Ю. А. Бельчиков
Нетникакого сомнения в том, что те деструктивные процессы, которые происходят вконце XX столетия на территории бывшего СССР и постсоветской России, охватившиебуквально все сферы жизни русского общества от экономики до быта, — все этипроцессы оказали и оказывают преимущественно негативное влияние на русский литературныйязык и на речевую культуру.
Системалитературных норм испытывает большое напряжение; в речевом общении носителейрусского литературного языка (устном и письменном) набрали силу такиенегативные тенденции и явления, как огрубление литературной речи, детабуизациягрубопросторечной (в том числе — общественной) лексики и фразеологии, наплывжаргонизмов, немотивированное употребление варваризмов (преимущественноанглоязычного происхождения).
Вместес тем в русском литературном языке нельзя игнорировать и позитивные тенденции,сосуществующие с перечисленными негативными.
Несомненнокак положительный квалифицируется процесс «возвращения» в активную зону русскойречевой коммуникации многих слов и фразеологических единиц, актуальных врусском литературном языке конца XIX — начала XX в. Имеется в виду в первуюочередь религиозная лексика и фразеология, выступающая в её исконной семантикеи узусе. Затем возвращаются слова и словосочетания «гуманитарного» содержания иназначения, с семантикой «доброделания». Это такие слова, какблаготворительный, благотворительность, милосердный, милосердие, меценат,меценатство, филантроп, филантропия и под.
Продолжаютразвиваться процессы, свойственные языковой эволюции вообще и присущие такжеразвитию русского литературного языка в XX в. в советское время (этоспециальная тема, сравнительно подробно освещенная в обширной библиографиивопроса).
Происходиттакже отказ от слов и формул политического языка советского времени или ихкритическое — преимущественно контрарно-ироническое — переосмысление. Такогорода слова и выражения в своём большинстве оказываются в пассивном запасесловаря.
Возвращаяськ негативным явлениям в современной речевой коммуникации, принципиально важноподчеркнуть наметившуюся в конце 90-х гг. тенденцию к известному упорядочениюсловоупотребления, к стабилизации в сфере русской литературной речи.
Этистабилизационные явления и процессы происходят главным образом благодарядействию механизма литературных норм, прежде всего норм стилистических (потерминологии Л. В. Щербы), а также в силу известной адаптации в литературныхтекстах речевых инноваций к литературным нормам и встречных процессов«смягчения» литературных норм под влиянием мощных процессов демократизациирусского литературного языка, наблюдаемых в конце XX столетия.
Какиеже факты, речевые явления свидетельствуют о стабилизационных процессах всовременном русском литературном языке?
1.Наблюдения над современными словарями русского языка (имеются в виду «Толковыйсловарь русского общего жаргона: Слова, с которыми мы все встречались»,составленный О. П. Ермаковой, Е. А. Земской, Р. И. Розиной под общимруководством Р. И. Розиной (М., 1999), «Толковый словарь русского языка» С. И.Ожегова и Н. Ю. Шведовой (4-е изд. М., 1997) и 1-й том «Русского семантическогословаря» под общей редакцией академика Н. Ю. Шведовой (М., 1998)) убеждают вдинамичности, подвижности системы литературных норм, которая чутко реагирует натрадиционные для русского литературного языка послепушкинского периода процессыдемократизации, особенно после того, как сформировалось так называемоелитературное просторечие.
Предметописания «Толкового словаря русского общего жаргона» — тот пласт жаргоннойлексики, который в настоящее время включен в сферу активного употребления как вСМИ, так и в непринужденном речевом общении жителей (в том числе иобразованных) современного большого города (см. [Земская, Розина 1994: IV]).Такой пласт лексики авторы Словаря называют «общий жаргон». В него не входятречевые единицы «жаргонов… социальных, в частности, криминальных, ипрофессиональных групп» (Там же). Признаком принадлежностилексико-фразеологических единиц к общему жаргону авторы считают их употреблениев печатной и электронной прессе, ориентированной на широкую аудиторию.
Самфакт издания в конце 90-х гг. словаря, корпус которого составляет таким образомотобранная лексика, — важное, многозначительное свидетельство результативностипроисходящих в недрах литературного языка процессов освоения новых речевыхявлений — «пришельцев» из народно-разговорного языка. Эти процессы обусловленыактивным отношением литературных норм к таким речевым фактам (в данном случае —к наплыву жаргонной речи в русский литературный язык 90-х гг.), активнымвоздействием норм на жаргонные речевые элементы.
Присутствиев данном словаре слова, словоформы — уже свидетельство того, что эта речеваяединица на пути к нормализации. Попадая в контексты и ситуации литературнойречи, слова и фразеологические выражения ненормированной (в данном случае —жаргонной) речи приобретают новые осмысления, новые синтагматические связи,вступают в парадигматические отношения с единицами литературного языка, в концеконцов «отрываются» от их «родной» социокультурной среды и дискурсасоответствующего жаргона, сохраняя вместе с тем семантическое, коннотативное,экспрессивно-стилистическое своеобразие, необычность, «свежесть» номинаций иоценок породившей их среды на фоне традиционной литературной лексики ифразеологии (что, собственно, и привлекает в них носителей литературногоязыка).
Неопровержимымдоказательством процесса нормализации представленных в словаре единиц русскогообщего жаргона, их включения и включенности (!) в состав литературногопросторечия (нижнего пласта разговорной литературной речи) служит тот весьмапримечательный и показательный факт, что почти четвертая часть (23,1%)словарных единиц этого словаря зафиксирована в «Толковом словаре русскогоязыка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (М., 1997). Такие единицы с полнымоснованием можно (и следует) рассматривать как принадлежащие литературномупросторечию, тем более что все они (за единичным исключением) имеют помету«прост». Литературное просторечие — ещё раз напомним — сфера литературногоязыка, сфера компетенции литературных норм.
2.Система способов «обработки» внелитературных элементов в русском литературномязыке сложилась ещё во второй половине XIX в. (см. хотя бы [Чернышев 1970;Копорский 1957; Бельчиков 1974] и др. исследования).
Однимиз самых продуктивных путей приобщения в данном случае жаргонного речевогоэлемента к литературному языку представляется включение ненормированной речевойединицы в разъясняющие контексты (в рамках литературного текста).
Средитаких контекстов выделяются, с одной стороны, так называемые оценки речи:говорящий, пишущий дает прямую, непосредственную оценку вводимого им слова,подчеркивая необычность такого слова, в данном случае — принадлежность кизвестному социокультурному речевому обиходу (за рамками литературного языка)или уже получившему некоторую распространенность в литературной речи, однако,не свойственное автору как носителю литературного языка. Часто такие оценкиречи сопровождаются разъяснениями соответствующего слова. См., например, встатье Л. Вольперт «Памяти Вадима Эразмовича Вацуро» (НЛО. № 42 (2000). С. 54);«Во всех этих городах, естественно, шла и напряженная работа (доклады,дискуссии, многочасовые заседания), но было и то, что иначе обозначаетсяаппетитным, но несколько легковесным словечком «тусовка», общение, хоть ипраздничное, но далеко не бесполезное (обмен мнениями, возникновение замыслов,знакомство и узнавание друг друга)».
Сдругой стороны, обычно внелитературная речевая единица включается в широкийконтекст или «монтируется» с текстовым фрагментом, в котором (контексте илифрагменте) так или иначе раскрывается её смысловое содержание, экспрессивнаяокраска. См. разъясняющие контексты слова прибамбасы с неясной, аморфнойсемантикой и вместе с тем с весьма выразительной экспрессивной окраскойнеодобрительно-иронического характера: «А вот «Счастье», ещё один образчик новогоальтернативного кино… На кону все основные «прибамбасы» нынешней американскойцивилизации… Мужчину и женщину влечет друг к другу, а сблизиться все-такистрашно: вдруг кто в суд успеет подать? Но сексом одержимы все: и стар, и мал…И рассказывает режиссер о всей этой жизни с циничной усмешечкой. Только хохот взале стоит все два с лишним часа…» (Мир за нед. 1999. № 7); «К сожалению ли, ксчастью ли, но смена моды в нашем искусстве не за горами. Спрос на прибамбасызаканчивается по мере возрастания социальной напряженности в стране. Скорообщество снова потребует: «Хлеба!» — то бишь содержания. Очаровательная свободазабавно писать ни о чем иссякает» (Э. Радзинский. Интервью в Коме. пр.21.01.2000). Ср. употребление глагола кинуть в значении ‘обмануть’ и разъясняющийконтекст этого слова в интервью с, А. П. Юрковым:
«(Журналист)— Я правильно вас понял: Лужков лично вам… пообещал финансирование спец.выпуска «Московская власть», но ни копейки не заплатил?
(А.Ю.) — Именно так. Мы на всю страну распространяли московский опыт, а нас,выражаясь современными терминами, кинули. Откровенно, бессовестно кинули» (Мирза нед. 2000. № 1).
3.Освоению новой речевой единицы в литературном языке способствует установлениесоотносительных связей, парадигматических, словообразовательных,стилистических, в литературных текстах с нормированными единицами, прежде всего— синонимических отношений. См., например: братки — преступные (криминальные)авторитеты (Мир за нед. 1999. № 7); «Вас могут «кинуть» (обмануть)” (АиФ.1995. № 30). Ср. контекст, в котором устанавливается синонимическая связь междуглаголом сдать в значении ‘отказаться от члена своей группы, команды изкаких-либо интересов’, ‘предать’ (из уголовного жаргона: сдать — ‘предать’:’предать соучастника при допросе’ — [Дубягин, Бронников 1991: 158]) иустойчивым сочетанием принести в жертву (кого-л., что-л.): «…перед московскимградоначальником замаячила реальная угроза споткнуться в ходе выборов мэра… попричине недовольства соратников Юрия Михайловича (возьмут да сдадут).
Сосвоей стороны. Кремль, как представляется, принял окончательное решениепринести в жертву одну из своих наиболее одиозных фигур — Бориса АбрамовичаБерезовского» (Коме. пр. 15.10.1999).
Аналогичноеявление наблюдается и в сфере иноязычных заимствований. Так, существительноеброкер определенно включено в синонимический ряд и состоит в известныхстилистических соотношениях со словами посредник и маклер; ср. соотношениеслова спонсор с существительными благотворитель, меценат и филантроп.
4.Соотносительные связи новой речевой единицы, а тем самым её место в системелитературных норм, в семантико-стилистической структуре литературного языка,устанавливаются и в силу словообразовательного родства ненормированного слова страдиционными словарными единицами литературного языка, а также в силу той илииной степени прозрачности внутренней формы данного слова, обусловленной этимродством (что осознается носителями литературного языка).
Наиболеепоказательной иллюстрацией результативного освоения общелитературным речевымобиходом последнего десятилетия XX века (с самого начала 90-х годов) жаргонногослова служит существительное беспредел (из уголовного жаргона), его быстрое ибескомпромиссное вхождение в литературные тексты самого разнообразногоназначения, устных (от разговорных диалогов до речей политиков и материаловэлектронных СМИ) и письменных (от публицистических — газетных и журнальных —текстов, экономических и политологических исследований дохудожественно-беллетристических произведений). Уже в 1994 г. газета «Сегодня»охарактеризовала это слово как «уголовный, но прочно укоренившийся в нашейжизни термин» (Сег. 21.12.1994). В известном смысле беспредел стало одним изключевых слов первого периода истории постсоветской России. «Так и уйдет нашвек, произведя на свет главное свое фирменное слово «беспредел»», — писали«Известия» 26 июня 1997 г.
Существительноебеспредел употребляется с обобщенным значением ‘крайняя степень беззакония,беспорядка’ (в ОШ-1997 регистрируется это значение — с пометой «разг.«). Всловообразовательном плане беспредел соотносится с такими словами, как предел,беспредельный, беспредельно, беспредельность. Это существительное включается ив определенный синонимический ряд слов, обозначающих высшую степень проявлениячего-либо, исключительность, чрезвычайность по силе выражения чего-либо:безграничность, беспредельность, безмерность, бесконечность и под. Исоответственно — в силу семантической связи однокоренных слов, — сприлагательными безграничный, безмерный, бесконечный… При ориентации же наобобщенное значение (‘крайняя степень беззакония, беспорядка’) слова беспределоно четко соотносится с таким рядом прилагательных, как беспощадный, жуткий,зверский, немилосердный, страшный, чудовищный и под. Идеографически беспределкак ‘полное беззаконие, произвол; развал всякого общественного порядка ивласти; непристойность’ (именно так осмысляется это слово в современном егоупотреблении) соотнесен со словом и понятием закон, выступающим в русскомязыковом сознании в качестве концепта национальной культуры (ср.: ««Закон естьпредел» — вот ядро концепта ‘Закон’ в русском сознании» [Степанов 1997: 427]).Благодаря этим соотносительным связям со словами литературного языкапроясняется внутренняя форма существительного беспредел и оно сравнительнобыстро приживается в устной и письменной литературной речи 90-х гг.
4.В процессе освоения нового речевого явления литературным языком действует, какправило, одновременно ряд факторов, в том числе и разъясняющий контекст и живыесоотносительные связи ненормированной единицы с нормативными явлениями. Именнотакой синергетический фактор приспособления, адаптации к литературным нормамединицы народно-разговорного языка проявляет свое действие в процессе освоениялитературным языком нашего времени слова беспредел, а также существительногоразборка.
Употреблениеслова беспредел (наряду с тем, что оно имеет живые соотносительные связи,словообразовательные и лексико-семантические, с литературной лексикой)сопровождается часто разъясняющими контекстами. См., например: «В одном случаевнук убивает бабушку, в другом — мать с дочерью убивают сестру, в третьем матьс сыном убивают брата. И чем больше совершается таких убийств, тем больше япоражаюсь происходящему беспределу» (Сег. 02.04.1994); «Полный беспредел творитсяв коммерческих ларьках. Там запросто можно купить уже использованную спираль —и без всякой упаковки» (Моск. коме. 09.07.1993).
Впроцессе адаптации существительного разборка (взятого из уголовного жаргона) клитературному языку взаимодействуют два фактора: живые словообразовательныесвязи этого слова и разъясняющие контексты его приобретения. Очевидны живыесловообразовательные связи рассматриваемого слова с глаголами разбирать /разобрать, разбираться / разобраться и обусловленная этим обстоятельством егосемантическая соотнесенность с некоторыми непрямыми значениями указанныхглаголов (Разобраться (в ком-л., чём-л.; разг.: с кем-л., чём-л.) ‘изучив,хорошо понять кого-что-нибудь’; Разбирать ‘критически обсуждать (чье-нибудьповедение, проступки)) и их употребление в определенных (юридических,служебных) ситуациях. По наблюдениям Сл. ЕЗР (в статье «Разбираться»), возможно— связь с разбором дела в суде» [Сл. ЕЗР: 172], а также обсуждение,разбирательство поведения кого-либо на собрании или выяснение у начальникаошибок, просчетов в работе подчиненного или целого подразделения. Употреблениеглаголов в таких ситуациях отражено в СО (М., 1988). Слово же разборка до 90-хгг. выступает как производное от глаголов разобрать и разобраться в ихконкретных значениях.
Сначала 90-х годов существительное разборка в значении ‘выяснение отношениймежду преступными группами с применением оружия, физического насилия’(заимствование, как уже отмечалось, из уголовного жаргона) активно используетсяв СМИ при информировании об организованной преступности, в многочисленныхдетективных романах и повестях (в связи с ростом преступности в постсоветскойРоссии). Это отчетливо показано в Сл. ЕЗР (см. статьи «Разбираться», «Разборка»[Сл. ЕЗР: 172–174]). В этом словаре даны иллюстрации, в которых представленконтекст, разъясняющий слова, разбираться и разборка. См., например: «Мафиозныеразборки в Москве стали происходить в самых неожиданных местах. В четверг днемперестрелка завязалась в небольшом кафе на улице Гиляровского. Во время бояодин из посетителей был убит» (Моск. коме. 23.07.1994). В таком употребленииразборка выступает в течение 90-х гг. См., например, подзаголовок материала в«Комсомольской правде» 19 мая 2000 г. «Как не стать жертвой разборок надорогах», рассказывающего о «выяснении отношений» между бандитскими группами.
Нарядус этим возникает расширение указанного значения слова разборка. Оно начинаетобозначать выяснение отношений (между какими-либо группами, противостоящимидруг другу), сопровождаемое громкими скандалами общественного характера.Например: «Выступления народной любимицы [имеется в виду популярная певицаЗемфира] закончились крутыми разборками» (Коме. пр. 19.05.2000); «Вице-премьерГеннадий Кулик считает, что правительство не будет заниматься расследованиемобвинений Явлинского. «Разборками мы заниматься не будем — правительству не доэтого», — сказал он» (Изв. 05.11.1998). Как видим, употребление слова разборкав этом значении сопровождается разъясняющим контекстом.
Функционированиеслова разборка в таком осмыслении в 90-е гг. настолько активно, что ОШ-1997регистрирует отдельное значение этого слова (с пометой «разг.«): ‘крупная ссорас дракой между враждующими группами (обычно преступными)’. Интересно отметить,что в конце 80-х годов толковые словари такого или похожего значения словаразборка не регистрируют — см. СО (М, 1988).
Нужноотметить, что расширение значения слова разборка продолжается. Им ужеобозначают любое выяснение отношений, сопровождаемое крупной ссорой,непониманием друг друга участниками диалога. См., например: «Дистанция, котораябыла между нами [дочерью и матерью] от того, что она выстроила её, когда я быламаленькой и психологически нуждалась в ней, она [мать] виртуозно сокращаларазборками. Эмоциональная жизнь представлялась ей как сплошное выяснениеотношений…» (М. Арбатова. Визит нестарой дамы. 1999).
Вопросо судьбах элементов жаргонной речи (как и иноязычных заимствований) всовременном русском литературном языке, как очевидно, требует специальногообстоятельного рассмотрения. В небольшой по объему статье показаны лишьнекоторые явления, отражающие процессы, которые наметились в последнее время внашей литературной речи. Это скорее симптомы стабилизационных процессов,вселяющие здоровый оптимизм при изучении проблем дальнейшей эволюции русскоголитературного языка.
Такойоптимизм укрепляется, поддерживается историческим взглядом на судьбы русскоголитературного языка XIX–XX вв., согласно которому и в настоящее время наш языкразвивается по генеральному пути, определенному Пушкиным.
Однаиз магистральных линий развития русского литературного языка после Пушкинахарактеризуется именно процессами сближения литературного языка — языка книжнойкультуры — с народно-разговорным языком.
Однакоиз всех этих оптимистических рассуждений отнюдь не следует, что можноуспокоиться и не предпринимать никаких охранительных усилий, шагов впросветительской работе по лингвистическому просвещению носителей русскогоязыка, в том числе и носителей литературного языка, в научно-исследовательскойдеятельности по укреплению, утверждению современных литературных норм,сознательное следование которым и обеспечивает «целесообразноефункционирование» (термин Л. В. Щербы) языка.
Результатомэтих усилий (просветительских и научно-исследовательских) станет (должно стать)преобладающее «старательное и осторожное» (как говорили в XVIII в.), а мы бысказали: ответственное, осмотрительное, вдумчивое употребление русского языка.«И Русский язык [по слову М. В. Ломоносова], — в полной силе, красоте ибогатстве переменам и упадку неподвержен утвердится» [Ломоносов 1898: 230].
Принятыесокращения
АиФ— Аргументы и факты
Коме.пр. — Комсомольская правда
Мирза нед. — Мир за неделю
Изв.— Известия
НГ— Независимая газета
НЛО— Новое литературное обозрение
Моск.коме. — Московский комсомолец
Сег.— Сегодня
Сл.ЕЗР — Ермакова О. П., Земская Е. А., Разина Р. И.; Слова, с которыми мы всевстречались: Толковый словарь русского общего жаргона / Под общим рук. Р. И.Розиной. М., 1999.
ОШ-1997— Ожегов С. И., Шведова Н. Ю.; Толковый словарь русского языка. 4-е изд., доп.М., 1997.
СО— Ожегов С. И.; Словарь русского языка. М., 1988.
Список литературы
Бельчиков1974 — Бельчиков Ю. А.; Русский литературный язык во второй половине XIX века.М., 1974.
Дубягин,Бронников 1991 — Толковый словарь уголовных жаргонов / Под общ. ред. Ю. П.Дубягина и, А. Г. Бронникова. М., 1991.
Земская,Розина 1994 — Земская Е. А., Разина Р. И. О словаре современного русскогожаргона. Принципы составления и образцы словарных статей // Русистика =Russistik. 1994. № 1–2.
Копорский1957 — Копорский С. А. О; некоторых особенностях лексики сочиненийписателей-демократов Н. Успенского, Слепцова и Решетникова // Учен. зап. МОПИим. Н. К. Крупской. Т. 48. М., 1957.
Ломоносов1898 — Ломоносов М. В.; Сочинения. Т. 4. Ч. 1. СПб., 1898.
Степанов1997 — Степанов Ю. С.; Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования.М., 1997.
Чернышев1970 — Чернышев В. И.; Русский язык в произведениях И. С. Тургенева // ЧернышевВ. И.; Избранные труды. Т. 2. М., 1970.