Лев Николаевич Гумилев был великим историком, этнографом и этнологом. Занимаясь исследованиями развития отдельно взятых этносов, он предложил свою теорию их развития и становления. О ней и пойдет речь в этой работе. 1. Становление теории
«Этнос определяется языком, расой, географической средой, социальными отношениями, самосознанием, процессом эволюции или комбинацией их всех, или нескольких перечисленных факторов, которые можно выбрать по вкусу». Такого мнения придерживались не только дилетанты, но и многие профессионалы. Лев Николаевич был категорически не согласен с такой точкой зрения, потому как она не давала возможности построить гипотезу, то есть непротиворечивое объяснение всех известных в данное время фактов этногенеза, то есть она (точка зрения) несовершенна. Таким образом, Л. Н. Гумилев занялся поиском новой теории.
Изучая развитие некоторых этносов, Лев Николаевич заметил, что условия, в которых начинаются процессы этногенеза, весьма вариантны. Но вместе с тем всегда наблюдается более или менее единообразие их дальнейшего протекания, иногда нарушаемое внешними воздействиями. Если же использовать постоянную фазовую схему процесса и пренебречь внешними толчками как случайными помехами, то мы неизбежно придем к выводу о наличии единой причины происхождения всех этносов на Земле. Л. Н. Гумилев дал этой причине кодовое название «фактор икс». Этот самый «фактор икс» он и предложил вынести за скобки как искомый вариант.
Лев Николаевич заметил, что формирование нового этноса всегда связано с наличием у некоторых индивидов необоримого внутреннего стремления к целенаправленной деятельности, всегда связанной с изменением окружения. Причем достижение намеченной цели эти индивиды ставят превыше своей жизни, то есть подавляют в себе инстинкт самосохранения. Такое редко встречающееся явление есть отклонение от видовой нормы поведения. Это явление до Л. Н. Гумилева нигде никем не описывалось и не анализировалось. Особи, обладающие таким признаком, при благоприятных для себя условиях совершают (и не могут не совершать) поступки, которые, суммируясь, ломают инерцию традиции и инициируют новые этносы. Особенность, порождаемую этим генетическим признаком, видели давно. Но именно Л. Н. Гумилев предложил термин «социальная пассионарность» для ее описания (от passio– страсть). 2. Образы пассионариев
Л. Н. Гумилев приводит множество примеров пассионариев. Я же приведу в этой работе пример пассионария, который наиболее известен нам. Это Александр Македонский. Всем известны его походы на Беотию, Иллирию, Фракию, Среднюю Азию, Индию… Нас в данном случае интересуют мотивыэтих войн, которые придется искать в самом характере полководца. Два качества, доведенные до крайности, отмечают у Александра и Ариан, и Плутарх: честолюбие и гордость, то есть проявления описанной нами пассионарности. Этого избытка энергии оказалось достаточно не только для победы, но и для того, чтобы принудить своих подданных вести войну, которая была им не нужна. Однако ситуация Александровских времен была интересна еще и тем, что не он один был пассионарием. Многие его соратники – Пердикк, Клит, Селевк, Птолемей и другие тоже обладали пассионарностью и искренне соучаствовали в деле своего царя, благодаря чему удалось взять в поход простых македонян и греков. Не один человек, а целая группа пассионарных людей определила судьбу похода, который был обречен на победу. 3. Так что же такое пассионарность?
По Л. Н. Гумилеву, пассионарность – это способность и стремление к изменению окружения, или, переводя на язык физики, — к нарушению инерции агрегатного состояния среды. Импульс пассионарности бывает столь силен, что носители этого признака – пассионарии не могут заставить себя рассчитать последствия своих поступков. Это очень важное обстоятельство, указывающее, что пассионарность – атрибут не сознания, а подсознания, важный признак, выражающийся в специфике конституции нервной деятельности. Степени пассионарности различны, но для того, чтобы она имела видимые и фиксируемые историей проявления, необходимо, чтобы пассионариев было много, то есть это признак не только индивидуальный, но и популяционный.
Деяния, продиктованные пассионарностью, легко отличимы от обыденных поступков, совершаемых вследствие наличия общечеловеческого инстинкта самосохранения, личного и видового. Для пассионариев характерно посвящение себя той или иной цели, преследуемой иной раз на протяжении всей жизни. Из вышесказанного следует важный принцип: работа, выполняемая этническим коллективом, прямо пропорциональна уровню пассионарного напряжения. 4. Пассионарная индукция
Пассионарность обладает важным свойством: она заразительна. Это значит, что гармоничные и импульсивные люди, оказавшись в непосредственной близости от пассионариев, начинают вести себя так, как если бы они были пассионарны. Но как только достаточное расстояние отделяет их от пассионариев, они вновь обретают свое традиционное природное поведение. Это обстоятельство применяется чаще всего военными, так как два-три пассионария могут поднять боевой дух целой роты. Нередко те же военные формируют из пассионариев элитные ударные части. Здесь суть не в том, что пассионарий руководит воинской частью, а в том, что благодаря наличию среди солдат нескольких пассионарных, но более ничем не примечательных особей сама часть приобретает порыв, что подчас выручает даже бездарного полководца. Такое явление было названо пассионарной индукцией.
Главное в явлении пассионарной индукции состоит в следующем. Любой процесс этногенеза начинается героическими, а иногда и жертвенными поступками небольших групп людей (которые названы консорциями), к которым присоединяются окружающие их массы, причем вполне искренне. Конечно, тот или иной человек может быть настроен скептически или просто эгоистичен, но после того, как он вошел в возникающую на его глазах систему, его настроенность большого значения не имеет. 5. Способы утраты пассионарности
Любой этногенез – это более или менее интенсивная утрата пассионарности системой, иными словами, гибель пассионариев и их генов, особенно это проявляется во время тяжелых войн, так как пассионарные воины часто погибают молодыми, не использовав своих возможностей полностью и не передавших своих качеств по наследству.
Однако самое интересное то, что не только во время войн снижается пассионарное напряжение. Это было бы легко объяснимо гибелью особей, слишком активно жертвующих собой ради торжества своего коллектива. Но пассионарность столь же активно падает во время глубокого мира, причем даже быстрее, чем в жестокие времена. И самое страшное для этноса – переход от спокойного существования к обороне перед натиском другого этноса; тогда, если не наступит гибель, обязательно произойдет надлом, никогда не проходящий безболезненно. Объяснить это явление социальными причинами невозможно, но если рассматривать повышенную пассионарность как наследуемый признак – все становится ясно.
Во время войн женщины ценят героев, идущих в бой, благодаря чему те, прежде чем погибнуть, успевают оставить потомство, причем далеко не всегда в законном браке. Дети вырастают и совершают такие же поступки, как и их отцы. И наоборот, в тихие эпохи идеалом становится аккуратный семьянин, вследствие чего пассионарий не может найти себе достойного места в жизни.
Пассионарность – не просто дурные наклонности, а важный наследственный признак, вызывающий к жизни новые комбинации этнических субстратов, преображая их в суперэтнические системы. (Здесь делаю указание: человечество – это суперэтнос). Теперь мы знаем, где искать причину этого признака. Экология и сознательная деятельность отдельных людей отпадают. Остается широкая область коллективного подсознания. Следовательно, пассионарность – это биологический признак, а первоначальный толчок, нарушающий инерцию покоя, — это появление поколения, включающего некоторое количество пассионарных особей. Они самим фактом своего существования нарушают привычную обстановку, потому как жить повседневными заботами для них не представляется возможным. Необходимость сопротивляться окружению заставляет их объединяться и действовать согласно. Именно таким образом возникает первичная консорция. Порождаемая пассионарным напряжением активность при благоприятном стечении обстоятельств ставит эту консорцию в наиболее выгодное положение, тогда как разрозненных пассионариев в древности просто изгоняли из племени либо убивали.
Если бы пассионарии всегда погибали, не успев ничего сделать, то люди до сих пор ели бы тела врагов, приносили в жертву младенцев. И жили бы на Земле не современные французы, русские, англичане и т.д., а шумеры, пикты и другие, имена которых давно забыты.
Наиболее трагично гибнут пассионарии в конечные фазы этногенеза, когда их становится мало и взаимопонимание между ними и массами обывателей утрачивается. Так было, например, в 1203 году в Византии. Поразительный факт: отряд из 20 тысяч крестоносцев штурмовал Константинополь. Греки, в свои очередь, могли обороняться 70 тысячами человек. Но они не сопротивлялись. Крестоносцы потеряли при штурме всего одного рыцаря! Пассионарии были убиты в бою, а прочие – в своих подожженных домах. А ведь силы для сопротивления были. Можно было не только уцелеть, но и победить. Когда в войну вступила провинция, то победа была одержана и Константинополь освобожден, но… он пал при тех же обстоятельствах в 1453 г. И снова осталось много людей, которые спокойно давали себя убивать победителям. Тут Л. Н. Гумилев задает риторический вопрос: что это были за люди? 6. Субпассионарии
Как ни велика роль пассионариев в этногенезе, число их в составе этноса всегда ничтожно. Пассионариями в полном смысле этого слова называются люди, у которых этот импульс сильнее, чем инстинкт самосохранения, как индивидуального, так и видового. Лев Николаевич выделяет несколько типов субпассионариев (или «подпассионариев» если переводить дословно).
Особи гармоничные. Крайне важный элемент в теле этноса. Они воспроизводят его и умеряют вспышки пассионарности, умножают материальные ценности. Могут обходиться без пассионариев, если нет внешнего врага.
Бродяги, бродяги-солдаты, вырожденцы. Не изменяют мир и не сохраняют его, а существуют за его счет. Играют важную роль в судьбах этносов, совершая вместе с пассионариями перевороты и завоевания. Но если пассионарии могут проявить себя без субпассионариев, то те без пассионариев – ничто. 7. Место пассионарности в историческом синтезе. Выводы.
Может показаться, что Л. Н. Гумилев придает пассионарности значение решающего фактора. Но это не так. Учение о пассионарности привлечено им для того, чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся при однобоком изучении этногенеза.
Целесообразно показать соотношение между группами причинных воздействий на этнические процессы. Это будет схема, но именно она и нужна.
Первым и главным фактором общественного развития является рост производительных сил, что ведет к изменению производственных отношений.
Второй фактор – это географическая среда, которая не может быть игнорирована.
Сочетаясь, эти могучие факторы определяют лишь общее направление социально-исторических процессов, но не индивидуальный лик событий. А именно такие мелочи важны. Таким образом, необходимо ввести фактор низшего ранга: логику событий, где учитываются короткие цепочки причинно-следственных связей, сами по себе закономерные, но для процессов высшего ранга являющиеся случайными. В свою очередь, эти краткие закономерности зависят от случайностей второй степени и т.д. Можно пренебречь этими вариациями при рассмотрении глобальных процессов, но для этногенеза их учет необходим. И вот тут-то всплывает роль пассионарных взрывов, относящихся к становлению биосферы. Иными словами, пассионарность не является единственным фактором, определяющим этногенез, но он обязателен. Без пассионарности нет этногенеза. Поэтому ее игнорирование дает ошибку, смещающую результат.
Таким образом, история как наука дает возможность проследить некоторые закономерности явлений природы. Следовательно, история может быть полезна не только сама по себе, но и как вспомогательная естественнонаучная дисциплина. До сих пор она для этой цели не использовалась.
Л. Н. Гумилев сам был пассионарием. Главным условием в его жизни было чередование периодов острого бытового дискомфорта с периодами интеллектуального торжества. Он побывал в разных тяжелых ситуациях: на фронте, в концлагере. Но именно там он дал волю своей мысли. Он проник в тайну этногенеза и одним рывком вернул российскую историческую науку на передний край мировой естественнонаучной мысли. Всю жизнь он считал себя удачливым человеком, а страдания, по его мнению, входят в профессию любого исследователя. В мае 1993 года Льва Николаевича не стало. На его похоронах кто-то вспомнил эпитафию Эйнштейну: «Он вновь скрылся во Вселенной, как будто вернулся в родной дом». Так и Гумилев: завершив восьмидесятилетнюю экспедицию на Землю, он исчез, оставив памятники своей бесстрашной мысли.