Понятие техники. Культ научно-технического прогресса в ХХ веке

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Область философских интересов человека изменя­ется от одной эпохи к другой, с ростом значения той или иной области деятельности человека она становит­ся все более самостоятельной, начиная привлекать к себе особое внимание. Человек не может обойтись без тщательного анализа того, что доминирует в его жиз­ни.

Не сразу человеческая цивилизация стала технической, случилось это где-то к XX веку. Имен­но в это время появились первые работы по философии технике, принадлежали они немецкому философу Эрн­сту Каппу и русскому инженеру Петру Климентьевичу Энгелъмейеру. Оба мыслителя отлично сознава­ли, что в новых условиях нельзя ограничиваться односторонним, узким пониманием техники. Как от­мечал Энгельмейер, необходимо «пытаться видеть в перспективе, каковы должны быть формы взаимодей­ствия между техникой и обществом». Понимание тех­ники в широкой перспективе невозможно без особой фи­лософии — философии техники, которая занимается осмыслением технической деятельности человека, ее зна­чения и перспектив.
1. Понятие техники. Специфика технических знаний
Рассмотрим теперь интерпретации техники про­фессиональными философами. Любое понимание тех­ники есть своеобразная интерпретация, универсаль­ного понимания техники не существует.

Начнем с античности. Когда на во­прос Херефонта жрица-прорицательница Пифия в хра­ме Аполлона в Дельфах ответила: «Сократ превыше всех мудростью», и это было доведено до Сократа, то тот, как бы проверяя жрицу, пошел смотреть на работу ре­месленников. Убедившись, что ремесленники превос­ходят его в конкретном знании, Сократ, однако, отме­тил свое преимущество в отвлеченном знании, т.е. в знании общего, идей. Аристотель придерживался так­же точки зрения Сократа: «наставники более мудры не благодаря умению действовать, а потому что они об­ладают отвлеченным знанием и знают причины». Для греков технэ (искусство, умение) ниже мудрости и ключом для понимания его, технэ, является знание общего.

В средние века техника считается отблеском бо­жественного творчества, с чем ее и сопоставляют. Тех­ника по-прежнему сохраняет вторичное значение.

В Новое время человек видит в технике преиму­щественно силу своего собственного разума и своих ин­женерных способностей. Техника выступает как пря­мое продолжение науки и желания человека господствовать над природой. Техника сама приобре­тает характер силы, господствующей над человеком. Маркс приходит к выводу, что самым изначальным ба­зисом общества оказываются производительные, силы, средства производства, а это — техника.

Особый интерес представляет для нас интерпре­тация техники в XX веке — ведь только в то время фи­лософия техники стала самостоятельной философской дисциплиной.

Испанский философ Ортега-и-Гассет указывал в связи с анализом техники на двойственность челове­ка — он отличен от природы и вместе с тем посредст­вом техники он с ней сливается.

Вот здесь-то и скрыта одна из проблем: человеку надо опасаться того, что он «потеряется» в технике, забудет о себе. Эту важную мысль очень ясно формулировал Карл Ясперс: «… техника двойственна… Поскольку техника сама не ставит перед собой целей, она находится по ту сторону добра и зла или предшествует им. Она может служить во благо или во зло людям. Она сама по себе нейтральна и противостоит тому и другому. Именно по­этому ее следует направлять».

Итак, и Ортега-и-Гассет и Ясперс считают, что со­держание технике придает сам человек. Вопрос в том, какое именно содержание человек придает технике, не го­товит ли он сам себе катастрофу?

Лидер феноменологов Гуссерль считал, что чело­век придает технике негативное содержание. Происхо­дит это следующим образом: богатый жизненный мир человека переводится в научные понятия, затем на основе этих понятий создают технику. В итоге забыва­ют о жизненном мире человека. Так развивается кри­зис человека и его науки, и его техники. Есть ли вы­ход из этого затруднительного положения? Да, наверно, есть, но для этого и наука, и техника должны сотворяться как полноценные знаки жизненного мира чело­века. Техника — это обычно бедный знак нашей жиз­ни, его следует наполнить этой жизнью. Для этого нужна хорошая, по Гуссерлю, феноменологическая философия.

Лидер герменевтиков Хайдеггер не меньше Гус­серля недоволен современным состоянием техники. Он считал, что человек, создав технику, поставив ее пе­ред собой, не удосужился продумать вопрос о ее при­роде. Между тем «сущность техники вовсе не есть что-то техническое…». Хайдеггер предлагает вновь и вновь возвращаться к углубленному анализу природы техни­ки. Его мечта состоит в том, чтобы техника была срод­ни искусству. Человек использует в искусстве при­родные материалы, но таким образом, что именно истинно человеческое определяет лицо искусства.

Философы-аналитики обычно рассматривают тех­нику не саму по себе, а в цепочке: наука—логика—язык— техника—техническая рациональность—информаци­онная интерпретация. Это означает, что техника рассматривается как прямое продолжение той рацио­нальности, которая заключена в науке, логике, языке. Сама эта рациональность понимается в русле информа­ционных наук. Философы-аналитики смотрят на буду­щее техники намного более оптимистично, чем фено­менологи и герменевты.

Из русских философов конца XX века интересный подход к пониманию техники разработал Г.П.Щедровицкий. Суть развиваемой им философии он называл мыследеятельностью. Это означало, что сначала нуж­но выработать правильную мысль (что достигается в процессе проведения многодневных семинаров), а за­тем разработать, причем непременно, программу дей­ствий. Щедровицкий был единственным, кто прямо и без обиняков заявлял, что современная философия долж­на быть организована так же, как технические науки.

В таком случае она действительно приобретает прак­тический характер.

Итак, все философы техники едины в одном: тех­ника есть знак самого человека, но далеко не всегда удачный знак. В философии все видят ключ к гармо­нии техники и человека. Человек не должен в техни­ке забывать самого себя. Будь человеком, и никакая тех­ника тебе не страшна.
2. Культ научно-технического прогресса в ХХ веке и его оптимистические и пессимистические интерпретации
Могущество инженерии подготавливает и ее кризис. Сегодня обозначились по меньшей мере четыре области такого кризиса: поглощение инженерии нетрадиционным проектированием, поглощение инженерии технологией, осознание отрицательных последствий инженерной деятельности, кризис традиционной научно-инженерной картины мира.

Если инженерное (техническое) проектирование имеет дело с разработкой процессов, описанных в естественных или технических науках, то другие виды проектирования (архитектурное, градоcтроительное, дизайнерское, организационное и т.д.) разрабатывают помимо таких процессов и другие – описанные в опыте или даже априорно задаваемые (желаемые). Впрочем, и в инженерном проектировании не все процессы задаются и рассчитываются на основе знаний естественных наук. Например, при проектировании автомашин, самолетов, ракет до последнего времени не учитывались и не рассчитывались: загрязнение воздушной среды, тепловые выбросы, уровень шума, изменение инфраструктур (требования к коммуникациям, экономике, технологии изготовления, образованию и т.п.), влияние на людей и ряд других, как сегодня выясняется, важных моментов. Экспансия проектного мышления в инженерии заставляет инженеров не только организовывать инженерное дело по образу проектирования (как инженерные проекты), но и, что более существенно, мыслить проектно.

Инженер все чаще берется за разработку процессов, не описанных в естественных и технических науках и, следовательно, не подлежащих расчету.

Проектный фетишизм («все, что задумано в проекте, можно реализовать») разделяется сегодня не только проектировщиками, но и многими инженерами. Проектный подход в инженерии привел к резкому расширению области процессов и изменений, не подлежащих расчету, не описанных в естественной или технической науке. Эта область содержит процессы трех видов: влияние на природные процессы (например, загрязнение воздушной среды, изменение почвы, разрушение озонного слоя, тепловые выбросы и т.п.), трансформация деятельности и других искусственных компонент и систем (например, инфраструктурные изменения) и воздействие на человека и общество в целом (например, влияние транспорта или ЭВМ на образ жизни, сознание, поведение человека).

В рамках современной технологии сложились и основные демиургические комплексы, включая и «планетарный», т.е. воздействующий на природу нашей планеты. Важно обратить внимание на то, что, развиваясь в рамках технологии, инженерия все больше становится стихийной, неконтролируемой и во многом деструктивной силой и фактором. Постановка инженерных задач определяется теперь не столько необходимостью удовлетворить ближайшие человеческие желания и потребности (в энергии, механизмах, машинах, сооружениях), сколько имманентными возможностями становления техносферы и технологии, которые через социальные механизмы формируют соответствующие этим возможностям потребности, а затем и «техногенные» качества и ценности самих людей. В связи с этим можно говорить и о более сложном процессе формирования особого типа современного человека с научно-технической ориентацией. Это вопрос об известной теории двух культур – технической и гуманитарной.

Последствия инженерной деятельности вносят свой «вклад» в три основные виды кризиса: разрушение и изменение природы (экологический кризис), изменение и разрушение человека (антропологический кризис) и неконтролируемые изменения второй и третьей природы: деятельности, организаций, социальных инфраструктур (кризис развития). «Георг Питг, – пишет Фредерико Майор, – задается вопросом: не сводится ли защита окружающей среды на деле к простому сомнению – можно ли обеспечить выживание человека как вида или же слишком поздно? Пока продолжается нынешняя техническая экспансия и столь безответственная, беспощадная эксплуатация природы, утверждает он, экономический рост будет означать ущерб нашей биосфере и даже ее разрушение».

Влияние технического развития на человека и его образ жизни менее заметно, чем на природу. Тем не менее оно существенно. Здесь и полная зависимость человека от технических систем обеспечения (начиная от квартиры), и технические ритмы, которым должен подчиняться человек (производственные, транспортные, коммуникационные – начало и окончание программ, скорости процессов, кульминации), и потребности, которые исподволь или явно (реклама) формируют технические новации.

Неконтролируемые изменения второй и третьей природы стали предметом изучения в самое последнее время, когда выяснилось, что человек и природа не успевают адаптироваться к стремительному развитию технической цивилизации. И раньше одни технические новшества и изменения влекли за собой другие. Например, развитие металлургии повлекло за собой создание шахт и рудников, новых заводов и дорог и т.п., сделало необходимым новые научные исследования и инженерные разработки. Однако до середины XIX столетия эти трансформации и цепи изменений разворачивались с такой скоростью, что человек и отчасти природа успевали адаптироваться к ним (привыкнуть, создать компенсаторные механизмы и другие условия). В XX же столетии темп изменений резко возрос, цепи изменений почти мгновенно (с исторической точки зрения) распространяются на все стороны жизни. В результате отрицательные последствия научно-технического прогресса явно проступили на поверхности и стали проблемой.

Следующая настоятельная культурная проблема нашего времени – учесть влияния на первую природу самой человеческой культурной активности. Действительно, традиционное понимание природы исходит из убеждения, что человеческая деятельность (познавательная, инженерная, производственная) не изменяет параметры и характеристики природы, поскольку исходит как раз из ее законов. Фрэнсис Бэкон говорил, что природу мы побеждаем, подчиняясь ей, ее законам. Но в XX столетии выяснилось, что человеческая культурная деятельность достигла таких масштабов, что стала влиять на саму окружающую человека природу, менять ее характеристики и законы.

Следовательно, понятие природы должно быть изменено, природой должны считаться не только первая природа, но и симбиоз первой природы и человеческой деятельности (культуры), т.е. естественно-искусственное целое.

Наконец, есть еще одна культурная проблема – выявление природы самой человеческой деятельности. «Человек становится губителем природы, – правильно замечает Г.Батищев, – не потому что он слишком далеко ушел от нее, что сделался чрезмерно внеприродной, далекой от естественности и простоты, самодеятельной и самопрогрессирующей силой, но, как раз, напротив, потому что он в пределах некоторых специфических социальных отношений ведет себя аналогично безответственно грубой природоподобной стихии». Конечно, общественные и гуманитарные науки пытаются описать природу человеческой деятельности и культуры, но, очевидно, сегодня этих усилий недостаточно.

Пересматривается в наше время и понятие о потребностях, а также образ достойного существования человека. Поскольку потребности современного человека в значительной мере обусловлены научно-техническим прогрессом и этот же прогресс превращает человека в «постав» (Gestell), т.е. лишает его свободы, ставится вопрос о высвобождении человека из-под власти техники, о том, что он должен пересмотреть свое отношение и к, и к природе.

Если вернуться к нашей концепции сущности техники, то станет понятным, что отказаться от техники и технического развития просто невозможно. По сути, техническую основу имеет сама деятельность человека, а следовательно, и культура. Нет в технике и какой-то особой тайны. Наконец, сама по себе техника не теологична и приписывать ей, например, демонизм или зло не имеет смысла. В то же время развитие технико-производящей деятельности, технической среды и технологии в ХХ столетии приняло угрожающий для жизни человека характер. С этим человек уже не может не считаться, несмотря на все блага, которые техника обещает. В общем понятен и выход из создавшейся ситуации, хотя он, конечно, не прост.

Необходимо осознать как природу техники, так и последствия технического развития и включить оба эти момента в саму идею и концепции техники. В свою очередь это означает, что будет дана оценка этих последствий. При этом человечеству придется решать непростые задачи. Например, понять, с какими особенностями и характеристиками современной техники и последствиями ее развития человек уже не может согласиться; можно ли от них отказаться; можно ли изменить характер развития технико-производящей деятельности, технической среды и технологии; если можно, то что для этого нужно сделать. Кстати, может оказаться, что изменение характера развития техники потребует от человека столь больших изменений (в области его ценностей, образа жизни, в самих практиках), что, по сути, будет означать постепенный уход от существующего типа цивилизации и попытку создать новую цивилизацию. Впрочем, подобные попытки уже предпринимаются, другое дело, как оценивать их результаты. Это новая будущая цивилизация, конечно, тоже будет основана на технике, но иной, может быть, с меньшими возможностями, но что важнее – новая техника будет более безопасной для жизни и развития человечества. Вряд ли у человечества есть другой путь, например ничего не менять или гуманизировать существующую технику. Ситуация слишком серьезна и быстро меняется, чтобы можно было надеяться обойтись малой кровью.
3. Индустриальное, постиндустриальное и информационное общество
Индустриальное общество.

Термин впервые прозвучал в работах А. Сен-Симона на рубеже 18-19 веков, и примерно в то же время учение об индустриальной системе было развито А. Смитом. Широкое распространение концепция индустриального общества получила в 50 — 60-х гг. 20 века в США (Р. Арон, У. Ростоу, Д. Белл и другие), когда с помощью нее решались даже прикладные задачи – организация на предприятиях и решение трудовых конфликтов.

В индустриальном обществе все силы направлены на промышленное производство, чтобы произвести необходимые обществу товары. Промышленный переворот принес свои плоды – теперь главная задача аграрного и индустриального общества, состоящая в том, чтобы просто прокормить население и обеспечить его элементарными средствами к существованию, ушла на второй план. Всего лишь 5-10 % населения, занятых в сельском хозяйстве, производили достаточно продовольствия, чтобы прокормить все общество.

Формирование индустриального общества связано с распространением крупного машинного производства, урбанизацией (отток населения из деревень в города), утверждением рыночной экономики и возникновением социальных групп предпринимателей (буржуазия) и наемных работников (пролетариат). Капитализм в теориях индустриального общества рассматривается некоторыми исследователями как его ранняя ступень (европейские страны в 19 — начале 20 в) Переход к индустриальному обществу происходит на базе индустриализации – развития крупного машинного производства. Начало индустриализации можно датировать серединой 18-го века, когда произошел промышленный переворот в Великобритании – переход от мануфактуры к машинному производству. Сроки и темпы индустриализации в различных странах неодинаковы (например, Великобритания превратилась в индустриальную страну к середине 19 века, а Франция — в начале 20-х гг. 20 века). В России индустриализация успешно развивалась с конца 19 — начала 20 веков, а после Октябрьской революции (с конца 20-х гг.) индустриализация осуществлялась форсированно.

В конце 20 века индустриальное общество переходит к постиндустриальному.

Постиндустриальное общество.

Основателем концепции постиндустриального общества стал выдающийся американский социолог Даниэл Белл. В вышедшей в 1973 году книге “Грядущее постиндустриальное общество” он подробно изложил свою концепцию, тщательно анализируя основные тенденции в изменении отношений секторов общественного производства, становлении экономики услуг, формировании научного знания как самостоятельного элемента производственных сил.

Однако сам термин “постиндустриальное общество” появился в США еще в 50-ые годы, когда стало ясно, что американский капитализм середины столетия во многом отличается от индустриального капитализма, существовавшего до Великого Кризиса 1929 — 1933 годов.

Капитализм 50-х уже не был похож на тот классический американский и европейский капитализм начала века, о котором писал Маркс – городское общество уже нельзя было строго разделить на буржуазию и пролетариат, ведь благосостояние простого рабочего росло, и, к тому же, начал появляться средний класс, состоящий из людей, занимающих достаточно престижные позиции в обществе, которых, вместе с тем, нельзя было отнести ни к господствующему, ни к угнетаемому классу. Вместе с тем рост производства вызвал расширение корпораций. Если в начале века корпорации занимались лишь крупными производством (железными дорогами, добычей и переработкой нефти), то во второй половине века они захватили даже те секторы экономики, в которые традиционно занимали частные собственники или мелкие фирмы. Также стали появляться крупнейшие транснациональные корпорации. В то же время техника, используемая в производстве, все более усложнялась, что вызвало потребность в квалифицированных кадрах и увеличило ценность научного знания.

С конца 60-х термин “постиндустриальное общество” наполняется новым содержанием – возрастает престиж образования, появляется целый слой квалифицированных специалистов, менеджеров, людей умственного труда. Сфера услуг, науки, образования постепенно начинает преобладать над промышленностью и сельским хозяйством, где тоже активно используются научные знания. В 50 – 70 годы стало очевидно, что человечество вступает в новую эпоху.

Переход к новому типу общества – постиндустриальному происходит в последней трети XX века. Общество уже обеспечено продовольствием и товарами, и на первый план выдвигаются различные услуги, в основном связанные с накоплением и распространением знаний. А в результате научно-технической революции произошло превращение науки в непосредственную производительную силу, которая стала главным фактором и развития общества, и его самосохранения.

Вместе с этим у человека появляется больше свободного времени, а, следовательно, и возможностей для творчества, самореализации. Однако не стоит думать, что в скором будущем техника окончательно освободит человека от работы. С появлением автоматики производство стало эффективней, и теперь вместо того, чтобы самому крутить ручку станка, человек стоит за пультом и задает программу для сразу нескольких станков. Это вызвало изменения в социальной сфере – для работы на предприятии, где используется автоматика, нужны не рабочие со средним образованием, а менее многочисленные, но квалифицированные специалисты. Отсюда возросший престиж образования и увеличение численности среднего класса.

В это время технические разработки становятся все более наукоемкими, теоретические знания приобретают наибольшее значение. Распространение этого знания обеспечивает сверхразвитая сеть коммуникаций.

Информационное общество.

Появление теории информационного общества связано с именами Ф. Махлупа и Т. Умесао, которые в начале 60-х годов ввели в научный оборот фактически одновременно в США и Японии термин “информационное общество”. Наряду с ним использовались такие термины, как «технотронное общество», «общество знания», постиндустриальное общество, “открытое общество”.

В зарубежной литературе конца 70-80-ых годов много писалось о наступлении информационного общества. Так, Т. Стоуньер утверждал, что информацию, подобно капиталу, можно накапливать и хранить для будущего использования. В постиндустриальном обществе национальные информационные ресурсы — самый большой потенциальный источник богатства. Постиндустриальная экономика — это экономика, в которой промышленность по показателям занятости и своей доли в национальном продукте уступает место сфере услуг, а сфера услуг есть преимущественно обработка информации.

Впоследствии стало достаточно очевидным, что в русле этого подхода наиболее популярными будут понятия, так или иначе связанные с указанием на новую технологическую и информационную природу современного общества. Теория “информационного общества” была развита такими авторами, как М. Порат, Ё. Масуда, Т. Стоуньер, Р. Кац и др. В той или иной мере она получила поддержку со стороны тех исследователей, которые акцентировали внимание не столько на прогрессе собственно информационных технологий, сколько на становлении технологического, или техн е тронного (techn e tronic – от греческого techne), общества, или же обозначали современный социум, отталкиваясь от возросшей и постоянно возрастающей роли знаний.

Рассматривая общественное развитие как “смену стадий”, сторонники теории информационного общества связывают его становление с доминированием “четвертого”, информационного сектора экономики, следующего за сельским хозяйством, промышленностью и экономикой услуг.

Если в аграрном обществе экономическая деятельность была связана с производством продуктов питания, а ограничивающим фактором является земля, в индустриальном обществе главным было производство товаров, а ограничивающим фактором — капитал, то в информационном обществе основной экономической деятельностью является производство и применение информации для эффективного функционирования других форм производства, а ограничивающим фактором становится знание. Если в индустриальном обществе центральными переменными были труд и капитал, то в постиндустриальном обществе таковых выступают информация и знания, которые замещают труд в качестве источника прибавочной стоимости. Начиная с 1993 г., в США разрабатывается концепция сначала национальной, а затем глобальной информационной супермагистрали. Информационное общество в американском варианте определяется как общество, в котором лучшие школы и курсы становятся доступными всем студентам, вне зависимости от географических условий, расстояния, ресурсов и трудоспособности; огромный потенциал искусства, литературы становится доступен не только в библиотеках и музеях; медицинские и социальные услуги становятся доступными в интерактивном режиме; имеется возможность использовать телекоммуникации для работы и досуга, получения информации. Государственные, деловые структуры могут обмениваться информацией электронным путем, снижая объем бумажной работы и улучшая качество услуг. Следует, конечно, иметь в виду, что такая перспектива информационного общества для подавляющего большинства населения Земли, сосредоточенного в развивающихся странах, — дело далекого будущего.

Концепция информационного общества имеет немало недостатков. Во-первых ее сторонники слишком концентрируют внимание на электронике, компьютерной технике и средствах связи. Большинство книг, посвященных проблеме информационного общества доверху наполнены утопическими предсказаниями о том, что скоро на работу мы будем ходить в соседнюю комнату, телевидение, книги, радио – все будет заменено интернетом, и. т.д.
Заключение
ХХI век может быть охарактеризован как всё расширяющееся использование техники в самых различных областях социальной жизни. Техника начинает всё активнее применяться в различных сферах управления. Она реально начинает воздействовать на выбор тех или иных путей социального развития. Эту новую функцию техники иногда характеризуют как превращение её в социальную силу. При этом усиливаются мировоззренческие функции техники и её роль как непосредственной производительной силы.

Современная философия техники рассматривает развитие техническое познание как социокультурный феномен. И одной из важных её задач является исследование того, как исторически меняются способы формирования нового технического познания и каковы механизмы воздействия социокультурных факторов на этот процесс.

Философия техники не ставит своей обязательной задачей чему-то учить. Она не формулирует никаких конкретных рецептов или предписаний, она объясняет, описывает, но не предписывает. Философия техники в наше время преодолела ранее свойственные ей иллюзии в создании универсального метода или системы методов, которые могли бы обеспечить успех для всех приложений во все времена. Она выявила историческую изменчивость не только конкретных методов, но и глубинных методологических установок, характеризующих техническую рациональность. Современная философия техники показала, что сама техническая рациональность исторически развивается и что доминирующие установки технического сознания могут изменяться в зависимости от типа исследуемых объектов и под влиянием изменений в культуре, в которые техника вносит свой специфический вклад.

Философия техники не нужна ремесленнику, не нужна при решении типовых и традиционных задач, но подлинная творческая работа, как правило, выводит на проблемы философии и методологии. Именно этим задачам и служит философия техники.
Список литературы

Горохов В. Г.  Введение в философию техники – М.: ИНФРА-М, 1998

Голубинцев В. О.  Философия для технических вузов:  учебник для студентов технических направлений и специальностей вузов – Ростов – на — Дону: Феникс, 2008

Губин В. Д. Философия:  учебник по дисциплине «Философия» для студентов вузов, обучающихся по нефилософским специальности и направлению подготовки  — М.: Гардарики, 2007

Кохановский В. П. Философия:  конспект лекций – Ростов – на — Дону: Феникс, 2008

Налетов И. З. Философия – М.: ИНФРА-М, 2008

Черняк В. З. История и философия техники: пособие для аспирантов – М.: КноРус, 2006