Экологическая
дипломатия
СЕЙЧАС по
крайней мере две глобальные проблемы приобрели характер нависшей над всем
человечеством угрозы-это собственно военная опасность, подпитываемая почти
неконтролируемой, «субъективи-зировавшейся» гонкой вооружений, и анахроничный,
экологически разрушительный .характер современного мирового промышленного
развития.
Можно, конечно,
спорить о том, какая из этих проблем опаснее, можно спорить о степени их
подчиненности друг другу. Но взаимосвязь их очевидна. Во-первых, разрушительный
потенциал оружия массового уничтожения – ядерного, биологического, химического,
геофизического и, словно в насмешку названного, «экологического» – непоправимо
велик. К чему может привести его использование, тоже понятно.
Во-вторых,
гонка вооружений поглощает те самые ограниченные природные, материальные,
трудовые и финансовые ресурсы, которые столь необходимы для «ремонта» и
восстановления окружающей среды и которых будет требоваться для итого все
больше и больше с каждым годом (если степень деградации биосферы мы еще можем
отмерять годами). В данном случае цифры, как всегда, красноречивы. В настоящее
время сумма глобальных военных расходов, почти равная, кстати, всей
задолженности развивающихся стран, превышает уже 1 триллион долларов. Много это
или мало? Как ‘бы то ни было, но это в 5 раз больше требуемых расходов на
охрану окружающей среды, в 2 .раза больше суммы, необходимой «просто» для
восстановления нарушенного нами природно-ресурсного потенциала биосферы Земли.
Другой пример.
Выполнение плана действий по сохранению тропических лесов требует 1,3 миллиарда
долларов в год в течение пяти лет, по борьбе с опустыниванием планеты – 4,5
миллиарда долларов в год в течение двадцати лет (но эта сумма, конечно,
возрастет, если не начать действовать сейчас), на мероприятия, проводимые в
рамках десятилетия ООН по санитарии и очистке воды, необходимо 30 миллиардов
долларов. Тот же вопрос: много это или мало? Так вот, речь выше шла о суммах,
которые тратит наша цивилизация на военные расходы в течение от одного до
десяти дней… Таким образом, перед смертью радушно распахнуты даже сразу две
двери – мы производим средства самоубийства и, «поиздержавшись» на них,
откладываем на завтра возмещение природе ущерба от нашей сугубо мирной
деятельности. А не переосмысливая последнюю, мы фактически готовим тем самым
экологическую катастрофу.
Вывод, как
представляется, ясен. Если политика – это интересы людей, борьба за эти
интересы, то всякое сознательное или бессознательное противопоставление или
разделение экологии и политики совершенно неправомочно. Думается, проблема
будет решена тем скорее, чем быстрее мы поймем, что охрана среды, защита
человека от продуктов и результатов его деятельности, то есть от человека же,-
это проблема не только и не столько экологическая, техническая, экономическая и
т. п., сколько и прежде всего политическая. А раз так, то она требует к себе и
адекватного отношения, требует разумных акций как во внутренней политике, так и
во внешней. Требует она полнокровного, активного и безусловно эффективного
международного сотрудничества. И ^совместные действия здесь необходимы, тем
более что лимит времени, отпущенного нам на организацию такого сотрудничества,
уже исчерпан.
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО,
слишком много фактов говорит о том, что экологическая опасность становится
определяющим фактором развития цивилизации и собственно международных
отношений, тем более что по своим масштабам и, главное, последствиям
хозяйственная деятельность человека становится вполне сравнимой с глобальными
природными процессами.
Ежегодно
промышленные предприятия, и в особенности тепловые электростанции, выделяют в
атмосферу около 1.90 миллионов тонн двуокиси серы. Аналогичные выбросы
естественного характера (вулканы и т.п.) -значительно меньше. Индустрия и
автотранспорт «обогащают» воздух более чем 50 миллионами тонн окислов азота,
что составляет примерно от трети до половины всех природных поступлений (от
микробиопочвенных процессов, молний, лесных пожаров и т. д.). Заметим, что окислы
серы и азота в атмосфере -основные причины кислотных осадков, которые приводят
к деградации лесов, окислению водоемов с последующей гибелью рыбы в них,
способствуют ускорению коррозии металлических конструкций, повреждению
исторических памятников, подрывают здоровье людей.
Антропогенному
опустыниванию подвержены более 30 процентов земной поверхности, что равняется
45 миллионам квадратных километров. Причем наступление пустынь идет со
скоростью 6 миллионов гектаров в год: слишком быстро вырубаются тропические
леса, занимающие сейчас 20 процентов поверхности суши (3 миллиарда гектаров) и
содержащие более 50 процентов всех видов растительного и животного мира. Таким
образом, уменьшается и биологическое разнообразие биосферы. Земля попросту
скудеет…
Необходимость
именно глобальных действий диктуют как логика практического решения какой-либо
одной экологической задачи, так и любая серьезная попытка осмысления всего
комплекса отношений цивилизации и природы.
Например,
общеизвестна угроза токсичных, да и просто неисследованных с точки зрения
безопасности химикатов. Эта угроза тем больше, что производство последних
удваивается каждые 7-8 лет. В настоящее время используется около 70 тысяч
разнообразнейших химических веществ, из которых лишь несколько сотен прошло
достаточно полную экологическую проверку. Но можно ли провести такой тест
усилиями только одной страны? Ясно, что нет, хотя бы просто из-за большой
стоимости этой операции. Поэтому важно составление международного банка данных
(или регистра) потенциально токсичных химических веществ, которое сейчас
ведется под эгидой Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП), то есть стало
необходимым объединение научных сил разных стран мира.
Таково одно из
условий решения лишь этой отдельно взятой задачи. Но можно ли им
удовлетвориться? Конечно, нет. Нельзя, потому что такие действия (безусловно,
сами по себе крайне необходимые) все-таки представляют собой попытку врачевать
следствия, но не корчевать причины. Практика «латания дыр» или своего рода
экологического бега вдогонку за заведомо антиэкологическим производством
бесперспективна, ибо так вновь и вновь будет воспроизводится ущербная для
человека и природы схема: гибельное решение, затем многомиллиардная
спасательная операция…
Хочется
повторить принципиальнейший для нашего времени тезис: человечество сейчас
переступает ту черту, когда дальнейшее наращивание ресурсоемкого,
высокоотходного производства, которое практиковалось до сих пор, наносит ущерб
окружающей среде, здоровью людей, превращаясь в опасный анахронизм. В
результате экономйчесиийрост входит в противоречие с достижением социальных
целей общества.
Так,
производство, развиваясь, собственно говоря, ради самого себя, рождает новую
глобальную проблему-обеспечение технологической безопасности, защиты созданной
человеком техносферы. Можно ли решить эту проблему на старой основе, «охраняя
окружающую среду», подчищая грязь за действующими технологиями? Ответ на этот
вопрос международным научным сообществом уже дан, и ответ принципиальный: нет,
нельзя.
Действительно,
сегодня особую, экологическую опасность представляют собой аварии или
повреждения ключевых звеньев техносферы, к которым относятся в первую очередь
электростанции различных типов -тепловые, атомные, гидравлические (в
особенности их плотины и водохранилища), металлургические, химические,
биотехнологические предприятия, нефте- и газопроводы, хранилища, транспортные
средства, перевозящие токсичные, опасные вещества, и т. п. Рост числа
промышленных и энергетических аварий за последние годы заставляет пересмотреть
сложившиеся стереотипы в вопросах обеспечения их безопасности. Сейчас стало
ясно, что использование даже самых эффективных мер производственной
безопасности, современных методов контроля за технологическими процессами и
управления не обеспечивает- и в принципе не может обеспечить – абсолютную
надежность производства и крупных инженерных сооружений. Как бы нн мала была
вероятность аварий, риск их существует всегда. Причем их масштабы все чаще
выходят за пределы той страны, в которой имел место инцидент.
Совокупный
поиск ученых разных стран, глобальное осмысление проблем выживания человечества
привели к смене приоритетов в экологии. Если раньше, еще в 70-х годах, все
международные и национальные усилия были направлены прежде всего на выявление и
ликвидацию ущерба, наносимого хозяйственной деятельностью окружающей среде, на
введение экологических норм и стандартов, одним словом, на «очистку», то теперь
цель иная-сама чистота. Превращение разрозненных проблем окружающей среды во
всеобщую экологическую опасность привело в начале 80-х годов к появлению
концепции экологически приемлемого, а затем устойчивого развития. Ставится
задача перехода к такой формуле глобального развития, при котором не было бы
противоречия между экономическим развитием, природопользованием и сохранением
целостности экосистем и при котором нынешнее поколение не подрывало бы
природно-экологическую базу будущего.
Идеи
экоразвития, экоэволюции человека и природы – это те самые идеи, время которых
пришло. Но было бы наивным полагать, что они утвердятся в жизни нашей
цивилизации уже в силу самой этой констатации, сами по себе. Нужны глобальные и
согласованные усилия, нужен пересмотр самого понятия безопасности – как защиты
общества, государства, так и человека, без какого-либо их противопоставления.
Нужно то, что
теперь называют «международная экологическая безопасность». Ее концепция,
которая еще, разумеется, ждет своей глубокой разработки, стала бы одной из
первых ступеней к экологически чистой цивилизации.
МАЛО СКАЗАТЬ,
что международная экобезопасность необходима: она даже запаздывает, тем более
что давно уже существует региональная и трансграничная экологическая опасность.
И последняя давно уже перестала быть «вещью в себе» – это важнейший фактор
международных отношений.
Например, в
Европе многие страны получают значительные объемы загрязняющих веществ, которые
пересекают границы и поступают из других стран, иногда удаленных на сотни и
тысячи километров. В Дании выпадает 65 процентов кислотных осадков, принесенных
из-за рубежа, в Польше -52, а в Венгрии и Бельгии – 50 процентов. Споры о
загрязнении воздуха идут между США и Канадой, Великобританией и Францией,
Нидерландами и Бельгией, между Европейским экономическим сообществом и
скандинавскими странами.
Острый характер
приняли международные разногласия в отношении использования речных бассейнов
для промышленных и сельскохозяйственных целей. В этой связи возникли
конфликтные ситуации в Северной Америке (Рио-Гранде), Южной Америке (Амазонка и
Парана), Африке (Нил), Южной Азии (Ганг, Инд, Брахмапутра), Европе (Рейн) и
особенно на Среднем Востоке (Иордан, Литани, Оронт и Евфрат).
Сейчас едва ли
не половина населения мира живет в бассейнах международных рек. В мире имеется
214 международных, речных бассейнов, 12 из которых располагаются на территориях
пяти и более -стран. Поэтому большое значение имеют международные
многосторонние и двусторонние соглашения, регулирующие управление экосистемами,
относящимися к одному речному бассейну. И многое здесь уже, кстати, достигнуто.
Отмечают, например, положительный эффект работы Дунайской комиссии,
канадско-американской комиссии по Великим озерам. Несмотря на недостатки в
деятельности Рейнской комиссии, выработанный ею механизм урегулирований
международных конфликтов вполне заслуживает внимания.
Внутреннюю и
международную напряженность вызывают наступление пустынь и рост эрозии почв в
ряде государств Африки. Угроза голодной смерти породила массовую миграцию
населения – появились «экологические беженцы». В 1984-1985 годах их число
составило около 10 миллионов человек, многие из которых осели в городах,
увеличив в них социальную напряженность. Значительное число жителей стран, где
наблюдается процесс опустынивания, мигрировали в Гану, Нигерию, Танзанию,
Замбию, Зимбабве, Кот-д’Ивуар, что стало еще одним обстоятельством, усилившим
межгосударственные трения.
Международные
экономические отношения явились еще одним каналом распространения экологической
опасности. Так, расширение международной торговли такой опасной химической
продукцией, как сельскохозяйственные ядохимикаты, удобрения, отдельные виды
пластмасс, пищевые добавки, вызвало в странах-импортерах рост загрязнения
окружающей среды и заболеваемости населения. Большую озабоченность стала
вызывать деятельность промышленных, фирм, особенно транснациональных компаний,
по «экспорту» загрязнения окружающей среды. Речь идет о продаже, захоронении и
переработке в развивающихся странах опасных отходов или строительстве там
экологически вредных производств.
Все это привело
к разработке международных рекомендаций по уведомлению страны-импортера о
степени опасности или токсичности продаваемой продукции, принятию
международного кода для распространения и применения пестицидов. Растут
требования к международным банкам, с тем чтобы они способствовали созданию
экологичных производств. Пока это только лишь первые, конечно, шаги к
экологизации международных экономических отношений.
Международный и
междисциплинарный характер экологических проблем, от решения которых зависит
выживание и дальнейшее развитие человечества, привел к появлению новых насущных
вопросов, затрагивающих международные отношения. Прежде всего, это разработка
основ международного управления и глобального мониторинга окружающей среды,
включая использование космических средств; изучение вопросов экологической
безопасности и ее влияния на ослабление международной напряженности и
преодоление конфликтов, а также на обеспечение национальной, региональной и
глобальной безопасности; проблема переосмысления национального суверенитета в
свете обеспечения международной экологической безопасности; учет влияния
различных видов экологической опасности на международные отношения;
экологическая дипломатия и международное право окружающей среды. Появилась
необходимость выработки эффективных, основанных на равноправии международных процедур
и механизмов, которые обеспечивали бы рациональное использование ресурсов
планеты как общечеловеческого достояния.
Таковы основные
задачи, стоящие перед мировым сообществом, а значит, и перед каждой страной.
КАКОВЫ же
позиции СССР по экологической проблеме? Насколько они основательны в
соответствующем международном сотрудничестве, как далеко идут наши предложения
в этой сфере отношений?
Казалось, здесь
можно было ожидать очень многого. Действительно, разве тема выживания
человечества, тема уважения жизни человека и создания для него всех условий
(что есть основа основ экологического движения) не является лейтмотивом всех
наших внешнеполитических акций? Разве на этой же платформе нельзя создать
внушительную и стройную программу по международной экологической безопасности –
равноправный компонент всеобъемлющей системы международной безопасности?
Вопросы эти кажутся риторическими, тем более что активность нашей внешней
политики общепризнанна–именно здесь новое политическое мышление и перестройка
обретают наиболее зримые черты. Но, тем не менее, эти вопросы далеко не
безосновательны.
Жизнь в данном
случае нагляднейшим образом показала, что взаимосвязь политики внутренней и
внешней – это суровая реальность, которая «работает» и тогда, когда она даже
кому-то и невыгодна. А одна аксиома зовет и другую: без сильной внутренней
экологической политики немыслима внешняя, невозможна надежная международная
экобезопасность. Надо поэтому признать, что отсутствие у нас, мягко говоря,
существенных достижений в деле охраны природной среды самым жестоким образом
сказалось и на учете фактора экологии во внешней политике.
Более того,
принимавшиеся на международном уровне решения и резолюции в области окружающей
среды не оказали практически влияния на улучшение экологической обстановки в
стране. На словах мы поддерживали, активно участвовали и даже инициировали
«прогрессивные» декларации и резолюции в различных международных организациях,
а на деле экологическая ситуация в ряде районов страны резко ухудшилась.
Вспомним, например, часто упоминаемую резолюцию 35-й сессии Генеральной
Ассамблеи ООН «Об исторической ответственности государств за сохранение природы
Земли для нынешнего и будущих поколений». Для многих стран, включая СССР, она
осталась лишь добрым призывом к действию…
Наше участие в
многостороннем экологическом сотрудничестве за последние двадцать лет можно
охарактеризовать как неровное и часто непоследовательное – идет ли речь о
государственном или, тем более, правительственном уровне. С одной стороны, мы
активно поддержали создание ЮНЕП, выделили взнос в фонд охраны окружающей среды
– 8 миллионов советских рублей на каждые три года. (Странности этой цифры можно
только удивляться, так как она не делится ровно на три, поэтому свои ежегодные
взносы мы всегда либо «недодаем», либо «передаем».) В середине 70-х годов это
был второй по величине взнос после США (10 миллионов долларов в год), а сейчас
нас опередила Япония, хотя Соединенные Штаты свой взнос уменьшили. С другой
стороны, в течение ряда прошлых лет эти средства не расходовались. (Ведь это
можно сделать только на территории СССР, так как «юнеповские» рубли хранятся на
счете во- Внешторгбанке в Москве и не могут быть свободно конвертированы.)
В начале 80-х
годов при Государственном комитете СССР по науке и технике с Комиссией СССР по
делам ЮНЕП был создан Центр международных проектов для организации
международных мероприятий (программ) по линии ЮНЕП в СССР. Центр сделал и
делает чрезвычайно важную работу, которая получила международное признание. Он
проводит мероприятия на сумму более 3 миллионов рублей в год на территории
СССР. Это различные курсы для представителей развивающихся стран, например по
проблеме опустынивания при Институте пустынь Академии наук Туркменской ССР,
участие организаций Минздрава СССР в Международном регистре потенциально
токсичных веществ, подготовка исследований для ЮНЕП силами советских ученых и
т. п. Однако до сих пор статус и вопросы финансирования этого центра Минфином
СССР и Госкомтрудом четко не определены. Хочется надеяться, что с передачей
центра в ведение Госкомприроды СССР проблема будет наконец решена.
Советские
делегаты на сессиях Совета управляющих ЮНЕП с большим трудом, противодействуя
западным странам, обвиняющим нас в «политизации» ЮНЕП, убедили остальные страны
в необходимости иметь в ЮНЕП в числе основных направлений деятельности и такое,
как «гонка вооружений и окружающая среда». На нее были выделены скромные
средства из бюджета ЮНЕП. Но… в СССР не нашлось ни одной организации, которая
согласилась бы участвовать в разработке этой темы. В лучшем случае ее
предлагали разрабатывать на основе данных, полученных из западных источников,
на что не соглашался ЮНЕП. Выделенные с таким трудом средства, к счастью, не
пропали: они были использованы Международным институтом мира (СИПРИ) в Стокгольме
на исследования для ЮНЕП. Характерно другое -в то же время в соседнем
«ведомстве» – Академии наук СССР наши ученые участвовали в подготовке
посвященного «ядерной зиме» доклада Комитета по загрязнению окружающей среды
(СКОПЕ) Международного совета научных союзов. Опять «но» – этот доклад так и
остался в рамках названной неправительственной организации и не был вынесен ни
в ЮНЕП, ни в другие организации системы ООН. Здесь, видимо, вот уже в который
раз сказалась наша пресловутая ведомственная разобщенность.
Кстати, о
ведомственности в нашей внешней экологической политике. Известно, что вопросы
окружающей среды сейчас рассматриваются как во многих организациях системы ООН,
так и вне их. У нас, как и в других развитых странах, национальное участие в
них организуют утвержденные правительством министерства и ведомства. Например,
ГКНТ, а теперь Госкомприрода СССР отвечает за советское участие в ЮНЕП,
Минздрав СССР-во Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), Госкомгидрометво
Всемирной метеорологической организации (ВМО),МИД СССР-в сессиях Генеральной
Ассамблеи ООН и Экономического и Социального Совета (ЭКОСОС) и т.д. И,
разумеется, соответствующие министерства и ведомства на сессии руководящих
органов различных международных организаций посылают свои, но формально
государственные делегации, и вот случается, что позиции одного и того же
государства по вопросам окружающей среды в различных международных организациях
иногда не совпадают!
Несогласованность
возникает также у нас и потому, что на обсуждение вопросов экологии
направлялись различные эксперты: от ГКНТ-на сессию Совета управляющих ЮНЕП, от
МИД СССР- на сессию ЭКОСОС (а если и есть в составе делегации МИД сотрудник
ГКНТ, то как раз не тот, который был на сессии ЮНЕП), и на сессию Генеральной
Ассамблеи ООН опять-таки обычно едет другой человек, а не тот, который только
что участвовал в обсуждении вопросов окружающей среды на сессии ЭКОСОС. В
результате и случается, что принятую большими трудами советских представителей
резолюцию ЮНЕП другие наши эксперты на сессии ЭКОСОС стараются «улучшить», едва
тем самым не проваливая ее…
Сейчас, когда
идет серьезная перестройка во внешнеполитической области, следует
проанализировать и учесть все те негативные явления, которые, с одной стороны,
сдерживали широкое участие советских организаций и специалистов в международном
экологическом сотрудничестве, а с другой – приводили к отсутствию если не
единой, то хотя бы скоординированной позиции страны в различных организациях по
проблемам окружающей среды. С созданием новых структур в МИД СССР,
Госкомприроды СССР (аналогичная, думается, нужна и АН СССР) возникает реальная
возможность сформировать целостную внешнюю экологическую политику.
С переходом
предприятий на хозрасчет следовало бы создать для них благоприятные условия
участия в экологическом сотрудничестве, в частности в области создания
малоотходных и безотходных, природо-и ресурсосберегающих технологий, а также в
международных конференциях за рубежом за счет валютных средств, получаемых
предприятиями от внешней торговли. Что же касается проведения международных
совещаний в СССР, то их можно было бы организовать за счет «рублевых» средств
нескольких наших организаторов. Такой подход, отнюдь не требуя новых
госбюджетных ассигнований на международное экологическое сотрудничество,
позволил бы увеличить общий объем советского участия в нем за счет предприятий,
международных фондов общественности, научных и деловых кругов. Вероятно, что на
такой же, взаимоприемлемой, основе можно было бы оказывать помощь и
развивающимся странам.
Очень важно
иметь хорошее экономическое обоснование наших позиций на международных
экологических конференциях. Кто-нибудь считал, во что обойдется нашей экономике
снижение к 1993 году по сравнению с 1980 годом на 30 процентов выбросов
двуокиси серы или ее трансграничных потоков через западную границу СССР в
соответствии с подписанной нами в ЕЭК конвенцией или сокращение производства
фреонов, чтобы избежать «озонных дыр»? Да, у нас есть технологии для снижения
тех и других выбросов, но стимулов для их внедрения и распространения у
предприятий и министерств пока нет. Практически не разработаны вопросы учета
экологических факторов и требований во внешних экономических связях.
Почти за
двадцать лет после стокгольмской Конференции ООН по окружающей человека среде
нам не удалось предложить мировому сообществу каких-либо новых концепций и
путей мирового экологически приемлемого развития. Между тем во всем мире
ведутся многочисленные работы в этом направлении – «развитие без нарушения»,
«экоразвитие» или, как сейчас говорят, «устойчивое развитие». У нас же возникли
серьезные расхождения между провозглашенными принципами взаимодействия природы
и социалистического общества и реальной практикой хозяйствования, которая
привела сначала к возникновению острых экологических проблем, а затем к
запоздалому осознанию их серьезности (хотя именно в этом наши
эконсмисты-международники обвиняли Запад). В конечном счете тот же разрыв между
словами и делами лежит в основе многих проблем – экологической неграмотности
населения, сугубо технократического характера многих масштабных проектов,
бесконтрольности министерств и ведомств, малой эффективности их природоохранной
деятельности и слабого участия (а во многом и незаинтересованности) в
международном экологическом сотрудничестве.
Только
реалистичный подход, к чему и призывает КПСС, может способствовать практической
и эффективной реализации системы международной безопасности для всех и каждого
государства – ее участника. Одно из немаловажных условий этого – включение
экологического компонента этой системы в программы по охране окружающей среды
СССР, других социалистических стран, в международные программы СЭВ, СЭВ – ЕЭС,
региональных комиссий ООН и т.д. И, сообразуясь с той же задачей при разработке
национальной долгосрочной программы по экологии, следует выработать такие
количественные целевые показатели, которые соответствовали бы принятой в ЕЭК
ООН с нашим участием (и по нашей, кстати, инициативе) европейской стратегии по
окружающей среде до 2000 года и на последующий период.
В ходе
подготовки материалов по международному экологическому сотрудничеству
оказалось, что его анализом,, выработкой наших концепций и стратегий участия в
нем никто серьезно и основательно в стране не занимается – ни в рамках АН СССР,
ни в МИД СССР, ни в вузах. Сейчас, когда в соответствии с принятым
постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР намечается «ввести во всех
средних и высших учебных заведениях специальный курс по охране окружающей среды
и рациональному использованию природных ресурсов», следует предусмотреть,
например в МГУ, МГИМО, Дипакадемии, Академии народного хозяйства СССР курсы по
международному экологическому сотрудничеству и экологической дипломатии. И если
не сделать этого, то как можно будет оправдать это неделание?
Сотрудничество
социалистических стран в решении экологических проблем – важнейшая и
необходимая составная часть мировых усилий в этой области. Это непреложный
факт, который бесспорен хотя бы потому, что масштабы и глубина экологических
проблем в социалистических странах, в том числе загрязнение среды из-за их
повседневной хозяйственной деятельности и аварий, становятся все более и более
заметными. Если же иметь в виду «вклад» этих стран в глобальное, и особенно
региональное, европейское загрязнение, то наше собственное, национальное
неблагополучие приобретает международное измерение и не может не
политизироваться. Последствия этой политизации нетрудно представить, тем более
что они дают себя знать уже сегодня.
Как же можно
расценить наше экосотрудничество с социалистическими странами? По меньшей мере,
неоднозначно. С одной стороны, СССР и его союзники предприняли целый ряд
впечатляющих международных инициатив, крупнейшей из которых был созыв в 1979
году
Общеевропейского
совещания по окружающей среде, а в последние годы привлекает внимание наше
участие в разработке европейской стратегии по окружающей среде до 2000 года и
на последующий период. В июле этого года на совещании Политического
консультативного комитета государств – участников Варшавского Договора был
принят документ, также призывающий к объединению усилий мирового сообщества по
обеспечению международной экологической безопасности. Словом, наша готовность к
активному взаимодействию со всеми заинтересованными в чистой планете странами
налицо.
Но, с другой
стороны, с горечью приходится констатировать, что не мы явились инициаторами и
проводниками в жизнь таких практических начинаний, как 30-процентное снижение
выбросов в атмосферу двуокиси серы, сокращение выделений окислов азота, переход
на неэтилированный (не содержащий свинца) бензин и т. п. Более того, по
отношению к этим инициативам мы часто выступали в роли догоняющей стороны.
Слабая
координация действий в экологии имеет, безусловно, ту же причину, что и не
удовлетворяющее нас экономическое сотрудничество. Слишком долго и то, и другое
страдало валовым, чересчур широким подходом, в котором часто терялись само
существо проблемы и предмет сотрудничества. Недаром оно оказалось не способным
эффективно решить .как некоторые экопроблемы отдельных стран, так и
экологические задачи на международной арене с участием западных и развивающихся
стран. Слабая наша вовлеченность в единый антикризисный поток, досадная
неадекватность подхода привели к тому, что само глобальное сотрудничество,
формально и оставаясь таким, может потерять свой универсальный вектор и
превратиться в инструмент удовлетворения интересов одного государства или
скорее группы стран.
А пока, похоже,
примерно так и получается. Например, США явно стремятся перевести
эковзаимодействие на двустороннюю основу, с одной стороны, сокращая свои взносы
в международные организация, а с другой – используя их потенциал для решения
задач своей, национальной эколого-экономической стратегии. Об этом говорит их
выбор приоритетов в глобальных действиях-прогноз состояния тропических лесов,
сбор данных о природных ресурсах планеты, о их запасах и количестве, влияние
экологической обстановки в одном регионе, например в Европе, на экономику стран
других регионов, создание предпосылок для активного продвижения бизнеса в
экономику развивающихся стран, перемещения в них экологически неблагополучных
производств и т. п.
Но, как бы мы
ни относились к целям такой стратегии, надо признать, что их тактика
экологической дипломатии и механизм международной кооперации заслуживают
серьезного внимания. Свои экологические приоритеты США сначала обсуждают в
рамках Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в которую
входят 24 наиболее развитые страны капиталистического мира. На этом форуме – и
это важное достоинство ОЭСР – определяются как четко выраженные приоритетные
направления взаимодействия, так и конкретные сроки выполнения поставленных
задач.
Затем США и
вместе с ними другие капиталистические страны выносят свои предложения на
обсуждение ЕЭК ООН, а потом они предлагаются международным организациям – ЮНЕП,
ФАО, МСОП (Международный союз охраны природы и природных ресурсов) и т.д. В
конечном счете если программы ОЭСР получают одобрение в указанных организациях,
а также в ЭКОСОС и на Генеральной Ассамблее ООН, то, естественно, и реализуются
они с привлечением средств международных организаций.
Да, весьма
часто предложения стран ОЭСР вполне оправданны и отвечают интересам других
стран, но, тем не менее, инициативы в экологии должны оставаться за
международным сообществом. Необходимо, чтобы в его хоре голос социалистических
государств был ясно слышен.
Сейчас перед
социалистическим содружеством стоят важные задачи в области экосотрудничества –
обеспечение экологической безопасности, создание системы международной
экологической безопасности как органического элемента всеобъемлющей системы
международной безопасности и решение собственных .экологических проблем. Само
развитие событий ставит перед нами проблему выработки как экологической
стратегии социалистического содружества, так и развернутой концепции
экологического развития последнего. Их время наступило еще вчера. Всякая же
недооценка гармонизации человека и природы, восстановления их сообщества может
привести к тягчайшим последствиям. Сейчас экология-это критерий эффективности
государства, гуманности общества, разумности ученого и ответственности власти.
ДЕЛО идет к
тому, что в 1992 году или, возможно, раньше будет проведена мировая конференция
ООН по окружающей человека среде (первая состоялась в Стокгольме в 1972 году).
Швеция выступила на 42-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1987 году с
предложением принять у себя этот форум. Подготовку к нему надо начинать уже
сейчас. Тема экологической безопасности и устойчивого развития могла бы стать
там центральной.
Хочется
надеяться, что мы придем к этому важному событию во всеоружии, имея и хорошие
предложения по решению экологической проблемы в глобальном масштабе, и, что,
безусловно, самое важное, действующую, истинно современную программу.
Сложность
проблемы сохранения цивилизации от нее же самой нарастает в геометрической
прогрессии. Нужны срочные, продуманные меры-результат соединенных усилий
политиков, дипломатов, ученых, экономистов, хозяйственников, компетентной,
исчерпывающим образом информированной общественности.
Список
литературы
Ренат Алексеевич
Перелет, ведущий научный сотрудник ВНИИ системных исследований АН СССР, член
бюро Национального комитета СССР по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера», член
Комиссии СССР по делам ЮНЕП, кандидат экономических наук. Экологическая
дипломатия.