Фундаментальные интересы России и политика стратегической
безопасности в Восточной Азии
Нынешняя Россия
оказалась в стратегическом капкане, в которой ее загнала попытка перестроить
страну на западно-капиталистический лад. Внедрение западных моделей власти и
рыночной экономики разрушили бывшую социалистическую надстройку и существенно
деформировали экономический базис. Но вместо ожидаемого прорыва в экономическом
развитии страна откатилась по своему экономическому потенциалу в абсолютных
выражениях до уровня Ю. Кореи и Турции, в относительных — она попала в разряд
еле развивающихся государств Третьего мира. Единственным признаком сверхдержавности
остался ракетно–ядерный потенциал, стратегические возможности которого также
вызывают большие сомнения.
Социально–экономическая
напряженность внутри страны в любой момент может вызвать новую перетасовку сил
с неизбежным появлением новых политических (или восстановленных старых)
структур в надстройке и в базисе.
В таких
условиях крайне трудно формулировать стратегию безопасности страны, которая не
определилась окончательно в одном из главных фундаментальных интересов — в
идеологическом интересе. Идеология обычно является душой и стержнем любых
доктрин или концепций национальных интересов и национальной безопасности.
Именно идеология определяет выбор союзников, и в свою очередь позицию внешней
среды к проводнику той или иной идеологии. И все же, несмотря на
неопределенность данного фундаментального интереса–ценности, существуют другие
фундаментальные интересы, хотя и “бездушные”, но не менее важные.
Среди них следует назвать следующие: 1) территориальная целостность, 2)
политическая независимость или суверенитет, 3) потребность в экономическом
развитии, 4) национально–культурная самобытность. Поскольку фундаментальные интересы отражают
объективные потребности государства, делающие возможным само его существование,
они не подлежат никаким компромиссам и защищаются всеми имеющимися средствами,
вплоть до военных.
Существуют ли
внешние угрозы названным фундаментальным интересам России со стороны Восточной
Азии (ВА)? Пройдемся по всем из них.
Территориальная целостность. На территориальную целостность России
официально посягает только одна страна Восточной Азии — Япония, требующая
Южно–Курильские острова. Следовательно, Япония ставит себя в положение
стратегического противника России. В определенной степени сама Москва
провоцирует подобную позицию Токио, соглашаясь на существование
“территориальных” проблем, в частности в Токийской декларации 1993 г.
Если Россия действительно намерена сохранить территориальную целостность, она
прямо должна заявить, что никаких территориальных споров с Японией у нее не
существует. Южные Курилы принадлежат России и принадлежать ей будут. Никакие
ответные санкции не могут нанести России большего ущерба, нежели передача этих
территорий Японии.
Хотя у меня нет
достаточной информации, но исходя из логики стратегии Северной и Южной Кореи,
могу предположить наличие намерений с их стороны сформировать корейский анклав
на территории Приморья. Как мне представляется, и Пхеньян, и Сеул будут
содействовать переселению российских корейцев на территорию Приморья из других
районов бывшего СССР, всячески помогая им обустроиться. Несмотря на возможное
соперничество между северными и южными корейцами за влияние на приморских
корейцев, оно тотчас же прекратится после объединения двух Корей. Надо
учитывать наличие почти миллионного населения корейцев на китайской территории
(Корейский автономный округ). В настоящее время они не предоставляют особых
хлопот для Пекина, однако, нельзя предугадать поведение китайских корейцев
после объединения двух Корей. У Пхеньяна и Сеула, или другой столицы Объединенной
Кореи появится большой соблазн воссоединить все эти территории в Великую
Корейскую Республику. Хотя стратегические ориентиры этой республики, скорее
всего, будут направлены против Японии, тем не менее, они могут затронуть
территориальную целостность восточных территорий России. В данном случае я
ничего не утверждаю, а предлагаю очень тщательно взвесить эффект миграции
российских корейцев в Приморье с точки зрения стратегических интересов России.
Китай ранее
открыто претендовал на части российской территории. Ныне подобные притязания,
по крайней мере, на официальном уровне сняты. В то же время продолжается
процесс уточнения и размежевания территорий на российско–китайской границе.
Несмотря на то, что КНР так или иначе станет стратегическим партнером России
(им обоим просто деваться некуда), нет необходимости идти на односторонние
территориальные уступки Китаю. Размежевание границ должно осуществляться на
базе взаимных уступок и во имя стратегических интересов обеих держав.
Политический суверенитет, под которым я понимаю полную свободу
проводить независимую внутреннюю и внешнюю политику. В прямой форме ни одна из
стран ВА не угрожает политическому суверенитету России. Однако в косвенной
форме в качестве такой угрозы может быть оценена деятельность Японии по
формированию прояпонского лобби среди ученых, политиков и бизнесменов, имеющих
выход на процесс принятия решений и на средства массовой информации. Главная
функциональная роль этого прояпонского лобби — оказать влияние на
правительство и сознание населения в пользу передачи Южно–Курильских островов
Японии. Ни одно государство в мире не позволяет своим СМИ пропагандировать идеи
передачи собственных территорий кому бы то ни было. Свобода прессы не должна
превращаться в свободу посягательства на фундаментальные интересы государства.
Российская проблема в том, что большая часть прессы находится в руках
противников национальных интересов России.
Конечно,
Япония, весьма твердо и решительно отстаивая собственные национальные интересы,
имеет право на формирование своего лобби в любой стране, в том числе и в
России. Россия, в свою очередь, имеет право такую деятельность пресекать, как
антиконституционную, а значит антинациональную и антигосударственную со всеми
вытекающими последствиями для лоббистов. Это, безусловно, касается лоббистов
всех сортов, работающих в интересах иностранного государства.
Экономические интересы. На данный исторический момент в
наибольшей степени разрушена экономика России. В этом случае внутренние и
внешние аспекты стратегии экономической безопасности совпадают. Пятилетняя
практика показала, что механизм капиталистического рынка в России не работает,
несмотря на то, что почти 70% предприятий находится в частных руках. Эти
“руки” продемонстрировали изощренную ловкость в деле личного обогащения,
и полнейшую неспособность управлять частной собственностью по законам
капитализма. Что вполне естественно, т.к. реальный капитализм строился на
другой исторической базе, на иной культурно–национальной почве. Русская
культура, умострой русского народа не приемлет индивидуалистического
капитализма. Для русского государства с его обширными пространствами и вечными
внешними угрозами характерна централизованная форма управления и коллективная
форма собственности. Следовательно — социализм в его первозданном, российском
варианте. В отличие от прежнего авторитарного социализма, нынешние его формы
должны базироваться на всех формах собственности при концентрации в руках
государства базовых отраслей промышленности (энергетика, транспорт, средства
связи, почта, военная промышленность) и стратегического сырья. При всей
нерентабельности этих отраслей и капиталоемкости в разработке стратегических
ресурсов, они задают импульс развитию всех остальных форм собственности, с
одной стороны, с другой — такой контроль предотвращает их захват иностранным
капиталом, который может работать только против экономических интересов России.
С точки зрения
внешнеэкономической стратегии, России не требуется вхождение в мировой рынок по
трем причинам. Во–первых, мировая экономика стоит на грани затяжного кризиса с
признаками серьезного системного коллапса. Во–вторых, мировая экономика
управляется международными организациями во главе представителей
транснациональных и межнациональных компаний и банков трех центров капитализма:
США, Западной Европы и Японии. Все они обладают колоссальными финансовыми
возможностями. Российские экономические круги в принципе не в состоянии с ними
конкурировать не только на их рынках, но и на собственном, российском рынке.
В–третьих, у России нет актуальной необходимости входить в мировую экономику,
потому что ее территория обладает всем необходимым для самообеспечения и
процветания. Более половины мирового богатства находится на территории России.
В мире нет ничего такого, что Россия не могла бы произвести сама.
В то же время,
если всей России мировой рынок не нужен, то Российскому Дальнему Востоку (РДВ)
нужен, но не весь, а рынок Северо–Восточной Азии (СВА). Взаимодействие с ним
может дать определенный экономический эффект для развития РДВ. Следовательно, в
экономической стратегии должен быть сделан упор на развитие отношений с Китаем,
двумя Кореями и западными территориями Японии, в том числе через реализацию
концепции Японского моря и проект Туманган.
При всем этом
экономическая стратегия должна строиться на приоритете национальных интересов
России, весьма твердо защищая их, в том числе и от излишней разнузданности
китайских бизнесменов на Дальнем Востоке. Стратегические интересы партнерства с
Китаем не должны ущемлять экономические интересы российских дельцов. Примером
для подражания могут быть отношения между США и Японией. Альянс альянсом,
дружба дружбой, а денежки врозь.
Выходить за
рамки СВА, например, в ЮВА и особенно в Индокитай, имеет смысл только по двум
причинам: или за товарами, которые отсутствуют в СВА (что вряд ли может быть),
или, если они в несколько раз дешевле.
Передача
технологий и строительство предприятий за рубежом должно быть обусловлено
привязкой к российским предприятиям на территории России. Как показал тот же
опыт Японии, такая стратегия сторицей оправдывает себя.
Интересы национально–культурной самобытности. Со стороны Восточной Азии не существует
угрозы национально–культурной самобытности русских в силу крайней
специфичности культур народов Восточной Азии12. Такая угроза
фактически исходит только от одной страны — США, которые повсеместно
осуществляют культурологическую агрессию. Она уже затронула городское население
страны, особенно в Москве и особенно молодежь, а также часть прозападной
интеллигенции. Это проявляется в американизации русского языка, в
стимулировании частнособственнической психологии, бездуховности и кретинизации
“ментальности” молодежи — все то, от чего страдает и само
американское общество. Стратегическая задача — деформировать национально–культурную
самобытность русского человека, превратить его в полуваню, в полуджона и тем
самым развалить Российское государство. Американские стратеги хорошо осознают,
что российская культура обладает цивилизационными качествами. А это делает
Россию одним из главных держав в цивилизационном столкновении в XXI веке.
Именно против таких культур–цивилизаций, среди них и китайская цивилизация,
нацелена культурологическая агрессия США, осуществляемая путем навязывания
демократии по-американски и прав человека по–западным меркам. Подобная
стратегия подкрепляется информационной агрессией, выполняющей множество
функций, в том числе и функции культурологической агрессии. Для этого сейчас
используются современные виды связи, включая компьютерные сети типа Интернет,
которые облегчают манипулирование сознанием населения любой страны, у которой
налажена компьютерная система. Все это затрагивает и внешнюю и внутреннюю
политику. Такая ситуация обязывает государство продумать систему защиты в сфере
культурно–информационной безопасности, которая должна быть обеспечена
соответствующими ресурсами и механизмами. Из всех угроз национальным интересам
России — эта самая опасная угроза.
Международные интересы в Восточной Азии. В деле обеспечения фундаментальных
интересов сохраняет свою актуальность стратегия военной безопасности и
построенная на ее основе военная политика.
Вся мировая
история со времен Месопотамии свидетельствует о том, что в любой исторический
отрезок времени в мире господствовало несколько сверхдержав, между которыми шла
постоянная борьба за единоличную гегемонию. Многополюсный мир — это мечта
идеалистов, или просто самообман. Баланс сил, баланс интересов — явления
временные, стремление к гегемонии — явление постоянное. Закон неравномерного
развития государств и обществ, постоянно ведущий к перераспределению сфер
влияния в пользу временного гегемона, вскрытый еще Лениным, подтверждается и в
настоящее время. В силу множества причин США оказались на данный момент
единственным полновесным гегемоном в мире: в экономике, политике, военной мощи.
Относительное понижение его удельного веса в экономике, о чем любят говорить
сторонники многополярности, не имеет качественного значения. Главное, что
“пакет акций” контролируют США и дирижируют “концертом мировых
держав” те же США.
Стратегические
задачи Вашингтона в отношении России сохранились теми же, каковыми они были в
отношении СССР: минимизировать влияние нашей страны в мире до возможного
предела. Россия была, есть и будет стратегическим противником США хотя бы уже
потому, что Россия или СССР всегда искали и навязывали равноправные отношения в
мире в соответствии с русской склонностью к справедливости и равенству,
особенно в отношениях с другими. Это в корне противоречит как сути американской
нации, так и ее политике на мировой арене. В стратегическом плане для США не
имеет значения, какой режим в России: коммунистический или капиталистический.
Мы для них “угроза” при любом варианте. И это действительно так.
В Восточной
Азии система безопасности зиждется на военном присутствии США и их союзнических
отношениях с Японией, Южной Кореей, Филиппинами и Таиландом. Сфера безопасности
России скукожилась до географического пространства Охотского моря. Россия
больше не является де–факто субъектом международной безопасности ни в одной
зоне Восточной Азии. Из–за своей непродуманной политики она выпала даже из
контекста безопасности на Корейском полуострове. Все нынешние переговоры по
коллективной безопасности, в том числе в рамках США — Япония — Россия,
которые, в частности, ведут академические круги, в конечном счете направлены на
дальнейшее умаление военно–политического значения России в данном регионе.
Восстановление
роли России в качестве значимого субъекта в Восточной Азии возможно на путях
укрепления стратегического партнерства с КНР, для которых США также являются
стратегическим противником. Несмотря на быстрый экономический рост Китая, его
военный потенциал, даже благодаря осуществляемой модернизации, останется на
уровне, не отвечающем стратегическим задачам Пекина на ближайшие 10–20 лет.
Только объединение экономического потенциала этой страны со стратегическим
потенциалом России на Дальнем Востоке уравновесит баланс в системе безопасности
в Восточной Азии. Договор о безопасности и сотрудничестве между КНР и Россией,
наподобие американо–японского договора безопасности, ликвидирует
американо–японскую гегемонию, и соответственно возможности для диктата этих
держав в отношении других стран Восточной Азии.
Расчеты на
Японию, как потенциального партнера по проблемам безопасности, являются такой
же иллюзией, как и мечты о многополярном мире. Япония в силу ее жесткой
привязки к США во всех сферах: экономике, политике, военной области не свободна
в своих выборах. В принципе у нее нет выбора, кроме как оставаться в союзе с
США. Поэтому отношения с Японией могут строиться только в сфере экономического,
культурного и прочего гуманитарного сотрудничества.
* * *
Здесь высказаны
только общие соображения, касающиеся проблем политики стратегической
безопасности России, вытекающие из необходимости защитить фундаментальные
интересы нашей страны. Кроме фундаментальных, существует немало тактических,
текущих и конъюнктурных интересов, решение которых предполагает широкий набор
компромиссов. Без компромиссов невозможна никакая внешняя политика.
В защите же
фундаментальных интересов и ценностей компромиссов быть не может. Если,
конечно, желать государству Российскому здравствовать во веки веков.
Арин Олег
Алексеевич
Список
литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://asiapacific.narod.ru/