Содержание Введение 1. Этология человека 2. Конрад Лоренц3. «Так называемое зло: о природе агрессии»4. «Восемь смертныхгрехов человечества»Заключение
Использованная литература
Введение
Человек человеку всегдабыл интересен как объект изучения. Особенно – его поведение. Уже Гиппократпредложил систему классификации характеров, ту самую, прохолериков-флегматиков, которой пользуемся и сейчас. Но по настоящему бурныйинтерес к изучению поведения человека появился лишь в конце 19-го века, инеразрывно связан с именем Зигмунда Фрейда. Фрейд был гениальной личностью,впервые заговоривший о подсознании и анализе подсознательной деятельности.Причём Фрейд, опережая на полвека появление этологии полагал, что корниподсознательного растут на почве биологической сущностичеловека /1/.
В своей работе япопытаюсь определить место этологии в современных науках о человеке, рассказатьпоподробнее о выдающемся австрийском ученом Конраде Лоренце и его этологическойконцепции, представленной в двух его известнейших трудах – «Агрессия: такназываемое зло» и «Восемь смертных греховцивилизованного человечества.».
1. Этология человека
Фрейд, кратко резюмируясвои научные достижения, формулировал это так – «Я открыл, что человек – этоживотное». Он имел в виду конечно же – поведение человека, ибо зоологическуюпринадлежность человека отряду приматов задолго до него определили Линней иДарвин. И для таких заявлений требовалось большое научное и личное мужество,ибо предположения о животных корнях поведения человека очень многим не нравятсяи сейчас. Однако, говоря о биологической сущности подсознательных процессов, иих влиянии на человека, он не предпринял даже попытки исследовать их физическуюприроду и генезис! Не удивительно поэтому, что его построения выглядели неочень убедительно, и постоянно подвергались критике. В 1928 году М.Шелер писал:«Вопросы: „Что есть человек и каково его положение“ — занималименя с момента пробуждения моего философского сознания и казались болеесущественными и центральными, чем любой другой философский вопрос»/2/.
И поскольку внятнаятеоретическая база так и не была построена, то и цельной науки о поведениичеловека не получилось. Прежде всего выделилось два направления, два, еслиугодно, царства: гуманитарное и естественное.
Естественное вскорепородило евгенику, которая весьма понравилась «кстати» подвернувшимсяавтократическим режимам, использовавшими её для идеологической поддержкиполитики насилия. В результате чего была всерьёз и надолго дискредитирована нетолько она сама, но и вообще естественнонаучный подход к изучению поведениячеловека.
Интеллектуальнымсообществом была принята установка на недопустимость биологических,расово-антропологических и тому подобных интерпретаций социального поведения, втом числе наследования некоторых личностных качеств. Установка, политическиоправданная и гуманистически похвальная, однако ставшая, будучи доведённой докрайности, серьёзным тормозом развития изучения поведения человека.
Ну а гуманитарноецарство с тех пор расцвело пышным цветом, разбилось на неисчислимое множествошкол, течений, направлений и ручейков, каждый из которых норовил предложитьсвою классификацию человеческих характеров и психических типов, свою модельпроисходящих процессов.
В современнойгуманитарной психологии известно множество таких классификационных систем,большая часть которых совершенно независима одна от другой. К примеру, поЛеонгарду личности бывают: демонстративные, педантичные, застревающие,возбудимые, эмотивные (и так далее); по Фромму личности бывают: рецептивные,эксплуатирующие, накапливающие, рыночные и продуктивные; по Юнгу –интроверты-экстраверты, мыслительные, чувственные, сенсорные и интуитивные. Итаких систем, предложенных сколь-нибудь известными психологами – не менеенескольких десятков. Это изобилие, разнообразие и несвязанность однозначносвидетельствует об отсутствии в царстве гуманитарной психологии общепринятоймодели мотивационных и мыслительных механизмов, управляющих поведением человека/1/. Или проще говоря – понимания причин такого поведения. Объединяющими жевсех адептов гуманитарного царства фактически являются два постулата:
Человек – не животное.То есть, конечно же не отрицается тот факт, что человек относится к отрядуприматов, и стало быть приходится родственником обезьянам, но оный фактрешительно выводится за рамки гуманитарной психологии в предположении, чтобиологическая эволюция человека закончилась, и с тех пор человек эволюционируетлишь социально. А в поведенческих реакциях влияние животного происхожденияпренебрежительно мало, и ограничивается главным образом регуляцией элементарныхфизиологических потребностей.
Всё обучается. Иногдаэтот постулат формулируют как концепцию «Чистого листа», предполагающуюпрактически полное отсутствие у человека врождённых поведенческих схем, или покрайней мере – их крайнюю непрочность, позволяющую их легко заменятьпосредством каких-то воздействий извне. Как чистый лист, на котором общество исреда пишут свои правила поведения. Иными словами, предполагается, что характерчеловека полностью (кроме может быть, темперамента) формирует среда, в которойон рос и пребывает. Напомню, что именно на этом постулате базироваласьмарксистско-ленинская доктрина формирования нового человека. Дескать, кактолько мы изменим производственные отношения, так человек сразу и изменится.Станет добрым, гуманным, трудолюбивым. На деле же – почему-то получалось неочень… Все помнят трогательную песенку Никитиных «Собака бывает кусачей толькоот жизни собачьей», где этот тезис был выражен в наиболее образной форме, нокоторый применительно к собакам безусловно ложен, а применительно к человеку,при всей его гуманистичности – по меньшей мере не очень убедителен. Вместе стем, за столетие с лишним существования практической психологии ею накопленколоссальный практический опыт, эмпирически наработано большое количествоработающих методик, что позволяет быть гуманитарной психологии вполнеэффективной в решении многих практических задач. Многих – но не всех. Кпримеру, крайне искусственными выглядят попытки в гуманитарных рамках объяснитьнемотивированную жестокость, ряд маний и фобий, и многое другое, что вестественнонаучной парадигме объясняется довольно непринуждённо и стройно. Иэто закономерно – ведь убедительного теоретического фундамента у гуманитарнойпсихологии нет, и в рамках принятой ею парадигмы вряд ли будет. А это означает,что каждую новую проблему приходится разрешать методом проб и ошибок,предложенные методики длительно проверять на предмет пределов их применимости,и так далее и тому подобное /3/.
Естественнонаучное женаправление после отказа от евгеники на время отошло от изучения поведениячеловека, ограничиваясь лишь изучением поведения животных. Однако это былонебесполезно и для изучения поведения человека, ибо в естественнонаучномцарстве действовал иной постулат: «Человек – это животное, наделённое разумом».И весьма, надо сказать, зазнавшееся животное. По совершенно понятным причинамповедение животных вызывает гораздо меньший общественный интерес, нежелиповедение человека, а потому изучение поведения животных долгое время былоуделом любителей. Тем не менее, появление в 30-х годах 20-го векаосновополагающих статей Конрада Лоренца, с которых собственно и ведёт начало этология,вызвало в научном мире маленькую бурю. Лоренц впервые, и весьма убедительнопоказал на примере птиц, что высокая сложность поведения, наличие проблесковабстрактного мышления и хорошие способности к обучению вовсе не заменяютинстинктивных поведенческих мотиваций, а действуют с ними вместе, иногдапротивореча, иногда дополняя и модифицируя их. Его же наблюдения за жизньюсерых гусей просто потрясли сходством некоторых моментов их поведения счеловеческими. Неизбежно вновь встал вопрос о применимости выводов этологии кчеловеку, на которые сам Лоренц и его последователи отвечали безусловноположительно, хотя «антибиологическая установка» действовала, и вообще говоря,продолжает действовать и сейчас. К слову, одного из видных представителейестественнонаучного направления, основателя социобиологии Уилсона даже обвинялив своё время в фашизме и расизме. Однако предложенные Лоренцем объясненияпринципов деятельности подсознания были настолько убедительны и логичны, чтонекоторые из первых читателей статей Лоренца описывали свои ощущения отпрочитанного как ощущение открывшихся глаз после долгой слепоты, как томуподобные восторженные ощущения. Высоким признанием убедительности этологическойпарадигмы можно считать присуждение 1970 году Конраду Лоренцу и НиколаусуТинбергену Нобелевской премии за создание этологии.
К сожалению в СоветскийСоюз, за «железный занавес» эти восторги не проникали, где этология, наряду сгенетикой, долго считалась буржуазной лженаукой, да и до сих пор очень малоизвестна, даже среди специалистов. В советское время это было неизбежно, ведьэтологические представления не стыковались с марксизмом, однакомалораспространённость этологии в современной России можно объяснить лишьинерцией бытующих представлений.
Однако не все былобезоблачно в этологическом царстве. Прежде всего – тогда уже существовала в СШАсравнительная психология, она же – зоопсихология, которая занималась примернотем же, то есть – изучением поведения животных, но при этом базировалась на тойже парадигме, что и психология, изучающая человека. Фактически это научноенаправление прямо конкурировало с этологией, старательно интерпретируя те жесамые наблюдательные факты как результат научения. Между этологами изоопсихологами разгорались нешуточные дебаты /4/. Параллельно с этологией, иотчасти под влиянием её идей возникли такие научные направления, каксоциобиология, и эволюционная психология. Социобиология, объявив себяпреемницей всех наук о человеке, в том числе – и этологии, рассматриваетчеловека наиболее «глобально», то есть, изучает наиболее общие закономерности ивзаимосвязи между биологическим и социальном в поведении как человека, так илюбого живого существа. Но надо сказать, с социобиологических заоблачных высейи широт конкретика инстинктивных проявлений видна плохо; собственносоциобиология именно инстинктами и не занимается, говоря о них лишьпостольку-поскольку.
Сходным образом выглядити эволюционная психология, кстати, разделить социобиологов и эволюционныхпсихологов на два лагеря едва ли возможно – настолько близки их сферы научныхинтересов, и парадигмальная основа. Ключевые понятия эволюционной психологии –это «адаптация» и «внешняя среда». Эволюционная психология рассматриваетповедение живых существ, как один из способов адаптации к меняющейся внешнейсреде. Однако, несмотря на близость интересов с этологией (которая тожерассматривает инстинкты как форму эволюционной адаптации), эволюционнаяпсихология тоже не слишком углубляется в конкретику инстинктивного поведения,почти философски рассматривая общие закономерности адаптации. Таким образом, увсех этих научных направлений своя ниша, и стало быть все они по своему нужны.
Каким образомучёные-этологи выделяют инстинктивное поведение среди всего комплексаповеденческих актов? Примерно так же, как лингвисты воссоздают древние,вымершие языки. То есть, сравниваются поведенческие схемы животных (или людей),принадлежащих самым разным популяциям, культурам, видам и среди них выявляютсяоднотипные. Особенно показательно в этом смысле нонконформистское поведение,противоречащее принятым в данном социуме нормам и обычаям, а у людей – такжеповедение, противоречащее сознательно (рассудочно) продекларированнымнамерениям. Выделив такое поведение, этолог пытается понять, в чём его нынешняяили былая целесообразность для вида, понять как он возник. Такоеобобщённо-типичное, видоцелесообразное (хотя бы в прошлом) поведение признаётсяинстинктивным. Сравнивая между собой поведение представителей самых различныхзоологических видов, от простейших, до самых высших, учёные обнаруживаютудивительные параллели и закономерности, свидетельствующие о существованииобщих поведенческих принципов касающихся всех представителей животного царства,и человека – в том числе.
Подобные методыисследования мира очень плодотворны, и широко применяется в других науках.Например, астрономы гораздо лучше знают внутреннее строение Солнца, чем геологи– внутреннее строение Земли. А все потому, что звезд очень много, и все ониразные – сравнивая их между собой, можно многое понять. А Земля одна, исравнить её не с чем. Так же и в изучении человека. Ограничиваясь изучениемтолько его самого, мы рискуем остаться столь же ограниченными в его понимании.
Однако изучать этологиючеловека непросто. Помимо объективных трудностей, вытекающих из мощного влияниярассудка, маскирующего и модифицирующего многие инстинктивные проявления,исследователи регулярно сталкиваются с общественным неприятием самогоэтологического метода применительно к человеку. Многим людям кажетсянеприемлемым и даже оскорбительным сам факт сопоставления поведения человека сживотными. И этому тоже есть этологическое объяснение. Заключается оно вдействии инстинкта этологической изоляции видов, которое подробно описывается вкниге В. Дольника «Непослушное дитя биосферы». Сущность этого инстинкта можновыразить в виде девиза «возлюби своего – вознелюби чужого»; «чужими» в нашемслучае являются обезьяны, неприязненное отношение к которым распространяется ина тезис о родстве нашего поведения с их поведением. Казалось бы, теория Дарвина,несмотря на непрекращающиеся (в силу той же неприязни) и по сей день попытки еёопровергнуть, прочно и бесповоротно принята научным сообществом, и со своимпроисхождением от обезьян большинство образованных людей вполне согласно.Однако мысль о том, что то или иное чувство является голосом инстинкта,по-прежнему вызывает у многих людей резкие протесты, по большей части ненаходящие рационального объяснения. А между тем, корень этой неприязни – какраз в подсознательном неприятии нашего родства с обезьянами.
Следует также тщательноподчеркнуть тот факт, что этология не претендует на всеохватное и всестороннееобъяснение всех особенностей поведения человека и животных. Она распахиваеточень мощный, очень важный, и доселе почти не тронутый пласт глубоко подсознательныхпроцессов инстинктивного поведения. Но она не рассматривает ни физиологическихтонкостей функционирования нервной системы, ни закономерностей функционированиярассудка, или неглубоких слоёв подсознания, рассматривая их лишь в меруминимальной необходимости. Это всё – сфера компетенции других дисциплин /3/.
2. Конрад Лоренц
Австрийский зоолог и этолог Конрад Захариас Лоренцродился 7ноября 1903 г., в Вене, он был младшим из двух сыновейЭммы (Лехер) Лоренц и Адольфа Лоренца. Дед Лоренца был мастером по изготовлениюконских сбруй, а отец, помнивший голодное детство, стал преуспевающимхирургом-ортопедом, который построил в Альтенберге возле Вены нарядное, хотя инесколько аляповатое поместье, украшенное огромными художественными полотнами иримскими статуями. Бродя по полям и болотам вокруг Лоренц-холла, Лоренцзаразился тем, что позже назовет «чрезмерной любовью к животным».
Выращивая домашних уток, юный Лоренц впервыеобнаружил импринтинг, специфическую форму обучения, наблюдающуюся на раннихэтапах жизни, с помощью которой животные устанавливают социальные связи иопознают друг друга. «У соседа, – вспоминал позднее Лоренц, – я взялоднодневного утенка и, к огромной радости, обнаружил, что у него развиласьреакция повсюду следовать за моей персоной. В то же время во мне проснулсянеистребимый интерес к водоплавающей птице, и я еще ребенком стал знатокомповедения различных ее представителей».
Вскоре мальчик собрал замечательную коллекциюживотных, не только домашних, но и диких, которые жили в доме и на обширнойтерритории вокруг него, как в настоящем частном зоопарке. Это позволило Лоренцупознакомиться с разными видами животных, и теперь он не склонен был видеть вних просто живые механизмы. Как исследователь, стоящий на позицияхобъективности в науке, он был далек от мысли интерпретировать поведениеживотных по образу и подобию человеческих мыслей и чувств. Его болееинтересовали проблемы инстинкта: как и почему поведение животных, не обладающихчеловеческим разумом, характеризуется сложными и адекватными обстоятельстваммоделями?
Получив начальное образование в частной школе,которой руководила его тетка, Лоренц поступил в «Шоттенгимназиум» – школу сочень высоким уровнем преподавания. Здесь привычки Лоренца к наблюдению былиподкреплены обучением зоологическим методам и принципам эволюции. «По окончаниисредней школы, – писал впоследствии Лоренц, – я был по-прежнему увлеченэволюцией и хотел изучать зоологию и палеонтологию. Однако я послушался отца,который настаивал на моих занятиях медициной».
В 1922 г. Лоренц был зачислен в Колумбийскийуниверситет Нью-Йорка, но спустя 6 месяцев вернулся в Австрию и поступил намедицинский факультет Венского университета. Хотя у него было мало желаниястановиться врачом, он решил, что медицинское образование не повредит еголюбимому призванию – этологии, науке о поведении животных в естественныхусловиях. Л. вспоминал об университетском преподавателе анатомии ФердинандеХохштеттере, который дал «прекрасную подготовку по методическим вопросам,научив отличать черты сходства, вызванные общим происхождением, от таковых,обусловленных параллельной адаптацией». Л. «быстро понял… что сравнительныйметод должен быть так же применим к моделям поведения, как и к анатомическимструктурам».
Работая над диссертацией для получения медицинскойстепени, Л. начал систематически сопоставлять особенности инстинктивногоповедения животных. В это же время он служил лаборантом кафедры анатомииВенского университета. После получения в 1928 г. медицинской степени Л. перешелна должность ассистента кафедры анатомии. Однако его все же интересовалаэтология, а не медицина. Он начал работать над диссертацией по зоологии,одновременно читая курс по сравнительному поведению животных /5/.
До 1930 г. в науке об инстинктах преобладали двеустановившиеся, но противоположные точки зрения: витализм и бихевиоризм.Виталисты (или инстинктивисты) наблюдали за сложными действиями животных вестественной среде обитания и поражались той точности, с которой инстинкт животныхсоответствовал достижению поставленных природой целей. Они либо объяснялиинстинкты расплывчатым понятием «мудрость природы», либо считали, что поведениеживотных мотивируется теми же факторами, которые лежат в основе деятельностичеловека. Сторонники бихевиоризма, напротив, изучали поведение животных влаборатории, проверяя способности животных к решению экспериментальных задач,например поискам выхода из лабиринта. Бихевиористы объясняли поведение животныхцепочками рефлекторных реакций (наподобие тех, которые описывал Чарлз С.Шеррингтон), связанных воедино посредством классического кондиционирования,изученного Иваном Павловым. Бихевиористов, исследования которых былисконцентрированы в основном на действиях, приобретенных путем обучения,приводило в замешательство само понятие инстинкта – сложного набора врожденных,а не приобретенных реакций /1/.
Первоначально Л. склонялся к бихевиоризму, полагая,что инстинкты основываются на цепи рефлексов. Однако в его исследованиях рослочисло доказательств в пользу того, что инстинктивное поведение являетсявнутренне мотивированным. Например, в норме животные не проявляют признаковсвязанного со спариванием поведения в отсутствие представителейпротивоположного пола и далеко не всегда проявляют эти признаки даже в ихприсутствии: для активизации инстинкта должен быть достигнут определенный порогстимуляции. Если животное долго находилось в изоляции, порог снижается, т.е.воздействие раздражителя может быть слабее, пока в конце концов животное неначинает проявлять признаков связанного со спариванием поведения даже вотсутствии раздражителя. Л. сообщил о результатах своих исследований в сериистатей, опубликованных в 1927…1938 гг.
Лишь в 1939 г. Л. признал важность своих собственныхданных и встал на ту точку зрения, что инстинкты вызываются не рефлексами, авнутренними побуждениями. Позднее в этом же году Л. встретил на симпозиуме вЛейдене Николаса Тинбергена; их «взгляды совпали до неправдоподобной степени»,скажет впоследствии Л. «В ходе наших дискуссий оформились некоторые понятия,которые позже оказались плодотворными для этологических исследований».Действительно, концепция инстинкта, которую разработали Л. и Тинберген втечение последующих нескольких лет, легла в основу современной этологии.
Л. и Тинберген высказали гипотезу, согласно которойинстинктивное поведение начинается с внутренних мотивов, заставляющих животноеискать определенный набор обусловленных средой, или социальных, стимулов. Это,так называемое ориентировочное, поведение часто в высшей степени изменчиво; кактолько животное встречает некоторые «ключевые» стимуляторы (сигнальныераздражители, или пусковые механизмы), оно автоматически выполняет стереотипныйнабор движений, называемый фиксированным двигательным паттерном (ФДП). Каждоеживотное имеет отличительную систему ФДП и связанных с ней сигнальныхраздражителей, которые являются характерными для вида и эволюционируют в ответна требования естественного отбора.
В 1937 г. Л. начал читать лекции по психологииживотных в Вене. Одновременно он занимался изучением процесса одомашниваниягусей, который включает в себя утрату приобретенных навыков и возрастание ролипищевых и сексуальных стимулов. Л. был глубоко обеспокоен вероятностью того,что такой процесс может иметь место у человека. Вскоре после присоединенияАвстрии к Германии и вторжения в нее немецких войск Л. сделал то, о чем позжебудет вспоминать так: «Послушавшись дурного совета… я написал статью обопасностях одомашнивания и… использовал в своем сочинении худшие образцынацистской терминологии». Некоторые из критиков Л. называют эту страницу егонаучной биографии расистской; другие склонны считать ее результатомполитической наивности.
Через два года после получения должности на кафедрепсихологии Кенигсбергского университета (ныне г. Калининград) Л. былмобилизован в германскую армию в качестве военного врача, несмотря на то чтоникогда не занимался медицинской практикой. Посланный на Восточный фронт в 1942г., он попал в плен к русским и долгие годы работал в госпитале для военнопленных.Репатриирован лишь в 1948 г., когда многие друзья и родственники считали егодавно погибшим.
В первые годы после возвращения в Австрию Л. не могполучить никакой официальной должности, но все же благодаря финансовой помощидрузей продолжал свои исследования в Альтенберге. В 1950 г. он и Эрих фон Холстосновали Институт физиологии поведения Макса Планка.
В течение следующих двух десятилетий Л. занималсяэтологическими исследованиями, сконцентрировавшись на изучении водоплавающихптиц. Его статус основоположника современной этологии был неоспоримым, и в этомкачестве он играл ведущую роль в диспутах между этологами и представителямидругих научных дисциплин, в частности психологии поведения животных.
Некоторые из наиболее противоречивых взглядов Л. высказаныв его книге «Так называемое зло: о природе агрессии» («Das sogenannte Bose: zurNaturgeschichte der Aggression», 1963). Как видно из названия, Л. считаетагрессию не более чем «злом», потому что, несмотря на нередко разрушительныепоследствия, этот инстинкт способствует осуществлению таких важнейших функций,как выбор брачных партнеров, установление социальной иерархии, сохранениетерритории. Критики этой книги утверждали, что ее выводы оправдывают проявлениянасилия в человеческом поведении, хотя, по мнению самого Л., врожденнаячеловеческая агрессивность становится еще опаснее оттого, что «изобретениеискусственного оружия нарушает равновесие между разрушительными потенциалами исоциальными запретами».
Нобелевская премия по физиологии и медицине за 1973г. была разделена между Л., Тинбергеном и Карлом фон Фришем «за открытия,связанные с созданием и установлением моделей индивидуального и групповогоповедения животных». Его достижением считалось, в частности, то, что он«наблюдал модели поведения, которые, судя по всему, не могли быть приобретеныпутем обучения и должны были быть интерпретированы как генетическизапрограммированные». Более любого другого исследователя Л. способствовалрастущему пониманию того факта, что поведение возникает на такой жегенетической основе, как и всякая другая характеристика животных, и,следовательно, подвержено действию естественного отбора.
После ухода на пенсию в 1973 г. из Института МаксаПланка Л. продолжает вести исследования в отделе социологии животных Институтасравнительной этологии Австрийской академии наук в Альтенберге, где он жил досвоей смерти в 1989г.
В 1927 г. Л. женился на Маргарет (Гретль) Гебхардт,с которой дружил с детства; у супругов родилось две дочери и один сын.
Среди наград и знаков отличия, которыми удостоен Л.,золотая медаль Нью-Йоркского зоологического общества (1955), Венская премия занаучные достижения, присуждаемая Венским городским советом (1959), премияКалинги, присуждаемая ЮНЕСКО (1970). Л. является иностранным членом Лондонскогокоролевского общества и американской Национальной академии наук /5/.
3. «Так называемое зло: о природе агрессии»
Конрад Лоренц считал, что агрессивность являетсяврожденным свойством всех высших животных. Он утверждал: “Есть веские основаниясчитать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозитчеловечеству в современных условиях культурно-исторического и техническогоразвития”/ 6 /.
Можно сформулировать особенности внутривидовой агрессии поК. Лоренцу в следующих тезисах:
1. Внутривидоваяагрессия – агрессия, проявляемая особями одного вида по отношению друг к другу.При этом с особями других видов они мирно уживаются.
2. Основой конфликтапри этом служит одна и та же пища, потребляемая сородичами.
3. Внутривидоваяагрессия является первичным инстинктом, направленным на сохранение вида – иименно в этом ее опасность, поскольку она спонтанна (мало управляема).
4. В человеческомобществе агрессия часто проявляется в форме “полярной болезни” или “экспедиционногобешенства”, поражающих небольшие группы людей, когда они в силу обстоятельствобречены общаться только друг с другом и лишены возможности ссориться с кем-топосторонним. Накопление агрессии тем опаснее, чем лучше знают друг друга членыданной группы, чем больше они друг друга понимают и любят.
5. Одним изинструментов торможения агрессии являются “хорошие манеры”. Как правило, ониявляются утрированными жестами покорности.
6. Ритуал удерживаетвнутривидовую агрессию от всех проявлений, которые могли бы серьезно повредитьсохранению вида, но при этом не выключает ее функций, необходимых длясохранения вида.
7. Переориентированноедействие. Если агрессивное поведение провоцируется объектом, одновременновызывающим страх, само действие переносится на другой объект, как будто он ибыл причиной данного действия. Часто агрессия переносится просто на ближайшегососеда. Иногда для этого полезно создавать эрзац-объекты.
8. Тяжеловооруженныехищники обладают высокоразвитыми механизмами торможения, не допускающимиуничтожения вида. У слабых животных таких механизмов нет и поэтому, когдаслабое животное получает оружие, оно упорно стремится уничтожить особь своеговида до конца. Поэтому вооружение слабых особей особенно опасно (“голубь свороньим клювом”).
9. Мораль, какмеханизм торможения агрессии, легче всего отказывает не под влиянием одиночногои резкого испытания, а под воздействием истощающего, долговременного нервногоперенапряжения (заботы, нужда, голод, страх, переутомление, крушение надежд).
10. Методы борьбы свнутривидовой агрессией:/>переориентирование наэрзац-объекты;/>сублимация;/>овладение реакциейвоодушевления:/>нечто, в чем видятценность и что надо защищать;/>враг, который угрожаетэтой ценности;/>среда сообщников;/>вождь.Можно легко соотнестиэти тезисы к жизненным людским ситуациям, что показывает насколько недалеко мыпродвинулись по эволюционной лестнице. 4. «Восемь смертных грехов человечества»Конрад Лоренц в своейкниге «Восемь смертных грехов человечества» рассматривает восемь различных, нотесно связанных причинными отношениями процессов, угрожающих гибелью не тольконашей нынешней культуре, но и всему человечеству как виду.Это следующиепроцессы:1. ПеренаселениеЗемли, вынуждающее каждого из нас защищаться от избыточных социальныхконтактов, отгораживаясь от них некоторым в сущности «нечеловеческим» способом, и, сверх того, непосредственно возбуждающееагрессивность вследствие скученности множества индивидов в тесном пространстве.2. Опустошениеестественного жизненного пространства, не только разрушающее внешнюю природнуюсреду, в которой мы живем, но убивающее и в самом человеке всякое благоговениеперед красотой и величием открытого ему творения.3. Бег человечестванаперегонки с самим собой, подстегивающий гибельное, все ускоряющееся развитиетехники, делает людей слепыми ко всем подлинным ценностям и не оставляет имвремени для подлинно человеческой деятельности — размышления. 4. Исчезновение всехсильных чувств и аффектов вследствие изнеженности. Развитие техники ифармакологии порождает возрастающую нетерпимость ко всему, что вызываетмалейшее неудовольствие. Тем самым исчезает способность человека переживать турадость, которая дается лишь ценой тяжких усилий при преодоления препятствий.Приливы страданий и радости, сменяющее друг друга по воле природы, спадают,превращаясь в мелкую зыбь невыразимой скуки.5. Генетическоевырождение. В современной цивилизации нет никаких факторов, кроме«естественного правового чувства» и некоторых унаследованных правовыхтрадиций, которые могли бы производить селекционное давление в пользу развитияи сохранения норм общественного поведения, хотя с ростом общества такие нормывсе более нужны. Нельзя исключить, что многие проявления инфантильности,делающие из значительных групп нынешней «бунтующей» молодежи общественныхпаразитов, могут быть обусловлены генетически.6. Разрыв страдицией. Он наступает, когда достигается критическая точка, за котороймладшему поколению больше не удается достичь взаимопонимания со старшим, неговоря уже о культурном отождествлении с ним. Поэтому молодежь обращается состаршими как с чужой этнической группой, выражая им свою национальнуюненависть. Это нарушение отождествления происходит прежде всего отнедостаточного контакта между родителями и детьми, вызывающего патологическиепоследствия уже у грудных младенцев.7. Возрастающаяиндоктринируемость человечества. Увеличение числа людей, принадлежащих одной итой же культурной группе, вместе с усовершенствованием технических средстввоздействия на общественное мнение приводит к такой унификации взглядов, какойдо сих пор не знала история. Сверх того, внушающее действие доктрины возрастаетс массой твердо убежденных в ней последователей, быть может, даже вгеометрической прогрессии. Уже и сейчас во многих местах индивид, сознательноуклоняющийся от воздействия средств массовой информации, например телевидения,рассматривается как патологический субъект. Эффекты, уничтожающиеиндивидуальность, приветствуются всеми, кто хочет манипулировать большимимассами людей. Зондирование общественного мнения, рекламная техника и искуснонаправленная мода помогают крупным капиталистам по эту сторону «железногозанавеса» и чиновникам по ту сторону весьма сходным образом держать массыв своей власти.8. Ядерное оружиенавлекает на человечество опасность, но ее легче избежать, чем опасностей отописанных выше семи других процессов.
Заключение
Конрад Лоренц, великий этолог прошлого века, совершенночетко выразил свое мнение не только о неотличии стада человеческого от стадаживотного, но и дал понять, что наши шансы при современном положении вещейдалеки от выживаемости.
В своей первой книге он подробно нам объясняет овнутривидовой агрессии — силе, сохраняющей жизнь в животном царстве. Как и всена свете, она может допустить ошибку и при этом уничтожить жизнь. Но в великомстановлении органического мира эта сила предназначена к добру. А функция,которую выполняла ответственная мораль в истории человечества, состояла в том,чтобы восстановить утраченное равновесие между вооруженностью и врожденнымзапретом убийства…
Во втором его труде показана дикость жизнисовременных людей с точки зрения разумного животного. Автор рассуждает о том,сколько же нам надо доброты и агрессии, прогресса и религии, правда ли стоитторопиться размножаться и просто размышления об экологии жизни.
Использованная литература
1. Шульц П.«Философская антропология. Введение для изучающих психологию» — Интернет: Новосибирск: НГУ, 1996
2. Шелер М. Положениечеловека в космосе // Избранные произведения. М.,1994. С.194.).
3. Протопопов А. Этология человека и еёместо в науках о поведении
4. Гороховская Е. «Этология– рождение научной дисциплины»
5. www.nkozlov.ru/
6. Лоренц К. Агрессия (так называемое “зло”)/Пер. снем. – М.: Издательская группа “Прогресс”, “Универс”, 1994. – 272 с.
7. ЛоренцК. Восемьсмертных грехов цивилизованного человечества/Пер.с нем. – Издательство «Республика», 1998. – 72 с.
8. Алексеев П.В., ПанинА.В.«Философия» — М.: «Проспект» 1997
9. Банк Рефератов — www.bankreferatov.ru/
10. Современнаяфилософия: Словарь и хрестоматия. / Жаров Л.В. и др. — Ростов-на-Дону: Феникс,1996 .- 511 с.
11. www.rubricon.com