ЭНДЕМИЧЕСКАЯ
ЛЕКСИКА ПОЛЕСЬЯ
Каждый говор
как унаследованная структура состоит из элементов, которые объединяют его с
элементами родственных говоров, а как изолированно оформившаяся система он
определяется совокупностью оппозиционных лингвем, в число которых, с одной
стороны, входят особенности, распространенные на территории, большей, чем ареал
одного говора, а с другой – в нем функционируют эндемизмы, т. е. явления,
которые не повторяются нигде.
Любая языковая
структура невозможна без эндемических явлений, иначе она была бы структурой
пандемизма. Поэтому вопрос о том, чем выделяется диалектный феномен в
общенациональном языке или чем отличается от других родственных систем
локального распространения, является в первую очередь проблемой эндемизмов.
Эндемическими
могут быть элементы всех языковых уровней. Количество их прямо пропорционально
инвентарному состоянию яруса, поэтому наибольшим числом неповторимых явлений
отличается лсксико-семантический уровень.
Выведение
эндемического статуса лингвемы сопряжено с определенным квалификационным
риском. Пока не зафиксирован и не введен в научный оборот весь диалектный
фактаж, ареалогические выводы будут иметь предположительный характер. Однако
сомнения в потребности такой работы уменьшаются априорностью того, что
эндемизмы все-таки существуют, что они должны вычленяться даже самой
взыскательной фильтрацией, и несомненной пользой стимула к проверке и поиску,
который всегда оживляет исследования. Определение эндемического статуса
базируется не только на богатстве имеющегося в распоряжении исследователей
научного фактажа, но и на личном опыте диалектолога. Приведем пример
определения лексических эндемизмов струвок ‘крутой берег реки’, который употребляется
в верхнествижских говорах, и отреш, утреш ‘колышек, который соединяет ярмо с
дышлом’ (львинские говоры).
‘Крутой берег
реки’
Украинский
язык: берег крутий (Гринченко) [1]; прикрий (Там же); стрiмкий (Там же);
стромк’i, стронк’i (Полесье) [2]; стремно, стремено, стрем’я ‘крутой’склон’
[3]; завiс, завiсь, завiса то же (Там же); навыса то же (Там же, 237); одмiт
(Там же, 239); жгрима ‘очень крутой склон, обрыв’ [4]; крутизна ‘крутой склон’
[5]; крутобережжя ‘высокий крутой берег’ (Гринченко); облаз ‘крутой склон’ [6];
прiрва то же (Там же, 245); зарва то же (Там же, 228); пропасть ‘крутой,
отвесный берег’ (Там же, 246); провалля то же (Там же, 245).
Белорусский
язык: бэраг круты (Сцяшковiч 243) [7]; прыкры (Там же, 396), прэкрый [8];
прытны (Там же, 400); стромкi [9], стромкiй (Бялъкевiч, 422), стромый [10],
стромни (Берестейщина); стацьцявы [11]; нахлюпыстый [12]; стацякол (Сцятковiч
472).
Русский язык:
берег крутой, отвесный, обрывистый (Даль 3 II, 203); стремнистый (Даль 3 IV,
338); прикрый (Даль 3 III, 420).
‘Колышек,
который соединяет ярмо с дышлом’
Украинский
язык: притика (Гринченко) [13], притикач (гуцульские Гринченко) [14], затилок
(южноволынские); колок (среднеприднепровские); с’н’iска (подольские); шворен’,
швор’iн’ (степные), сворен’ (волынские).
Белорусский
язык: затылок, утылок (блр. Полесье) [15], затицен’ (Туровщина); шворен’
(Берестейщина).
Русский язык:
притыка (Даль 3 IV, 678).
В ретроспективе
древнерусского языка локальная лексика обнаруживает различные связи. Среди
лексических эндемизмов есть слова генетически связанные и изолированные. Первые
из них предполагают мотивирующие корни или основы, которые встречаются наряду с
данным ареалом и в других товорах. Такие эндемизмы мотивируются сравнительно
легко. Часть из них мотивирована корнями, которые вычленяются после тщательного
деривационного анализа.
Приведем
несколько примеров.
Струвок ‘крутой
берег реки’ из стру- (ср. струя, струмень) + -в- (ср. о-стров) + -ок, что
предполагает исходное значение ‘обтекаемый, подмываемый берег’.
Болоночок
‘головастик’ родственно укр. полесск. полон’iк, укр. диал. ополоник [16], блр.
апалонiк (ЭСБМ I) [17], палонiк (ЭСБМ 1) [18], палоньнiк (Бялькевiч 311),
палойнiк (Шаталава 122-123), брян. полоник (Там же), произведенным от
гидроапеллятивов полонь || болонь и отражающим звуковую ковариативность п || б.
Вариант болоночок со звонким б- подсказывает, что семантическая деривация блр.
апалонiк, будто бы образованного переносом по внешнему сходству с апалонiком
‘разливной ложкой’ (ЭСБМ 1), является паронимическим сближением.
Буйак
‘смолистая сосна, мендачина’. В славянских языках имеется несколько однородных
названий леса: макед. буjак ‘заросли-чаща’ (ЭССЯ), укр. буяк и байрак ‘лесок в
овраге’ (Гринченко), которые мотивированы семантикой буйного роста и к который
генетически примыкает буйак ‘смолистая сосна, мендачина’.
Л’остка,
л’осточка, л’астка ‘один из двух поперечных брусков в бороне, которые соединяют
продольные брусья’ родственны блр. лёстка ‘поперечная планка в лестнице, в
тележной грядке’ [19], лёстка ‘лестница’ [20], ляска ‘поперечная планка в
лестнице’ (Шаталава 101) [21], лястка, л’ост, л’остка, л’oсточка [22],
л’асточка (Шаталава 101), л’осточка, лёстачка (Янкоускi), л’естачка (Шаталава
97) л’усточка [23] – все со значением ‘поперечная планка в лестнице’; лясачка
‘пруги в кроснах’ (Сцяшковiч 273), хотя единство представленных лексем имеет
место только в консонантной части. Различное качество корневого гласного,
которое но представляет собой ни альтернации, ни аналогии, не получило
объяснения н в русских словах лестовка, листовка, лястовки ‘вервица, кожаные
четки раскольников’ (Даль3 II, 249; Фасмер II, 487). П. В. Стецко предполагает
влияние польск. laska ‘ореховая тычка’ [24]. Но такое влияние представляется
неочевидным, поскольку оно не объясняет качества гласных фонем в корнях
восточнославянских слов. Но согласие М. Фасмера с возведением рус. лестовка,
лястовка, листовка и лЬства ‘лестница’ подкрепляется совпадением не только
консонантизма, но и семантики. Особенно это очевидно в отношении укр. – блр.
л’остка, л’ёстка, л’устка ‘поперечная планка лестницы’.
Паховйе
‘рукоять вил’ или с семантической дифференциацией паховйе ‘длинная рукоять
вил’, а мач’iлно – ‘короткая’ (овручско-славечанские говоры). Слово повторяется
в блр. диал, п’ехауйо ‘рукоять цепа’ (п. 868 на средней Березине) [25] и
генетически объединяется с полесскими лексемами пах ‘подмышка’, пахва, пахв’iна
то же, пахва ‘место в рыболовной сети между крыльями и кулем, раструб мотни’, с
рус. пахви, пахвы ‘подхвостные ремни в лошадиной сбруе’ и др. (Фасмер III,
220-221). Семантической основой для связи анализируемых слов является идея
раскрытости, “распахнутости”.
Определенная
часть локальных слов сопровождается лексемными параллелями в других говорах,
которые, однако, не раскрывают до конца тайны их происхождения. В. М. Куриленко
отмечает широкий волынско-полесский ареал слов гарах, гарахи, гарашки ‘короткая
кудрявая овечья шерсть’ [26], которые объединяются с неясным по этимологии
степным гарашки ‘кучерявi гриби, зморшки Morchelia esculenta Pers.’ (ЕСУМ I)
[27]. Этимологический словарь украинского языка осторожно соотносит его с
польск. harasny ‘гарний, гiдний’, образованным, как считает А. Брюкнер, от укр.
гаразд (Bruckner 168, ЕСУМ I, 47). С фиксацией волынско-полесских слов стало ясно,
что это предположение украинских этимологов надо подвергнуть сомнению и
направить исследование в направлении поисков однокоренных слов и мотивирующих
значений. Что же касается слова гарах, то его происхождение, как нам
представляется, может быть установлено исследованном ассоциации ‘апелляция’
> апеллятивное название овцы’ > ‘вид шерсти’ > ‘растение’. Аналогичные
модели имеют место в среднеполесских говорах, ср. полесск. б’iр-б’iр
‘подзывание овцы’ > б’iрка ‘овца’ > б’iрка (завиток шерсти, волос’ >
б’iрков’i ‘кудрявый (об овце, человеке)’.
Значительный
процент эндемической лексики составляет группа лексем, которые пока не
обнаруживают никаких генетических связей. Приведем список части локальных слов,
которые образуют внутренние ареалы полесского диалектного массива:
стуга ”топь,
трясина’; дразкота ‘мокрая, сырая, с затяжными дождями, погода’; бортун
‘головастик’; брикун то же; кубах ‘выбоина на дороге’; бин’ук ‘свиной желудок’;
кичук, киц’ук то же; бебех то же; вотр’iна, вутрав’iна ‘решетчатая грядка тележного
(санного) ящика’; булмаха ‘нарост на дереве’; бамбула, бамбул’ака то же; бук
‘стрелка лука, чеснока’; гук ‘соцветие подорожника; стрелка лука, чеснока; сук
дерева’; хола ‘бот, ботало’; с’л’iвйе ‘досочка-сиденье в лазиве –
приспособлении для самоподъема бортника на дерево’; закр’iж’iна ‘ребро крыши в
виде ромбического бруса с пазами, куда входят торцы кровельных досок’;
коштел’ак коштал’ак ‘стоптанный лапоть’; ч’iпец ‘растение ситник Juncus”
мекеза то же; калитка ‘чурка на шее свиньи; палочка для регулирования
вертикального положения нита и бердовой рамы’; посертуха ‘палочка для
регулирования вертикального положения нита и бердовой рамы’; т’ут’iк, ц’уц’iк
то же; кал’iтка ‘устройство в мельнице, которое регулирует подачу зерна из коша
на камни; лыко, свернутое в виде восьмерки’; gaнджалкa ‘лыко, свернутое в
кольцо’; гамесло то же; репка ‘обрезанная, очищенная лозовая кора, полностью
приготовленная для плетения лаптей или корзин’; стоцтва с. р. ‘комплект
становых ткаческих принадлежностей без стоек’; скем’iца ‘челюсть’; качурка
‘стебель капусты’; совпа ‘быстрое течение воды (на камнях или какой-либо другой
преграде)’; бозн’ак ‘растение азалия понтийская Azalea pontica (Rhododendron
flavum)’; лепеха ‘растение рогоз широколистный Typha latyfolia’; л’ал’ка ‘растение
аир Acorus calamus’; л’ушчит’ ‘идти, заливая землю (о дожде)’; сарган ‘куча
снега, наметенная ветром’; с’л’агота ‘снег с дождем’; пp’ica ‘конский храп;
коровий (бычий) храп’; парсуна, парцуна ‘свиное рыло; конский храп; коровий
(бычий) храп’; м’iga ‘конский храп; коровий (бычий) храп’; одбайсат ‘отрезать
толстый ломоть хлеба’; щупка ‘тупой конец яйца’; хал’ава ‘дно каравая; щель
между бревнами сруба, образовавшаяся от недостаточно вырубленной чашки’; х’iзок
‘навес для сена в виде подвижной крыши на четырех столбах’; футiт воду (о
течении на месте глубокой ямы, где бурлит вода); шалгун ‘плетеная корзина для
хранения сала’; цiбучок ‘соцветие подорожника’; пасог ‘сосулька’; шупешка,
‘растительная почка’; г’iра, г’iрка ‘верша’; iзобк’i ‘печеная картошка’; патош
ж. р. ‘все съедобные грибы, кроме гриба белого Boletus edulis’; музкол ж. р.
‘насекомое (в общем значении)’; дриgала, риgала мн. ч. ‘тренога, к которой
подвешивается колыбель’ и многие др.
Примечания
1. Словник
украiнськоi мови. Киiв, 1970-1980 (Далее – СУМ).
2. При
отсутствии ссылки материал авторский.
3. Марусенко Т.
А. Материалы к словарю украинских географических апеллятивов. – В кн.: Полесье.
М., 1960, 250 (далее – Марусенко).
4. Нiмчук В. В.
Питания про зв’язки закарпатських укра’iнських говорiв з пiвденнослов’янськими
мовами. – В кн.: Тези доповiдей V мiжвузiвськоi республiканськоi славiстичноi
конференцii. Ужгород, 1962.
5. Марусенко
233.
6. Там же, 238.
7.
Беларуска-рускi слоунiк / Пад рэд. К. К. Крапiвы. М., 1962.
8. Сiгеда П. I.
Матэрыялы для дыялектнага слоунiка Брэстчыны. – В кн.: Народная лексiка. Мiнск,
1977, 84
9.
Беларуска-рускi слоунiк.
10. Климчук Ф.
Д. Специфическая лексика дрогичинского Полесья. – В кн.: Лексика Полесья. М.,
1968, 70
11. Вештарт Г.
Ф. Матэрыялы для дыялектнага слоунiка. – В кн.: Народнае слова. Мiнск, 1976,
63.
12. Клiмчук Ф.
Д. 3 лексiкi цэнтральнага Загароддзя. – В кн.: 3 народнага слоунiка. Мiнск,
1975, 145.
13. СУМ.
14. Шухевич В.
Гуцульщина. Матерiали до украiнсько-руськоi етнольогii. Львiв, 1899, I, 165.
15.
Масленникова Л. И. Из полесской терминологии транспорта. – В кн.: Лексика
Полесья. М., 1968, 170.
16. СУМ.
17.
Беларуска-pycкi слоунiк.
18. Там же.
19. Тлумачальны
слоунiк беларускай мовы. Мiнск, 1979, III; Саскевiч М. А. Яшчэ з лексiкi вёскi
Пагост Жыткавiцкага раёна. – В кн.: Народная словатворчасць. Мiнск, 1979, 99.
20.
Лучыц-Федарэц I. I. Будаунiчая тэрмiналогiя беларускага прыпяцкага Полесся. – В
кн.: Народнае слова. Мiнск, 1976, 227; Сцяцко П. У. Народная лексiка i
словаутварэнне. Мiнск, 1972, 177.
21.
Масленникова Л., И. Из полесской терминологии транспорта. 175; Яшкiн I. Я. 3
лексiкi вёcкi Дудзiчы i Азярычына Пухавiцкага раёна. – В кн.: 3 народнага
словнiка. Мiнск, 1975, 112; Сцяцко П. У. Народная лексiка i словаутварэнне,
177.
22. Масленникова
Л. И. Из полесской терминологии транспорта, 175.
23. Там же.
24. Сцяцко П.
У. Народная лексiка i словаутварэнне, 177.
25.
Дыялекталагiчны атлас беларускай мовы. Мiнск, 1963, карта № 257;
Дыялекталагiчны атлас беларускай мовы. Уступныя артикулы. Даведачныя матэрыялы
i каментарыi да карт. Мiнск, 1963, 828.
26. Куриленко
В. М. Лексика животноводства в полесских говорах. – Дис… канд. филол. наук.
Киев, 1984.
27. Яворницький
Д. I. Словник украiнськоi мови. Катеринослав, 1920, I.
Список
литературы
Н. В. Никончук.
ЭНДЕМИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА ПОЛЕСЬЯ.