Московский государственный университет им.М.В. Ломоносова
Исторический факультет
Н.А. Бердяев о смысле истории.
доклад по истории философии
студента II курса д/о
Ветченко
Руководитель семинара:
Халуторных
Москва
СтановлениеН.А. Бердяева как самостоятельного и оригинального мыслителя произошлоименно через философию истории. В работе «Смысл истории» (1923) он даетследующее ее базисное определение:
«Философия истории, историческое познание, есть один из путей к познаниюдуховной действительности. Это есть наука о духе, приобщающая нас к тайнамдуховной жизни… Философия истории берет человека в совокупности действия всехмировых сил, т.е. в величайшей полноте и величайшей конкретности… и этасовокупность мировых сил порождает действительность высшего порядка, которую мыименуем исторической действительностью»[1].
Однакопонять философию истории Бердяева невозможно без его общефилософских воззрений.Центральное место в его учении занимает философская антропология – учение освободе человека и его духовности, которая разворачивается как историческаядрама борьбы природного и духовного начал в человеке и его истории.
Вобосновании этой идеи Бердяевым можно выделить четыре основных направления:1)обоснование абсолютной свободы человека как условия его существования итворчества; 2)разработка метафизики духа на основе истолкованиярелигиозно-мистических интуиций о свободно духовных отношениях человека сБогом; 3)истолкование мира и общества как результата объективации творческойдеятельности человека и их антиномичности; 4)осмысление духовного опытачеловечества как способа преодоления антиномии путем «просветления»объективированного, «падшего» мира. В обосновании своих философских построенийБердяев использует христианское вероучение, видя в нем символическое выражениеподлинной теогонии мира, тайну которой он стремится разгадать и представить всвоем варианте философии христианского экзистенциализма с выходом на учение осудьбе человека и смысле истории.
Исходнойфилософской установкой Бердяева является положение, что только целостныйчеловек, вкорененный в глубину бытия и воодушевляемый Богом, может служитьоснованием и целью сущего. Духовная жизнь не есть отражение какой-либо реальности,она есть самая реальность. Однако о духе нельзя выработать понятия, хотя можноуловить его признаки. К последним Бердяев относит свободу, творчество, любовь,красоту, добро как Божественное откровение.
Человек,человечество, согласно Бердяеву, существует предвечно в замысле Божьем. А этозначит, что и божественность изначально присуща воплощенному человечеству. Мыслитель убежден, что самой гениальной идеей Бога была идея человека, а самойгениальной идеей человека – Бог. Гениальность этих идей и их тождество находятвыражение в идее Богочеловечества как единства божественного и человеческогоначала в земной и небесной истории. Вслед за Вл. Соловьевым Бердяевисходит из того, что Бог и человек возникли одновременно и местом их встречистало духовное поприще. «Бог возжелал своего другого и ответной любви его». Такпроизошло творение мира, средоточием которого изначально был человек. Ноодновременно в результате этого миротворения и безличное божество стало Богом.
Такимобразом, человек не только результат божественного творения, но и дитяпредвечной свободы, без которой он не был бы богоподобным. Он должен был насобственном опыте вкусить все соблазны и тяготы свободы, ответственность за нееперед собственной совестью и перед Богом. Первым результатом испытания свободойстали, согласно Бердяеву, объективация духа в результате разграничения добра изла и выпадение человека из царства духа в «объективированный» и темсамым искаженный, «падший» мир. «Объективация» является одной из центральныхкатегорий метафизики Бердяева. По своему смыслу она близка таким достаточнораспространенным в гегелевской и марксистской философии понятиям, как«отчуждение» и «опредмечивание».
Объективацияозначает выброшенность человека во вне, его подчинение власти необходимости,пространства, времени, рациональности. Бердяев выделяет основные признакиобъектированного мира, которые и определяют условия существования человека, егорабского положения в этом мире: отчуждение объекта от субъекта; поглощенностьнеповторимо-индивидуального, личного общим, безлично-универсальным; господствонеобходимости, детерминации извне, подавление и закрытие свободы;приспособление к массивности мира и истории, к среднему человеку, социализациячеловека и его мнений, уничтожающая оригинальность. В результате объективациипроисходит раздвоение мира на феноменальный, или эмпирический, в которыйчеловек оказался выброшенным, и оставшийся по ту сторону, ноуменальный мир.Закрепленная сознанием привычка жить в этом «падшем мире» привела к тому, что именноон признается первичным, действительным миром. Эта раздвоенность порождаеттрагизм человеческого существования. Человек переживает острое чувствоодиночества, страха перед существующим миром и тоски по мирам иным, отблескикоторых прорываются в его снах, мистических прозрениях и творческих интуициях.В порядке компенсации за утраченную возможность непосредственного общения сБогом у человечества вырабатывается способность познания мира и творчества вусловиях объективированного, «падшего» мира. Творчество есть прорыв духа изнебытия и свободы в бытие и мир истории. Однако даже в моменты наивысшегодуховного напряжения в процессе творчества человек роковым образом обречен наобъективацию своих творений в падшем мире и тем самым усугубляет его падшесть.Это противоречие целиком переносится и на философию Бердяева.
Егофилософия истории начинается с разведения понятий «историческое» и «историзм».«Историзм» относится к исторической науке, имеющей дело с эмпирическим, илифеноменальным миром исторических событий, совершающихся в разорванном времениодно после другого, вытесняющих это другое. «Историческое» — сфера философииистории. В нем раскрывается сущность бытия и духовная сущность самогочеловека. «Историческое» есть конкретная, сращенная во времени, целостнаяформа человеческого бытия. «Историческое» не только универсально, но ииндивидуально. Человек находится в историческом и историческое находится вчеловеке. «Между человеком и «историческим» существует такое глубокое, такоетаинственное в своей первооснове сращение, такая конкретная взаимосвязь, чторазрыв их невозможен. Нельзя выделить человека из истории, нельзя взять егоабстрактно, и нельзя выделить историю из человека»[2].
Вместес тем история далеко не всегда совпадает с сущностью исторического. Болеетого, историзм, свойственный исторической науке, сплошь и рядом бывает весьмадалек от «тайны исторического». Конечно, замечает Бердяев, «историческое» неследует рассматривать по аналогии с материальной, физической или географической,реальностью. «Историческое» есть реальность особого рода. Историческое естьтакая конкретная и цельная реальность, в которой человек является одновременнои субъектом и объектом истории, а настоящее пребывает в прошлом и будущем.
Проблемаисторического неразрывно связана с вопросом о природе и специфике времени, осоотношении времени и вечности, потому что история есть процесс во времени,ускоренном в вечности. Бердяев соглашается с Кантом, относящим время к формамчувственного созерцания феноменального мира, ноуменальный же мир – царствовечности, законы которой не поддаются человеческому восприятию. Но онрешительно расходится с кенигсбергским мыслителем в истолковании связи междуэтими двумя мирами, между временем и вечностью. В частности, он различает тривремени: время космическое, историческое и экзистенциальное, или«метаисторическое». Время космическое равномерно и имеет метрическое измерение,время историческое как бы вставлено во время историческое и потому оно можетиметь метрическое значение по десятилетиям и векам. Но оно направленогрядущему, к новизне. В нем каждое событие неповторимо. Время экзистенциальноене измеряется метрически, его длительность зависит от напряженностипереживаний, здесь нет различия между прошлым и будущим, концом и началом, носовершается вечная мистерия духа. История происходит в своем историческомвремени. Но она не зачинается в нем и не может в нем кончиться. Историяпричастна ко времени космическому, но по отношению к нему она оказывается лишьподчиненной частью природного процесса, для которого ее существование не имеетникакого смысла. Экзистенциальное время внедряется в историческое время черезпрорывы метаисторического начала в творчестве. Именно вследствие этого вистории происходят развитие, обогащение, возврат «к чистым истокам».
Историческоевремя проистекает от прошлого через настоящее к будущему. Причем наэмпирическом уровне будущее «пожирает прошлое», превращая жизнь в кладбище, гдена костях умерших отцов воздвигается новая жизнь сынов. В этом процессенастоящее оказывается ускользающе малой величиной, которое поэтому легкоприносится в жертву будущему. Но в истории через дурное, разорванное времяпроявляется истинное метаисторическое время, в котором прошлое живет внастоящем и продолжается в будущем. Поэтому, подчеркивает Бердяев, нет ничеговажней для исторического познания, как установление должного отношения кпрошлому и будущему, необходимо преодолеть тот культ будущего, во имя которогоразличные теории прогресса приносят в жертву настоящее, предавая забвениюпрошлое. Разрыв между вечным и временным, между прошлым и будущим естьвеличайшее заблуждение сознания, служащее препятствием на пути созданияподлинной философии истории.
Какособый тип реальности историческое должно иметь свою гносеологию, свою теориюпознания. В этой роли и выступает философия истории или историософия. Чтобыпроникнуть в тайну исторического, философ должен погрузиться в историю ипостигнуть ее как свою судьбу. «Настоящий путь философии истории есть путь кустановлению тождества между человеком и историей, между судьбой человека иметафизикой истории»[3]. Этотождество достигается через историческую память как некоторое духовноеотношение к «историческому» в историческом познании, которое в результатеоказывается внутренне, духовно преображенным и одухотворенным. В определенномсмысле историческая память обеспечивает победу вечности над забвением исмертью. Она уходит в самые глубины вечности. Поэтому, заключает Бердяев, «истиннаяфилософия истории есть философия победы истинной жизни над смертью, естьприобщение человека к другой, бесконечно более широкой и богатойдействительности, чем та, в которую он ввергнут непосредственной эмпирией»[4].
Философияистории возможна постольку, поскольку она содержит пророческий момент. Онавсегда пытается открыть смысл, который может быть явлен лишь в будущем. На этомоснованы все пророчества о «светлом будущем», в форме ли хилиастского ожиданиятысячелетнего Царства Божьего на земле или коммунистического рая. Вместе с темфилософия истории есть пророчество не только о будущем, но и о прошлом, так каки о нем она судит с позиций идеала будущего. Более того, утверждает Бердяев,никакой другой философии истории, кроме пророческой, быть не может. Пророческойявляется не только философия истории Библии и Августина, но философия историиГегеля, Сен-Симона, Конта, Маркса.
Человекесть существо историческое. История – это судьба человека, тот путь, которымон, выброшенный в тварный мир объективаций, должен идти. Он не может сбросить ссебя бремя истории. Вместе с тем он ставит перед собой отнюдь не только благиецели и вкладывает в них свою творческую силу и страсть. Но история равнодушна кчеловеку, поскольку преследует не человеческие цели, а цели цивилизаций,государств, наций, классов и при этом всегда вдохновляется идеалами экспансии исилы. История использует человека в качестве материала для нечеловеческихцелей. И в этом смысле вся история делалась и делается как преступление. Онаразвивается по законам античеловеческой морали. В ней господствует эгоизм,борьба классов, войны между государствами, насилие всякого рода.
Действиерока в истории вытесняет действие Бога и человеческой свободы, порождает своивоплощения, ведет к объективации «рабьего мира», насыщенного враждой иненавистью. Поэтому между историей и человеком, путями истории и путямичеловеческими всегда существует глубочайший конфликт. Но несмотря на это мы неможем перестать быть историческими существами. Человек втягивается в историю,подчиняется ее року и одновременно сопротивляется истории, противопоставляя ейценность личности, индивидуальной судьбы. Однако в пределах земной историиэтот конфликт неразрешим. Но у истории, кроме земного пути есть свойсокровенный метаисторический смысл, который прорывается в земную историю,просветляет и направляет ее путь. Этот смысл, согласно Бердяеву, и открываетсяв движении к Царству Божьему, откровенно обозначившемуся явлением Христа.
Однакопереход от истории к метаистории возможен только на основе свободы человека.Свобода, как уже отмечалось, не есть акт творения, она имманентна творческойличности. Погруженная в объективированный, падший мир, личность сознает себятворческой субстанцией, действующим виновником, а не только объектом, тем пачежертвой истории. Она может возвышаться над эмпирическими условиями своегосуществования, что является доказательством ее не-эмпирической природы. Вместес тем абсолютная свобода личности предполагает свободу зла, а значит инепредсказуемость исторического процесса. «Если бы не было свободы зла,связанного с основными началами человеческой жизни, если бы не было этоготемного начала, — утверждает Бердяев, — то не было и истории»[5].Таким образом, в абсолютной свободе, совершенно иррациональной – разгадкатрагедии мировой истории. Свобода есть метафизическая основа истории, котораярассматривается Бердяевым как драма, или мистерия свободы в отношениях междуБогом и Его другим – человеком. Свобода придает напряжение, драматизм его ихотношениям. В результате человеческая судьба есть не только земная, но инебесная, не только историческая, но и метафизическая судьба, не толькочеловеческая драма, но и драма Божественная.
Сэтих позиций Бердяев проводит последовательную критику теории прогресса, с ееверой в светлое будущее человечества.
«В истории нет прямой линии совершающегося прогресса добра, прогрессасовершенства, в силу которого грядущее поколение стоит выше поколенияпредшествующего; в истории нет и прогресса счастья человеческого – есть лишьтрагическое все большее и большее раскрытие внутренних начал бытия, раскрытиесамых противоположных начал, как светлых, так темных, как божественных, так идьявольских, как начал добра, так начал зла. В раскрытии этих противоречий и ввыявлении их и заключается величайший внутренний смысл исторической судьбычеловечества»[6].
И поскольку история не имеет смысла всебе, а имеет метаисторический смысл, постольку неизбежен конец истории и суднад ней, представленный в мифологеме апокалипсиса. Вопреки догматическомуистолкованию апокалипсиса как «страшного суда», Бердяев, исходя из своихперсоналистических установок, полагает, что это будет суд во имя человеческойличности и конца бесчеловечной истории. Это будет своего родаперсоналистическая революция во имя реализации полноты жизни человеческойличности. В этом смысле апокалипсис – это не только откровение конца истории,но и откровении конца зла внутри истории.
Таким образом, проблема отношениячеловека и истории разрешима только на почве эсхатологии, т.е. философияистории как учения о конце земной истории и ее завершении в Царстве Божием. Нонаступление его не придет само собой или милостью Божией. Оно «уготовляетсячеловеком», зависит от его творческих усилий. Но и Бог не безучастен в этомпроцессе, он направляет творческие силы человека к созиданию высших ценностей,концентрация которых способна прорвать жесткие законы необходимостиобъектированного, «падшего» мира и послужить зародышем нового эона, или новогопросветленного цикла существования вечности. История, таким образом, естьБогочеловеческий процесс.
Если следовать посылкам Бердяева, тонельзя не придти к самым пессимистическим выводам, поскольку ни одна из задач,которые ставились в историческом процессе, не может быть разрешимой внутрипотока исторического времени. В этом смысле история есть неудача духа. Однакоее сокрытый смысл состоит в том, что она есть путь к иному миру и подготовлениек нему человечества. И в заключение своей философии истории Бердяев прибегает коткровенному пророчеству:
«Разрывается связь времен, замкнутый круг мировойдействительности перестает существовать; в него сливаются энергии иныхступеней действительности, история нашего мирового времени кончается и потомутолько и приобретает смысл»[7].
Такимобразом, хотя история – это трагическая судьба человечества, не разрешимая впределах исторического времени, она должна иметь свой последний всеразрешающийакт. Неразрешимое в пределах истории, разрешается за ее пределами. А потомунеизбежно прохождение через очищение и смерть во имя воскресения человечества иего возвращения в Царство Духа. Торжество духа означает конец феноменальнойистории и ее переход в качественно новый эон ноуменального мира вечно обновляющегося Абсолюта.
Тема судьбыРоссии является сквозной для историософских исканий и публицистических раздумийН.А. Бердяева. В «Судьбе России» он прогнозирует мессианскую роль России вмировом историческом процессе. В духе своих апокалиптических настроений этунадежду он связывал с войной, в ходе которой Россия, пройдя через суровыеиспытания, обретает, наконец, мужество преодолеть свой провинциализм и «вечнобабье терпенье» и выйдет на поприще международной жизни, более того, собравшисьс духом, сумеет реализовать свою идею на благо всего человечества. Дело в том,что по убеждению Бердяева, Россия еще не вошла по настоящему в жизньевропейского человечества. «Великая Россия все еще оставалась уединеннойпровинцией в жизни мировой и европейской, ее духовная жизнь была обособлена изамкнута»[8].Поэтому военная встряска необходима для России, чтобы она наконец обрела себя,очистив свою душу от «темного вина» стихийного своеволия и мракобесия, и сталавровень с мировыми европейскими странами. Но, главное, Бердяев надеялся, что«великий раздор войны должен привести к великому соединению Востока иЗапада», что «творческий дух России займет, наконец, великодержавное положениев духовном мировом концерте»[9].
К сожалению,мировая война и связанные с ней потрясения не оправдали ожиданий и надеждБердяева. Возвращаясь после тяжелого поражения России в войне и подписанияпозорного Брестского мира к данной теме, он с великим прискорбием констатирует:«Русский народ не выдержал великого испытания войны. Он потерял свою идею».Более того, он пал жертвой «земного, коммунистического рая». Значит ли это, чтоидея России оказалась ложью? – задается он мучительным вопросом и с надеждой,переходящей в уверенность, отвечает на него: «Идея России остается истинной ипосле того, как народ изменил своей идее, после того, как он низко пал. Россия,Божья мысль, осталась великой, в ней есть неистребимое онтологическоеядро”[10].
Позднее,обращаясь к русской идее, Н.А. Бердяев заявляет, что в основеисторической судьбы России заложен и движет ею сокрытый смысл истории,выводящий ее из ограниченного во времени и пространстве провинциального мираисторических задач на простор космического мышления. Он предрекает, чтоРоссия, преодолев соблазны земной истории, дойдет до осознания идеи космическойобщественности. В связи с этим он намечает целую экологическую программу. Передчеловечеством встанет проблема овладения и управления всей поверхностью земногошара с его океанами и материками, проблема сближения Востока и Запада, причемне только в привычном значении – России и Европы, — но и с подключением вмировой процесс Индии, Китая и мусульманского мира. В решении этой универсальнойзадачи на долю России выпадает великая миссия выступить «с благой вестью онаступлении Царства Божьего» с верой в осуществление иного мира на основерадикального преображения этого мира. Бердяев умер с уверенностью, что «Россияи русский народ могут сыграть в этом большую роль в силу нашегоэсхатологического характера. Но это дело свободы, а не необходимости», — заключает он[11].
Итак, для Н.А.Бердяева конец истории отнюдь не означает конца мира, а только переход в инойболее совершенный эон, или цикл его существования. Новой же сильной идеологии,которая могла бы стать моделью нового развития истории, нет. Поэтому вперспективе истории остается либо повторение пройденного, либо ее конец.Правда, остается еще надежда, которую вынашивал Бердяев, что человечество,русский народ, в частности, совершит еще прорыв в сферу Духа.
Список использованной литературы:
1.Бердяев Н.А. Смыслистории. М., 1990.
2.Бердяев Н.А. СудьбаРоссии. М., 1990.
3.Бердяев Н.А. НовоеСредневековье: размышления о судьбе России и Европы. М., 1991.
4.Новикова Л.И.,Сиземская И.Н. Русская философия истории. М., 1997.
5.Ермичев Три свободыН.Бердяева. М., 1990.
6.Замалеев А.Ф. Лекции поистории русской философии. СПб., 1995.
7.Зеньковский Историярусской философии. Л.,1991.