Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц

www.koob.ru Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц Леону Верту.Прошу детей простить меня за то, что я посвятил эту книжкувзрослому. Скажу в оправдание: этот взрослый – мой самый лучший друг.И еще: он понимает все на свете, даже детские книжки. И, наконец, онживет во франции, а там сейчас голодно и холодно. И он очень нуждаетсяв утешении. Если же все это меня не оправдывает, я посвящу эту книжкутому мальчику, каким был когда-то мой взрослый друг. Ведь все взрослыесначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит. Итак, яисправляю посвящение:Леону Верту, когда он был маленьким I Когда мне было шесть лет, в книге под названием “Правдивыеистории”, где рассказывалось про девственные леса, я увидел однаждыудивительную картинку. На картинке огромная змея – удав – глоталахищного зверя. В книге говорилось: “Удав заглатывает свою жертву целиком, нежуя. После этого он уже не может шевельнуться и спит полгода подряд,пока не переварит пищу”. Я много раздумывал о полной приключений жизни джунглей и тоженарисовал цветным карандашом свою первую картинку. Это был мой рисунокN 1. Я показал мое творение взрослым и спросил, не страшно ли им. – Разве шляпа страшная? – Возразили мне. А это была совсем не шляпа. Это был удав, который проглотилслона. Тогда я нарисовал удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее.Им ведь всегда нужно все объяснять. Это мой рисунок N2. Взрослые посоветовали мне не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри,а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой иправописанием. Вот как случилось, что шести лет я отказался отблестящей карьеры художника. Потерпев неудачу с рисунками N 1 и N 2, яутратил веру в себя. Взрослые никогда ничего не понимают сами, а длядетей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать. Итак, мне пришлось выбирать другую профессию, и я выучился налетчика. Облетел я чуть ли не весь свет. И география, по правдесказать, мне очень пригодилась. Я умел с первого взгляда отличить китайот аризоны. Это очень полезно, если ночью собьешься с пути. На своем веку я много встречал разных серьезных людей. Я долгожил среди взрослых. Я видел их совсем близко. И от этого, признаться,не стал думать о них лучше. Когда я встречал взрослого, который казался мне разумней ипонятливей других, я показывал ему свой рисунок N1 – я его сохранил.Но все они отвечали мне: “это шляпа”, и я уже не говорил с ними ни обудавах, ни о джунглях, ни о звездах. Я применялся к их понятиям. Яговорил с ними об игре в бридж и гольф, о политике и о галстуках. Ивзрослые были очень довольны, что познакомились с таким здравомыслящимчеловеком. II Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам.И вот шесть лет тому назад пришлось мне сделать вынужденную посадку всахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолета. Со мной не было нимеханика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам все починить, хотьэто и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды уменя едва хватило бы на неделю. Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячимиль вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевшийкораблекрушение и затерянный на плоту посреди океана, и тот был бы нетак одинок. Вообразите же мое удивление, когда на рассвете меняразбудил чей-то тоненький голосок. Он сказал: – Пожалуйста… Нарисуй мне барашка! – А?.. – Нарисуй мне барашка… Я вскочил, точно надо мною грянул гром. Протер глаза. Началосматриваться. И вижу – стоит необыкновенный какой-то малыш и серьезноменя разглядывает. Вот самый лучший его портрет, какой мне послеудалось нарисовать. Но на моем рисунке он, конечно, далеко не такхорош, как был на самом деле. Это не моя вина. Когда мне было шестьлет, взрослые внушили мне, что художник из меня не выйдет, и я ничегоне научился рисовать, кроме удавов – снаружи и изнутри. Итак, я во все глаза смотрел на это необычайное явление. Незабудьте, я находился за тысячу миль от человеческого жилья. А междутем ничуть не похоже было, чтобы этот малыш заблудился, или до смертиустал и напуган, или умирает от голода и жажды. По его виду никакнельзя было сказать, что это ребенок, потерявшийся в необитаемойпустыне, вдалеке от всякого жилья. Наконец ко мне вернулся дар речи, ия спросил: – Но… Что ты здесь делаешь? И он опять попросил тихо и очень серьезно: – Пожалуйста… Нарисуй барашка… Все это было так таинственно и непостижимо, что я не посмелотказаться. Как ни нелепо это было здесь, в пустыне, на волосок от смерти, явсе-таки достал из кармана лист бумаги и вечное перо. Но тут жевспомнил, что учился то я больше географии, истории, арифметике иправописанию, – и сказал малышу (немножко даже сердито сказал), что неумею рисовать. Он ответил: – Все равно. Нарисуй барашка. Так как я никогда в жизни не рисовал баранов, я повторил для негоодну из двух старых картинок, которые я только и умею рисовать – удаваснаружи. И очень изумился, когда малыш воскликнул: – Нет, нет! Мне не надо слона в удаве! Удав слишком опасный, аслон слишком большой. У меня дома все очень маленькое. Мне нуженбарашек. Нарисуй барашка. И я нарисовал. Он внимательно посмотрел на мой рисунок и сказал: – Нет, этот барашек совсем хилый. Нарисуй другого. Я нарисовал. Мой новый друг мягко, снисходительно улыбнулся. – Ты же сам видишь, – сказал он, – это не барашек. Это большойбаран. У него рога… Я опять нарисовал по-другому. Но он и от этого рисунка отказался: – Этот слишком старый. Мне нужен такой барашек, чтобы жил долго. Тут я потерял терпение – ведь надо было поскорей разобрать мотор -и нацарапал ящик. И сказал малышу: – Вот тебе ящик. А в нем сидит твой барашек. Но как же я удивился, когда мой строгий судья вдруг просиял: – Вот такого мне и надо! Как ты думаешь, много он ест травы? – А что? – Ведь у меня дома всего очень мало… – Ему хватит. Я тебе даю совсем маленького барашка. – Не такого уж маленького… – Сказал он, наклонив голову иразглядывая рисунок. – Смотри-ка! Мой барашек уснул… Так я познакомился с маленьким принцем. III Не скоро я понял, откуда он явился. Маленький принц засыпал менявопросами, но, когда я спрашивал о чем-нибудь, он будто и не слышал.Лишь понемногу, из случайных, мимоходом оброненных слов мне всеоткрылось. Так, когда он впервые увидел мой самолет (самолет я рисовать нестану мне все равно не справиться), он спросил: – Что это за штука? – Это не штука. Это самолет. Мой самолет. Он летает. И я с гордостью объяснил ему, что умею летать. Тогда малышвоскликнул: – Как! Ты упал с неба? – Да, – скромно ответил я. – Вот забавно!.. И маленький принц звонко засмеялся, так что меня взяла досада: ялюблю, чтобы к моим злоключениям относились серьезно. Потом онприбавил: – Значит, ты тоже явился с неба. А с какой планеты? “Так вот разгадка его таинственного появления здесь, в пустыне!” -Подумал я и спросил напрямик: – Стало быть, ты попал сюда с другой планеты? Но он не ответил. Он тихо покачал головой, разглядывая мойсамолет: – Ну, на этом ты не мог прилететь издалека… И надолго задумался о чем-то. Потом вынул из кармана барашка ипогрузился в созерцание этого сокровища. Можете себе представить, как разгорелось мое любопытство от егополупризнания о “других планетах”. И я попытался разузнать побольше: – Откуда же ты прилетел, малыш? Где твой дом? Куда ты хочешьунести барашка? Он помолчал в раздумье, потом сказал: – Очень хорошо, что ты дал мне ящик, барашек будет там спать поночам. – Ну конечно. И если ты будешь умницей, я дам тебе веревку, чтобыднем его привязывать. И колышек. Маленький принц нахмурился: – Привязывать? Для чего это? – Но ведь если ты его не привяжешь, он забредет неведомо куда ипотеряется. Тут мой друг опять весело рассмеялся: – Да куда же он пойдет? – Мало ли куда? Все прямо, прямо, куда глаза глядят. Тогда маленький принц сказал серьезно: – Это ничего, ведь у меня там очень мало места. – И прибавил небез грусти: – Если идти все прямо да прямо, далеко не уйдешь… IV Так я сделал еще одно важное открытие: его родная планета вся-товеличиной с дом! Впрочем, это меня не слишком удивило. Я знал, что, кроме такихбольших планет, как земля, юпитер, марс, венера, существуют еще сотнидругих, которым даже имен не дали и среди них такие маленькие, что их ив телескоп трудно разглядеть. Когда астроном открывает такую планетку,он дает ей не имя, а просто номер. Например: астероид 3251. У меня есть веские основания полагать, что маленький принцприлетел с планетки, которая называется “астероид в-612”. Этот астероидбыл замечен в телескоп лишь один раз, в 1909 году, одним турецкимастрономом. Астроном доложил тогда о своем замечательном открытии намеждународном астрономическом конгрессе. Но никто ему не поверил, а всепотому, что он был одет по-турецки. Уж такой народ эти взрослые! К счастью для репутации астероида в-612, правитель турции велелсвоим подданным под страхом смерти носить европейское платье. В 1920году тот астроном снова доложил о своем открытии. На этот раз он былодет по последней моде – и все с ним согласились. Я вам рассказал так подробно об астероиде в-612 и даже сообщил егономер только из-за взрослых. Взрослые очень любят цифры. Когдарассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда неспросят о самом главном. Никогда они не скажут: “а какой у него голос?В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?” Они спрашивают:”сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколькозарабатывает его отец?” И после этого воображают, что узнали человека.Когда говоришь взрослым: “я видел красивый дом из розового кирпича, вокнах у него герань, а на крыше голуби”, – они никак не могутпредставить себе этот дом. Им надо сказать: “я видел дом за сто тысячфранков”, – и тогда они восклицают: “какая красота!” Точно так же, если и сказать: “вот доказательства, что маленькийпринц на самом деле существовал – он был очень, очень славный, онсмеялся, и ему хотелось иметь барашка. А кто хочет барашка, тот, уж конечно, существует”, – если сказатьтак, они только пожмут плечами и посмотрят на тебя, как на несмышленогомладенца. Но если сказать им: “он прилетел с планеты, которая называетсяастероид в-612, – это их убедит, и они не станут докучать вамрасспросами. Уж такой народ эти взрослые. Не стоит на них сердиться.Дети должны быть очень снисходительны к взрослым. Но мы, те, кто понимает, что такое жизнь, мы, конечно, смеемся надномерами и цифрами! Я охотно начал бы эту повесть как волшебнуюсказку. Я хотел бы начать так: “жил да был маленький принц. Он жил на планете, которая была чутьпобольше его самого, и ему очень не хватало друга…”. Те, ктопонимает, что такое жизнь, сразу бы увидели, что это гораздо большепохоже на правду. Ибо я совсем не хочу, чтобы мою книжку читали просто ради забавы.Слишком больно вспоминать, и нелегко мне об этом рассказывать. Вот ужешесть лет, как мой друг вместе с барашком меня покинул. И я пытаюсьрассказать о нем для того, чтобы его не забыть. Это очень печально,когда забывают друзей. Не у всякого был друг. И я боюсь стать таким,как взрослые, которым ничто не интересно, кроме цифр. Еще и поэтому якупил ящик с красками и цветные карандаши. Не так это просто – в моемвозрасте вновь приниматься за рисование, если за всю жизнь только инарисовал, что удава снаружи и изнутри, да и то в шесть лет! Конечно, ястараюсь передать сходство как можно лучше. Но совсем не уверен, что уменя это получится. Один портрет выходит удачно, а другой ни капли непохож. Вот и с ростом тоже: на одном рисунке маленький принц у менячересчур большой, на другом – чересчур маленький. И я плохо помню,какого цвета была его одежда. Я пробую рисовать и так и эдак, наугад,с грехом пополам. Наконец, я могу ошибиться и в каких-то важныхподробностях. Но вы уж не взыщите. Мой друг никогда мне ничего необъяснял. Может быть, он думал, что я такой же, как он. Но я, ксожалению, не умею увидеть барашка сквозь стенки ящика. Может быть, янемного похож на взрослых. Наверно, я старею. V Каждый день я узнавал что-нибудь новое о его планете, о том, какон ее покинул и как странствовал. Он рассказывал об этом понемножку,когда приходилось к слову. Так, на третий день я узнал о трагедии сбаобабами. Это тоже вышло из-за барашка. Казалось, маленьким принцем вдруговладели тяжкие сомнения, и он спросил: – Скажи, ведь правда, барашки едят кусты? – Да, правда. – Вот хорошо! Я не понял, почему так важно, что барашки едят кусты. Номаленький принц прибавил: – Значит, они и баобабы тоже едят? Я возразил, что баобабы – не кусты, а огромные деревья, вышиной сколокольню, и если даже он приведет целое стадо слонов, им не съесть иодного баобаба. Услыхав про слонов, маленький принц засмеялся: – Их пришлось бы поставить друг на друга… А потом сказал рассудительно: – Баобабы сперва, пока не вырастут, бывают совсем маленькие. – Это верно. Но зачем твоему барашку есть маленькие баобабы? – А как же! – Воскликнул он, словно речь шла о самых простых,азбучных истинах. И пришлось мне поломать голову, пока я додумался, в чем тут дело. На планете маленького принца, как на любой другой планете, растуттравы полезные и вредные. А значит, есть там хорошие семена хороших,полезных трав и вредные семена дурной, сорной травы. Но ведь семенаневидимы. Они спят глубоко под землей, пока одно из них не вздумаетпроснуться. Тогда оно пускает росток он расправляется и тянется ксолнцу, сперва такой милый, безобидный. Если это будущий редис илирозовый куст, пусть его растет на здоровье. Но если это какая-нибудьдурная трава, надо вырвать ее с корнем, как только ее узнаешь. И вотна планете маленького принца есть ужасные, зловредные семена… Этосемена баобабов. Почва планеты вся заражена ими. А если баобаб нераспознать вовремя, потом от него уже не избавишься. Он завладеет всейпланетой. Он пронижет ее насквозь своими корнями. И если планетаочень маленькая, а баобабов много, они разорвут ее на клочки. – Есть такое твердое правило, – сказал мне позднее маленькийпринц. – Встал поутру, умылся, привел себя в порядок – и сразу жеприведи в порядок свою планету. Непеременно надо каждый деньвыпалывать баобабы, как только их уже можно отличить от розовых кустов:молодые ростки у них почти одинаковые. Это очень скучная работа, носовсем не трудная. Однажды он посоветовал мне постараться и нарисовать такуюкартинку, чтобы и у нас дети это хорошо поняли. – Если им когда-нибудь придется путешествовать, – сказал он, – этоим пригодится. Иная работа может и подождать немного, вреда не будет.Но если дашь волю баобабам, беды не миновать. Я знал одну планету, наней жил лентяй. Он не выполол вовремя три кустика… Маленький принц подробно мне все описал, и я нарисовал этупланету. Терпеть не могу читать людям нравоучения. Но мало кто знает,чем грозят баобабы, а опасность, которой подвергается всякий, ктопопадет на астероид, очень велика – вот почему на сей раз я решаюсьизменить своей обычной сдержанности. “Дети! – Говорю я. – Берегитесьбаобабов!” Я хочу предупредить моих друзей об опасности, которая давноуже их подстерегает, а они даже не подозревают о ней, как не подозревалпрежде и я. Вот почему я так трудился над этим рисунком, и мне не жальпотраченного труда. Быть может, вы спросите: отчего в моей книжке нетбольше таких внушительных рисунков, как этот, с баобабами? Ответ оченьпрост: я старался, но у меня ничего не вышло. А когда я рисовалбаобабы, меня вдохновляло сознание, что это страшно важно и неотложно. VI О маленький принц! Понемногу я понял также, как печальна иоднообразна была твоя жизнь. Долгое время у тебя было лишь одноразвлечение: ты любовался закатом. Я узнал об этом наутро четвертогодня, когда ты сказал: – Я очень люблю закат. Пойдем посмотрим, как заходит солнце. – Ну, придется подождать. – Чего ждать? – Чтобы солнце зашло. Сначала ты очень удивился, а потом засмеялся над собою и сказал: – Мне все кажется, что я у себя дома! И в самом деле. Все знают, что, когда в америке полдень, вофранции солнце уже заходит. И если бы за одну минуту перенестись вофранцию, можно было бы полюбоваться закатом. К несчастью до францииочень, очень далеко. А на твоей планетке тебе довольно было передвинутьстул на несколько шагов. И ты снова и снова смотрел на закатное небо,стоило только захотеть… – Однажды я за один день видел заход солнца сорок три раза! И немного погодя ты прибавил: – Знаешь… Когда станет очень грустно, хорошо поглядеть, какзаходит солнце… – Значит, в тот день, когда ты видел сорок три заката, тебе былоочень грустно? Но маленький принц не ответил. VII На пятый день, опять-таки благодаря барашку, я узнал секретмаленького принца. Он спросил неожиданно, без предисловий, точнопришел к этому выводу после долгих молчаливых радумий: – Если барашек есть кусты, он и цветы ест? – Он есть все, что попадется. – Даже такие цветы, у которых шипы? – Да, и те, у которых шипы. – Тогда зачем шипы? Этого я не знал. Я был очень занят: в моторе заело одну гайку, ия старался ее отвернуть. Мне было не по себе, положение становилосьсерьезным, воды почти не осталось, и я начал бояться, что моявынужденная посадка плохо кончится. – Зачем нужны шипы? Задав какой-нибудь вопрос, маленький принц уже не отступался, покане получал ответа. Неподатливая гайка выводила меня из терпенья, и яответил наобум: – Шипы ни за чем не нужны, цветы выпускают их просто от злости. – Вот как! Наступило молчание. Потом он сказал почти сердито: – Не верю я тебе! Цветы слабые. И простодушные. И они стараютсяпридать себе храбрости. Они думают, если у них шипы, их все боятся… Я не ответил. В ту минуту я говорил себе: если эта гайка исейчас не поддастся, я так стукну по ней молотком, что она разлетитсявдребезги. Маленький принц снова перебил мои мысли: – А ты думаешь, что цветы… – Да нет же! Ничего я не думаю! Я ответил тебе первое, что пришлов голову. Ты видишь, я занят серьезным делом. Он посмотрел на меня в изумлении: – Серьезным делом?! Он все смотрел на меня: перепачканный смазочным маслом, смолотком в руках, я наклонился над непонятным предметом, которыйказался ему таким уродливым. – Ты говоришь, как взрослые! – Сказал он. Мне стало совестно. А он беспощадно прибавил: – Все ты путаешь… Ничего не понимаешь! Да, он не на шутку рассердился. Он тряхнул головой, и ветеррастрепал его золотые волосы. – Я знаю одну планету, там живет такой господин с багровым лицом.Он за всю свою жизнь ни разу не понюхал цветка. Ни разу не поглядел назвезду. Он никогда никого не любил. И никогда ничего не делал. Онзанят только одним: складывает цифры. И с утра до ночи твердит одно:”я человек серьезный! Я человек серьезный!” – Совсем как ты. И прямораздувается от гордости. А на самом деле он не человек. Он гриб. – Что? – Гриб! Маленький принц даже побледнел от гнева. – Миллионы лет у цветов растут шипы. И миллионы лет барашкивсе-таки едят цветы. Так неужели же это не серьезное дело – понять,почему они изо всех сил стараются отрастить шипы, если от шипов нетникакого толку? Неужели это не важно, что барашки и цветы воюют друг сдругом? Да разве это не серьезнее и не важнее, чем арифметика толстогогосподина с багровым лицом? А если я знаю единственный в мире цветок,он растет только на моей планете, и другого такого больше нигде нет, амаленький барашек в одно прекрасное утро вдруг возьмет и съест его идаже не будет знать, что он натворил? И это, потвоему, не важно? Он густо покраснел. Потом снова заговорил: – Если любишь цветок – единственный, какого больше нет ни на однойиз многих миллионов звезд, этого довольно: смотришь на небо ичувствуешь себя счастливым. И говоришь себе: “где-то там живет мойцветок…” Но если барашек его съест, это все равно, как если бы всезвезды разом погасли! И это, по-твоему, не важно! Он больше не мог говорить. Он вдруг разрыдался. Стемнело. Ябросил работу. Я и думать забыл про злополучную гайку и молоток, прожажду и смерть. На звезде, на планете – на моей планете, по имени земля- плакал маленький принц, и надо было его утешить. Я взял его на руки истал баюкать. Я говорил ему: “цветку, который ты любишь, ничто негрозит… Я нарисую твоему барашку намордник… Нарисую для твоегоцветка броню… Я…” Я не знал, что еще ему сказать. Я чувствовал себяужасно неловким и неуклюжим. Как позвать, чтобы он услышал, как догнатьего душу, ускользающую от меня? Ведь она такая таинственная инеизведанная, эта страна слез… VIII Очень скоро я лучше узнал этот цветок. На планете маленькогопринца всегда росли простые, скромные цветы – у них было малолепестков, они занимали совсем мало места и никого не беспокоили. Онираскрывались поутру в траве и под вечер увядали. А этот пророс однаждыиз зерна, занесенного неведомо откуда, и маленький принц не сводил глазс крохотного ростка, не похожего на все остальные ростки и былинки.Вдруг это какая-нибудь новая разновидность баобаба? Но кустик быстроперестал тянуться ввысь, и на нем появился бутон. Маленький принцникогда еще не видал таких огромных бутонов и предчувствовал, чтоувидит чудо. А неведомая гостья, скрытая в стенах своей зеленойкомнатки, все готовилась, все прихорашивалась. Она заботливо подбиралакраски. Она наряжалась неторопливо, один за другим примеряя лепестки.Она не желала явиться на свет встрепанной, точно какой-нибудь мак. Онахотела показаться во всем блеске своей красоты. Да, это была ужаснаякокетка! Таинственные приготовления длились день за днем. И вотоднажды утром, едва взошло солнце, лепестки раскрылись. И красавица, которая столько трудов положила, готовясь к этойминуте, сказала, позевывая: – Ах, я насилу проснулась… Прошу извинить… Я еще совсемрастрепанная… Маленький принц не мог сдержать восторга: – Как вы прекрасны! – Да, правда? – Был тихий ответ. – И заметьте, я родилась вместес солнцем. Маленький принц, конечно, догадался, что удивительная гостья нестрадает избытком скромности, зато она была так прекрасна, что духзахватывало! А она вскоре заметила: – Кажется, пора завтракать. Будьте так добры, позаботьтесь обомне… Маленький принц очень смутился, разыскал лейку и полил цветокключевой водой. Скоро оказалось, что красавица горда и обидчива, и маленький принцсовсем с нею измучился. У нее было четыре шипа, и однажды она сказалаему: – Пусть приходят тигры, не боюсь я их когтей! – На моей планете тигры не водятся, – возразил маленький принц. -И потом, тигры не едят траву. – Я не трава, – тихо заметил цветок. – Простите меня… – Нет, тигры мне не страшны, но я ужасно боюсь сквозняков. У васнет ширмы? “Растение, а боится сквозняков… Очень странно, – подумалмаленький принц. – Какой трудный характер у этого цветка”. – Когда настанет вечер, накройте меня колпаком. У вас тут слишкомхолодно. Очень неуютная планета. Там, откуда я прибыла… Она не договорила. Ведь ее занесло сюда, когда она была ещезернышком. Она ничего не могла знать о других мирах. Глупо лгать,когда тебя так легко уличить! Красавица смутилась, потом кашлянулараз-другой, чтобы маленький принц почувствовал, как он перед неювиноват: – Где же ширма? – Я хотел пойти за ней, но не мог же я вас не дослушать! Тогда она закашляла сильнее: пускай его все-таки помучит совесть! Хотя маленький принц и полюбил прекрасный цветок и рад был емуслужить, но вскоре в душе его пробудились сомнения. Пустые слова онпринимал близко к сердцу и стал чувствовать себя очень несчастным. – Напрасно я ее слушал, – доверчиво сказал он мне однажды. -Никогда не надо слушать, что говорят цветы. Надо просто смотреть на нихи дышать их ароматом. Мой цветок напоил благоуханием всю мою планету,а я не умел ему радоваться. Эти разговоры о когтях и тиграх… Онидолжны бы меня растрогать, а я разозлился… И еще он признался: – Ничего я тогда не понимал! Надо было судить не по словам, а поделам. Она дарила мне свой аромат, озаряла мою жизнь. Я не должен былбежать. За этими жалкими хитростями и уловками я должен был угадатьнежность. Цветы так непоследовательны! Но я был слишком молод, я ещене умел любить. IX Как я понял, он решил странствовать с перелетными птицами. Впоследнее утро он старательней обычного прибрал свою планету. Онзаботливо прочистил действующие вулканы. У него было два действующихвулкана. На них очень удобно по утрам разогревать завтрак. Крометого, у него был еще один потухший вулкан. Но, сказал он, мало ли чтоможет случиться! Поэтому он прочистил и потухший вулкан тоже. Когдавулканы аккуратно чистишь, они горят ровно и тихо, без всякихизвержений. Извержение вулкана – это все равно что пожар в печнойтрубе, когда там загорится сажа. Конечно, мы, люди на земле, слишкоммалы и не можем прочищать наши вулканы. Вот почему они доставляют намстолько неприятностей. Потом маленький принц не без грусти вырвал последние росткибаобабов. Он думал, что никогда не вернется. Но в то утро привычнаяработа доставляла ему необыкновенное удовольствие. А когда он впоследний раз полил и собрался накрыть колпаком чудесный цветок, емудаже захотелось плакать. – Прощайте, – сказал он. Красавица не ответила. – Прощайте, – повторил маленький принц. Она кашлянула. Но не от простуды. – Я была глупая, – сказала она наконец. – Прости меня. Ипостарайся быть счастливым. И ни слова упрека. Маленький принц очень удивился. Он застыл,растерянный, со стеклянным колпаком в руках. Откуда эта тихая нежность? – Да, да, я люблю тебя, – услышал он. – Моя вина, что ты этого незнал. Да это и не важно. Но ты был такой же глупый, как я. Постарайсябыть счастливым… Оставь колпак, он мне больше не нужен. – Но ветер… – Не так уж я простужена… Ночная свежесть пойдет мне на пользу.Ведь я – цветок. – Но звери, насекомые… – Должна же я стерпеть двух-трех гусениц, если хочу познакомитьсяс бабочками. Они, наверно, прелестны. А то кто же станет менянавещать? Ты ведь будешь далеко. А больших зверей я не боюсь. У менятоже есть когти. И она в простоте душевной показала свои четыре шипа. Потомприбавила: – Да не тяни же, это невыносимо! Решил уйти – так уходи. Она не хотела, чтобы маленький принц видел, как она плачет. Этобыл очень гордый цветок… X Ближе всего к планете маленького принца были астероиды 325, 326,327, 328, 329 и 330. Вот он и решил для начала посетить их: надо женайти себе занятие да и поучиться чему-нибудь. На первом астероиде жил король. Облаченный в пурпур и горностай,он восседал на троне, очень простом и все же величественном. – А вот и подданный! – Воскликнул король, увидав маленькогопринца. “Как же он меня узнал? – Подумал маленький принц. – Ведь онвидит меня в первый раз!” Он не знал, что короли смотрят на мир очень упрощенно: для нихвсе люди – подданные. – Подойди, я хочу тебя рассмотреть, – сказал король, ужасно гордыйтем, что он может быть для кого-то королем. Маленький принц оглянулся – нельзя ли где-нибудь сесть, новеликолепная горностаевая мантия покрывала всю планету. Пришлосьстоять, а он так устал… И вдруг он зевнул. – Этикет не разрешает зевать в присутствии монарха, – сказалкороль. – Я запрещаю тебе зевать. – Я нечаянно, – ответил маленький принц, очень смущенный. – Ядолго был в пути и совсем не спал… – Ну, тогда я повелеваю тебе зевать, – сказал король. – Многиегоды я не видел, чтобы кто-нибудь зевал. Мне это даже любопытно. Итак,зевай! Таков мой приказ. – Но я робею… Я больше не могу… – Вымолвил маленький принц игусто покраснел. – Гм, гм… Тогда… Тогда я повелеваю тебе то зевать, то… Король запутался и, кажется, даже немного рассердился. Ведь для короля самое важное – чтобы ему повиновалисьбеспрекословно. Непокорства он бы не потерпел. Это был абсолютныймонарх. Но он был очень добр, а потому отдавал только разумныеприказания. “Если я повелю своему генералу обернуться морской чайкой, -говаривал он, – если генерал не выполнит приказа, это будет не еговина, а моя”. – Можно мне сесть? – Робко спросил маленький принц. – Повелеваю: сядь! – Отвечал король и величественно подобралодну полу своей горностаевой мантии. Но маленький принц недоумевал. Планетка такая крохотная. Где жетут царствовать? – Ваше величество, – начал он, – можно вас спросить… – Повелеваю: спрашивай! – Поспешно сказал король. – Ваше величество… Где же ваше королевство? – Везде, – просто ответил король. – Везде? Король повел рукою, скромно указывая на свою планету, а также и надругие планеты, и на звезды. – И все это ваше? – Переспросил маленький принц. – Да, – отвечал король. Ибо он был поистине полновластный монарх и не знал никакихпределов и ограничений. – И звезды вам повинуются? – Спросил маленький принц. – Ну конечно, – отвечал король. – Звезды повинуются мгновенно. Яне терплю непослушания. Маленький принц был восхищен. Вот бы ему такое могущество! Он бытогда любовался закатом не сорок четыре раза в день, а семьдесят два, ато и сто, и двести раз, и при этом даже не приходилось бы передвигатьстул с места на место! Тут он снова загрустил, вспоминая своюпокинутую планету, и набравшись храбрости, попросил короля: – Мне хотелось бы поглядеть на заход солнца… Пожалуйста,сделайте милость, повелите солнцу закатиться… – Если я прикажу какому-нибудь генералу порхать бабочкой с цветкана цветок, или сочинить трагедию, или обернуться морской чайкой игенерал не выполнит приказа, кто будет в этом виноват – он или я? – Вы, ваше величество, – ни минуты не колеблясь, ответил маленькийпринц. – Совершенно верно, – подтвердил король. – С каждого надоспрашивать то, что он может дать. Власть прежде всего должна бытьразумной. Если ты повелишь своему народу броситься в море, он устроитреволюцию. Я имею право требовать послушания, потому что веления моиразумны. – А как же заход солнца? – Напомнил маленький принц: раз очем-нибудь спросив, он уже не отступался, пока не получал ответа. – Будет тебе и заход солнца. Я потребую, чтобы солнце зашло. Носперва дождусь благоприятных условий, ибо в этом и состоит мудростьправителя. – А когда условия будут благоприятные? – Осведомился маленькийпринц. – Гм, гм, – ответил король, листая толстый календарь. – Этобудет… Гм, гм… Сегодня это будет в семь часов сорок минут вечера.И тогда ты увидишь, как точно исполнится мое повеление. Маленький принц зевнул. Жаль, что тут не поглядишь на заходсолнца, когда хочется! И, по правде говоря, ему стало скучновато. – Мне пора, – сказал он королю. – Больше мне здесь нечего делать. – Останься! – Сказал король: он был очень горд тем, что у негонашелся подданный, и не хотел с ним расставаться. – Останься, я назначутебя министром. – Министром чего? – Ну… Юстиции. – Но ведь здесь некого судить! – Как знать, – возразил король. – Я еще не осмотрел всего моегокоролевства. Я очень стар, для кареты у меня нет места, а ходитьпешком так утомительно… Маленький принц наклонился и еще раз заглянул на другую сторонупланеты. – Но я уже посмотрел! – Воскликнул он. – Там тоже никого нет. – Тогда суди сам себя, – сказал король. – Это самое трудное.Себя судить куда трудней, чем других. Если ты сумеешь правильно судитьсебя, значит, ты поистине мудр. – Сам себя я могу судить где угодно, – сказал маленький принц. -Для этого мне незачем оставаться у вас. – Гм, гм… – Сказал король. – Мне кажется, где-то на моей планетеживет старая крыса. Я слышу, как она скребется по ночам. Ты мог бысудить эту старую крысу. Время от времени приговаривай ее к смертнойказни. От тебя будет зависеть ее жизнь. Но потом каждый раз надобудет ее помиловать. Надо беречь старую крысу: она ведь у нас одна. – Не люблю я выносить смертные приговоры, – сказал маленькийпринц. – И вообще мне пора. – Нет, не пора, – возразил король. Маленький принц уже совсем собрался в дорогу, но ему не хотелосьогорчать старого монарха. – Если вашему величеству угодно, чтобы ваши повелениябеспрекословно исполнялись, – сказал он, – вы могли бы отдатьблагоразумное приказание. Например, повелите мне пуститься в путь, немешкая ни минуты… Мне кажется, условия для этого самые что ни на естьблагоприятные. Король не отвечал, и маленький принц немного помедлил внерешимости, потом вздохнул и отправился в путь. – Назначаю тебя послом! – Поспешно крикнул вдогонку ему король. И вид у него при этом был такой, точно он не потерпел бы никакихвозражний. “Странный народ эти взрослые”, – сказал себе маленький принц,продолжая путь. XI На второй планете жил честолюбец. – О, вот и почитатель явился! – Воскликнул он, еще издали завидевмаленького принца. Ведь тщеславные люди воображают, что все ими восхищаются. – Добрый день, – сказал маленький принц. – Какая у вас забавнаяшляпа. – Это чтобы раскланиваться, – объяснил честолюбец. – Чтобыраскланиваться, когда меня приветствуют. К несчастью, сюда никто незаглядывает. – Вот как? – Промолвил маленький принц: он ничего не понял. – Похлопай-ка в ладоши, – сказал ему честолюбец. Маленький принц захлопал в ладоши. Честолюбец приподнял шляпу искромно раскланялся. “Здесь ве