Айлин Гросман

Айлин Гросман Джеймс Фразер Миссионер среди народов Тибета Оглавление Предисловие Глава 1. Водяные ножны Глава 2. Люди-обезьяны Глава 3. Неумолимые вершины Глава 4. Только одно оружие Глава 5. Горный дождь Глава 6. Глубокие уроки Божьи Глава 7. Сеть прорвалась Глава 8. Роман о любви, или романс Глава 9. Масло и вино Глава 10. Построенный на скале Предисловие В мои студенческие годы “Фразер из страны лису” был уже чем-то вроде легенды. Духовная поддержка маленьких молитвенных групп из Англии дала миссионерски настроенным христианам новое поле деятельности в отдаленных племенах. Об этом рассказывает изданная в 1944 году книга “За цепью гор”. А теперь эту историю жизни вновь рассказывает его дочь. Джеймс Фразер обладал большой способностью наслаждаться жизнью. Друзья и родные радовались его живому юмору. Он был также выдающимся пианистом, который в двадцать лет дал свой первый концерт в Лондоне. Покаявшись, будучи студентом Лондонского университета, он в 22 года уехал в Китай, оставив уют и достаток родного дома и светившую ему блестящую карьеру инженера. Вместо этого он выбрал жизнь, полную трудностей, в суровых горах юго-запада Китая и духовную борьбу среди людей племени лису, которые столетия назад потонули в поклонении демонам, и из них еще ни один не слышал об Иисусе Христе. Он боролся с одиночеством и лихорадкой, иногда с депрессией, часто случались встречи и с силами тьмы. В этой борьбе он только еще больше укреплялся в уповании на Бога и в силе молитвы. Постепенно, после многих страданий и разочарований, Бог дал всходы – тысячи верующих; а когда верующие лису стали распространять Евангелие среди своего народа, начали появляться церкви. Эта книга описывает духовные сражения, которые сопровождали проповедь Слова Божьего в этой части мира, где идолопоклонство претендовало на все стороны жизни людей и где все болезни и все несчастья приписывались духам, которых любой ценой нужно было умилостивить. Так происходит во всем мире, где проповедь Евангелия наступает на укоренившиеся силы тьмы, в каком бы облачении они ни появлялись. Мы имеем того же врага, но и того же великого Бога! Дуайт Самуил, Саутгемптон^ Глава 1.Водяные ножны Погоня Джеймс увидел блеск меча прежде, чем услышал проклятия преследователя. Казалось, собаки были далеко, но мужчина из народа кахин гнался за ним по склону вниз. Джеймс повернулся, скользнул взглядом по гладкой скале и побежал по направлению к кривоствольным березам. При этом он быстро глянул на своего преследователя. Груда камней и грязи стремительно прокатилась вниз, совсем рядом с ним, когда кахин перебегал через осыпь. Меч, как удар кнута, прорезал воздух. Неожиданно во рту все пересохло, желудок, казалось, был связан узлом в горле. Джеймс пронесся мимо жалких березок и выскочил на открытую местность. Здесь для него не было никакой защиты. Он бежал, чтобы остаться живым. Его сандалии скользили и скрежетали по бездорожной осыпи, он ясно чувствовал биение своего сердца, которое влекло его вперед, только вперед. Звуки шагов босых ног охотника были едва слышны. Проклятия прекратились и уступили место непрерывному сопению, когда кахин все ближе и ближе подступал к нему. “В крайнем случае, это будет быстрая смерть”, – думал Джеймс. Он рывком сбросил с плеч рюкзак, но когда снова оглянулся назад, покрылся холодным потом. Темная голова кахина только на секунду склонилась над рюкзаком. Он высыпал содержимое, и белые листы бумаги были тут же подхвачены ветром. Охотник же снова был на ногах и устремился за своей жертвой. Он промчался через скользкую речушку и побежал под тень деревьев вдоль холма. Джеймс Фразер очень плохо ориентировался в темных горных вершинах Бирмы, величественно возвышающихся впереди, но продолжал бежать. По выносливости, без сомнения, победил бы кахин, он мог целыми днями бежать без передышки. Лучшим подспорьем для Джеймса были бы неожиданно наступившие сумерки. Продолжая бежать, он начал отрывисто молиться: “Пройду ли чрез жизнь, или смерть…” – молился он, и его мысли погрузились в туман. Шаги преследователя были еле слышны, но размеренны и постоянны, что вызывало беспокойство. Фразер понимал, что его длинные ноги дают ему хорошее преимущество. Кроме того страх придавал ему невообразимую скорость. Когда он вторично услышал лай собак, он уже бежал больше часа. Деревня лису. Он немного сбавил темп и в наступающих сумерках стал вглядываться в соломенные крыши. Зеленая грязь брызнула во все стороны, когда он перепрыгнул через дряхлую изгородь. Джеймс замедлил свой бег, чтобы оглянуться и посмотреть на преследователя. Тропинка была пуста. Заходящее солнце осветило вершины холмов, и в его лучах ясно была видна темная фигура, устремившаяся в сторону гор – назад, в дикую и негостеприимную местность, населенную кахинами. Фразер опустился на землю, прислонившись к бамбуку. Сердце неистово билось в груди, и перед глазами все плыло. Парализующая усталость охватила его. Почти час лежал он, окруженный темнотой. Перед этим он уже попадал в руки разбойников. Они окружили его, схватили и ограбили. Но оставили в живых. Один раз он чуть не утонул, попав в плывун. Уже не раз в него стреляли, иногда воры ночью причиняли ему легкое беспокойство. Но этот бег по пересеченной местности досадил ему крепко. Не было сомнения: этот кахин имел намерение убить его. “В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло” (Иов. 5,19). “Но как бы то ни было, – думал Джеймс, – христианин не умирает, пока не закончит порученное ему Богом”. И все же такой реакции на свое свидетельство об Иисусе Христе он не ожидал. Много неожиданностей произошло во время его пребывания на юго-западе Китая. Не только приключения, которые могут встретиться путешественнику. Нет, он пережил такое, что трудно себе представить. Необычным образом ему открывались духовные тайны, о которых он до сих пор думал, что они принадлежат потустороннему миру. Он только немного попробовал сладость близкого общения с Господом на этой земле. Мыслями он перенесся на долгие годы назад к той маленькой брошюре. Казалось, что это было уже очень давно… Только одна брошюра… Молодой человек сидел в углу библиотеки, и никто не подозревал, какая жестокая борьба происходит в его сердце. Уже третий раз в это послеобеденное время Джеймс разворачивал маленькую брошюру и прочитывал ее. Два дня назад ему дал ее один студент, когда он экспериментировал с ним над давлением пара. Они разговорились между собой, и он достал эту книжечку. Теперь молодой человек сидел, склонившись над книгами, но он думал только о разрастающемся внутри себя конфликте. Это было в 1906 году, студент Джеймс Фразер учился на инженерном факультете Лондонского университета. Учеба давала ему широкие перспективы, поскольку, он знал, что имеет большие способности. Но этот двухгрошовый трактат волновал его до самых глубин сердца. Будучи требовательным к себе, он не мог положительно ответить на ряд вопросов, стоящих перед ним. Он понимал, что ему нужно много работать, чтобы развивать свои способности и избрать путь, который бы принес наибольшую пользу в жизни. Конечно, будучи верующим, он будет вести добрый, нравственный образ жизни и посещать церковь. Что еще Бог мог требовать от него? Джеймс очень любил математику, хорошо разбирался в технике. Кроме этого он много лет учился музыке и готовился дать свой первый фортепианный концерт в Лондоне. Большего едва ли мог достигнуть человек в свои двадцать лет. Но эта книжечка выдвигала требование Бога, превышающее все остальное. Джеймс взял свои книги и вышел из университета. Пройдя парк, он пошел на вокзал и сел на поезд, идущий в Лечвут, в графстве Хартворд. Вторые сутки в его душе шла борьба. Занятый усиленными размышлениями, он не заметил, как пролетело время. Слова брошюрки были очень просты, общеизвестны и убедительны. Мысли были ясными и логичными. “Если наш Господь сегодня придет и увидит миллионы людей, не слышавших Благой Вести, и спросит нас: в чем же причина? – я не могу себе представить, что бы мы смогли сказать в свое оправдание. В одном я уверен – за большинство оправдании, которые мы сегодня со спокойной совестью привыкли приводить, нам будет ужасно стыдно”. Он смотрел в окно вагона, за которым мелькали ухоженные поля. Своеобразная напряженность лежала на всем. Когда мы в важных вопросах жизни избираем Божий путь, то впереди уже сияет Его радость. Брошюра говорила о том, что нужно потерять свою жизнь ради Христа; чтобы жить – надо умереть для себя. То есть речь шла о том, чтобы отказаться от намеченных планов и перспектив, потому что Бог начертал для нас что-то лучшее – лучшие планы, лучшие перспективы. Он усиленно обдумывал, идя по улице Лечвута, города-сада, к Вильяму Ваю. Джеймс был крепкий, высокий, просто одетый. Не сказать, что у него были красивые черты лица, но они говорили об энергичности и решительности.^ Разбитый родительский дом Дом его матери был довольно большой, хотя и не такой просторный, как большой семейный дом в городе Албанс, где они жили, когда родители еще были вместе. Когда Джеймс был подростком, родители разошлись по причине несовместимости характеров. Его мать была образцом викторианской вежливости, добрая и кроткая. Она очень любила музыку и искусство, была чувствительна к духовным истинам. Его отец, шотландский канадец, был ветеринар. В молодые годы он практиковал в знаменитых долинах Йоркшира. Позднее он переехал в город Албанс и был там двадцать лет президентом ассоциации ветеринаров (при королевском университете). Он также был хорошим оратором и часто избирался в парламент, где, правда, долго не выдерживал. Он был мелочный, упрямый и очень нетерпеливый, но был верным методистом и позднее много работал с Библией. “Знаешь, каждое ее слово – истинно”, – писал он дочери. Когда различие характеров и интересов родителей дошло до предела, миссис Фразер использовала свое состояние и, купив дом в Лечвуте, переехала туда с пятью детьми. Во многих отношениях она стала счастливее, но такое изменение, естественно, принесло с собой и много страданий. В этом новом доме на протяжении многих лет было много жарких дискуссий. Один из членов семьи стоял во главе левой политической партии в Кембридже, а позднее вступил в коммунистическую партию. Некоторые в семье остались верны своему отцу. Потому не стало неожиданностью, что изменившийся курс жизни Джеймса близкими был не понят. Но мать понимала его. Всю жизнь их связывала духовная дружба, которая с годами росла и укреплялась. Оба они были методистами, постоянно посещающими церковь, но только в студенческие годы Джеймс лично познакомился с Иисусом Христом. Иногда даже сама мать не могла вполне понять его. С ним произошло как у Джона Весли: его сердце было затронуто Духом Святым, и он впервые почувствовал полную перемену, какую Бог производит в сердце через веру во Христа.Влияние Небольшой курс изучения Библии при университете ввел Джеймса в новые духовные сферы. Позднее он рассматривал это как свое покаяние, хотя некоторые утверждали, что с того момента он стал зрелым христианином. Студенты очень любили Джеймса. Он обладал чувством юмора и был общительным. Его двоюродный брат, Алекс Борне, позднее знаменитый хирург, участвовавший в 1938 году в процессе против абортов, с удовольствием вспоминал многие совместные путешествия по Европе. Этому способствовали не только совместные приключения и красивые пейзажи, производившие впечатление на Алекса, но и способность Джеймса жить полной грудью. Казалось, абсолютно все интересовало его, он живо воспринимал все необычное, что весьма оживляло их путешествия. – Подумать только, – сказал его брат Гордон после смерти Джеймса в 1938 году, – мы больше никогда не услышим его смеха. Но еще до покаяния Джеймс обладал и серьезными чертами характера. Его притягивало все трудное и недоступное. Он прилагал все усилия, когда ему нужно было выполнить какую-то работу. Еще мальчиком он проехал однажды 199 миль (320 км!), не слезая с велосипеда. Испытание своей выносливости приносило ему радость. Но теперь для него открылась совершенно новая жизнь. Он повстречался с Богом. Сильное влечение пленило его волю: “Бог, все могущественнее действующий во мне”. Он потерял интерес к вещам, которые до этого имели для него большое значение, начал по-новому устраивать свою жизнь, как атлет, готовящийся к олимпийским играм. И теперь, конечно, была исключена всякая половинчатость. Осталось только одно, что имело для него ценность. Нам неизвестно, чтобы он о чем-то жалел; он просто заменил прежние привязанности на новую любовь (1 Иоан. 2,15).Музыка Джеймс был отличным пианистом – большой величины и с широким спектром достижений. Много лет спустя он так описывал свои ощущения: “Когда я погружаюсь в настоящую музыку, у меня появляется такое чувство, будто какая-то часть моего существа до сих пор пренебрегала этим – я имею в виду не фанатизм, но общее музыкальное образование и культуру души. Я не хочу сказать, что желал бы жить по-другому, если бы у меня был выбор: чтобы дерево лучше росло, его иногда нужно обрезать в определенном направлении. Но когда мне иногда снится золотое время и красивая жизнь, то прошлое столетие кажется мне золотым веком и музыкальный мир в консерваториях Европы – красивой жизнью. Я мечтаю о том, чтобы погрузить свою душу в произведения Бетховена, Моцарта и других великих мастеров, наслаждаться оперной музыкой и жить в мире, созданном Рубинштейном, Паганини и большими певцами. Я очень хорошо знаю, что этого никогда не будет, и это никогда не сможет полностью удовлетворить меня, поэтому я тут же отгоняю эти мысли. Но все же мои естественные желания идут в этом направлении”. Но оставить свои технические и математические занятия ему было намного труднее. Когда его однажды спросили о том, что ему, наверное, очень недостает в Китае пианино, он ответил, что ему намного больше не хватает математических книг. Его разум был живым, острым, основательным, и он радовался, когда мог с кем-то рассуждать. Но как бы ни хороши и ни велики были все эти занятия, все они превращались в ничто по сравнению с его любовью к Иисусу Христу.Миссия Большое духовное пробуждение в середине девятнадцатого столетия внесло в христианство Великобритании значительные перемены. Доктор Орр считает, что в результате второго евангельского пробуждения к церкви присоединилось по меньшей мере миллион членов. Влияние этого движения распространилось по всем берегам Атлантики, и верующие Англии и Америки начали мыслить глобально. Они увидели, что повеление Христа – нести спасение всему миру – целые столетия практически игнорировалось. Было образовано много союзов, чтобы посылать добровольцев в другие страны. Движение Кесвик в своем стремлении по углублению духовной жизни среди верующих получило ожидаемый отклик. Пробуждение в Уэльсе в 1904 году дало миссионерскому движению новый толчок. Новые методы евангелизации Муди, Торрея и других открывали насущную нужду во всемирной евангелизации. Новый интерес к миссии был связан с глубоким, постоянным и горячим соучастием к погибающим в грехах. Джеймс слышал великих проповедников тех дней, узнал от Хадсона Тейлора о событиях в Китае, а в 1906 году встретил в христианском лагере С. Т. Штудда. Рассудительный по природе, Джеймс не был захвачен царившим энтузиазмом. В свои студенческие годы он был сильно пленен Богом и, будучи очень последовательным в выполнении своих обязанностей, духовно поднялся на уровень, который был гораздо выше, чем у людей его возраста. Самым важным из всех качеств характера, приобретенных Джеймсом в эти годы, была самодисциплина. Хотя Джеймс стремился не пропускать собраний, любил искренние общения с друзьями, он рано научился иметь личное общение с Богом. Его мать видела, как, будучи студентом, он много времени проводил в уединенном общении с Богом и в изучении Библии, “хотя он едва упоминал об этом”. Он занимался систематически, усердно и подтверждал это практически. Академическое богословие интересовало его меньше, чем практическая христианская жизнь.^ Решение идти в Китай Сдав экзамены в университете, Джеймс отнес свое заявление в Китайскую Внутреннюю Миссию. Буквально все в этом обществе касалось струн его сердца. Во-первых, миссия никогда ни у кого не просила денег и даже никогда не упоминала об этом. Не делала никаких сборов, призывов к пожертвованиям, в нужде не прибегала к рекламе, и все же в течение сорока лет ее поддерживали более тысячи молитвенников. Как генеральный директор, так и новичок получали одинаковую поддержку. Покрывались все расходы. “Бог верен Своему слову, – сказал Хадсон Тейлор, – и Он сделает все, что обещал”. Во-вторых, миссия не меняла своих позиций. Принципы веры были библейскими, различия в некоторых вопросах не имели решающего значения. Но в том, что касалось веры, учения и миссионерского повеления, было большое единство: “Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие”. КВМ была новой и не везде признанной миссией. “Если Джеймс и должен быть другим, – грубо заметил один из членов семьи, – неужели он не мог примкнуть хотя бы к какой-то видной христианской организации с учрежденной миссией? Неужели это должна быть эта странная кучка людей?” Но он присоединился именно к этой странной группе людей. Сегодня мы явно видим, что, без сомнения, с ними был Бог. В христианской истории большинство сообщений о большой вере и мужестве касаются именно тех, кто трудился в Китайской миссии, основанной Хадсоном Тейлором. Если вспоминать интересные приключения, то это были захватывающие истории. Но настоящая цель описания этих волнующих событий была в том, чтобы проследить действие руки милосердного и любящего Бога, посылавшего Своих свидетелей, Который вел их путем страданий, а порой и смерти, чтобы нести свет познания о Христе одной четверти населения всего земного шара. Но Джеймсу два раза отказывали. У него было легкое воспаление ушей, и миссия опасалась, что в примитивных условиях Китая болезнь может ухудшиться. “Лучше не иметь ни одного миссионера, даже при самой большой нужде, чем того, которого не посылал Бог, – говорили они, – а Он посылает в Китай только тех, у кого хорошее здоровье”. – “Но я все равно поеду, – писал им Джеймс при третьей попытке, – потому что я знаю, что Бог посылает меня”. Инфекция исчезла, он был принят. Ему исполнился двадцать один год, когда он начал проходить кандидатскую практику на главной квартире Китайской миссии в северной части Лондона. Хотя Джеймс и жил в общежитии, когда учился в университете, но здесь он должен был жить вместе с людьми различного темперамента в очень маленьком помещении. Он без проблем привык к спартанскому образу жизни (даже думал, что должен так жить, приезжая домой в отпуск). Здесь, за длинными столами КВМ, он совершенно по-другому занимался с Библией. Просто удивительно, какое ясное понимание он имел во всех фундаментальных вопросах учения и как велики и точны были его познания Библии в двадцать два года. Ему были очень интересны встречи с миссионерами, которые приезжали на главную квартиру или уезжали оттуда. Они казались очень простыми людьми, незаметно выполняющими необходимую работу. Они имели, что рассказать, и умели молиться. Джеймс рос в познании Господа и во время ежедневных молитвенных общений. “Эти люди, – говорил он позже, – кажутся исполненными познанием воли Божьей во всей Его премудрости и духовном разумении”. Но заканчивался кандидатский год, и для его матери наступила тяжелая разлука. Джеймс мог радоваться многому, а матери же оставалась только разлука с сыном, который принес ей так много радости в ее прежде полной скорбей жизни. В ночь перед его отъездом, глядя на ночной сад, она думала, что пройдет, возможно, десять или больше лет, прежде чем она сможет снова говорить с сыном. Письма месяцами будут в дороге. Как она сможет молиться за него в таком неведении? Прощание с миссионерами на железнодорожном вокзале Виктория в Лондоне было волнующим. Множество друзей заполнили перрон, их пение заглушало шум машин и крик железнодорожников. Стеснительные и тихие, миссис Фразер и сестренка Джеймса Миллисент стояли с краю толпы. Ни Джеймс, ни мать не были знакомы с большинством людей на перроне. Они не знали, кто начал пение. Когда поезд тронулся, они узнали о том, что значит потерять близкого человека.^ Глава 2.Люди-обезьяны Две горы Чтобы понять, почему Бог избрал альпиниста и послал его туда, нужно рассмотреть на карте ландшафт Юго-Западного Китая. Дорога в Бирму еще не была построена, когда Джеймс первый раз ехал верхом в Юньнань. В северозападном направлении высились горные цепи – одна за другой, высотой до 5.800 метров – и тянулись до подножия Гималаев. До границы с Тибетом раскинулась дикая, негостеприимная земля. В горах юго-запада высокие горные перевалы приводили в зеленые долины Бирмы. Джеймс был больше, чем поверхностный наблюдатель, описывая путешествие по горам. “Высокая трава, мощные скалы, камни разной величины, ручьи и высокие горы – это было все, что можно было видеть кругом… и туман с моросящим дождем обволакивал нас. За целый день мы встретили только одного человека, потому что высокие склоны никому не предлагают пищу или защиту, кроме как леопардам, волкам и медведям. Эта великолепная, взъерошенная, скалистая, мокрая и дикая страна – как я радуюсь ей! Но туман, закрывший все лежащее под нами, скрыл также все находящееся над нами и рядом с нами. Вершины, как и равнины, были одинаково невидимы. И ко всему этому – величественная, волнующая душу тишина гор! После многочасового трудного подъема (я был в своей стихии и был совершенно счастлив) мы достигли вершины или, вернее, вершины перевала, потому что само собой разумеется, что дорога в горах не проходит через вершину горы. Мы шли по лесу – полное молчание, кроме шороха наших шагов по мокрой увядшей листве и случайных капель воды по пористой земле. Мокро, тихо, одиноко – даже птички не поют! – и высота горы в 2900 метров, которая большую часть года покрыта снегом. Потом начался крутой спуск, где, используя руки и ноги, мы пробирались сквозь поросшие мхом стволы деревьев и густую поросль. Некоторое время кроме тумана мы ничего не видели. Вдруг (при таком марше редко поднимаешь голову) у меня остановилось дыхание, – я увидел все горы Тин-тана и раскинувшуюся глубоко внизу равнину. Потрясающее зрелище, обширное и захватывающее, заставило меня остановиться на некоторое время, чтобы все рассмотреть, – одна темная горная гряда за другой, окруженные облаками, и вдали блокирующая дорогу стена – Салвинское ущелье. Теперь дорога шла постоянно вниз, и мы все снова и снова останавливались, чтобы посмотреть на эту величественную картину. Мы спускались до захода солнца и, вконец обессиленные, мокрые и усталые, достигли деревни лису Шу Чен”. Джеймс приехал на юго-запад Китая, где долгие годы трудился Джон Маккарти. Ветеран не хотел покидать эту провинцию, хотя руководители КВМ уже давно считали, что лучше оставить эти земли для более поздней евангелизации. У них было слишком мало работников для этой далекой страны, насчитывавшей тогда почти семьсот миллионов населения (в настоящее время – уже больше одного миллиарда). Маккарти так сильно переживал за эту страну, что ему разрешили пойти в школу иностранных языков, где обучались новые соработники, – Джеймс был среди них – и он мог выбрать себе одного или двух для этой работы. После посещения Маккарти послал телеграмму на главную квартиру: “Пошлите Фразера и еще кого-нибудь”. И вот они вдвоем: крепкий Джон Маккарти и высокий стройный Джеймс Фразер ехали верхом через Бирму в Юньнань. Мулы уверенно бежали по дороге, а Джеймс со своим другом читали во время езды китайские газеты или книги. Джеймс развил в себе привычку мысленно видеть перед собой партитуру увертюр Моцарта или Шопена и наслаждался этой музыкой при верховой езде. В те дни еще ведь не было кассет. В этом первом путешествии у них было несколько аварий. Как-то утром Джеймс, слыша топот копыт мула своего спутника, спросил Маккарти, какого он мнения о книге, которую как раз читал. Ответа почему-то долго не было. Когда Фразер оглянулся, то увидел, что седло друга пустое, его же мул, несмотря на это, продолжал бежать. Вернувшись на несколько миль назад, Джеймс нашел на дороге Маккарти, еще не совсем пришедшего в себя от падения. Но переломов не было. Старый ветеран быстро поднялся и снова занял свое место в седле. Первая остановка была в городе Тенгвее, на далеком западе, вблизи гор, на границе с Бирмой. Это был густо заселенный район, удаленный от ближайшего миссионера на несколько дней пути. Джеймс жил в небольшой комнате 3,5×4 м, над китайской гостиницей. Комната была совершенно пустой, но зато было меньше крыс, чем у его соработ-ников, супругов Эмбери. Джеймс почти целыми днями учил китайский язык. Хотя, прежде чем приехать в Тенгвей, он шесть месяцев проучился в школе иностранных языков, все же изучение китайского языка казалось ему труднейшей задачей. “Эта гора, – писал он, – называется китайский язык. Вначале она очень отвесная, но во время подъема становится легче идти. И когда ты думаешь, что хорошо продвигаешься вперед, вдруг видишь новую вершину, выше первой, на которую тоже нужно подняться. Она называется китайским мышлением и способом выражения. Тебе о ней уже рассказали прежде, чем ты начал взбираться на первую гору, но тогда ты еще не мог увидеть ее. Бросив первый взгляд на нее, ты видишь, как она далека от тебя”. Не раз его постигало уныние, когда он после долгой учебы шел на базар и после попытки сказать несколько фраз видел, что никто не понимал его. “Я прилагаю массу усилий, чтобы выучить разговорный язык, но хотя это занимает много времени, я нахожусь в самом начале. Я чувствую, что это намного важнее, чем стать профессиональным китайским учителем, потому что самое главное, – говорить так, чтобы каждый мог понять тебя. Мистер Маккарти рассказывал об одном миссионере, который был прекрасным учителем китайского языка, но его собственный слуга не мог понять его в самых обыденных вопросах! А в изучении китайской письменности есть что-то особенное, – она должна идти рука об руку с обучением разговорному языку”. Он записывал фразы, услышанные в гостинице или на базаре, и пробовал повторять их в комнате. “Таким образом я записал несколько сот предложений. Здесь легко впасть в искушение быть довольным теми словами, которые почти или близко выражают значение, но не точно… Например, ты выучил по-китайски выражение: “это сделано плохо”. Ты можешь применить его к одежде, которая плохо постирана, к комнате, плохо прибранной, к картине, косо висящей на стене, к куску мяса, которое не доварено, к делу, которое не сделано до конца и т.д. Но китайцы, так же, как и англичане, в каждом из перечисленных случаев выражаются по-разному”.Искушения Джеймс, живя один в чердачной комнате, подвергался некоторым реальным искушениям. Одно из них – удручающее чувство одиночества в этой изоляции. Рядом не было практически никого, с кем бы он мог поговорить, потому что Эмбери был очень загружен работой, а Джеймс сам не мог разговаривать по-китайски. Другое искушение – монотонность учебной рутины, одна часть которой уходила на занятия с учителем, а другая – на книги. Но самым большим искушением было – сокращать свои ежедневные общения с Богом, это “нежное состояние души”. Чтобы сохранить и укрепить свое хождение с Богом, он снова занялся самодисциплиной. Для этого он должен был рано вставать, – прежде чем оживала гостиница. Очень скоро он нашел в горах заветные места для молитвы, смотря по погоде. Еще раньше он приобрел привычку громко молиться на бегу, как бы разговаривая со своим другом. Часто он использовал сборник песен, громко молясь словами песни. Иногда он молился за город, когда, сидя на горе, смотрел на него. Джеймсу было всего двадцать два года, и он быстро научился побеждать атаки сочувствия к себе самому и пассивности. Он делал все возможное, чтобы быть верным в самых обыденных вещах. “Маленькое дело, – говорил Хадсон Тейлор, – это маленькое дело. Но верность в маленьком деле – это большое дело”. Джеймс писал тогда: “В последнее время мне стало особенно ясно, что не так важно, какую работу мы выполняем. Когда Бог дает нам работу, главное – верно исполнить ее… Искушение, с которым мне часто приходится бороться и которое в разных вариациях очень устойчиво: “Может быть, я смог бы на другом месте сделать больше работы?! Да, сейчас я изучаю инженерное дело, но когда я буду учиться на миссионера, все будет выглядеть по-другому”. Или: “Я пребываю сейчас в периоде подготовки, занимаюсь на библейских курсах и прочее, но когда я поеду в Китай, тогда начнется самое главное”. – “Да, я оставил мою родину, но еще в пути, а когда я наконец буду в самом Китае, тогда у меня будет отличная возможность к служению”. Или: “Здесь, в учебном центре, все мое время уходит на изучение языка – как мне заниматься миссионерской работой? Но когда я по-настоящему почувствую себя на миссионерской станции, как дома, и смогу свободно говорить, тогда у меня будут неограниченные возможности” и т.д. и т.п. И постоянно эти “если” и “но”. Я думаю, что дьяволу нравится такое мышление. Сегодня я имею (правда, в ограниченном количестве) возможности, от которых он хочет меня удержать (нет, я не впал в искушение). Он очень далек от того, чтобы помочь мне быть верным в данном деле, и натягивает совсем другие струны. Истинно то, что Писание нигде не учит нас ждать возможностей к служению, но делать то, что мы можем делать в данный момент… Господь повелевает нам работать, бодрствовать и молиться, а сатана предлагает нам ждать хорошей возможности к служению, к бодрствованию и к молитве, которые придут сами собой. Но мы-то знаем, что эти возможности всегда находятся в будущем… Так как служение, которым мы непосредственно занимаемся, дано нам Богом, то кто может сказать, что одно служение важнее и духовнее другого? Я верю, что быть верным (это говорят обычно с благоговением) в проповеди Евангелия так же необходимо, как и при мытье тарелок на кухне. Я не больше делаю для Господа, проповедуя Слово Божье китайцам, чем ты, если ты, например, принесешь пакет к портному. Ни в коем случае это не наше дело – выбирать себе работу. И если Бог выбрал ее для нас, не лучше ли сразу браться за работу, чем долго ждать чего-то лучшего, большего или более благородного?” Так Джеймс упорядочил в те дни свои возможности, понимая, что духовную победу мы можем иметь только в настоящем. “Мы часто говорим: “Да, я уже очень радуюсь тому, что будет; было бы оно уже сегодня”. Имеем ли мы право быть недовольными теми ситуациями, в которые Бог поставил нас, и ожидать чего-то, что находится вдали от нас? Я думаю, нет. Есть большое исключение, – мы должны с радостью ожидать нашего Господа. Но даже в этом нам нужно быть терпеливыми. Ожидание пришествия Господа – это что-то совершенно другое, чем гнаться за желаемыми вещами, которые находятся в далеком будущем… Почему я должен в жаркое, влажное, дождливое время в Тенгвее тосковать по сухим месяцам, когда все намного проще? Разве не Бог предусмотрел поместить меня именно в жаркое время и во время мучнистой росы? Почему я должен ждать того времени, когда лучше буду говорить по-китайски? Разве Бог не хочет, чтобы я служил Ему и во время учебы? Почему я желаю иметь больше свободного времени для себя, для чтения и т.д.? И хотя желать большего – это самое естественное для мира, но оно ни в коем случае не соответствует Писанию. Здесь больше говорит плоть, чем дух. И это кажется несовместимым с миром Божьим, который, как написано, “соблюдет сердца наши и помышления наши во Христе Иисусе…” Апостол Павел пишет, что он “научился” во всех ситуациях “быть довольным”, и он указывает, что достиг этого путем дисциплины. Я думаю, так должно быть у каждого из нас. Наша природная склонность – стремиться к чему-то, что лежит в будущем”. Первые слабые попытки Джеймса в проповеди получили поддержку и поощрение со стороны Эмбери. Прежде Джеймс никогда не обращался к группе людей, и когда его впервые попросили сказать проповедь в церкви, он был сильно взволнован. Он провел много времени в подготовке к ней. О чем, собственно, должен говорить миссионер? “В моей подготовке я, в первую очередь, проштудировал Деяния Апостолов и некоторые другие места Писания, чтобы узнать, какое Евангелие нам велено проповедовать… Результат был для меня очень поучительным. Я никогда не мог представить себе, что евангельская весть так проста. Почему? Петр и Павел проповедовали Евангелие в словах, которые могут быть сказаны за одну минуту! Я нашел четыре аспекта, являющиеся основными в проповеди Евангелия: 1. Крестная смерть Иисуса Христа – богословское объяснение излишне. 2. Воскресение Иисуса Христа – самое важное. Евангелие никогда не проповедовалось без этого аспекта. 3. Призыв к покаянию. 4. Обетование для всех верующих в Иисуса Христа – прощение грехов. Кроме этих четырех пунктов можно говорить и о других, но их совсем немного… Учить верующих – совершенно другое дело. Но проповедовать Евангелие неспасенным проще простого. Я бы не обременял себя и не брал на себя ответственность проповедовать “другое Евангелие””. Первая попытка удалась, когда он объяснял людям на базаре основные истины веры. Чтобы усилить свою весть, он раздал трактаты всем умеющим читать.^ Первый взгляд Базар в Тенгвее – единственное место бурной деятельности. Охваченные поистине китайской страстью торговать, люди со всех концов юго-запада продавали овощи, домашнюю утварь, целебные травы и незнакомые украшения. Они строили навесы или сидели на земле и торговались до копеек, стараясь извлечь для себя выгоду. Целый день можно было видеть группы приезжих, запыленных и усталых, которые двигались по серым улицам мимо глиняных мазанок. Были здесь также домашние животные и птицы. Свиньи и куры утверждали свои права на истлевший мусор, принадлежавший нищим. Безнадежно перегруженные ослы с окровавленными спинами подгонялись вперед усердными торговцами; повсюду рычали и дрались собаки, только самые агрессивные оставались живы. И именно на этом месте Джеймс впервые увидел людей из горного племени. Их было трудно не заметить. Они носили тюрбаны, украшенные шарфы и белые гамаши. Женщины были одеты в разноцветные одежды, украшенные ракушками и бусами. Китайцы с пренебрежением называли их человеко-обезьянами. Они жили в горах. Если верить местным историкам, это были коренные жители главных провинций Китая, изгнанные захватчиками на юго-запад. Историки считают, что их было когда-то более тридцати миллионов, разделенных на сто пятьдесят племен, каждое из которых имело свой язык или диалект. Им пришлось уйти в горы Юньнаня и соседних провинций. (Позднее, когда Китаем стали управлять коммунисты, многие бежали в Бирму и Таиланд.) Интерес к этим людям возник у Джеймса после сообщений о большом пробуждении в племенах восточного Юньнаня, среди которых были племена миао и лису. Задачей Джеймса было – помогать в восточных провинциях, пока он не закончит изучение языка. Он увидел группу лису, шатающихся по базару, и тут же принялся за дело. Идя рядом с ними, он попробовал говорить с ними по-китайски. Они не понимали ни слова. Незаметно для них он привел их к маленькому помещению, которое назвал залом для проповеди, и они с радостью пошли с ним. Придя туда, они бросились на пол и несколько раз поклонились лбом до земли, потому что были очарованы приветливостью белого незнакомца. Усердно жестикулируя, они пробовали объяснить ему, что живут в шести днях пути в горах и что там еще много подобных им людей. Когда он позже возвращался в маленькую гостиницу и поднимался по узкой лестнице, его мысли устремились в будущее. Разве не может быть большого пробуждения и среди западных лису? Он чувствовал себя деловым человеком, обнаружившим в заборе большое отверстие, которое срочно нужно заделать. Он сам был удивлен ли