3 теория моральных обязательств prima facie у. Д. Росса

3.3. ТЕОРИЯ МОРАЛЬНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ PRIMA FACIE У. Д.РОССА.Английский философ Уильям Дэвид Росс [William David Ross] (1877-1971) представил в своей книге “The Right and the Good” (1930) этическую теорию, которую можно расценить как попытку объединить перспективы утилитаризма и перспективы кантианства. Росс отверг утилитаристское убеждение, что одни последствия делают поступок правильным, но его также беспокоили абсолютные правила Канта. Он понимал, что такие правила не только не способны проявить восприимчивость к сложности фактически существующих ситуаций, но что они также иногда противоречат одно другому. Росс, подобно Канту, деонтологист, но с важным отличием. Росс убеждён, делая моральный выбор, необходимо принимать во внимание последствия, хотя не результаты поступка, взятые отдельно, делают его правильным. ^ 3.3.1-Моральные свойства и правила.По Россу, существует непреодолимое различие между моральными и неморальными свойствами. Есть только два моральных свойства – правильность и доброта – и эти свойства не могут заменяться, или объясняться в терминах других свойств. Так, сказать, что поступок является “правильным”, не есть то же самое, как если сказать, что он “вызывает удовольствие” или “увеличивает счастье”, как предлагает утилитаризм. Однако Росс вовсе не отрицает того, что связь между моральными и неморальными свойствами существует. Что он отрицает, так это возможность тождества между ними. Так, облегчить кому-нибудь страдание может быть правильным, но правильность не является идентичной облегчению страдания. Росс также осознает, что мы часто должны знать много неморальных фактов о ситуации, прежде чем мы можем правильно вынести моральное суждение. Если я вижу врача, инъецирующего кого-либо, я не могу еще сказать, действует ли он правильно, без определения того, что он инъецирует, почему он это делает и т. д. Таким образом, правильность есть свойство, которое зависит частично от неморальных свойств, характеризующих ситуацию. Я не могу определить, делает ли врач правильный или неправильный поступок до тех пор, пока я не определю, какие имеются неморальные свойства. Росс убеждён, что есть случаи, в которых мы не имеем подлинных сомнений в том, присутствует ли свойство правильности или доброты. Мир изобилует примерами жестокости, лжи и эгоизма и в этих ситуациях мы непосредственно осознаем отсутствие правильности или доброты. Но мир также богат примерами сострадания, верности и великодушия, в которых правильность и доброта ясно присутствуют. Росс утверждает, что наш опыт относительно таких случаев делает нас в состоянии узнать правильность и доброту с такой степенью достоверности и очевидности, как если бы мы постигали математическую истину, что треугольник имеет три угла. Кроме того, наш опыт относительно многих индивидуальных случаев делает нас в состоянии осознать верность такого общего утверждения, как “неправильно причинять излишнюю боль”. Таким образом, наши моральные интуиции могут снабжать нас моральными правилами общего характера. Но ^ Росс отказывается признать эти правила абсолютными. Для него они могут служить только в качестве образцов, чтобы помочь нам решить, что мы должны делать. В конечном счёте, в любом отдельном случае мы должны полагаться не только на правила, но также на разум и наше понимание ситуации. Рассмотрим проблему, лгать ли смертельно больной пациентке о её состоянии? Позволим себе предположить, что мы можем избежать причинения ей, по крайней мере, некоторого мучения, если обманем её. Но, с другой стороны, действуя морально и сообщая ей правду, мы не нарушаем её доверия к нам. В таких ситуациях, представляется, мы имеем конфликт в наших моральных обязательствах. Вследствие таких привычных видов конфликтов, Росс отвергает возможность исследования абсолютных, инвариантных правил, подобных правилам “всегда говори правду” и “всегда устраняй излишние страдания”. В случаях, подобных ситуации выше, мы не можем полагать, что оба правила являются абсолютными, не противореча себе. Росс утверждает: мы должны ясно осознавать, что любое правило имеет исключения и должно отменяться в некоторых ситуациях.3.3.2. Фактические моральные обязательства и prima facie моральные обязательства.Если правила, подобные правилу “всегда говори правду”, не могут быть абсолютными, тогда какой статус они могут иметь? Когда наши правила в отдельных ситуациях вступают в конфликт, каким образом мы должны решить, какое правило применять? Росс отвечает на этот вопрос, используя различие между тем, что является фактически правильным, и тем, что является prima facie правильным. Поскольку мы имеем долг делать то, что является правильным, это различие может быть выражено, как различие между фактическим моральным обязательством и prima facie моральным обязательством.Фактический долг буквально есть то, что является моей реальной моральной обязанностью в конкретной ситуации. Мы претендуем ни полный обзор всех аспектов какого-то случая, когда мы говорили, что нечто является нашим моральным обязательством, “принимая во внимание все обстоятельства” Это действие, которое, из всех разнообразных возможностей, я должен выполнить. Чаще всего, однако, я могу не знать, что является моим фактическим долгом. Латинское выражение “prima facie” дословно означает “на первый взгляд”, но Росс употребляет это выражение, подразумевая нечто подобное выражению “при прочих равных условиях”. Соответственно, prima facie моральное обязательство есть обязательство, которое предписывает, что я должен делать, когда не рассматриваются другие релевантные в ситуации факторы. Если я обещал встретиться с вами за завтраком, тогда я имею prima facie моральное обязательство встретиться с вами. Но предположим, что я врач и как раз в то самое время, как я собираюсь направиться на нашу встречу, у моего пациента происходит остановки сердца. При таких обстоятельствах, согласно точке зрении Росса, я должен нарушить моё обещание и оказать помощь пациенту. Мое prima facie моральное обязательство выполнять обещание не делает поступок обязательным. Это обязательство составляет моральное основание для встречи с вами, но имеется также моральное основание, чтобы не встречаться с вами. Я имею также prima facie моральное обязательство оказать помощь моему пациенту, и это есть основание, которое перевешивает первое prima facie моральное обязательство. Таким образом, оказание помощи пациенту является и prima facie (при прочих равных условиях) моральным обязательством и, в этой ситуации, моим фактическим (принимая во внимание все обстоятельства) моральным обязательством, то есть долгом. Итак, согласно Россу, “правильное действие – фактическое моральное обязательство – определяется рассмотрением своей важности или конкурирующих prima facie моральных обязательств, которые осознаются моральной интуицией”. “Prima facie” моральные обязательства (например, выполнение обещания, компенсация за прошлый ущерб, самосовершенствование, милосердие) обязывают (при прочих равных условиях), но могут отвергаться другими prima facie моральными обязательствами в случае конфликта”. В духе Росса, педиатр, которая могла бы помочь одному пациенту, нарушив обещание второму, кого она обещала осмотреть первым, должна была бы поразмыслить над двумя prima facie моральными обязательствами и решить, какое из них показалось бы более важным в данных обстоятельствах.Понятие prima facie морального обязательства позволяет Россу предложить набор моральных правил, сформулированных таким образом, что они являются универсальными и свободными от исключений. Ложь, например, всегда неправильна, но она представляет prima facie (при прочих равных условиях) неправильное. Может быть, что в отдельной ситуации моё фактическое моральное обязательство требует, чтобы я солгал. Хотя то, что я сделал, есть нечто prima facie (при прочих равных условиях) неправильное, представляется в моральном отношении правильным это делать, если некоторое другое prima facie моральное обязательство, которое требует солгать в этом случае, является более обязательным (веским), чем prima facie моральное обязательство говорить правду. Мы рассмотрели лишь несколько простых примеров prima facie моральных обязательств, но Росс более основателен и систематичен, чем это могут внушить наши примеры. Он предлагает список моральных обязательств, которые он считает обязывающими для всех моральных агентов. Здесь они представлены в суммарном виде:^ 1. Моральные обязательства верности: говори правду, выполняй действительные и подразумеваемые обещания, не выдавай вымысел за истину. В этом классе моральные обязательства вытекают из предыдущих действий человека. Давая слово что-либо сделать, человек создаст обязательство поступать таким образом. (Росс полагает, что, принимая участие в разговоре, человек тем самым неявно соглашается говорить правду). Заметим, что так называемые ролевые обязательства могут быть определены в качестве важного подкласса моральных обязательств верности. Учитель имеет определённые обязательства как учитель, врач определенные обязательства как врач, медсестра определенные обязательства как медсестра. Беря на себя определенную социальную роль, человек создаёт разнообразные моральные обязательства верности. Кроме того, дополнительные обязательства возникают из соглашений (явных и неявных), в которые человек вступает, пока действует в профессиональной компетенции. Отсюда ещё одно моральное обязательство верности: соблюдай контракты и соглашения.^ 2. Моральные обязательства возмещения (ущерба): исправлять несправедливости, которые мы сделали другим. Эти обязательства также вытекают из предшествующих действий человека. Любое лицо своим несправедливым обращением с кем-либо еще создает моральное обязательство исправить несправедливость, которую совершил. Например, если А украл определённую сумму денег у В, посредством этого А создаёт обязательство возместить эту сумму.^ 3. Моральные обязательства благодарности: ценить (признавать) услуги, которые сделали нам другие. Эти обязательства вытекают из предшествующих действий других лиц, то есть предоставленных ими полезных услуг. Если А предоставил полезную услугу В, когда В в ней нуждался, В посредством этого находится в положении морального обязательства предоставить полезную услугу А, когда тот в ней нуждается.^ 4. Моральные обязательства справедливости: не допускать распределения наслаждений или счастья, которое не согласуется с заслугами (достоинствами) затронутых лиц. Эти обязательств “вытекают из факта или возможности распределения наслаждения или счастья (или средств для этой цели), которое не согласуется с заслугами (достоинствами) заинтересованных лиц.” Блага должны распределяться в соответствии с личными заслугами, а существующие примеры несправедливого распределения должны быть исправлены.^ 5. Моральные обязательства благодеяния (милосердия»): содействовать улучшению положения других людей в отношении добродетели, умственных способностей или наслаждения. Эти обязательства «вытекаю из простого факта, что существуют в мире другие люди, положение которых мы можем сделать лучше».^ 6. Мерильные обязательства nonmaleficenceе (не навреди): избегай или не допускай причинения вреда. Эти обязательства вы I екают из дополнительного обстоятельства, что мы можем также ухудшить состояние наших ближних. Обязательства этой категории, которые Росс признаёт как особенно обязательные, можно резюмировать под рубрикой “не причиняй вреда другому”. Долг не убий и долг не укради являются очевидными примерами.^ 7. Моральные обязательства самоусовершенствования: совершенствуйте себя в отношении добродетели и интеллекта. Эти обязательства “вытекают из факта, что мы можем улучшить наше собственное состояние”. Росс не утверждает, что это полный перечень prima facie моральных обязательств, которые мы признаём. Однако он убеждён в том, что моральные обязательства в этом перечне такие, которые мы осознаем и желаем признать в качестве легитимных (законных) и обязательных, без доказательства. Заметим, что Росс сознательно отказывается от возможности представить нам резонные соображения или доказать аргументами, чтобы убедить нас принять его перечень prima facie моральных обязательств. Подобно другим интуитивистам, Росс пытается добиться нашего согласия с его восприятиями морали во многом тем же самым способом, как могли бы мы пытаться получить от людей согласия с нами относительно наших восприятий цвета. Мы ввели различие между фактическими и prima facie моральными обязательствами, чтобы обсуждать ситуации, в которых моральные обязательства представляются противоречащими. Проблема, как мы можем теперь сформулировать её, представляет собой: что мы должны делать в ситуации, в которой мы признаём более чем одно prima facie моральное обязательство и невозможно для нас действовать каким-либо образом, который будет удовлетворять им всем. Мы знаем, конечно, что мы должны действовать таким образом, который удовлетворяет нашему фактическому моральному обязательству. Но в этом как раз и состоит наша проблема. Каково, в конце концов, наше фактическое моральное обязательство, когда наши prima facie моральные обязательства находятся в конфликте? Росс предлагает нам два принципа обсуждения случаев противоречивого долга. Первый принцип предназначен рассматривать ситуации, в которых только два prima facie моральных обязательств находятся в конфликте: “Тот поступок является долгом, который находится в согласии с более строгим (веским) prima facie обязательством”. Второй принцип предназначен рассматривать случаи, в которых несколько prima facie обязательств находятся в конфликте: “Тот поступок является долгом, который имеет наибольший баланс prima facie правильности над prima facie неправильности”. К сожалению, оба эти принципа обнаруживают проблемы, когда их применяют. В самом деле, Росс не говорит нам, как мы должны определить, когда обязательство “более строгое”, чем другое. Не даёт Росс нам и правила для определения “баланс” prima facie правильности над неправильностью. В конце концов, согласно Россу, мы должны просто полагаться на наши способности постижения ситуации. Не существует автоматической или механической процедуры, которой мы могли бы следовать. Мы могли бы прийти к заключению относительно наилучшего образа действия (с точки зрения Росса чего-то, ч то мы как моральные агенты должны и можем делать), если мы изучим факты в определенной ситуации, примем во внимание последствия наших возможных действий и поразмыслим над нашими prima facie моральными обязательствами. Возможно, возвращаясь к специфическим случаям, не существует прямого способа ответить на абстрактный вопрос: является ли моральным обязательством не лгать пациенту “более строгим (веским)”, чем моральное обязательство не причинять излишнего страдания? Так много зависит от характера и состояния индивидуального пациента, что абстрактное определение нашего долга, основанное на “балансе” или “весомости”, является бесполезным. Тем не менее, зная пациента, мы могли бы понять, какой образ действия является правильным. Кроме того. Росс убеждён, что есть ситуации, в которых нет особых трудностей относительно разрешения конфликта между prima facie моральными обязательствами. Например, большинство из нас согласились бы с тем, что если мы можем, солгав, уберечь кого-нибудь от серьезного причинения вреда, тогда мы имеем морального обязательства уберечь кого-либо от причинения вреда больше, чем если мы должны говорить правду.3.3.3. Теория prima facie моральных обязательств в биомедицинском контексте.Моральные правила у Росса не являются абсолютными в том смысле, в каком они у Канта; следовательно, как в случае утилитаризма, невозможно утверждать, каким было бы моральное обязательство в действительной конкретной ситуации. Тем не менее, мы можем обсудить, в общем, преимущества, к которым теория Росса приводит в контексте моральных проблем биомедицины. Мы будем говорить для иллюстрации только о двух.(1) Первым и наиболее важным является перечень Росса prima facieморальных обязательств. Перечень моральных обязательств может выполнить и важную функцию в моральном воспитании врачей, исследователей и другого медицинскою персонала. Перечет, рекомендует каждому ответственному за обслуживание пациента человеку размышлять над prima facie обязательствами, которые он имеет к этим людям, и отклонять одно из обязательств только в том случае, когда он уверен в моральном отношении, что другое обязательство получает приоритет. Существует множество специфических обязанностей, предписываемых способом prima facie, и они могут выражаться в терминах, релевантных медицинскому контексту: не причиняй вреда пациентам; не распределяй редкие ресурсы таким способом, который не в состоянии оценить индивидуальные достоинства; не лги пациентам; выказывай пациентам расположение и понимание; не вселяй в пациентов ложных надежд и т. п. Структура перечня prima facie моральных обязательств “является полезной для концептуализации многих моральных дилемм, которые возникают в биомедицинском контексте”. Анализируя такие дилеммы, в том виде, как они появляются с точки зрения профессионалов здравоохранения, категория моральных обязательств верности является особенно важной. Рассмотрим, например, отношение врач-пациент. Социальное взаимопонимание, или неявное согласие, которое лежит в основе этих отношений, несомненно, содержит ряд важных условий. Среди них есть условие, согласно которому врач должен поступать в лучших медицинских интересах пациента, и условие, согласно которому врач должен хранить конфиденциальность любой личной информации, которая обнаруживается в контексте взаимоотношения между врачом и пациентом. В самом акте согласия пациента на лечение, врач навлекает на себя посредством этого ряд важных prima facie моральных обязательств верности. Предположим, врач убежден, что солгать пациенту в лучших интересах пациента. В системе Росса, prima facie моральное обязательство не лгать, само обязательство верности, вступает в конфликт с другим обязательством верности, prima facie моральным обязательством действовать в лучших медицинских интересах пациента. Так как никакое моральное обязательство не является безусловным, в одном случае моральное обязательство не лгать могло бы возлагаться на врача больше, тогда как в другом случае моральное обязательство действовать в лучших интересах пациента могло быть более весомым обязательством. Предположим, в другом случае, врач лечит пациента, который страдает от состояния, делающего пациента опасным для других в его профессии.Пациент, например, водитель автобуса, подверженный временной потерей сознания (вследствие недостаточности мозгового кровообращения). Пациент готов на всё, чтобы сохранить свою работу и отказывается разгласить проблему своему работодателю. Должен ли врач нарушить медицинскую конфиденциальность и сообщить работодателю пациента, и попытке обеспечить общественную безопасность? В этом случае, prima facie моральное обязательство благодеяния (милосердия) вступает в конфликт с обязательством верности и, prima facie моральным обязательством соблюдать медицинскую конфиденциальность.(2) Во-вторых, подобно утилитаризму, этики Росси рекомендует ним проявлять чувствительность к уникальным особенностям ситуаций, прежде чем действовать. Однако, подобно этике Канта, этика Росса настаивает на том, что мы смотрим на мир из индивидуальной моральной перспективы. Принимая решения о том, что является правильным, мы должны изучить факты ситуации и принять во внимание возможные последствия наших действий. Тем не менее, в конечном счете, мы должны направлять наши действия тем, что является правильным, а не тем что является полезным, или что будет производить счастье, или что-нибудь в этом роде. Так как, согласно Россу, действия не всегда оправдываются ссылкой на их результаты, мы не можем сказать определённо: «Правильно хитростью заставить этого человека стать объектом исследования, потому что эксперимент может принести пользу тысячам». Ещё мы не можем сказать, что всегда неправильно для исследователя хитростью заставить человека вызваться добровольцем. Поступок является правильным или неправильным, независимо от того, что мы думаем об этом, но в отдельном случае обстоятельства могут оправдать принятие экспериментатором некоторого другого морального обязательства как приоритетного над моральным обязательством верности. Этика Росса приспосабливает не только нашу интуицию, что определённые поступки должны выполняться именно потому, что они правильные, но также нашу склонность обращать внимание на результаты действий, а не только на мотивы, стоящие за ними.3. 4. ^ ТЕОРИЯ СПРАВЕДЛИВОСТИ ДЖ. РОЛЗА.В 1971 году гарвардский философ Джон Ролз (John Rawls) опубликовал книгу “Теория справедливости”. Сочинение продолжает привлекать значительное внимание и была охарактеризована некоторыми философами как наиболее значительная книга по моральной и социальной философии этого столетия. Ролз разработал теорию, которая объединяет сильные стороны утилитаризма с сильными сторонами деонтологической точки зрения Канта и Росса, в то же время избегая слабых сторон каждого взгляда. Утилитаризм прямо утверждает, что счастье является принципом, и предлагает прямую процедуру для ответа на этико-социальные вопросы. Но его позиция ослабляется из-за отсутствия принципа справедливости. Кант и Росс делают правильность основным моральным понятием и подчёркивают предельное достоинство человеческих существ. Однако они также не дали осуществимый метод для решения проблем общественной морали. Очевидно, теория Ролза обещает многое, если этого можно добиться объединением двух этических традиций, которые мы обсуждали. Теория справедливости Ролза касается скорее социальных институтов, а не индивидуальных действий.^ 3.4.1. Исходное положение и принципы справедливости.Для Ролза основной целью правительства является оберегать и поддерживать свободу и благосостояние индивидуумов. Таким образом, принципы справедливости необходимы, чтобы служить в качестве стандартов конструирования и оценки социальных институтов и практик. Они обеспечивают способ разрешения конфликтов между конкурирующими притязаниями, которые выдвигают отдельные лица, и средства защиты законных интересов индивидуумов. В некотором смысле, принципы справедливости составляют программу развития справедливого общества. Но каким образом мы должны сформулировать принципы справедливости? Ролз прибегает к гипотетической ситуации, которую он называет “исходным положением” Вообразим группу людей, подобных тем, кто составляет наше общество. Эти люди проявляют обычный диапазон умственных способностей, талантов, амбиций, взглядов, и социальных экономических преимуществ. Они включают в себя оба пола, членов различных расовых и этнических групп. Кроме того, предположим, что эта группа находится в ситуации, которую Ролз называет “занавесом неведения”. Допустим, что каждый человек не знает о его поле, расе, природных дарованиях, общественном положении, экономическом состоянии и т.п. К тому же предположим, что эти люди способны сотрудничать друг с другом, что они следуют принципам принятия рационального решения, что они способны к чувству справедливости и что они будут придерживаться принципов, которые они согласятся принять. Под конец допустим, что все они желают того, что Ролз называет “первичными благами”, “то есть вещи, которые каждый рациональный человек хотел бы иметь”: права, свободы, благоприятные возможности, доходы, богатство и самоуважение, а так же такие, которые и имеют ценность сами по себе, и являются необходимыми, чтобы гарантировать получение более специфических благ, которые индивидуум может пожелать. Ролз доказывает, что принципы справедливости выбранные такой группой, будут справедливыми, если условия, при которых они выбираются, и процедуры достижения согласия по ним являются честными. Исходное положение, с её занавесом неведения, характеризует состояние, при котором альтернативные взгляды на справедливость могут всеми свободно обсуждаться. Поскольку неведение участников означает, что отдельные лица не могут получить преимущество для себя, выбирая принципы, которые благоприятствуют их собственным обстоятельствам, окончательные выборы участников будут честными. Поскольку предполагается, что участники являются рациональными людьми, они будут склоняться к одинаковым мотивам и доводам. Эти свойства исходного положения убеждают Ролза в том, чтобы характеризовать свой взгляд выражением “справедливость как честность”. Лучшая стратегия для того, чтобы эти рациональные люди сделали бы выбор, так это придать неопределённость исходному положению. В экономической дисциплине, известной как теория игр, эту стратегию называют “максимином” (т. е. правилом максимина для выбора в условиях неопределённости). Когда мы выбираем в неопределённых ситуациях, тогда “согласно правилу максимина, альтернативы ранжируются по их наихудшему результату: мы должны принять альтернативу, худший результат которой превосходит худшие результаты других альтернатив”. (Если вы не знаете, будете ли вы рабом, вы не одобрили бы ряд принципов, которые допускают рабство, когда у вас есть другие альтернативы). Поступая в соответствии с этой стратегией, Ролз доказывает, что в исходном положении люди согласились бы на два следующие принципа:(1) “каждый индивид должен обладать равным правом в отношении наиболее общей системы равных основных свобод, совместимой с подобными системами свобод для всех остальных людей”.(2) “Социальные и экономические неравенства должны быть организованы таким образом, что они одновременноа) ведут к наибольшей выгоде наименее преуспевших, в соответствии с принципом справедливых сбережений, иб) делают открытыми для всех должности и положения в условиях честного равенства возможностей”. Согласно Ролзу, эти два принципа берутся, чтобы регулировать распределение всех социальных благ: свободу, собственность, богатство и социальные привилегии. Первый принцип имеет приоритет. Он гарантирует систему равной свободы всем. Кроме того, вследствие своей приоритетности, он открыто запрещает обменивать свободу на социальные или экономические выгоды. Второй принцип регулирует распределение социальных благ, кроме свободы. Ролз утверждает, что люди в исходном положении не выберут форму строгого эгалитаризма, если бы даже общество могло организовать себя таким образом, что исключило бы различия в богатстве и уничтожило бы преимущества, которые свойственны разным социальным положениям. Взамен они выбрали бы второй принцип справедливости. Это означает, что в справедливом обществе различия в богатстве и общественном положении могут быть терпимыми, только если в отношении их может быть доказано, что они приносят выгоду всем, и, в частности, выгодны тем, кто имеет преимуществ меньше всего. Справедливое общество не есть общество, в котором все равны, но общество, в котором неравенства должны обнаруживать свою легитимность. Кроме того, в справедливом обществе должна существовать подлинная возможность приобретения членства в группе, которая пользуется особыми преимуществами. Те, например, кто не подготовлен к тому, чтобы поступить в медицинские школы, вследствие прошлой дискриминации в обучении, могут заявить права на специальную подготовку; для того, чтобы их обучили специальности. Ролз утверждает, что эти два принципа нужны, чтобы основать справедливое общество. Кроме того, распределяя свободу и общественные блага, принципы гарантируют ценность и чувство собственного достоинства человека. Люди свободны придерживаться их собственного понимания блага и устраивать их собственные жизни. В конечном счёте, только ограничения, возлагаемые на них как членов общества, являются ограничениями, выраженными в принципах справедливости. Однако Ролз допускает, что стороны в исходном положении осознали бы, что они имеют моральные обязательства и перед собой, и перед другими. Они считали бы себя рациональными членами общества, которые в состоянии сами заботиться о собственных делах. Но, полагает Ролз, сразу же после выбора идеальной концепции они захотят застраховаться от той вероятности, что их способности и возможности окажутся не в состоянии проявляться, как в случае с детьми. Или же в силу какого-либо несчастья или случайности они будут не в состоянии принимать решения в свою пользу, как в случаях с теми, кто серьёзно травмирован или у кого нарушена психика. Для подобных случаев необходимо принять принципы, в соответствии с которыми другие имели бы полномочия действовать от нашего имени. Здесь Ролз затрагивает проблему патернализма. “Пришвины патернализма – это пришиты, которые стороны признали бы в исходном положении, чтобы защитить себя от недостатка разума и воли в обществе. Другим даются полномочия… действовать от нашего имени и делать то, что мы бы делали сами, если бы были рациональными, причем эта передача полномочий вступает в силу только тогда, когда мы сами не можем заботиться о собственном благе. При принятии патерналистских решений необходимо руководствоваться интересами и предпочтениями самого индивида, за которого мы принимаем решение, в той мере, в какой они не иррациональны, а при незнании их руководствоваться теорией первичных благ”. Ролз также чувствует потребность в принципах, которые связывают и направляют индивидуумов как лиц, принимающих моральное решение. Он утверждает, что стороны в исходном положении пришли бы к согласию в отношении принципов для таких категорий, как честность в нашем поведении с другими, верность, уважение к личностям и благодеяние (милосердие). Из этих принципов мы получаем некоторые из наших обязательств друг к другу. Но, утверждает Ролз, имеются также “естественные обязанности”, которые признавались бы сторонами в исходном положении. Среди естественных обязанностей Ролз упоминает (1) обязанность справедливости – “требует от нас поддержки и подчинения справедливым институтам”, (2) “обязанность помогать другому, когда тот находится в трудном положении, при условии, что это делается без излишнего риска”, (3) обязанность не причинять другому вреда или излишних страданий и (4) обязанность выполнять наши обещания. По большей части, это обязанности, которые имеют силу среди людей. Они являются лишь некоторыми из обязанностей, которые предложили бы стороны в исходном положении, как безусловные обязанности. Таким образом, Ролз, в сущности, признаёт такие же обязательства, подобно обязательствам, которые Росс представил в качестве prima facie моральных обязательств. Ролз сознает, что проблема конфликта долга осталась нерешённой у Росса, и испытывает потребность определения приоритетов обязательств, располагая их выше или ниже. Ролз убеждён, что полная система принципов, выведенная из исходного положения, включала бы правила для ранжирования моральных обязательств. Однако Ролз касается, прежде всего, справедливости в социальных институтах и не пытается установить какие-либо правила ранжирования.3.4.2. Теория справедливости Ролза в медицинском контексте.”Естественные обязанности” Ролза есть, в сущности, то же самое, что и prima facie моральные обязательства Росса. Следовательно, большее из того, что мы говорили о prima facie моральных обязательствах и принятии моральных решений, применимо к Ролзу. Ролз подтверждает легитимность патернализма, хотя он и не пытается точно установить, вдаваясь в детали, принципы оправдания индивидуальных случаев. Он просто говорит нам, что мы бы рассматривали предпочтения других, когда последние известны нам и когда мы находимся в ситуации, в которой мы должны действовать за них, потому что они не способны действовать за себя. Например, предположим, мы знаем, что некий человек одобряет электрошоковую терапию (шоковое лечение) для лечения тяжелой депрессии. Если бы тот человек стал настолько подавленным, что был бы не способным прийти к решению относительно его собственного лечения, тогда бы мы имели основание позаботиться о том, чтобы он подвергся электрошоковой терапии. Возьмем похожий случай. Предположим, что вы хирург и имеете пациентку, которая выразила вам своё желание избежать многочисленных операций, которые могут продлить её жизнь на шесть месяцев, или около этого, но не в состоянии восстановить её здоровье. Если, оперируя ее, вы узнали, что у нее форма маточного рака, который распространился по её нижним конечностям, и если по вашей лучшей оценке ничего нельзя сделать для того, чтобы восстановить её здоровье, тогда было бы вашим долгом перед ней, позволить ей умереть, как она решила. Повторные операции были бы вопреки её представлению о её собственном благе. Наиболее важным вопросом в изучении теории Ролза является вопрос, как можно применить два принципа справедливости к социальным институтам и практикам медицинского обслуживания и исследования. Наиболее явно, принципы Ролза возмещают недостаток утилитаризма в отношении человеческого экспериментирования. Никогда не было бы правильным, с точки зрения Ролза, эксплуатировать одну группу людей, или даже одного человека, во имя блага других. Таким образом, исключаются эксперименты, в которых людей принуждают быть объектами или обманом склоняют к участию. Они включают в себя нарушение основных свобод индивидуумов и безусловного уважения к личностям, то есть нарушение того, что требуют принципы справедливости. Человек имеет право решать, насколько будет он рисковать своей жизнью и здоровьем. Таким образом, требуется добровольное согласие до того, как кто-либо законно может стать объектом исследования. Однако общество может решить вознаграждать лиц, добровольно участвующих в исследованиях, деньгами, наградами или социальными привилегиями, чтобы поощрять участие в исследованиях. Эта практика является вполне легитимной практикой, пока она приносит выгоды (в идеале) всем и возможность получения вознаграждений за участие открыта для всех, при условии, что полная структура общества уже соответствует двум принципам справедливости. Что касается выделения общественных ресурсов для обучения медицинского персонала (врачей, медсестер, терапевтов (интернистов) и т. п.), то можно сделать один вывод, что такие инвестирования являются оправданными при том условии, что отмена поддержки поставила бы в неблагоприятное положение тех, кто уже находится в наиболее неблагоприятном положении. Общественные деньги могут быть потрачены в форме стипендий или институциональных дотаций для того, чтобы обучать персонал, который затем может приносить большие социальные и экономические выгоды от их образования. Но производимое при этом неравенство, по Ролзу, не является обязательно несправедливым. Общество может инвестировать свои ресурсы таким способом, если оно приносит выгоды тем, кто наиболее нуждается в них. Смысл этой позиции представляется в том, что все имеют право на охрану здоровья. Во-первых, могут привести доводы, что здоровье находится среди “первичных благ”, которые принципы Ролза предназначены защищать и поддерживать. Затем, без здоровья индивидуум едва ли в состоянии добиваться других более специфических благ и стороны в исходном положении могут быть представлены сознающими это и одобряющими только те принципы справедливости, которые требовали бы предоставлять, по крайней мере, самую существенную охрану здоровья всем в обществе. Кроме того, могут привести доводы, что неравенства в системе здравоохранения могут быть оправданы, только если те, кто в наибольшей нужде, могут извлекать выгоду от них. Так как с существующей ныне системой дело явно не обстоит так, принципы Ролза, представляется, требуют реформы, которая предоставила бы охрану здоровья тем, кто не в состоянии её оплачивать.Представляется обос