Москва –
Донбасс: перспективы развития отношений.
1.
Политический аспект.
С точки зрения
многих и многих московских аналитиков (В.А.Никонов, К.Ф.Затулин, А.Мошес, Е.М.Кожокин,
др.), Украина, в отличие от Российской Федерации, всегда была и еще долгое
время останется региональной державой. Если, скажем, РФ, в значительной мере,
управляется олигархическими кланами, избравшими своим местопребыванием столицу
Федерации Москву, то, в силу целого ряда экономических, политических,
исторических и культурных условий, управление Украиной, в существенной части
этого процесса, осуществляется региональными политическими элитами, которые
имеют несовпадающие интересы, задачи и целеустановки. Так, например, в ходе
приватного общения с представителями западно-украинских политической и
финансовой элит, нам неоднократно приходилось слышать такое мнение: «Донбасс и,
так называемые, «южнорусские регионы Украины» непосредственно заинтересованы в
развитии экономических, культурных, проч. связей с РФ. Это вызвано, прежде
всего, тем обстоятельством, что в названных областях сосредоточена большая
часть украинской промышленности, производственные нужды которой обусловливают
необходимость поиска новых рынков сбыта и новых источников сырья, среди которых
российские рынки и источники, по ряду объективных экономических показателей,
представляются наиболее привлекательными. Украина, как рынок сбыта и сырьевая
база – слишком мала для Донбасса. И поэтому Донбасс всегда стремился, и всегда
будет стремиться к максимально тесному сотрудничеству с деловыми,
политическими, научными, проч. кругами РФ. Вместе с тем, Россия не очень охотно
идет на контакты с деловым Донбассом, так как взаимодействие с промышленными регионами
предполагает необходимость значительных и долгосрочных инвестиций, а нынешняя
экономическая ситуация в РФ такова, что «шальные деньги» легче «делать» в
торговле, путем посреднических коммерческих и банковских операций, нежели путем
подъема некогда единого промышленного комплекса.
С другой
стороны, у Западной Украины чрезвычайно выгодное транзитное положение.
Западно-украинские регионы не нуждаются в развитии связей с Россией. Наоборот:
РФ стремится к налаживанию контактов с деловым миром Львова и Ужгорода, с тем,
чтобы обеспечить себе льготные условия транзита сырьевых ресурсов. Отсюда
вывод: в ближайшей исторической перспективе экономический, человеческий,
культурный потенциал «южнорусских» регионов Украины с неизбежностью будет
ослабевать, между тем, как богатство западно-украинских земель с течением
времени неуклонно и без особого напряжения – приумножаться. В итоге, через
десять-пятнадцать Донбасс, как самостоятельный регион Украины, потеряет свое
нынешнее значение, и древний лозунг о «незалежний Украини вид Сяну до Дону»
приобретет реальные очертания».
От российских
политологов нам приходилось слышать такое мнение: «Донецкий бассейн (Донецкая и
Луганская области Украины) – шахтерский край. Причем большинство шахт Донбасса
– старые, глубокие; угольные пласты здесь в значительной мере истощены. Между
тем, большая часть предприятий Донбасса (особенно предприятия металлургической
и коксохимической промышленности) напрямую связаны с добычей и переработкой
угля.
Угольная
промышленность во всем мире переживает глубочайший кризис. Затяжной спад
происходит сегодня и в отечественном топливно-энергетическом комплексе.
Повышение железнодорожных тарифов, стоимости электроэнергии, специального и
специализированного оборудования, др. – все это наносит прямой ущерб экономике
Донецкого региона.
С экономической
точки зрения жители Донецкого региона жизненно заинтересованы в развитии
производственных связей с Российской Федерацией. Россия для Донбасса и рынок
сбыта продукции, и источник получения сырья, и база для модернизации
промышленного оборудования. Дезинтеграционные процессы, процессы
регионализации, обособления отдельных промышленных регионов протекающие на
наших глазах прямо противоречат коренным экономическим интересам донбассовцев.
С другой
стороны, многие политически активные деятели РФ рассматривают политику Украины
по отношению к России как недружественную, что сказывается на формировании
климата не только международных, но и межрегиональных отношений, включая и
отношение к регионам, в которых проживает русско-культурное население,
оставшееся за пределами РФ, после распада СССР. «В отличие от Крыма, Донбасс –
полагают эти политики – не нужен ни России, ни Украине. Только смена
политической власти в России, а затем и на Украине, может существенным образом
улучшить экономическую ситуацию и в Донецком регионе, и на территории бывшего
Союза в целом.
Шахтеры, как
социальный (профессиональный) страт представляют собой глубоко
структурированное, организованное, дисциплинированное и инициативное
образование. Это, прежде всего, связано со спецификой их производственной
деятельности. Шахтеры привыкли гордиться своей профессией. В годы советской
власти эти люди получали высокую заработную плату и имели широкие социальные
льготы. Теперь ситуация резко изменилась к худшему. Последнее время и в России,
и на Украине они находятся в состоянии абсолютной готовности к самым
решительным политическим акциям. Донецкий бассейн – болевая точка современной
Украины. Зачем брать на свою голову чужую головную боль? Пусть с донецкими
шахтерами разбирается недружественная нам украинская политическая элита!»
Нам
представляется, что приведенные суждения западноукраинских и российских
аналитиков – небезосновательны. Угроза, которая надвигается на восточные
регионы Украины, – вполне реальна. Это – угроза если не полного, то, во всяком
случае, предельно допустимого истощения материальных и человеческих ресурсов,
за которой последует изменение статуса Донбасса в контексте межрегионального
(российско-украинского) распределения и спецификации труда. Вместе с тем,
реализация данного сценария развития событий, с точки зрения долгосрочной
перспективы, подорвет экономический потенциал, как Украины, так и России, и,
тем самым, приведет к чрезвычайно тяжелым историческим последствиям в обеих
названных державах. Вот почему, с нашей точки зрения, данному процессу нужно
активно противостоять. И одной из форм такого противостояния должна стать
активизация контактов донецких и московских деловых, политических, научных
кругов, чему должно всемерно способствовать.
2.
Культурный аспект.
В ходе
многолетнего общения с журналистскими, научными и деловыми кругами Москвы, мы
пришли к выводу, что, в силу ряда, подчас субъективных, причин, в столице РФ
сложилась такая ситуация, что Украину, как самостоятельную державу, в
московских масс-медиа, научных учреждениях представляют, как правило, выходцы
из Западных регионов этой страны. Так, можно было бы перечислить с десяток
московских научных институтов, государственных учреждений, несколько десятков
московских журналов и газет, отделы Украины которых возглавляют, так
называемые, «западеньцы». Нужно отдать должное: в большинстве случаев, все эти
люди – образованные, культурные, взвешенные. Однако же есть такое понятие:
«национальный (правильнее было бы сказать: региональный) менталитет». И этот
менталитет обусловливает определенную «аберрацию реальности», которая, в
результате деятельности этих людей, объективно присутствует в общественном
сознании российского обывателя. Отсюда Украина присутствует в российском
общественном сознании как полуголодная, нищая, недружественная страна, которая
за деньги готова на все: и организовать на своей территории маневры НАТО, и за
бесценок распродавать свои сырьевые ресурсы, и более года не платить заработную
плату шахтерам, и т.д., и т.п. Максимум, что знает российский обыватель о
Донбассе, – это то, что в этом регионе беспрестанно взрываются шахты. И более –
практически ничего.
Нужно также
сказать, что на мнение российского обывателя существенное влияние оказывают
многочисленные мигранты из восточных областей Украины. Как правило, эти – не
самые благополучные в материальном и моральном отношении люди: большинство
московских проституток, дорожных рабочих, контролеров в общественном
транспорте, многие уличные торговцы – выходцы из Восточной Украины. В итоге,
следует признать, что в Москве (в целом) существует негативное восприятие
украинской действительности (в качестве примера, мы могли бы здесь привести
цитаты из интервью для донецкой прессы Затулина, Кожокина, Никонова, др. членов
московского «истеблишмента», опубликованные в ряде донецких изданий).
С другой
стороны, как показало наше полуторамесячное исследование информационного
климата в Донецком регионе, проведенное летом текущего года, как показала
недавняя поездка в Донбасс, информация, которая поступает в Донецк из Москвы,
также не отличается особой достоверностью. И это неслучайно: ибо ее поставляют
централизованные средства массовой информации, многие из которых находятся под
контролем известных финансовых группировок, каждая из которых проводит
независимую информационную политику. Между тем, сами донецкие газеты, радио,
телевидение по финансовым причинам не в состоянии содержать московских собкоров
и поэтому вынуждены удовлетворять информационный голод населения Донбасса либо за
счет ресурсов «Интернета», либо путем ретрансляции продукции московских теле-,
радио- кампаний, издательских групп и информационных агентств. В итоге,
население Донецкого края также, мягко говоря, недопонимает сущность процессов,
происходящих в РФ, что негативно сказывается, в частности, на деловой
активности, ориентированной на РФ.
Отсюда,
возможности изменения упомянутого выше, гибельного, по нашему мнению, для
Донбасса, варианта развития событий ограничиваются с двух сторон: и из Киева
(путем проведения дискриминационной таможенной политики, и т.д., и т.п.), и из
Москвы (обеспечивающей – вольно или невольно – информационную поддержку
дезинтеграционным процессам).
Разумеется,
такое положение дел нельзя признать удовлетворительным. Вместе с тем, данная ситуация
оказывает прямое и значительное влияние на развитие отношений между, – в
частности, – Донбассом и Москвой, как наиболее устойчивым в экономическом
отношении регионом РФ, затрудняет межрегиональные кооперативные связи,
препятствует движения торговли. Эту ситуацию нужно менять. И для ее изменения
нужно применять известные инструменты.
И самое
последнее. С нашей точки зрения, развитие связей между Донецком и Москвой – это
императивное требование времени. В период, когда социальная энтропия достигла
предела, угрожающего экологии человека на всем пространстве бывшего СССР,
только интеграционные процессы (на государственном, региональном,
субрегиональном уровнях) могут остановить разложение общества. На всем
пространстве нынешнего СНГ работает громадный «экономический пылесос», который
последовательно выкачивает материальные средства, интеллектуальные и
человеческие ресурсы из Макеевки в Донецк, из Донецка – в Киев, из Киева, – в
частности на Запад, а отчасти, – в Москву, из Москвы и Киева – в Штаты. При этом
повсюду наблюдается взаимное отчуждение: макеевчане не любят дончан, дончане –
киевлян, украинцы – москвичей, все мы не любим американцев. Отчуждение это –
вызвано экономическим упадком, а ведет к упадку нравственному. Когда оно
исчерпает отведенный нашему обществу исторический лимит, оно, это общество (и
украинской, и в российское) попросту погибнет, как таковое.
***
В XIX веке русская общественная мысль впервые
осознала два фундаментальных вопроса современности: “кто виноват?” и “что
делать?”
На протяжении
последних ста пятидесяти лет российской истории эти вопросы включали в себя
весь спектр возможных решений насущных проблем современности. И вот сегодня,
как кажется, мы перешли к моменту, когда оба они потеряли свое познавательное
значение.
Судите сами:
вопрос “кто виноват?” ныне совершенно лишен смысла, так как только слепому не
очевиден его объект (персоналии отставим в сторону!): заурядная человеческая
алчность, которая некогда, по Б. Поршневу, сыграла роль катализатора в
формировании облика современной цивилизации, а теперь стала основным орудием
разрушения восточнославянского космоса; зато не вполне ясен его субъект: кто
мы, собственно, такие, чтобы задаваться подобными вопросами?
Соответственно:
не более адекватен и второй вопрос: “что делать?”, ибо – понятно – что, до тех
пор, пока мы не нашли себя в окружающем мире, не установили первичную систему
вешек и координат, не обнаружили на ней “плюсовые” (соратники) и “минусовые”
(противники) отметки, мы не можем никуда двигаться, а, значит, и формулировать
порядок необходимых действий.
На самом же
деле, вопреки сказанному, вопросы “кто виноват?” и “что делать?” и сегодня не
потеряли своей актуальности. Однако, для убедительного обоснования данного
утверждения, нужно исходить из конкретного представления о сути происходящих
теперь процессов.
Какие тенденции
преобладают сегодня в отечественном социуме? Наш ответ: энтропийные. Иначе
говоря, речь идет об упрощении сложной социальной структуры за счет разложения
и последующего разрушения ее составных частей. Этот процесс протекает на всех
уровнях пирамиды общественной жизни: государственном, институциональном,
семейном, личностном. Процесс этот – актуальный (т.е. очевидный, не скрытый),
устойчивый (даже нарастающий), перманентный и, с нашей точки зрения, – негативный,
поскольку объективно обусловливает деформацию сложившихся условий жизни
нескольких поколений активного населения страны и, таким образом, разрушает
экологию человека.
Как известно,
жизнь – негэнтропийный процесс. “Живущее”, по сути, означает “созидающее,
развивающееся, усложняющееся”. Человек, как жизни не может не противостоять
энтропийным тенденциям, тем более – протекающим в его “экологическом
пространстве” – . А, в данном конкретном случае, это значит, что он обязан
искать пути их преодоления.
Наиболее
действенным способом противостояния социальной энтропии, с нашей точки зрения,
является формирование нового уровня осознания действительности, исходя из
исторически сложившихся реалий сегодняшнего дня: комплекса пропозиций, могущего
стать исходным пунктом для построения новых сложных социальных систем. И в этом
– насущная задача отечественной интеллигенции.
Отсюда – в
указанном контексте, первый обозначенный выше вопрос – “кто виноват?” –
оказывается фактором деструктивным, объективно нацеленным на разрушение
социальной действительности; зато второй – “что делать?” – обнаруживает себя
как созидающее начало, поскольку не только предполагает, но и обусловливает
формирование новой идейной реальности.
Настоящая
работа посвящена анализу современных российско-украинских отношений. И, прежде
всего, имеет целью формирование ясного представления о том, кем для России
является сегодня Украина: стратегическим партнером, геополитическим конкурентом
или враждебным государством?; и, – следовательно – как правильно строить с ней
отношения: как с другом, соперником или откровенным врагом? Но данная цель – не
единственная.
Должны и
способны ли мы влиять на облик российско-украинских отношений?; что означает
сегодня, и что должен подразумевать под собой термин: “российско-украинские
отношения” – союз, единение или противостояние?; и, – в конечном счете, – что
нужно делать для того, чтобы достичь оптимальной (с точки зрения интересов
России) конфигурации российско-украинских отношений – вот те проблемы, которые
ставятся здесь в аспекте прикладной политологии.
Уйти от них
(этих вопросов) – невозможно: Украина исторически обречена быть соседом России;
ответы на них – очевидно находится на путях исследования социальной
действительности по трем фундаментальным направлениям – геополитическому (это
поможет нам правильно сформулировать существо наших интересов на Украине),
политическому (включая социальные аспекты) и экономическому (два последних –
ограничивают поиск путей их практического приложения).
Конечной целью
настоящей работы является формирование адекватной программы конкретных
действий, ориентированной на оптимизацию российско-украинских отношений
(разумеется, – исходя из интересов Российской Федерации), либо – что тоже
возможно -констатация невозможности существования таковой.
Далее. Нужно
сказать, что историография (и библиография) работ, посвященных указанной
проблематики – не отличается значительной полнотой и тематическим
многообразием. Точнее говоря, на Украине
Украина в
системе геополитических приоритетов Российской Федерации.
На современном
этапе перед российской государственностью, с нашей точки зрения, стоит
основополагающая проблема: самоидентификации, осознания своих внутри и
внешнеполитических приоритетов.
В свою очередь,
иерархия внутри и внешнеполитических приоритетов должна быть обусловлена четкой
политической позицией.
Указанную
политическую платформу можно было бы сформулировать предельно ясно: в ее основе
лежит общепонятное чувство самосохранения народа и государства, стремление
воспрепятствовать радикальной стратегической переориентации геополитического
ареала исторического государства российского на новых партнеров, полной
перемене географической ситуации вокруг России, желание трансформировать
протекающие на территории бывшего СССР энтропийные процессы – процессы
разложения общества и государства – в процессы негэнтропийные – тенденции к
приращению порядка и качества жизни на территории РФ.
Система
внутриполитических приоритетов Российской Федерации в данной работе не
рассматривается.
Что же касается
приоритетов внешнеполитических, то их формирование, по нашему мнению, в
настоящий момент с неизбежностью должно исходить из признания двух негативных
факторов: объективного ослабления стратегического (экономического, военного,
культурного, проч.) потенциала РФ – наследницы бывшего СССР и (после поражения
в “холодной войне”) потери РФ статуса “второго полюса мира”.
В свете
сказанного, иерархия внешнеполитических интересов РФ сегодня, по нашему мнению,
должна иметь четыре “яруса”, а именно:
– взаимодействие
со странами т.н. “ближнего зарубежья” с целью установления максимально тесных,
желательно, союзнических отношений, в которых ведущую роль будет играть
Российская Федерация;
–
взаимодействие со странами Восточной Европы с целью вовлечения их в орбиту реализации
геополитических интересов Российской Федерации;
–
взаимодействие с государствами Ближнего и Дальнего Востока в целях реализации
программы “многополюсного мира”;
–
взаимодействие с западноевропейскими государствами в целях дипломатического
обеспечения решения поставленных задач.
Конечной целью
внешней политики РФ, с нашей точки зрения, должно стать восстановление
утраченного статуса мировой державы.
Исходя из
реалий сегодняшнего дня, ни одна из обозначенных выше задач не может быть
успешно разрешена вне понимания существа позиции и роли США в развитии
интересующих РФ политических процессов, с целью умелого использования ее (этой
позиции) достоинств и недостатков.
Наиболее
актуальной из перечисленных задач, с нашей точки зрения, является проблема оптимизации
отношений РФ со странами “ближнего зарубежья”, поскольку:
во-первых, ipso
facto прагматические
отношения с ближайшими соседями являются обязательным условием проведения
продуктивной внутри и внешнеполитической деятельности;
во-вторых,
правильная организация взаимодействия РФ со странами СНГ может стать первым
шагом на пути преломления энтропийных процессов на территории бывшего СССР, и –
как следствие – к возвращению России – вначале – в “концерт европейских
держав”, а затем – и в “большую политику”;
и, в третьих,
ослабление стратегических позиций Российской Федерации делает проблематичным
проведение продуктивной внешнеполитической линии на европейском или азиатском
геополитических направлениях; в то время как, для изменения в свою пользу
ситуации в странах СНГ и Прибалтики, у нее и сегодня достаточно мощных рычагов.
И, в силу
сложившихся внутри и внешнеполитических обстоятельств, Украине при решении
поставленной задачи отводится особое место.
Украина –
ключевое звено в формировании внешнеполитической стратегии Российской Федерации
в отношении стран “ближнего зарубежья”.
Особая роль
Украины в формировании иерархии внешнеполитических приоритетов РФ основывается
на понимании следующих моментов, а именно:
1. Исходным
пунктом российской государственности является Киевская Русь. Окончательное
размежевание Украины и России ставит под сомнение историческую преемственность
государственной власти в РФ. Без Украины история России не имеет начала и,
следовательно, лишается смысла. Государство не имеющее истории, не имеет и
исторических перспектив. Возвращение Украины в сферу российского влияния в
историософском плане является (по выражению И. Канта) “условием возможности”
существования российской государственности.
С другой
стороны, исторически, украинское государство представляет собой совокупность
русских земель, насильственно отторгнутых от России в XIY-XVIII вв. Украинская идея, как таковая, сформировалась на рубеже
XIX-XX вв. Следовательно, все союза с Россией,
украинская государственность также не имеет исторического обоснования, и,
значит, и не имеет устойчивой будущности.
2. По своей
природе, исторической традиции, цивилизационному типу (см. раб. Г.Федотова)
Россия является континентальной империей. Сущность империи состоит в
объединении под эгидой сильной власти различных народов по принципу
цивилизационной идентичности. В Российской империи (как бы в различные времена
она не называлась) империообразующими нациями являлись восточнославянские
народы: великорусский, белорусский, украинский. Окончательное государственное
размежевание великорусского и украинского народов ставит под сомнение
существование Российского государства, как имперского образования (не случайно
З. Бзежинский в свое время утверждал: “Россия без Украины – не империя”). Если
Украина бесповоротно будет избыта из орбиты цивилизационного влияния России,
то, в этом случае, лишаются всякого историософского смысла попытки Москвы
удержать под своей эгидой Грозный, Казань, Якутск и т.д. Другими словами,
государственное размежевание Украины и России является объективным источником
распада российской государственности. Отсюда – воссоединение Украины и России
на кондициях исторической преемственности (т.е. путем преодоления украинской
национальной идеи) является необходимым условием возрождения России, как
субъекта мировой истории.
3. Значение
Киева в контексте восточнославянской цивилизации отнюдь не ограничивается ролью
“матери городов русских”: Киев является колыбелью русского православия и, тем
самым, ключевым звеном поствизантийского цивилизационного пространства.
Традиционно (см. раб. Ильина), русская идея развивается в контексте
православия. Как показывает исторический опыт, государственное размежевание
Украины и России с неизбежностью влечет за собой разрушение конфессионального
единства Русской Православной Церкви. Имеющий место раскол Украинской
Православной Церкви Московского Партиархата в исторической перспективе ставит
под сомнение конфессиональную преемственность РПЦ, и, как результат, ведет к
деградации поствизантийского цивилизационного пространства. В итоге подрывается
духовная среда обитания русского народа и, следовательно, – сами основы его
существования.
4. Значительная
часть территории Украины (Новороссия, Крым, Восточная Украина) колонизирована
выходцами из Великороссии. В сущности, в этническом отношении, указанные
регионы – российская территория. Таким образом, в известном смысле, украинская
проблема – это проблема украинских Судет.
С другой
стороны, этнические различия малороссов и великороссов столь малосущественны,
что их политическое размежевание скорее порождает исторические недоразумения
(вроде украинской Директории начала XX века), нежели устойчивые государственные образования.
В историсофском
смысле соперничество Москвы и Киева есть прямой аналог библейского
противостояния Каина и Авеля. Вместе с тем, отказ России нести моральную
ответственность за исторические судьбы народов населяющих Украинское
государство (включая великороссов), в общественном сознании оказывается
тождественен отказу матери от своего – пусть даже блудного – сына. Нарушение
моральных основ существования социума, когда оно совершается на уровне
общественного деяния, с неизбежностью влечет за собой разрушение нравственного
облика народа и может иметь далеко идущие ментальные последствия, вплоть до
разрушения этнической общности, которую теперь называют русский народ.
5.
Восстановление адекватных отношений России с Украиной имеет громадное
геополитическое значение. В геополитическом смысле союз Украины с Россией
означает выход России к Черному морю, и далее – на Балканы, к Черноморским
проливам, на Ближний Восток и, в целом, в Азиатский регион. Возрождение
реального союза Украины и России обеспечит усиление позиций РФ в
Средиземноморье, Центральной Европе, в том числе, и в контактах – прежде всего
– с Германией, Восточноевропейскими государствами, затем и – с Англией,
Францией, Скандинавскими странами. Оптимизация отношений Украины с Россией
будет способствовать эффективному противостоянию исламской угрозе. Если
говорить в целом, возращение Украины в орбиту политического влияния Российской
Федерации снимет вставший в последнее время в полном объеме “Восточный вопрос”
и, в конечном счете, вернет России статус мировой державы. И все это имеет
сугубо практическое значение. Не случайно, не так давно на сессии Всемирного
банка Джеффри Сакс, практически вернувшись к терминологии Рикардо и Адама
Смитта, сказал, что географическое положение наполовину решает успешность и
развитость экономики, а удаленность от портов и судоходных рек – лишает
государство половины доходов.
6. Украина
имеет чрезвычайно выгодное транзитное положение. Через ее территорию проходят
важные пути поставок в Западную Европу российских энергоносителей.
Неурегулированность отношений России и Украины заставляет последнюю искать
альтернативные маршруты транзита углеводородов. Отсюда – оптимизация
российско-украинских отношений может стать значимым источником пополнения
государственного бюджета РФ.
7. В годы
советской власти народное хозяйство Украины формировало значительный сектор
экономического потенциала СССР. Сельское хозяйство, машиностроение,
угледобывающая и химическая промышленность, атомная энергетика – все эти
отрасли составляли основу экономики Украины. При этом, в значительной своей
части, экономика Украины была (да, и теперь, в не малой степени, остается)
ориентированной на Россию. После распада Советского Союза, от разрушения
хозяйственных связей на Украине более всего пострадали те отрасли производства,
которые имели рынки сырья или сбыта в России. Между тем, и сегодня Украина
обладает большим экономическим потенциалом, нежели, скажем, республики Средней
Азии (исключая нефтеносный Туркменистан). При наличии продуманной экономической
политики, при наличии сильной политической воли, развитие кооперации с
украинскими предприятиями может стать существенным фактором возрождения
экономики и Российской Федерации, и Украины.
Однако,
реализации геополитических интересов Российской Федерации препятствуют четыре
взаимосвязанных фактора, а именно:
–
недружественная РФ позиция киевского руководства;
– внешнеполитическая
стратегия Соединенных Штатов Америки и их европейских союзников;
– политика
нового европейского лидера – Федеративной Республики Германии;
–
внешнеполитические установки стран – носителей мусульманских и католических (в
данном вопросе – они едины) и – на современном этапе – протестантских
религиозных традиций.
Рассмотрим
механизм их действия.
А) Украина и
Россия, как враждебные государства.
Можно привести
множество примеров недружественной политики суверенной Украины по отношению к
России: здесь и участие Киева в блоке ГУУАМ, имеющем явно антироссийскую
направленность, и факт отсутствия подписи президента Украины под Уставом СНГ и
Договором о коллективной безопасности, и шаткая позиция руководства страны в
“балканском вопросе”, и бесконечные споры российского и украинского
внешнеполитических ведомств вокруг Севастополя, Крыма и Черноморского флота, и
дискриминационная политика деруссификации, проводимая администрацией Кучмы и
т.д., и т.п.
Каковы истоки
указанного положения вещей?
Мы бы выделили
три основные причины, имеющих разный масштаб, но одни и те же последствия.
1. Украинская
политическая элита – от коммунистов до “руховцев” – использовала и продолжает
использовать идею национальной независимости для бесконтрольного грабежа
собственного народа; и – в конечном счете – для личного обогащения. Проблема
воссоздания союзного государства в сознании киевского политического руководства
непосредственно связана с вопросом об ответственности за совершенные
преступления.
По своей
структуре украинская политическая элита – однородное (гомогенное) образование.
Вся она – от региональных лидеров и лидеров украинских политических группировок
до администрации президента Кучмы – пронизана многочисленными семейными,
родственными, экономическими (включая криминальные) связями. Союз с Россией для
украинских политиков означает конец неограниченного контроля над национальными
ресурсами. Поэтому любое движение в сторону “от России” воспринимается в Киеве,
как пролонгация status quo.
2. Указанными
настроениями украинской политической элиты умело пользуются носители т.н.
“западенськой” идеологии в киевском политическом раскладе.
“Западенцы” –
или, иначе говоря, “галичане”, – в сущности, возводят на уровень
государственной политики местные и местечковые умонастроения, приобретшие за
последние пять веков, облик освященной временем традиции.
Что имеется в
виду?
С древнейших
времен этническая общность, в среде которой зародилась галицийская
“самостийническая” идеология находилась под властью иноземцев: Польши и
Австро-Венгрии. В итоге на Западной Украине перманентно воспроизводилась
своеобразная этнокультурная ситуация: каждая из “профильных наций” тех
государств, в состав которых входила Галичина, прилагала известные усилия к
ассимиляции ее населения; и – соответственно – вопросы сохранения самобытной
культуры оказывались для галичан проблемой самосохранения нации. Когда же в
1939 году в Западную Украину пришли советские войска, идейные галичане
восприняли этот акт, как очередную аннексию. При этом фактор этнического родства
с населением остальной Украины, воссоединение с которым стало возможным
благодаря “агрессии Советской империи””, галицийскими “самостийниками”
игнорировался.
Политическим
идеалом “галицийской группировки” в киевском политическом руководстве является “незалежна
Украина вiд
Сяну до Дону” (ареал этнического расселения украинцев). Исторически – как уже
говорилось – данная идеология сложилась в конце XIXв. Точнее говоря, она была искусственным
образом “выращена” австро-венгерскими имперскими чиновниками с целью внести в
раскол в движение галицийских “москвофилов” в преддверии Первой Мировой войны.
Как всякая новая идея, идея независимости Украины строилась на отрицании
существовавшей культурной традиции, рассматривающей две ветви единого народа –
великороссов и малороссов, в качестве субэтносов одной великой нации. Как все
неофиты, галицийские “самостийники” во все времена отличались и теперь
отличаются сугубой нетерпимостью к инакомыслящим и радикальностью политических
решений. Не случайно, сами украинские политики сегодня говорят о том, “эти люди
(“западеньци” – Р.М.) готовы сражаться за “незалежнисть” Украины до последнего
украинца, (не говоря уже о “схидняках” – восточных украинцах, которых они и
“природными”-то украинцами не считают!)”. И культурологически вполне
обоснованно, что, в силу отсутствия прочной исторической памяти, в силу
неосознанного отторжения исторической реальности, Россия в представлении
“галичан” рисуется “Империей Зла”, “тормозом” на пути “приобщения” Украины к
“европейской цивилизации”.
Как говорилось
выше, в настоящий момент “галицийская” идеология в целом соответствует
своекорыстным интересам украинской правящей политической элиты, что оказывает
непосредственное влияние на формирование политического климата
российско-украинских отношений.
3. С точки
зрения многих известных аналитиков, проблема российско-украинских отношений
состоит в том, что, будучи самостоятельной, Украина по определению становится
враждебным России государством. Эта антиномия заложена в самой логике
исторического развития. И ее причина – как не парадоксально это звучит на
первый взгляд – заключается в генетической общности двух славянских народов.
Конкретно: если
русские и украинцы, имеющие единую историю, культуру и язык (с диалектными
различиями, меньшими чем у баварцев и саксонцев), будут едины в целях своей
внешней и внутренней политики, то исчезает побудительный мотив и историческая
логика в существовании суверенной Украины. С другой стороны, коль скоро Украина
юридически окончательно утверждает свою самостоятельность, то это требует
обоснования отличными от России духовными и идеологическими устремлениями,
отличными геополитическими и военно-стратегическими ориентирами.
Киевская
политическая элита стремится к бесконтрольному управлению страной. Галицийская
политическая группировка осуществляет идеологическое обеспечение указанной
политической программы. В итоге Украина с неизбежностью оказывается в стане
геополитических соперников Российской Федерации. И вне зависимости от того,
какие политические силы находятся в данный момент у власти в Киеве, описанное
положение вещей с неизбежностью будет воспроизводиться до тех пор, пока Украина
будет сохранять свою независимость. Такова логика исторического развития.
Б) Роль и место
Украины в геополитических раскладах США и их европейских союзников.
На самом деле,
во внешнеполитических раскладах США и их европейских союзников основное
внимание уделяется, конечно, России. И это понятно: Россия, – повторимся – по
своей природе, историческому опыту и культурной традиции, географическому
положению, составу населения, проч. (см. Н. Бердяева) не может существовать
иначе, нежели в качестве империи – конгломерата цивилизационно идентичных
народов, скрепленного сильной государственной властью. И, в этом смысле, даже
без отделенных республик, Россия объективно представляет собой мощную силу,
способную противостоять далеко идущим планам по установлению “нового мирового
порядка”, откуда бы они не исходили. С другой стороны, как уже говорилось выше,
Россия в союзе с Белоруссией и Украиной сама способна ставить и решать проблемы
мирового масштаба. Вот почему основной целью США, как мирового лидера, и их
европейских союзников сегодня является недопущение союзнических отношений между
братскими государствами (т.ск., политика “превентивного устранения возможного
конкурента”).
Как это
выглядит практически?
Широко известно
высказывание Макса Киндера о том, что англосаксы во все времена активно
участвовали в развитии политической ситуации в Европе. Причем, в Европе они
воевали в основном “за интерес”. И очень редко “за жизнь”. И в этом смысле
стратегия англосаксов, по мнению М. Киндера, всегда состояла и теперь должна
заключаться в том, что “между Германией и Россией должна находится цепь
небольших фрагментированных государств, подчиненных контролю англосаксов”.
Что это
означает?
Представим себе
политическую карту Европы. А на ней – стратегическую линию от Балтики до
Черного моря. На Востоке от этой линии будет располагаться полудикая
континентальная держава – Россия, источник сырьевых ресурсов и поставщик
дешевой рабочей силы для стран Западного мира; далеко на западе –
“цивилизованные” “англосаксонские” государства, осуществляющие “управление”
“подконтрольными территориями” через зависимых от них представителей местной
политической элиты; сам “железный занавес” будет состоять из множества
карликовых государств, населенных маргинализированными осколками
восточноевропейских народов[1]
[1].
Теперь
очевидно, что – даже сугубо географически! – Украина оказывается центральным
звеном “санитарного кордона”, призванного уберечь “англосаксонскую цивилизацию”
от спонтанных катаклизмов на “азиатском континентальном пространстве”. И только
“анти-антлантическая” Белоруссия выпадает из описанного “особого пояса” (что, в
частности, и объясняет травлю ее нынешнего лидера А. Лукашенко, развернутую в
западных средствах массовой информации).
Поэтому ни США,
ни их европейские союзники не жалеют ни усилий, ни средств, для удержания
Украины в ее нынешнем статусе – суверенного, и, следовательно, враждебного РФ
государства.
Каким образом
англосаксы могут контролировать целую чреду зависимых государств, настолько
удаленных от “центров власти”, что у местных политиков с неизбежностью
возникает иллюзия собственной самодостаточности?
Ответ очевиден:
через наднациональные международные структуры, которые в каждый конкретный
исторический период смогут принимать форму либо военно-политических союзов,
либо “союзов на доверии”, либо “тесных, дружеских” (допустим – договорных)
отношений одних “ближайших” союзников с другими “союзниками”.
В первой
половине XX
века в качестве такой наднациональной структуры выступала Лига наций – детище
Версальского мира, который был построен как раз в соответствии с указанной
схемой: мы знаем, что главным результатом Первой Мировой войны было
раздробление Германской и Австро-венгерской империй на бесконечное множество
фрагментированных мелких государств, “изъятие” России из числа
государств-победителей и формирование “железного занавеса” вокруг РСФСР.
После окончания
Второй Мировой войны, в “фултоновской” речи Черчилля была провозглашена аналогичная
геополитическая программа. Правда, на этот раз место Лиги наций заняла ООН, а
границы “железного занавеса” передвинулись далее на Запад.
Сегодня – мы
видим – фактически происходит реанимация проекта “особого пояса” государств
вокруг России, с его подчиненностью НАТО и с упором на специфическое
региональное сотрудничество Прибалтики и Украины.
Далее. Нетрудно
предположить, что сценарий изоляции России от “цивилизованного мира”
предполагает многоходовую геополитическую комбинацию, ключевым моментом которой
является “отлучение” России от выходов к южным и северным морям, а также путей
транзита углеводородов через “внутреннее” Каспийское море (аналог древнего
“Шелкового пути”, где на смену караванным тропам пришли современные
газопроводы). Причем, наряду с вытеснением России с Кавказа, Прибалтики,
бассейнов Черного и Каспийского морей, сегодня происходит заполнение НАТО
“вакуума силы” в стратегических точках Европы: на Балканах, в Черноморских
проливах, в устье Дуная.
В этой связи,
агрессия против Югославии геополитически является тщательно подготавливаемым
этапом передела мира. Дело в том, что и Югославия, и Сербия особенно,
географически располагаются на геополитической оси “Европа – Малая Азия”, без
“освоения” которой, невозможно соединить военную мощь Западной Европы с
геополитическим положением Турции и черноморских проливов, ибо, не вытащив
балканскую фланговую “занозу”, невозможно осуществить успешное проникновение в
славянский анклав. Неслучайно поэтому все серьезные наступления на Восток в
течение нового времени начинались с Сербии. Так было в 1914 году, так было и в
начале Второй Мировой войны (широко известно, что из-за операции на Балканах
Гитлер был вынужден задержать план Барбаросса на шесть или семь недель).
С другой
стороны, Косово поле – это единственная природная равнина в Моравской котловине
на Балканах, где можно разместить серьезную военную группировку. Если НАТО
сумеет закрепиться в Косовом поле, то это откроет перед альянсом возможность
оказывать дополнительное давление на Белград, а, вместе с ним, и на Румынию,
Венгрию и Болгарию с целью втягивания их в орбиту геополитических устремлений
англосаксов.
В тоже время,
если указанные страны, в той или иной форме (пусть, хотя бы в качестве
ассоциированных членов) будут вовлечены в противостоящий России военный блок,
то, несмотря на уступки по условиям Дунайских конвенций, РФ с неизбежностью
потеряет статус Дунайской державы, а у англосаксов появится возможность
сформировать достаточно однородный геополитический блок на ближних подступах к
Украине.
Конечная цель
указанных “перестроений” выглядит вполне транспарентной: полное (причем, на
самое неопределенное время) вытеснение России из бассейна Черного моря и
устранение потенциальной возможности ее влияния (как наиболее крупной из
славянских держав) на развитие событий в Средиземноморье и, следовательно, в
Центральной Европе.
Между тем,
изменение соотношения сил в ближайшем окружении Российского государства
инициирует кровавые конфликты в его пределах. Так, скажем, фактическая потеря
Севастополя, в конечном счете, привела к трагедии в Чечне (неужели движение
Дудаева было бы возможным, если бы Россия по-прежнему жестко контролировала
территории, прилегающие к бассейну Черного моря?), а планомерное вытеснение
России с Кавказа – сепаратистские тенденции в мусульманских автономиях и бунты
крымских татар на Украине.
Стоит ли
говорить, что ни один из указанных планов не имел бы ни малейшего шанса на
успех, если бы не трагические события 1991 года?
США
заинтересованы в усилении своих позиций в Восточной Европе, бассейне Черного
моря, в Средиземноморье, в устье Дуная и на Балканах, а также на путях транзита
сырьевых ресурсов (включая энергоносители) из бассейна Каспия и Средней Азии в
Европу. Усиление позиций США в указанных пунктах обусловлено ослаблением
контроля над ними Российской Федерации и утратой последней статуса мировой
державы. Англосаксы традиционно стремятся к изоляции России от стран Западной
Европы. Украина явилась инициатором окончательного изменения послевоенного
устройства мира (да, и как это могло быть иначе?: с уходом Украины из Союза,
последний очевидно потерял свое геополитическое значение). Являясь суверенным
государством, Украина, по существу, оказывается гарантом невозможности
возвращения существовавшего порядка вещей. Поэтому консервация Украины в
качестве экономически несостоятельного, в культурном отношении отсталого, но
юридически независимого государства оказывается отвечающей “жизненным
интересам” Соединенных Штатов Америки.
В) Германия и
Украина: специфика геополитических интересов.
Если англосаксы
всегда воевали в Европе “за интерес”, то Германия (см. раб. И. Ильина)– за
“жизненное пространство”. Причем со времен Кирилла и Мефодия, основное острие
германской экспансии было направлено на славянский Восток. В то время, как
англосаксы стремились установить контроль над стратегическими пунктами
евроазиатского анклава, германцы уничтожали или ассимилировали одно славянское
племя за другим. Геополитические интересы англосаксов не простирались далее
стремления овладеть основными торговыми артериями в Восточной Европе; германцев
занимали вещи куда более прозаические: бакинская нефть, украинский чернозем,
донецкий уголь.
Выше мы уже
писали, что идея украинской государственности зародилась на рубеже XIX-XX вв. в недрах польского национального сознания. Между тем,
впервые на официальном уровне концепция Киевского княжества, как сателлита
Германии была озвучена в высказываниях “железного канцлера” Отто фон Бисмарка.
Неслучайно, именно германцы превратили Галичину в “украинский Пьемонт”, а австрийцы
в начале XX
века уничтожили 60 тыс. галицийских москвофилов. Все самые видные деятели
украинского сепаратизма – Грушевский, Шептицкий, Скоропис-Елтуховский, Дмитрий
Донцов, в то или иное время, являлись агентами германского Генштаба.
В 1918 году,
при гетмане Скоропадском, провела первое испытание “освоения Украины”; в
1941-1943 – второй.
Сегодня, после
падения Берлинской стены, германская государственность объективно находится на
подъеме исторического развития, канцлеры объединенного государства примеривают
на себя тогу европейского лидера. Между тем проблема “жизненного пространства”
в современной Германии стоит не менее остро, чем в 1933 году. Десять веков
предки современных немцев, через кровавые победы и сокрушительные поражения,
осуществляли свой “дранх нах остен”. Немцы – народ основательный: к Первой
мировой войне они стали готовится за пятьдесят лет до ее начала. Поступательное
движение народов имеет свою историческую инерцию. Направление движения
германских племен определилось еще во времена Барбароссы: Восток Европы. Трудно
поверить, что демократические формы правления, принятые в современной Германии,
являются серьезным противовесом цивилизационным установкам возрождающегося
европейского суперэтноса.
Сегодня
Германия “сосредотачивается”. Но добродушие “грубого Готлиба” никого не должно
успокаивать. Сегодня существуют все условия для возрождения немецких имперских
амбиций. С противником проще стравиться, когда в его рядах царит нестроение.
Исторический противник Германии – западное и восточное славянство. Поэтому
сохранение Украины в качестве суверенного государства полностью отвечает
геополитическим интересам немецкой государственности.
Г) Украина, как
“троянский конь” поствизантийского цивилизационного пространства.
Современная
религиозная ситуация на Украине чрезвычайно сложна. С одной стороны, здесь
продолжает активно действовать Украинская Православная церковь Московского
Патриархата. (Причем, особенно значительно ее влияние на Востоке и Юге
республики, где расположены “твердыни московского православия”: Святогорский
монастырь, монастырь св. Владимира в селе Никольское, Успенский монастырь в
Одессе, Запорожская, Херсонская епархии Новороссии). С другой стороны, Западе
Украины сильны позиции раскольнических православных группировок, униатов и
иудаистов. В Донецкой, Луганской, Днепропетровской и Харьковской областях
широкое распространение получили различные секты, в том числе и тоталитарные:
свидетели Иеговы, баптисты, адвентисты седьмого дня, кришнаиты. В Крыму и малых
шахтерских городах Донбасса значительно влияние ислама
Между тем,
значение Украины в вопросе размежевания сфер влияния ведущих религиозных
конфессий трудно переоценить: как уже говорилось, Киев является колыбель
русского православия, ключевым (даже сугубо географически!) звеном
поствизантийского цивилизационного пространства. Исключение Киева из иерархии
отношений внутри православия с неизбежностью влечет за собой разрушение
конфессионального единства на всей территории Восточнохристианской цивилизации,
и ее современного ядра – православной России. Важнейшим звеном реализации
стратегии размывания поствизантийского цивилизационного пространства является
политика расчленения Русской Православной Церкви, осуществляемая нынешним
украинским режимом.
Духовным
центром сил, стремящихся к разрушению православного космоса, разумеется,
является Ватикан, имеющий большой опыт в политике окатоличевания славянских
народов. Так, в XII-XII-XIII вв., при содействии немецких феодалов, католицизм проник в
Польшу, затем – в Чехию, Венгрию. И хотя в эпоху реформации сама Германия
приняла учение Лютера протестантской, указанные страны сегодня числятся среди
наиболее верных прозелитов Ватикана.
Сегодня
католицизм обрел исторический шанс проникнуть в самое сердце русского
православия: в Киев.
Это полностью
совпадает с вековыми устремлениями Ватикана. Так, еще в начале XVII столетия папа Урбан VII взывал к галичанам: “О, мои Русины!
Через вас-то надеюсь я достигнуть Востока…” И, видимо, не случайно, еще
в эпоху последних Романовых, мудрый “реакционер” П. Н. Дурново
предупреждал потомков: “только безумец может хотеть присоединить Галицию.
Кто присоединит Галицию, потеряет империю…”
Сегодня
униатская Галиция – это ключ к православному Киеву. Этим ключом орудуют руки –
католические государства Восточной Европы. Глава указанного предприятия ab obo является Ватикан.
Заинтересованность
Ватикана в разрушении византийского духовного наследия – вполне понятна: на
руинах православной духовности Ватикан надеется построить здание римской
вселенской церкви.[2]
[2] Изучение истоков происхождения геополитических
интересов стран Восточной Европы, представляется куда более занимательным.
Исторически
Польша, Чехословакия и Венгрия со Средних веков были форпостом латинства против
православного мира. И только Потсдам на пятьдесят лет сделал их вотчиной СССР.
Однако, и в этот период, они являлись самыми ненадежными партнерами России. (То
есть, даже менее лояльными, нежели восточные немцы, которых Горбачев в конце
“перестройки” просто “вытолкал в шею” из Варшавского Договора). Между тем,
стоило несколько ослабить “дружеские объятья” империи, как восточноевропейские
латиняне выскользнули из сферы ее влияния. Причем, обнаруженная ими ретивость объясняется,
разумеется, прежде всего, конфессиональными причинами.
Однако,
небольшие государственные образования на стыке мощных геополитических систем,
особенно в период обострения международных отношений, по определению, не могут
иметь ни независимой внешней политики, ни устойчивой “национальной” идеологии. Ad obo, они с неизбежностью либо идеологически
зависят от России, либо оказываются втянутыми в орбиту сил, с ней
соперничающих. В итоге, государства западных славян и угров довольно скоро
обрели нового сюзерена.
В этом смысле,
особая ожесточенность, проскальзывающая в отношениях РФ с бывшими сателлитами,
имеет свое очевидное объяснение: это – ненависть проданного холопа к бывшему
своему господину.
Разделение
Украины и России открыло возможность перед европейскими “карликами” сыграть
роль “доброго барина” в отношениях с обнищавшей Украиной. И этой роли они
добросовестно следуют, особенно ПНР. И Польша, и Чехия, и Словакия сегодня, по
“мелочам”, безусловно, помогают Украине. При этом, – как и положено ответственному
доброхоту – они не забывают последнюю поучать. “Добру”, “истине”, “хорошим
манерам”. И, вместе с тем, истинной вере.
Вот так,
постепенно, ненавязчиво, незаметно Украина “вымывается” из поствизантийского
цивилизационного пространства, у истоков которого стояла Киевская Русь. В итоге
украинское национальное самосознание подвергается немыслимым перегрузкам (см.
раб. Н. Трубецкого) и, в конечном счете, раздваивается. А Ватикан постепенно
приближается к решению поставленной геополитической задачи.
Однако, униаты
и паписты – всего только самые крупные стервятники, слетевшиеся к расчлененному
телу Советской империи. Рядом с ними кружат птицы поменьше. Плюралистические
Соединенные Штаты “представлены” в духовной жизни Украины кришнаитами,
иеговистами, представителями многочисленных неопротестантских сект;
“монофизичные” немцы – баптистами и пятидесятниками; на Украине сегодня можно
встретить корейских, китайских, индуистских, японских проповедников. Не
уступают им и “доморощенные” мессии, вроде пресловутого руководителя “Белого
братства” Анатолия Криволапова. И всех их тепло привечает правящая киевская
политическая элита во главе с президентом страны.
Но это еще не
самое страшное. На фоне эрозии черноморского статуса России и роли русских, как
главного геополитического и исторического субъекта в регионе Евразии, и
последовавшей за ними фрагментации православного и славянского компонента в
Восточной Европе и на Балканах, что – см. выше – непосредственно связано с
отсутствием осмысленной стратегической линии России в отношении Украины, новый
импульс в своем развитии обретает сегодня и мировой ислам.
Так, например,
непосредственным результатом происходящего на наших глазах “размывания”
поствизантийского цивилизационного пространства явилось широкое распространение
геополитической идеи “исламской дуги от Адриатики до Великой Китайской
стены” (автор: А. Изетбегович). Наряду с этим, реальное воплощение
получила стратегия Черноморо-Кавказско-Каспийской дуги, продвигаемая
современными пантюркистами. В итоге, на Севере Европы сегодня Россия почти
возвращена к положению ante bellum Livoniem и может потерять обеспеченный в
военном измерении выход к морю, а на Черном море – уже находится в положении
post bellum Crimeum. Небывалая драма крушения исторической роли России
вкачестве отдаленного следствия обеспечила успехи движения “Талибан” в
Афганистане, стимулирует бесконечные кровавые брожения в Арабском мире,
подогревает возрастающие аппетиты Турции на Кавказе, Закавказье и в
Причерноморье, инициирует динамические процессы на территории постсоветской.
Средней Азии, и т.д., и т.п.
На первый
взгляд, все перечисленное выглядит не вполне очевидным. На самом же деле, все
упомянутые процессы – взаимоувязаны. По крайней мере, в том смысле, в котором,
так или иначе, оказываются взаимосвязанными все актуальные исторические
процессы. Россия сегодня не уделяет должного внимания перипетиям религиозной
жизни на Украине. Таким образом, она – вольно или невольно – инициирует
прогрессирующую эрозию поствизантийского цивилизационного пространства.
Разрушение духовной среды обитания народа с неизбежностью влечет за собой
изменения его ментального облика. Последствия подобного “социального
эксперемента” – не поддаются никакому прогнозированию.
Какие же выводы
можно сделать из всего вышесказанного?
1. В настоящий
момент у России отсутствует четко сформулированная иерархия внешнеполитических
приоритетов, включая ясное понимание того обстоятельства, что исходным пунктом
внешнеполитической программы правительства РФ сегодня должна стать оптимизация
взаимоотношений со странами “ближнего зарубежья”, в контексте которой
центральной проблемой ipso facto является т.н. “украинский вопрос”;
2. Сущность
“украинского вопроса” состоит в том, чтобы всеми доступными средствами вовлечь
Украины в сферу влияния Российской Федерации, ибо в противном случае, Украина с
неизбежностью окажется в стане геополитических противников РФ, что грозит
последней неисчислимыми негативными геополитическими последствиями;
3. Смена
внешнеполитического курса Украины сегодня может произойти только путем смены
правящей в этой стране политической элиты. Политика, которую проводит нынешнее
киевское руководство прямо и непосредственно противоречит жизненным (как
экономическим, так и политическим, духовным, культурным ets) интересам и устремлениям, как
украинского, так и великорусского народов. Именно это обстоятельство, при всей
сложности поставленной выше задачи, вселяет веру в ее принципиальную
разрешимость.
4. При
разрешении указанной проблемы РФ с неизбежностью столкнется с прогрессирующим
противодействием целого ряда серьезных противников: Соединенных Штатов Америки
и их европейских союзников, Германии, католических стран Западной Европы,
мусульманских стран. Внутри Украины геополитическим устремлениям российского
руководства всемерно и предельно упорно будут противостоять последователи
галицийской политической группировки в киевском политическом руководстве и на
Западной Украине (между тем, как основное ядро, как региональных, так и
столичной политических элит – мы в этом абсолютно убеждены – при первых же
решительных шагах России, без сомнения, изменит свою политическую ориентацию),
а также крымско-татарские националистические объединения. Однако, продуманная
дипломатическая поддержка целого ряда последовательных шагов, а также комплексное
применение всех возможных рычагов влияния на политическую ситуацию на Украине
(включая правильный выбор исторического момента и внешнеполитической ситуации,
массированную пропагандистскую подготовку, продуманное и последовательное
экономическое давление и, наконец, – если возникнет такая возможность и
необходимость – решительное прямое внешнее вмешательство в развитие ситуации на
Украине) могут принести свои плоды.
Впрочем, более
подробное изложение нашего видения способов влияния российского руководства на
изменение политической ситуации на Украине мы надеемся изложить в следующих
разделах настоящей работы.
Список
литературы
Р.В. Манекин.
Москва – Донбасс: перспективы развития отношений.
[1]
[1] Интересно
отметить, что еще в 90 гг. XIX века,
кажется в Англии, была опубликована
карта Европы, на которой вместо Австро-Венгрии были изображены Сербия,
Чехия, Силезия, Румыния, Венгрия, проч. В те времена указанная публикация
произвела эффект разорвавшейся бомбы – настолько содержание карты противоречило
существовавшей политической реальности. Между тем, сегодня эту карту вполне
можно было бы использовать в качестве пособия в школьных учебниках по
географии.
[2]
[2] Так,
бенедиктинец Х. Бауэр умилялся в 1930 году: “Большевизм умерщвляет
священников, оскверняет храмы и святыни, разрушает монастыри… Но не в этом
ли… религиозная миссия безрелигиозного большевизма, что он обрекает на
исчезновение носителей схизматической мысли, делает tabula rasa и этим
дает возможность к духовному воссозданию?”
Дата добавления: 27.12.2003