Общееи особенное в развитии мирохозяйственных связей России, КНР и Республики Корея
Входе прошлого круглого стола (см. «МЭ и МО», № 7-8, 1997) отмечалось,что при межстрановых сопоставлениях (МСС) важно не только и не столькосравнение самих общественных преобразований, сколько соотнесение хода и промежуточныхрезультатов этих преобразований с неким мировым стандартом, рассматриваемым вкачестве эталона общественно-экономического обустройства. Такой подход, какпредставляется, раздвигает возможности и повышает содержательность МСС. Непренебрегая спецификой отдельных стран, но соотнося их трансформацию с единойшкалой ценностей, он как бы купирует страновые особенности и подводит их кобщему знаменателю.
Идело здесь вовсе не в стремлении втиснуть различные по своему демографическому,природному, социальному, экономическому и научно-техническому потенциалу, атакже социокультурным традициям страны в прокрустово ложе какой-тотеоретической схемы. Необходимость всестороннего учета национальной спецификипри проведении системных и структурных преобразований не подлежит ни малейшемусомнению. Без этого не состоялось бы ни одно экономическое «чудо» — ни японское, ни германское, ни южнокорейское, и не смогли бы начаться«чудесные» превращения, происходящие ныне в Китае, Малайзии, Таиланде,Индонезии и ряде других стран.
Сутьпроблемы совсем в другом: как, исходя из национальных особенностей,адаптироваться к общим закономерностям развития и, в частности, к императивамнаучно-технического прогресса (НТП), с которым связаны в конечном счете всеважнейшие события новой и новейшей истории человечества? Поэтому внутренниеобщественные преобразования в любой стране не только можно (о чем такжеговорилось на прошлом круглом столе), но и нужно рассматривать в качестве частиили, вернее, решающего условия ее интеграции (включения) в современную системумирохозяйственных связей, а саму интеграцию — не только как цель, но и какважный рычаг внутренних преобразований, а также косвенный показатель того,насколько успешно эти преобразования осуществляются. Именно такова взаимосвязьмежду этими двумя аспектами общественно-экономической жизни, и именно по такойсхеме они взаимодействуют. И тогда полностью прояснится роль и значениемирохозяйственных связей для радикальных реформ, призванных устранитьисторические завалы на пути развития.
Чтобылучше понять причины достижений и упущений в интеграции изучаемых нами стран вмировую экономику, целесообразно хотя бы в самых общих чертах рассмотретьтенденции международного разделения труда (МРТ), а также сопоставить некоторыебазовые характеристики этих стран накануне радикальных (структурных исистемных) общественных преобразований и оценить их политику в отношениимирохозяйственных связей.
Касаясьпервого круга проблем, необходимо прежде всего отметить устойчиво высокуюдинамику мировой торговли, на протяжении последнего полувека в 1,5-2 разапревосходящую по темпам рост производства. В результате существенно повысиласьроль МРТ в процессе развития. При этом экспорт индустриально развитых рыночныхэкономик рос в целом быстрее, нежели развивающихся. Но из-за несравненно болеенизкого исходного уровня экспортная квота (доля ВВП, реализуемая на внешнихрынках) во второй группе стран увеличилась намного больше, чем в первой: поданным 1970-1993 гг. соответственно в 2.2 раза и на 30%.
Торговляуслугами опережала по темпам роста экспорт вещественных товаров (в 1980-1993гг. в 1,4 раза), а экспорт промышленных изделий рос много быстрее сырьевого.Наивысшими темпами среди товарных групп развивается торговля машинами иоборудованием, а в рамках этой товарной группы — автотранспортными средствами,аэрокосмической техникой, производственной и бытовой электроникой,телекоммуникационной, конторской, измерительной и медицинской аппаратурой, атакже двигателями, моторами, электрооборудованием и другими видамимашинотехнической продукции, которые, будучи на переднем крае современного НТП,ориентированы на наиболее емкие и перспективные рынки в основных сфераххозяйственной жизнедеятельности человечества.
Благодаряопережающим темпам роста доля услуг в совокупном экспорте обеих групп стран запериод 1980-1993 гг. повысилась с 16,9 до 20,8%. Еще разительнее измениласьструктура торговли вещественными товарами. Если в 1955 г. за счет промышленныхизделий (за исключением из их числа черных и цветных металлов) формировалось41,9% товарных ресурсов мирового экспорта, то в 1994 г. — уже 74,5%, причемболее 2/5 этого прироста приходится на последние 9 лет рассматриваемогопериода. Доля машин и оборудования за тот же период увеличилась с 21 до 38,8%,в том числе автотранспортных средств — с 3,5 до 9,6%, а конторского ителекоммуникационного оборудования — с 0,9 до 11,5%. Очевидно, что уже вобозримом будущем нынешний разрыв в темпах роста торговли сырьем ипромышленными изделиями не может не сократиться. Но тенденция к вытеснениюпродукции сельского хозяйства и добывающей промышленности с мирового рынканосит долговременный характер. Она обусловлена и подпитывается самимсодержанием и общей направленностью научно-технического и экономическогопрогресса. В ее основе — создание новых конструкционных материалов исинтетических заменителей природного сырья, снижение энерго- и материалоемкостиэкономического роста и так называемая сервисизация (софтизация) экономики,идущая на смену индустриализации, которая выражается в опережающем росте иувеличении доли услуг, а также повышение уровня продовольственнойсамообеспеченности и, наконец, значительно более низкая эластичность спроса напервичные ресурсы в сравнении с промышленными изделиями и услугами.
Относительноесокращение торговли сырьем ослабляет позиции его экспортеров в МРТ, тем самымсдерживая и осложняя их развитие. Между тем попытки самортизироватьобусловленные этим проблемы с помощью иностранных кредитов и займов зачастуюоборачиваются новыми трудностями, которые порождаются перманентной нехваткойсредств для их погашения. Решить эти проблемы, как свидетельствует историческийопыт, можно только на путях диверсификации и всемерного облагораживанияэкспорта, по возможности сопрягая его модернизацию с превалирующими тенденциямимировой торговли.
Из-заогромной разницы в численности населения, образующего фундамент, на которомпокоится потенциал внутреннего рынка (поскольку производство в конечном счетезамыкается на потребности человека в соответствии с уровнем их обеспеченностиплатежеспособным спросом). Южная Корея изначально нуждается во внешней торговлебольше, а Китай, напротив, меньше России. Однако ввиду того, что понаделенности природными ресурсами Китай уступает России, его независимость отмирового рынка в целом меньше, чем это можно было бы предположить, исходятолько из рыночного потенциала. Скудость природных ресурсов повышаетзависимость от МРТ и Южной Кореи.
Кначалу модернизации хозяйственного механизма, обусловленной необходимостьюсоздания условий, стимулирующих НТП, три изучаемые страны находились на разныхступенях технико-экономического и социального развития. Южная Корея, где этипреобразования стали фактически разворачиваться на старте ее современногоэкономического роста (начало 60-х годов), была еще отсталой аграрной страной,Китай в то время (конец 70-х годов) относился уже к аграрно-индустриальнымгосударствам, а Россия, несмотря на огромное своеобразие еетехнико-экономической структуры, входила в клуб индустриальных государств.Самая отсталая южнокорейская экономика являлась тем не менее рыночной, так какосновные импульсы к ее развитию исходили от мирового рынка, а продвинутый попути индустриализации Китай и сверхиндустриализованная Россия пребывали втенетах командно-разверсточной системы. С той, однако, существенной разницей,что в государственном секторе Китая как таковом было занято менее 20%самодеятельного населения (разверсточная политика государства в деревнеосуществлялась через сельскохозяйственные коммуны), а в госсекторе России (сучетом совхозов и колхозов) — более 90%. При этом в Китае на долю сельскогохозяйства все еще приходилось свыше 70% общей занятости, а в России только 13%.
Воспользовавшись«преимуществами отсталости», китайское руководство взяло навооружение концепцию так называемого двухдорожечного вхождения в рынок. Сутьего во временном совмещении рыночной трансформации негосударственной экономикис планово-разверсточным хозяйствованием в государственном секторе,реформирование которого было сдвинуто на более поздние сроки. В такой жепоследовательности проводились преобразования в сельском хозяйстве ипромышленности. Аналогичным образом осуществлялась и политика цен. Когда всвязи с либерализацией цены в негосударственной экономике поползли вверх,плановые (низкие) цены на продукцию госпредприятий остались неизменными. Ихпоследующая адаптация к рынку производилась постепенно, по мере усиленияконкурентного давления на госсектор. Начав с либерализации сельского хозяйстваи открыв шлюзы для развития негосударственного сектора в промышленности (ккоторому при реформировании были отнесены предприятия, контролируемые местнымивластями), Китай обрел широкие возможности экономического роста вне зависимостиот хода трансформации самого госсектора.
Какни велико значение параметров, характеризующих предреформенное состояниеэкономики, реальные изменения в структурах и механизмах воспроизводствазачастую определяются другими факторами. Во многом поэтому страны со сходнымиприродно-демографическими характеристиками и уровнями развития подчас заметноразнятся по масштабам, типам и конкретным сферам интеграции в МРТ. Такиеразличия имеют место как между индустриально-развитыми, так и междуразвивающимися (включая переходные) экономиками, модернизация которых особенносильно зависит от международной кооперации.
Болеевысокая значимость мирохозяйственных связей для стран с развивающейся ипереходной экономиками обусловлена самим состоянием и местом этих экономик вмировой табели о рангах. Ведь именно развивающимся и постсоциалистическимстранам, чтобы освоить механизм современного НТП, предстоит пройти черезчистилище адаптации к закономерностям мирового развития, которые сформировалисьфактически без их участия и не сопрягаются или плохо сопрягаются с местнымисоциокультурными традициями. Именно в этих странах непомерно велик разрыв междуноменклатурой производства и структурой эффективного спроса, формируемой подактивным воздействием демонстрационного эффекта социальных стандартовиндустриально развитого общества. При том что емкость их национальных рынков,отягощенных в целом отсталой структурой потребления, зачастую не соответствуетоптимальным масштабам многих видов современного производства. Прежде всего вразвивающихся и переходных экономиках не достает ресурсов для развития и преждевсего такие экономики нуждаются в массированной технологической модернизации.
Доначала радикальных реформ статистика национальных счетов в Южной Корее, Китае иРоссии отсутствовала. Поэтому представление о масштабах встроенности этих странв МРТ можно получить, опираясь только на сугубо оценочные данные. В 1960 г.южнокорейская торговля услугами была близка к нулю, а экспорт товаров составлялвсего 33 млн. долл., что, по самым оптимистическим оценкам, в совокупности едвапревышало 2% ВВП. Экспортная квота Китая за 1970 г. оценивается в 3% и к началуреформ скорее снизилась чем возросла”. Что же касается РоссийскойФедерации, то в 1990 г. за ее пределами было реализовано около 19% ВВП. Правда,примерно 2/3 стоимости вывезенных из России товаров приходилось на долюпоставок в союзные республики, которые лишь с большой долей условности можнобыло считать тогда экспортом. Но поскольку после распада Союзамежреспубликанское разделение труда оказалось международным, то при оценкеисходных позиций России в этой сфере его все-таки нельзя не учитывать. Как быто ни было, до начала реформ Россия в сравнении с Южной Кореей и Китаем помасштабам включенности в МРТ безусловно находилась в предпочтительномположении. Однако затем ситуация в корне изменилась, и в середине 90-х годовРоссия буквально по всем параметрам интегрированности в мировую экономику сталауступать не только совершившей мощный рывок Южной Корее с ее сравнительнонебольшим рыночным потенциалом, но и громадному динамично развивающемуся Китаю.
Либерализациясельского хозяйства началась уже в конце 1978 г., а промышленности — в 1984 г.В течение двух лет были полностью распущены сельскохозяйственные коммуны, а ихземли сданы в аренду на 15 лет с разрешением продажи арендных прав.Одновременно были повышены закупочные цены на продукцию сельского хозяйства,заготавливаемую государством, и разрешена свободная продажа того, что остаетсяпосле заготовок, а также других видов аграрной продукции. В 1993 г. долясельскохозяйственной продукции, заготовки которой включаются в государственныйплан, снизилась до 5%. С более чем 90% в 1978 г. до 5% к этому временипонизилась и доля директивно планируемых цен на промышленную продукцию, тогдакак предприятия госсектора все еще выпускали около 34% общего ее объема.На первыйвзгляд, такое утверждение может показаться спорным. Тем более, что, постатистике национальных счетов, в 1994 г. на внешних рынках было реализовано27,7% ВВП России или в 1,5 раза больше чем в 1990 г. (взятом нами в качествебазисного), но в 2,2 раза меньше, чем в 1992 г. Однако это не более чемстатистический казус, связанный с глубокой девальвацией рубля и огромнымразрывом между внутренними и мировыми ценами. Ведь именно в 1992 г. произошелобвал внешней торговли России: товарные поставки в новые независимыегосударства, образовавшиеся на территории бывших союзных республик, сократилисьчуть ли не в 12 раз, а в страны традиционного зарубежья -почти в 2 раза, притом что торговля нефакторными услугами находилась еще в зачаточном состоянии.На самом же деле, как о том свидетельствует реальная динамика торговли, в 1992г. экспортная квота России не возросла, а наоборот, резко сократилась. Впоследующем в связи с возобновившимся ростом экспорта частично восстановилась иэкспортная квота. Но вплоть до 1996 г. (когда товарный экспорт достиг 13-14%ВВП) ее повышение было связано не только и не столько с ростом самого экспорта,сколько с затянувшимся спадом производства. При таких обстоятельствах говоритьо позитивных сдвигах в структуре воспроизводства едва ли уместно. В данномслучае наращивание экспорта лишь несколько замедлило динамику общегоэкономического спада и ослабило его негативные последствия.
Стакого рода перебоями Южная Корея и Китай практически не сталкивались.Экспортная торговля развивалась там одновременно с повышением темповэкономического роста, поддерживая их и ими же подпитываясь. За пять лет посленачала реформ экспорт товаров и нефакторных услуг из Южной Кореи увеличилсяболее чем вчетверо и в 1965 г. составил около 9% ВВП, а в 1970 г. достиг 14%.Рост южнокорейской экспортной квоты продолжался вплоть до середины 80-х годов,когда она, перешагнув рубеж в 37%, стала постепенно снижаться и в 1994 г.остановилась на отметке в 36%. Причем это снижение связано не только, а бытьможет, и не столько с вынужденной ревальвацией воны, сколько с консолидациейнациональной экономики и оживлением внутреннего спроса, начавшего оттягивать насебя более весомую, нежели прежде, долю ВВП.
Китайже, похоже, еще не достиг такого состояния, а потому его экспортная квотапродолжала расти: в 1994 г. она повысилась до 24% против 19% в 1990 г. и 6% в1980 г. Для столь крупной страны такая квота может показаться даже чрезмерной.Но при необычайно высокой динамике экспорта в условиях слаборазвитоговнутреннего рынка это в общем-то естественно. По мере внутрихозяйственнойинтеграции и оживления внутреннего спроса экспортная квота, а тем самым ивлияние экспорта на темпы экономического роста неизбежно уменьшится, аобусловленные им позитивные сдвиги в экономике будут еще действовать. Подобнотому, как это уже происходит в Южной Корее в результате консолидациипроизводств, ориентирующихся на нужды мирового и внутреннего рынка, чтопозволяет гармонизировать высокие темпы экономического роста с опережающимразвитием экспорта.
Разнонаправленнаяперестройка воспроизводственных структур России, Южной Кореи и Китая получилачуть ли не зеркальное отражение в их позициях на мировом рынке. Если доляРоссии в совокупном экспорте мира в сравнении с предреформенным периодомощутимо снизилась, то роль Южной Кореи и Китая, напротив, многократно возросла(см. таблицу). И это несмотря на то, что в связи с распадом СССР реальныйэкспортный блок России «пополнился» за счет поставок на рынкипостсоветских республик, ранее, как уже отмечалось, поглощавших 2/3 вывозимыхею товаров.
Врезультате этих изменений Китай и Южная Корея покинули ряды«заднескамеечников» и в 1995 г. вошли в число лидеров мировойторговли, передвинувшись по стоимости экспорта соответственно на 10и 12 места.Россия же, наоборот откатилась с Юна 16 место.
Справедливостиради, можно отметить, что в 1992-1995 гг. доля России в мировом экспортенесколько увеличилась, но этот прирост (0,19%) в 2,5 раза уступалсоответствующему показателю по Южной Корее и в 3,8 раза показателю по Китаю.Причин тому много. Однако, если взглянуть на эту проблему через призмутенденций, определяющих общую направленность и динамику мировой торговли, ихможно свести к различчям в структуре экспорта.
ВРоссии, несмотря на сравнительно высокий уровень экономического развития,достигнутый еще до начала реформ, и наличие технологий мирового класса,отсталая структура экспорта, сложившаяся в советское время, не улучшилась, афактически деградировала. Причем вирус деградации затронул оба его потока,направляемых и в страны традиционного зарубежья, и в бывшие союзные республики.Так, в 1996 г. по сравнению с 1990 г. доля минерального сырья и топлива в общейстоимости российского экспорта в традиционное зарубежье возросла с 45.4% до46,8%, а доля металлов и драгоценных камней, которые в лучшем случаепредставляют конечную продукцию того же сырьевого комплекса, — с 12,9 до 22,1%,в то время как доля машин, оборудования и транспортных средств, напротив, упалас 17,6% до 7,4%.Примитивизация структуры экспорта, идущего в бывшие союзныереспублики, не столь значительна, но в связи с более чем восьмикратнымсокращением его стоимостного объема гораздо более чувствительна. Относительныйоптимизм внушает лишь торговля военной техникой, в производстве которой пока изадействована преобладающая часть высоких технологий. Ибо снижение ее общегообъема в сравнении с советским периодом компенсируется изменениями в географиии формах организации экспорта, открывшими в отличие от прежних временвозможность получения реальной валютной выручки.
Междутем в структуре экспорта Южной Кореи и Китая произошли огромные положительныесдвиги. Диверсификация и облагораживание экспорта обеих стран начались уже впервые годы реформ. В 1961-1966 гг. доля промышленных изделий в экспорте ЮжнойКореи увеличилась в 2,8 раза и составила 62,4%, в 1970 г. она возросла до76,5%, в 1980 г. -до 89,5% и в 1993 г. достигла 93,1%, причем долямашинотехнической продукции поднялась за тот же период практически с нулевойотметки до 42,7%. На редкость высокими темпами происходит облагораживаниеэкспорта и в Китае. В 1993 г. на долю промышленных изделий приходилось уже80,6% общей стоимости его экспорта против 47,5% в 1980 г. и 41,8% в 1975 г.Доля же машин и оборудования увеличилась в этот период с 1,5% до 15,8%. В результатев начале 90-х годов Южная Корея оказалась среди мировых лидеров или вплотнуюприблизилась к ним по экспорту судов, телевизоров, проигрывателей, транзисторови телекоммуникационного оборудования, а также высококачественной стали и занялавидное место в поставках на мировой рынок автомобилей и ряда другихвысокотехнологических товаров. А Китай к этому времени преуспел в экспортенекоторых узлов и компонентов для автотранспорта, вошел в число крупныхэкспортеров оборудования по автоматической обработке данных, телевизоров,конторского, телекоммуникационного и электрического оборудования,фармацевтической продукции и ряда других товаров, производство которых связанос высокими технологиями.
Высокаядинамика экспорта, поддерживаемая диверсификацией и обновлением его структуры,сыграла поистине огромную, ничем не заменимую роль в индустриализации и общемускорении экономического развития Южной Кореи и Китая. По расчетам В.Мельянцева, один из которых обнародован в его фундаментальной монографии,повышение темпов роста ВВП Южной Кореи (рассчитанного по паритету покупательнойспособности) в 1960-1993 гг. в сравнении с 1913-1938 гг. на 3/4 определялосьувеличением физического объема экспорта, отражающего экспортную составляющуюконечного спроса, а в громадном по рыночному потенциалу Китае на долюэкспортной продукции пришлось свыше 1/5 прироста в темпах экономическогоразвития, который был достигнут в 1979-1996 гг. в сравнении с 1952-1978 гг.Между тем выгоды интенсивной интеграции в МРТ, как известно, не ограничиваютсяпрямым вкладом экспортных производств в рост ВВП, а опосредованнораспространяются и на другие сектора экономики.
Такаянаправленность развития благодаря большей эффективности в использованииресурсов, форсированному освоению крупносерийных производств и ускоренномутехнологическому прогрессу способствовала росту продуктивности всех факторовпроизводства, а в более широком плане — повышению конкурентоспособности игибкости местных экономических структур и — через значительное увеличениепродуктивной занятости — более равномерному распределению доходов. Словом, опытЮжной Кореи и Китая еще раз подтверждает, что широкая внешнеторговая экспансияпри перманентной ее подпитке облагораживанием экспорта может играть важную рольв экономической модернизации не только малых, но также средних и даже оченьбольших стран.
Сопоставляясдвиги в структуре экспорта Южной Кореи и Китая с трансформацией товарной игеографической структуры мировой торговли, можно сказать, что им в известномсмысле повезло. Облагораживание южнокорейского экспорта в общем совпало повремени с беспрецедентно высокими темпами мирового развития, а также синтернационализацией внутриотраслевого разделения труда и массовым обновлениемтоварного ассортимента международной торговли, развернувшихся под воздействиемсовременной технологической революции. А модернизация структуры китайскогоэкспорта началась в период массового «сброса» трудоинтенсивныхпромышленных производств первым (и частично вторым) поколением новыхиндустриальных стран (НИС) Восточной Азии в соседние государства, который былстимулирован снижением конкурентоспособности этих производств из-за вздорожаниярабочей силы. Между тем, когда к реформам приступила Россия, этот этап товарнойи географической реструктуризации мировой торговли в основном уже завершился. Иоблагораживание ее экспорта было осложнено обострением международнойконкуренции. Кроме того. Южная Корея в начальный период реформ получила наредкость большую финансовую помощь извне по официальным каналам, а Китай -весьмасолидную подпитку в виде прямых иностранных инвестиций.
Ивсе-таки различия в масштабах и структуре интеграции трех стран в МРТобусловлены далеко не только стечением всех этих обстоятельств. Ведь иблагоприятными обстоятельствами еще нужно уметь воспользоваться, а принеблагоприятных обстоятельствах -найти выход из создавшейся ситуации. Решениепроблем такого рода в большой степени зависит от государства, к важнейшимзадачам которого, по определению, относится обеспечение условий для развития.Можно, конечно, придерживаться и иной точки зрения. Но едва ли кто возьметсяоспаривать, что практически все решения государства любой страны, затрагивающиеэкономическую и социальные сферы, — будь то налоги, тарифы, субвенции, валютныйкурс, базовая процентная ставка по кредитам, бюджет или политика в вопросахобразования и подготовки кадров, здравоохранения и пенсионного обеспечения,-оказывают ощутимое влияние на ход ее развития. Особенно велика рольэкономической политики национального государства в странах с развивающимися ипереходными экономиками. Поскольку там еще слабо частное предпринимательство ине завершено формирование полнокровного рыночного хозяйства. И взгляд на опыттрех рассматриваемых стран наглядное тому подтверждение.
Анализпоказывает, что экономическая политика Южной Кореи и Китая, несмотря нанекоторые просчеты и сбои, может служить примером того, как можно и нужносогласовывать стремление к обновлению традиционных экономических структур спротиводействующей этому реальной действительностью, интегрировать«план» преодоления отсталости в рынок, который в силу самого своегоустройства поддерживает сильных и ущемляет интересы слабых, и как при этомиспользовать преимущества МРТ, в частности, найти и встроиться в те егосегменты и блоки, которые могут служить опорой в ускорении экономическогопрогресса.
Россияже на исходе шестого года с начала радикальных экономических реформ, похоже, вэтом важнейшем вопросе так и не определилась. Вместо поиска подходящих форм испособов государственного регулирования экономики и их совершенствования здесьвсе еще продолжается беспредметный спор о целесообразности самогорегулирования. Отсутствует осмысленная концепция развития на средне- идолгосрочную перспективу, наметки конкретных задач и средств их достижения. Невидно понимания значимости МРТ для развития и соответственно проблем, скоторыми сопряжена интеграция страны в современную систему мирохозяйственныхсвязей. Почти ничего не сделано для диверсификации и облагораживания экспорта.Не лучше обстоит дело с привлечением частного иностранного капитала, которыйможет пополнить скудные инвестиционные ресурсы, расширить доступ к новымтехнологиям и передовому опыту организации и управления, а вместе с темоблегчить продвижение на мировой рынок продукции отечественной промышленности.В то время, когда во всем мире идет острая конкурентная борьба за привлечениеиностранных инвестиций, и в гораздо более благополучных, нежели Россия, странахпринимаются разного рода меры, чтобы стимулировать их приток, наши законодатели,закосневшие в давно изживших себя догмах, продолжают блокировать любыеначинания в этой области.
В общем, зачастую трудно понять, чегодобиваются власть имущие и каждая из ее ветвей в отдельности. Быть может, онихотят как лучше, но получается как всегда. Иное, увы, в такой ситуации едва ливозможно.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта asiapacific.narod.ru/