Путии тропы.О прозе Михаила Тарковского.Есть охотники, о которых знают по именам в их краях – также уважительно, как верующие знают о старцах, а читающие люди о писателях. Каждыйчеловек на любом поприще обретает имя, когда обретает судьбу. Бог да т человекужизнь, человек да т ей цель, а путь к цели – жизненной, духовной, творческой -и складывается в судьбу, где вс уже, если она настоящая, неразделимо.
Там ижизнь, там и творчество, там и вера. У Михаила Тарковского как бы три имени. Есть охотник Михаил Тарковский. Родныеи друзья пишут ему письма по адресу Красноярский край, Туруханский район, селоБахта Это та жное поселение по названию реки. Живут в этом мире, зимой совсемоторванном от большой земли, триста пятьдесят душ.
Это те, что остались – неразбежались и не повымерли. Кормят река да тайга. Охота давно не промыселдоходный – а продление жизни. Охотников кормит свой участок в тайге. На этот же адрес, бывает, приходят гонорары. Были публикации в журнале Охота и охотничье хозяйство , Охота , о промысле.Несколько публикаций стихов. Потом проза, рассказы и повести о бахтинскомкаком-то
всегда святом для него житии простых и грешных людей. Она сталазаметной в силу своей цельности. Один рассказ смыслово продолжался другим,потому что продолжалась несуетно и осмысленно сама жизнь людей, о которыхрассказывал Тарковский. Его рассказы и повести сегодня публикуют журналы разныев своих крайностях – это Наш современник и Москва , гдебыл открыт как прозаик, и
Новый мир – но путь автора, что свободнои честно, не изменяя ни в ч м самому себе, обр л в каждом из этих этапных длярусской реалистической прозы журналов сво место, кажется далеко не случайным так свободно и честно вошла в современную литературу проза Михаила Тарковского.Бывает ещ , что судьбой становится имя. Но Тарковского не сделал из своейгромкой фамилии судьбы.
Он пятился вообще от мира искусства, хотя куда же легчебыло войти в этот мир своим. Он же всегда входил в него чужаком в стеныЛитературного института на поэтический семинар – после многих лет, что отданыбыли совсем другому делу, природоведению, а в литературу – после десяти летсамой простецкой жизни на Енисее. Приш л со сборником удивительныхстихотворений, но на многие годы снова исчез, и возвратился с прозой, да толькопобыл недолго – и опять уш л как чужой назад, в
Бахту. Можно было подумать неудачник. Но это участь совестливого и талантливого человека – сопротивлятьсятому, что написано на роду, и только когда собственная душа толкала на путьтворчества, мучительно обретать на этом пути самого себя, чтобы просто бытьсамим собой, а не подобием. Тарковский сросся душой с та жным миром с детства. Он человек, с малых леточарованный именно этой природой, сильной и могучей, воспринявший е как
Божийхрам. Другой так любит степь или пустыню – а он свою родную тайгу. Через любовьк природе – сначала детскую, потом осмысленную, взрослую – он научился видетьхорошее, и это без сомнения его настоящий, редкий сегодня дар. Чувство этойлюбви почти религиозное. Это был не романтический порыв, а такое вот осознанноечувство – вера, потому что требовало каждодневного тяж лого труда.
Тайга давностала его домом, родиной, а жизнь в Бахте – дал кой от путешествия, да и втайге романтики как-то не выживают. Человек на каждом шагу может быть тамжестоко наказан ею же, природой. Поэтому она воспитывает свои характеры, своюпростоту и жесткость в душах. Она пестует сильных духом, и губит слабых.Охотник и зверь – это не палач и жертва, они братья. Этикой прозы Тарковского, по сути, и стало напряжение именно таких сил, апоэтикой – поэзия правды,
тоже дал кая от романтической. Здесь его собственныйюношеский стихотворный опыт, что был отчасти романтическим, оборвался встроках, выправленных реалистическим рассказом о судьбах людей. В стихаххватало слов и образов сказать о себе, о природе, но вс уже было, наверное,сказано. Рифмовать, глядя на себя как со стороны, да и с высоты, стало стыдно,трудно. Полудеревенский быт та жного поселения, откуда уходишь в тайгу и кудавозвращаешься, если выжил – это
только быт, скудный и строгий. Тарковскийдорожит этим бытом, а то и любуется как продолжением природы, но заглядывая вдуши людей, видит иное что они уже в мире как чужие. Вопрос не в смысле жизни, потому что всем он вроде бы ясен – эти люди несдаются и лишь в какие-то неожиданные минуты оседают от слабости. Но тогда иприходит в его прозу смерть – за теми, кто ослаб. Люди умирают будто пособственной воле, просто отказываются жить, то есть сопротивляться, обретаятакое
смирение и покой, что последний этот уход и оказывается самымвыстраданным. Устал человек и вс в н м устало. Вс оказывается последним. Тем,кто уходит, на смену не приходят даже их дети. Бахта – как бухта потопленныхлюдских кораблей. Тема трагическая, болевая, мрачная, но не разрушающая. Бытие человекаизначально трагично, потому что в собственных силах лишь то малое, чемскрепишь, из чего
можно, свой дом, свою жизнь. Приходит время, когда и этогомало – когда для жизни нужно ещ большее напряжение сил. В борьбе за не невсегда побеждает человек, если слабнет, унывает, теряет веру, разрушается,гибнет. Но знание о трагедии жизни побуждает к состраданию, а по сути – клюбви. Души людей спасаются, если живы, давая человеку силы к преодолению. Этапростая истина обретает в прозе Тарковского новый глубокий смысл.
Он ищет е ,границу эту, между слабостью и силой, жизнью и смертью там, где природауступает человеку лишь тропки, по которым всегда и некуда идти, если сбился спути. Это обретение или утрата человеком своего пути – стало его темой. Вовс м. В стихотворениях. В прозе. В странных ч рно-белых рисунках, где ч рное ибелое ещ резче очерчивает границы одного и того же мира, в котором жив и смертенчеловек.
В этом мире, уже на рисунках, однако, есть только природа, есть дажел гкие тени рыбацких лодок, но вс это – без людей. В ч рно-белый мир рукойТарковского человек никак не вписывается. Он как будто отдельная уже и отприроды краска. Т плая, живая и яркая – другой не может быть. Михаил Тарковский ид т своим пут м. Ид т не за громким именем, а потому чтохочет достичь своей цели – теперь уже, наверное, не быть, а остаться самимсобой.
Таким, какой отч тливей всего открылся в одном сво м стихотворении Это долгое терпение жизни, которое стало, наверное, шепотком, потом стихами ичто на бумаге читаешь уже как исповедь. О хороших вещах не исповедуются, захорошее не просят прощения. Но это вс же исповедь о пота нном – в любви. Охота Я люблю, придя шатаясь,С горячими сосульками на лбу,
Сняв тозовку, ввалиться спотыкаясь,В холодную и тесную избу.Там печки неохотная работа,И в полутьме тяжелый куль с крупойСбивает шапку, мокрую от пота.Под тонкой и прозрачной скорлупойЛюблю фитиль в пылающей короне,Капканов беспорядок на полу,Стук льдышки в чайнике и шорох в микрофонеХолодной рации, вокруг трубы в углуРаспятые таежные доспехи.Далекий, побежающий помехи,
Переговор товарищей ночнойИ русской Музы строгий позывной С утра собаки скачут н ветру, Кусают снег и лают друг на друга,Патронташа тяжелая подпругаПодтянута на новую дыру.Морозный воздух свеж, как нашатырь,Горят верхушки лиственниц крестамиИ благовестит звонкими клестамиТайги великолепный монастырь. Статья Олега ОлеговичаПавлова