Проблемы переводов поэтических текстов

Министерство образования РФ
Пермский государственный педагогический университет
Факультет иностранных языков
Кафедра Английской филологии
Курсовая работа:
Проблемы перевода поэтических текстов
Выполнила: студентка 3 курса
Попова Ю.
Пермь 2009

Содержание
Введение
Глава I.Лексический аспект многозначности языковой единицы впоэтическом тексте
1.1 Понятие поэтического текста и его особенности
1.2 Основные проблемы перевода
1.3 Понятие многозначности. Лексический аспект
Глава II.Перевод поэтического текста с точки зрениямногозначности
Глава III. Анализ переводов
Заключение
Библиография
Введение
В данной работе рассматриваютсяпроблемы, возникающие при переводе поэтических текстов, в частности в нашейработе мы рассмотрим такую проблему как многозначность.
Поэтический язык, понимаемый какязык поэтического текста, в плане его функциональной реализации представляетсобой, как известно, особый вид словесного искусства. Изучение поэтическогоязыка, как всякого другого искусства, предполагает определение его материала итех приемов, с помощью которых из этого материала создается поэтическоепроизведение. В аспекте реализации основной функции поэтического языка — эстетически воздействовать на читателя (или слушателя), особого вниманиязаслуживают его прагматические свойства, анализ которых вскрываетвзаимодействие автора и читателя, определяет меру эстетической информации впоэтическом тексте с установкой на читателя. Исследование функциональности поэтическогоязыка выявляет его лингвистическую специфику, основу которой составляютмногозначность семантики и множественность интерпретаций; В этом планереализации язык поэтического текста представляет огромный потенциал как объектлингвистического исследования в области переводоведения.
Поэтический перевод — этоперевод поэтического текста, созданного на одном языке, с помощью поэтическоготекста на языке перевода. Сказанное означает, что переводчик должен создатьновый поэтический текст, эквивалентный оригиналу по его концептуальной иэстетической информации, но использующий по необходимости совсем иные языковые,а порой и стиховые формы. Что же до фактуальной информации, то онавоспроизводится только в той мере, в которой это не вредит передаче информацииконцептуальной и эстетической.
Поэтический перевод обязан статьживым близнецом оригинала и активно включиться в полнокровный литературныйпроцесс на языке перевода. Естественно, что во имя этой цели — сохранения тогоглавного, ради чего и существует поэзия, то есть сохранения и воспроизведениясамостоятельной поэтической ценности — переводчик обязан жертвовать близостью вдеталях второстепенных.
Поэтический перевод в Россиивсегда составлял важную часть общего языкового и литературного процесса, и егодостижения общепризнанны, что дает основание рассматривать поэтический переводкак неотъемлемую часть общенационального культурного достояния страны,заслуживающую всестороннего изучения. Этой проблемой занимались многиеотечественные ученые как Ю.М. Лотман, Я.И. Рецкер, В.М. Жирмунский, А.А. Потебня,Л.С. Бархударов, В.Н. Комиссаров, Н.В. Перцов.
Предметом исследования является многозначностьпоэтического текста и его перевода.
Объектом можно считать способыинтерпретации многозначных слов или конструкций, возникающих в поэтическомтексте и в его переводе.
Целью работы являетсяисследование многозначности поэтического текста.
Для достижения цели даннойработы были поставлены следующие задачи:
Рассмотреть понятие поэтическоготекста и его особенности
Рассмотреть Основные трудностипри переводе
Рассмотреть понятиемногозначность
Рассмотреть лексический аспект впоэтическом тексте на примере текстов Тютчева
Рассмотреть перевод поэтическоготекста с точки зрения многозначности
Произвести анализ переводов,выбранных для данного исследования.
Материалом исследованияпослужила поэзия Ф.И. Тютчева и её перевод
Структура и объем исследования. Работасостоит из введения, трёх глав, заключения и библиографии.
Во введении обосновываетсяактуальность выбранной темы, формулируется цель и задачи исследования.
В первой главе «Лексическийаспект многозначности языковой единицы в поэтическом тексте» рассматриваетсяпонятие поэтического текста, его особенности, основные трудности при переводе, самопонятие многозначности, его лексический аспект на примере текстов Ф.М. Тютчева.
Во второй главе «Переводпоэтического текста с точки зрения многозначности» рассматриваютсятеоретические и практические вопросы многозначности перевода.
В третьей главе «Анализпереводов» соответственно производится анализ переводов.
В заключении в обобщенной форме излагаютсяосновные выводы исследования.
Глава I. Лексическийаспект многозначности языковой единицы в поэтическом тексте1.1 Понятие поэтического текста и его особенности
«Что такое поэзия? А вотчто: союз двух слов, о которых никто не подозревал, что они могут соединяться ичто, соединившись, они будут выражать новую тайну всякий раз, как их произнесут»(Гарсия Лорка).
Поэзия (лирика), наряду с эпосоми драмой, относится, как известно, к основным родам художественной литературы. Последниедва-три десятилетия характеризуются постоянно растущим интересомисследователей-лингвистов к языку художественной литературы, особенно с точкизрения функциональных свойств. Важной чертой развития лингвистическихисследований является то, что языковые и речевые закономерности построенияэстетически значимого текста рассматриваются и в лингвистическом, и в экстралингвистическомаспектах. Использование языка для передачи смысла, правильное распознаваниесмысла сообщения, оптимальный выбор языковой формы в зависимости от целей иусловий общения — все эти вопросы сегодня находятся в центре вниманияисследователей-лингвистов. Современное стиховедение представляет собой весьмаразработанную область науки, нельзя не отметить, что в основе многочисленныхтрудов по этому вопросу, получивших международное признание, лежат исследованиярусской школы стиховедов, ведущей свое начало от А. Белого и В.Я. Брюсова идавшей таких ученых, как Б.В. Томашевский, Б.М. Эйхенбаум, В.М. Жирмунский, Ю.Н.Тынянов, М.П. Штокмар, Л.И. Тимофеев, С.М. Бонди, Г. Шенгели.
Художественная функциональностьпоэтического языка призвана отражать эстетически значимое, эмоциональновоздействующее преобразование действительности. Я. Мукаржовский писал, чтоединственным постоянным признаком поэтического языка является его «эстетическая»или «поэтическая» функция, которую он определял как «направленностьпоэтического выражения на само себя: »… Тем самым поэтический языкставится; в один ряд с многочисленными иными функциональными языками, каждый изкоторых означает приспособление языковой системы к какой-то цели выражения; цельпоэтического выражения — эстетическое воздействие. Однако, эстетическаяфункция, которая таким образом доминирует в поэтическом языке (будучи в другихфункциональных языках только сопутствующим явлением), делает центром вниманиясам языковой знак, выступая, следовательно, в качестве прямой противоположностидействительной; ориентации на цель, каковой в языке служит сообщение” [МукаржовскийЯ. 1994: 240.]
Таким образом, ученый определяетпоэтический язык как составную часть языковой системы, как «устойчивоеобразование, обладающее собственным закономерным развитием, как важный фактор вобщем развитии человеческой способности изъясняться с помощью языка». [МукаржовскийЯ. 1994: 240.] Но тогда поэтический язык, как и естественный, способенвыполнять коммуникативную функцию, т.е. передавать некоторое сообщение овнешнем по отношению к тексту мире. Лингвистическая особенность поэтическогоязыка состоит в том, что в нем могут наделяться смыслом любые языковыеструктуры (фонетические, словообразовательные, грамматические, ритмические и т.п.),становящиеся, тем самым, своего рода материалом для построения новыхэстетически значимых языковых объектов.Я. Мукаржовский выделяет двелингвистические стороны поэтического языка: звуковую и смысловую, рассматриваяих с точки зрения строения языкового знака и участия отдельных элементов впостроении поэтического произведения. К звуковой стороне поэтического языка онотносит: звуковой состав языкового проявления (соотношение отдельных звуков); ипоследовательность звуков, (эвфония), ритм, рифму, слог (в качестве основыклаузул), интонацию (выраженную графически пунктуацией), экспирацию (ударениекак носитель ритмического рисунка), окраску голоса или тембр (эмоциональныеоттенки содержания), темп (длительность ритмических отрезков и паузы). Смысловую(или в узком смысле — грамматическую) сторону представляют следующие элементыпоэтического языка: морфемы (а именно, производящие морфемы), представляющиевнутреннее строение поэтического слова, словесное значение — лексика поэта(т.е. выбор словесного материала), семантическая направленность, поэтическоенаименование (употребление слова в конкретном.” случае), смысловаядинамика (в противоположность статике) контекста, монолог и диалог (скрытоезначение). По мнению ученого, язык, состав которого представляют перечисленныеэлементы, по своему знаковому характеру представляет собой художественныйматериал для построения поэтического произведения.
В отличие от обычного языка,первичной моделирующей системы (исходной «картины мира»), поэтическийязык является «вторичной моделирующей системой» (в понимании Ю.М. Лотмана),в которой сам знак моделирует свое содержание. Поэтический язык самой своей; формойпредлагает адресату поэтического сообщения осознать причины и следствия выбораименно такого (порой необычного), а не какого-либо иного способа выражения; внешняяобыденность поэтического языка, которая иногда имеет место, сама воспринимаетсяна фоне ожиданий необычности формы как особый эстетический эффект [www.krugosvet.ru].
Поэтический текст подчиняетсявсем правилам данного языка. Однако на него накладывают новые, дополнительныепо отношению к языку, ограничения: требование соблюдать определенныеметро-ритмические нормы, организованность на фонологическом, рифмовом,лексическом и идейно-композиционном уровнях. Все это делает поэтический текстзначительно более «несвободным», чем обычная разговорная речь.
Информативность текста в поэзиирастет, что на первый взгляд расходится с основными положениями теорииинформации.
Каким образом наложение на текстдополнительных — поэтических ограничений приводит не к уменьшению, а к резкомуросту возможностей новых значимых сочетаний элементов внутри текста.
В не-поэзии выделяют:
1. структурно-значимые элементы,относящиеся к языку, и их варианты расположенные на уровне речи. Эти последниесобственного значения не имеют, а обретают его лишь в результате соотнесения сопределенными инвариантными единицами языкового уровня.
2. в пределах языкового уровняразличают элементы, имеющие семантическое значение, то есть соотнесенные скакой-либо языковой реальностью, и формальные, то есть имеющие тольковнутриязыковое (например, грамматическое) значение.
Переходя к поэзии, мыобнаруживаем, что:
1. Любые элементы языковогоуровня могут возводиться в ранг значимых.
2. Любые элементы, являющиеся вязыке формальными, могут приобретать в поэзии семантический характер, получаядополнительные значения.
Таким образом, некоторыедополнительные, наложенные на текст ограничения заставляют воспринимать его какпоэзию. А стоит нам отнести этот текст к поэтическим, как количество значимыхэлементов в нем получает способность расти.
Однако усложняется не толькоколичество элементов, но и система их сочетаний. Ф. де Соссюр говорил, что всяструктура языка сводится к механизму сходств и различий. В поэзии этот принципполучает значительно более универсальный характер: элементы, которые вобщеязыковом тексте выступают как несвязанные, принадлежа к разным структурамили даже различным уровням структур, в поэтическом контексте оказываютсясопоставленными или противопоставленными. Принцип со-противопоставленияэлементов является универсальным структурообразующим принципом в поэзии исловесном искусстве вообще. Он образует то «сцепление» эпизодов (дляпрозы наиболее значим сюжетный уровень), о котором писал Л. Толстой, видя в немисточник специфической художественной значимости текста.
Стихотворение — сложнопостроенный смысл. Все элементы являются обозначениями одного содержания [ЛотманЮ.М. 1964: 64]. Входя в состав единой целостной структуры, значащие элементыязыка (в первую очередь, семантические) оказываются связанными сложной системойсоотношений, со — и противопоставлений, невозможных в обычной языковойконструкции. Это придает и каждому элементу в отдельности, и всей конструкции вцелом совершенной особую семантическую нагрузку. Слова, предложения ивысказывания, которые в грамматической структуре оказываются сопоставимыми ипротивопоставимыми, в позициях тождества и антитезы, и это раскрывает в нихнеожиданное, вне стиха невозможное, новое семантическое содержание. Более того,семантическую нагрузку получают элементы, не имеющие ее в обычной языковойструктуре [Лотман Ю.М. 1964: 64-65].
Художественная конструкциястроится как протяженная в пространстве — она требует постоянного возврата к,казалось бы, уже выполнившему информационную роль тексту, сопоставления его с дальнейшимтекстом. При этом в процессе подобного сопоставления и старый текстраскрывается по-новому, выявляя скрытое прежде семантическое содержание. Универсальнымструктурным принципом поэтического произведения является принцип возвращения. Онпридает языку, построенному как художественный текст, не свойственную емуобычно пространственную протяженность и составляет основу собственнохудожественной структуры [Лотман Ю.М. 1964: 65-66].
В поэтическом текстеотождествляется нетождественное и противопоставляется не противоположное вестественном языке.
Рифма — граница стиха. Отмеченностьграницы роднит стих со словом, а паузу в конце стиха — со словоразделом. Каждыйзначимый элемент стремится выступать в качестве знака, имеющего самостоятельноезначение. И текстовое целое представляет как некоторая фраза, синтагматическаяцепь единой конструкции. Одновременно этот же элемент имеет тенденцию выступатьлишь как часть знака, а целое приобретает признаки единого знака, имеющегообщее и нерасчленимое значение.
Если в первом смысле мы можемсказать, что каждая фонема в стихе ведет себя как слово, то во втором мы можемстих, а затем строфу и, наконец, весь текст рассматривать как особым образомпостроенные слова. В этом смысле стих — особое окказиональное слово, имеющееединое и нерасчленимое содержание.
Единство стиха проявляется наметрическом, интонационном, синтаксическом и смысловых уровнях. Оно можетдополняться единством фонологической организации, которая часто образует внутристиха прочные локальные связи.
Семантическое единство стихапроявляется в том, что Ю.Н. Тынянов называл «теснотой стихотворного ряда».Лексическое значение слов внутри стиха индуцирует в соседних словахсверхзначения, невозможные вне данного стихового контекста, что часто приводитк выделению доминирующих в стихе смысловых центров, с одной стороны, и слов,сведенных на положение связок и частиц префиксально-суффиксального характера, сдругой, то, что стих — это одновременно и последовательность слов, и слово,значение которого отнюдь не равно механической сумме значений его компонентов,придает стиху двойной характер. В таком случае, мы сталкиваемся со случаем,когда один и тот же текст принципиально допускает более, чем однуинтерпретацию, интерпретация модели на более конкретном уровне дает неоднозначную перекодировку, а некоторое множество взаимно эквивалентных значений.
Стих сохраняет всю семантику,которая присуща этому тексту как нехудожественному сообщению, и одновременноприобретает интегрированное значение. Напряжение между этими значениями исоздает специфическое для поэзии отношение текста к смыслу.
Расхождение между общеязыковым иинтегральным значениями стиха может быть нулевым в двух придельных случаях: приполном приравнивании значения стиха его прозаическому пересказу, то есть припредельной прозаизации стиха, и при полном разрушении общеязыковой семантики — при создании поэзии глоссолалического типа. Но, во-первых, оба этих придельныхслучая возможны лишь как исключения на фоне поэтической культуры обычного типа,как ее отрицание в ту или иную сторону, но невозможны в качествесамостоятельной системы построения поэтических значений. Во-вторых, отношениедвух систем, даже если одна из них представлена пустым классом, не тождественнав структурном отношении прозе, не соотнесенной с поэзией.
Единство стиха каксемантического целого создается на нескольких структурных уровнях. При этом мыможем отметить действие тенденции сначала к максимальной реализации всехсистемных запретов, а затем — к их ослаблению, создающему добавочные смысловыевозможности.1.2 Основные проблемы перевода
Трудности стихотворного переводаобычно связывают с двумя проблемами: передачей национально-идеологичекого (ипсихологического) своеобразия (передача структуры одного сознания черезструктуру другого) и с непереводимым своеобразием языковых средств (идиомы). Иногдауказывают также на специфику просодических элементов языка и национальныхритмических структур.
Что касается первого вопроса, тоон не составляет специфики перевода и касается проблем перевода вообще. Можнополагать, что в пределах близких циклов культур он не должен представлятьзначительных трудностей. Что касается языковых различий, то здесь, очевидно,речь должна идти именно о языке художественной литературы, посколькупереведение одного плана выражения в другой при общности плана содержания иусловности характера связей между этими планами — задача, теоретически невызывающая трудностей. [Скаличка В. 1963].
Именно в художественном тексте (и,прежде всего, в поэзии), при слиянии общеязыкового плана содержания и планавыражения в сложной структуре художественного знака, и возникает «эффектнепереводимости».
В свое время В. Брюсов писал:«Передать создание поэта с одного языка на другой — невозможно; ноневозможно и отказаться от этой мечты» [Брюсов В. 1955: 188]. Для тогочтобы уяснить, что и с какой степенью точности в стихе поддается переводу,необходимо расчленить вопрос на уровни. Специфическая трудность переводапоэтического текста будет непонятой, если подходить к стиху с традиционнымпреставлением о нем как об определенном речевом отрезке, построенном с учетомнаперед заданных ритмических правил. Очевидно, что обычная передача одногоречевого отрезка через соответствующий ему по значению на другом языке (перевод)не представляет трудностей.
Теория установки речи позволилатеоретически и экспериментально объяснить причины, по которым идеянепереводимости имеет право на существование. Установка на использование любогоязыка индивидуально, т.к это одна из граней личности конкретного человека.
В поэзии индивидуальность автораи его родного языка проявляются в максимальной степени. Фактически всеполноценные поэтические произведения — уникальны, как уникальны личностипоэтов, сотворивших эти произведения. Сочетание уникальности личности поэта иуникальности его родного языка делает неизбежным проявление непереводимости вобласти поэтического перевода.
Невозможность полноценногоперевода литературного поэтического произведения объясняется, возможно, какиндивидуальными различиями двух языков (например, английского и русского), таки индивидуальными особенностями личностей Автора и Переводчика. Огромное числорешений, принятых автором при выборе языковых средств, наиболее точновыражающих его замысел, делают невозможным точное повторение этого процессапереводчиком («необратимость стрелы поэзии»), даже если и согласитьсяс тем, что различные языки позволяют совершенно точно выразить одну и ту жемысль.
Известный переводчик М. Лозинскийсчитает, что, переводя иноязычные стихи на свой язык, переводчик также долженучитывать все их элементы во всей их сложной и живой связи, и его задача — найти в плане своего родного языка такую же сложную и живую связь, которая повозможности точно отразила бы подлинник, обладала бы тем же эмоциональнымэффектом. Таким образом, переводчик должен как бы перевоплотиться в автора,принимая его манеру и язык, интонации и ритм, сохраняя при этом верность своемуязыку, и в чем-то и своей поэтической индивидуальности. Необходимо помнить, чтоперевод выдающегося литературного произведения сам должен являться таковым.
Переводчик должен установитьфункциональную эквивалентность между структурой оригинала и структуройперевода, воссоздать в переводе единство формы и содержания, под которымпонимается художественное целое, то есть донести до читателя тончайшие нюансытворческой мысли автора, созданных им мыслей и образов, уже нашедших своепредельно точное выражение в языке подлинника.
Существует два основных типастихотворных переводов:
Перестраивающий (содержание,форму)
Воссоздающий — т.е. воспроизводящийс возможной полнотой и точностью содержание и форму.
И именно второй тип считаетсяпочти единственно возможным. Но содержание не может существовать до тех пор,пока для него не найдена нужная форма.
Полноценный художественныйперевод поэтических произведений регламентирован жесткими рамками поэзии. Формустихотворения составляет комплекс взаимосвязанных и взаимодействующихэлементов, таких, как ритм, мелодия, архитектоника, стилистика, смысловое,образное, эмоциональное содержание слов и их сочетаний. Формальная структурастихотворного произведения служит основой для создания его ритма. Ритм стихаоснован на правильном чередовании в стихотворной строке ударных и неударныхслогов (тонический принцип). Ритм согласован с содержанием произведения и ссоответствующей содержанию интонацией и построением — все эти элементы исоздают стиль метрической организации стихотворения.
Переводчик обязан, прежде всего,передать соотношение между ритмом и интонацией, а не размер стихотворения совсеми его метрическими единицами.
Важным признаком стихотворнойречи является упорядоченная повторяемость организующих ее ритмических единиц, аименно стоп, строк, строф.
Отрезок стихотворной строки,заключающий в себе один ударный и один или два неударных слога, называетсястопой. В практической части мы будем рассматривать одну из наиболееупотребительных в общеевропейской поэзии: ямб, или ямбическую стопу, котораясодержит первый неударный и второй ударный слог.
В основе классической системыстихосложения заложено понятие метра (или размера) — канонически заданной схемысоотношения стоп, их характера и количества, независимой от конкретныхритмических вариаций. Метр членит речевой поток на четко ограниченные паузами исоизмеримые между собой отрезки — строки или стихи. Как правило, стихотворениевыдерживается в одном и том же размере, однако строгие формулы стихотворногоразмера могут подвергаться некоторым модификациям конкретного словесногоматериала, входящего в стихотворную строку. Одной из таких модификаций являетсяпиррихий — стопа, потерявшая требуемое размером ударение из-за того, что на неепришлось либо безударное служебное слово, либо безударные слоги многосложногослова. Пиррихий придает стихотворной речи естественное живое звучание.
В ритмической организациистихотворной строки существенную роль может играть так называемая цезура — обязательный слогораздел на определенном месте внутри строки, то есть известнаяпауза.
Далее, схема рифм (порядок, вкотором они расположены) имеет решающее значение и для стилистической, и длямузыкальной организации строфы. Эквивалентно важен и характер рифм: независимоот метра стихи с различным чередованием рифм будут иметь различную стилистику,так как в стихах основой стилистики является звукопись, или мелодия стиха.
В этом же аспекте также оченьважен характер переносов (enjabement), которые возникают тогда, когдасловосочетание может быть синтаксически не закончено к концу строки, и егозавершение переносится на следующую строку. Они большой степени определяютинтонационное движение стиха, помогают передать течение поэтической мысли,подчеркивают смысловые ударения.
Группа стихов, взаимно связанныхсхемой чередования размеров и рифм, обычно правильно повторяющейся напротяжении всего произведения, образует строфу — ритмическую единицуметрического членения стихотворного текста. Строфа находится как бы на стыкеметрики и композиции: в большинстве случаев строфа обладает не толькоритмической и интонационно-синтаксической законченностью, вызывающей паузуболее сильную, чем паузы между отдельными стихами внутри строфы, но иопределенной семантической завершенностью, так как чаще всего развиваетотдельную микротому.
В стихотворном произведениистрофа выступает как существенный структурный фактор, как важное звено, котороесвязывает план выражения и план содержания художественного целого.
Многим исследователям и поэтампредставляется необходимым подчеркнуть целостность строфы как смысловойконструкции. Строфа может рассматриваться как сложное синтаксическое целое,служащее формой выражения законченного авторского высказывания, отражающеедвижение поэтической мысли. Однако понятие единой темы, более или менее полнораскрывающей какую-либо сторону характеризуемого явления, остается ведущимпризнаком сложного синтаксического целого.
Строфика — формапоследовательности стихов, архитектоника стихотворения, и несоблюдение строфикиоригинала ведет к нарушениям общего стиля произведения. Требованиевоспроизвести строфическое построение с максимальным соответствием оригиналу непредполагает простого копирования строфических схем, а отражает стремление кустановлению функциональной эквивалентности между структурой оригинала иструктурой перевода.
Однако даже если в оригинале и впереводе используется одинаковая система стихосложения, многое также зависит иот таких особенностей слова, как его величина и звучание.
Английский язык в основноммоносиллабический, в нем гораздо больше односложных слов, чем в русском языке. Поэтомуанглийская стихотворная строка вмещает больше слов, и, следовательно, мыслей,понятий, художественных образов. Этот фактор также влияет на ритм, и егонеобходимо учитывать в переводе.
Очевидно, что при стихотворномпереводе всегда требуется как можно более точное воспроизведение всехвышеперечисленных элементов. Однако основным своеобразием поэтическогоперевода, как это ни парадоксально, является его условно-свободный характер, иесли есть отступления, вызываемые языковыми различиями, которые характерны идля прозаического перевода, то есть отступления, характерные именно длястихотворного перевода — те, которых требует форма.
Дело в том, что свободнаякомпозиция и условный характер стиха не всегда дают возможность найти не толькопрямые языковые, но и прямые метрические соответствия, хотя своеобразиекомпозиции в поэзии опирается на устойчивый ритмический строй, так что в первуюочередь для отыскания стилистического ключа стихотворного подлинника следуетразобраться в ритме и метре.
Ритм согласован с содержаниемпроизведения и с соответствующей содержанию интонацией и построением — все этиэлементы и создают стиль метрической организации стихотворения.
Так что в первую очередьпереводчик должен перенести соотношение между ритмом и интонацией, а не размерсо всеми его метрическими единицами. Вполне возможны случаи, когда стихотворныйразмер подлинника и перевода оказывается одним и тем же, и в этом случаесоблюдение тех или иных формальных приемов оказывается важным и как цель, и каксредство, позволяющее достигнуть наибольшей степени эстетической равноценностиподлиннику.
Однако практика показывает, чтодаже соблюдение всех или почти всех формальных элементов в переводе не делаетего адекватным.1.3 Понятие многозначности. Лексический аспект
В русской традиции существует триблизких термина — многозначность, полисемия и омонимия. Термин многозначность — самый широкий, он указывает просто на существование у некоторой единицы болееодного значения. Термин полисемия иногда рассматривается как синоним терминамногозначность [ЛЭС 1990]. Ю.Д. Апресян определяет термин полисемия какмаргинальный член синонимического ряда, ядерным членом которого являетсямногозначность [Апресян Ю.Д. 1971: 509-523]. Однако здесь необходимо сделатьследующие уточнения. Во-первых, под полисемией понимается чистопарадигматическое отношение: факт наличия у слова более одного значения; междутем многозначность может быть также и синтагматической: многозначностью можетбыть названа, в том числе, возможность одновременной реализации, у той или инойединицы, двух или более значений. Полисемичным может быть только слово какединица словаря, а многозначным может быть выражение и целое высказывание; многозначным,таким образом, сближается с неоднозначностью (тем самым многозначностьохватывает сферу, как полисемии, так и сферу неоднозначности).
Многозначность словестественного языка, результат «асимметричного дуализма языкового знака»,«неустойчивого равновесия» между обозначающим и обозначаемым,очевидно усложняет задачи лингвиста, но именно этот сложный объект исследуетсянаукой о языке.
В процессе коммуникации, т.е. прифункционировании языковой системы, многозначность слова потенциально создаетопределенные затруднения. Адресат высказывания, т.е. слушающий (читающий), привосприятии многозначного слова всегда имеет дело с выбором, поскольку слово какотдельная единица содержит неоднозначное указание на тот сегмент смыславысказывания, который представлен в тексте этим словом, закодирован с егопомощью адресантом (отправителем). При опоре только на языковой код адресатполучает указание на ряд смыслов, из которых он должен выбрать для понимания (декодирования)текста (о важности разграничения в этом плане говорящего и слушающего.
Хорошо известно, однако, чтоналичие в языке многозначных слов, более того — многозначность наиболеечастотных и «фундаментальных» слов каждого конкретного языка непредставляет опасности для эффективного использования языка как средстваобщения: нежелательная в конкретном акте общения многозначность словаразрешается в речи, адресат получает указания для осуществления выбора,необходимого для понимания смысла высказывания. Выбор осуществляется на основеуказаний, содержащихся либо в самом тексте, в речевом произведении (лингвистическийконтекст), либо вне текста, в реальной ситуации (внелингвистический контекст). Потенциальная(виртуальная) многозначность слова в языке регулярно («как правило») получаетразрешение при актуальном функционировании слова в тексте. Если представитьсебе, что снятие многозначности слова в речи есть снятие качеств языковогознака, противоречащих коммуникативной направленности речевого высказывания, всоставе которого функционирует слово, то можно сказать, что в речивосстанавливается «закон знака», необходимый для надежностиосуществления коммуникации при функционировании языковой знаковой системы. Притаком подходе снятие многозначности слова в языке можно представить каквытекающее из знакового характера слова.
В то же время наблюдения надтекстами (устными и письменными) обнаруживают наличие случаев сохранениямногозначности слова в речи. Речевая многозначность бывает случайной,непреднамеренной или может быть обусловлена нарочитым, сознательным,преднамеренным использованием многозначности слова. В последнем случаемногозначность слова сознательно сохраняется и используется в речи, и еесохранение (так же, как в «обычных» случаях ее снятие) обеспечиваетсясоответствующим контекстом. Если исходить из изложенных выше соображений, торечевая многозначность слова предстает как явление, противоречащее знаковомухарактеру слова. Такое видимое противоречие, несомненно, требует болеедетального рассмотрения вопроса.
Многозначность слова в языкедавно исследуется лингвистами. Литература о полисемии и связанных с неюязыковых явлениях весьма обширна. В ней представлены самые разнообразныеконцепции, вплоть до отрицания полисемии, в русском языкознании восходящего к А.А.Потебне. Существенно отметить, что при любой теоретической установке и любойтерминологии исследователь не может пройти мимо многочисленных фактов наличия вязыке разных слов с одинаковым звучанием, даже если он отказывает им влингвистическом тождестве.
Многозначность слова в речи режепопадает в поле зрения лингвистов. Она нередко рассматривается как своего родааномалия, нарушение закономерностей, не заслуживающее теоретическогорассмотрения. При этом исходят из того, что «нормальным» случаемявляется снятие языковой многозначности слова контекстом, а отклонения от этойнормы либо слишком редки, чтобы заслуживать специального рассмотрения, либообъясняются особыми, необщими, специальными причинами и потому не могутрассматриваться как закономерность. Подобный подход вполне согласуется спредставлением о «нормальности» снятия многозначности слова в речи, в.частности, в силу знакового характера слова.
Одним из важнейших итоговразвития семантической теории последних трех десятилетий является то, чтомногозначность «стала восприниматься не как отклонение от нормы, а какодно из наиболее существенных свойств всех значимых единиц языка, какнеизбежное следствие основных особенностей устройства и функционированияестественного языка» [Плунгян, Рахилина 1996: 4]. Показательно, что именнофеномен многозначности с самого начала был центральной проблемой когнитивнойлингвистики.
То, что единицам языкасвойственна многозначность, было известно лингвистам всегда. Однако отношение кэтому факту в разные эпохи было различным. В частности, в отечественномязыкознании важная роль многозначности в функционировании языка всегдапризнавалась в рамках «традиционного» направления; наоборот, вструктуралистских концепциях многозначность слова рассматривалось как некоедосадное обстоятельство, с которым нельзя не считаться — раз уж оно имеетместо, — но от которой в семантическом описании следует как можно раньше ирадикальнее избавиться, с которым необходимо, так или иначе «справиться».Отчасти данью этой идеологии является принятый в Московской семантической школетермин лексема в понимании «слово в определенном значении», которыйсоздает иллюзию решения именно этой задачи — избавления от многозначности: висходной точке анализа множество употреблений описываемого слова разбивается нанепересекающиеся подмножества (соответствующие разным «лексемам»),после чего исследователь имеет дело уже только с этими лексемами, т.е. сединицами, «свободными» от многозначности.
В некотором смыслепротивоположным является «инвариантный» взгляд на многозначность,который в своей крайней форме состоит в том, что всякая языковая единица имеетодно значение, а наблюдаемая полисемия сводится к «sui generis оптическойиллюзии, возникающей при взаимодействии „настоящего“ значения иопределенного контекста» [Плунгян 2000: 96]. Впрочем, как справедливоотмечается в цитированной работе В.А. Плунгяна, при внешней противоположностиуказанных подходов их объединяет то, что полисемия является источником «теоретическогодискомфорта», что «хорошее» описание должно быть свободно отполисемии.
Однако сейчас можно суверенностью сказать, что одной из составляющих произошедшей в последние 20 летсмены парадигмы является перенос центра тяжести семантической теории ссинонимии, бывшей в 60-е — 70-е гг. базовой категорией семантики, на полисемию.Заметим при этом, что здесь важно изменение именно методологической установки,общего взгляда на феномен языкового значения. Дело в том, что граница междусинонимией и полисемией — это, в значительной степени, вопрос концептуализации;так, к числу «синонимических средств языка» относятся, например,различные преобразования, связанные с меной диатезы, — а именно такого родапреобразования как варианты реализации потенций одного слова являются важнейшимполем разработки современной теории полисемии. Да и сама «Лексическаясемантика» до сих пор является одним из основополагающих исследований вобласти многозначности, в том числе, регулярной многозначности, которая,очевидно, находится в центре интересов сегодняшней семантики.
В лингвистике имеется несколькобазовых оппозиций, касающихся принципиального устройства языка в целом, на фонекоторых формируется отношение к многозначности. Это, прежде всего:
1. Дискретность — градуальность.Это противопоставление является наиболее глобальным; оно существенно для всехуровней и аспектов функционирования языка. В области структуры многозначностиэто касается статуса отдельного значения слова: образуют ли разные значенияслова множество дискретных единиц или непрерывный континуум, в котором однозначение «плавно переходит» в другое.
2. Гумбольдтовскоепротивопоставление ergon — energeia: строит ли человек в процессе говоренияграмматические формы, словосочетания и предложения по неким формулам илиобразцам — или запоминает их в готовом виде? До относительно недавних порсторона «energeia» была общепринятой, однако в последнее время теориив духе Б.М. Гаспарова [Гаспаров: 1996] пошатнули этот постулат, причем каксреди сторонников, так и среди противников этих теорий.
3. Является ли язык системой«чистых значимостей», где значение каждого знака определяется егоместом в системе оппозиций, или любое слово в каждом своем употреблениивыражает тот единственный смысл, который вкладывает в него говорящий и которыйсоставляет результирующую бесконечного числа факторов (в частности, опираетсяна неповторимый индивидуальный опыт говорящего). В связи с этим: способен лислушающий воспринять тот смысл, который хочет ему передать говорящий? Возможнали вообще идентификация смыслов?
Теперь перейдём к основнымпонятиям и вопросам лексической многозначности. Лексическая многозначностьбудет определена через понятие сходства значений. Значения аi и aj слова Аназываются сходными, если имеются такие уровни семантического анализа, накоторых их толкования (семантические деревья) или ассоциативные признаки имеютнетривиальную общую часть. В свете фактов опосредствованной многозначностистановится ясным, почему в определении сходства фигурирует понятие уровнясемантического анализа: несущественно, обнаруживается ли нетривиальное сходствосемантических деревьев (толкований) на первом же уровне анализа или нет; важнотолько, чтобы оно обнаруживалось хоть на каком-нибудь уровне. Определим теперьмногозначность. Слово А называется многозначным, если для любых двух егозначений аi и aj найдутся такие значения a1, a2,…, ak, ai, что ai сходно сa1, a1 — с a2 и т.д., ak — с ai и ai — с aj. Как видим, определение не требует,чтобы общая часть была у всех значений многозначного слова; достаточно, чтобыкаждое из значений было связано хотя бы с одним другим значением. Следуетобратить внимание на то, что существуют языковые факты, которые могут бытьполно и непротиворечиво описаны двояким образом: как факты лексическойполисемии и как факты моносемии. К их числу относятся, например, некоторыепараметрические прилагательные типа высокий, низкий, дорогой, дешевый, старший,младший. С одной стороны, можно считать, что в словосочетаниях типа высокий [низкий]мужчина и высокий [низкий] рост реализуются два разных значения прилагательного:значение «большого (соответственно „маленького“) роста» впервом случае и усилительное значение «большой степени» — во втором. Сдругой стороны, можно считать, что в обоих случаях реализуется одно и то жезначение прилагательного, а именно — значение «большого роста»; тольков первом случае оно реализуется в полной форме (высокий [низкий] мужчина — «мужчина большого [маленького] роста»), а во втором случае — сзачеркиванием повторяющейся составляющей «рост» (высокого роста — «большого роста роста» = «большого роста»). Аналогичныевозможности возникают для прилагательных дорогие [дешевые] костюмы — дорогие [дешевые]цены, старший [младший] ребенок — старший [младший] возраст; длясуществительных со значением шкалы определенного свойства (ср. воспитание волии сильная воля, обеспечить качество и высокое качество); некоторыхдвухобъектных глаголов (ср. бурить землю и бурить скважину, латать рубаху илатать дыры, пробить стену и пробить отверстие). В настоящей работе из двухпринципиально возможных описаний предпочитаются описания первого типа; однакоподробная аргументация этого выбора дается в другом месте.
Проблема разрешения лексическоймногозначности является одной из самых сложных прикладных задач, связанных слексическим значением. Задача автоматического (реже полуавтоматического) разрешениялексической многозначности была впервые сформулирована в рамках направлениянауки и технологии, связанного с созданием систем машинного перевода (МП). Вдальнейшем проблема разрешения лексической многозначности стала одной изключевых не только при создании систем МП, но и систем обработкиестественно-языкового текста (ОЕЯТ) других назначений (поиск, классификация). Десяткинаучных коллективов и коммерческих организаций во всем мире занимаются этойпроблемой. На регулярной основе проводятся соревнования между действующимикомпьютерными программными системами, предназначенными для этих целей. Однако,несмотря на предложенные решения, полного решения проблема пока не получила. Кпримеру, общий механизм, предложенный Ю.Н. Марчуком (метод детерминант) — эффективный,но слишком трудоемкий метод, так как предполагает необходимость формированияиндивидуальных правил для каждой лексемы.
В тоже время для некоторых задачОЕЯТ этап распознавания лексического значения очень важен. Рассмотрим это напримере трех компьютерных технологий, связанных с ОЕЯТ: машинный перевод, поисктекстовых ресурсов в Интернете, классификация текстов.
Отсутствие надежных механизмовраспознавания значения сводит «на нет» все усилия по реализациисистем машинного перевода. На сегодняшний день это критическая проблемаповышения качества систем для указанного направления компьютерной лингвистики 1.
В области поисковых технологий вИнтернет проблема многозначности не носит критического характера, так каксравнительно низкое качество поиска часто сглаживается большими объемамиинформации в сети Интернет. Тем не менее, по оценкам специалистов, поиск сиспользованием разрешения многозначности способен привести к повышениюрелевантности поиска (в среднем с 30 до 70%), повысить таргетинг рекламы, темсамым резко повысив доходность поисковых систем, снизить общий трафик в сети ивремя на поиск конкретной информации.
В задачах классификации текстоввлияние многозначности проявляется в том, что при выборе в качестве базовогопризнака классификации единичную лексему, вы сталкиваетесь с еемногозначностью, что понижает точность классификации текстов.
Эти и другие аргументы говорят онеобходимости для специалистов по прикладной лингвистике сосредоточиться налингвистических технологиях, ориентированных на лексическое значение, так какдаже частичное решение этой проблемы способно обеспечить прорыв сразу понескольким направлениям. Статья посвящена описанию указанных оригинальныхтехнологий и включает примеры их применения для задач классификации текстов ипоиска. Преимущества новых технологий, ориентированных на лексическое значение,демонстрируются на примерах проекта «Интеллектуальная поисковая машина»и программы классификации текстов Rubryx.
Лексическая многозначность,безусловно, является одной из наиболее сложных проблем в описании языка, ипоэтому всегда находилась в центре лингвистических исследований.
Строго говоря, в лингвистикепринято разделять неоднозначность языковой единицы и собственно многозначность.Неоднозначность — это обобщенное понятие, оно подразумевает наличие у словаболее одного значения, независимо от того, какие семантические связи существуютмежду отдельными значениями, таким образом, этим термином также покрываетсяявление омонимии, когда два слова с одинаковым внешним выражением семантическиникак не связаны между собой. Различение омонимии и полисемии (многозначности) представляетсобой отдельную лингвистическую проблему, однако в настоящей работе эторазличие не проводится. Причины этого связаны со спецификой исследования иобосновываются в третьем разделе этой главы.
Методы описания многозначности
В лексической семантике принятовыделять три типа критериев для определения различных значений слова: парадигматические,синтагматические и концептуальные.
К парадигматическим критериямотносится, в первую очередь, принципы, сформулированные в работах Е. Куриловича(Курилович 1962) и А.Е. Смирницкого (Смирницкий 1956). В соответствии с этимипринципами разные употребления данного слова следует считать разными значениямиэтого слова, если им соответствуют разные синонимы. Иногда этот критерийнеплохо работает, но довольно часто дает противоречивые результаты. Например,рассмотрим пример со словом окно, у которого можно было бы выделить такиезначения ‘1) отверстие в стене здания;
2) стекло, закрывающее этоотверстие;
3) рама, в которую вставлено этостекло1. Его употреблениям в значениях (2) и (3) соответствуют разные синонимы:разбить окно — разбить стекло, покрасить окно — покрасить раму. Однако, такоеразделение представляется неоправданным как с точки зрения экономностиописания, так и с точки зрения языковой интуиции. При таких употребленияхпредпочтительней говорить о различном семантическом акценте в обозначенииодного и того же объекта.
Наряду с наличием разныхсинонимов в качестве критерия разграничения значений может служить такженаличие разных антонимов (принцип Вейнрейха, см. Вейнрейх 1980). Ср., однако,прилагательное холодный в значении «имеющий низкую температуру»,которому в зависимости от сочетаемостных характеристик его контекстуальногопартнера сопоставляются разные антонимы: холодный день — жаркий день, нохолодная вода — горячая вода. Вряд ли здесь есть смысл выделять два разныхзначения.
Концептуальные критериивыделения значений основываются на представлении носителей языка о сходствах иразличиях понятий (а также соответствующих денотатов), обозначаемых даннымсловом. Право на существование концептуальных критериев отстаивается в работахкогнитивного направления (см., в частности, Джэкендофф 1983, Ченки 1997). Внекотором смысле, можно говорить, что эти критерии являются исходными дляговорящего. Так, для носителей русского языка вполне очевидно, что слово вишняупотребляется в сочетаниях типа есть вишню в другом значении, чем в сочетанияхтипа растущие в саду вишни. Для того чтобы убедиться в этом, нет необходимостианализировать парадигматические связи этого слова или особенности его сочетаемости.Достаточным аргументом для выделения двух разных значений является интуитивноезнание о том, что вишня как ‘плодовое дерево’ и вишня как ‘плодсоответствующего дерева’ обозначают разные объекты. Соответственно, за нимистоят различные концептуальные представления.
Тем не менее, при формулировкеконцептуальных критериев возникает проблема, заключающаяся в том, что ихчрезвычайно непросто формализовать. Такие критерии различения значенийявляются, в некотором роде, продолжением теории семантического инварианта,вследствие этого им присущи общие трудности. Как, например, определить, гдепролегает граница между различными концептами?
Из-за своего «интуитивного»характера эти критерии до последнего времени практически никогда неиспользовались в теоретической семантике. Хотя в последнее время в рамкахкогнитивной семантики наметились определенные пути придания концептуальнымкритериям теоретического статуса. В частности, метаязыковой аппарат фреймов (Fillmore1982) позволяет описывать концептуальные структуры, стоящие за 1. Здесь термин«фрейм» используется в значении, принятом в работах по искусственномуинтеллекту, и относится к структуре представления знаний. Не путать с «фрейм»,означающим «падежную рамку» (Филлмор 1981). Языковыми выражениями, иинтегрировать эти описания в лингвистические построения. Так, вишня в значении’плодовое дерево’ будет относиться к фрейму, описывающему класс деревьев, авишня в значении ‘плод’ — к фрейму ‘съедобный объект’. Принадлежность к разнымфреймам является достаточным основанием для выделения самостоятельных значений.
Синтагматические критерииоснованы на предположении о том, что одно и то же слово в разных значенияхдолжно по-разному сочетаться с другими словами. Действительно, именно различиеконтекста употребления является главным свидетельством (наряду с представлениемо контексте ситуации, в которой находится высказывание, и другими внеязыковымисведениями) для той или иной семантической интерпретации многозначного слова. Сочетаемостькак языковое свидетельство обсуждается в работах А. Вежбицкой (см., например,Wierzbicka 1985), Ю.Д. Апресяна (1974/95), Б. Парти (Partee 1995) и мн. др. Вместес тем, надежность синтагматических критериев в большой мере зависит от того,какие исходные теоретические положения лежат в основе семантическогоисследования. Так например, практически во всех семантико-синтаксическихтеориях считается, что глагол в одном своем значении может демонстрироватьразные модели управления, ср.: она ела вишни и она много ела и потолстела. Темне менее, из-за того, что в первом случае глагол есть управляет прямымдополнением, а во втором — нет, нельзя говорить, что этот глагол имеет разныезначения.
В качестве другого примера, вкотором синтагматические критерии выделения значений оказываются несостоятельными,можно привести ситуацию, возникающую, например, при описании семантики английскогоглагола to sneeze=’Чихать’ в следующем предложении (пример из книги Goldberg1995): Не sneezed the napkin off the table (букв.’Он счихнул салфетку со стола’) Если синтаксическая теория построена напостулате о центральной роли глагола в синтаксической организации высказывания,то, согласно синтагматическим критериям, наличие такого употреблениясвидетельствует в пользу того, что у глагола to sneeze помимо основного значения’чихать’, существует и другое — означающее ‘перемещать что-л. посредствомчихания’. Однако это решение кажется довольно странным: во-первых, подобныеупотребления крайне редки, и во-вторых, выделение здесь дополнительногозначения противоречит языковой интуиции.
Такие случаи получают гораздоболее убедительную интерпретацию в грамматике конструкций Ч. Филлмора (подробнеесм. следующий раздел). Они описываются как реализации одного и того же «внутреннего»значения, поскольку допускается, что глагол может входить в разные конструкции,не меняя своего значения. Глагол не является центром высказывания, его значение«навязывается» той семантико-синтаксической конструкцией, в которойон употреблен. Соответственно, изменения в синтаксическом поведении глагола нерассматриваются как достаточная причина для постулирования отдельного значения.
Описанию и интерпретации случаевтакого рода большое внимание уделяется в работах, посвященных исследованию такназываемых «порождающего словаря» (Pustejovsky 1996, Pustejovsky1998, Buitelaar 1997). В этом направлении происходит отказ от «списочного»способа задания значений слова, напротив, утверждается, что связанные междусобой значения фактически должны выводиться из общих правил, которые описываютзакономерности в формировании семантики (механизмы метонимии, меронимии и т.д.).При анализе слова в тексте ему должна приписываться определенная исходнаясемантическая структура, включающая все значения, между которыми существуютрегулярные семантические связи, после чего конкретное значение в данномупотреблении определяется в результате работы специальных правил, описывающихсочетаемость определенных значений в контексте.
Теперь посмотрим на примерепоэтических текстов Тютчева многозначность текста.
I.
Молчи, прошу, не смей меня будить.
О, в этот век преступный ипостыдный
Не жить, не чувствовать — уделзавидный…
Отрадно спать, отраднейкамнем быть.
[Ф. Тютчев Из Микеланджело www.goldpoetry.ru]
В выделенных глаголах выделяютпервичное значение, усваиваемое на уровне наивной картины мира, и вторичное,реализованное контекстом.
Будить — спать. Первичныезначения обоих глаголов связаны общим семантическим компонентом «пребыватьв состоянии сна». В значении глагола будить он осложняется дополнительнойсемой «прерывать». Закономерно, что вторичные, переносные, значения углаголов развиваются одновременно. И, попадая в подобные контексты, ониреализуют одновременно оба антонимических значения;
1)«прерывать сон» — «находиться в состоянии сна»;
2)«возбуждать к действию»- «бездействовать».
II.
Едва усилием минутным
Прервем на час волшебный сон
И взором трепетным и смутным,
Привстав, окинем небосклон,-
И отягченною главою,
Одним лучом ослеплены,
Вновь упадаем не к покою,
Но в утомительные сны.
[Ф. Тютчев. Проблеск. www.stihi-rus.ru]
Причастие «отягченною»совмещает в себе такие значения:
склоненной, не до конца поднятойголовой, что можно связать по смыслу с предыдущим четверостишием «Едваусилием минутным / Прервем на час волшебный сон, / И взором трепетным и смутным,/ Привстав, окинем небосклон».
обремененная мыслями (которые иутомляют сны).
Также прилагательное «смутный»(взор) тоже неоднозначно:
не до конца проснувшийся
неясный
Здесь причастие «отягченный»и прилагательное «смутный» выступают в контекстно-авторских изафиксированных словарями значениях.
III.
Что за отчаянные крики,
И гам, и трепетанье крыл?
Кто этот гвалт безумно-дикий
Так неуместно возбудил?
Ручных гусей и уток стая
Вдруг одичала и летит.
Летит — куда, сама не зная,
И, как шальная, голосит.
Какой внезапною тревогой
Звучат все эти голоса!
Не пес, а бес четвероногой,
Бес, обернувшийся во пса,
В порыве буйства, для забавы,
Самоуверенный нахал,
Смутил покой их величавый
И их размыкал, разогнал!
И словно сам он, вслед за ними,
Для довершения обид,
С своими нервами стальными,
На воздух взвившись, полетит!
Какой же смысл в движенье этом?
Зачем вся эта трата сил?
Зачем испуг таким полетом
Гусей и уток окрылил?
Да, тут есть цель! В ленивомстаде
Замечен страшный был застой,
И нужен стал, прогресса ради,
Внезапный натиск роковой.
И вот благое провиденье
С цепи спустило сорванца,
Чтоб крыл своих предназначенье
Не позабыть им до конца.
Так современных проявлений
Смысл иногда и бестолков, –
Но тот же современный гений
Всегда их выяснить готов.
Иной, ты скажешь, просто лает,
А он свершает высший долг –
Он, осмысляя, развивает
Утиный и гусиный толк.
[Ф. Тютчев. www.stihi-rus.ru]

В стихотворении реализованы дваподтекста — бытовой (внешний) и философский. Философские термины-антиподыдвиженье — застой, попадая в бытовой контекст, не утрачивают своеготерминологического значения. При этом на них накладывается и бытовое,нейтральное значение, соответствующее общему содержанию стихотворения. Оно-то ивыходит на первый план. Движение:
Перемещение с одного места надругое (гусей, уток, собак)
(филос) Развитие противоположноезастою
Застой:
Отсутствие движения
(филос) Остановка в развитии,состояние общества, характеризующееся отсутствием развития.
Иной тип совмещения значений вслове окрылить. Здесь совмещаются
прямое (этимологическое) значение«стать на крыло, полететь»
переносное «ободрить,вдохновить на что-либо».
Такой же тип совмещения вглагольной лексеме лаять:
издавать характерные для собакизвуки
переносное — бранить, ругать.
Каждое их эти значений опираетсяна семантическую неоднозначность, т.е. неоднослойность тютчевскогословоупотребления.
IV.
Оратор римский говорил
Средь бурь гражданских и тревоги:
«Я поздно встал — и надороге
Застигнут ночью Рима был!»
Так!.. Но, прощаясь с римскойславой,
С Капитолийской высоты
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавый!.. .
[Ф. Тютчев. Цицерон www.stihi-rus.ru.]
Прилагательное «кровавый»(закат) имеет следующие значения:
относящийся к крови, с большимколичеством жертв
цвета крови: красный, багровый
Таким образом, можно отметить,что в одной лексеме совмещается одновременно два типа значений — прямое ипереносное.
При выяснении значений словазакат необходимо учитывать его двустороннюю сочетаемость:
закат звезды
закат кровавый
В результате этого слово одновременнореализует два значения:
1)«заход звезды за линиюгоризонта»;
2)«завершение эпохи римскойславы».
V.
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали все благие
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был –
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил!
[Ф. Тютчев. Цицерон www.stihi-rus.ru.]
Высоких зрелищ — это:
относящихся к небу, гдепроживают все благие
возвышенных, значительных посодержанию (зрелищ).
Местоимение их, можно предполагать,относится одновременно к существительным чаша и бессмертье. В этом случаепоследняя строка понимается: «пил из чаши богов бессмертный напиток,который пьют сами небожители-боги и в их числе Цицерон». Весь этотметафорический контекст держится на неоднозначном употреблении глагола пить:
поглощать напиток
вбирать в себя нематериальное,духовное, принадлежащее другим (переносное)
Отсюда: Бессмертье — «напиток,принадлежащий богам»; Чаша — «сосуд, из которого пьют боги».
Итак мы рассмотрели теоретическиевопросы понятия поэтического перевода, общие проблемы перевода, лексическуюмногозначности, понятие многозначности. Теперь мы попытаемся рассмотреть напрактике перевод поэтического текста с точки зрения многозначности.
Глава II. Перевод поэтическоготекста с точки зрения многозначности
Итак, если ранее мырассматривали теоретические вопросы, касающиеся многозначности, её лексическогоаспекта, рассматривали основные особенности поэтического текста, трудностистихотворного текста, то есть рассматривали оригинал поэтического текста и егоособенности, то сейчас попытаемся рассмотреть конкретный перевод с точки зрениямногозначности.
Употребление слова вразнообразных контекстах может свидетельствовать о том, что данное слово многозначно.Чем больше различие контекстов с точки зрения их видовых классов, тем большевероятность того, что в них реализуются различные лексические значения слова. Вэтой главе мы рассмотрим дополнительные признаки многозначности и то, какоевлияние они могут оказывать на перевод.
Как мы уже сказали, различныелексические значения, присущие отдельному слову, соотносятся между собойсемантически. Связь между значениями слова определяется сравнительным анализомразличных употреблений каждого значения этого слова. Руководствуясь при анализеданными принципами, мы обнаруживаем следующие семантические основымногозначности: (1) наличие общей семантической линии, разделяемой всемизначениями данного слова, и (2) ассоциативная связь между значениями. Первоеприводит к образованию вторичных значений, второе к возникновению переносныхили образных значений слова.
В вышеуказанной формулировкепервой основы многозначности наиболее важным является выражение «разделяемойвсеми значениями». Оно говорит нам о том, что когда определенное словоимеет четыре или пять различных значений, та же самая смысловая линия будетприсутствовать в каждом значении этого слова. Эту смысловую линию можно такженазвать общим семантическим компонентом различных значений. Она не позволяетнам точно определить каждое значение слова; однако с ее помощью можнопродемонстрировать один из способов образования полисемии, т.е. многозначности,а также способы классификации различных значений. В сообщении о второйсемантической предпосылке многозначности важны слова «ассоциативная связь».Здесь нет общей разделяемой смысловой линии как основы многозначности. Подобнаяполисемия скорее основывается на родстве значений, которое соединяет однозначение с другим ассоциативно. В первом типе многозначности упомянутаясмысловая линия соотносится со значениями; во втором смысловые значениясоотносятся на основе родства. Многозначность первого типа не ведет квозникновению переносных значений в отличие от второго типа.
Смысловая линия, разделяемаязначениями — основа производных значений.
Чтобы облегчить различение междуродовым компонентом, дифференциальными компонентами и смысловой линией,разделяемой между значениями приведем следующую схему.
Смысловая линия, разделяемаявсеми значениями слова «скакать» может быть определена как `движениеособого характера’. Несмотря на то, что данный семантический компонентприсутствует в каждом из значений слова «скакать», он не является нидифференцирующим, ни родовым компонентом в любом отдельно взятом значенииданного слова. Следовательно, его единственная ценность состоит в том, чтобыпродемонстрировать, как многозначность определенного слова основывается нанекой общей смысловой линии.
Приведем еще один пример. Английскийглагол to dress имеет несколько значений, которые могут реализовываться вследующих словосочетаниях: to dress timber тесать бревно
to dress ranks ровнятьряды
to dresspoultry потрошить дичь
to dress awound перевязывать рану
to dress asalad приправлять салат
to dress a shopwindow украшать витрину
to dress oneself одеваться
Все эти значения объединеныобщей идеей `представлять что-либо в более приемлемом виде’. Она является общейсмысловой линией, показывающей, что мы действительно имеем дело с одним словом,а не с двумя или более омонимами.
Ассоциативные отношения междузначениями — основа для переносных значений
Не всякая многозначностьосновывается на наличии общего семантического компонента у различных значенийданного слова. Многие значения образуются посредством определенныхассоциативных сопоставлений. Так, в НЗ слово «небеса» в зависимостиот контекста обозначает как собственно небеса, так и Бога. В основе этих двухзначений лежит конкретная ассоциативная связь: небеса — это определенное место,а Бог — тот, кто пребывает там. Такая ассоциативная взаимосвязь двух значенийотличается от разделения общего семантического компонента или смысловой линиимежду значениями. Значения, основанные на ассоциативных отношениях, весьмахарактерны для лексических единиц Библии, и именно эти ассоциативные значенияобъясняют возникновение различных образных, переносных значений. Далее в этойглаве мы покажем, что анализ подобных ассоциативных отношений естественновыливается в анализ конкретных фигур речи (метонимии, метафоры и т.п.).
Глава III. Анализ переводов
Итак сейчас мы попытаемсяпроанализировать тесты переводов. Для материала мы взяли переводы Ф.М. Тютчева.Проанализируем текст «Умом Россию не понять»:
Оригинал: Перевод:
To gain an insight into Russia,
To span thee is unable.
A distinctive mentality
That is just imaginable!
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
Рассмотрим лексические единицыперевода и их значения:
To gain — добывать, зарабатывать, выгадывать, получить, приобретать
An insight into — проницание в суть, озарение,понимание, догадка
To span — измерять пядями, обхватывать, охватывать
Thee — тебя, тебе
Unable — невозможно
A distinctive — отличительный, характерный, особый, особенный
Mentality — ум, склад ума, умостроение, точка зрения
Imaginable — вообразимый
Итак если мы дословно разберёмперевод, то вот что получится:
Чтобы добыть понимание о России
Измерять пядями её невозможно!
Особый ум
Вот что Вообразимо!!!
Мы видим перед собой почти 2 разныхтекста, перевод максимально далёк по лексическим единицам от оригинала.
Заключение
Исследование поэтическойнеоднозначности позволило сделать следующие выводы:
В поэтическом языке могулнаделяться смыслом любые языковые структуры (фонетические,словообразовательные, грамматические, ритмические и т.п.).
В поэтическом языке можновыделить две лингвистические стороны: звуковую и смысловую.
На поэтический языкнакладываются новые, дополнительные по отношению к языку, ограничения: требованиесоблюдать определенные метро-ритмические нормы, организованность нафонологическом, рифмовом, лексическом и идейно-композиционном уровнях.
Наложение на текстдополнительных — поэтических ограничений приводит резкому росту возможностейновых значимых сочетаний элементов внутри текста.
Стихотворение — сложнопостроенный смысл. Все элементы являются обозначениями одного содержания.
Единство стиха проявляется наметрическом, интонационном, синтаксическом и смысловых уровнях. Оно можетдополняться единством фонологической организации.
Слова в поэтическом текстепомимо своего лексического значения приобретают значение контекстуальное.
Полисемия — способность словаиметь не одно, а несколько значений, причем все значения семантически связанымежду собой.
Синтаксическая омонимия — этоявление, при котором в одном словосочетании (предложении) можно по-разному
выделить или грамматически по-разномупроинтерпретировать
члены предложения и/ илипо-разному установить или
проинтерпретироватьсинтаксические связи между ними.
Существует два основных типастихотворных переводов: Перестраивающий (содержание, форму);
Воссоздающий — т.е. воспроизводящийс возможной полнотой и точностью содержание и форму.
Библиография
1.        Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М., 1971.
2.        Апресян Ю.Д. О регулярной многозначности. Известия АН СССР. Отделениелитературы и языка. — Т. XXX. Вып.6. — М., 1971.
3.        Брюсов В. Избранные сочинения. Т. II. М. 1955.
4.        Грайс Г.П. Логика и речевое общение. // Новое в зарубежной лингвистике. вып.XVI. М. 1985.
5.        Лотман. Ю.М. Труды по знаковым системам. Лекции по структурной поэтике. Вып.I.М., 1964. ЛЭС 1990
6.        Мукаржовский Я. Преднамеренное и непреднамеренное в искусстве // Исследованияпо эстетике и теории искусства. М., 1994.
7.        Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004.
8.        Падучева Е.В. Семантические исследования. Ч2: Семантика нарратива. М., 1996.
9.        Скаличка В. типология и тождественность языков // исследования поструктурной типологии. М., 1963
10.     Якобсон Р. Лингвистика и поэтика. // Структурализм: «за» и«против». М., 1975
11.     Bybee J. L. Perkins. R. Pagliuca W. The evolution ofgrammar: Tense, aspect and modality in the languages of the world. Chicago.1994.
12.     Empson. W. N. Y. 1963
13.     http://www.goldpoetry.ru
14.     http://www.stihi-rus.ru
15.     www.krugosvet.ru