–PAGE_BREAK–1.1. История законодательства об уголовной ответственности за убийство
Уголовно-правовая защита личности всегда в первую очередь означала защиту жизни и здоровья человека. Уже в памятниках древнерусского права, важнейшим из которых является Русская Правда, предусматривалась ответственность за отдельные виды посягательств на жизнь. В первых судебниках, Соборном уложении 1649 г., законодательных актах Петра I складывалась система норм о преступлениях против жизни, закрепленная затем в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845-1885 гг. Многие нормы Уложения о наказаниях были казуистичны и архаичны, система составов преступлений против жизни выглядела внутренне противоречивой и запутанной, не соответствующей уровню науки. В нормах об ответственности за убийство отражался эклектический характер Уложения о наказаниях, источником которого явились не только традиционное российское законодательство в лице Свода законов 1832-1842 гг. (том XV), но и некритически заимствованные положения зарубежных кодексов и проектов. Не случайно Н.С.Таганцев с порицанием относился к механическому перенесению на российскую почву отдельных текстов, вырванных из зарубежного законодательства.
Огромная работа по подготовке реформы российского уголовного законодательства на рубеже XIX-XX веков, результатом которой явилось Уголовное уложение 1903 г., затронула и нормы о преступлениях против жизни. Этот выдающийся памятник российского права, столетие которого отмечается в начале третьего тысячелетия, хотя и не стал в большей своей части действующим законом, но послужил основой для дальнейшего развития уголовного законодательства, в том числе о преступлениях против жизни.
Преступления против жизни и здоровья как вид преступлений против частного лица (против личности) помещены в гл. XXII Уголовного уложения. Система составов преступлений против жизни (ст. 453-466) стала более четкой и компактной. Уложение отказалось от наказуемости самоубийства, отнеся к преступлениям против жизни только посягательства на жизнь другого лица.
Другой положительной особенностью Уголовного уложения явился отказ от чуждой традициям российского уголовного права дифференциации убийств по моменту формирования умысла. Судебная практика показала, что убийство с заранее обдуманным намерением (предумышленное убийство) не всегда свидетельствует в силу этого о его повышенной опасности, так же как прямой умысел не всегда «опаснее» косвенного. Дифференциация ответственности за различные виды убийств в Уголовном уложении 1903 г. была более последовательна и строилась в зависимости от наличия квалифицирующих признаков. Система составов стала более четкой. На первое место был поставлен основной состав убийства (ст. 453), а не наиболее тяжкий вид убийства, как было раньше. После этой статьи шли нормы о квалифицированном убийстве, затем о его привилегированных видах и, наконец, о причинении смерти по неосторожности. К сожалению, эта система не была воспринята уголовными кодексами советского периода. Лишь в Уголовном кодексе 1996 г. нормы об убийствах следуют такой же системе.
Среди квалифицированных видов убийства имелись такие, которые с теми или иными изменениями вошли в уголовные кодексы послеоктябрьского периода. Таково, например, убийство должностного лица при исполнении или по поводу исполнения им служебной обязанности. Другие же квалифицирующие признаки, перешедшие из Уложения о наказаниях 1885 г., не были восприняты кодексами советского периода (убийство отца или матери; убийство священнослужителя во время службы). В настоящее время существует мнение, что эти признаки следовало предусмотреть в Уголовном кодексе РФ[4].
При подготовке проекта Кодекса предлагалось в качестве варианта ввести квалифицирующий признак «убийство отца или матери», поскольку оно «свидетельствует о глубокой аморальности виновного, проявлении пренебрежения к жизни родителя, давшего ему жизнь»[5]. Однако это предложение не получило широкой поддержки, главным образом, в силу того, что на практике не редки случаи убийства изверга-отца или алкоголички-матери настрадавшимися детьми. В таких случаях суды не склонны усиливать наказание.
В первом советском уголовном кодексе — УК 1922 г. наряду со многими положениями, сходными с нормами об убийствах в Уголовном уложении, имелись и отличия. В гл. V — «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности» все преступления были разделены на пять групп, каждая из которых имела соответствующий подзаголовок.
Уголовный кодекс 1922 г. не предусматривал ответственности за детоубийство и за доведение до самоубийства.
Перечень отягчающих обстоятельств в ст. 142 УК 1922 г. включал как объективные, так и субъективные признаки. К объективным относились обстоятельства, характеризующие способ преступления: убийство способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого; с использованием беспомощного положения убитого. К субъективным признакам относились обстоятельства, характеризующие мотив, цель, а также субъекта преступления: убийство «из корысти, ревности (если она не подходит под признаки ст. 144) и других низменных побуждений; лицом, уже отбывшим наказание за умышленное убийство или весьма тяжкое телесное повреждение; с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление; лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом. В последующих кодексах законодатель модифицировал, дополнял эти признаки, но не отказался ни от одного их них, за исключением мотива ревности. Понятие „иных низменных побуждений“ было в дальнейшем конкретизировано, поскольку в такой широкой формулировке таилась опасность произвольного ее толкования.
Необычным было примечание к ст. 143 УК 1922 г.: „Убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается“. Таким образом, эвтаназия, которую Уголовное уложение 1903 г. сочло основанием для введения привилегированного состава убийства, теперь стала условием декриминализации деяния. Это положение противоречило понятию убийства и представляло большие трудности для практического применения. Поэтому жизнь его оказалась очень короткой. Кодекс был введен в действие с 1 июня 1922 г., а 11 ноября того же года примечание к ст. 143 было отменено постановлением ВЦИК[6]. Вопрос же о смягчающем значении эвтаназии сохранил актуальность до наших дней.
Уголовный кодекс 1922 г. был создан до образования СССР и сыграл роль „модельного кодекса“ не только для последующего российского законодательства, но и для законодательства других союзных республик. Это относится и к преступлениям против жизни, их системе и формулировке отдельных составов.
Наиболее близким по времени и по содержанию явился Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. Он почти полностью сохранил систему и признаки составов против жизни. Особенностями были: 1) отказ от внутренней рубрикации главы о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, в связи с чем убийства не были выделены в самостоятельную группу; 2) объединение в одной норме (ст. 139) убийства по неосторожности и убийства, явившегося результатом превышения пределов необходимой обороны; 3) введение нормы о доведении лица, находящегося в материальной или иной зависимости от другого лица, жестоким обращением или иным подобным путем до самоубийства или покушения на него (ч. 1 ст. 141). Этим был восполнен недостаток Уголовного кодекса 1922 г. и возрождено положение о доведении до самоубийства, имевшееся в Уголовном уложении 1903 г. По всем видам преступлений против жизни Кодекс 1926 г. смягчил санкции. Наказание за самое тяжкое из этой группы преступлений — квалифицированное убийство — предусматривалось в виде лишения свободы на срок от одного года до десяти лет. Лишь 1 сентября 1934 г. ст. 136 была дополнена частью второй, установившей высшую меру наказания за убийство, совершенное военнослужащим при особо отягчающих обстоятельствах. Наказание за иные виды квалифицированного убийства оставалось прежним, в то время как смертная казнь широко применялась за государственные, имущественные и другие преступления.
Президиум Верховного Совета СССР Указом от 30 апреля 1954 г. „Об усилении уголовной ответственности за умышленное убийство“[7] допустил применение смертной казни к лицам, совершившим умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.
Однако в Указе не было сказано, какие отягчающие обстоятельства дают основание для применения смертной казни. Об этом не говорилось и в Уголовном кодексе 1926 г. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г. к таким обстоятельствам были отнесены: цель завладения имуществом потерпевшего, хулиганские побуждения, месть на почве служебной деятельности потерпевшего, особо жестокий способ убийства, а также убийство, сопряженное с изнасилованием, повторное убийство или умышленное убийство нескольких лиц[8]. Как видим, перечень отягчающих обстоятельств не совпадал с текстом ч. 1 ст. 136 УК 1926 г. Изменения в закон не вносились, и в случае применения смертной казни содеянное квалифицировалось по п. 1 ст. 136 УК со ссылкой на Указ от 30 апреля 1954 г. Аналогичная ссылка требовалась при назначении смертной казни за бандитизм или разбойное нападение, сопряженные с убийством.
Многие формулировки отягчающих обстоятельств, изложенные в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г., были учтены при очередной реформе Уголовного кодекса. Сама же система составов преступлений против жизни в Уголовном кодексе 1960 г. мало изменилась. По-прежнему на первом месте осталась норма об умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах (квалифицированное убийство — ст. 102), затем — об убийстве без отягчающих обстоятельств (простое убийство — ст. 103), две нормы о привилегированном убийстве: в состоянии сильного душевного волнения (ст. 104) и при превышении пределов необходимой обороны (ст. 105). Норма о неосторожном убийстве была выделена в самостоятельную ст. 106. Завершала группу преступлений против жизни ст. 107 — »Доведение до самоубийства”. В Уголовном кодексе 1960 г. не была сохранена норма об уголовной ответственности за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного отдавать отчет в своих действиях или руководить ими. Однако это не привело к полной декриминализации данного деяния. Напротив, при названных обстоятельствах содеянное стало рассматриваться как умышленное убийство путем посредственного причинения[9].
Уголовный кодекс РФ 1996 г., внеся уточнения и дополнения в большинство норм о преступлениях против жизни (их подробный анализ дается ниже), затронул и систему составов этих преступлений. Нормы о простом и квалифицированном убийстве объединены в одной статье. Преимущества такой конструкции не только в ее типичности для структуры статей Особенной части, но и в более правильной последовательности норм. В Уголовном кодексе вначале ст. 102 устанавливала ответственность за квалифицированное убийство («умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах»), а за ней следовала ст. 103, в которой предусматривалось «умышленное убийство без отягчающих обстоятельств, указанных в ст. 102 настоящего Кодекса»[10].
Такое расположение норм наводило на мысль, что основной нормой об убийстве является ст. 102, а ст. 103 имеет субсидиарный, вспомогательный характер. Это неправильно ориентировало карательную практику. В теоретических работах и учебной литературе принято было анализировать сначала признаки «общего состава убийства» («убийства вообще»), а затем последовательно признаки квалифицированного и простого убийства. При этом неизбежны были повторения. Забывалось, что никакого «убийства вообще» не может существовать, что в каждом квалифицированном убийстве есть все признаки состава простого убийства плюс один или несколько квалифицирующих признаков.
Причинение смерти по неосторожности теперь не входит в группу убийств. Добавлены два вида привилегированного убийства: убийство матерью новорожденного ребенка и убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.
С принятием Уголовного кодекса РФ система составов преступлений против жизни приобрела законченный вид.
Уголовный кодекс РФ объединяет преступления против жизни и здоровья в одной главе. Однако в структуре учебного курса преступления против жизни выделены в самостоятельную главу с учетом специфики непосредственного объекта убийства и объема изучаемого материала. Последнее обстоятельство обусловлено первостепенным значением охраны жизни человека как самого ценного блага в современном обществе, многообразием видов преступных посягательств, сложностью применения на практике признаков составов данной группы преступлений.
1.2. Понятие убийства по действующему УК РФ. Юридический состав убийства
Согласно ст. 105 УК РФ убийство – это умышленное лишение жизни другого человека. Однако такая чрезмерно лаконичная и упрощённая формулировка убийства вызывает возражение учёных.
Так, С.В. Бородин отмечает, что «в законодательном определении убийства не достает указания на противоправность и виновность деяния. Определение понятия убийства, данное в законе, не вполне совершенно еще и потому, что в нем не заложен критерий отграничения убийства от других преступлений, которые также предполагают умышленное лишение жизни другого человека» [1] и предлагает сформулировать его следующим образом: «Убийство — это предусмотренное статьей Особенной части УК виновное деяние, посягающее на жизнь другого человека и причиняющее ему смерть».
А.И. Коробеев отмечает, что «чрезмерный лаконизм использованной в законе формулировки приводит к тому, что из определения «выпадают» признак противоправности и характеристика объекта посягательства». Автор мотивирует свою точку зрения тем, что «отсутствие первого из них не позволяет отграничивать убийство от правомерных способов лишения человека жизни (например, в процессе исполнения смертной казни). Очевидно, что и в подобных ситуациях один человек умышленно причиняет смерть другому. Но убийством эти действия признать нельзя, ибо они лишены противоправности». Мнение о необходимости включения в определение убийства признака противоправности ранее уже высказывалось и другими авторами.
Таким образом, критика законодательного определения убийства в части отсутствия в нем признака противоправности возражений не вызывает[11].
И всё же, сколько бы ни давалось определений убийству, все они верны и недостаточны. Для того, чтобы в максимально отразить все характерные черты убийства и дать наиболее точное определение этому деянию, необходимо учесть все его признаки.
Одним из признаков убийства является насильственный характер смерти, но иногда насильственная смерть может носить и правомерный характер, например, приведение в исполнение приговора о смертной казни. Кроме того, насильственная смерть может свидетельствовать не только об убийстве, но и о несчастном случае и о самоубийстве. Каковы же основные различия? Убийство, в отличие от уже перечисленных самоубийства, несчастного случая и приведения в исполнение приговора, преследуется по закону, а точнее – в порядке, предусмотренном Особенной частью Уголовного Кодекса – то есть одновременно заключает в себе два общих признака преступления – противоправность и виновность деяния. Кроме того, посягательство на жизнь другого человека может совершаться лишь с прямым умыслом. Однако само по себе посягательство на жизнь другого лица не может выразиться в причинении ему смерти. Под посягательством на жизнь следует понимать такую деятельность лица по реализации преступного намерения, при помощи которой преднамеренное убийство другого человека должно быть непосредственно приведено в исполнение[12], то есть имеет место лишение жизни человека.
Таким образом, учитывая всё вышесказанное, можно сформулировать следующее определение убийства: убийство – это виновное противоправное умышленное посягательство на жизнь другого человека, имеющее насильственный характер и непосредственно приведённое в исполнение.
продолжение
–PAGE_BREAK– 2. Юридический анализ убийства 2.1 Состав убийства
В составе убийства, как и в составе любого преступления, обязательно присутствие четырёх элементов — объект, субъект, объективная сторона и субъективная сторона – которые дают характеристику содеянному и имеют большое значении при квалификации преступления.
Простое убийство – это убийство без квалифицирующих признаков или привилегирующих признаков (ч.1 ст. 105 УК РФ). Это основной состав убийства. Анализ состава простого убийства имеет значение и для других видов убийства, поэтому его можно считать анализом «убийства вообще».
Объектом убийства является жизнь человека. Здесь не имеет значения пол, происхождение, род занятий, социальное положение и другие характеристики личности, даже если человек не является социальным существом в его обычном понимании. В уголовно-правовом смысле жизнь существует тогда, когда человек родился и ещё не умер. Жизнь имеет начало и конец. Момент начала жизни определяется в соответствии с Инструкцией Минздрава РФ «Об определении критериев живорождения, мертворождения, перинатального периода». Важнейшим из критериев надо признать начало самостоятельного дыхания плода вне утробы матери (обычно оно проявляется в первом крике новорождённого). Имеет значение и момент окончания жизни. Таковым считается наступление физиологической смерти, когда вследствие полной остановки сердца и прекращения снабжения клеток кислородом происходит необратимый процесс распада клеток центральной нервной системы. Временная приостановка работы сердца (клиническая смерть) не означает окончания жизни. Изъятие органов или тканей у человека в этом состоянии недопустимо и может быть при наличии вины квалифицировано как убийство, но с гибелью клеток головного мозга прекращается уголовно-правовая охранажизни конкретного индивидуума.[13]
Объективная сторона убийства представляет собой единство трех элементов:
1) действие (бездействие), направленное на лишение жизни другого лица;
2) смерть потерпевшего как обязательный преступный результат;
3) причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившей смертью потерпевшего.
С объективной стороны убийство может быть совершено как путем действия, так и путем бездействия. Чаще всего это активные действия, нарушающие анатомическую целостность жизненно важных органов человека (проникающее ножевое ранение, огнестрельное ранение, утопление, удушение, отравление ядом и т.п.). Путем бездействия убийство может иметь место только в случаях, когда виновный был обязан заботиться о потерпевшем, но умышленно не выполнял своих обязанностей и желал либо сознательно допускал наступление смерти другого человека, либо безразлично относился к наступлению таких последствий. Возможно также причинение смерти человеку и путём психического воздействия, но для умышленного убийства это не характерно, так как предполагается осведомлённость виновного об индивидуальных особенностях организма потерпевшего, когда психическая травма неизбежно приведёт его к смерти. Установление способа действия как признака объективной стороны убийства имеет серьезное значения для его квалификации, однако при совершении некоторых убийств способ является квалифицирующим обстоятельством, например, установление особой жестокости при убийстве или совершение его общеопасным способом влечет квалификацию именно по п. «д» и «е» ч. 2 ст. 105 УК. [14]
При анализе объективной стороны убийства необходимо учитывать, что действие или бездействие являются лишь внешним признаком преступления. Это объясняется тем, что его общественная опасность в конечном счете заключается в причиненном вреде — смерти потерпевшего. Ее наступление как последствие преступных действий является обязательным признаком объективной стороны убийства. Заключение о смерти даётся на основе констатации необратимой гибели всего головного мозга (смерть мозга), установленной в соответствии с процедурой, утверждённой Министерством здравоохранения РФ. Также при раскрытии категории «момент смерти человека» необходимо руководствоваться: Приказом Минздрава РФ от 4 марта 2003 г. №73 «Об утверждении Инструкции по определению критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения реанимационных мероприятий» и Приказом Минздрава РФ от 20 декабря 2001 г. №460 «Об утверждении Инструкции по констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга».
Причинная связь между деянием и последствием является третьим обязательным признаком объективной стороны состава убийства. Причинная связь объективна и имеет уголовно-правовое значение, если она является прямой (необходимой), а не косвенной (случайной). Отсутствие причинной связи между деянием и наступившей смертью потерпевшего либо исключает полностью уголовную ответственность за лишение жизни, либо влечет иную квалификацию деяния.
Выделяют следующие виды причинной связи:
1) смерть наступает в результате деяния;
2) деяние является необходимым условием наступления смерти, т.е. таким условием, без которого смерть при имеющихся обстоятельствах не наступила бы;
3) деяние создает неизбежность или реальную возможность причинения смерти;
4) смерть является прямым (закономерным) последствием деяния, а не следствием побочных причин, не связанных с деянием или связанных с ним случайно и неожиданно вторгшихся в закономерный причинно-следственный процесс.
В отличие от других признаков объективной стороны убийства причинная связь не всегда очевидна. Нередко ее установление по делам об убийстве на практике вызывает затруднения, которые объясняются тем, что иногда не учитывается конкретная обстановка, в которой было совершено преступление, поэтому на квалификацию в некоторых случаях влияют факультативные признаки объективной стороны — время, место, способ и обстоятельства совершения преступления.
Субъективную сторону деяния принято определять как всю психическую деятельность, которая сопровождает совершение преступления и в которой интеллектуальные, волевые и эмоциональные процессы протекают в полном единстве и взаимообусловленности.[15] Она включает в себя наряду с виной (умыслом и неосторожностью) и другие признаки – мотив, цель, эмоциональные моменты, характеризующие различные формы психической активности индивида. Эти признаки органически связаны между собой и взаимозависимы, но в то же время представляют собой самостоятельные психологические явления.[16]
Субъективная сторона убийства характеризуется только умышленной формой вины. Умысел может быть прямой и косвенный. Виновный сознает, что лишает жизни другого человека, предвидит возможность или неизбежность наступления смерти потерпевшего и желает либо сознательно допускает наступление смерти, либо безразлично относится к такому результату. Кроме того, квалификация убийства очень часто зависит от направленности умысла (особенно при так называемых фактических ошибках). Покушение на убийство возможно только с прямым умыслом, так как все действия виновного свидетельствуют о том, что он предвидел наступление смерти, желал этого, но смерть не наступила по причинам, не зависящим от его воли. При этом дополнительной квалификации по фактически наступившим для потерпевшего последствиям не требуется. Мотивы и цели преступления в ряде случаев являются обязательными признаками и имеют решающее значение для оценки деяния (например, убийство из хулиганских побуждений, убийство из корыстных побуждений и т.д.) [17]
При квалификации преступления указанные признаки субъективной стороны, по сути, являются ключевым фактором в понимании субъективного отношения лица к своим действиям и их последствиям. Как уголовно-правовое явление вина проявляется лишь в момент совершения преступления, возникая на основе уже существующих мотивов и целей. Мотивы и цели преступления, не входя в содержание вины, формируют такое психическое отношение лица к деянию и его последствиям, в котором проявляется сущность вины. Вину лица трудно установить без анализа того, какие мотивы лежали в основе его действий (бездействия), какие цели оно перед собой ставило и в каком состоянии оно находилось.[18]
И, наконец, четвёртый элемент состава убийства, как и любого преступления – это субъект – сам преступник, которым может являться может быть любое вменяемое лицо, достигшее четырнадцатилетнего возраста. За остальные преступления против жизни (ст. 106-109 УК РФ) ответственность наступает с шестнадцати лет.[19]
продолжение
–PAGE_BREAK–2.2 Наказание за убийство
В соответствии с действующим уголовным законом простое убийство (ч.1 ст.105 УК РФ) «наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет». Квалифицированное убийство (ч.2 ст.105 УК РФ) «наказывается лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы». В виду того, что в Российской Федерации введен мораторий на вынесение судами приговора в виде смертной казни, смертная казнь полностью заменена пожизненным заключением.
Дела об убийстве без отягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 105 УК РФ) подсудны районному (городскому) народному суду, а об убийстве при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 УК РФ) — Верховному суду республики, краевому, областному, городскому суду федерального подчинения, суду автономной области и суду автономного округа.
Важно подчеркнуть, что специфика некоторых категорий преступлений порождает ситуацию, когда расследование такого преступления (к примеру, убийства с особой жестокостью) обязательно должно быть сопряжено с производством судебно-психиатрической экспертизы обвиняемого. В этом случае сам способ совершения преступления вызывает сомнения по поводу его вменяемости в момент совершения общественно опасного деяния или способности к моменту производства по делу отдавать отчет в своих действиях или руководить ими.[20]
Что касается наказания за убийство, то никак нельзя проводить в жизнь принцип «талиона» (смерть за смерть), наказание должно быть справедливым. Каждый убийца должен получить ту кару, которая ему положена по закону. У судов достаточно возможностей для индивидуализации и назначения справедливого наказания, поскольку все санкции, предусматривающие ответственность за убийство, не являются абсолютно определенными. Суд ограничен только высшим пределом санкции, а при наличии достаточных оснований вправе определить наказание более мягкое, чем предусмотрено законом.
При назначении наказания суд прежде всего руководствуется ст. 60 УК РФ, которая устанавливает общие начала назначения наказания. При назначении наказания за умышленное убийство судам предписывается учитывать совокупность всех обстоятельств, при которых оно совершено: вид умысла, мотивы и цель, способ, обстановку и стадию совершения преступления, тяжесть наступивших последствий, личность виновного и обстоятельства дела, смягчающие и отягчающие ответственность. Равным образом должны быть исследованы данные, относящиеся к личности потерпевшего, его взаимоотношения с подсудимым, а также поведение во время происшествия.
Вопрос о справедливости наказания, особенно по делам об убийстве, имеет принципиальное значение, так как право, в том числе и уголовное право, утрачивает нравственное значение, если оно не обеспечивает справедливость. Этот вопрос остро стоит при рассмотрении дел этой категории в судах первой инстанции.
Взгляды на справедливость наказания, с одной стороны, родственников виновного в убийстве и самого осужденного, а с другой — родственников потерпевшего, а при покушении и самого потерпевшего, чаще всего прямо противоположны. Задача суда как раз в том и состоит, чтобы наказание было назначено по справедливости с учетом всех обстоятельств «за» и «против», о которых выше говорилось.
Однако нельзя не учитывать, что по делам об убийствах суды нередко подвергаются серьезному давлению со стороны общественного мнения. Исследования, проведенные в Институте государства и права РАН, показали, что подавляющее большинство граждан высказывается за применение к убийцам самых строгих мер наказания, включая смертную казнь, даже за убийства, совершенные без отягчающих обстоятельств. Это в определенной степени понятно: человек лишается жизни — блага, которое он получает только один раз. Но надо иметь в виду, что граждане воспринимают убийство, как правило, как сам факт убийства, правовая сторона их часто мало интересует.
Судебная практика показывает также, что одной из причин вынесения приговоров, несправедливо осуждающих к длительному сроку лишения свободы или к смертной казни, является квалификация убийства «с запасом на прочность», т.е. по статье УК, предусматривающей ответственность за более тяжкое по сравнению с совершенным убийство. Это своего рода перестраховка, чтобы избежать следователю возвращения дела на доследование для предъявления нового обвинения или суду (судье) — отмены приговора вышестоящим судом. Суды такие ошибки не всегда своевременно исправляют, что приводит к вынесению и исполнению юридически необоснованных приговоров. [21]
Назначая наказание виновному в убийстве, суд принимает во внимание и данные о личности потерпевшего и его поведение до совершения преступления. Отдельные случаи неправильного поведения потерпевшего закон специально учитывает и предусматривает привилегированные виды убийства. Но встречаются и другие ситуации, чаще всего по делам о бытовых убийствах, например, когда они совершаются из ревности в «ответ» на аморальное поведение потерпевшего.
В практике судов встречаются также случаи, когда виновному назначается более мягкое наказание в связи с тем, что у суда не сложилось твердое убеждение о доказанности вины подсудимого в убийстве. Даже среди юристов, имеющих отношение к судебной системе, можно услышать выражение «спустить дело на тормозах». Это бывает чаще всего, когда обвинение основано на косвенных уликах. Между тем очевидно, что суд в любом случае обязан выяснить все обстоятельства, имеющие значение как для установления виновности, так и для назначения наказания, либо должен возвратить дело на доследование или вынести оправдательный приговор. Назначение же более мягкого наказания для «смягчения» виновности недопустимо. Это создает благоприятную почву как для необоснованного осуждения, так и для уклонения виновных в убийстве от уголовной ответственности.[22]
Таким образом, теоретический анализ убийства и уголовной ответственности за него, в целом, даёт более детальное представление об этом преступлении. Однако нельзя говорить о системе преступлений против жизни, не ознакомясь с ними более подробно. Поэтому следующая глава будет посвящена характеристике каждого вида убийства.
3. Критерии разграничения убийства и причинения смерти по неосторожности от состава причинения тяжкого вреда здоровью человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего
3.1 Критерии отграничения убийства и причинения смерти по неосторожности от состава причинения тяжкого вреда здоровью человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего
Значительное число ошибок в судебной практике связано с проблематикой отграничения причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего от состава убийства. Как отмечают исследователи, отграничение этих составов невозможно провести ни по объекту, ни по объективной стороне[23].
От аналогичного состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 108 Уголовного кодекса РСФСР 1960 г., формулировка состава, предусмотренного ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996, выгодно отличается указанием на неосторожную форму вины по отношению к смерти потерпевшего. Отсутствие такого указания прежде вызывало споры и приводило к ошибкам в квалификации содеянного. Данный вид причинения тяжкого вреда здоровью представляет собой сложный состав преступления с двойной формой вины: умысел (прямой или косвенный, а также неконкретизированный) по отношению к причинению тяжкого вреда здоровью и неосторожность (легкомыслие или небрежность) по отношению к наступившей смерти.
Лишено оснований защищаемое в литературе мнение, что наличие значительного промежутка во времени между причинением травмы и наступлением смерти требует квалификации по ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации и исключает квалификацию содеянного как убийства[24]. Поэтому разграничение данных составов преступлений может быть проведено только по субъективной стороне. Однако, чтобы установить, входило ли в содержание умысла виновного причинение смерти потерпевшему, необходимо исходить не только из его объяснений, но и из сопоставления их с объективной характеристикой деяния и всей обстановкой совершения преступления.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 27.01.99 N 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 Уголовного кодекса Российской Федерации)» указал судам, что, при решении вопроса о направленности умысла виновного, следует «исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений (например, ранения жизненно важных органов человека), а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения»[25].
Все обстоятельства дела должны оцениваться в совокупности. При квалификации содеянного, предпочтение ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации должно отдаваться тогда, когда используется орудие, которым обычно нельзя убить, либо сознательно наносится удар небольшой силы, либо удар специально направляется в такую часть тела, которая не представляется жизненно важной. Оценка способа действия складывается из сопоставления орудия преступления с локализацией повреждения (например, прицельный выстрел из огнестрельного оружия в ногу не свидетельствует об умысле на убийство, а удары палкой (значительно менее опасное орудие) по голове могут свидетельствовать о таком умысле).
Характер причиненных телесных повреждений сам по себе может служить достаточным основанием для вывода о направленности умысла. Если виновный сознает опасность для жизни потерпевшего от причиняемых травм, то это свидетельствует о том, что он предвидит возможность смерти. «Сознание опасности для жизни» и «предвидение возможности смерти» — разные словесные выражения одного и того же психического отношения виновного к своему деянию.
Приведем пример из практики:
«Военный суд по делу Земнюхова С.Н., Корнеева Е.В. и Шмакова В.В. при отсутствии умысла на лишение жизни потерпевшего действия осужденных, необоснованно квалифицировал по п. п. «б» и «н» ст. 102 Уголовного кодекса РСФСР.
По делу установлено, что между Земнюховым и Шмаковым с одной стороны, и Афанасьевым с другой после распития спиртных напитков возник конфликт, в процессе которого Афанасьев допускал в адрес этих лиц нецензурные выражения. Будучи недовольным этим Земнюхов ударил сидевшего на стуле Афанасьева и сбил его на пол. Подняв и усадив Афанасьева на диван, Земнюхов несколько раз ударил его головой о переборку каюты, руками по лицу и в бок и сдавливал ему шею воротником его куртки. После этого стали избивать Афанасьева Шмаков и Корнеев, нанеся ему множественные удары руками и ногами в лицо, в грудь и в живот, отчего потерпевший потерял сознание.
Желая привести его в сознание, они стали лить на него воду, а затем вывели в тамбур, где Корнеев и Земнюхов нанесли ему по два удара кулаками по лицу. Затащив Афанасьева в каюту, они положили его на кровать, а сами легли спать.
В результате избиения Афанасьеву были причинены переломы 7-8 ребер, разрыв почки, множественные ссадины и кровоподтеки на различных частях тела, а также закрытая тупая черепно-мозговая травма с кровоизлияниями, отчего он в ту же ночь умер.
Эти действия Земнюхова, Шмакова и Корнеева органами следствия и судом 1 инстанции были квалифицированы как умышленное убийство из хулиганских побуждений, совершенное по предварительному сговору группой лиц, т. е. по п. п. «б» и «н» ст. 102 Уголовного кодекса РСФСР.
Рассмотрев данное дело, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации с такой юридической оценкой указанных выше преступных действий не согласилась и приговор изменила по следующим основаниям. Квалифицируя действия осужденных по п.п. «б» и «н» ст. 102 Уголовного кодекса РСФСР, указывается в определении Военной коллегии, суд сослался на то, что они, действуя совместно и согласовано, из хулиганских побуждений нанесли потерпевшему множество ударов, в том числе и тогда, когда он потерял сознание, а затем оставили его в беспомощном состоянии. На основании этого суд пришел к выводу о наличии в действиях осужденных прямого умысла на убийство, что нельзя признать правильным.
Из материалов дела видно, что после употребления спиртных напитков Земнюхов предложил Афанасьеву идти на вахту, на что тот ответил нецензурной бранью и оскорблением Земнюхова. В связи с этим между ними возник конфликт, в процессе которого Афанасьева стали избивать, сначала Земнюхов, а затем Шмаков и Корнеев. При этом никакой предварительной договоренности не только на убийство, но и на избиение Афанасьева у них не было и никаких доказательство, опровергающих это обстоятельство, в материалах дела не имеется.
Как усматривается из материалов дела, все осужденные на протяжении всего производства по делу утверждали, что убивать Афанасьева они не хотели. Об отсутствии у них умысла на убийство свидетельствует их поведение до конфликта, во время избиения и последующие действия.
По делу также установлено, что до возникшего конфликта взаимоотношения между осужденными и потерпевшим были нормальными и никаких причин для лишения жизни Афанасьева ни у кого из них не было. Во время избиения, когда Афанасьев потерял сознание, Земнюхов, Шмаков и Корнеев, желая привести его в чувство, лили на него воду, а затем вывели в тамбур, на свежий воздух, о чем указано и в приговоре.
Осужденный Корнеев в суде объяснил, что при попытке привести Афанасьева в чувство в тамбуре, они несколько раз его ударили, но Земнюхов сказал: «Хватит бить, завтра разберемся!», после чего отнесли Афанасьева в каюту, положили на кровать, а сами легли спать.
Из показаний свидетеля Минеева усматривается, что утром, обнаружив Афанасьева мертвым, он сказал об этом Земнюхову, Шмакову и Корнееву. Последние, подойдя к Афанасьеву, пытались оказывать помощь, а когда убедились, что он мертв, Земнюхов сразу же побежал в штаб, чтобы доложить о случившемся. Никто из них мер к сокрытию преступления не предпринимал.
Поэтому содеянное Земнюховым Шмаковым и Корнеевым, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации переквалифицировала на ч. 2 ст. 108 Уголовного кодекса РСФСР»[26].
Таким образом, обстоятельства, при которых было совершено преступление, дают основания считать, что в данном случае у осужденных имел место умысел лишь на причинение потерпевшему тяжких телесных повреждений, поскольку они наносили ему сильные удары по голове и не могли не предвидеть, что могут причинить таковые. Что касается наступления смерти потерпевшего, то такой исход не охватывался их предвидением и по отношению к наступившим последствиям у них усматривается неосторожная вина.
Среди подгруппы повреждений, относящихся к причинению тяжкого вреда здоровью по признаку опасности для жизни, относительно часто встречаются такие, опасность которых для жизни человека достаточно очевидна. Это различного рода проникающие ранения черепа, грудной клетки, живота и некоторые другие травмы, с которыми обычно сталкивается судебная практика. Сознательное причинение такого рода травмы свидетельствует о наличии интеллектуального элемента умысла на причинение смерти, т.е. виновный предвидит возможность смертельного исхода. И, даже если не установлено, что он желал смерти жертвы, не следует забывать о том, что при сознательном допущении смертельного результата содеянное представляет собой убийство с косвенным умыслом, а не преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Приведем характерный пример из практики:
«По приговору суда присяжных Ростовского областного суда от 15 сентября 2007 г. Селиванов осужден по ч.1 ст.222, пп.«б», «в», «г» ч.2 ст.158, п.«в» ч.3 ст.162, пп.«з», «к» ч.2 ст.105 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Согласно приговору суда, основанному на вердикте коллегии присяжных заседателей, Селиванов признан виновным в умышленном убийстве Драгневой, совершенном 10 января 2007 г. при разбойном нападении, а также в незаконном приобретении, передаче, перевозке, хранении и ношении огнестрельного оружия и краже имущества Данилова.
Кассационной палатой Верховного Суда Российской Федерации приговор в отношении Селиванова оставлен без изменения.
Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации в протесте поставил вопрос о переквалификации действий Селиванова с пп.«з», «к» ч.2 ст.105 на ч.4 ст.111 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Президиум Верховного Суда Российской Федерации 13 мая 2008 г. протест оставил без удовлетворения, указав следующее.
Как обоснованно утверждается в приговоре и в кассационном определении, вердиктом коллегии присяжных заседателей признано доказанным, что Селиванов в процессе завладения ценностями в магазине и с целью его облегчения выстрелом из обреза причинил продавцу Драгневой огнестрельное ранение шеи, от которого она на месте скончалась, и что эти действия Селиванов совершил, не имея намерения лишить жизни Драгневу.
Исходя из изложенных в вердикте коллегии присяжных заседателей обстоятельств, судья правильно признал установленным, что Селиванов совершил убийство Драгневой с косвенным умыслом, т.е., производя с близкого расстояния прицельный выстрел в шею потерпевшей с целью облегчить завладение ценностями, он предвидел наступление ее смерти и к этим последствиям относился безразлично.
Поэтому изложенные в протесте доводы о необходимости переквалификации действий Селиванова на другой уголовный закон необоснованны»[27].
Поведение виновного после причинения тяжкого вреда здоровью хотя и находится за рамками состава преступления, но может свидетельствовать об отсутствии умысла на причинение смерти (например, оказание помощи жертве). В таком случае неосторожное причинение смерти служит основанием для квалификации содеянного по ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Так, решая вопрос о содержании умысла виновного, суды не всегда принимают во внимание способ и орудие преступления, характер и локализацию телесных повреждений, причины прекращения виновным преступных действий, его последующее поведение.
«Так, отменен приговор Пермского областного суда в отношении Мухаматнурова, осужденного по ч.2 ст.111, ст.119 Уголовного кодекса РФ.
Суд первой инстанции, квалифицируя действия Мухаматнурова по ч.2 ст. 111 Уголовного кодекса РФ, сослался на то, что умысел на убийство потерпевшей не доказан: смерть ее наступила спустя 40 дней после причинения телесного повреждения (удар ножом в область груди), а в течение дня и ночи потерпевшая находилась в одном доме с Мухаматнуровым, и он, хотя и видел, что она жива, не делал попыток наносить ей еще удары, считая, что рана неглубокая и все обойдется.
Отменяя приговор, Коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации указала, что суд не дал оценки характеру ранения, его локализации (в область левой половины грудной клетки), поведению Мухаматнурова, угрожавшего внуку и препятствовавшего ему принять меры к оказанию помощи матери, забил дверь гвоздями, а после того, как внуку удалось выбраться из дома, Мухаматнуров, вооружившись топором, угрожал работникам милиции, не подпуская их к дому.
При новом судебном рассмотрении действия Мухаматнурова были квалифицированы по ст.105 Уголовного кодекса РФ».
В ряде случаев при квалификации содеянного по ч.4 ст.111 Уголовного кодекса Российской Федерации необходимо назначение и производство экспертизы, что может привести к выявлению дополнительных обстоятельств, весьма существенных для защиты, а иногда — к обнаружению оснований для переквалификации содеянного на более мягкую норму Уголовного кодекса Российской Федерации. Приведем пример из практики:
Так, Малявкин был осужден по ч.2 ст.111 Уголовного кодекса РСФСР за то, что в состоянии алкогольного опьянения в общежитии в ответ на действия внезапно напавшего на него и нанесшего ему по голове два удара бутылкой Чернышева избил последнего кулаками и ногами, причинив тяжкие телесные повреждения, повлекшие его смерть. Кассационная инстанция приговор оставила без изменения.
Однако надзорная инстанция — Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации — приняла иное решение и указала следующее.
Правильно установив фактические обстоятельства дела, районный суд неосновательно пришел к выводу о том, что Малявкин в момент причинения Чернышеву тяжких телесных повреждений, повлекших смерть последнего, не находился в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения.
Согласно закону, условием наступления ответственности за тяжкое телесное повреждение по ст.113 Уголовного кодекса является нанесение его виновным в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, а равно вызванного иными противозаконными действиями потерпевшего.
Давая объяснения по поводу своих действий, Малявкин в судебном заседании показал, что при выходе из комнаты в коридор общежития его внезапно кто-то дважды ударил по голове бутылкой. Оказалось, что это был Чернышев, находившийся в состоянии сильного опьянения.
В результате неожиданного нападения и ударов бутылкой с подсудимым случилась истерика, из раны у него на голове пошла кровь. В связи с этим он и стал избивать Чернышева.
Эти объяснения Малявкина подтверждены показаниями свидетелей, другими материалами дела. Так, выбежавший на шум свидетель Бычихин сказал, что он увидел, как Малявкин кулаками и ногами избивал лежащего на полу Чернышева, он стал разнимать их, но Малявкин был сильно возбужден и не унимался.
При судебно-медицинском освидетельствовании Малявкина на голове в лобной области обнаружены кровоподтек, ссадина, а также кровоподтек в левой теменной области, которые, по заключению эксперта, относятся к легким телесным повреждениям и могли быть причинены в результате ударов в голову тупым твердым предметом, в том числе бутылкой.
По заключению экспертов, проводивших амбулаторную комиссионную судебно-психиатрическую экспертизу, Малявкин, находившийся в состоянии простого алкогольного опьянения, по отношению к содеянному вменяем, но в его действиях была аффектная реакция (реакция защиты от нападения Чернышева).
Такие данные и позволили надзорной инстанции не согласиться с выводом суда первой инстанции о наличии в действиях Малявкина состава преступления, предусмотренного ч.2 ст.111 Уголовного кодекса.
Содеянное Малявкиным, выразившееся в том, что он в ответ на неправомерные действия потерпевшего причинил ему тяжкие телесные повреждения, повлекшие его смерть, является умышленным причинением тяжкого телесного повреждения в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения и квалифицируется по ст.113.[28]
Таким образом, подводя некоторый итог, еще раз подчеркнем, что основным критерием разграничения составов убийства от причинения умышленного тяжкого вреда, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, может быть проведено по субъективной стороне преступления.
Дополнительными критериями могут быть: способ и орудие преступления; характер и локализация телесных повреждений; причины прекращения виновным преступных действий идругие обстоятельства.
3.2. Критерии отграничения причинения смерти по неосторожности от состава причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего
Определенные трудности представляет порой разграничение рассматриваемого преступления и причинения смерти по неосторожности, так как в этих случаях смерть наступает по неосторожности и ей предшествуют насильственные действия. Во-первых, такая ошибка может быть обусловлена тем, что предшествовавшие умышленные действия приобретают решающую роль в оценке содеянного. При этом забывается, что умышленные действия должны причинить умышленный тяжкий вред здоровью.
В свое время Верховный Суд СССР рекомендовал нижестоящим судам при решении данного вопроса исходить из того, что причинение смерти по неосторожности предполагает отсутствие умысла у виновного как на причинение тяжких телесных повреждений, так и на причинение смерти потерпевшему. Однако, в настоящее время такое утверждение нуждается в уточнении.
Характерной в этом плане является ошибка по делу К., осужденного по ч.2 ст.108 и ч.1 ст.206 Уголовного кодекса РСФСР. К. был признан виновным в том, что, находясь в нетрезвом состоянии, из хулиганских побуждений нанес удар В. кулаком в лицо, отчего тот упал навзничь на бетонные плиты и получил легкие телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья. При падении, в результате удара о бетонную плиту, у потерпевшего образовался перелом костей свода основания черепа, что явилось причиной его смерти. Президиум Воронежского областного суда, удовлетворив протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, переквалифицировал действия К. с ч.2 ст.108 на ст.106 Уголовного кодекса РСФСР (неосторожное убийство), указал, что, нанося В. один удар по лицу, К. и не предвидел возможности причинения тяжких телесных повреждений и смерти потерпевшего, хотя должен был и мог это предвидеть[29].
В таких случаях основным критерием отграничения является то, что помимо причинения смерти по неосторожности совершаются иные действия (бездействие), посягающие на другой объект. В таком случае речь идет и об ответственности за преступление, которое может быть совершено с двумя формами вины.
Приведем другой пример из практики:
«Военным судом Находкинского гарнизона старший лейтенант Филеня был осужден по ч.4 ст.111 Уголовного кодекса Российской Федерации к 5 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.
Филеня был признан виновным в умышленном причинении тяжкого телесного повреждения, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего.
Согласно приговору Филеня в ходе ссоры нанес Белькову три удара кулаками в лоб, грудь и челюсть, после чего Бельков упал и ударился головой о землю, получив черепно-мозговую травму, от которой в тот же вечер скончался.
Однако из материалов дела следует, что Филеня, нанося удары Белькову, не желал наступления тяжких последствий для здоровья потерпевшего и не предвидел возможности их наступления, хотя, при определенной внимательности и предусмотрительности должен был и мог их предвидеть.
Как усматривается из заключения комиссионной судебно-медицинской экспертизы, вывод который суд обоснованно положил в основу приговора, нанесенные Филеней удары, сами по себе, не причинили тяжкий вред здоровью и не явились непосредственной причиной смерти потерпевшего, скончавшегося от полученной при падении травмы черепа.
По делу установлено, что Бельков и Филеня знакомы не были, конфликт между ними был скоротечным по времени, возник по незначительному поводу и по инициативе потерпевшего. Увидев, что Бельков упал и, ударившись головой о землю, потерял сознание, Филеня, как показали сослуживцы, испугался содеянного и попытался оказать помощь потерпевшему.
С учетом изложенного, военный суд Тихоокеанского флота, рассмотрев дело в кассационном порядке, переквалифицировал содеянное Филеней с ч.4 ст.111Уголовного кодекса Российской Федерации на ч.1 ст.109 этого Уголовного кодекса, и в соответствии с п.7 «в» Постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 24 декабря 2007 года «Об объявлении амнистии», прекратил в отношении него уголовное дело»[30].
Если смерть потерпевшего наступает в результате причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности, то содеянное следует квалифицировать лишь как причинение смерти по неосторожности. Квалифицировать содеянное по ч.4 ст.111 Уголовного кодекса Российской Федерации можно лишь в случае, если тяжкий вред здоровью был причинен умышленно.
Таким образом, отграничение состава причинения смерти по неосторожности от других составов преступлений, в частности от состава, предусмотренного ч.4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации, сходной с ним по объекту и объективной стороне, также следует проводить по субъективной стороне.
Заключение
Подводя итог работы, стоит отметить, что в ней представлена лишь небольшая часть всех знаний и материалов об институте преступлений против жизни, потому что более детальную характеристику убийства как уголовно-правового явления невозможно вместить в объем курсовой. Тем не менее, здесь представлены наиболее важные аспекты убийства:
— во-первых, дана общая характеристика убийства, исходя из которой можно получить достаточно определённое представление о месте убийства в системе преступлений против жизни и здоровья, о формировании уголовной ответственности за убийство в России и об основных чертах убийства как такового;
— во-вторых, достаточно чётко сделан юридический анализ убийства, то есть дана характеристика состава убийства как преступления и определены основные черты наказания за него;
— в третьих, весьма подробно рассмотрен критерии отграничения убийства и причинения смерти по неосторожности от состава причинения тяжкого вреда здоровью человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего.
И хотя данная тема достаточно разработана наукой уголовного права, о чем свидетельствует большое количество серьезных монографических работ, анализ судебной практики показывает, что избежать ошибок в применении уголовного закона, особенно по делам об убийствах, очень трудно. Поэтому перед судебными, прокурорскими и следственными органами должны быть поставлены задачи поиска путей к правильному применению уголовного закона на практике. И основная роль в выполнении этих задач должна принадлежать Верховному Суду РФ, который собирает и изучает информацию о практике применения уголовного закона, а также дает руководящие разъяснения по применению тех или иных норм права.
Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего, подлежит отграничению от убийства. Сложность правильного разрешения вопроса нередко объясняется тем, что эти преступления по внешним признакам (по всем признакам объективной стороны) одинаковы; у них совпадают и некоторые признаки субъективной стороны, например, мотивы и цели преступлений. Правильному решению данного вопроса будет способствовать включение в ч.4 ст.111 УК указания на то, что смерть потерпевшему в результате причинения тяжкого вреда здоровью причиняется по неосторожности. Следовательно, при отграничении умышленного тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего, необходимо выяснять субъективное отношение виновного и к действиям (причинению тяжкого вреда), и к последствиям (смерти потерпевшего).
Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего, подлежит отграничению и от неосторожного убийства. Трудности правильного решения вопроса объясняются иногда тем, что эти преступления имеют общий признак — неосторожное отношение виновного к наступившим последствиям — смерти потерпевшего, а также в том, что многое зависит от конкретных обстоятельств преступлений, личности виновного и потерпевшего, их отношений до совершения преступления и поведения виновного после него. В свое время Верховный Суд СССР рекомендовал при решении данного вопроса исходить из того, что причинение смерти по неосторожности предполагает отсутствие умысла у виновного как на причинение тяжких телесных повреждений, так и на причинение смерти потерпевшему.
Безусловно, успешная борьба с умышленными убийствами невозможна без совершенствования уголовного закона на практике. Но и сами нормы права должны нуждаться в корректировке в зависимости от того, какая ситуация складывается в стране.
Список использованных источников
1. Библия. Исход. 21: 12-14.
2. Коран: Сура 2. 187(191)
3. Конституция РФ
4. Уголовный Кодекс Российской Федерации. М., 2010, стр. 138.
5. СУ РСФСР. 1922. N 72. Ст. 906
6. Ведомости Верховного Совета СССР. 1954. N 19. ст. 221
7. Бюллетень Верховного суда РФ. -1995. – №5. – с.14
8. Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР, РСФСР) по уголовным делам. М.: Проспект. – 2000. – с. 156
9. Преступление и наказание. Комментарий к проекту Уголовного кодекса России. М., 1993. С. 107
10.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: Научно-практический комментарий / Отв. ред. В.М. Лебедев. — М.: Юрайт-М. — 2001. – с.336.
11. Рыжаков А.П. Комментарий к постановлениям Пленумов Верховных Судов РФ (РСФСР) по уголовным делам. — СПС «Гарант». — 2001 г.
12.Постатейный Комментарий к Уголовному кодексу РФ 1996 г. / Под ред. Наумова А.В. – М.: Инфра-Норма. – 2000. – с.319.
13.Информационно-справочная правовая система Гарант
14.БрайнинЯ.М. Уголовнаяответственностьиееоснованиевсоветскомуголовномправе. – М., 1963. – С. 227–228.
15.Бородин С.В. Преступления против жизни. М., 1999. С. 51
16.ВоронинаЕ.К. Онекоторыхвопросахсудебнойпрактикиподеламопреступлениях, предусмотренныхст.105 УКРФ// Законность.-2003 №3 .- С.20-23
17.Загородников Н.И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. М., 1961. С. 213
18.Кадников Н.Г. Уголовное право. Общая и Особенная части. М., 2006г
19.КалайковС.С. Уголовнаяответственностьзаубийство. Учебноепособие// Allpravo.Ru.
20.МубаракшинР.Г. ПонятиеиособенностисубъективныхпризнаковпоуголовномуправуРоссии(учебноепособие) // Курск(КГУ), 2006г.
21.Никифоров А.С. Ответственность за убийство в современном уголовном праве. – М., 2001г.
22.ПионтковскийА.А., МеньшагинВ.Д. Курссоветскогоуголовногоправа. Особеннаячасть. Т. 1. М., 1955. С. 551
23. Рарог А.И. Субъективная сторона и квалификация преступлений. – М., 2001. – С. 11.
24.Редин М.П. Понятие убийства в российском уголовном законодательстве // Российская юстиция № 10 2007г. С. 48-49.
–PAGE_BREAK–