Азербайджан в XVI-XIX веках
План
1. Азербайджан в XVI—XVII вв.
2. Азербайджан в XVIII—XIX вв.
1. Азербайджан в XVI—XVII вв
Территория Азербайджана относилась к Закавказью и вплоть до XIX в. оставалась объектом борьбы между османскими султанами и шахами Ирана. Закавказский регион и его отдельные области то и дело переходили из рук в руки с огромным материальным ущербом и людскими потерями для народов, на территории которых велись военные действия. Вместе с тем и в обстановке иноземного ига, особенно тяжелого для христиан, продолжалась экономическая жизнь, шли политические процессы и даже возникали новые государственные образования, нередко — при поддержке завоевателей, старавшихся использовать силы кавказских правителей друг против друга. Многовековое пребывание под влиянием культурной, политической и хозяйственной практики завоевателей оставило свои следы в жизни Кавказа, в языке, литературе и нравах кавказцев, в применявшихся ими методах решения политических и экономических проблем, в нормах поведения, художественных вкусах и т. п. При этом народы Закавказья сумели в целом сохранить свою самобытность, за отстаивание которой им приходилось подчас платить весьма дорогую цену.
Хотя все страны Кавказа и, тем более, Закавказья развивались, взаимодействуя и пребывая в тесном контакте друг с другом, все же история каждой из них имеет свою неповторимую специфику.
В истории Азербайджана огромную роль сыграло образование в начале XVI в. государства Сефевидов. Его основал шах Исмаил I (1502—1524), который подчинил себе значительную часть Азербайджана и основную часть Ирана. Примерно через полвека, после присоединения Ширвана, Шеки и иных земель Сефевиды владели уже всем Азербайджаном. При этом в первый период существования этого государства главенствующее место в нем занимала азербайджанская знать:
азербайджанцами были 69 из 74 эмиров державы Сефевидов. Их армия набиралась в основном из азербайджанцев. При дворе, в войсках и даже в дипломатической переписке использовался азербайджанский язык. Столицей первых Сефевидов стал Тебриз — центр иранского Азербайджана. Это объяснялось тем, что сами Сефевиды по происхождению были тюрками из северного Ирана и стремились приблизить к себе тех, кто был близок им по языку и культуре, но не имел шансов на власть в преимущественно иранской державе. Кроме того, Сефевиды опасались верхушки кызылбашей («красноголовых»), т. е. семи ирано-тюркских племен, составивших основу созданного еще в XIV в. суфийского братства Сефевийе и носивших, как знак отличия, чалму с двенадцатью пурпурными полосами. Кызылбаши привели Сефевидов к власти и считали себя «солью земли» в их державе. Впрочем, немало кызылба-шей было и на Кавказе, и особенно в Малой Азии. На их поддержку и рассчитывал шах Исмаил в борьбе с неудержимо расширявшейся Османской империей.
Отношения с Османской империей были осложнены по многим (политическим, историческим и иным) причинам, но особенно обострились после традиционного для шиитов указа Исмаила с проклятием первых трех («праведных» для суннитов, каковыми были османы) халифов — Абу Бекра, Омара и Османа. В 1507 г. Исмаил занял Армению и Курдистан, в 1508 г. — Ирак. Однако поддержанные им восстания шиитов Малой Азии в 1508 г. и 1511 г. были подавлены османами. Новый султан османов Селим I Явуз (Грозный), вырезав более 40 тыс. врагов, устранил кызылбашей и двинул против Исмаила 200-тысячную армию. В битве у Чалдырана в августе 1514 г. Селим разбил войска шаха и даже захватил его золотой трон, до наших дней хранящийся в музее Топкапы в Стамбуле. В результате этого поражения Исмаил потерял север Ирака и Тебриз (вскоре, однако, оставленный Селимом, отправившимся завоевывать Сирию и Египет). Исмаил продолжал потом воевать в Средней Азии и Грузии, но остерегался османов. Этот искусный правитель был незаурядным человеком, даже поэтом, но не получил образования и не знал жалости, был мстителен. Так, находясь в Ширване и Дагестане, он приказал убить всех, кто воевал с его отцом, эмиром Хайдаром, убитым в 1492 г. на Кавказе. После взятия им Баку в 1501 г. из голов убитых сооружались минареты.
Исмаил умер в 1524 г. в возрасте 37 лет. Его преемник Тахмасп
I
(1524—1576) был игрушкой в руках кызылбашей и фактически проиграл османам борьбу за Кавказ (а узбекам — за Среднюю Азию). Османский султан Сулейман Кануни,
т. е. «Законодатель» (1520—1566), прозванный в Европе «Великолепным», после успехов своей армии в Европе повел с 1533 г. наступление на Сефевидов, опираясь при этом на помощь крымского хана и на ставших вассалами Стамбула северокавказских черкесов и властителей Дагестана. Против шаха восстал даже его брат — наместник Ширвана, перешедший на сторону османов. По соглашению 1555 г. шах уступил османам Западную Армению и Ирак. Впрочем, оставшимися у него землями правил не он, а наместники из кызылбашей. Тахмасп так боялся Сулеймана, что выдал ему в 1559 г. бежавшего к персам сына султана Баязида. Единственной удачной акцией во внешней политики шаха была помощь Ху-маюну, императору из династии Великих Моголов, власть которого в Индии была восстановлена с его помощью. До своей смерти шах еще успел ликвидировать автономию княжества Шеки в Азербайджане и подавить мощное восстание 1571— 1573 гг. в Тебризе, который Тахмасп лишил статуса столицы.
Наследники Тахмаспа оказались еще менее дееспособными. Начавшейся смутой воспользовались османы. Еще в 1510 г. они вторглись в Имерети. Но в 1578 г. они совместно с татарами Крыма захватили все Закавказье. Приступивший к возрождению государства Сефевидов молодой шах Аббас I (1587—1629), не сумев договориться с Москвой о союзе против Стамбула, вынужден был в 1590 г. уступить османам весь Кавказ, включая Азербайджан, а также — Курдистан и часть Ирана. После этого шах начал истребление кызылбашских эмиров (из 114 уцелело лишь около 30), не без основания видя причину поражений Сефевидов в анархии и сепаратизме эмиров. Лишь лично преданные шаху среди них сохранили высокие посты. Но осуществленная шахом «иранизация» армии и госаппарата (наряду с переносом столицы в Исфаган — иранскую «глубинку») лишала Азербайджан, за который Аббас повел в дальнейшем упорную борьбу, статуса своеобразной «привилегированности» и превращала его в одну из окраин Ирана.
Несмотря на военно-политическую нестабильность, XVI в. был для Азербайджана временем экономического подъема: была восстановлена разрушенная монголами еще в XIII в. ирригационная сеть, отменена «тамга» (взимавшаяся в пользу монголов подать), вновь стали обрабатываться земли, превращенные монголами и другими кочевниками в пастбища. Значительно выросла роль торговли и ремесел, а также — городов, таких как Тебриз, Шемаха, Баку, Ардебиль, Джульфа, завязались коммерческие связи с Малой Азией, Россией, Индией, даже с Англией, Францией и Италией. В городах Азербайджана, наряду с местными купцами, активно торговали также армянские, грузинские, иранские и индийские купцы, а также — европейские коммерсанты. Однако этот подъем прекратился уже к концу XVI в. и сменился в 1602—1639 гг. полным упадком в новый период ожесточенных османо-иранских войн, в значительной мере проходивших на землях Кавказа и опустошивших их как никогда. К тому же и местные кавказские феодалы (особенно правители Дербента и Шемахи) вступали в эти войны, вплетая в них собственные междоусобицы и претензии.
Возвращение под власть Ирана в 1639 г. для Азербайджана было безрадостным. Вследствие «иранизации» государства Сефевидов отношение к Азербайджану изменилось. Азербайджанцы, превратившись в один из этносов, подчиненных Ирану, стали рассматривать как иноземное господство шахской бюрократии и знати Исфагана, в основном теперь набиравшейся из племен курдов, луров, а также — шахских гулямов (гвардейцев), преимущественно принявших ислам грузин, армян и других наемников. Вместе с тем и почти сорокалетнее господство османов в стране сопровождалось усилением гнета, ростом налогов, в связи с тем, что Стамбул вел бесконечные войны, и захватом местных земель иностранными феодалами. Не случайно в это время появляется известный народный герой Кёр-оглы, выступавший и против иноземных, и против местных угнетателей.
Помимо национального угнетения, коренные жители страны стали в большей степени ощущать и экономический гнет. В XIV—XVI вв. в Азербайджане были распространены различные формы условных земельных пожалований — Союргаль, тиуль, икта — во владении местных и иностранных (иранских, османских и других) феодалов. Однако все эти формы владения не гарантировали права собственности и шах мог отобрать их под тем или иным предлогом в любой момент. Поэтому владельцы, получив землю, стремились выжать из нее и живших на ней крестьян все, что можно и в наиболее короткие сроки. Наследственная форма собственности (мульк) была распространена мало, а коллективные земли в пользовании деревенских общин (джамаатов) все время сокращались, к тому же преимущественно за их счет при Сефевидах резко возросло количество земель государственный казны (дивани) и членов шахской семьи (хассэ), доходы с которых также шли в личную казну шаха. Шах Аббас I и его преемники стали отбирать у племен, чем-либо им не угодивших, земли «дивани», превращая их в земли «хассэ». Однако эта система, вначале существенно обогащавшая государство, уже к середине XVII в. пришла в упадок из-за чудовищных хищений и коррупции, самоуправства и расточительства чиновников, наживавшихся на «управлении» землями «хассэ» (как и «дивани»).
Разложение социального строя и госаппарата державы Сефевидов началось уже при первых преемниках Аббаса I. Это были, как на подбор, ограниченные, слабые и безвольные правители, находившиеся под влиянием евнухов гарема, своих фаворитов (в том числе — кавказского происхождения), личной охраны и личных «дурных» пристрастий. Прекратив войны с османами, они ввязывались в другие, одновременно растрачивая казну на собственные удовольствия, несмотря на сокращение доходов, упадок систем орошения и т. п.
К XVII в. относятся первые столкновения Ирана с Россией. Набеги русских казаков, не контролируемых Москвой (и долгое время в XV—XVI вв. связанных с Ногайской Ордой и иными наследниками Золотой Орды), затрагивали интересы Ирана на Кавказе, за который Сефевиды вели тогда борьбу с османами. В 30-е годы XVII в. казаки в ходе своих походов на запад Каспия разграбили Баку. В 1667 г. на прикаспийские земли Ирана совершил свой знаменитый поход Степан Разин, за действия которого Москва, естественно, ответственности нести не могла. Тем не менее иранцы, опасаясь российского вмешательства, пытались ему противостоять и даже отказывались от предложений казаков о совместной борьбе с османами. В 1653 г. иранские войска по просьбе некоторых властителей Дагестана, обеспокоенных российским проникновением, захватили построенную русскими на Северном Кавказе крепость Сунженский городок. Однако через несколько лет иранцы ушли из этой крепости и восстановили с Россией нормальные отношения.
XVI—XVII вв. стали временем расцвета культуры Азербайджана и Ирана, несмотря на все превратности политической и социально-экономической жизни. Хотя первоначально центром культуры государства Сефевидов была область Хорасан на северо-востоке Ирана с ее главным городом Герат, постепенно Азербайджан завоевывал не менее значимое место. Сами классики поэзии Ирана находились под влиянием издавна сложившейся закавказской школы поэтов, писавших по-персидски, в частности гениального Низами Ганджеви. Начиная с XVI в., азербайджанский литературный язык значительно обогатился, чему способствовало и развитие народно-героических эпосов (дастанов), поэзии ашугов, других жанров. Шах Исмаил I сам писал стихи по-азербайджански под псевдонимом Хатал, а шах Аббас I покровительствовал многим азербайджанским поэтам, дружил с некоторыми из них и приказал собрать все тюркские пословицы и поговорки. Вершиной азербайджанской поэзии той эпохи является творчество великого мыслителя Мухаммеда Физули (1498— 1556).
В Азербайджане также работали тогда многие ученые, в частности Искандер Мюнши (1560—1633) и историк Хасан-бек Румлу, а также переехавший в Тебриз из Герата знаменитый мастер миниатюры Кемаледдин Бехзад (1455—1535). Основанная им Тебризская школа миниатюры господствовала в государстве Сефевидов весь XVI в. и только в XVII в. сменилась школой, названной потом исфаганской. По традиции Сефевидов хоронили в городе Ардебиле, откуда пошел их род. При их гробнице впоследствии была найдена богатая библиотека ценных рукописей, украшенных великолепными миниатюрами. Кстати, азербайджанский язык бытовал при персидском дворе вплоть до самых последних Сефевидов.
2. Азербайджан в XVIII—XIX вв
азербайджан экономический политический колониальный
Последний представитель династии Сефевидов, Султан-Хусейн (1694—1722),
был крайне ограниченным и слабым человеком. Посол Петра I Артемий Волынский докладывал своему государю, что «такого дурачка даже среди простонародья редко можно сыскать, не токмо из коронованных». Бестолково распоряжавшийся всем шах окончательно подорвал престиж династии троекратным увеличением налогов на земледельцев, а также — введением поборов с кочевников и наращиванием взимания подушной подати с немусульман. Пытки и истязания налогоплательщиков привели к массовому бегству крестьян из родных деревень, торговцев и ремесленников из городов. Вернуть их удавалось редко, хотя шахский фирман (указ) предусматривал для этого срок в 12 лет.
С волнений в Тебризе в 1709 г. началась полоса мятежей, охвативших в первую очередь покоренные Сефевидами неиранские области — Армению, Грузию, Ширван, Дагестан, но особенно — Афганистан, откуда отряды повстанцев двинулись на Исфаган. Разбив в марте 1722 г. армию шаха, они осадили столицу и взяли ее после 7-месячной осады. Шах Султан-Хусейн при сдаче вымолил лишь разрешение сохранить при себе своих любимых жен. А шахом стал вождь афганского племени гильзаев Махмуд-хан. Однако сын свергнутого Султан-Хусейна бежал в Азербайджан и там провозгласил себя шахом под именем Тахмаспа II. С его согласия, а также по призыву царя Картли Вахтанга VI, российский император Петр Первый начал свой «персидский поход» 1722 г. и занял Дербент. Тахмасп II по договору 1723 г. передал России Дербент, Ширван и североиранские области Гилян и Мазандеран. Однако русские войска дальше Баку не пошли: в 1723 г. османы, пользуясь развалом державы Сефевидов, вторглись в Закавказье, захватив Ереван и Тбилиси. По договору со Стамбулом Россия сохранила (до 1735 г.) Дербент, Баку и Ширван, а османы присоединили к своим владениям остальное Закавказье и весь запад Ирана.
В иранскую смуту решительно вмешался Надир (1688— 1747), выходец из тюркского племени афшар, принадлежавшего к кызылбашам Хорасана. В юности бывший рабом у узбеков, он бежал и стал предводителем разбойничьей шайки. Захватив крепость Келат в Хорасане, он поступил на службу к Тахмаспу II и принял титул Тахмасп-кули хан (т. е. «хан — раб Тахмаспа»). Ничем не владевший реально Тахмасп так и остался бесцветной тенью при энергичном Надире, который разгромил в 1729 г. афганцев, а в 1731 г. сверг Тахмаспа (заключившего унизительный мир с османами). В 1732 г. он заключил новый договор с Россией, по которому русские войска выводились из Баку и Дербента. Россия пошла на это ради союза с Надиром против османов, которые тогда готовились к очередной войне с русскими и уже воевали с Надиром. К 1735 г., когда Надир практически изгнал османов из Закавказья, Россия заключила с ним официальный союз, после чего могла сосредоточиться на отражении очередного нападения крымцев, поддержанных Стамбулом. Тогда же Надир предпринял поход в Дагестан против некоторых местных властителей, союзных османам.
В1736 г. Надир был провозглашен шахом на курултае знати, созванном в Муганской степи на территории Азербайджана. Однако ни этот факт, ни тюркское происхождение Надир-шаха не способствовали смягчению его гнета в Азербайджане. Это явилось причиной антииранских восстаний в Ширване, Шеки и других азербайджанских областях в конце 30-х — начале 40-х годов XVIII в. Надир-шах, как и другие мусульманские властители, вообще мало внимания обращал на этническую принадлежность его подданных. Известно, в частности, что его 200-тысячная армия наполовину состояла из неиранцев, включая его бывших противников — афганцев, узбеков и других. Одержимый стремлением воевать, он без конца совершал походы в Индию, Аравию, Афганистан, Дагестан (дважды — в 1740 г. и 1743 г.). Ради этого он все время наращивал поборы с населения, «подтягивал» дисциплину, ссорил между собой различные группировки знати, не доверяя никому, в том числе своим соплеменникам афшарам. Вполне закономерно, что дело кончилось заговором знати и убийством Надир-шаха в 1747 г.
В период анархии, охватившей все подвластные Надир-шаху территории после его смерти, в Азербайджане образовалось до пятнадцати государств, из которых наиболее значительны были Кубинское, Карабахское
и Шекинское ханства.
Постепенно среди них стало доминировать Дербентско-Кубинское ханство,
объединившее юг Дагестана и север Азербайджана. Его правитель Фатх-Али-хан
(1758—1789) был искусным государственным деятелем, успешно лавировавшим между османами, восточной Грузией, Россией и правителями центрального Ирана. Большинство его подданных, однако, были лезгинами и основу армии составляли, по свидетельству историков, 10 тыс. «лезгинских молодцов» (джаванан-е лазги). С ними он нередко захватывал и подчинял себе соседние ханства Азербайджана и Дагестана, особенно в 70—80-е годы XVIII в.
Фатх-Али-хан вынужден был считаться с все более пробивавшей себе дорогу в Закавказье пророссийской ориентацией. Все народы Закавказья страдали от бесконечных войн и многовекового соперничества Ирана и Османской империи. Поэтому они (прежде всего, конечно, христиане, но также таты и часть мусульман) надеялись, что Россия защитит их от османо-персидских завоевателей. Тем более они видели, как успешно Россия воюет с османами, постепенно отбирая у них Крым, степи Предкавказья и Черноморское побережье. Поэтому не вызывает удивления, что в 1775 г. Фатх-Али-хан Кубинский направил послов к командованию русской армии на Кавказе с просьбой о покровительстве. А в 1783 г. посольство в Петербург с обращением о принятии российского подданства направил не менее влиятельный Ибрагим Халил-хан Карабахский
(1759—1806). С аналогичными просьбами выступали потом ханы Баку, Дербента, Ленкорани, Табасаранав 1793—1802 гг.
В Иране в это время выдвигается постепенно верхушка племени каджаров, господствовавшая в округе Тегерана, а также — в Карабахе. Вначале они потерпели поражение в борьбе с векилем (регентом) центрального Ирана Карим-ханом, подчинившим себе (во многом формально) и Азербайджан. Однако после смерти Карим-хана глава каджаров Ага Мохаммед-хан или «Ахта-хан» (т. е. Кастрат-хан, ибо он был кастрирован Карим-ханом) довольно быстро овладел ситуацией, с удивительной, даже для восточного деспота, жестокостью расправившись со всеми своими противниками. Уже в 1786 г. он перенес столицу из Исфагана в Тегеран и начал борьбу за подчинение окраин государства. В Азербайджане его поддержал только правитель Ганджи, также из племени каджаров. Остальные мусульманские правители Азербайджана (не говоря уже об армянских князьях — меликах) были против воцарения Ага Мохаммед-хана. Против него образовали союз Фатх-Али-хан Дербент-Кубинский и царь Восточной Грузии Ираклий II, в 1783 г. заключивший знаменитый Георгиевский трактат
с Россией о протекторате. Однако после смерти Фатх-Али-хана в 1789 г. его ханство распалось, а его наследники (Ахмед-хан и особенно сменивший его в 1791 г. младший брат Шейхали) были людьми заурядными и непостоянными. Ага Мохаммед-хан, собрав войска, вторгся в Закавказье в 1795 г. и подверг его разгрому, особенно Грузию. Вернувшись в Тегеран, он официально короновался шахом в 1796 г. В следующем году он вновь совершил опустошительный поход в Закавказье, причем направленный Екатериной II на помощь кавказцам отряд русских войск графа В. Зубова после смерти императрицы был остановлен на полпути и возвращен обратно ее преемником Павлом I. Это дало возможность шаху вновь учинить разгром Закавказья. Однако в мае 1797 г. Ага Мохаммед-хан был убит своими же приближенными, с которыми он собирался расправиться, в азербайджанской крепости Шуша. Шахом стал племянник убитого Баба-хан, принявший имя Фатх Али-шах.
Но при нем, как и при последующих шахах Каджарской династии, Иран неудержимо скатывался в пропасть экономического и социального упадка. Он был не в силах удержать завоевания Исмаила I, Аббаса I и Надир-шаха. Количество городов и горожан в них сократилось за время бесконечных и во многом безрезультатных войн, разорявших страну в XVII—XVIII вв. Более того, окраины государства стали отходить к более сильным соседям (например, восточный Хорасан с Гератом отошел и, как оказалось, навсегда, к Афганистану). Соперничество с османами постепенно становилось историей, ввиду того, что сама Османская империя, отступая под натиском России с севера, одновременно превращалась в объект экономической и всякой иной экспансии Англии и Франции. Эти же державы столь же интенсивно, начиная с XVIII в., проникали в Иран. Но это противоречило интересам России, уверенно вошедшей в XVIII в. в число великих держав. Англо-французское влияние в Иране и Османской империи было направлено на «сдерживание» продвижения России на юг и против ее закрепления на берегах Черного и Каспийского морей, определявшегося политическими, экономическими и геостратегическими целями Российской империи.
Стоит подчеркнуть особенно, что исторически движение России на юг было вызвано еще стремлением Московского государства XV—XVII вв. защититься от набегов степных кочевников и притязаний мусульманских государств — наследников Золотой Орды (Крымского, Казанского, Астраханского ханств и Ногайской Орды) на выплату им Москвой дани. При этом Иран и Османская империя, особенно — последняя, нередко поддерживали эти постордынские претензии и часто стояли за спиной, например, крымских ханов, ногайских и иных мурз, эмиров и прочих правителей. Поэтому Россия, справившись с постордынцами, неизбежно должна была столкнуться с их покровителями, хотя в целом избегала этого до конца XVII в. Но с этого периода, особенно с царствования Петра I, придавшего внешней политике России небывалый динамизм, начинается непосредственное противостояние Османской империи в первую очередь и более слабого Ирана могучему северному соседу. В том, что касается Ирана, это была совершенно безнадежная борьба, заранее обреченная на поражение.
Во-первых, Иран был внутренне ослаблен, разорен и нестабилен. Во-вторых, взаимные распри феодальных правителей провинций и областей при плохом управлении ими из центра создавали совершенно нетерпимую обстановку для большинства жителей, особенно для крестьян и горожан. В-третьих, христианское население государства Каджаров, особенно на Кавказе, издавна придерживалось прорусской ориентации и, начиная с XV в., все время ожидало помощи от русских, а потом и освобождения при их участии как от социально-политического, так и национально-религиозного угнетения. И хотя среди верхушки закавказских государств шла борьба между сторонниками ориентации на Россию и на мусульманские державы, успехи России в XVIII—XIX вв. постепенно, но настойчиво склоняли чашу весов в ее пользу.
Заняв Тбилиси после его разгрома иранцами в 1797 г., Россия твердо встала в Закавказье, создав условия избавления местных жителей от постоянного разорения либо иранцами, либо османами. Правители почти всех ханств Азербайджана и Армении (Бакинского, Ереванского, Нахичеванского), не говоря уже о тех, кто давно был связан с Россией, тоже решили воспользоваться этой благоприятной ситуацией. В 1803— 1805 гг. Карабахское, Шекинское и Ширванское ханства были присоединены к России относительно мирным путем (не исключавшим трений с некоторыми ханами, например с Шей-хали, сговорившимся с иранцами). В Гандже русские встретили сопротивление, вынуждены были осадить ее в 1803 г. и взять в начале 1804 г., что послужило поводом для войны 1804—1813 гг. с Ираном. Однако слабая армия Ирана была разбита под Эчмиадзином русскими войсками генерала Ци-цианова (по происхождению грузинского князя). Не сумев тогда взять Ереван, русские войска, тем не менее, смогли в дальнейшем занять большую часть Азербайджана в 1805 г., а в 1806 г. овладели также Дербентом, Баку, Муганью и другими местностями. В дальнейшем иранцы во главе с энергичным сыном шаха Аббас-мирзой также терпели поражения от русской армии (под Нахичеванью в 1808 г., при Асландузе в 1812 г.), несмотря на помощь деньгами, оружием и инструкторами сначала от Франции, а потом от Англии. Причиной тому стало средневековое устройство армии Ирана, состоявшей во многом из конных дружин кочевых ханов, более привычных к набегам и грабежам, но прежде всего открытое сопротивление и саботаж местных кавказцев, особенно армян, повсеместно переходивших на сторону русских и нападавших на шахские войска. По Гюлистанскому договору 1813 г.
практически весь северный Азербайджан (в отличие от южного, называемого «Иранским») был присоединен к России.
Не смирившись с поражением, шах и его окружение при щедрой помощи Англии стали готовиться к новой войне, которая и была развязана в июле 1826 г. Отступавшие в начале русские войска вскоре перешли в наступление. В октябре 1827 г. ими был взят Ереван, а вскоре вслед за этим — Тебриз, центр южного Азербайджана. Шах вынужден был начать переговоры, завершившиеся Туркманчайский договором
в феврале 1828 г., по которому к России была присоединена Армения и за ней окончательно закреплялись все бывшие владения Ирана в Закавказье.
Несмотря на колониальную в дальнейшем политику русских царей, присоединение к России способствовало ускорению прогрессивных процессов развития и модернизации Азербайджана. Он был избавлен от постоянных разорительных нашествий, феодальных междоусобиц, внутренней раздробленности. Включение страны в общероссийские экономические и социальные процессы, хотя и шло по ряду объективных причин медленно, но все же имели место. Ханства превращались в области и провинции, а их властители, даже сохраняя пышные титулы, теряли реальную власть. Общероссийское законодательство и судебные нормы вводились в Азербайджане постепенно. Местные феодалы были уравнены в правах с русскими дворянами и привлекались к управлению, «врастая» постепенно во все звенья российского чиновничества на Кавказе и в ряды офицерства, так как закавказская администрация имела преимущественно военный характер. Кстати, азербайджанские ополченцы вместе со своими султанами, беками и агаларами участвовали на стороне России еще в войне 1826—1828 гг. против Ирана. Сохраняли привилегии и представители христианского (грузино-армянского), и мусульманского духовенства, с 1872 г. подчинявшегося особому Духовному собранию во главе с муфтием Закавказья, который, однако, назначался министром внутренних дел России, а не избирался в соответствии с мусульманской традицией. Тем не менее, в основном мусульманская верхушка (в том числе духовенство) обладала значительными правами и была настроена на сотрудничество с российской властью.
Во многом более быстрым переменам мешали как патриархальность и средневековый характер многих местных общественных институтов и обычаев, так и настойчивое стремление местной знати сохранить традиционное наследие. Царская администрация, опиравшаяся на эту знать, всячески ей содействовала. Поэтому, например, крестьянская реформа, проведенная в России в 1861 г., в Азербайджане была реализована только в 1870 г. и в более урезанной форме. Крестьяне не получили здесь, в отличие от своих собратьев в центральной России, кредитов на выкуп своих наделов. В течение 25 лет после реформы ни одного такого выкупа в Азербайджане не было. Тем не менее начавшиеся миграции лично освобожденных крестьян в города способствовали втягиванию Азербайджана в общественное разделение труда в масштабах всей России, включению во всероссийский рынок, росту товарных отраслей сельского хозяйства и начальной индустриализации.
Во многом ускорению развития способствовало строительство железных дорог и разработка нефтепромыслов, в которых с самого начала мощные позиции занял иностранный капитал (Нобель, Ротшильд и другие). Только в районе Баку добыча нефти выросла с 23 тыс. т в 1872 г., до 11,4
млн т в 1901
г., составив около 50% мировой нефтедобычи.
Нефтепромышленники образовали наиболее мощный отряд местного предпринимательства. В его среде тон задавали также владельцы медеплавильных, шелкомотальных и других предприятий, судовладельцы, домовладельцы, купцы, хозяева ремесленных заведений, среди которых, наряду с азербайджанцами, также заметны были армяне, русские, персы, евреи, грузины, татары и представители прочих населявших Россию народов. Еще более пестрым был состав формировавшегося тогда в Азербайджане, особенно в Баку, пролетариата. Он включал в себя представителей более 30 национальностей, прежде всего — азербайджанцев, русских, армян, татар, многочисленных народов Дагестана, а также немало мигрантов из соседнего и тоже многонационального Ирана. В Баку, где рабочих было больше всего (свыше 60 тыс. в начале XX в.), более 55% их концентрировалось к 1910
г. на крупных предприятиях с числом занятых в 500 чел. и более. Это обстоятельство, как и многонациональный характер бакинского пролетариата, предопределили в дальнейшем роль Баку как одного из центров революционного рабочего движения всей России. Уже в 70-х годах XIX в. прошли первые забастовки в Кедабеке, в 80—90-х годах произошли еще более значительные стачки в Баку.
Политизация азербайджанского общества стала неизбежной по мере складывания демократической интеллигенции Азербайджана. Одним из тех, кто подготовил ее формирование, был Мирза Фатали Ахундов (1812
—1878), видный философ, просветитель, публицист и основоположник национальной драматургии Азербайджана. Обладая широким взглядом и пониманием общекавказских проблем (большую часть жизни он прожил в Тбилиси), он был близок высланным на Кавказ русским декабристам, обличал феодальную отсталость, невежество и социальную несправедливость, считая сближение с Россией наилучшим средством устранения всех этих пороков. Свои взгляды он проповедовал как в своих художественных, так и исторических произведениях. Таким же сторонником модернизации Азербайджана и сближения его с Россией был Аббас-Кули-хан Бакиханов
(1794—1847), выходец из рода бакинских ханов, как и Ахундов служивший долгое время в Тбилиси. Широко образованный философ и востоковед, друг Ахундова, Грибоедова, Бестужева (Марлинского) и Кюхельбекера, знакомый с Пушкиным и Хачату-ром Абовяном, Бакиханов был первым крупным историком Азербайджана в современном смысле этого слова, автором трудов по педагогике и философии, астрономии и географии, фонетике и грамматике. Он обличал иранских правителей и духовенство, осуждал репрессии русских властей против восставших крестьян — азербайджанцев, критиковал отсталость и суеверия.
Эти люди заложили традиции гуманизма, просветительства и демократизма, которые впоследствии были продолжены такими видными общественными деятелями страны как Али Мардан-бей Топчибашев (1862—1934), видный адвокат и меценат, Ахмед-бей Ага-оглу Агаев (1865—1939), журналист и политический деятель, Нариман Наджаф оглу Нариманов (1870—1933), один из первых социалистов Кавказа и Ирана, Хашим-бей Везиров (1860—1917), педагог и журналист, Али-бей Гусейн-Задэ Гусейнов (1876—1941), публицист и будущий профессор Военно-медицинской школы в Стамбуле. Они, как и многие другие, вместе с богатыми меценатами Хаджи Ташевым, братьями Ашурбейли и Хаджибейли, стояли у истоков национальной прессы Азербайджана, особенно отстаивавшей идеи мусульманской реформации и обновления национальной культуры. Топчибашев после 1905 г. стал одним из основателей общероссийской партии «Иттифак аль-Муслимин» (Союз Мусульман) и депутатом Государственной Думы России, а в 1919 г. — главой делегации Азербайджана на мирной конференции в Версале. Агаев после 1905 г. издавал и редактировал в Баку либеральные газеты «Хаят», «Иршад» и «Теракки», а в 1909 г. эмигрировал в Турцию, где стал в 1918 г. членом парламента. Нариманов, основавший социал-демократическую партию «Гуммет» (Энергия) и ее филиал в Иране, стал после 1918 г. главой Совнаркома Азербайджана и председателем ВЦИК СССР. Везиров, получивший известность как редактор многих изданий («Иттифак», «Сада-и Ватан», «Сада-и Хакк»), стал видным пропагандистом пантюркизма и традиционного консерватизма. Гусейнов, в конце концов уехавший в Турцию, где он вошел в ЦК Младотурецкой партии «Единение и прогресс», в 1904—1910
гг. много сделал для Азербайджана в качестве активного сотрудника многих газет и журналов национально-прогрессивного направления.
Все вышеперечисленные представители интеллигенции Азербайджана, как и Мамед Эмин Расул-Задэ (1884
—1954),
будущий президент Азербайджана в 1918—1920
гг., на рубеже XIX—XX вв. принадлежали к течению «джадидов» (либералов-обновленцев). Это были сторонники модернизации и даже европеизации культуры, быта, системы образования и политической жизни мусульманского общества. Во многом их идеи базировались на идеологии творцов мусульманской реформации Джамаль ад-Дина аль-Афгани и Мухаммеда Абдо, а также исходили из практики различных модернизаторов ислама в Османской империи. Частично это настраивало некоторых российских «джадидов», в том числе в Азербайджане, на восприятие шедших из Стамбула идей панисламизма и пантюркизма. Недаром духовный отец «джадидов» в России известный Крымско-татарский просветитель Исмаил-бей Гаспралы (Гаспринский) выдвигал лозунг: «Дильде, фикир-де, иште бирлик» (Единство языка, мысли и действия). Это как бы предполагало единение всех мусульман России (в основном тюркоязычных) под эгидой самой могучей тогда тюркской нации — османских турок.
Однако «джадиды» в основной массе своей были далеки и от панисламизма, и от пантюркизма. Сам Гаспринский был первым, кто настойчиво призывал мусульман быть лояльными России и дружить с русским народом. Да и большинство «джадидов», постоянно сталкивавшихся с враждебностью традиционных клерикалов («кадимистов», т. е. последователей старого), не были адептами ни панисламизма, ни османского султана, считавшегося во всем мире столпом феодальной реакции. Более того, между «джадидами» и «кадимистами» шла ожесточенная борьба, в том числе и в Азербайджане, как за симпатии мусульманского населения, так и за благорасположение российских властей. В ходе этой борьбы «кадимисты» делали упор на то, что они являются охранителями существующего порядка, а «джадиды» — на то, что они «современнее», ближе к русской и европейской культуре. Поэтому не случайно не только «Гуммет», но и такая националистическая партия как «Мусават» не ставила вопроса об отделении Азербайджана от России, а ее лидер Ф. Хан-Хойский (премьер-министр Азербайджана в 1918—1920 гг.) был депутатом Государственной Думы и членом партии кадетов России. Последовавшие позднее, в 1917—1918 гг., взрыв национализма и стремление отделиться от России принадлежат уже другой эпохе и были вызваны как лишениями и страданиями Первой мировой войны, так и революционными событиями в России 1917 г., которые сломали прежнюю систему политических связей с Россией и глубоко потрясли весь Кавказ, круто изменив его экономическое, социальное и международное положение.