Из лягушек – в принцы (НЛП)
Ричард Бендлер, Джон Гриндер
Введение
Сколь часто вам приходилось слышать высказывания типа “У нее
блестящее будущее” или “У него было яркое прошлое”? Подобные выражения
— это более, чем метафоры. Они представляют собой точные описания способа
мышления говорящего; эти описания являются ключом к познанию того, как полезным
образом изменять структуру вашего собственного опыта. Например, прямо сейчас
отметьте, как вы рисуете для себя картину предстоящего вам приятного события, а
потом сделайте эту картину ярче и заметьте, как меняются ваши ощущения. Когда
вы увеличиваете яркость этого изображения, вы сильнее “стремитесь” к
нему? Большинство людей сильнее реагируют на более яркие картины; некоторые
сильнее реагируют на более тусклые изображения.
Теперь возьмите приятное воспоминание из своего прошлого и
буквально сделайте цвета ярче и контрастнее. Как наличие “яркого
прошлого” меняет интенсивность вашей реакции на него? Если, раскрашивая
свое воспоминание в более яркие цвета, вы не замечаете разницы в ощущениях –
попробуйте увидеть его в черно-белом варианте. В то время как изображение
теряет свой цвет, ваша реакция, скорее всего, ослабевает.
Вот еще одно типичное выражение:”Добавьте немного света в
свою жизнь”. Подумайте о другом приятном переживании, и буквально осыпьте
этот образ маленькими сияющими искорками — и обратите внимание, как это влияет
на вашу эмоциональную реакцию. (Вот о чем знают специалисты по телерекламе и
дизайнеры одежды с блестящими деталями).
“Оставьте свое прошлое позади” — обычный совет по
поводу неприятных событий. Выберите воспоминание, которое все еще заставляет
вас плохо себя чувствовать, — а потом отметьте, где вы его сейчас видите и
сколь далеко от вас расположено изображение. Возможно, оно находится перед
вами, довольно близко. Теперь возьмите этот образ и физически отодвиньте его
далеко за себя. Как это меняет ваше отношение к этому воспоминанию?
Таковы некоторые, самые исходные, примеры простоты и силы новых
паттернов НЛП — “субмодальностей”, разработанных Ричардом Бэндлером
за последние несколько лет. Одной из самых ранних моделей НЛП была идея
“Модальностей” или “Репрезентативных систем”. Мы думаем о
любом событии, используя репрезентации в системах восприятия — зрительные
(образы), слуховые (звуки) и кинестетические (ощущения). В последние десять лет
на большинстве НЛП-тренингов преподано множество разнообразных, быстрых и
практических способов использования этого знания о модальностях для изменения
состояния и поведения. Субмодальности — это более мелкие элементы внутри
каждой модальности. Например, некоторыми из зрительных субмодальностей являются
яркость, цвет, размер, расстояние, расположение и фокус. Знание о
субмодальностях открывает целое новое царство способов изменения, еще более
быстрых, простых и конкретных.
Впервые познакомившись с НЛП осенью 1977 года, мы отложили в
сторону большую часть своих занятий, чтобы изучить эти захватывающие и быстрые
новые способы изменять поведение. В то время Ричард Бэндлер и Джон Гриндер
сотрудничали в разработке этой новой очень многообещающей области. НЛП учило,
как проследить внутренние процессы человека, обращая внимание на неосознаваемые
движения глаз; как за несколько минут изменять старые неприятные эмоциональные
реакции и многому другому.
Теперь, спустя семь лет, все эти обещания сдержаны — как и многие
другие. Все основные идеи и техники НЛП выдержали проверку временем, как и
более жесткую проверку в процессе обучения их практическому применению. НЛП
часто описывается как сфера деятельности, находящаяся на переднем крае науки об
общении и изменении.
НЛП предлагает концептуальное понимание, прочно основанное на
информатике и компьютерном программировании — однако еще более тщательно укорененное
в наблюдении живого человеческого опыта. Все, что есть в НЛП, может быть
проверено непосредственно вашим собственным опытом или наблюдениями за другими
людьми.
Новые субмодальные техники, описанные и преподаваемые в этой
книге, являются даже более быстрыми и мощными способами совершения личностного
изменения, чем более ранние методы НЛП. Существуют только три главные
модальности, но внутри каждой из них много субмодальностей. Субмодальности —
это в буквальном смысле способы, которыми наш мозг сортирует и кодирует опыт.
Субмодальные техники изменения можно использовать для непосредственной
модификации программного обеспечения человека — тех способов, какими мы думаем
о своем опыте и реагируем на него.
Некоторые критики утверждают, что НЛП слишком “холодно”
и “технично” и что, хотя оно может срабатывать с простыми привычками
и фобиями, — оно не касается “центральных экзистенциальных проблем”.
Нам будет интересна реакция этих критиков на методы изменения отношений и убеждений,
показанные в главах 6 и 7.
Эта книга открывает столбовую дорогу к практическому новому
способу понимания того, как работает ваше мышление. Что более важно, она
преподает простые конкретные принципы, которые вы можете использовать, чтобы
“управлять собственным мозгом”. Она учит тому, как изменить ваш
собственный опыт, если вы им недовольны, и как еще усилить наслаждение, если в
вашей жизни все в порядке.
Многие из нас способны взять известные принципы и приспособить их
полезным образом или время от времени вносить маленькие новшества. Особый гений
Ричарда Бэндлера состоит в его бесподобной способности раз за разом
формулировать новые принципы и делать их доступными остальным. Его чувство
юмора может иногда показаться язвительным и самонадеянным — в частности, когда
оно направлено в сторону психологии и психиатрии (хотя и другие
“эксперты” получают свою долю!). Это становится по крайней мере
частично понятно, когда вы осознаете, что, хотя метод лечения фобии/травмы за
10 минут при помощи НЛП был впервые опубликован более шести лет назад,
большинство психологов продолжают верить, что лечение фобии требует месяцев или
лет разговоров и лекарств (и нескольких тысяч долларов). Нам хорошо знакомо
чувство горечи, возникающее, когда нам говорят:”Это невозможно” — в
то время как мы сотни раз демонстрировали “это”, а также учили многих
других регулярно “это” выполнять.
Когда — в любой отрасли промышленности — появляется крупное
техническое новшество, по всему миру предприниматели стремятся немедленно
воспользоваться новым методом — поскольку знают, что в противном случае
конкуренты вышвырнут их из бизнеса. К сожалению, в областях типа психологии —
где профессионалам платят больше, если они тратят больше времени на решение
проблемы — инерция гораздо сильнее. Поскольку вознаграждается некомпетентность,
в этих областях новые и лучшие методы гораздо дольше становятся частью
основного потока.
Эта инерция в сфере психологии вызывает сожаление и у многих
других. Сальвадор Минучин, широко известный новатор в области семейной терапии,
сказал недавно:”Как люди реагировали на наши (научные) открытия? Защитой
своих собственных парадигм. В ответ на новое знание всегда встает вопрос о том,
как человеку продолжить заниматься теми вещами, которым его учили”.
Несмотря на эту инерцию, в сферах психологии и психиатрии
существует много исключений — профессионалов, стремящихся узнать о любых
методах, которые, сделав их работу более быстрой, качественной и точной, могут
принести пользу клиентам. Мы надеемся, что эта книга найдет свой путь в ваши
руки.
Несколько лет назад мы узнали о новом направлении, которое
исследует гений Ричарда Бэндлера, и поняли, сколь полезны всюду могли бы быть
эти новые техники людям, если бы они были известны более широко. Однако к
созданию этой книги нас привело в первую очередь наше собственное восхищение и
взволнованность субмодальностями.
Нашим исходным материалом были аудиозаписи и транскрипты большого
числа семинаров и тренингов, проведенных Ричардом в последнее время. Затем
последовал длительный процесс сортировки и организации этой массы материала,
собственного экспериментирования с ним и обучения ему других для того, чтобы
прийти к более богатому пониманию. Наконец, основываясь на том, чему мы
научились, мы собрали этот материал в форме настоящей книги. Мы постарались
сохранить живой стиль и дух оригинальных семинаров, вместе с тем одновременно
реорганизуя и выстраивая материал так, чтобы его стало проще понять в
письменной форме.
Большинство книг в быстро развивающихся областях к моменту
напечатания устаревает лет на пять-десять. Большей части материалов этой книги
около трех лет. Сейчас на продвинутых НЛП-семинарах преподается много других,
более новых субмодальных техник, и Ричард продолжает их разрабатывать.
Один из основных принципов НЛП состоит в том, что порядок или
последовательность переживаний, подобно порядку слов в предложении, влияет на
их значение. Порядок глав в этой книге тщательно продуман. Поскольку большая
часть материала последующих глав предполагает, что у вас есть информация и
опыт, предъявленные в предыдущих главах, — ваше понимание будет много полнее,
если вы прочтете их по порядку.
Другой основополагающий принцип НЛП заключается в том, что слова
есть лишь неадекватные ярлыки для опыта. Одно дело — прочесть о забивании
гвоздя в доску. Совсем другой опыт — почувствовать молоток в своей руке и
услышать удовлетворяющее “чпок”, когда гвоздь входит в кусок мягкой
сосны. Еще один опыт, однако, — почувствовать дрожание и вихляние молотка и
увидеть, как сгибается гвоздь, когда вы слышите “бэннь”, сообщающее
вам о незаметном сучке.
Паттерны в этой книге — это инструменты. Как любые инструменты,
их нужно использовать, чтобы понять полностью, — и практиковаться в их
использовании, чтобы делать это с надежной эффективностью. Вы можете быстро
пролистать эту книгу, если хотите лишь получить представление о том, что в ней
написано. Но если вы действительно хотите уметь пользоваться этой информацией
— непременно опробуйте ее на собственном опыте и с другими людьми; или ваше
знание будет лишь “академическим”.
КОННИРА АНДРЕАС, СТИВ АНДРЕАС
Апрель 1985
КТО ЗА РУЛЕМ?
Нейро-Лингвистическое Программирование — это слова, которые я
изобрел, чтобы избежать необходимости специализироваться в той или иной
области. В колледже я был одним из тех людей, которые не могут решиться на что-либо
одно, — и решил продолжать в том же духе. В числе прочего НЛП представляет
собой способ наблюдать человеческое обучение. Хотя куча психологов и социальных
работников используют НЛП, чтобы делать то, что они называют
“терапией”, я считаю более правильным описывать НЛП как
образовательный процесс. По сути, мы разрабатываем способы научить людей
пользоваться их собственными мозгами.
Большинство людей не пользуется собственными мозгами активно и
продуманно. Ваш мозг похож на автомат без кнопки “выкл.”. Если вы не
займете его каким-нибудь делом, он просто будет жужжать и жужжать, пока ему не
надоест. Если вы поместите человека в камеру сенсорной депривации, где
отсутствуют внешние стимулы, — он начнет генерировать внутренние. Если ваш
мозг слоняется без дела из угла в угол — он наверняка начнет делать
что-нибудь, и ему, похоже, все равно, что именно. Вам, может быть, не все равно
— но не ему.
Например, случалось ли вам когда-нибудь просто бродить
взад-вперед, обдумывая собственные дела, или похрапывать — как вдруг ваш мозг
высвечивает такую картинку, что вы накладываете в штаны от страха? Сколь часто
люди просыпаются среди ночи от того, что только что вновь пережили экстатически
приятный опыт? Если у вас был неудачный день, то потом ваш мозг покажет вам яркие
повторы — снова и снова без конца. Мало того, что у вас был плохой день; вы
можете загубить весь вечер — а, возможно, еще и часть следующей недели.
Большинство людей на этом не останавливается. Сколь многие из вас
думают о неприятных вещах, случившихся давным-давно? Как будто бы ваш мозг
говорит:”Давай еще раз! У нас еще час до обеда, давай подумаем о
чем-нибудь по-настоящему мрачном. Может быть, нам удастся разозлиться по этому
поводу на три года позже, чем стоило бы”. Вы слышали о “незавершенном
действии”? Оно завершено; вам просто не понравилось, что из этого вышло.
Я хочу, чтобы вы узнали, как вы можете научиться изменять
собственный опыт и получать какую-то власть над тем, что происходит в вашем
мозгу. Большинство людей являются рабами собственных мозгов. Они как будто
прикованы к заднему сиденью автобуса — а за рулем кто-то другой. Я хочу, чтобы
вы научились управлять собственным автобусом. Если вы не укажете своему мозгу
примерное направление, он будет либо ехать, куда глаза глядят — сам по себе,
— либо другие люди найдут способы управиться с ним за вас; а они могут не
всегда иметь в виду ваши сокровенные интересы. Даже если всегда — они могут их
неверно понять!
НЛП представляет собой возможность изучить субъективность — нечто
ужасное, как мне говорили в школе. Мне говорили, что истинная наука
рассматривает вещи объективно. Однако я заметил, что больше всего на меня,
похоже, влияет мой субъективный опыт, и мне хотелось знать что-нибудь о том,
как он устроен и как он влияет на других людей. На этом семинаре я собираюсь
поиграть с вами в кое-какие умственные игры, потому что мозг — моя любимая
игрушка.
Скольким из вас хотелось бы иметь “фотографическую
память”? И сколь многие из вас снова и снова живо вспоминают неприятные
переживания прошлого? Это определенно делает жизнь немного сочнее. Если вы
идете смотреть фильм ужасов, и возвращаетесь домой, и садитесь — акт
усаживания будет стремиться вернуть вас прямо в кресло кинотеатра. Сколь многие
из вас испытывали это переживание? И вы заявляете, что у вас отсутствует
фотографическая память! Она у вас уже есть; вы просто не используете ее
направленным образом. Если вы способны демонстрировать фотографическую память,
когда дело касается воспоминания прошлых неприятностей — то, похоже, было бы
хорошо, если бы вы могли намеренно использовать часть этой способности для
более полезных переживаний.
Сколь многие из вас когда-либо думали о чем-то, чего еще даже не
произошло, — и заранее плохо себя из-за этого чувствовали? Зачем ждать? С тем
же успехом можно начать расстраиваться сейчас, верно? А потом, в конце концов,
этого в действительности не происходит. Но вы не упустили возможности это
пережить, не так ли?
Эта способность может также работать по-другому. Некоторые из вас
лучше проводят отпуск до того, как отправляются в отпуск в действительности —
а потом, приехав, заполучают разочарование. Разочарование требует
соответствующего планирования. Вы думали когда-нибудь о том, на какое
количество хлопот вам нужно пойти, чтобы разочароваться? Для этого вы должны
действительно тщательно все спланировать. Чем больше планирования, тем больше
разочарования. Некоторые идут в кино, а потом говорят:”Ну, это просто не
столь хорошо, как я думал, что это будет”. Это вызывает во мне вопрос:
если у него в голове крутился такой хороший фильм, зачем он пошел в кино? К
чему идти, сидеть в помещении с влажным полом и неудобными стульями, чтобы
посмотреть фильм и потом сказать:”У меня даже нет сценария, но в
собственной голове я могу это сделать лучше”.
Такого типа вещи происходят, если вы позволяете своему мозгу
работать как попало. Люди больше времени тратят на обучение пользованию
кухонной печью, чем собственными мозгами. Особый акцент на целенаправленном
использовании вашего мышления иными способами, чем вы уже это делаете, —
отсутствует. От вас ожидается, что вы “будете сами собой” — как
будто у вас есть выбор. Здесь вы в тупике, поверьте мне. Я полагаю, можно было
бы стереть электрошоком все ваши воспоминания, а потом превратить вас в кого-то
другого — но результаты, которые я видел, были не очень соблазнительными. Пока
мы не найдем что-то вроде машины для вычищения мозгов — я думаю, вам, видимо,
придется ограничиться собой. И это не так плохо, поскольку вы можете научиться
пользоваться своим мозгом более функциональными способами. В этом и состоит
НЛП.
Когда я только начал преподавать, у некоторых возникло такое
впечатление, что НЛП поможет людям программировать мышление других людей, чтобы
контролировать их и сделать их менее людьми. Они, похоже, считали, что преднамеренное
изменение человека каким-то образом уменьшит человечность этого человека.
Большинство людей очень даже хотят преднамеренно изменить себя антибиотиками и
косметикой — но поведение считается чем-то другим. Я никогда не понимал, как
изменение кого-либо и делание его более счастливым превращает его в менее
человеческое существо. Но я действительно замечал, сколь многие люди очень
компетентно доставляют своим мужьям, или женам, или детям — или даже абсолютно
незнакомым людям — неприятные переживания, просто “оставаясь самими
собой”. Иногда я спрашиваю людей:”Зачем быть настоящим собой, когда
можно быть чем-то действительно стоящим?” Я хочу познакомить вас с
некоторыми из бесчисленных возможностей научения и изменения, доступных вам в
том случае, если вы начнете использовать свой мозг преднамеренно.
Было время, когда кинопродюсеры делали фильмы, в которых
компьютеры собирались взять власть в свои руки. Люди начали думать о
компьютерах не как об инструментах, а как о вещах, заменивших людей. Но если вы
видели домашние компьютеры, то знаете, что их программы решают задачи типа
наведения порядка в вашей чековой книжке! Эта операция на домашнем компьютере
занимает раз в шесть больше времени, чем если делать это обычным образом. Вы не
только должны записать счета в чековую книжку; потом вы должны прийти домой и
ввести их в компьютер. Вот что превращает домашние компьютеры в садовые сажалки
— то, куда вы вставляете цветы. Пока игрушка новая, вы сыграете в несколько
игр и через некоторое время запрете ее в чулан. Когда заходят друзья, которых
вы давно не видели, вы вытаскиваете ее обратно, чтобы они могли поиграть в
игры, которые вам надоели. Вообще-то это не то, что представляет собой
компьютер. Но тривиальные способы, какими люди используют компьютеры, очень похожи
на тривиальные способы, какими люди используют свои собственные мозги.
Я постоянно слышу, как люди говорят, что лет около пяти обучение
прекращается, — но у меня нет доказательств, что это правда. Остановитесь и
подумайте об этом. Между пятью годами от роду и до сего момента скольким
абсолютно бесполезным вещам вы научились — не говоря уже о полезных?
Человеческие существа обладают поразительной способностью учиться. Я убежден —
и собираюсь убедить вас, одним способом или другим, — что вы по-прежнему
обучающиеся машины. Хорошая сторона этого состоит в том, что вы можете
обучаться быстро и в совершенстве; плохая — в том, что вы можете учиться
всякой дряни с точно той же легкостью, как и полезным вещам.
Сколь многих из вас преследуют навязчивости? Вы говорите
себе:”Хотел бы я суметь выкинуть это из своей головы”. Но не
удивительно ли в первую очередь то, что вы это в свою голову заполучили! Мозги
и впрямь феноменальны. Они заставляют вас делать абсолютно поразительные вещи.
Проблема с мозгами не в том, что они не могут учиться — как нам слишком уж
часто говорят. Проблема с мозгами в том, что они учатся слишком быстро и
слишком хорошо. Например, подумайте о фобии. Это поразительная вещь — умение
не забыть обязательно перепугаться при виде паука. Вам никогда не найти фобика,
глядящего на паука со словами:”О черт! Я забыл испугаться”. Есть на
белом свете несколько вещей, которыми вы хотели бы овладеть с таким же
совершенством? Наличие фобии — это колоссальное достижение в научении, если
подумать о ней таким образом. И если вы исследуете личностную историю, то часто
обнаруживаете, что это было научение с одной попытки: человеку потребовался
лишь один мгновенный опыт, чтобы научиться чему-то так качественно, чтобы
запомнить это на всю оставшуюся жизнь.
Скольким из вас читали про Павлова, и его собак, и колокольчик, и
все такое? И у скольких из вас прямо сейчас выделяется слюна? Им требовалось
повесить на собаку сбрую, и звенеть колокольчиком, и без конца кормить ее —
чтобы обучить этой реакции. Все, что вы сделали, — это прочитали об этом и у
вас та же реакция, что была у собаки. Это пустяк — но это показатель того,
сколь быстро может обучаться ваш мозг. Вы умеете учиться быстрее, чем любой
компьютер. О чем нам нужно знать больше — это о субъективном опыте научения,
так чтобы вы могли управлять своим обучением и лучше контролировать собственный
опыт и то, чему вы учитесь.
Вам знаком феномен “нашей песни”? Во время, которое вы
провели с кем-то очень значимым, у вас была любимая песня, которую вы слушали
постоянно. Теперь всякий раз, когда вы слышите эту песню, вы думаете об этом
человеке и вновь испытываете те приятные чувства. Это работает точно, как
Павлов и слюноотделение. Большинство людей понятия не имеют о том, сколь просто
связывать таким образом переживания или сколь быстро вы можете этого добиться,
если делать это систематически.
Однажды я видел, как терапевт за один сеанс сделал агорафобика. Он
был милый, благонамеренный человек, любящий своих пациентов. У нет были годы
клинической подготовки — но не было ни малейшего представления о том, что он
делает. Его клиент пришел с конкретной фобией высоты. Терапевт предложил этому
парню закрыть глаза и подумать о высоте. А-а-п — парень краснеет и начинает
дрожать. “Теперь подумай о чем-то, что тебя ободрит”. Ф-ф-у-у. Теперь
подумай о высоте. А-а-п. “Теперь подумай о том, как ты спокойно ведешь
машину”. Ф-ф-у-у. “Теперь подумай о высоте”. А-а-п.
Этот парень кончил фобическими ощущениями по поводу почти всего в
жизни — что часто называют агорафобией. То, что сделал терапевт, было блестяще
— в некотором смысле. Он изменил ощущения своего клиента путем связывания
переживаний. Вот только сделанный им выбор ощущения, подлежащего генерализации,
в мои представления о наилучшем выборе не вписывается. Он привязал панические
эмоции этого человека ко всем тем контекстам его жизни, которые производили
ободряющий эффект. Вы можете использовать в точности этот же процесс, чтобы
взять приятное ощущение и генерализовать его таким же образом. Если бы этот
терапевт понимал процесс, который использовал, то мог бы обернуть его на сто
восемьдесят градусов.
Я видел, как то же самое происходит в супружеской терапии. Жена
начинает жаловаться на какой-нибудь поступок мужа, и терапевт
говорит:”Смотрите на своего мужа, говоря это. Вам нужно находиться в
глазном контакте”. Это свяжет все те неприятные эмоции с видом мужниного
лица — так что всякий раз, глядя на него, она будет их испытывать.
Вирджиния Сатир применяет в семейной терапии тот же процесс, но
поворачивает его в обратную сторону. Она расспрашивает пару о важнейших
моментах первых дней их ухаживаний, и когда они зарумянятся — тогда она
заставляет их смотреть друг на друга. Она может сказать что-нибудь
вроде:”И я хочу, чтобы вы осознали, что это тот же самый человек, в которого
вы были так глубоко влюблены десять лет назад”. Это связывает с лицом
супруга совершенно другое чувство, обычно куда более полезное.
Одна пара, пришедшая на встречу со мной, какое-то время была на
терапии у кого-то другого, но они все еще воевали. Раньше они постоянно воевали
дома — но когда они пришли ко мне, это происходило только в офисе терапевта.
Возможно, терапевт сказал что-то вроде:”Теперь я хочу, чтобы вы приберегли
все свои схватки для наших совместных сеансов, чтобы я мог наблюдать, как вы
это делаете”.
Я хотел понять, с чем были сопряжены ссоры — с терапевтом или с
его офисом, поэтому провел с ними эксперимент. Я выяснил, что если они приходят
в офис терапевта в его отсутствие, то не спорят; но если он проводит сеанс у
них дома — спорят. Так что я просто сказал им, чтобы они больше не встречались
с этим терапевтом. Это было простое решение, которое уберегло их от больших
расходов и множества неприятностей.
Один из моих клиентов не мог разозлиться, потому что он бы тут же
жутко испугался. Можно было сказать, что у него была фобия злости. Оказалось,
что когда он был ребенком, то всякий раз, когда он злился, его родители
приходили в ярость — и его испуг длился до середины следующей недели; так что
эти два ощущения связались друг с другом. Он вырос и пятнадцать лет жил
отдельно от родителей — но продолжал реагировать таким образом.
В мир личностного изменения я пришел из мира математики и
информатики. Компьютерщики обычно не хотят, чтобы что-либо в их окружении имело
какое-либо отношение к людям. Они относятся к этому, как к “пачканию
рук”. Им нравится работать с блестящими компьютерами и носить белые
лабораторные куртки. Но я обнаружил, что нет лучшей модели того, каким образом
работает мой мозг — особенно в смысле ограничений, — чем компьютер. Попытки
заставить компьютер что-то сделать — неважно, сколь это “что-то”
просто — очень похожи на попытки заставить что-то сделать человека.
Большинство из вас видели компьютерные игры. Даже простейшие из
них программировать достаточно трудно, потому что приходится пользоваться теми
очень ограниченными механизмами общения, которыми снабжена машина. Когда вы
поручаете ей сделать нечто, что она в состоянии сделать, — ваша инструкция
должна быть организована в точности таким образом, чтобы информацию можно было
обработать так, чтобы компьютер мог выполнить задачу. Мозги, как и компьютеры,
не относятся к типу “чего изволите?”. Они делают в точности то, что
им сказано делать, — а не то, чего вы от них хотите. Потом вы злитесь на них
потому, что они не делают того, что вы имели в виду им приказать! Одна из задач
программирования называется моделированием — чем я и занимаюсь. Задача
моделирования — заставить компьютер делать нечто, что может делать человек.
Как заставить машину что-либо оценивать, решить математическую задачу, включить
или выключить свет в нужное время? Человеческие существа могут включать и
выключать свет или решать задачи по математике. Некоторые делают это хорошо,
другие иногда хорошо, а некоторые вообще не делают этого хорошо. Моделирующий пытается
взять лучшую модель способа, каким человек выполняет задачу, и сделать ее
доступной для машины. Меня не касается, действительно ли эта модель есть то,
как люди решают задачу. Моделирующие не обязаны иметь в своем распоряжении
истину. Все, что нам нужно иметь в своем распоряжении, — это нечто работающее.
Мы — люди, создающие поваренные книги. Мы не хотим знать, почему это есть
шоколадное пирожное; мы хотим знать, что в него положить, чтобы оно правильно
получилось. Знание одного рецепта не означает, что нет множества других
способов его приготовить. Мы хотим знать, как шаг за шагом прийти от
ингредиентов к шоколадному пирожному. Еще мы хотим знать, как взять шоколадное
пирожное и дойти обратно до ингредиентов, когда кто-то не хочет, чтобы у нас был
рецепт.
Такого рода дробление информации — задача специалиста по
информатике. Самая интересная информация, какую вы можете получить, это знание
о субъективности другого человеческого существа. Если некто умеет делать нечто,
то мы хотим промоделировать это поведение — и наши модели будут моделями
субъективного опыта. “Что она делает внутри своей головы такого, чему я
могу научиться?” Я не могу мгновенно заполучить годы ее опыта и обретенное
в результате мастерство, но я могу быстро получить некую ценнейшую информацию о
структуре того, что она делает.
Когда я впервые начал моделировать, казалось логичным выяснить,
что уже известно психологии о том, как люди думают. Но, заглянув в психологию,
я открыл, что эта область состоит преимущественно из огромного количества
описаний того, как дисгармоничны люди. Было несколько смутных описаний того,
что значит быть “цельной личностью”, или
“актуализированной”, или “интегрированной” — но в основном
там были описания различных типов человеческой дисгармоничности.
Нынешний “Диагностический и Статистический Справочник
III”, применяемый психиатрами и психологами, содержит более 450 страниц
описаний того, как люди могут быть дисгармоничны, — но ни единой страницы,
описывающей здоровье. Шизофрения — очень престижный способ быть
дисгармоничным; кататония — очень спокойный способ. Хотя истерический паралич
был очень популярен во время первой мировой войны, сейчас он не в моде; его
только случайно можно обнаружить у очень малообразованных иммигрантов, которые
не идут в ногу со временем. Вы счастливчик, если можете найти его сейчас. За
последние семь лет я видел лишь пять случаев — и два из них я сделал сам с
помощью гипноза. В настоящий момент “пограничное состояние” — очень
популярный способ быть дисгармоничным. Это значит, что вы недостаточно псих, но
также и недостаточно нормальны — как будто не каждый таков! Раньше, в
пятидесятых, после “Трех лиц Евы”, у множественных личностей их
всегда было три. Но с тех пор, как прошла “Сибилла”, у которой было семнадцать
личностей, мы видим больше множественных — и у всех больше трех.
Если вы думаете, что я придираюсь к психологам, — то ли еще
будет. Видите ли, мы все в сфере компьютерного программирования такие
сдвинутые, что можем привязаться к кому угодно. Любой, кто посидит перед
компьютером двадцать четыре часа в сутки, пытаясь свести опыт к нулям и
единицам, столь далек от мира нормальных человеческих переживаний, что я могу
говорить о ком-то “псих” — и это цветочки.
Давным-давно я решил, что, поскольку я не смог найти никого столь
же сдвинутого, сколь я сам, люди не должны быть на самом деле дисгармоничны.
Что я заметил с тех пор — так это, что люди превосходно устроены. Мне может не
нравиться то, что они делают, или им это может не нравиться — но они способны
проделывать это систематически, снова и снова. Они не дисгармоничны; они просто
делают нечто отличное от того, что нам — или им — хочется, чтобы происходило.
Если вы создаете действительно живые образы в своем мозгу —
особенно если вы можете создавать их вовне – вы можете научиться быть
гражданским инженером или психотиком. Один зарабатывает больше, чем другой, но
ему не так интересно. В том, что делают люди, есть структура; и если вы можете
уяснить эту структуру, то можете понять, как ее изменить. Можно еще подумать о
контекстах, в которых замечательно было бы иметь эту структуру. Подумайте об
оттягивании со дня на день. Что если бы вы использовали этот навык, чтобы
отложить на потом неприятное переживание, когда вас кто-то оскорбляет? “О,
я знаю, что должен сейчас плохо себя почувствовать; сделаю это позже”. Что
если бы вы оттянули акт поедания шоколадного пирожного и мороженого навечно —
у вас просто руки так и не дошли до них.
Однако большинство людей так не думают. Подлежащая основа большей
части психологии — это:”В чем проблема?
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://psychology.net.ru/