Александра Сергеевича Пушкина реферат

ДЕПАРТАМЕНТ ОБРАЗОВАНИЯ ВЛАДИМИРСКОЙ ОБЛАСТИ МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ «СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА № 6»МОТИВ ДОРОГИ КАК ВАЖНЕЙШИЙИДЕЙНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙЭЛЕМЕНТ ПОЭТИКИ Александра Сергеевича Пушкина.РЕФЕРАТ ПО ЛИТЕРАТУРЕученицы 10 г классаЛАРЮШКИНОЙ ВИОЛЕТТЫ (тел. (49234)35196 e-mail: [email protected])научный руководитель – учитель русского языка и литературы НЕВЕРОВА ТАТЬЯНА БОРИСОВНАМУРОМ2009СОДЕРЖАНИЕI. ВВЕДЕНИЕ стр. 1 .Значение мотива дороги в русской литературе. 3 Цели и задачи реферата. 3-4 Использованные в исследовании методики. 4 Обзор литературоведческих работ по истории вопроса. 4-5^ II. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ. Взаимосвязь разработки мотива дороги и творческого метода пи-­сателя в русской литературе. Классицистические традиции изображе-­ния пути как части пейзажа. 5-6 Многообразие функций образа дороги в поэзии и прозе Пушкина. 6 3. Дорога – символ бегства, изгнания в романтическом периодетворчества. Мотив дороги в «Цыганах» как одно из воплощенийтемы свободы. 6-8 4. Расширение функций пути в реалистическом наследии Пушкина. – образ зимней дороги и неясность судьбы поэта в одноименном произведении. дорога – «карнавальное пространство», готовящее неожиданные встречи. 8-9 5. Разнообразие оттенков философского звучания образа дороги:жизненный путь;непредсказуемая судьба;символ перепутья, нравственного выбора;антитеза семьи, дома;завершение странствий, возвращение на круги своя. 9-25 6. Особенности пушкинского героя – путника, странника,путешественника, паломника. 25^ III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.Причины системной разработки Александром СергеевичемПушкиным мотива дороги в своем творчестве. 25-26Новаторство автора в создании знакомого образа. 26-27Результаты исследования. 27-28^ IV. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. 28I. ВВЕДЕНИЕ.1.3начение мотива дороги в русской литературе. Анализ произведений русской классики позволяет выделить в них мотив пути как один из элементов поэтики разных авторов. Современная поэзия и проза, безусловно, восприняли эту традицию. Человек XXI века все время спешит – к этому побуждают и фантастический ритм жизни, и честолюбивые мечты, и желание найти свой единственно правильный жизненный путь. Дорога, уходящая в неизведанную даль, стала символом исканий человека и человечества. Это обусловило изображение пути как важного элемента композиции и содержания разных литературных произведений. На мой взгляд, наиболее новаторское звучание в литературе первой половины XIX века мотив пути получил в творчестве Александра Сергеевича Пушкина. В трактовке поэта дорога истолковывается в самых разных значениях в соответствии с авторским замыслом и жанровой природой произведений. Его поэзия и проза насыщены описаниями пути, пейзажными зарисовками, где дорога становится лейтмотивом, образом, как конкретным, так и отвлеченным, рождающим море ассоциаций. Пушкин любил странствия. В очерке «Путешествие в Арзрум» он признавался: «С детских лет путешествия были моею любимою мечтою».1 «Эта страсть, по словам К. П. Лахостского2, вытекала из постоянного и могучего стремления к всестороннему познанию жизни – родной страны и зарубежных стран». Отсюда, а не только из-за мысли о бегстве из политической несвободы возникали попытки получить разрешение на поездку в Западную Европу, Китай. Об этом можно прочесть в письме поэта Бенкендорфу: «Покамест я еще не женат и не зачислен на службу, я бы хотел совершить путешествие во Францию или Италию. В случае же, если оно не будет мне разрешено, я бы просил соизволения посетить Китай с отправляющимся туда посольством… » За свою короткую жизнь Пушкин совершил около 120 длинных и коротких поездок и проделал более 30000 верст пути. Свои путешествия Александр Сергеевич Пушкин совершал на лошадях в коляске или кибитке, как и многие герои, созданные его воображением. Дорожный пейзаж был неотъемлемой частью быта. Долгая езда, помимо неудобств и потраченного времени, давала возможность думать, наслаждаться родными пейзажами, поговорить с попутчиками, увидеть своими глазами жизнь народа, узнать истинную Россию, задуматься над ее будущим. Пушкин любил дорогу, которая для него и других писателей эпохи была школой жизни. Вот почему в разработке мотива пути поэт не только освоил литературные традиции, но и внес новаторские черты в осмысление знакомой темы.1 Пушкин А. С. Путешествие в Арзрум2 Лахостский К. П. Александр Сергеевич Пушкин. Биография. Пособие для учащихся – М.-Л.: «Просвещение», 1964, стр. 107.^ 2. Цели и задачи реферата. В своем исследовании я выделила следующие цели: определить круг произведений, в которых Пушкин создает многофункциональный образ дороги; выяснить обусловленность разработки мотива пути фактами биографии и особенностей творческого этапа поэта; вычленить черты новаторства Пушкина в развитии сквозного мотива русской литературы; доказать, что тема дороги в искусстве пушкинской поры вырастает в размышления о жизненном пути человека, определяясь как индивидуальностью писателя, так и общими закономерностями литературного процесса.Задачи исследования: 1. Обобщить и прокомментировать имеющиеся в литературоведении мнения по теме. Разграничить идейную нагрузку мотива в романтическом и реалистическом наследии Пушкина. Уловить все разнообразие оттенков философского звучания мотива пути в различных произведениях поэта. Охарактеризовать особенности авторского героя-путника. Найти причины системного обращения к дорожным мотивам. Проследить, как тема пути в творчестве А.С.Пушкина вырастает в проблему России и человечества.^ 1. Использованные в исследовании методики. Для достижения поставленных целей мной использованы следующие методики: отбор библиографии, сопоставление литературоведческих оценок по истории вопроса, изучение биографии поэта, анализ художественных текстов, сравнительный анализ эпизодов.^ 4. Обзор литературоведческих работ по истории вопроса. В нашем литературоведении нет специального исследования, посвященного разработке дорожных мотивов в литературе пушкинской поры. Я опираюсь на замечания, почерпнутые из монографий и статей, рассматривающих определенные произведения и их идейно-художественное особенности. Наиболее значимыми для меня при выполнении исследования стали работы М. Я Васиной, К.П. Лахостского, Б. С. Мейлаха, В. А. Рождественского и А. Л. Слонимского. Именно в их трудах системно анализируются дорожные мотивы в пушкинском творчестве. Особо интересна полемика в современном пушкиноведении о том, как мысли поэта о жизненном пути порождают «тему пути-дороги». Вопрос о пути личности вырастает у Пушкина в проблему пути России и человечества.^ II. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ.1.Значение разработки мотива дороги и творческого метода писателя в русской литературе. Классицистические традиции изображения путикак части пейзажа. Мотив пути не был индивидуальным мотивом пушкинского творчества. Он имеет давнюю традицию в русской литературе, и поэт в разработке образа дороги во многом использовал опыт предшественников. Для русской классики путешествие, странствие, дорожная тема стали одним из устойчивых моментов. Однако назначение мотива пути было обусловлено традицией: дорога являлась фоном, где разворачивались события, помогала организовать сюжет, оживляла описание места действия пейзажными зарисовками. Дорожная тема – одна из излюбленных в русской литературе. К ней обращались почти все великие мастера художественного слова. В этой теме воплотились и народная философия, и взгляды авторов на проблемы истории и эстетики. Поэтому кажется особенно интересным и актуальным рассмотрение темы, воплотившей своеобразие и многогранность нашей литературы, национального мышления и быта, индивидуальность художественного дара поэта. Недаром А. Блок говорил, что первым признаком самобытности русского художника является чувство пути, дороги. Как никому другому это чувство было присуще Пушкину. М. М. Бахтин так пишет о пересекающихся дорогах, хранящих следы разных человеческих судеб: «На дороге («большой дороге») пересекаются в одной временной точке пространственные и временные пути многоразличнейших людей – представителей всех сословий, состояний, вероисповеданий, национальностей, возрастов. Здесь могут случайно встретиться те, кто нормально разъединен социальной иерархией и пространственной далью, здесь могут возникнуть любые контрасты, столкнуться и переплестись различные судьбы… Здесь время как бы вливается в пространство и течет по нему (образуя дороги), отсюда и такая богатая метафоризация пути-дороги: «Жизненный путь», «вступить на новую дорогу», «исторический путь» и проч.; метафоризация дороги разнообразна и многопланова».3 Справедливость данного положения подтверждают коллизии пушкинских сюжетов. Именно дорога стала пересечением путей «крестьянки» Акулины и Алексея3 Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. – М., 1990, стр. 21. Берестова («Барышня-крестьянка»), Марьи Гавриловны и Бурмина («Метель»), Петра Гринева и Пугачева («Капитанская дочка»), свела в стихии, заставив потерять счет времени ямщика и барина («Бесы»). На большую дорогу вынужден выйти вместе с бывшими крепостными Владимир Дубровский. Дорога приводит готового к мщению Сильвио в дом графа, а станционного смотрителя Самсона Вырина гонит в Петербург. Это «карнавальное пространство» позволяет пересечься путям многих героев, а читателя заставляет увидеть настоящее России и задуматься о ее будущем.^ 2. Многообразие функций образа дороги в поэзии и прозе Пушкина. Функции мотива пути в творческом наследии поэта многообразны: это и конкретные пейзажные зарисовки, и метафора жизни, и необходимость нравственного выбора. Дорога предстает у Пушкина антитезой семьи. Это и отправная точка скитаний, и средство возвращения в родной дом. Путь – неясность будущего, с другой стороны, по точному выражению М. Бахтина, – «карнавальное пространство»4, готовящее неожиданные, непредсказуемые встречи, символ стихии жизни.^ 3. Дорога — символ бегства, изгнания в романтическом периоде творчества. Мотив дороги в «Цыганах» как одно из воплощенийтемы свободы. Для Пушкина “южного” периода мотив дороги связан с идеологией романтизма, одной из главных тем которого была тема изгнанничества или добровольного бегства. Традиционными для романтической поэзии причинами этого бегства были неудовлетворенность героя его отношениями с обществом: Людей и свет изведал он И знал неверной жизни цену…(“Кавказский пленник”, 1820) …Я вас бежал, питомцы наслаждений, Минутной младости минутные друзья… — (“Погасло дневное светило…”, 1820)или неразделенная любовь: Лежала в сердце, как свинец, Тоска любви без упованья. (“Кавказский пленник”) Романтический герой оставляет родные края и отправляется странствовать: 4 Там же, стр. 23 Покинул он родной предел И в край далекий полетел С веселым призраком свободы… В период южной ссылки поэта восхищали окрестности Пятигорска с двуглавым Бештау и мохнатой шапкой Машука, гряда кавказского хребта со снежными шапками Эльбруса и Казбека, берега Кубани, Тамань, Гурзуф. Скиталец пишет: «Из Феодосии до самого Юрзуфа я ехал морем. Всю ночь не спал; луны не было; звезды блистали; передо мной в тумане тянулись полуденные горы… Перед светом я заснул. Между тем корабль остановился в виду Юрзуфа. Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли, плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аюдаг и кругом это синее, чистое небо и светлое море…» А после родилась элегия «Погасло дневное светило», одно из лучших романтических стихотворений поэта. …Лети, корабль, неси меня к пределам дальним По грозной прихоти обманчивых морей, Но только не к брегам печальным Туманной родины моей, Страны, где пламенем страстей Впервые чувства разгорались, Где музы нежные мне тайно улыбались, Где рано в бурях отцвела Моя потерянная младость, Где легкокрылая мне изменила радость И сердце хладное страданью предала… По замечанию Лахостского, «Здесь впервые в лирике Пушкина появляется образ скитальца, разочарованного, тоскующего, переживающего».5 Через некоторое время образ разовьется и в поэмах. Примечательно, что элегические настроения не отменяют для героя наслаждение жизнью, красотой природы, всей полнотой бытия.^ Романтический герой — вечный скиталец, вся его жизнь — дороги, и любая остановка означает потерю свободы. Вскоре после приезда в Михайловское в 1824 году Пушкин напишет поэту Языкову («К Языкову», 1824): …Но злобно мной играет счастье: Давно без крова я ношусь, Куда подует самовластье; Уснув, не знаю, где проснусь. Всегда гоним, теперь в изгнанье Влачу закованные дни….5 Лахостский К. П. Александр Сергеевич Пушкин. Биография. Пособие для учащихся – М.-Л.: «Просвещение», 1964, стр.39. 7 В романтической поэзии с мотивом дороги очень тесно связана тема свободы. Не случайно поэму “Цыганы” Пушкин начал с описания кочевого цыганского быта: Цыганы шумною толпой По Бессарабии кочуют. Они сегодня над рекой В шатрах изодранных ночуют. Как вольность, весел их ночлег И мирный сон под небесами.^ 4. Расширение функций пути в реалистическом наследии Пушкина. Когда Пушкин приходит к реализму, идейно-художественные функции мотива пути в его творчестве заметно расширяются. Дорога в ряде произведений становится антитезой дома. Это, в свою очередь, является причиной одиночества. Если романтический герой Пушкина видит в дороге средство избавления от несвободы, выбирает добровольное изгнанничество, то персонажи и лирический герой реалистических произведений стремятся к Дому, их гнетет кочевая бесприютная жизнь. Образ дороги здесь приобретает символическое, метафорическое звучание, развивая темы неопределенности, раздвоенности судеб, распутья. Конкретный путь порождает раздумья о жизненной дороге, судьбе отдельной личности и судьбе России. Указанные функции мотива пути я усмотрела в ряде стихотворений «дорожного цикла»: «Зимней дороге», «Дорожных жалобах», «Бесах». Еще многограннее они представлены в прозаических произведениях: «Метели», «Выстреле», «Станционном смотрителе», «Капитанской дочке» и романе в стихах «Евгений Онегин». На антитезе дом — дорога построено стихотворение “Зимняя дорога” (1826). Мотив пути здесь связывается с “волнистыми туманами”, “печальными полянами” и “однозвучным” колокольчиком, а сама дорога названа “скучной”. Автор разделил эти стихи на две части, противопоставив их друг другу. В первых четырех строфах описывается скучная зимняя дорога и побрякивание колокольчика под дугой. В пятой строфе после слов, подводящих итог: «Скучно, грустно…» – сразу происходит перелом. Тон стихотворения становится бодрым, почти радостным, и лишь в самом конце возвращается тема дорожной скуки, зимнего одинокого пути. Долгому и утомительному пути противопоставлен домашний уют: Завтра, к милой возвратясь, Я забудусь у камина, Загляжусь, не наглядясь. Для передачи движения, мерного постукивания лошадиных копыт автор прибегает к хорею. Ассонанс звуков «о» и «а» рождает впечатление легкости, воздушности, хотя речь идет далеко не о веселых переживаниях. Но и дорожную грусть, как отмечает В. А. Рождественский, «Пушкин 8 окрашивает здесь в светлые тона».6 Таково свойство его жизнелюбивой натуры. «Зимняя дорога» написана простой, почти разговорной речью, но читателя пленяет легкость и свобода стихотворения. «Долгие песни ямщика», составляющие лирический центр стихотворения, аккомпанируют лирическим размышлениям автора. Смена лирических мотивов (скука зимнего пути и ожидание любовного свидания) находит себе отклик в двух песенных стихиях: «сердечной тоске» и «разгулье удалом», «сердечная тоска» конкретизируется однообразием русского зимнего пейзажа и деталями дорожных впечатлений. Заключительная строка, повторяющая детали зимнего пути, снова содержит минорный тон: Грустно, Нина! путь мой скучен Дремля, смолкнул мой ямщик, Колокольчик однозвучен, Отуманен лунный лик.^ 5. Разнообразие оттенков философского звучания образа дороги. Дорожные мотивы не только отражают странническую жизнь Пушкина, имеют не только частно-биографический смысл. В «Дорожных жалобах» (1829) сказывается утомленность неукорененной, кочевой, неприкаянной жизнью: Долго ль мне гулять на свете То в коляске, то верхом, То в кибитке, то в карете, То в телеге, то пешком?^ Свою судьбу, странническую, скитальческую, поэт воспринимает в общерусском контексте: здесь и русское бездорожье как в прямом, так и в широком, историческом смысле, и капризы непредсказуемого русского климата в двух его ипостасях — природной и общественной, здесь и незащищенность личности от всякого рода неожиданностей, здесь и всероссийская беззаботность, равнодушие ко всякого рода комфорту и уюту: Иль чума меня подцепит, Иль мороз окостенит, Иль мне в лоб шлагбаум влепит Непроворный инвалид. «Бесы» (1830) — это тоже «дорожные жалобы», но уже иного, духовного свойства: потерянность человека в этой жизни, на ее заметенных снегом дорогах, в вихрях метелей, в завывании ветров — в духовном бездорожье, вселяющем ужас:6 Рождественский В. А. Читая Пушкина – Л.: Государственное издательство детской литературы министерства просвещения РСФСР, 1962, стр. 161-162. Мчатся бесы рой за роем В беспредельной вышине, Визгом жалобным и воем Надрывая сердце мне… Если в романтической поэме мотив дороги связывался с постоянным движением, с кочевой жизнью и именно такая жизнь считалась наиболее приближенной к идеалу — полной свободе человека, то в 1826 году Пушкин осмысляет эту тему по-другому.^ Демонстративный отход от романтической традиции в разработке мотива дороги проявился в “Евгении Онегине”. Жанр романа дал автору возможность максимально расширить функции мотива пути. По моим наблюдениям, Пушкин вводит в сюжет дорогу как композиционный прием, позволяющий развиваться сюжету и показывать «энциклопедию русской жизни». Следующее назначение мотива – изобразить изломы судеб героев. В применении к Евгению Онегину справедливо утверждать, что дорога становится идейно-художественым обрамлением, превращаясь то в кольцо, то в спираль. В финале романа неясность дальнейшей судьбы главного героя, распутье его жизни порождает вопросы о дальнейшем пути России. В лирических отступлениях автор дает тему пути как эволюции творческих исканий. Анализ художественного текста позволил мне придти к выводу, что тема пути пронизывает все 8 глав романа и, конечно, является ведущей в отрывках из путешествия Онегина. Наиболее сильно дорожные мотивы звучат во II, XV, XVI, XXII, XXVII, XXVIII, XXXIII, XXXV, ХLIII, ХLVIII-LIII, LV строфах первой главы, I, V, VI, IX, XI, XIII, XXXI, XXXVII, XXXVIII строфах второй главы, П-IV, X, XII, XVI, XXXVI, XXXVIII, ХLI третьей главы, XIII, XXVII, XXXVI, XXXVII, ХLIII, ХLIV, ХLVIII, LI четвертой главы, II, XI, XIII, XVI, XIX, XXV, XVIII, XLV пятой главы, I, XII, XXV, XXX, XXXV, XXXVII, ХLII шестой главы, IV, V, XI, XII, XV, XX, ХХIХ-ХХХVI, XXXVIII, XLIV, XLV, LI, LIII, LV, седьмой главы I, IV, V, VII, VII, XIII, XXI, XXII, XXX, XXXI, XXXIV, XXXV, XXXIX, ХLVII, ХLVIII, LI восьмой главы. Частотность упоминания указывает на важную смысловую нагрузку темы в художественном пространстве романа. Тема пути героев развивается Пушкиным в изображении судьбы Ленского. Знаменательно, как точно автор изображает момент знакомства юного поэта и Онегина, когда Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Не столь различны меж собой. Оправдывается трактовка Бахтина о «карнавальном пространстве». И вот уже «от делать нечего друзья» «съезжались каждый день верхом». О поэтическом даровании Владимира Ленского говорят строки: 10 Он с лирой странствовал на свете Под небом Шиллера и Гете. Перед нами не изгнанник, не скиталец, но поэт-романтик, воспринимающий действительность в приложении к идеалу. Свой путь Ленский не мыслит без Ольги: Поедет ли домой, и дома Он занят Ольгою своей. Пылкий юноша придумал свою героиню, вера в безмятежное счастье сыграет с романтиком злую шутку. Автор дает читателю почувствовать зыбкость этого пути, сравнивая мечтателя с «пьяным путником на ночлеге». В пятой главе, рассуждая о трагической гибели Ленского, Пушкин изображает два возможных варианта его жизненного пути: Быть может, на ступенях света Ждала высокая ступень, или Обыкновенный ждал удел. Это еще один вариант размышлений автора о житейской незащищенности человека, о сложности выбора верного пути. Чтобы показать, «как изменилася Татьяна», увидеть причину этих перемен, поэт изображает все детали ее тернистого пути в большой свет. В XXXI строфе второй главы автор, казалось бы, намечает жизненный путь героини, рассказывая о судьбе ее матери: …не спросясь ее совета, Девицу повезли к венцу. И, чтоб ее рассеять горе, Разумный муж уехал вскоре в свою деревню. Но «милый идеал» ведет себя иначе – Татьяна и в отчаянии не наденет «на вате шлафор и чепец», не займется хозяйством. По-другому автор рассказывает и историю замужества героини, для которой «все были жребии равны». Полюбив Онегина, ошибочно принимая его за Вертера и Грандисона, «Татьяна в тишине лесов одна с опасной книгой бродит» или «в сад идет одна грустить». Конечно, изображение ее прогулок дано в чисто бытовом плане, но в здесь мы видим поиски выхода из сложной ситуации и принятие смелого для провинциальной барышни решения о письме к Онегину. Страшный вещий сон Татьяны в XI строфе пятой главы, «путь по снеговой поляне» очень напоминает по эмоциональной окраске стихи «дорожного цикла», особенно «Бесов» – здесь уже не просто предсказание несчастной судьбы, а распутье: Дороги нет; кусты, стремнины Метелью все занесены…». Чудовища вокруг Евгения напоминают «бесов разных». Татьяна силится бежать; Нельзя никак…» 11 Это знак, что от судьбы бежать бессмысленно. Изображая в седьмой главе дорогу Татьяны к дому Онегина, автор дает читателю почувствовать, как тяжело было для девушки прощание с придуманным идеалом, узнавание истинного лица своего кумира, расставание с несбывшейся любовью и счастьем. Блуждание по лесам и «мирным долинам» – прощание с милой сердцу тишиной и природой. «Татьяне страшен зимний путь», ибо он ведет в неизвестность. Дорога Татьяны к замужеству по суетности напоминает день Онегина в первой главе: И вот: по родственным обедам Развозят Таню каждый день… Ее привозят и в Собранье. Там теснота, волненье, жар, Музыки грохот, свеч блистанье Мельканье, вихорь быстрых пар… Такая жизнь явно не прельщает любимую пушкинскую героиню: Ей душно здесь… она мечтой Стремится к жизни полевой, В деревню, к бедным поселянам, В уединенный уголок. После этих строк читатель верит признанию Татьяны-княгини о безразличии к успехам» в вихре света». Героиня выбрала судьбу и теперь не может изменить жизненную дорогу, а, значит, не обретет верного пути и Онегин. Его дорога не ведет к Дому. В применении к судьбе главного героя мотив пути выполняет разные функции, причем часто конкретная строфа совмещает сразу несколько значений. Так, в первой главе путь Евгения к умирающему дяде – это и описание конкретной дороги в пыли «на почтовых», и поворот в судьбе «молодого повесы», возможность переосмыслить жизненные ценности. Показать бессмысленность и суетность столичного прошлого героя помогает изображение дня Онегина. Это, безусловно, не дорога в будущее, а замкнутый круг. Регламент светской жизни тяготит Евгения, что точно передают глаголы движения «поскачет», «садится», «помчался», «вошел», «полетел», «вышел вон», «поскакал», «взлетел», «едет». Неудивительно, что Онегину «все равно», куда ехать, – он плывет по течению. При описании светской жизни Евгения в 8 главе, казалось бы, отмечается аналогичная ситуация. И здесь используются выразительные глаголы «едет», «выезжает», «полетел», «входит», «подъезжает», «гонится». Однако герой избирателен: ему небезразлично, куда торопиться. Теперь все существо Евгения заполнило сильное чувство к Татьяне и жизнь на краткий миг наполнена смыслом. Об этом Онегин красноречиво говорит в письме: Я знаю: век уж мой измерен; Но, чтоб продлилась жизнь моя, Я утром должен быть уверен, 12 Что с вами днем увижусь я… Визиты героя к любимой женщине в последней главе – это не просто привычный маршрут, это стремление вернуться к когда-то незамеченной дороге, желание изменить судьбу. Внешнее композиционное кольцо показывает глубокие перемены в личности Евгения. Это перерождение замечает не только читатель, но и большой свет. Если поначалу Онегин казался «умен и очень мил», то теперь он предмет «суждений шумных». Разгадка отвержения кроется в строфе XI, где в лирическом отступлении автор признается, как несносно …вслед за чинною толпой Идти, не разделяя с ней Ни общих мнений, ни страстей. Евгению не могут простить поиски своей дороги, неординарности, нежелания играть отведенную роль. В строфе XIII поэт называет причину путешествия Онегина: Им овладело беспокойство, Охота к перемене мест (Весьма мучительное свойство, Немногих добровольный крест). Бесспорно, что необходимость в «странствии без цели» возникла из-за убийства Ленского, отсутствия у героя жизненных перспектив, а не из подражания романтическим героям. В конце романа действие развивается по спирали: герой «от света вновь отрекся», «стал вновь читать он без разбора». Но развязка вносит в его судьбу неопределенность – автор призывает читателя оставить Евгения «в минуту, злую для него». Не обретя верного пути, Онегин снова на распутье. Знаменательно авторское признание: Довольно мы путем одним Бродили по свету… В этих строках я усматриваю не только пристальное внимание к герою, но и отчасти общность судеб всех людей, опережающих эпоху, идущих впереди, поэтому часто сбивающихся с дороги. Не случайно в лирических отступлениях мы видим прямое сопоставление автора и героя при очевидных несходствах характеров.^ Как Россия ищет свой путь, так напряженно идет своей дорогой и автор. Иллюстрацией поисков им своего пути является L строфа 1 главы. Проницательный читатель вспоминает о южной ссылке поэта. Возглас «Придет ли час моей свободы?» понимается широко, но даже «под небом Африки» поэт может «вздыхать о сумрачной России». В этих строках тема личной свободы перекликается с мыслью о необходимости свободы в России. Еще одно выражение тема пути в лирических отступлениях получает в связи с размышлениями о природе поэтического творчества в строфе LV первой главы и ХLI третьей главы. Откровение автора «Я был рожден для жизни мирной» помогает увидеть его кредо, позволяет отстраниться от героя, скучающего в деревне. 13 Свои эстетические идеалы Пушкин провозглашает в последней строфе седьмой главы:^ Благослови мой долгий труд,О ты, эпическая муза!И, верный посох мне вручив,Не дай блуждать мне вкось и вкрив.Довольно. С плеч долой обуза!Я классицизму отдал честь. О своем назначении, о непростых исканиях верного поэтического пути, о творческом кредо автор рассуждает в лирических отступлениях -111-У строфах восьмой главы. Мы можем проследить здесь эволюцию литературного пути автора. Если поначалу «муза резвая», «как вакханочка резвилась, За чашей пела для гостей», позже сопутствовала поэту в странствиях и гонениях, отдала дань романтизму. Пушкин признается: Как часто по скалам Кавказа Она Ленорой, при луне, Со мной скакала при луне Водила слушать шум морской Она смиренные шатры Племен бродящих посещала При чтении этих строк сразу вспоминается поэма «Цыганы» и романтическая лирика Пушкина южного периода.^ Путь к реализму знаменует олицетворение музы «с барышней уездной». В отрывках из путешествия Онегина читатель продолжает знакомиться с «энциклопедией русской жизни». Герой посещает Нижний Новгород, на Кавказе видит «Терек своенравный» и «зеленеющий Машук», приезжает в Тавриду, оказывается в Одессе. За ним неотлучно следует тоска, совсем не такая, как английский splin. Онегин отчаялся найти верную дорогу, здесь он мне напоминает Агасфера. Добровольный изгнанник, лишенный дома размышляет: Я молод, жизнь во мне крепка; Чего мне ждать? Тоска, тоска! Автор показывает нам свои идеалы, и мы можем проследить за их изменением. Вот как Пушкин признается в прежних романтических стремлениях: В ту пору мне казались нужны Пустыни, волн края жемчужны, И моря шум, и груды скал, И гордой девы идеал, И безыменные страданья… Но с тех пор, как «высокопарные мечтанья» сменились прелестями реальной жизни, для поэта многое значат дом и независимость: 14 Мой идеал теперь – хозяйка, Мои желания – покой, ^ Да щей горшок, да сам большой. В строфах ХХХП-ХХХV изображение дороги несет иную смысловую нагрузку. Здесь даны бытовые описания пути «не на почтовых, на своих», когда «наша дева насладилась дорожной скукою вполне». Кроме того, автор рассуждает о дорогах и словно рисует экспозицию к «Станционному смотрителю». Но рядом с иронией мы читаем мечты о далеком будущем России: Со временем (по расчисленью Философических таблиц, Лет чрез пятьсот) дороги, верно, У нас изменятся безмерно: Шоссе Россию здесь и тут, Соединив, пересекут… Главный герой не раз сопоставлялся с романтическим персонажем (например, в первой главе: Как Child-Harold, угрюмый, томный В гостиных появлялся он…)” — и путешествие Онегина должно было вызвать у читателя ассоциации с “Паломничеством Чайльд-Гарольда”. В этом сопоставлении еще более отчетливо проступали различия между путешествием в романтической поэме и в “Евгении Онегине”. В отличие от поэмы, в романе оно лишено лирических отступлений и сдержанно по тону (за исключением “одесских” строф). Это было связано с особым положением, которое путешествие Онегина занимает в романе: здесь сравнивалось прошлое России и ее настоящее. Онегин проезжает исторические места, но в “отчизне Минина”, Нижнем Новгороде, видит, что Все суетится, лжет за двух, И всюду меркантильный дух. Контраст между героическим прошлым города и его настоящим подчеркивается эпитетами “поддельные”, “бракованные” и сочетаниями “горсть услужливых гостей” и “прошлогодни моды”. Такое же противопоставление проводилось в черновом варианте и в “московской” строфе: Москва Онегина встречает Своей спесивой суетой, Своими девами прельщает, Стерляжьей потчует ухой. В палате английского клоба (Народных заседаний проба) Безмолвно в думу погружен, О кашах пренья слышит он. Таким образом, путешествие в романе получает новое по сравнению с “южными” поэмами значение. 15 Пушкин особо подчеркивает соединение эпического и лирического жанров. Его роман в стихах — не только повествование о жизни героев, но и лирическое произведение, наполненное авторской индивидуальностью, песня о России, глубоко личные размышления. Ухватившись за какую-нибудь деталь, Пушкин дополняет, оживляет ее своим личностным восприятием. Но все же лирические отступления занимают большую часть романа, а так как их существенная роль в том, чтобы ввести в роман автора, самого Пушкина, то он фактически оказывается главным героем, а то, что читатель узнает о нем, едва ли не важнее для Пушкина всей истории Онегина и Татьяны. Все чаще он переходит к собственным переживаниям:^ Но главная тема — Россия, и все лирические отступления хотя бы краешком затрагивают, развивают эту тему, служат расширению художественного пространства, сознанию целостного образа Руси — от бытовых деталей обобщения до масштабных, наполненных философским содержанием образов.^ Именно тема дороги связана с темой России. Дорога — образ, организующий весь сюжет, и себя Пушкин вводит в лирические отступления как человека пути. Пушкин в конце VI главы романа прощается со своей молодостью: Мечты, мечты! где ваша сладость? Где вечная к ней рифма, младость? Ужель мне скоро тридцать лет? Он принимает все, что случается с ним, что досылает ему судьба, спокойно: Но так и быть: простимся дружно, О юность легкая моя! Благодарю за наслажденья, За грусть, за милые мученья… За все, все твои дары Благодарю тебя… Довольно! С ясною душою Пускаюсь ныне в новый путь От жизни прошлой отдохнуть. Но мотив дороги в “Евгении Онегине” — это не только путешествие Онегина, но и путешествие Лариных из деревни в Москву. Здесь Пушкин использует подчеркнуто “низменную” лексику, недопустимую в романтической поэме: Мелькают мимо будки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари, Дворцы, сады, монастыри, Бухарцы, сани, тема дороги – «карнавального пространства» и распутья, когда так трудно, но необходимо выбрать верную тропу. То, что “чернелось” в поле, действительно оказалось человеком, и человек этот указал Петруше Гриневу дорогу. Но в той же главе Гриневу снится пророческий сон: человек оказывается “страшным мужиком “, который, размахивая топором, наполнил всю комнату “мертвыми телами”, и этот “страшный мужик” “ласково … кликал” Гринева и предлагал “подойти” под его “благословение”. Таким образом, “дорога”, указанная Пугачевым, оказалась спасительной для Петруши и гибельной для других. Глубоко символично то, что Пугачев появляется из бурана и спасает от него Гринева: таким же “беспощадным”, как стихия, окажется поднятый Пугачевым бунт, и Пугачев не раз спасет от этой слепой силы Петрушу. Знаменательно, что пути героев, так причудливо и невероятно пересекаясь, расходятся. Петр Гринев не пойдет по дороге русского бунта, указанной «Петром III». Анализ разработки дорожного мотива в «Капитанской дочке» позволяет говорить о его разных задачах в романе. По моему наблюдению, дорога дает развитие сюжету произведения и обуславливает непредсказуемые встречи героев-антиподов: Гринева и Пугачева, Гринева и Швабрина, Савельича и Пугачева. Она же, как воплощение представлений о «карнавальном пространстве», сводит Машу и императрицу, Машу и родителей Петруши. В главе «Сержант гвардии» дорога становится отправной точкой судьбы главного героя, сулит горечь расставания с родительским домом, предвещает сложный путь становления личности. Петруша вспоминает: «Я сел в кибитку с Савельичем и отправился в дорогу, обливаясь слезами». Герой явно не стремится к скитальческой жизни, да и изгнанником его можно назвать условно: отец хочет воспитать сына честным офицером, 23 защитником Отечества. О роли дорожной темы в главе «Вожатый» я размышляла выше. Начало главы «Крепость» рисует дорогу в традициях эпохи – как элемент пейзажа и экспозицию истории белогорского этапа жизни Гринева. «Белогорская крепость находилась в сорока верстах от Оренбурга, дорога шла по крутому берегу Лика. Река еще не замерзла, и ее свинцовые волны грустно чернели в однообразных берегах, покрытых белым снегом. За ними простирались киргизские степи». Здесь опять возникает ямщик как сквозной герой до