Антонян Ю. М., Еникеев М. И., Эминов В. Е

Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Психология преступника и расследования преступлений М., 1996 Об авторах:   Антонян Юрий Миранович — заслуженный деятель науки России, доктор юридических наук, профессор. Главный научный сотрудник Научно—исследовательского института МВД РФ. Член Президиума Союза криминалистов и криминологов;Еникеев Марат Исхакович — кандидат педагогических наук, профессор кафедры криминологии Московской государственной юриди­ческой академии. Член Союза криминалистов и криминологов;^ Эминов Владимир Евгеньевич — заслуженный юрист России, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой криминологии Московской государственной юридической академии. Президент Союза криминалистов и криминологов.                         СОДЕРЖАНИЕ    Введение   ^ Глава I. Общий взгляд на психологию преступника1. Личность преступника как источник преступного поведения2. Психологические типы преступников3. Психологические черты личности преступника4. Психологические особенности личности неосторожного преступника   Глава II. Отчуждение личности как источник преступного поведения1. Отчуждение и преступление2. Начало возможной жизненной катастрофы3. Преступное поведение как реализация отчуждения4. Образ жизни преступников   Глава III. Тревожность — основа преступного поведения1. Значимость тревожности2. Факторы тревожности   Глава IV. Мотивы преступного поведения1. Ради чего совершаются преступления2. Самоутверждение и защита   Глава V. Основы психологии следственной деятельности 1. Личность следователя и его познавательно-удостоверительная деятельность2. Психология коммуникативной деятельности следователя3. Психология взаимосвязи следственной и оперативно-розыскной деятельности4. Психологические аспекты планирования следственной деятельности, ее достоверности и оценки результатов   Глава VI. Психология отдельных следственных действий1. Психология допроса2. Психология предъявления для опознания3. Психология осмотра места происшествия4. Психология обыска, очной ставки и проверки показаний на месте                              В В Е Д Е Н И Е           Понять любое поведение, преступное в том числе, невозможно без подлинного знания психологии (иногда — патопсихологии) личности, психологических механизмов и мотивов, социально-психологических явлений и процессов, а нередко и психиатрических факторов. А такие знания ни в коем случае не могут быть получены только путем изучения чужих работ и уголовных дел, при игнорировании “живого” преступника со всеми его страстями и нуждами, с его сложным и неповторимым жизненным путем, подчас трагической судьбой, спецификой индивидуального облика, что еще раз подтверждает неразрывную связь между личностью и поведением.      Сейчас существует очень много данных о возрасте, семейном положении, количестве судимостей, занятости и т. д. преступников, но эта информация обладает низкими объяснительными способностями. Однако, как известно, объяснение — главная функция науки, делающая ее практически значимой. Поэтому не следует в десятый или двадцатый раз изучать, например, образовательный уровень хулиганов или воров по той причине, что это очень мало дает в плане понимания их поступков. Если же некоторые исследователи приходят к выводу, что уровень образования у преступников формально вырос, то это только означает, что грабить и убивать можно и с таким образованием.      Мы рассмотрим причины не преступлений, т. е. совокупности всех преступлений, а отдельных преступлений, преступного поведения. При этом из всего причинного комплекса будут взяты лишь те факторы, которые “находятся” в самой личности, а не во внешних обстоятельствах, как бы важны они ни были. Полагаем, что для практики борьбы с преступностью, особенно для индивидуальной профилактики и расследования преступлений, это чрезвычайно важно, поскольку основным объектом предупредительных усилий является человек. Это справедливо, поскольку причины всегда в личности, а внешние обстоятельства могут играть роль лишь условий, способствующих или препятствующих совершению преступлений либо нейтральных по отношению к ним.      В настоящей работе мы намерены доказать следующие принципиальные научные положения об особенностях психологии личности преступника, которые выступают причинами преступного поведения.      Они имеют важное значение и для практики борьбы с преступностью:      1. На ранних этапах жизни человека в результате эмоционального отвергания родителями, лишения родительской ласки и попечения у ребенка на уровне бессознательного формируются тревожность, беспокойство, боязнь утраты себя, своего “я”, своего положения жизни. Маленький человечек ощущает, что под сомнение поставлено само его право на существование, он поэтому страшится небытия и постоянно ожидает враждебных, даже агрессивных действий со стороны окружающих. Эти личностные особенности закрепляются в дальнейшей жизни: в школе, в учебных и трудовых коллективах, среди товарищей, в многочисленных житейских конфликтах и сложных ситуациях, которые начинают восприниматься со специфических, субъективных позиций. Дело не столько в том, что судьба может предоставить человеку множество убедительных доказательств того, что он отнюдь не ее баловень. Гораздо важнее, что индивид воспринимает все происходящее как гибельное для него, непосредственно угрожающее ему, даже если объективно никакой опасности нет.      2. Названные особенности мы обозначаем понятием “тревожность”, считая, что тревожная личность совершенно иначе ощущает мир. Если тревожность достигает уровня страха смерти, то человек начинает защищать свой биологический статус, биологическое существование — отсюда совершение насильственных преступлений как способ защиты от мира, субъективно воспринимаемого как опасный или враждебный. Если тревожность сохраняется лишь на уровне беспокойства или неуверенности, то человек может защищать свой социальный статус, социально” существование, свою социальную определенность путем совершения корыстных и корыстно-насильственных преступлений.      3. Наличие тревожности, бессознательное ощущение призрачности и хрупкости своего бытия, опасения небытия качественно отличают преступника от непреступника, и это является основной причиной преступного поведения. Иными словами, человек совершает преступления ради сохранения своего личностного мифа, своего места в мире, его самоощущения, самоценности, чтобы не исчезло субъективно приемлемое для него его биологическое и социальное бытие.      4. У тревожных личностей угроза бытию, биологическому или социальному, способна преодолеть любые нравственные преграды, точнее, заставляет пренебречь требованиями правовых и моральных норм, регулирующих отношения между людьми. В силу указанных личностных особенностей и отсутствия надлежащего воспитания правовые и моральные нормы такими людьми не воспринимаются. Однако в принципе возможна корректировка проявляющихся черт тревожного характера с помощью целенаправленного, индивидуализированного воздействия с одновременным, если это нужно, изменением условий жизни, что в большинстве случаев, к сожалению, не делается.      5. Черты тревожного характера, закрепляясь в личности, “обрастают” всевозможными наслоениями, играющими существенную роль в ее реакциях на воздействие среды. Поэтому подобные качественные образования бывает очень трудно обнаружить даже с помощью специальной диагностики. Изначальные контуры этого психического и психологического явления как бы исчезают, затушевываясь более поздними наслоениями.      6. В современном социуме существуют объективные факторы, формирующие высокий уровень тревожности личности: расслоение в связи с уровнем материальной обеспеченности, объемом и качеством социальных услуг, невозможностью удовлетворения многих первоочередных потребностей, напряженностью в межличностных отношениях. Многими людьми, особенно молодыми, утрачены привычные жизненные ориентиры, вера в духовные ценности, значительно ослаблены родственные, семейные, производственные и иные связи, что существенно снижает возможности социального контроля. Увеличивается число лиц, которые в современном производстве, а значит, и в жизни не могут найти себе места.      7. Мотивы преступного поведения состоят как бы из двух уровней. Первый из них можно назвать предметным, поскольку он выполняет функции непосредственного удовлетворения лежащих на поверхности потребностей: например убийство из мести, желание завладеть чужим’ имуществом и тем самым повысить собственное благосостояние и т. п. Второй уровень мотивов преступного поведения можно обозначить как смысловой. Здесь мотивация возникает, развивается и реализуется на бессознательном уровне, и ее содержанием является постоянное утверждение своего “я”, защита своего биологического и социального существования. Теснейшим образом переплетаясь, взаимодействуя, взаимодополняясь, эти уровни усиливают друг друга и мощно детерминируют преступное поведение.      8. Существует преступное поведение, мотивацией которого является социальный уход от жизни (так часто наблюдаемый у бродяг и хронических алкоголиков), от тех условий, жизни, которые субъективно воспринимаются ими как грозящие уничтожением. Перечень приведенных положений, носящих, на наш взгляд, фундаментальный характер, можно оценивать как некоторую схему пока еще без объяснения причин преступного поведения. Справедливости ради отметим отсутствие претензий на то, что эта схема наиболее полно раскрывает причины преступного поведения. Более того, отдельные наши мысли носят гипотетический характер (в дальнейшем изложении в таком качестве мы их и выделим).      Наши рассуждения и выводы основаны на скрупулезном психологическом изучении личности и поведения преступников. Широко использовались многочисленные и разнообразные тестовые методики и социологические опросники, психиатрическая информация, длительные, углубленные и заранее спланированные обстоятельные беседы с преступниками и лицами, находящимися на грани преступления, тщательное и кропотливое изучение сотен их индивидуальных историй, осуществленное на протяжении многих лет. Это позволило привести в работе выборочные статистические данные, развернутые примеры, иллюстрирующие наиболее важные положения. Ряд исследований был осуществлен в содружестве с В.П. Голубевым, В.В. Гульданом, Ю.Н Кудряковым, Е.Г. Самовичевым. Некоторые теоретические и эмпирические результаты совместных исследований были опубликованы ранее.      Высказанные предположения по поводу причин преступного поведения дают возможность сформулировать некоторые принципиальные соображения о предупреждении преступлений. Так, если то, что мы называем тревожностью, выступает в качестве основной индивидуальной причины совершения преступлений, а в обществе существуют силы, ее порождающие, то профилактическая работа должна быть направлена на выявление и устранение этих сил. Другой непосредственный объект профилактического воздействия — сама тревожная личность и ее особенности. Воздействие на нее потребует особых навыков, знаний и умений. Знание психологических особенностей преступников (в работе дается развернутая их характеристика по результатам конкретных исследований) и причин совершения ими преступлений имеет большое значение для совершенствования практики расследования преступлений, повышения ее эффективности. Следователи и оперативные работники могут более успешно раскрывать преступления, если в полном объеме будут учитывать психологические особенности тех или иных категорий преступников, выделенных, например, по характеру и способу преступных действий, их повторяемости, использованию различных орудий и т. д. Построение следственных версий и производство расследования должны опираться на психологические знания и, в частности, на информацию о принадлежности преступников, а во многих случаях и потерпевших, к определенному психологическому типу, должны учитываться психологические особенности и специфика конкретных следственных действий.      В настоящем труде впервые предпринята попытка объединить психологию преступника криминального поведения и психологию расследования преступлений.      Предлагаемая читателю книга, подготовлена специалистами в области криминологии, психологии и криминалистики. Работа выполнена в соответствии с программой деятельности общественного объединения “Союз криминалистов и криминологов”, главная цель которого интегративное использование знаний ученых и практиков в разработке и совершенствовании проблем борьбы с преступностью и реализации правовой реформы в России.      Общая направленность данной работы, в значительной мере была обусловлена концептуальной позицией таких известных правоведов как Карпец И.И., Кудрявцев В.Н., Ратинов А.Р., Яковлев А.М. и др., которые еще в недрах советского правоведения заложили основы гуманистического направления в праве.         ***********************************На главную   Учебные материалы  Учебные пособия ^ Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. ПСИХОЛОГИЯ ПРЕСТУПНИКА И РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ Глава I. Общий взгляд на психологию преступника ^ 1. Личность преступника как источник преступного поведения Поскольку причины преступного поведения заключены в личности преступника, то, чтобы понять их, необходимо изучить эту личность, выявить те внешние по отношению к ней социальные явления и процессы, которые сформировали ее криминогенные черты. И само преступное поведение нужно изучать не только для его предотвращения или пресечения, но и для понимания его причин. Данное соображение мы считаем очень важным не столько для теории, сколько для профилактической деятельности. Изучение последней показывает, что можно было бы избежать многих ошибок, если бы практические органы — предварительного расследования, суд, учреждения, исполняющие наказание, — в центр своего внимания и профессиональных усилий всегда ставили личность, а не только условия ее жизни, те или иные влияния на нее. При изучении личности преступника часто бывает трудно отделить ее от поведения, особенно когда изучаются мотивы, намерения, цели, выбор средств их достижения, принятое решения и т. д. Так, возникновение и развитие мотивов преступного поведения можно рассматривать и в рамках формирования личности преступника, и при анализе внутренних механизмов поведения. Мысли, эмоции, чувства и переживания преступника, реализованные в преступлении, есть в то же время проявления его личности. Само преступное поведение, прежде всего длительное, многократное совершение преступлений, способно “питать” себя, но только через саму личность, приобщая ее к определенному образу жизни, закрепляя в ней негативные внутренние черты, антиобщественные установки, взгляды и ориентации, заостряя в нежелательном направлении особенности характера и т. д. Значительную роль в дальнейшей криминализации личности играет пребывание в местах лишения свободы и общение там с другими преступниками. По полученным данным, чем дольше пребывание в этих местах и, главное, продолжительнее само преступное поведение, тем меньше возможностей добиться исправления осужденных, которые “обрастают” вредными привычками и навыками, деморализуются, теряют способность к общественно полезным контактам. Среди таких преступников обнаруживаются лица с психическими аномалиями, которые обладают серьезным криминогенным зарядом, негативно изменяющим личность и все больше препятствующим нормальному человеческому общению. Для криминологии стало аксиомой утверждение, что причиной преступного поведения является сложное взаимодействие внешних, объективных условий и внутренних, субъективных факторов, т. е. среды и личности. Тем самым среда и личность получают равную криминологическую оценку, а поведение предстает лишь как следствие этого взаимодействия. Если придерживаться такой точки зрения и при этом быть последовательным, то вину за последствия преступного поведения нужно поровну возложить на обе стороны — и на среду (конкретную ситуацию), и на самого преступника. Конкретная ситуация — это и очевидцы, и потерпевшие, и условия, в которых совершено преступление, и т. д. Конечно, “вина” потерпевшего бывает тоже велика (например, в результате неосторожного или аморального поведения), но еще никому в голову не приходило наказывать его так же, как и преступника. Разумеется, любой человек, поступая так или иначе, вступает во взаимодействие с окружающими обстоятельствами, воспринимая и оценивая их в соответствии с собственной шкалой ценностей, особенностями своей личности. Это — прописная житейская мудрость, и уже по этой причине научное объяснение преступного поведения не может ограничиться рассуждениями о том, что индивид всегда взаимодействует с ситуацией. Вот почему, не приуменьшая криминогенной значимости внешних условий, особенно способствующих преступлению или провоцирующих его в упомянутом взаимодействии, нужно выделить главную сторону. Ею, конечно, является преступник даже в обстоятельствах, казалось бы, довлеющих над ним, например при нанесении ему тяжкого оскорбления. Нередко он попадает в жесткую зависимость от обстоятельств. Но это лишь свидетельствует об особенностях данной личности, способной попадать в такую зависимость. Другой человек на его месте постарался бы “уйти” от этих обстоятельств. Если же ситуация действует неодолимо и однозначно может привести только к тому, что его поступки объективно нанесут вред, — преступление неотвратимо. Разумеется, социально-психологическое взаимодействие имеет место и с совершенно нейтральными, “безобидными” ситуациями. В качестве примера, когда ситуация играет большую криминогенную роль, чем негативные личностные качества, часто приводят острые семейные конфликты, которые иногда длятся годами и нередко заканчиваются убийством кого-нибудь из их участников. В этом плане особенно характерны отношения мужа и жены или сожителя и сожительницы. Здесь, как можно решить на первый взгляд, ситуация полностью довлеет над личностью. Учитывая распространенность насильственных преступлений на семейно-бытовой почве, представляется полезным проанализировать подобные ситуации подробнее. Прежде всего подчеркнем, что конфликтные отношения и все связанные с ними обстоятельства непосредственно создаются самими участниками конфликта и эти участники сами попадают в психологическую зависимость от того, что создано их же руками. При этом, хотя ссоры и скандалы многократно повторяются, нанося глубокие моральные, психологические, а часто и физические травмы, заслуженно вызывая негативную реакцию окружающих, такие конфликтные отношения . тем не менее сохраняются и чаще всего усиливаются теми же конфликтующими сторонами. Выходит, что они — и будущие жертвы, и преступники — как-то заинтересованы в сложившихся отношениях. В подтверждение приведем следующие данные. Греческий ученый И. Г. Пеппа проанализировала ответы ряда женщин, осужденных за убийства мужей или сожителей, большинство из которых более или менее длительное время пьянствовали, избивали и оскорбляли своих жен (сожительниц). Вопрос перед ними был поставлен так: почему они продолжали жить совместно с потерпевшими, несмотря на неблагоприятные условия? Наиболее характерными ответами оказались: “Боялась отрицательного общественного мнения в случае развода”; “Уход от мужа не имел смысла, ибо он не оставил бы меня в покое”; “Разойтись с мужем не приходило в голову”; “Развестись не разрешили бы родители”; “Муж не давал развода”; “Некуда было уйти, не было денег и работы”; “Не уходила из-за детей”. Автор исследования делает справедливый вывод, что для многих женщин, ставших убийцами, чрезмерно травматична потеря семьи или ее видимости и они делали все для ее сохранения. При таких обстоятельствах, когда люди годами живут вместе и в то же время испытывают друг к другу острую вражду и неприязнь, они становятся рабами своей ненависти. Она делается для них источником жизни, активности, смыслом и даже целью существования, приобретает самостоятельную, самодовлеющую ценность. В этом причина или во всяком случае одна из главных причин попадания в жесткую психологическую зависимость от ситуации острого межличностного конфликта. Его участники становятся, сами того не понимая, рабами друг друга, связанные невидимой психологической нитью, разрыв которой для каждой стороны глубоко травматичен, а поэтому нежелателен. Наши собственные наблюдения показывают, что ситуация, когда жена жестко доминирует над мужем и направляет его поведение, является причиной многих семейных конфликтов. В детстве и юности такие мужчины обычно испытывали гиперопеку со стороны матерей, которые довлели над ними. Это могло вызывать бессознательное или вполне осознанное стремление освободиться от такого пресса, в чем можно видеть одну из причин побегов детей из дома. Повзрослев, немалая доля таких людей оказывается неспособной к полностью самостоятельному психологическому существованию и невольно ищет поводыря. Им становится жена, которая, как бы принимая эстафету от матери, продолжает выполнять ее психологические функции, однако у мужчины протест против сурового женского диктата остается. Как правило, протест находит свое агрессивное выражение, когда муж (или сожитель) находится в нетрезвом состоянии. Имеющие здесь место психологическая разрядка и компенсация после вытрезвления сменяются еще более жестким давлением и контролем жены (сожительницы), что в свою очередь вновь определяет желание освободиться от них. В трезвом виде мужчина не смеет, попросту не способен на агрессивные действия, поэтому он опять напивается и начинает избивать и оскорблять жену (сожительницу), создавая себе тем самым иллюзию освобождения от ее диктата. Такие периоды сменяют друг друга, повторяясь много раз, все более усугубляя враждебные отношения и взаимную ненависть, наращивая обиды, делая невозможным примирение и установление нормальных отношений. Легко заметить, что в таких ситуациях мужчина тем чаще употребляет спиртные напитки, чем больше ему не хочется появляться в семье. В то же время такой супруг или сожитель не способен уйти из нее, поскольку жена (сожительница) руководит им в жизни и нередко служит главным каналом связи с окружающим миром. Женщина тоже не может выйти из такого взаимодействия, поскольку в нем реализуется ее потребность в руководстве, доминировании, управлении. Понятно, что тот или та, которые не желают жить в подобной ситуации и имеют психологические возможности выйти из нее, могут развестись и разъехаться. Остаются жить в таких условиях те, субъективные черты которых предопределяют их попадание в жесткую зависимость от данной семейной обстановки. Конечно, здесь не упомянуты дети, совместно нажитое имущество, жилье и другие вещи, столь ценимые в реальной жизни. Однако любое имущество можно разделить, а что касается детей, то вряд ли они получат надлежащее воспитание в обстановке постоянных скандалов, драк и оскорблений. Таким образом, даже применительно к ситуациям, участники которых теснейшим образом связаны друг с другом, мы приходим к выводу, что причиной преступных действий вследствие развития этих ситуаций является только личность. Здесь мы вплотную подошли, разумеется в самом общем виде, к проблеме объяснения причин преступного поведения. Уяснение причин такого поведения позволит значительно лучше познать причины преступности, даст возможность делать широкие социальные обобщения, отмечать те общесоциальные явления и процессы, которые ранее не привлекали к себе должного внимания в первую очередь из-за недостаточной изученности факторов, порождающих отдельные преступления. Этот переход от общего к индивидуальному, и наоборот, чрезвычайно важен, в том числе для профилактики преступности выявлением тех узловых моментов, которые подлежат наиболее серьезному предупредительному воздействию. Взаимосвязь причин преступности и причин преступного поведения нужно иметь в виду и в чисто познавательных целях, отдавая себе отчет в том, что эти явления разного порядка. Отправным пунктом в изучении любой личности является понимание ее как целостного образования, как единства всех свойств и качеств, отражающих взаимосвязь и взаимозависимость личности и социальной среды, в которой эта личность живет и воспитывается и в которой себя проявляет. Понятно также, что ни одно из человеческих качеств, взятое изолированно, не определяет поведения и его направленности, что все качества и свойства индивида прямо или косвенно связаны друг с другом. Однако изучение личности как целостного образования представляет собой не анализ ее составляющих, а выявление ее ведущего качества, обладающего возможностями системообразования и в силу этого определяющего остальные ее черты и поведение в целом. Таким качеством может быть, например, агрессивность, обусловливающая и восприятие окружающего мира, и характер поведения, и его направленность. Можно сказать, что у некоторых людей агрессивность является системообразующим качеством, что делает понятным и внутренне целесообразным преступное поведение. Это качество образует сущность данной личности, и если представить себе, что оно устранено, то перед нами будет уже другая личность. Все содержание этой книги сконцентрировано на проблеме ведущей роли социальных факторов в порождении преступности и преступлений. Те социальные факторы, которые порождают преступность в целом, в каждом конкретном случае определяют преступное поведение следующим образом: во-первых, они создают неблагоприятные условия для формирования личности в семье, школе, иных учебных, а также трудовых коллективах, неформальном общении; во-вторых, они образуют те внешние условия, которые могут способствовать такому поведению. И в том, и в другом случае они конкретизируются и индивидуализируются. Сформировавшись, усвоив определенные нормы и стандарты поведения, взгляды и ценности, субъект на каждом новом витке своей жизни, на каждую возникающую ситуацию реагирует в соответствии с этими усвоенными нормами. Причем появление новых факторов во взаимодействии с внешними обстоятельствами способно внести иногда существенные коррективы в круг представлений субъекта, и на новую ситуацию он может уже реагировать иначе. Думается, что те личностные особенности, которые сформировались с началом социализации личности и в дальнейшем закрепились в ней, дают возможность понять причины преступного поведения. В частности, они определяют отношение личности к складывающимся ситуациям. Можно, следовательно, говорить о наличии субъективной причины преступного поведения, которая объективно существует и социально обусловлена. Здесь мы видим перерастание внешне социального во внутренне субъективное. Так, например, экономическое и социальное неблагополучие в стране активно влияет на контекст развития семьи, группы и отдельных людей, на отношения между ними, создает трудности и преграды в их жизни. Происходит соответствующее воспитание личности, отторжение ее от нормальных связей и отношений, формирование такой личностной особенности, как тревожность характера. Переход из общесоциального в индивидуальное происходит по социально-психологическим каналам и механизмам, т. е. путем общения между людьми. Но здесь мы хотели бы поставить очень сложный, но в научном и практическом отношении важный вопрос: изменяется ли при указанном переходе роль криминогенных обстоятельств, например не происходит ли перерастание всех или некоторых из них из причин в условия, и наоборот? Не останавливаясь сейчас на частностях, можно утверждать, что такого перерастания обычно не происходит, т. е. те обстоятельства, которые порождали совершение отдельных преступлений, служат лишь благоприятным фоном для деятельности искаженной личности преступника. Проиллюстрируем сказанное следующим примером. Предположим, что на стройке (или на фабрике) отсутствует охранная сигнализация да еще крепко спит ночной сторож, призванный охранять материальные ценности, чем пользуются злоумышленники. Является ли это причиной хищений с названного объекта? На наш взгляд, конечно, нет, поскольку одних людей недостаточная охрана может стимулировать на совершение кражи, других — принять срочные меры по устранению такого положения, третьи же спокойно пройдут мимо. Теперь укрупним проблему и поставим вопрос так: является ли плохая охрана материальных ценностей в данном регионе причиной повальных хищений? По-видимому, тоже нет, хотя нужно признать это обстоятельство достаточно серьезным. Дело в том, что причины преступности в целом следует искать в крупных социальных противоречиях и конфликтах, а не в организационных или технических упущениях, пусть бы даже очень существенных. Если считать преступность суммой и (или) совокупностью преступлений, то и сумму и (или) совокупность их мотивов можно считать причинами преступности. Но такой подход представляется слишком упрощенным и поверхностным, к тому же криминогенная мотивация действует на индивидуальном уровне, а поэтому ее не следует рассматривать как причину преступности в целом. Точнее, крупные социальные противоречия, индивидуализируясь в мотивах, вызывают конкретные преступления. Например, усиливающееся расслоение нашего общества по материальному достатку, жизненная неустроенность значительной части людей, их неуверенность в собственных перспективах и другие неблагоприятные факторы могут вызывать повышенную тревожность, а следовательно, порождать мотивы защиты своего “я”, мотивы утверждения (самоутверждения). Изучение негативных социальных процессов, вызывающих преступность, может дать понимание не только самих этих процессов, но и тех факторов, которые выступают в качестве причин отдельных преступлений. Например, возможности для объяснения причин преступности могут появиться при изучении криминальной (криминогенной) мотивации отдельных преступлений. Понять причины преступности поможет также учет того, что среди преступников распространены такие негативные личностные особенности, как отчужденность, асоциальность, жестокость, повышенная тревожность, поэтому можно предположить, что в обществе имеются условия, формирующие и поддерживающие именно эти особенности. В этой связи привлекают внимание экономические, нравственные, демографические, культурные и иные явления, характеризующие жизнь общества в целом и приводящие к преступному поведению в каждом конкретном случае. На наш взгляд, именно в этих явлениях, а не в природных качествах человека заложены причины преступного поведения, хотя игнорировать упомянутые качества не следует. Такие генетически обусловленные качества, как предрасположенность к алкоголизму или наркомании, нервным болезням, могут нести существенный криминогенный заряд, если не принимаются специальные меры по их нейтрализации. А это уже зависит от экономических возможностей общества, уровня его нравственного развития, общественных нравов, достижений науки и других обстоятельств. Многих криминологов волнует вопрос о соотношении социальных и биологических факторов в преступном поведении. Однако в отечественной криминологии исследований биологических факторов преступного поведения не проводилось, никаких эмпирических данных по существу нет. По этому поводу мы считаем необходимым высказать ряд принципиальных соображений. Прежде всего, когда говорят о соотношении социального и биологического в человеке и его поведении, всегда нужно иметь в виду личность, ее психологию. Это именно тот творческий уровень, на котором происходит взаимодействие названных факторов, и поэтому миновать его никак нельзя. Игнорирование психологии личности может привести к выводам о том, что социальные или биологические факторы порождают поведение, не преломляясь через личность. Поэтому мы считаем, что данная проблема должна рассматриваться на уровне причин преступного поведения, а не причин преступности. Почему мы столь детально и даже настойчиво пытаемся развести уровни причинности, имеет ли это существенное значение? Помимо научных целей это важно для решения практических задач, поскольку общество и его правоохранительные органы обязаны четко представлять себе, с антиобщественными явлениями какого масштаба они борются. Несомненно, что общество должно бороться со всей преступностью, а его правоохранительные органы — предупреждать отдельные преступления, расследовать их, определять наказание преступникам, исполнять эти наказания. В определенных границах должна вестись работа по прогнозированию преступности, программированию и планированию борьбы с ней. Дело здесь, конечно, не только в границах, но и в объекте воздействия, что в свою очередь диктует выбор ближайших и более отдаленных целей и задач, а также поиски средств и методов их решения, определение характера мер воздействия и т. д. Каковы, так сказать, технические возможности познания причин преступного поведения? Традиционно это анкетирование уголовных дел, реже — опрос осужденных. Но эти методы при всей их полезности не дают должного представления о живых людях с их страстями, сложностями и противоречиями прожитой жизни и, главное, не раскрывают причин того, что же их в действительности сделало преступниками. Не все криминологи владеют психологическими приемами, помогающими изучать личность, не все подготовлены для проведения бесед с людьми. Не всегда следователь, прокурор, адвокат, суд, воспитатель в местах лишения свободы и даже исследователь-криминолог умеют слушать преступников и вслушиваться в их рассказы о жизни, более того, очень многие считают, что все преступники сплошь лжецы. Между тем преступники лгут обычно тогда, когда правда грозит ухудшить их и без того тяжелое положение. Как понять, например, поведение В., 46 лет, 6 раз судимого за кражи, признанного особо опасным рецидивистом, почти всю взрослую жизнь проведшего в местах лишения свободы? Как и почему он встал на этот путь? Может быть, лучше послушать его самого, не ограничиваясь изучением материалов возбужденных против него уголовных дел? В. рассказывает: “Нас в семье было пятеро детей. Отец работал на карьере рабочим, очень уставал; на нас, детей, времени у него не было. Любил ли он меня? Если бы любил, я бы не ушел в другую сторону. О матери ничего особенного рассказать не могу; я ее не слушал, тем более что она все время болела, чем не знаю, но у нее опухли ноги. Я закончил только 4 класса, а так все время бегал по садам, по набережной. Убегал из дома, чтобы найти что покушать, особенно мы воровали с ребятами фрукты. Нет, дома было что покушать, но не то, что я хотел, а вот одежды не было. Воровать стал рано, в основном из карманов”, Не будем подробно комментировать этот короткий, но весьма красноречивый и довольно типичный рассказ. Можно сделать вполне определенные предположения о том, почему стал на преступный путь человек, выросший в семье, в которой наряду с материальной нуждой отсутствовали теплые человеческие отношения и забота о ребенке. Даже такие короткие повествования подчас дают больше, чем самые масштабные социологические опросы. Здесь мы вплотную подходим к вопросу о методах изучения причин преступного поведения и о том, какими возможностями в этом отношении располагает наука. Поскольку причины преступного поведения “находятся”