11. СССР в 1939-1941 годы. Вторая мировая война имела свои специфические причины и черты, отличавшие ее от Пер­вой мировой войны. Мир раскололся на социалистический (Советская Рос­сия, СССР) и капиталистический сегменты, а последний — на торжествующие державы-победительницы и униженные, ог­рабленные проигравшие страны. При этом две крупнейшие и быстро восстанавливавшиеся экономически державы — СССР и Германия были поставлены как бы вне системы цивилизо­ванных государств, в положение международных «париев». Германия не была готова к «большой» войне с СССР, и Гитлер избрал западный вариант. Еще 8 марта 1939г. на секретном совещании у фюрера была намечена стратегия дальнейшей экспансии фашистской Германии. Она предусматривала, что после оккупации Чехословакии до осе­ни 1939 г. будет захвачена Польша, в 1940—1941 гг. настанет очередь Франции, а затем и Англии. Конечной целью провозг­лашалось объединение Европы и установление фашистского господства на Американском континенте. В апреле Гитлер ут­вердил план военного нападения на Польшу. Драматические изменения происходили и во внешней по­литике СССР. В середине 30-х гг. осознав, хотя и с опоздани­ем, опасность фашизма, советские лидеры попытались нала­дить отношения с западными демократическими державами и создать систему коллективной безопасности в Европе. Как утвердил план вооруженной борьбы с Францией и Англией на Западном фронте и поэтому был заинтересован во временном союзе с СССР. Причем в отличие от лидеров Англии и Фран­ции он готов был идти на 2реальные уступки. Решение о начале переговоров с Германией и об улучшении политических отно­шений с ней Сталин принял в конце июля. Однако он не отка­зался еще и от контактов с западными демократиями. Донесе­ния разведки о развертывании немецких войск против Поль­ши, которое должно было быть завершено между 15 и 20 августа, еще более активизировало советскую дипломатию. По инициативе СССР 12 августа 1939 г. в Москве начались переговоры с военными миссиями Англии и Франции. Сразу же выявилось нежелание западных представителей брать на себя определенные обязательства, а также и крайняя «скром­ность» предложений англичан: если СССР был готов выста­вить против агрессора 136 дивизий, то Великобритания — только 6. К тому же Польша отказывалась пропустить через свою территорию советские войска и совместные военные дей­ствия против Германии оказались крайне затруднены. По-ви­димому, это окончательно убедило Сталина в несерьезности своих «демократических» партнеров. Гитлер же не только вы­ражал явную готовность договориться с СССР, но и своей предшествующей политикой успел зарекомендовать свою дее­способность. Решительность и сила фюрера, представлявшая столь яркий контраст с соглашательской политикой западных держав, явилась в глазах Сталина важнейшим аргументом в пользу союза с Германией. К тому же благодаря усилиям со­ветской разведки Сталин уже с марта 1939 г. знал о планах фашистской Германии напасть на Польшу и развернуть войну с Францией и Англией. Соглашение с Гитлером, поэтому по­зволяло оттянуть вступление СССР в войну. Более того, оно давало возможность не только сохранить в неприкосновеннос­ти советские границы (как это было бы, по-видимому, в слу­чае 3успеха переговоров с Англией и Францией), но и сущест­венно их расширить. Убедившись в провале переговоров с Англией и Францией (14 августа эту мысль высказал и глава английской миссии адмирал Р. Драке), Москва пошла навстречу настойчивым предложениям Германии о форсировании заключения совет­ско-германских соглашений. В ночь на 20 августа в Берлине было подписано торгово-кредитное соглашение. 21 августа глава советской делегации К. Е. Ворошилов прервал перегово­ры с французской и английской военными миссиями на неоп­ределенный срок. В тот же день было дано согласие на приезд в Москву министра иностранных дел Германии Риббентропа для подписания пакта о ненападении. 23 августа 1939 г. после трехчасовых переговоров в Москве был подписан так называемый пакт Риббентропа—Молотова. К договору о ненападении прилагался секретный дополни­тельный протокол, который предусматривал «разграничение сфер обоюдных интересов в Восточной Европе». К сфере вли­яния СССР были отнесены Финляндия, Эстония, Латвия, Вос­точная Польша и Бессарабия. Эти документы кардинально изменили и советскую внеш­нюю политику, и ситуацию в Европе. Отныне сталинское ру­ководство превратилось в союзника Германии по разделу Ев­ропы. Последнее препятствие для нападения на Польшу и тем самым для начала Второй мировой войны было устранено. . В 1939 г. Германия в любом случае не могла начать войну против СССР, поскольку не имела общих границ, на которых можно было развернуть войска и произ­вести нападение. Более того, она была совершенно не готова к «большой» войне. Таким образом, от войны на два фронта в 1939 г. СССР был практически застрахован. В то же время возможности продолжения переговоров с Англией и Францией не были еще исчерпаны. 21 августа французский 4представитель генерал Ж. Думенк получил пол­номочия подписать военную конвенцию с Россией. Не подпи­сав пакта с фашистской Германией, СССР не только бы сохранил свой престиж в мире, но и застраховал бы себя от фактора внезапного нападения, которое явилось следствием курса на всемерное сближение с Германией. Кроме того, у Гитлера бы­ла бы ограничена свобода рук в Европе. Конечно, это не при­несло бы немедленных и конкретных выгод СССР. Сталинский режим, который только недав­но завершил истребление цвета командного состава своей ар­мии и стремился всеми силами хотя бы ненамного оттянуть начало войны и одновременно расширить сферу своего господ­ства, избрал другой логичный для себя шаг — сближение с фашистской Германией. Расплата последовала не сразу. 1 сентября 1939г. Гитлер напал на Польшу. Началась Вторая мировая война. Польские войска готовились для войны скорее с СССР, чем с Германией. На советских границах располагалось 30 соединений, в то вре­мя как на границе с Германией — 22. Танковые колонны гит­леровских войск и авиационные соединения, сосредоточенные на направлениях главных ударов, размалывали плохо органи­зованную оборону и успешно преодолевали героические, но слабо скоординированные действия польских войск. 17 сен­тября, когда исход сражения в Польше уже не вызывал сомне­ний, Красная Армия заняла западные районы Украины и Бе­лоруссии, входившие в состав этого государства. 31 июля 1940 г. Гитлер заявил, что первоочередной целью отныне является война с Россией, исход которой должен был решить и судьбу Англии. 18 декабря 1940 г. план нападения на СССР (план Барбаросса) был подписан. В глубокой тайне войска стали перебрасываться на восток.5В 1939—1940 гг. Сталин был озабочен, прежде всего, присоединением к СССР территорий Восточ­ной Европы, отписанных ему по секретным соглашениям с фашистской Германией, и дальнейшим сближением с Гитле­ром (с тем, чтобы содействовать своей экспансии и максималь­но оттянуть войну с Германией). Одновременно предпринима­лись усилия по укреплению военно-экономического потенци­ала СССР. 28 сентября были подписаны договор ^ О дружбе и границе с Германией и три секретных протокола к нему. В этих доку­ментах стороны обязались вести совместную борьбу против «польской агитации» и уточнили свои сферы влияния. В об­мен на Люблинское и часть Варшавского воеводства СССР по­лучил Литву. Опираясь на эти соглашения, Сталин потребо­вал от Прибалтийских государств заключить договоры о вза­имной помощи и разместить на своей территории советские военные базы. В сентябре—октябре 1939 г. Эстония, Латвия и Литва вынуждены были согласиться на это. 14—16 июня 1940 г. после фактического разгрома фашистской Германией Франции, Сталин поставил перед этими Прибалтийскими го­сударствами ультиматум о введении на их территории контингентов советских войск (для «обеспечения безопасности») и формировании новых правительств, готовых «честно» вы­полнять заключенные с СССР договоры. Уже через несколько дней в Эстонии, Латвии и Литве были созданы «народные пра­вительства», которые при помощи местных коммунистов установили в Прибалтике советскую власть. В конце июня 1940г. Сталин добился возвращения Бессарабии, оккупиро­ванной Румынией в 1918 г. Гораздо сложнее Сталину пришлось с Финляндией. Финны не согласились ни подписать договор о взаимной помощи, ни пойти на изменение границы (Сталин, в частности, хотел ото­двинуть от Ленинграда границу, располагавшуюся в 30 км от города, получить 6военную базу на полуострове Ханко и финляндскую часть полуострова Рыбачий в обмен на террито­рии в советской Карелии). 30 ноября 1939 г., используя в ка­честве предлога пограничный инцидент, СССР начал военные действия против Финляндии. Заблаговременно было сформи­ровано «народное правительство» Финляндии, готовое пре­вратить эту страну в еще одну республику в составе СССР. Во главе этого «правительства» стоял коммунист О. В. Куусинен. Однако быстрой победы над 4-миллионной Финляндией Ста­лин не добился. Несмотря на многократное превосходство в живой силе и, особенно в танках и авиации, Красная Армия долгое время не могла сломить упорное сопротивление фин­нов. Лишь в феврале 1940 г. ценой огромных жертв она смог­ла прорвать оборонительную «линию Маннергейма». 12 марта был подписан мирный договор, по которому СССР получил территории, на которые претендовал. В целом же итоги войны оказались для Советского Союза неутешительными. Из-за агрессии против Финляндии он был исключен из Лиги Наций и оказался в международной изоля­ции. Только заключение мира спасло его от вооруженного столкновения с Францией и Англией, которые готовились от­править на помощь финнам свои войска. Красная Армия поте­ряла 127 тыс. человек убитыми и 270 тыс. ранеными и обмо­роженными, в то время как финляндские войска — 48 и 43 тыс. соответственно. «Зимняя война» выявила низкую бое­способность Красной Армии, что содействовало резкому паде­нию ее международного престижа. В свою очередь, для Сталина, вскрытая финляндской вой­ной относительная слабость Красной Армии явилась мощным стимулом для всемерного оттягивания советско-германского 7столкновения и еще большего сближения с гитлеровским ре­жимом. В 1940 — первой половине 1941 г. стремительно раз­вивались экономические связи с Германией. Подрывая ее тор­говую блокаду, СССР осуществлял масштабные поставки неф­ти, хлопка, зерна, цветных металлов и других стратегических материалов, остро необходимых немецкой экономике. После длительного перерыва в 30-е гг. возобновилось и советско-гер­манское сотрудничество в военной сфере. Советское руковод­ство даже предоставило фашистам военно-морскую базу на Мурманском побережье, но после захвата Норвегии Гитлер от нее отказался. В разгоравшейся Второй мировой войне ста­линский режим фактически выступал на стороне Гитлера. В официальных заявлениях Сталина и Молотова фашистская Германия представлялась в качестве миротворца, а Англия и Франция бичевались как поджигатели войны и сторонники ее продолжения. По случаю разгрома Франции Молотов от име­ни советского правительства поздравил гитлеровское руковод­ство. Одновременно в СССР предпринимались усилия по все­мерному наращиванию военно-промышленного потенциала. С 1939 по июнь 1941 г. доля военных расходов в советском бюджете увеличилась с 26 до 43%. Выпуск военной продук­ции в это время более чем в 3 раза опережал общие темпы про­мышленного роста. На востоке страны ускоренными темпами строились оборонные заводы, предприятия-дублеры. К лету 1941 г. там уже находилась почти 1/5 всех военных заводов. Осваивалось производство новых видов военной техники, не­которые образцы которой (танки Т-34, реактивные минометы БМ-13, штурмовики Ил-2) превосходили все зарубежные ана­логи. Красная Армия перешла от смешанной территориаль­но-кадровой системы 8организации (которая ради экономии средств была введена в середине 20-х гг.) к кадровой системе. 1 сентября 1939 г. был принят закон о всеобщей воинской обя­занности. Численность вооруженных сил с августа 1939 по июнь 1941 г. выросла с 2 до 5,4 млн. человек. Однако огромные усилия, предпринимавшиеся для форси­рованного наращивания военно-промышленного потенциала во многом сводила на нет обстановка физического и морально­го террора, установившаяся в стране в 30-е гг. В результате СССР запоздал с переводом экономики на военные рельсы и реорганизацией армии, кроме того, сама эта работа сопровож­далась крупнейшими ошибками и просчетами. Затягивалось производство новых образцов военной техники. Многие кон­структоры и инженеры были арестованы, некоторые из них работали в дальнейшем в специальных конструкторских бю­ро, созданных из заключенных («шарашках»). Из-за репрес­сий лихорадило целые отрасли оборонной промышленности. В результате в 1939—1941 гг. СССР производил больше са­молетов, чем Германия, но преобладающая их часть, в отли­чие от немецкой техники, была устаревшего образца. Пример­но такая же ситуация наблюдалась и с танками. Волюнтарист­скими решениями Сталина перед Великой Отечественной войной были сняты с вооружения 76- и 45-мм орудия (выпуск которых пришлось, затем срочно восстанавливать). Из-за лич­ных антипатий замнаркома обороны Г. И. Кулика и других доверенных лиц Сталина, живших еще воспоминаниями о (Гражданской войне, задерживалось освоение минометов и ав­томатов (Кулик считал их «оружием полиции»). Замену в ар­мии лошади на машину нарком обороны К. Е. Ворошилов на­звал «вредительской теорией». Страшный удар обрушился на армию. В результате сталин­ских репрессий была уничтожена подавляющая часть высше­го командного 9состава — почти все наиболее подготовленные полководцы и военные теоретики. Из 85 высших военачаль­ников — членов Военного совета при Наркомате обороны бы­ло репрессировано 76 человек. Репрессии выбили и значительную часть среднего и младшего комсостава. Только в 1937—1938 гг. было репрессировано 43 тыс. командиров. Репрессии продолжались в 1939— 1941 гг. и даже в период Великой Отечественной войны, хотя и в меньших размерах. В результате к 1941 г. только в сухо­путных войсках не хватало 66,9 тыс. командиров, а некомп­лект летно-технического состава ВВС достигал 32,3%. Резко ухудшился качественный состав военных кадров. Лишь 7,1% комсостава имели высшее военное образование. К началу Ве­ликой Отечественной войны 3/4 командиров находились на своих должностях менее года. Таким образом, армия накануне войны была практически обезглавлена. Потери высшего командного состава (наиболее ценного и труднозаменимого) в результате сталинских репрес­сий намного превысили последующие потери в войне с Герма­нией. Как следствие, резко упал уровень советского военного искусства. С ноября 1940 г. со­ветские разведчики стали докладывать о готовящемся нападе­нии Германии на СССР. Количество таких донесений, составленных на основании самых разных военных и дипло­матических источников, исчислялось десятками. Более того, о готовящемся вторжении в Россию Сталина предупреждал даже Черчилль и сам немецкий посол в СССР Ф. Шуленбург (противник такой войны). Однако Сталин с порога отметал все аргументы разведчиков, дипломатов и тем более иностранных государственных деятелей, считая их дезинформацией. 14 июня 1941 г. было опубликовано сообщение ТАСС, в кото­ром «разоблачались» заявления иностранной, и особенно анг­лийской, печати о скором нападении Германии на 10СССР. В со­ответствии с указаниями Сталина не допускать никаких дей­ствий, могущих быть расцененными как подготовка СССР к войне с Германией (Сталин панически боялся спровоцировать этот конфликт), строго пресекались попытки повысить боего­товность войск приграничных округов. За 10 дней до начала войны «во избежание провокаций» были запрещены полеты советской авиации в 10-километровой пограничной полосе. В чем же причина слепоты Сталина, столь дорого обошед­шейся советскому народу? Их было несколько и, тесно пере­плетясь, они усиливали друг друга. Понимая неготовность Красной Армии к столкновению с лучшей в то время военной машиной в мире, Сталин боялся этой войны и всяче­ски хотел ее оттянуть. В том, что последнее возможно, его убеждал геополитический расчет. Вождь полагал, что Гитлер не рискнет повторить печальный для Германии опыт борьбы на два фронта в Первую мировую войну и не нападет на СССР, имея за спиной непокоренную Англию. С этих позиций много­численные предупреждения о готовящемся нападении Гитле­ра выглядели результатом широчайшей кампании по дезин­формации, запланированной английским руководством (известным своим антисоветизмом) с целью поссорить СССР и Германию. Они лишь очередной раз убеждали Сталина в собственной прозорливости. Истоки трагических просчетов советского руководства в 1939 – 1941 гг. коренились в самой тоталитарной системе, существовавшей в стране. Будучи предельно централизованной, она не допускала сколько-нибудь демократического механизма формирования решений, обсуждения альтернативных вариантов (в случае нежелания харизматического вождя) и уж тем более возможности поправить диктатора. Эта система не позволила эффективно распорядиться с таким трудом, накопленным военно-11экономическим потенциалом и стала причиной новых трагических ошибок уже в военные годы.^ 2.СССР в великой отечественной войны. Под утро 22 июня 1941 г., нарушив договор о ненападении, фашистская германия вторглась в СССР. Началась Великая отечественная война. Она стала важнейшей составной частью Второй мировой войны, во многом изменив ход последней. С самого начала эта война отличалась от войны на Западе своим размахом, кровопролитностью, крайним напряжением борьбы и небывалыми зверствами фашистов по отношению к военнопленным и гражданскому населению. Гитлер требовал вести войну на уничтожение. Нацисты предполагали « разгромить русских как народ», подорвать их «биологическую силу», уничтожить культуру. . Вместе с союзниками (Финляндией, Румынией, Венгрией, Италией) армия вторжения насчитывала 5,5 млн. человек, 3,8 тыс. танков и 4,6 тыс. самолетов. Ей противостояли 3,3 млн. советских войск, имевшие 10,4 тыс. танков и 8,5 тыс. самолетов. Однако подавляющая часть этой техники была явно устаревшей, много лучшего оставляла же­лать и выучка личного состава. Огромный выигрыш дала фа­шистам внезапность нападения (в первый же день войны они уничтожили — преимущественно на аэродромах — 1200 само­летов), наличие боевого опыта современной маневренной вой­ны и наступательный дух солдат, опьяненных победами в Ев­ропе. В первые же часы войны немцы без труда подавили дезор­ганизованное сопротивление советских войск на подавля­ющей части границы и глубоко вклинились на территорию СССР. Уже через два дня на направлениях главных ударов не­мецкие танки прорвались на 230 км от государственной гра­ницы. Только в районе Бе­лосток—Минск было разгромлено 38 советских дивизий, в плен попало 288 тыс. человек. Сам Минск пал уже 28 июня. К середине июля немцы овладели почти всей 12Прибалтикой, Белоруссией, Правобережной Украиной. Немецкому руковод­ству казалось, что война уже выиграна. Это походило на прав­ду. Войска приграничных округов были разгромлены, без­возвратные потери Красной Армии составили более 700 тыс. человек. Советское общество переживало сильнейший шок. По вос­поминаниям Г. К. Жукова на рассвете 22 июня Сталин не мог поверить, что вторжение немецких войск — это не провокация, а начало войны. «Гитлер наверняка не знает об этом», — говорил он. Лишь после официального объявления войны Германией он разрешил отправить соответствующую директиву войскам, подчеркнув, чтобы они не нарушали немецкую границу! Дик­татор впал в сильнейшую депрессию и даже заявил об отказе от руководства страной. Управление войсками приграничных округов было дезорганизовано. Командиры и красноармейцы (да и вся страна) были совершенно не готовы к подобному раз­витию событий. Воспитанные на официальном лозунге, что войны с Германией в ближайшее время не будет, а когда она начнется, военные действия будут вестись на территории вра­га и «малой кровью», они не могли зачастую разобраться в том, что происходит, легко поддавались панике. Даже осенью бывали ситуации, когда 20 немецких автоматчиков брали в плен до 400 красноармейцев. Вместе с тем уже с самого начала войны против России не­мецкие генералы подмечали, что в целом войска противника обороняются куда упорнее, чем на Западе. Постепенно и руководство страны брало ситуацию под контроль. 22 июня была объявлена мобилизация, 23-го — со­здана Ставка Главного (затем — Верховного) Командования, 30-го — Государственный комитет обороны. Оба этих органа возглавил Сталин. Началась перестройка управления войска­ми, военной промышленностью, эвакуация предприятий и на­селения с оккупируемых территорий.13Начальник генштаба немецких сухо­путных сил Ф. Гальдер 20 июля 1941 г. отмечал в своем днев­нике «известный упадок духа у наших руководящих инстан­ций», вызванный ожесточенностью боев и большим утомлени­ем войск. Двухмесячное сражение за Смоленск, оборона Киева (70 дней), Одессы (73 дня) и, наконец, контрнаступле­ние Красной Армии под Ельней в начале сентября, в ходе ко­торого было разгромлено 8 немецких дивизий, срывали гра­фик немецкого наступления и ставили под вопрос быстрое за­вершение войны в России. Тем не менее, враг был еще силен. Перегруппировав си­лы, 30 сентября он начал генеральное наступление на Моск­ву. Крупного успеха немцы добились под Вязьмой, где в окружение попали части трех советских фронтов — более 660 тыс. человек. В октябре были захвачены Орел, Калуга, Калинин, Волоколамск, Можайск. Но, несмотря на значи­тельное (в 1,5 раза) превосходство в личном составе и авиа­ции, в танках (в 2 раза), фашисты так и не смогли преодолеть героического сопротивления разношерстных, наспех собран­ных командованием сил Красной Армии. Война все больше обретала черты народной, Отечественной. Летом—осенью 1941 г. до 10 млн. мирных граждан, в основном женщин, уча­ствовало в сооружении оборонительных рубежей, до 2 млн. человек вступило в народное ополчение. Каждый шаг вперед давался немцам все труднее. Лишь в середине ноября, подтянув новые резервы, вермахт смог возобновить наступление. Враг приблизился к Москве на 25—30 км. Сталин, уже готовый к худшему, с тревогой спра­шивал у командующего Западным фронтом Жукова: «Вы уве­рены, что мы удержим Москву?.. Говорите честно…» «Москву, безусловно, удержим», — отвечал Жуков, и оказался прав. За­щитники столицы и ее последнего южного форпоста — Тулы смогли остановить и обескровить противника. В результате битвы за 14Москву было раз­громлено 38 дивизий противника, его потери доходили до 0,5 млн. человек. Наши потери оказались еще больше — 514 тыс. человек. И все же победа под Москвой имела огромное значение. Бы­ла снята непосредственная угроза столице, немецко-фашист­ские войска потерпели первое с начала Второй мировой войны крупное поражение. Окончательно были сорваны планы «молниеносной войны». Стало ясно, что немецкая разведка, генштаб просчитались в оценке военного потенциала СССР (они планировали, что за полгода Сталин сможет выставить дополнительно лишь 59 дивизий, на деле же только за лето было отправлено на фронт 324 дивизии). Неудивительно, что Гитлер сместил более 30 своих генералов. В то же время успешное контрнаступление советских войск подняло дух ар­мии, народа, вдохнуло в них новые силы. Заметно укрепились и международные позиции СССР. В период Московской битвы оформилась антигитлеровская коалиция. Уже 22 июня 1941 г. Черчилль, а 24 июня и Рузвельт за­явили о поддержке Советского Союза. 12 июля было принято советско-английское соглашение о совместных действиях про­тив фашистской Германии, а 24 августа СССР присоединился к Атлантической хартии (подписанной вначале Рузвельтом и Черчиллем), в которой излагались программные цели анти­гитлеровской коалиции. На Московской конференции 29 сен­тября — 1 октября были приняты трехсторонние решения о поставках вооружений в СССР и стратегического сырья в Анг­лию и США. Учитывая тяжелое положение СССР, союзники решили от­крыть второй фронт в Европе в 1942 г. Однако в силу риско­ванности высадки во Франции, а возможно, и из-за политиче­ских соображений не­готовности американской армии второй фронт в Ев­ропе в 1942 г. так и не был открыт. Вместо него американцы высадились в Северной Африке. Разумеется, это не было рав­ноценной заменой. К тому же, как выяснилось в дальнейшем, 15операции в Африке затруднили наступление через Ла-Манш в 1943г. Проблема второго фронта стала с этого времени однойиз самых болезненных тем в отношениях СССР с США и Анг­лией. Переоценив собственные силы, Сталин по­требовал, не ограничиваясь стратегической обороной, провес­ти наступательные операции едва ли не по всему фронту от Ленинграда до Крыма. К тому же Ставка и Генштаб сочли, что главный удар будет нанесен немцами по Москве. Практически все упреждающие наступательные операции Красной Армии, начатые в апреле—мае 1942 г., потерпели не­удачу и привели к новой военной катастрофе. Особенно тяже­лые поражения понесли части Красной Армии в Крыму, что привело к падению 4 июля Севастополя, а также под Харьковом, где советские войска потеряли до 230 тыс. человек. Потеря Крыма, поражения под Барвинками и Воро­нежем, в Донбассе «тяжело сказались на настроении народа и войск», — вспоминал Жуков. В частях Красной Армии «вновь появились панические настроения и нарушения воин­ской дисциплины». Со второй половины июля весь мир с за­миранием сердца следил за продвижением немцев к Сталин­граду. На юге они вышли к Главному Кавказскому хребту и установили свой флаг на Эльбрусе. 28 июля был издан знаме­нитый приказ № 227 «Ни шагу назад», предусматривавший создание штрафных рот и батальонов (фактически смертни­ков), а также заградительных отрядов в тылу частей, которые должны были расстреливать отступающих. В чем же причина страшных поражений Красной Армии весной — осенью 1942 г., которые вновь поставили СССР на грань гибели? Помимо отмеченных выше стратегических ошибок и еще сказывавшегося дефицита людских ресурсов и вооружений, 16необходимо отметить, что сталинский режим и экономически, и особенно политически и психологически не адаптировался еще к военному времени. В июле 1941 г. Сталин взвалил вину за поражение войск на ряд воена­чальников и расстрелял командование Западным фронтом во главе с Д. Г. Павловым, командующего Прибалтийским воен­ным округом А. Д. Локтионова, начальника Главного управ­ления ВВС П. В. Рычагова и других генералов. В августе при­казом Ставки, попавшие в плен красноармейцы объявлялись изменниками, а семьи дезертировавших или плененных ко­мандиров подлежали аресту (семьи солдат лишались госпосо­бий и помощи). В сентябре даже попавших в заложники стали считать пособниками гитлеровцев. В октябре—ноябре 1941 г. при приближении немцев к Москве впервые стала использо­ваться тактика «выжженной земли». Приказом Ставки было предписано « разрушать и сжигать дотла все населенные пунк­ты в тылу немецких войск на расстоянии 40—60 км в глубину от переднего края и на 20—30 км вправо и влево от дорог». В то же время, опираясь на опыт Гражданской войны, в июле 1941 г. Сталин ввел в армии институт военных комиссаров (политруков). Паника Сталина и его приверженность к старым революционным схе­мам («ленинскому опыту Бреста»), пожалуй, наиболее ярко воплотилась в попытке заключить мир с Германией. Под вли­янием страшных поражений Красной Армии он поручил Бе­рии установить связь с Берлином и предложил «уступить гит­леровской Германии Украину, Белоруссию, Прибалтику, Ка­рельский перешеек, Бессарабию, Буковину за прекращение военных действий». Но Гитлеру мир был не нужен.17Коренной перелом в войне. К этому времени впервые с на­чала войны советскому руководству удалось добиться общего превосходства сил над немецко-фашистскими войсками: 6,6 млн. человек против 6,2 млн., 78 тыс. орудий против 52 тыс., 7,3 тыс. танков против 5 тыс., 4,5 тыс. самолетов про­тив 3,5 тыс. Поскольку Гитлер по-прежнему пытался захва­тить Сталинград и Кавказ, не взирая на обнаружившуюся не­хватку сил и советы своих генералов, у советского командова­ния сложились благоприятные возможности для нанесения контрудара. Под руководством Г. К. Жукова (заместителя Верховного Главнокомандующего) и А. М. Василевского (на­чальника Генштаба) была разработана операция по окруже­нию войск противника у Сталинграда. Благодаря тщательно­му планированию и невиданной дотоле конспирации ее уда­лось подготовить втайне от немцев. Наступление началось 19 ноября 1942г. Благодаря мощ­ным ударам с флангов советским войскам удалось окружить до 330 тыс. фашистских войск. Предпринятая немцами по­пытка их деблокады была сорвана, и к февралю 1943 г. окру­женная группировка во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом была разгромлена. Захватив стратегическую инициативу, советские войска развернули общее наступление. Они освободили Северный Кавказ, прорвали блокаду Ленинграда и разгромили группи­ровки немцев на центральном участке фронта. Вермахт же смог ответить лишь одним, хотя и довольно чувствительным, контрударом под Харьковом. Возросшее искусство советских военачальников прояви­лось в том, что, заблаговременно узнав о планах Гитлера и располагая перевесом сил, Ставка приняла решение о предна­меренной обороне на Курской дуге с тем, чтобы обескровить врага, в первую очередь его танковые группировки, а затем перейти в контрнаступление. В целом этот план удался.18Начиная с 5 июля примерно в течение недели наши войска, упорно обороняясь, остановили врага, который за счет небы­валой концентрации сил на отдельных участках смог вкли­ниться в советскую оборону на 10—35 км. Кульминацией этой гигантской битвы явилось крупнейшее в мировой истории танковое сражение у дер. Прохоровка 12 июля, в котором с обеих сторон участвовало 1200 танков. Начиная с этого време­ни советские войска, перешли в наступление. Немецкое командование попыталось закрепиться на Днеп­ре. Однако уже в октябре 1943 г. наши войска сумели форси­ровать реку, а 6 ноября они вступили в Киев (приурочив, по требованию Сталина, освобождение этого древнего города к годовщине Октябрьской революции). Продолжая наступле­ние, советские войска освободили центральную Украину и блокировали немцев в Крыму. Одновременно началось осво­бождение Белоруссии. В целом же с ноября 1942 по конец 1943г. было освобождено около половины захваченной нем­цами территории СССР. Враг был отброшен на запад на 600— 1200 км. Было разгромлено 218 дивизий. Перелом в войне был обеспечен беспримерным героизмом тружеников советского тыла, а также в какой-то мере и пре­имуществами (в данной ситуации) сверхцентрализованной системы управления экономикой. В результате уже в первые полгода войны на восток было эвакуировано 1,5 тыс. промыш­ленных предприятий, которые вводились в строй в рекордные сроки. Краматорский завод стал давать продукцию уже через12 дней после прибытия на новое место. Порой станки ставили в поле, лишь подведя электричество, а затем уже над ними возводились стены. К концу 1942 г. экономика страны была переведена на военные рельсы и быстрыми темпами наращи­вала выпуск техники. При этом более половины всех занятых в экономике состав­ляли 19женщины. Помимо них в колхозах и на заводах труди­лись сотни тысяч подростков. От голода и хронического пере­утомления люди падали в обмороки, но работу не бросали. Российский патриотизм, убежденность в правоте своего дела, а для некоторых и вера в Сталина помогли людям выстоять, не сломиться от этого страшного напряжения. Под влиянием критической обстанов­ки войны происходили изменения в социально-политическом механизме сталинского режима и в общественном сознании. Классическая тоталитарная схема «непогрешимый вождь — серые управленцы — послушная масса» претерпела измене­ния во всех звеньях. Чуть более гибким и внимательным к го­лосу подчиненных (прежде всего военных) стал Сталин. Про­изошла широкая замена военных и управленческих кадров. Среди них выдвигались талантливые, неординарные люди, способные самостоятельно принимать и реализовывать эф­фективные решения. Среди военачальников таковыми были Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский (выпу­щенный из заключения), среди гражданских — Н. А. Возне­сенский, А. А. Кузнецов, А. Н. Косыгин и др. Вместе с тем сталинский режим сохранил свои системооб­разующие черты. Продолжался политический террор. Более того, по указанию Сталина были подвергнуты репрессиям це­лые народы. Уже в 1941 г. были депортированы более милли­она немцев Поволжья, в 1943 г. — более 93 тыс. калмыков и 68 тыс. карачаевцев, в 1944 г. — около 0,5 млн. чеченцев и ин­гушей, 37 тыс. балкарцев, 183 тыс. крымских татар, 12 тыс. болгар, 91 тыс. турок, курдов, хемшилов и т. д. Депортирова­ние нередко сопровождалось расстрелами мирных людей, из­девательством над ними со стороны солдат НКВД. Трудно да­же подсчитать огромные 20жертвы, понесенные депортирован­ными народами при переселении, на новых, необустроенных местах (в Сибири, Казахстане и Средней Азии). К концу 1943 г. качественно выросло советское военное ис­кусство, которое в лице своих лучших представителей уже не уступало, а возможно, и превосходило немецкое. Несколько лучше стал разбираться в стратегии Сталин. На первой встрече «большой тройки» (Сталина, Рузвельта и Черчилля) в Тегеране в конце ноября — начале декабря 1943 г. проблема открытия второго фронта в Европе стала центральной. В результате дискуссий было принято ре­шение о высадке союзников во Франции (Черчилль настаивал на Балканах, желая тем самым отрезать СССР от Европы). Она была намечена на май 1944 г. На Тегеранской конферен­ции обсуждалась и судьба послевоенной Германии. Союзники настаивали на ее разделе. Сталин не соглашался. Решался во­прос и о будущих границах Польши.^ 3. СССР в конце войны.На Восточном фронте 1944 г. про­шел под знаком подавляющего превосходства Советских Во­оруженных Сил, последовательно осуществлявших крупней­шие стратегические наступательные операции на всем протя­жении фронта. В январе наши войска ликвиди­ровали блокаду Ленинграда и, разгромив немецкую группу армий «Север», отбросили ее остатки в Прибалтику. Почти од­новременно развернулось и наступление на Украине. Весной Правобережная Украина, Крым, Молдавия были освобожде­ны. Группа армий «Юг» была разгромлена. Освободительный поход Советской Армии в Восточную Ев­ропу, развернувшийся к концу 1944 г. и превратившийся по­степенно в борьбу за сферы влияния, не мог не вызвать обо­стрения противоречий между СССР, 21США и Великобритани­ей. По свидетельству одного из руководителей югославских коммунистов М. Джиласа, Сталин в одной из бесед с ним от­кровенно заявил, что «каждый навязывает свою собственную общественную систему там, куда может прийти его армия». Рузвельт в целом с пониманием отнесся к стремлению совет­ского руководства сформировать в соседних с СССР странах дружественные правительства. В то же время Черчилль был крайне обеспокоен этим. Однако уже осенью он смог заклю­чить со Сталиным джентльменское соглашение о разграниче­нии сфер влияния в Юго-Восточной Европе (так называемое процентное соглашение), что до поры до времени снизило на­кал противоречий между союзниками. В феврале 1945 г. на конференции в Ялте «большая тройка» договорилась в целом о будущем Европы. В январе 1945 г. совет­ские войска начали мощное наступление. Взломав оборону противника, они уже в феврале вышли на р. Одер, в 60 км от Берлина,

11. СССР в 1939-1941 годы. Вторая мировая война имела свои специфические причины и черты, отличавшие ее от Пер­вой мировой войны. Мир раскололся на социалистический (Советская Рос­сия, СССР) и капиталистический сегменты, а последний — на торжествующие державы-победительницы и униженные, ог­рабленные проигравшие страны. При этом две крупнейшие и быстро восстанавливавшиеся экономически державы — СССР и Германия были поставлены как бы вне системы цивилизо­ванных государств, в положение международных «париев». Германия не была готова к «большой» войне с СССР, и Гитлер избрал западный вариант. Еще 8 марта 1939г. на секретном совещании у фюрера была намечена стратегия дальнейшей экспансии фашистской Германии. Она предусматривала, что после оккупации Чехословакии до осе­ни 1939 г. будет захвачена Польша, в 1940—1941 гг. настанет очередь Франции, а затем и Англии. Конечной целью провозг­лашалось объединение Европы и установление фашистского господства на Американском континенте. В апреле Гитлер ут­вердил план военного нападения на Польшу. Драматические изменения происходили и во внешней по­литике СССР. В середине 30-х гг. осознав, хотя и с опоздани­ем, опасность фашизма, советские лидеры попытались нала­дить отношения с западными демократическими державами и создать систему коллективной безопасности в Европе. Как утвердил план вооруженной борьбы с Францией и Англией на Западном фронте и поэтому был заинтересован во временном союзе с СССР. Причем в отличие от лидеров Англии и Фран­ции он готов был идти на 2реальные уступки. Решение о начале переговоров с Германией и об улучшении политических отно­шений с ней Сталин принял в конце июля. Однако он не отка­зался еще и от контактов с западными демократиями. Донесе­ния разведки о развертывании немецких войск против Поль­ши, которое должно было быть завершено между 15 и 20 августа, еще более активизировало советскую дипломатию. По инициативе СССР 12 августа 1939 г. в Москве начались переговоры с военными миссиями Англии и Франции. Сразу же выявилось нежелание западных представителей брать на себя определенные обязательства, а также и крайняя «скром­ность» предложений англичан: если СССР был готов выста­вить против агрессора 136 дивизий, то Великобритания — только 6. К тому же Польша отказывалась пропустить через свою территорию советские войска и совместные военные дей­ствия против Германии оказались крайне затруднены. По-ви­димому, это окончательно убедило Сталина в несерьезности своих «демократических» партнеров. Гитлер же не только вы­ражал явную готовность договориться с СССР, но и своей предшествующей политикой успел зарекомендовать свою дее­способность. Решительность и сила фюрера, представлявшая столь яркий контраст с соглашательской политикой западных держав, явилась в глазах Сталина важнейшим аргументом в пользу союза с Германией. К тому же благодаря усилиям со­ветской разведки Сталин уже с марта 1939 г. знал о планах фашистской Германии напасть на Польшу и развернуть войну с Францией и Англией. Соглашение с Гитлером, поэтому по­зволяло оттянуть вступление СССР в войну. Более того, оно давало возможность не только сохранить в неприкосновеннос­ти советские границы (как это было бы, по-видимому, в слу­чае 3успеха переговоров с Англией и Францией), но и сущест­венно их расширить. Убедившись в провале переговоров с Англией и Францией (14 августа эту мысль высказал и глава английской миссии адмирал Р. Драке), Москва пошла навстречу настойчивым предложениям Германии о форсировании заключения совет­ско-германских соглашений. В ночь на 20 августа в Берлине было подписано торгово-кредитное соглашение. 21 августа глава советской делегации К. Е. Ворошилов прервал перегово­ры с французской и английской военными миссиями на неоп­ределенный срок. В тот же день было дано согласие на приезд в Москву министра иностранных дел Германии Риббентропа для подписания пакта о ненападении. 23 августа 1939 г. после трехчасовых переговоров в Москве был подписан так называемый пакт Риббентропа—Молотова. К договору о ненападении прилагался секретный дополни­тельный протокол, который предусматривал «разграничение сфер обоюдных интересов в Восточной Европе». К сфере вли­яния СССР были отнесены Финляндия, Эстония, Латвия, Вос­точная Польша и Бессарабия. Эти документы кардинально изменили и советскую внеш­нюю политику, и ситуацию в Европе. Отныне сталинское ру­ководство превратилось в союзника Германии по разделу Ев­ропы. Последнее препятствие для нападения на Польшу и тем самым для начала Второй мировой войны было устранено. . В 1939 г. Германия в любом случае не могла начать войну против СССР, поскольку не имела общих границ, на которых можно было развернуть войска и произ­вести нападение. Более того, она была совершенно не готова к «большой» войне. Таким образом, от войны на два фронта в 1939 г. СССР был практически застрахован. В то же время возможности продолжения переговоров с Англией и Францией не были еще исчерпаны. 21 августа французский 4представитель генерал Ж. Думенк получил пол­номочия подписать военную конвенцию с Россией. Не подпи­сав пакта с фашистской Германией, СССР не только бы сохранил свой престиж в мире, но и застраховал бы себя от фактора внезапного нападения, которое явилось следствием курса на всемерное сближение с Германией. Кроме того, у Гитлера бы­ла бы ограничена свобода рук в Европе. Конечно, это не при­несло бы немедленных и конкретных выгод СССР. Сталинский режим, который только недав­но завершил истребление цвета командного состава своей ар­мии и стремился всеми силами хотя бы ненамного оттянуть начало войны и одновременно расширить сферу своего господ­ства, избрал другой логичный для себя шаг — сближение с фашистской Германией. Расплата последовала не сразу. 1 сентября 1939г. Гитлер напал на Польшу. Началась Вторая мировая война. Польские войска готовились для войны скорее с СССР, чем с Германией. На советских границах располагалось 30 соединений, в то вре­мя как на границе с Германией — 22. Танковые колонны гит­леровских войск и авиационные соединения, сосредоточенные на направлениях главных ударов, размалывали плохо органи­зованную оборону и успешно преодолевали героические, но слабо скоординированные действия польских войск. 17 сен­тября, когда исход сражения в Польше уже не вызывал сомне­ний, Красная Армия заняла западные районы Украины и Бе­лоруссии, входившие в состав этого государства. 31 июля 1940 г. Гитлер заявил, что первоочередной целью отныне является война с Россией, исход которой должен был решить и судьбу Англии. 18 декабря 1940 г. план нападения на СССР (план Барбаросса) был подписан. В глубокой тайне войска стали перебрасываться на восток.5В 1939—1940 гг. Сталин был озабочен, прежде всего, присоединением к СССР территорий Восточ­ной Европы, отписанных ему по секретным соглашениям с фашистской Германией, и дальнейшим сближением с Гитле­ром (с тем, чтобы содействовать своей экспансии и максималь­но оттянуть войну с Германией). Одновременно предпринима­лись усилия по укреплению военно-экономического потенци­ала СССР. 28 сентября были подписаны договор ^ О дружбе и границе с Германией и три секретных протокола к нему. В этих доку­ментах стороны обязались вести совместную борьбу против «польской агитации» и уточнили свои сферы влияния. В об­мен на Люблинское и часть Варшавского воеводства СССР по­лучил Литву. Опираясь на эти соглашения, Сталин потребо­вал от Прибалтийских государств заключить договоры о вза­имной помощи и разместить на своей территории советские военные базы. В сентябре—октябре 1939 г. Эстония, Латвия и Литва вынуждены были согласиться на это. 14—16 июня 1940 г. после фактического разгрома фашистской Германией Франции, Сталин поставил перед этими Прибалтийскими го­сударствами ультиматум о введении на их территории контингентов советских войск (для «обеспечения безопасности») и формировании новых правительств, готовых «честно» вы­полнять заключенные с СССР договоры. Уже через несколько дней в Эстонии, Латвии и Литве были созданы «народные пра­вительства», которые при помощи местных коммунистов установили в Прибалтике советскую власть. В конце июня 1940г. Сталин добился возвращения Бессарабии, оккупиро­ванной Румынией в 1918 г. Гораздо сложнее Сталину пришлось с Финляндией. Финны не согласились ни подписать договор о взаимной помощи, ни пойти на изменение границы (Сталин, в частности, хотел ото­двинуть от Ленинграда границу, располагавшуюся в 30 км от города, получить 6военную базу на полуострове Ханко и финляндскую часть полуострова Рыбачий в обмен на террито­рии в советской Карелии). 30 ноября 1939 г., используя в ка­честве предлога пограничный инцидент, СССР начал военные действия против Финляндии. Заблаговременно было сформи­ровано «народное правительство» Финляндии, готовое пре­вратить эту страну в еще одну республику в составе СССР. Во главе этого «правительства» стоял коммунист О. В. Куусинен. Однако быстрой победы над 4-миллионной Финляндией Ста­лин не добился. Несмотря на многократное превосходство в живой силе и, особенно в танках и авиации, Красная Армия долгое время не могла сломить упорное сопротивление фин­нов. Лишь в феврале 1940 г. ценой огромных жертв она смог­ла прорвать оборонительную «линию Маннергейма». 12 марта был подписан мирный договор, по которому СССР получил территории, на которые претендовал. В целом же итоги войны оказались для Советского Союза неутешительными. Из-за агрессии против Финляндии он был исключен из Лиги Наций и оказался в международной изоля­ции. Только заключение мира спасло его от вооруженного столкновения с Францией и Англией, которые готовились от­править на помощь финнам свои войска. Красная Армия поте­ряла 127 тыс. человек убитыми и 270 тыс. ранеными и обмо­роженными, в то время как финляндские войска — 48 и 43 тыс. соответственно. «Зимняя война» выявила низкую бое­способность Красной Армии, что содействовало резкому паде­нию ее международного престижа. В свою очередь, для Сталина, вскрытая финляндской вой­ной относительная слабость Красной Армии явилась мощным стимулом для всемерного оттягивания советско-германского 7столкновения и еще большего сближения с гитлеровским ре­жимом. В 1940 — первой половине 1941 г. стремительно раз­вивались экономические связи с Германией. Подрывая ее тор­говую блокаду, СССР осуществлял масштабные поставки неф­ти, хлопка, зерна, цветных металлов и других стратегических материалов, остро необходимых немецкой экономике. После длительного перерыва в 30-е гг. возобновилось и советско-гер­манское сотрудничество в военной сфере. Советское руковод­ство даже предоставило фашистам военно-морскую базу на Мурманском побережье, но после захвата Норвегии Гитлер от нее отказался. В разгоравшейся Второй мировой войне ста­линский режим фактически выступал на стороне Гитлера. В официальных заявлениях Сталина и Молотова фашистская Германия представлялась в качестве миротворца, а Англия и Франция бичевались как поджигатели войны и сторонники ее продолжения. По случаю разгрома Франции Молотов от име­ни советского правительства поздравил гитлеровское руковод­ство. Одновременно в СССР предпринимались усилия по все­мерному наращиванию военно-промышленного потенциала. С 1939 по июнь 1941 г. доля военных расходов в советском бюджете увеличилась с 26 до 43%. Выпуск военной продук­ции в это время более чем в 3 раза опережал общие темпы про­мышленного роста. На востоке страны ускоренными темпами строились оборонные заводы, предприятия-дублеры. К лету 1941 г. там уже находилась почти 1/5 всех военных заводов. Осваивалось производство новых видов военной техники, не­которые образцы которой (танки Т-34, реактивные минометы БМ-13, штурмовики Ил-2) превосходили все зарубежные ана­логи. Красная Армия перешла от смешанной территориаль­но-кадровой системы 8организации (которая ради экономии средств была введена в середине 20-х гг.) к кадровой системе. 1 сентября 1939 г. был принят закон о всеобщей воинской обя­занности. Численность вооруженных сил с августа 1939 по июнь 1941 г. выросла с 2 до 5,4 млн. человек. Однако огромные усилия, предпринимавшиеся для форси­рованного наращивания военно-промышленного потенциала во многом сводила на нет обстановка физического и морально­го террора, установившаяся в стране в 30-е гг. В результате СССР запоздал с переводом экономики на военные рельсы и реорганизацией армии, кроме того, сама эта работа сопровож­далась крупнейшими ошибками и просчетами. Затягивалось производство новых образцов военной техники. Многие кон­структоры и инженеры были арестованы, некоторые из них работали в дальнейшем в специальных конструкторских бю­ро, созданных из заключенных («шарашках»). Из-за репрес­сий лихорадило целые отрасли оборонной промышленности. В результате в 1939—1941 гг. СССР производил больше са­молетов, чем Германия, но преобладающая их часть, в отли­чие от немецкой техники, была устаревшего образца. Пример­но такая же ситуация наблюдалась и с танками. Волюнтарист­скими решениями Сталина перед Великой Отечественной войной были сняты с вооружения 76- и 45-мм орудия (выпуск которых пришлось, затем срочно восстанавливать). Из-за лич­ных антипатий замнаркома обороны Г. И. Кулика и других доверенных лиц Сталина, живших еще воспоминаниями о (Гражданской войне, задерживалось освоение минометов и ав­томатов (Кулик считал их «оружием полиции»). Замену в ар­мии лошади на машину нарком обороны К. Е. Ворошилов на­звал «вредительской теорией». Страшный удар обрушился на армию. В результате сталин­ских репрессий была уничтожена подавляющая часть высше­го командного 9состава — почти все наиболее подготовленные полководцы и военные теоретики. Из 85 высших военачаль­ников — членов Военного совета при Наркомате обороны бы­ло репрессировано 76 человек. Репрессии выбили и значительную часть среднего и младшего комсостава. Только в 1937—1938 гг. было репрессировано 43 тыс. командиров. Репрессии продолжались в 1939— 1941 гг. и даже в период Великой Отечественной войны, хотя и в меньших размерах. В результате к 1941 г. только в сухо­путных войсках не хватало 66,9 тыс. командиров, а некомп­лект летно-технического состава ВВС достигал 32,3%. Резко ухудшился качественный состав военных кадров. Лишь 7,1% комсостава имели высшее военное образование. К началу Ве­ликой Отечественной войны 3/4 командиров находились на своих должностях менее года. Таким образом, армия накануне войны была практически обезглавлена. Потери высшего командного состава (наиболее ценного и труднозаменимого) в результате сталинских репрес­сий намного превысили последующие потери в войне с Герма­нией. Как следствие, резко упал уровень советского военного искусства. С ноября 1940 г. со­ветские разведчики стали докладывать о готовящемся нападе­нии Германии на СССР. Количество таких донесений, составленных на основании самых разных военных и дипло­матических источников, исчислялось десятками. Более того, о готовящемся вторжении в Россию Сталина предупреждал даже Черчилль и сам немецкий посол в СССР Ф. Шуленбург (противник такой войны). Однако Сталин с порога отметал все аргументы разведчиков, дипломатов и тем более иностранных государственных деятелей, считая их дезинформацией. 14 июня 1941 г. было опубликовано сообщение ТАСС, в кото­ром «разоблачались» заявления иностранной, и особенно анг­лийской, печати о скором нападении Германии на 10СССР. В со­ответствии с указаниями Сталина не допускать никаких дей­ствий, могущих быть расцененными как подготовка СССР к войне с Германией (Сталин панически боялся спровоцировать этот конфликт), строго пресекались попытки повысить боего­товность войск приграничных округов. За 10 дней до начала войны «во избежание провокаций» были запрещены полеты советской авиации в 10-километровой пограничной полосе. В чем же причина слепоты Сталина, столь дорого обошед­шейся советскому народу? Их было несколько и, тесно пере­плетясь, они усиливали друг друга. Понимая неготовность Красной Армии к столкновению с лучшей в то время военной машиной в мире, Сталин боялся этой войны и всяче­ски хотел ее оттянуть. В том, что последнее возможно, его убеждал геополитический расчет. Вождь полагал, что Гитлер не рискнет повторить печальный для Германии опыт борьбы на два фронта в Первую мировую войну и не нападет на СССР, имея за спиной непокоренную Англию. С этих позиций много­численные предупреждения о готовящемся нападении Гитле­ра выглядели результатом широчайшей кампании по дезин­формации, запланированной английским руководством (известным своим антисоветизмом) с целью поссорить СССР и Германию. Они лишь очередной раз убеждали Сталина в собственной прозорливости. Истоки трагических просчетов советского руководства в 1939 – 1941 гг. коренились в самой тоталитарной системе, существовавшей в стране. Будучи предельно централизованной, она не допускала сколько-нибудь демократического механизма формирования решений, обсуждения альтернативных вариантов (в случае нежелания харизматического вождя) и уж тем более возможности поправить диктатора. Эта система не позволила эффективно распорядиться с таким трудом, накопленным военно-11экономическим потенциалом и стала причиной новых трагических ошибок уже в военные годы.^ 2.СССР в великой отечественной войны. Под утро 22 июня 1941 г., нарушив договор о ненападении, фашистская германия вторглась в СССР. Началась Великая отечественная война. Она стала важнейшей составной частью Второй мировой войны, во многом изменив ход последней. С самого начала эта война отличалась от войны на Западе своим размахом, кровопролитностью, крайним напряжением борьбы и небывалыми зверствами фашистов по отношению к военнопленным и гражданскому населению. Гитлер требовал вести войну на уничтожение. Нацисты предполагали « разгромить русских как народ», подорвать их «биологическую силу», уничтожить культуру. . Вместе с союзниками (Финляндией, Румынией, Венгрией, Италией) армия вторжения насчитывала 5,5 млн. человек, 3,8 тыс. танков и 4,6 тыс. самолетов. Ей противостояли 3,3 млн. советских войск, имевшие 10,4 тыс. танков и 8,5 тыс. самолетов. Однако подавляющая часть этой техники была явно устаревшей, много лучшего оставляла же­лать и выучка личного состава. Огромный выигрыш дала фа­шистам внезапность нападения (в первый же день войны они уничтожили — преимущественно на аэродромах — 1200 само­летов), наличие боевого опыта современной маневренной вой­ны и наступательный дух солдат, опьяненных победами в Ев­ропе. В первые же часы войны немцы без труда подавили дезор­ганизованное сопротивление советских войск на подавля­ющей части границы и глубоко вклинились на территорию СССР. Уже через два дня на направлениях главных ударов не­мецкие танки прорвались на 230 км от государственной гра­ницы. Только в районе Бе­лосток—Минск было разгромлено 38 советских дивизий, в плен попало 288 тыс. человек. Сам Минск пал уже 28 июня. К середине июля немцы овладели почти всей 12Прибалтикой, Белоруссией, Правобережной Украиной. Немецкому руковод­ству казалось, что война уже выиграна. Это походило на прав­ду. Войска приграничных округов были разгромлены, без­возвратные потери Красной Армии составили более 700 тыс. человек. Советское общество переживало сильнейший шок. По вос­поминаниям Г. К. Жукова на рассвете 22 июня Сталин не мог поверить, что вторжение немецких войск — это не провокация, а начало войны. «Гитлер наверняка не знает об этом», — говорил он. Лишь после официального объявления войны Германией он разрешил отправить соответствующую директиву войскам, подчеркнув, чтобы они не нарушали немецкую границу! Дик­татор впал в сильнейшую депрессию и даже заявил об отказе от руководства страной. Управление войсками приграничных округов было дезорганизовано. Командиры и красноармейцы (да и вся страна) были совершенно не готовы к подобному раз­витию событий. Воспитанные на официальном лозунге, что войны с Германией в ближайшее время не будет, а когда она начнется, военные действия будут вестись на территории вра­га и «малой кровью», они не могли зачастую разобраться в том, что происходит, легко поддавались панике. Даже осенью бывали ситуации, когда 20 немецких автоматчиков брали в плен до 400 красноармейцев. Вместе с тем уже с самого начала войны против России не­мецкие генералы подмечали, что в целом войска противника обороняются куда упорнее, чем на Западе. Постепенно и руководство страны брало ситуацию под контроль. 22 июня была объявлена мобилизация, 23-го — со­здана Ставка Главного (затем — Верховного) Командования, 30-го — Государственный комитет обороны. Оба этих органа возглавил Сталин. Началась перестройка управления войска­ми, военной промышленностью, эвакуация предприятий и на­селения с оккупируемых территорий.13Начальник генштаба немецких сухо­путных сил Ф. Гальдер 20 июля 1941 г. отмечал в своем днев­нике «известный упадок духа у наших руководящих инстан­ций», вызванный ожесточенностью боев и большим утомлени­ем войск. Двухмесячное сражение за Смоленск, оборона Киева (70 дней), Одессы (73 дня) и, наконец, контрнаступле­ние Красной Армии под Ельней в начале сентября, в ходе ко­торого было разгромлено 8 немецких дивизий, срывали гра­фик немецкого наступления и ставили под вопрос быстрое за­вершение войны в России. Тем не менее, враг был еще силен. Перегруппировав си­лы, 30 сентября он начал генеральное наступление на Моск­ву. Крупного успеха немцы добились под Вязьмой, где в окружение попали части трех советских фронтов — более 660 тыс. человек. В октябре были захвачены Орел, Калуга, Калинин, Волоколамск, Можайск. Но, несмотря на значи­тельное (в 1,5 раза) превосходство в личном составе и авиа­ции, в танках (в 2 раза), фашисты так и не смогли преодолеть героического сопротивления разношерстных, наспех собран­ных командованием сил Красной Армии. Война все больше обретала черты народной, Отечественной. Летом—осенью 1941 г. до 10 млн. мирных граждан, в основном женщин, уча­ствовало в сооружении оборонительных рубежей, до 2 млн. человек вступило в народное ополчение. Каждый шаг вперед давался немцам все труднее. Лишь в середине ноября, подтянув новые резервы, вермахт смог возобновить наступление. Враг приблизился к Москве на 25—30 км. Сталин, уже готовый к худшему, с тревогой спра­шивал у командующего Западным фронтом Жукова: «Вы уве­рены, что мы удержим Москву?.. Говорите честно…» «Москву, безусловно, удержим», — отвечал Жуков, и оказался прав. За­щитники столицы и ее последнего южного форпоста — Тулы смогли остановить и обескровить противника. В результате битвы за 14Москву было раз­громлено 38 дивизий противника, его потери доходили до 0,5 млн. человек. Наши потери оказались еще больше — 514 тыс. человек. И все же победа под Москвой имела огромное значение. Бы­ла снята непосредственная угроза столице, немецко-фашист­ские войска потерпели первое с начала Второй мировой войны крупное поражение. Окончательно были сорваны планы «молниеносной войны». Стало ясно, что немецкая разведка, генштаб просчитались в оценке военного потенциала СССР (они планировали, что за полгода Сталин сможет выставить дополнительно лишь 59 дивизий, на деле же только за лето было отправлено на фронт 324 дивизии). Неудивительно, что Гитлер сместил более 30 своих генералов. В то же время успешное контрнаступление советских войск подняло дух ар­мии, народа, вдохнуло в них новые силы. Заметно укрепились и международные позиции СССР. В период Московской битвы оформилась антигитлеровская коалиция. Уже 22 июня 1941 г. Черчилль, а 24 июня и Рузвельт за­явили о поддержке Советского Союза. 12 июля было принято советско-английское соглашение о совместных действиях про­тив фашистской Германии, а 24 августа СССР присоединился к Атлантической хартии (подписанной вначале Рузвельтом и Черчиллем), в которой излагались программные цели анти­гитлеровской коалиции. На Московской конференции 29 сен­тября — 1 октября были приняты трехсторонние решения о поставках вооружений в СССР и стратегического сырья в Анг­лию и США. Учитывая тяжелое положение СССР, союзники решили от­крыть второй фронт в Европе в 1942 г. Однако в силу риско­ванности высадки во Франции, а возможно, и из-за политиче­ских соображений не­готовности американской армии второй фронт в Ев­ропе в 1942 г. так и не был открыт. Вместо него американцы высадились в Северной Африке. Разумеется, это не было рав­ноценной заменой. К тому же, как выяснилось в дальнейшем, 15операции в Африке затруднили наступление через Ла-Манш в 1943г. Проблема второго фронта стала с этого времени однойиз самых болезненных тем в отношениях СССР с США и Анг­лией. Переоценив собственные силы, Сталин по­требовал, не ограничиваясь стратегической обороной, провес­ти наступательные операции едва ли не по всему фронту от Ленинграда до Крыма. К тому же Ставка и Генштаб сочли, что главный удар будет нанесен немцами по Москве. Практически все упреждающие наступательные операции Красной Армии, начатые в апреле—мае 1942 г., потерпели не­удачу и привели к новой военной катастрофе. Особенно тяже­лые поражения понесли части Красной Армии в Крыму, что привело к падению 4 июля Севастополя, а также под Харьковом, где советские войска потеряли до 230 тыс. человек. Потеря Крыма, поражения под Барвинками и Воро­нежем, в Донбассе «тяжело сказались на настроении народа и войск», — вспоминал Жуков. В частях Красной Армии «вновь появились панические настроения и нарушения воин­ской дисциплины». Со второй половины июля весь мир с за­миранием сердца следил за продвижением немцев к Сталин­граду. На юге они вышли к Главному Кавказскому хребту и установили свой флаг на Эльбрусе. 28 июля был издан знаме­нитый приказ № 227 «Ни шагу назад», предусматривавший создание штрафных рот и батальонов (фактически смертни­ков), а также заградительных отрядов в тылу частей, которые должны были расстреливать отступающих. В чем же причина страшных поражений Красной Армии весной — осенью 1942 г., которые вновь поставили СССР на грань гибели? Помимо отмеченных выше стратегических ошибок и еще сказывавшегося дефицита людских ресурсов и вооружений, 16необходимо отметить, что сталинский режим и экономически, и особенно политически и психологически не адаптировался еще к военному времени. В июле 1941 г. Сталин взвалил вину за поражение войск на ряд воена­чальников и расстрелял командование Западным фронтом во главе с Д. Г. Павловым, командующего Прибалтийским воен­ным округом А. Д. Локтионова, начальника Главного управ­ления ВВС П. В. Рычагова и других генералов. В августе при­казом Ставки, попавшие в плен красноармейцы объявлялись изменниками, а семьи дезертировавших или плененных ко­мандиров подлежали аресту (семьи солдат лишались госпосо­бий и помощи). В сентябре даже попавших в заложники стали считать пособниками гитлеровцев. В октябре—ноябре 1941 г. при приближении немцев к Москве впервые стала использо­ваться тактика «выжженной земли». Приказом Ставки было предписано « разрушать и сжигать дотла все населенные пунк­ты в тылу немецких войск на расстоянии 40—60 км в глубину от переднего края и на 20—30 км вправо и влево от дорог». В то же время, опираясь на опыт Гражданской войны, в июле 1941 г. Сталин ввел в армии институт военных комиссаров (политруков). Паника Сталина и его приверженность к старым революционным схе­мам («ленинскому опыту Бреста»), пожалуй, наиболее ярко воплотилась в попытке заключить мир с Германией. Под вли­янием страшных поражений Красной Армии он поручил Бе­рии установить связь с Берлином и предложил «уступить гит­леровской Германии Украину, Белоруссию, Прибалтику, Ка­рельский перешеек, Бессарабию, Буковину за прекращение военных действий». Но Гитлеру мир был не нужен.17Коренной перелом в войне. К этому времени впервые с на­чала войны советскому руководству удалось добиться общего превосходства сил над немецко-фашистскими войсками: 6,6 млн. человек против 6,2 млн., 78 тыс. орудий против 52 тыс., 7,3 тыс. танков против 5 тыс., 4,5 тыс. самолетов про­тив 3,5 тыс. Поскольку Гитлер по-прежнему пытался захва­тить Сталинград и Кавказ, не взирая на обнаружившуюся не­хватку сил и советы своих генералов, у советского командова­ния сложились благоприятные возможности для нанесения контрудара. Под руководством Г. К. Жукова (заместителя Верховного Главнокомандующего) и А. М. Василевского (на­чальника Генштаба) была разработана операция по окруже­нию войск противника у Сталинграда. Благодаря тщательно­му планированию и невиданной дотоле конспирации ее уда­лось подготовить втайне от немцев. Наступление началось 19 ноября 1942г. Благодаря мощ­ным ударам с флангов советским войскам удалось окружить до 330 тыс. фашистских войск. Предпринятая немцами по­пытка их деблокады была сорвана, и к февралю 1943 г. окру­женная группировка во главе с генерал-фельдмаршалом Паулюсом была разгромлена. Захватив стратегическую инициативу, советские войска развернули общее наступление. Они освободили Северный Кавказ, прорвали блокаду Ленинграда и разгромили группи­ровки немцев на центральном участке фронта. Вермахт же смог ответить лишь одним, хотя и довольно чувствительным, контрударом под Харьковом. Возросшее искусство советских военачальников прояви­лось в том, что, заблаговременно узнав о планах Гитлера и располагая перевесом сил, Ставка приняла решение о предна­меренной обороне на Курской дуге с тем, чтобы обескровить врага, в первую очередь его танковые группировки, а затем перейти в контрнаступление. В целом этот план удался.18Начиная с 5 июля примерно в течение недели наши войска, упорно обороняясь, остановили врага, который за счет небы­валой концентрации сил на отдельных участках смог вкли­ниться в советскую оборону на 10—35 км. Кульминацией этой гигантской битвы явилось крупнейшее в мировой истории танковое сражение у дер. Прохоровка 12 июля, в котором с обеих сторон участвовало 1200 танков. Начиная с этого време­ни советские войска, перешли в наступление. Немецкое командование попыталось закрепиться на Днеп­ре. Однако уже в октябре 1943 г. наши войска сумели форси­ровать реку, а 6 ноября они вступили в Киев (приурочив, по требованию Сталина, освобождение этого древнего города к годовщине Октябрьской революции). Продолжая наступле­ние, советские войска освободили центральную Украину и блокировали немцев в Крыму. Одновременно началось осво­бождение Белоруссии. В целом же с ноября 1942 по конец 1943г. было освобождено около половины захваченной нем­цами территории СССР. Враг был отброшен на запад на 600— 1200 км. Было разгромлено 218 дивизий. Перелом в войне был обеспечен беспримерным героизмом тружеников советского тыла, а также в какой-то мере и пре­имуществами (в данной ситуации) сверхцентрализованной системы управления экономикой. В результате уже в первые полгода войны на восток было эвакуировано 1,5 тыс. промыш­ленных предприятий, которые вводились в строй в рекордные сроки. Краматорский завод стал давать продукцию уже через12 дней после прибытия на новое место. Порой станки ставили в поле, лишь подведя электричество, а затем уже над ними возводились стены. К концу 1942 г. экономика страны была переведена на военные рельсы и быстрыми темпами наращи­вала выпуск техники. При этом более половины всех занятых в экономике состав­ляли 19женщины. Помимо них в колхозах и на заводах труди­лись сотни тысяч подростков. От голода и хронического пере­утомления люди падали в обмороки, но работу не бросали. Российский патриотизм, убежденность в правоте своего дела, а для некоторых и вера в Сталина помогли людям выстоять, не сломиться от этого страшного напряжения. Под влиянием критической обстанов­ки войны происходили изменения в социально-политическом механизме сталинского режима и в общественном сознании. Классическая тоталитарная схема «непогрешимый вождь — серые управленцы — послушная масса» претерпела измене­ния во всех звеньях. Чуть более гибким и внимательным к го­лосу подчиненных (прежде всего военных) стал Сталин. Про­изошла широкая замена военных и управленческих кадров. Среди них выдвигались талантливые, неординарные люди, способные самостоятельно принимать и реализовывать эф­фективные решения. Среди военачальников таковыми были Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский (выпу­щенный из заключения), среди гражданских — Н. А. Возне­сенский, А. А. Кузнецов, А. Н. Косыгин и др. Вместе с тем сталинский режим сохранил свои системооб­разующие черты. Продолжался политический террор. Более того, по указанию Сталина были подвергнуты репрессиям це­лые народы. Уже в 1941 г. были депортированы более милли­она немцев Поволжья, в 1943 г. — более 93 тыс. калмыков и 68 тыс. карачаевцев, в 1944 г. — около 0,5 млн. чеченцев и ин­гушей, 37 тыс. балкарцев, 183 тыс. крымских татар, 12 тыс. болгар, 91 тыс. турок, курдов, хемшилов и т. д. Депортирова­ние нередко сопровождалось расстрелами мирных людей, из­девательством над ними со стороны солдат НКВД. Трудно да­же подсчитать огромные 20жертвы, понесенные депортирован­ными народами при переселении, на новых, необустроенных местах (в Сибири, Казахстане и Средней Азии). К концу 1943 г. качественно выросло советское военное ис­кусство, которое в лице своих лучших представителей уже не уступало, а возможно, и превосходило немецкое. Несколько лучше стал разбираться в стратегии Сталин. На первой встрече «большой тройки» (Сталина, Рузвельта и Черчилля) в Тегеране в конце ноября — начале декабря 1943 г. проблема открытия второго фронта в Европе стала центральной. В результате дискуссий было принято ре­шение о высадке союзников во Франции (Черчилль настаивал на Балканах, желая тем самым отрезать СССР от Европы). Она была намечена на май 1944 г. На Тегеранской конферен­ции обсуждалась и судьба послевоенной Германии. Союзники настаивали на ее разделе. Сталин не соглашался. Решался во­прос и о будущих границах Польши.^ 3. СССР в конце войны.На Восточном фронте 1944 г. про­шел под знаком подавляющего превосходства Советских Во­оруженных Сил, последовательно осуществлявших крупней­шие стратегические наступательные операции на всем протя­жении фронта. В январе наши войска ликвиди­ровали блокаду Ленинграда и, разгромив немецкую группу армий «Север», отбросили ее остатки в Прибалтику. Почти од­новременно развернулось и наступление на Украине. Весной Правобережная Украина, Крым, Молдавия были освобожде­ны. Группа армий «Юг» была разгромлена. Освободительный поход Советской Армии в Восточную Ев­ропу, развернувшийся к концу 1944 г. и превратившийся по­степенно в борьбу за сферы влияния, не мог не вызвать обо­стрения противоречий между СССР, 21США и Великобритани­ей. По свидетельству одного из руководителей югославских коммунистов М. Джиласа, Сталин в одной из бесед с ним от­кровенно заявил, что «каждый навязывает свою собственную общественную систему там, куда может прийти его армия». Рузвельт в целом с пониманием отнесся к стремлению совет­ского руководства сформировать в соседних с СССР странах дружественные правительства. В то же время Черчилль был крайне обеспокоен этим. Однако уже осенью он смог заклю­чить со Сталиным джентльменское соглашение о разграниче­нии сфер влияния в Юго-Восточной Европе (так называемое процентное соглашение), что до поры до времени снизило на­кал противоречий между союзниками. В феврале 1945 г. на конференции в Ялте «большая тройка» договорилась в целом о будущем Европы. В январе 1945 г. совет­ские войска начали мощное наступление. Взломав оборону противника, они уже в феврале вышли на р. Одер, в 60 км от Берлина,