нарратив чехов автор герой
Нарративный потенциал рассказа А.П. Чехова «Студент»
Фигура автора в произведении по М.М. Бахтину — этоиерархически организованное явление. Первичный автор как субъект эстетическойактивности извне оформляет события. Вторичный автор, выявляя себя в структуре исмысле художественного целого, совпадает с повествователем. Автор обладаетизбытком видения, он обнаруживается в тексте в предложениях, содержащихинформацию, которую знает только он.
В рассказе А.П. Чехова «Студент» в ситуации диалогамежду автором и читателем основным субъектом является повествователь,преобладает прямое и объектное слово, и это дает нам право говорить о том,рассказ предстает в традиционном нарративе. Однако герой (Иван Великопольский)способен к рефлексии, что проявляется в несобственно-прямой речи, реализующейдиалог между повествователем и персонажем. Эти признаки характеризуют нетрадиционныйнарратив. Таким образом, рассказ «Студент» представляет комбинациюнарративов: традиционного и нетрадиционного.
В данном художественном тексте представлено разноречиеавтора, рассказчика, героя, каждый из которых обладает своим голосом, то естьопределенной ценностно-смысловой позицией. Первый абзац рассказа начинается сречевой партии эгзегетического повествователя, описываемое предстает перед намив прошедшем нарративном времени, о чем нам говорит, в первую очередь,употребление глаголов действия в форме прошедшего времени, совершенного вида: «протянул»,«прозвучал», «стемнело» и др. (СВ требует ретроспективнойточки отсчета). Здесь повествователь не имеет еще отдельной идеологическойпозиции, но обладает пространственно-временной. Такие фразы как «погодавначале была хорошая» (точка отсчета концептуального времени), а после – «нокогда стемнело (…) подул ветер » дают нам право говорить о некоторой замкнутостипространства. Но описание, происходящее с этой пространственно-временной точкизрения, соседствует с наречием «некстати», что уже здесь делаеточевидной двойственность точки зрения с которой ведется повествование –доминирование пространственно-временной с наличием психологической. Такимобразом, кругозор экзегетического повествователя посредством дейктическихэлементов сужается до точки зрения героя, который в тексте еще не представлен.Пространственная перспектива разворачивается от общего к частному, то естьпроисходит сужение окружающего пространства.
Но в следующем эпизоде актуализируется внешняя по отношению кгерою точка зрения – и здесь мы видим уже непосредственно самого героя,студента духовной академии Ивана Великопольского, видим, как он замерзший, сраскрасневшимся лицом идет лугом по тропинке. Данный эпизод предстает вклассическом нарративе и представляет собой диалог между автором и читателем спосредником-повествователем, который и является основным субъектом речи. Ивновь здесь кругозор эгзегетического повествователя начинает сжиматься до кругозорагероя: обозначая пространственные границы, повествователь описывает только теокружающие детали, что способен видеть герой, находясь в данной точкепространства (событие рассказа). Герой вводится не с помощью описаниявнешности, автор сообщает лишь о том, что он студент и сын дьячка. Присутствуетпсихологическая точка зрения, об этом свидетельствуют маркеры: «емуказалось», «хотелось есть». В этом же абзаце появляетсяпространственно-временная точка зрения: от данного сиюминутного положениягероя, путем прохождения через его непосредственные эмпирические воспоминания оматери и отце, оставшихся дома, мы приходим к глубинным, к общезначимым, квечным «воспоминаниям» прошедших времен (событие рассказывания): «такойже ветер дул и при Рюрике, и при Иоанне Грозном, и при Петре». Такимобразом одна и та же ситуация описывается с разных точек зрения: сначала – этопсихологическая (чувства, мысли, ассоциации героя, связанные с местом, где оннаходится), далее — это пространственно-временная (герой соотносит данную ситуациюс временами давно ушедшими). Вечная хроника жизни заставила героя думать опрошлом, о неизменности самоей сущности человека в ходе истории, о вечнойцикличности всего, что происходит в мире. Таким образом, в данном эпизоде геройстановится нарратором, то есть начинает обладать собственной идеологическойточкой зрения и избытком видения.
Следующий эпизод вновь строится на внешней по отношению кгероям, точке зрения повествователя. Кругозор повествователя целенаправленнозамыкается на данном времени и создает атмосферу обыденной жизни: героинивводятся в текст путем простых, максимально приближенных к быту ассоциаций («Огородыназывались вдовьими потому, что их содержали две вдовы, мать и дочь»). Даетсяхарактеристика персонажей с психологической точки зрения: «с лица ее всевремя не сходила мягкая, степенная улыбка», «выражение у нее былостранное, как у глухонемой». Далее в тексте появляется знаковая цепочка,которая вновь, отталкиваясь от данной точки времени и пространства,разворачивается и углубляется, переходя в вечное, проводя параллели междуобстановкой того библейского вечера и вечера сегодняшнего. Тот же огонь, холоди сад – сегодня и тогда. Причем в данном контексте образы огня и холода имеютдвоякую трактовку: с одной стороны они помогают предметно сблизить обстановку настоящего(здесь просто-прошедшего нарративного времени) и прошлого (предпрошедшего нарративноговремени), а с другой выполняют функцию связующего абсолютного общего архетипа,являющегося символом вечного. Разрываются временные границы, и происходитсмешение времени, которое потом перетекает в библейскую историю. И завершаетсяэто разворачивание пространственно временной позиции довольно неожиданновозникающей прямой речевой партией героя, фактически не присутствующего втексте, — точкой зрения апостола Петра: «Ах, какая то была страшная ночь,бабушка! До чрезвычайности унылая, длинная ночь!», что позволяетмаксимально расширить пространственно-временные рамки текста и сделатьмаксимально актуально звучащей в рассказе студента мысль о вечности инеизменности сущего.
Следующий эпизод строится на речевой партии героя (студента) ина его точке зрения на библейский сюжет о предательстве апостола Павла. Здесьстудент (актор) становится максимально самостоятельным обладателемидеологической точки зрения и ситуации избытка видения. Этот рассказ голодногостудента Ивана становится этическим поступком героя. Женщины по-разномуреагируют на рассказ студенты: «Василиса заплакала, потому, что Петр ейблизок…… потому, что всем своим существом заинтересована в том, чтопроисходило в душе Петра». У Василисы были слезы глубокого раскаяния. Она,как и Петр, плакала. Лукерья же испытывала боль. Эмоции женщин задают вектордиалога: слезы Василисы и задумчивость Лукерьи рождают новый смысл,преобразующий участников коммуникации и их систему ценностей. Диалог, каквовлеченность «Я» и «другого», создает возможность дляраскрытия сущности человека, для завершения себя в другом. Рефлексия стоит надсобытиями рассказа и рассказывания и одновременно входит во внутренний планповествования. Именно она является катализатором дальнейших рассуждений Ивана отом, что «прошлое связано с настоящим непрерывной цепью событий» ижизнь полна высокого смысла. Таким образом, мы можем говорить о том, что впроизведении наличествует субъективная позиция, посредством которойтранслируется определенная система ценностного отношения к реальности, аналичие иерархии ценностей в произведении ставит вопрос о представленностисубъекта в структуре текста и о способах его поведения.
Событием рассказа становится рефлексия героя по поводу слезВасилисы и задумчивости Лукерии, выраженная ключевой мыслью о неразрывной связипрошлого с настоящим. Студент почувствовал, что прошлое и настоящее связаноодной бесконечной цепью, люди понимают и чувствуют друг друга. Время – непреграда между людьми.
В финальном абзаце пространственно-временная точка зренияэгзегетического повествователя выполняет функцию перехода от идеологическойточки зрения актора (студента) к идеологической точке зрения непосредственноавтора и завершается произведение прямым авторским словом, а именно авторскойиронией над наивными рассуждениями своего восторженного героя: «невыразимоесладкое ожидание счастья, неведомого, таинственного счастья, овладевали иммало-помалу, и жизнь казалась ему восхитительной, чудесной и полной высокогосмысла».