Пушкинские образы в Элегии Некрасова
Размышляя о творчестве выдающегося русского поэта второй половины XIX века Н.А. Некрасова, нельзя не обраться в лирике его великого предшественника – А.С. Пушкина, которого Некрасов считал своим учителем и наставником, чьи бессмертные произведения брал за высокий образец поэтического творчества. Несмотря на то, что Пушкин и Некрасов не были поэтами одного поколения, темы и проблемы, волновавшие обоих, имели много общего, созвучного, родственного. В их лирике можно встретить также немало сходных мотивов, художественных образов, тесно переплетающихся между собой.
Проследим эту явную творческую связь на примере стихотворения Н.А. Некрасова «Элегия».
Стихотворение начинается рассуждением лирического героя о назначении поэзии, о роли поэта в общественной жизни. Некрасов видит свою музу «оплакивающей рок… влачащихся в нищете народов», сестрой угнетенного крестьянства, стонущего под барским игом. Задача поэта – «толпе напоминать, что бедствует народ, … к народу возбуждать вниманье сильных мира».
Это утверждение поэта напрямую перекликается с пушкинской «Деревней» – знаменитом стихотворении, в котором лирический герой призывает «роптанью не внимать толпы непросвещенной, участьем отвечать застенчивой мольбе». Он убедительно доказывает, что поэзия должна иметь не только прикладное, исключительно эстетическое значение, но и обязательно выносить справедливый приговор тирании, невежеству, самодурству, обнаруживать истинные пороки и добродетели человека и общества.
Как бы в подтверждение этой идеи, в стихотворении «Пророк» Пушкин необычайно тонко и емко создает образ настоящего, достойного уважения и славы поэта – провозвестника будущего, призванного «глаголом жечь сердца людей», то есть, как и у Некрасова, нести народу истину и просвещение.
Таким образом, и Некрасов, и Пушкин указывают на всеотзывчивость истинного поэта на любое проявление несправедливости, возвеличивают образ народного «пророка», следующего высокой цели самоотверженно служить людям.
Во второй части «Элегии» Некрасов устами своего лирического героя говорит о том, что он выполнил свой долг перед народом, «посвятив ему свою лиру». Здесь невозможно не провести параллель со знаменитым пушкинским «Памятником», в котором поэт справедливо ставит себе в заслугу то, что он «чувства добрые» «лирой пробуждал», что «в свой жестокий век» «восславил свободу и милость к падшим призывал».
Далее Некрасов, с позиции поэта-гражданина, выражает свою мечту о свободной России, в которой «нет раба». Так же надежда живет и в пушкинской «Деревне» («Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный и рабство, падшее по мании царя…?»), и в «Послании к Чаадаеву» («Россия вспрянет ото сна…»). Мы видим, что поэты-патриоты, Некрасов и Пушкин, рассматривают свободу как нравственную категорию, позволящую нации гармонично развиваться.
В следующей части стихотворения лирический герой Некрасова пытается познать истину через гармонию, царящую в природе. Так, герой «Элегии» любуется стариком, «медленно шагающим за сохой», звоном кос, «золотой» жатвой… Далее некрасовское произведение можно прямо продолжить строками из «Деревни» А.С. Пушкина:
… Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает…
Невежества убийственный позор…
Таким образом, оба поэта обличают главного «народного врага» – «барство дикое, без чувства, без закона». За этим у Некрасова следует прямой укор великому по своей нравственной силе, но смирившемуся со своим холопским, унизительным положением народу, который все призывам «увы! не внемлет… и не дает ответа…». Такой же горький и справедливый упрек народу делает и Пушкин в своем «Послании к Лицинию»:
О Ромулов народ, скажи, давно ль ты пал?
Кто вас поработил и властью оковал?
Несмотря на то, что в этом стихотворении поэт обращается к народу Древнего Рима, он подразумевает общее понятие «народ», утверждая необходимость безусловного торжества свободы над тиранией и рабством в любом обществе.
Однако необычайное тематическое, идейное, образное многообразие пушкинского творчества позволяет сделать вывод о том, что при наличии общих черт с поэзией Некрасова, муза Пушкина, безусловно, более многолика, чем некрасовская муза «мести и печали», муза – «сестра кнутом иссеченной крестьянки». Некрасов – прежде всего поэт-борец, поэт-обличитель, тогда как Пушкин в большей степени жрец «чистого» искусства, подчинявшийся только своему вдохновению.
При этом, сравнивая мотивы лирики обоих поэтов, можно с полной уверенностью говорить об их неоценимой заслуге перед Отечеством и русской литературой. Думаю, нельзя не согласиться с тем, что каждый из них своим творчеством «воздвиг себе нерукотворный памятник», к которому никогда «не зарастет народная тропа»!