Рабочая Е.А.
Первичная номинация, под которой понимается «непосредственное» соотнесение отображаемого в сознании предмета и звукового образа слова, впервые получившего функцию именования, в современном русском языке явление редкое. Тем более, это замечание справедливо в отношении художественной речи, где большинство лексических единиц выступают во вторичной для них функции именования. При этом, руководствуясь интенциональными смысловыми мотивами, используются уже существующие единицы номинации. Вторичная номинация в художественной речи представляет собой результат естественного развития языка, совместный продукт коммуникантов [1, с.73]. В ее основе лежат принципы аналогии и ассоциации. Наиболее продуктивной разновидностью вторичной номинации, производящей новые значения на основе сопоставления двух предметов по общему признаку, является метафора, ставшая предметом научного изучения еще со времен Аристотеля. Однако в связи с развитием новых лингвистических учений проблема метафоризации слова вновь оказывается актуальной и в современном языкознании. В настоящее время требуют своего решения вопросы о когнитивно-стилистической сущности и функционально-прагматических функциях метафоры, способах ее воздействия на читателя в художественном тексте. В лингвистике текста продолжают обсуждаться разноаспектные классификации языковых и особенно контекстуальных (речевых, окказиональных) метафор, употребляемых в текстах художественных произведений. Когнитивно-стилистическому исследованию метафоры посвящены труды Н.Ф. Алефиренко, В.Н. Вовк, Г.Н. Скляревской, В.Н. Телия, А.И. Федорова, В.К. Харченко и др.
Целью данной работы является исследование метафорической «жизни слова» в рассказе С. Довлатова «Когда-то мы жили в горах». Для достижения цели ставятся следующие задачи:
1) рассмотреть способы образования индивидуально-авторских метафор в анализируемом рассказе С. Довлатова;
2) выявить весь спектр художественных метафор с оценочной коннотацией в рассказе С. Довлатова;
3) осмыслить основные когнитивные механизмы п о н и м а н и я художественной метафоры.
Метафора – это «семантическое явление, обусловленное наслоением на прямое значение слова под влиянием узкого или широкого контекста добавочного смысла, который у этого слова в составе художественного произведения становится доминирующим» [6, с.22]. Узуальные (языковые) метафоры – типичные средства выражения известных всему национальноязыковому сообществу концептов; окказиональные (речевые) метафоры – эффективное средство формирования новых концептов, представляющих в своей совокупности концептосферу художественного текста, т. е. отражающих в образной форме новые знания о мире, составляющих основу коммуникативных намерений писателя. В такой метафоре прослеживается само зарождение мысли автора и ее вербализация в художественном дискурсе.
С точки зрения когнитивной ономасиологии, образование метафоры, как считает Н.Ф. Алефиренко, – процесс лингвокреативный [2, c.3]. Осуществляется он с опорой не только на семантику слова, точнее на его конкретный категориальный признак, но и на вновь приобретенный опыт и возникающие при этом реальные или воображаемые словесные образы. Первичным стимулом метафоризации служит смутно улавливаемая расплывчатость концептов, которыми оперирует писатель в поисках более адекватных средств отражения в своем сознании вечно изменяющейся многообразной внеязыковой деятельности. Появление таких метафор основано на образном мышлении писателя, овладевающего всем многообразием свойств предмета номинации. Необходимость представление в языковом сознании образа этого предмета со всеми его частными, второстепенными признаками служит основным речемыслительным стимулом художественно-речевой метафоризации. Экспликация маргинальных свойств помогает писателю представить предмет в новой плоскости и в иной системе смысловых связей и отношений. При сопоставлении двух предметных смыслов возникает новое содержание слова, основанное на аналогии. При этом в значении метафоры отображаются новые грани общеизвестного предмета. Ср.: Когда-то мы скакали верхом. А сейчас плещемся в троллейбусных заводях. В данном случае лексема заводь (‘небольшой залив в реке с замедленным течением’) употреблена в переносном значении. В основу метафоризации положен второстепенный признак – «медлительность и непрерывность движения», который впоследствии стал доминирующим, тем самым изменив в метафоре первоначальное значение лексемы. Возникла речевая метафора – троллейбусные заводи, т.е. ‘медленное и непрерывное 157 движение транспорта по улицам города’.
Согласно классификации, предложенной Г.Н. Скляревской, в анализируемом рассказе С. Довлатова можно выделить следующие направления метафорического переноса:
1) предмет – предмет: в дрожащих руинах студня белели окурки. На прямое значение лексемы «руины» («развалины»), обозначающей предмет, под влиянием контекста наслаивается добавочный смысл. В результате получаем метафору руины студня, т.е. остатки.
2) предмет – физический мир: сейчас плещемся в троллейбусных заводях. На прямое значение лексемы «заводь» («небольшой залив в реке с замедленным течением»), обозначающей явление физического мира, под влиянием контекста наслаивается значение лексемы «троллейбус» («вид транспорта»), обозначающей предмет. В результате получаем метафору троллейбусные заводи, т.е. медленное, непрерывное движение городского транспорта.
3) физический мир – человек: побежденное солнце отступило в заросли ежевики. На значение лексемы «солнце» («небесное светило»), обозначающей явление физического мира наслаиваются значения лексем «побежденное», «отступило», которые описывают состояние человека. В результате получаем метафору побежденное солнце отступило, отождествляющую солнце с человеком.
Как видим, в рассказе С. Довлатова метафоризации подвергаются только сферы предметности и физического мира. И это не случайно: писатель хочет показать результаты влияния научно-технического прогресса на людей, которые «предпочли горам – крутые склоны новостроек». В таком случае люди утрачиваю связь с природой, перестают замечать окружающий мир: заводи становятся троллейбусными; горы напоминают писателю людей, взваливших на себя беспокойную кладь своих жилищ.
С. Довлатов в рассказе использует преимущественно художественно-речевые метафоры, которые возникают в результате целенаправленных и сознательных эстетических поисков писателя. Создавая подобную метафору, писатель нарушает традиционную систему семантических связей. По мнению Б.А. Ларина, эта способность связана с «ожиданием новизны, устремлением мысли к тем возможным способам представления, какие противостоят привычному, известному». Руководствуясь этим принципом, писатель с помощью существующих языковых средств создает свою метафорическую модель видения мира, которая является результатом его индивидуального творческого процесса. Причем такая метафора не обладает номинативной самостоятельностью. Она всегда синсемантична, связана с контекстом, выявляющим ее суть. Вне данного контекста такая метафора «умирает», стирается, гаснет. Ср.: Наши костры опалили им [горам] шерсть. В данном случае лексема шерсть является окказиональной метафорой (горы сравниваются с псом, трава – с шерстью). Вне контекста выделенные метафоры исчезают.
Метафора в рассказе С. Довлатова является номинативно-158 прагматической единицей – одновременно и средством номинации, и средством воздействия на читателя. Постепенно «развертывая» такую метафору, читатель постигает истинный смысл, содержащийся в данном сочетании лексем. Примечательно то, что для этой цели писатель в своем рассказе образует метафоры с оценочной коннотацией. Оценочные метафоры, возникающие в тексте, и их сочетаемость с другими элементами текста могут выражать весьма разнообразный спектр как положительных, так и отрицательных оценок. Та или иная оценочность возникает в тексте рассказа тогда, когда денотат метафорического обозначения воспринимается на фоне переосмысленной картины мира. Ср.: Эти горы давно уже стали ручными, таская беспокойную кладь наших жилищ, наших войн, наших песен. В данном случае художественно-окказиональная метафора выражает отрицательную ироническую оценку. «Ручные» горы тащат кладь. Ср.: тащить – ‘нести, двигать волоком’. Оценивающим компонентом выступают имплицитные смыслы лексемы тащить, продуцируемые ее потенциальной объектной и обстоятельственной сочетаемостью: тащить (что) – ‘тяжесть’, тащить (как) – ‘напряженно’. Причем эти горы тащат беспокойную кладь жилищ, войн, песен. Лексема беспокойный придает метафоре отрицательный оценочный смысл – ‘причиняющий неудобства, заботы, лишающий покоя’. Таким образом, в основе возникновения оценочных смыслов речевых метафор, лежит концептуальная картина мира и ценностная семантика языковых единиц, ее репрезентирующих.
Теперь обратимся к проблеме п о н и м а н и я метафор, созданных С. Довлатовым. Как правило, в художественном тексте С. Довлатова метафора строится на основе индивидуального авторского опыта, который не всегда соответствует опыту реципиента. Понять окказиональную метафору не просто, так как для этого нужно мысленно проследить все этапы ее создания. Постигая смысловую сложность метафоры, читатель как бы разгадывает заключенную в ней тайну [3, c.52]. Реципиент, воспринимающий метафору, должен «пропустить» результаты чужого сравнения через свое языковое сознание и, сопоставив их с собственным опытом, соотнести с теми же явлениями и предметами, что и «создатель» метафоры. Ср.: Шли годы, взвалив на плечи тяжесть расплавленного солнца, обмахиваясь местными журналами, замедляя шаги, чтобы купить эскимо. С помощью такой развернутой метафоры автор в нескольких штрихах рисует картину современного общества. Проходящее время отождествляется с идущим человеком (тип регулярного переноса ‘физический мир – человек’). Годы (время) текут медленно, в какие-то моменты тяжело, как человек «взвалив на плечи тяжесть расплавленного солнца». Причем годы снова-таки ассоциируются с основными атрибутами человека (местные журналы, эскимо). Понимание метафоры требует, несомненно, определенного интеллектуально-эмоционального напряжения, а также достаточно развитого языкового сознания реципиента.
Итак, проведенный анализ основных способов образования окказиональных метафор в рассказе С. Довлатова «Когда-то мы жили в 159 горах» позволяет сделать выводы о том, что метафоризации подвергаются большей частью сферы предметности и физического мира. Выявленные художественно-речевые метафоры с оценочной коннотацией заключают в себе преимущественно отрицательную оценку.
В перспективе предметом изучения должны стать когнитивнопрагматические функции художественной метафоры в произведениях С. Довлатова – талантливого писателя, речемышление которого основано главным образом на контрастном восприятии современного мира.
Список литературы
1. Азнаурова Э.С., Кубрякова Е.С., Телия В.Н., Уфимцева А.А. Лингвистическая сущность и аспекты номинации // Языковая номинация: (Общие вопросы). – М.: Наука, 1977. С.7-99.
2. Алефиренко Н.Ф. Когнитивно-семиологическая синергетика метафоры // Семантика. Функционирование. Текст. – Киров, 2006. С. 3-10.
3. Вовк В.Н. Языковая метафора в художественном тексте. – Киев: Наукова думка, 1986. – 68 с.
4. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. – СПб.: Наука, 1993. – 152 с.
5. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. – М.: Наука, 1986. – 144 с.
6. Федоров А.И. Семантическая основа образных средств языка. -Новосибирск, 1969.-91 с. 7. Харченко В.К. Функции метафоры. – Воронеж: Изд-во ВГУ, 1991. – 88 с.
Источники
1. Довлатов С. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 1 / Сост. А. Ю. Арьев. – СПб.: Азбука, 1999. – 400 с.
2. Ожегов С. И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – М.: ООО «ИТИ Технологии», 2003. – 944 с.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://unid.bsu.edu.ru
Дата добавления: 28.06.2014