© А. Афиногенова, перевод на русский язык, 1997 © В

ИНГМАР БЕРГМАНКАРТИНЫМУЗЕЙ КИНОAleksandra Москва -Таллинн 1997Это издание осуществлено при поддержкеШведского Института и Посольства Швециив РоссииПеревод со шведскогоА. АфиногеновойПредисловиеВ. Гульченко Редактор и автор комментариевВ. ЗабродинОбложка и версткаД. Лавровой© CINEMATOGRAPH AB 1990 NORSTEDTS FORLAG AB, STOCKHOLM GRAFISK FORMGIVNING BJORN BERGSTROM SATTNING YTTERLIDS TRYCKT HOS ABM TRYCK, AVESTA 1990© А. Афиногенова, перевод на русский язык, 1997 © В. Гульченко, предисловие,1997© Музей кино, 1997ISBN 9985-827-27-95^ САМОПОЗНАНИЕ БЕРГМАНАПрошлое – слишком серьезная вещь, чтобы с ним можно было не счи-таться, в отличие от будущего, в котором мы, как нам по нашему легко-мыслию кажется, совершенно свободны. Но прошлое не угнетает сво-ей завершенностью, напротив, оно позволяет по мере отдаления от не-го окидывать его новым “взрослеющим” взором.Прошлое возбуждает фантазию. Оно ведь существует в нас, внашем сознании, стало быть, мы и заведуем собственным прошлым, мывправе и переиначивать его, если это потребуется.С годами в Бергмане все сильнее растет “желание проникнутьв тайны, кроющиеся за стенами действительности”, усиливается любо-пытство к прошлому, которое по непосредственности его проявленийвпору назвать детским или, что правильней, здоровым.Для чего он пишет книги, где вспоминает о своей работе в ки-но и театре? Да он просто тем самым удовлетворяет свое любопытствок прошлому – и только. Как все и все меняясь во времени, он был готоввслед за вышедшей книгой “Бергман о Бергмане” (она издана на рус-ском языке в 1985 году) приняться за такую же, с тем же названием,но по своему содержанию уже другую.В искусстве быть другим, оставаясь собой, Бергман, пожалуй,превзошел многих своих современников. Он продолжает писать книги,как продолжает жить в искусстве, не раз объявляя о своем уходе из те-атра, как когда-то объявлял об уходе из кинематографа. Вот и сейчасБергман вновь вернулся в свой “Драматен” и намерен выпустить вфеврале 1998 года премьеру пьесы Пера Энквиста “Художники”.Между прочим, квартет действующих в этой пьесе лиц составляютзнаменитые соотечественики Бергмана: писательница Сельма Лагер-леф, кинорежиссер Викто Шестрем, актриса Тора Тейе и операторЮлиус Янссон. Время действия – 1920-й год.Вышедший именно в том году фильм В. Шестрема ” Возница”оказал на Бергмана огромное влияние. “В сущности, я все время живуво снах, а в действительность наношу лишь визиты”, – напишет он в”Картинах”. то очень важное признание Бергмана помогает понятьход мыслей автора, свободный полет фантазии его недремлющей памя-ти. Да, да, именно так: в книге “Картины” мы имеем дело с фантази-ей памяти. Ее написал человек, для которого вымышленная жизньочень часто бывает подлинней и ближе жизни реальной.Виктор Шестрем сыграл в “Земляничной поляне” ИсакаБорга, внешне напоминающего отца Бергмана, но внутренне похожегои на него самого. В этом фильме Бергман “взывал к родителям: увидь-те меня, поймите и – если можете – простите”.Память о “Земляничной поляне” продолжает свою работу,6продуцируя все новые воспоминания, вызывая все новые ассоциации идаже ощущения. Фильм продолжает жить в Бергмане, равно как и онпродолжает оставаться в своем фильме – уже на страницах книгидостраивая, шлифуя и подчас переосмысливая его. Этот процесс про-должается, в частности, и сейчас, когда он выводит Шестрема на сце-ну “Драматена” в качестве одного из героев нового спектакля.Вот один из многих примеров того, как безостановочно рабо-тает фантазия его памяти.Вслед за Бергманом мы относимся к его книгам о творчествекак к продолжению (дополнению, комментарию, полемике) самогоэтого творчества, как к одной из дарованных ему Богом возможностейсамопознания.Фильм как данность никогда не удовлетворял любопытстваБергмана. Для него всегда существовал фильм как процесс и существу-ет и поныне – когда он уже давно не выходит на съемочную площадку.Жизнь как процесс, фильм как процесс, не говоря уже о теат-ре, который только и возможен, когда он процесс, – в этом одновремен-ном многостороннем движении весь Бергман.Весь Бергман – зто то, что подарил уходящему веку и следу-ющим поколениям один из беззаветных тружеников искусства.Нет ничего удивительного, что, вспоминая в разные годы, вразных статьях или книгах о собственных постановках на экране или насцене, Бергман взглядывает на предмет своего творчества с разных сто-рон и нередко по-разному толкует одно и то же.Незастылость, многоракурсность, “текучесть” взглядов Берг-мана общеизвестна, и предъявлять ему за это какие-либо претензии всеравно, что лишить, например, фильм японского его коллеги Куросавы”Расемон” версионного развития сюжета.Так построена и эта его книга “Картины”, вышедшая в Шве-ции в 1990-м году. Надо ли говорить, что и за прошедшие с момента ееиздания годы мысль Бергмана тоже не стояла на месте.Но есть вопросы, на которые Бергман до сих пор не знает от-вета. Ну, например, вот этот, который задавали Юхан в “Часе волка”и Петер в картине “Из жизни марионеток”: “Зеркало разбито, но чтоотражают осколки?”. Повторяя в настоящей книге данный вопрос,Бергман, очевидно, все больше проникается осознанием того, что не-знание – тоже сила.Незнание не есть невежество. Человек, переживающий своенезнание, неминуемо движется к знанию.О зеркале нам известно много больше, чем об осколкахзеркала. В каждой новой книге Бергмана число подобных “осколков”не уменьшается. Обладающий способностью “запрягать демонов втанк”, он и по отношению к себе бывает деспотичен. Собственно, не7проявляй он этого максимализма, не о чем было бы уже и писать, какнечего было бы и ставить на театральной сцене.Любопытен, в связи с этим, один биографический штрих, ка-сающийся детства Бергмана. Будучи мальчишкой, он покупал в мага-зине использованную кинопленку, погружал ее на полчаса в крепкийраствор соды и смывал изображение. Пленка становилась прозрачнойи таким примитивным образом как бы предоставляла пытливому ребен-ку возможность делать кино с “чистого листа”.Оценка и переоценка того, что попало впоследствии на этот”чистый лист”, неотрывна у Бергмана от оценки и переоценки собст-венной его жизни. Как ни банально это звучит, но он растворен в сво-их фильмах, спектаклях, книгах весь без остатка, подобно эмульсии вы-шеупомянутой старой пленки в растворе соды.Достигший зрелого возраста, он предъявит в 1968-м году мо-ральный счет престарелому своему отцу, обвинив его в бессердечии иэгоизме (отец спустя полтора года умрет), а юный Ингмар и молодойотец его Эрик станут героями автобиографического его романа “Воск-ресный ребенок” (1993). Если прибавить сюда предшествующий ро-ман “Благие намерения” (1991) и “Латерну Магику” (1987), то не-трудно заметить, что и взаимоотношения Бергмана с родителями, вособенности, с отцом, вынесенные на страницы его книг, тоже являют-ся одним из важнейших объектов его самопознания.Кризисы индивидуальные порой совпадали с кризисами об-щественными, например, с потрясшим всю Европу 1968-м, когда “спе-цифическая бацилла года” добралась и до съемочной группы на Форе,где шла работа над фильмом “Страсть”. Очевидно, эта же “бацилла”,в частности, и поспешествовала бунту Бергмана против отца.И все в том же 1968-м, 30 сентября, после премьеры “Сты-да”, Бергман запишет в своем дневнике: “Разумеется, хочется, чтобыи критики, и зрители хвалили тебя постоянно. Но как давно этого ужене было. У меня такое чувство, будто меня отодвинули в сторону. Чтовокруг меня установилась вежливая тишина. Трудно дышать. Как ясмогу продолжать работать? .. “И, наконец, уже выпустив фильм “Фанни и Александр”(1982) и работая над телефильмом ” После репетиции”, Бергман вдругначнет злиться на Ингрид Тулин, которая на съемках одного кадра вовсех дублях плакала после слов “Ты считаешь, что мой инструмент ис-порчен навсегда?”. Актриса играла актрису и как бы примеряла эту ре-плику на себя. Бергман потому и злился, что переадресовал данный во-прос себе. И переадресовал, как известно, не случайно: с тех пор оннеработает в кино.Бергман предпочитал делать “относительно искренние и бес-стыдно личные фильмы”. И эта собственная его характеристика отно-8сится не только к “Вечеру шутов”. “Я создалплохие фильмы, близкие моему сердцу, – напишет он в своейкниге. – И объективно хорошие фильмы, которые мне безразличны.Некоторые ленты до смешного подчинены изменчивости моих собственныхвзглядов. Бывает, услышу благожелательный отзыв о какой-нибудь из моих картин итут же с ра- достью соглашаюсь – да, мне она тоже нравится”. Чего онвсегда стре- мился избегать, так это делать бергмановские фильмы,как, например, Бунюэль, который, по его мнению,в основном только бунюэлевские фильмы и делал; или как Феллини, который вконце своего творчества тоже не избежал феллиниевских картин.Наверное, Бергман потому и обьявлял время от времени о своем уходе из кино,что боялся сделать бергмановский фильм.Подобные опасения могут казаться неуместными, когдаопыт прожитых лет и накопленное мастерствовроде бы должны надежно страховать от самоповторов и канонизации себя, но именноони-то, как правило, и усыпляют первооткрывательскуюбдительность, тормозят движение вперед.С момента “молчания” самого Бергмана-кинорежиссерав ки- нематографе выросла целая “семья Бергмана”,прежде всего, из числа прямых его соратников, детей соратников, а такжетех, кто экранизи- рует его прозу. “Благие намерения” перенесна экран датчанин Билле Аугуст, “Воскресного ребенка” – сын БергманаДаниэль. Сын бергма- новского оператора Нюквиста Карл-Густавпоставил фильм “Женщи- на на крыше”. А вот послужнойсписок старших членов “семьи Берг- манов”, попробовавших себя в режиссуре:”Бык” Свена Нюквиста, “Катинка” Макса фон Сюдова, “Софи”и ” Исповедальные беседы” Лив Ульман, два фильма Эрланда Юсефсона и т.д.Легче всего отнестись к перечисленным работамснисходи- тельно, отдав должное способностям их создателей,но и намекнув при этом на неизбежное якобы их эпигонство. Да,разные по своим худо- жественным достоинствам, все это несомненнобергмановские фильмы, в той или иной степени наследуя открытия великогомастера, явно не портят общей картины мирового кино.Продолжение Бергмана неизбежно. Какнеизбежно продол- жение Стриндберга или продолжениеЧехова. Впрочем, это уже фан- тазии будущего, а мы вели речь о фантазияхпрошлого, фантазиях па- мяти, запечатленных в книге Бергмана “Картины”.Виктор ГульченкоСОДЕРЖАНИЕВ. Гульченко. Самопознание Бергмана 5^ СНЫ. СНОВИДЕЦ “Земляничная поляна”13 “Час волка”27 ” Персона”46 “Лицом к лицу”68 “Шепоты и крики”84 “Молчание”104ПЕРВЫЕФИЛЬМЫ “Травля” – “Портовый город”117 “Тюрьма”144 “Жажда”154ШУТОВСТВО.ШУТЫ “Лицо””161 “Ритуал”173 “Вечер шутов”184 “Змеиное яйцо”190 “Из жизни марионеток” 209 “После репетиции”221НЕВЕРИЕ.ДОВЕРИЕ “Седьмая печать”231 “Как в зеркале”243 ” Причастие”257ДРУГИЕФИЛЬМЫ “К радости” – “Лето с Моникой”277 “Стыд”298 “Страсть”304 “На пороге жизни”311 “Осенняя соната”326КОМЕДИИ.ЗАБАВЫ Комическое – “Улыбки летней ночи” 339 ” Волшебная флейта”350 “Фанни и Александр”360Фильмография383 (отдельно) Комментарии424==========================================================================================================================================Моя пьеса начинается с того, что актер, спустившись в зал, душит критика и по черной книжечке зачитываетвсе зане- сенные в нее унижения. Затем окатывает зрителейблевоти- ной. После чего выходит и пускает себе пулю в лоб.Из рабочего дневника, 19 июля 1964 года=======================================================================Глава 1^ СНЫ. СНОВИДЕЦ”Земляничная поляна”13 “Час волка”27 ” Персона”46 “Лицом к лицу”68 “Шепоты и крики”84 “Молчание”104=====================================================================^ СНЫ. СНОВИДЕЦ13На имеющихся фотографиях мыаккуратно причесаны и вежливо улыбаемся друг другу. Мы, все четверо,полностью поглощены проектом, который будетназываться “Бергман о Бергмане”. Замысел состоял втом, чтобы три молодых всезнающих журналиста расспрашивали меняо моих филь- мах. Это происходило в 1968 году,я только закончил “Стыд”. Перелистывая эту книгусегодня, я нахожу ее лживой. Лживой? Разумеется. Моимолодые собеседники воплощали в себе носителей единственно верногополитиче- ского мировоззрения. К тому же они твердо знали,что мое время миновало, что новая, молодая зстетика оставиламеня далеко позади. Несмотря на это, у меня ни разу не былопо- вода пожаловаться на отсутствие вежливостиили внимания с их стороны. Чего я не понимал во время интервью, такэто того, что они осторожно реконструировали динозаврас лю- безного соизволения самого Чудища. Япроизвожу впечат- ление человека не слишком искреннего, постояннопребыва- ющего начеку и довольно-таки боязливого. Дажена вопро- сы, носящие весьма непритязательно-провокационныйха- рактер, отвечаю как-то вкрадчиво. Стараюсьвызвать сим- патию. Взываю к пониманию,которого никоим образом быть не могло. Стиг Бьеркман вопределенной степени представляет собой исключение. Он самв начале своей карьеры был талантливым кинорежиссером.Мы говорили о конкретных вещах, и основой нам служила нашаобщая про- фессия. Помимо этого если книга и заслуживаетхоть одно-===========================================К стр 13 Мы, все четверо, полностью поглощены проектом… Речь идет о книге (в форме интервью) “Бергмано Бергмане”, напи- санной авторским коллективом в следующем составе:Стиг Бьеркман, Турстен Маннс, Иунас Сима. Русский перевод(в сокращении) опуб- ликован в издании “Бергман о Бергмане. ИнгмарБергман в театре и кино” (М., “Радуга”, 1985, с. 125 – 271).Бьеркман Стиг (р. 1938) – шведский кинокритик и режиссер. В 1964 – 1972 гг. – главный редактор журнала”Чаплин”. В 1972 г. по- ставил документальный фильм “Мир Ингмара Бергмана”.=====================================================================15го доброго слова, так именно благодаряБьеркману – это он подобрал и изысканно смонтировалвесь богатейший иллю- стративный материал. Я не обвиняюсвоих собеседников в странности дос- тигнутого результата. С детскимтщеславием и восторгом ждал я наших встреч.Представлял, с каким наслаждением и законной гордостью разверну передними дело моей жиз- ни. Осознав же – чересчур поздно,- что цель-то у них со- всем иная, начал притворяться и,как я уже говорил, боять- ся, праздновать труса. После “Стыда”в 1968 году прошло, несмотряни на что, много лет, было снято многофильмов. А потом я решил отложить камеру в сторону. Этопроизошло в 83-м. Я полу- чил возможность обозреть сделанноеи заметил, что охотно рассказываю о былом. Слушали менявроде бы с интересом, и не только из вежливости иличтобы прищучить – посколь- ку я отошел от дел, опасности я уж точно не представлял. Время отвремени мы с моим другомЛассе Берг- стремом обсуждали возможностьсоздания новой книги “Бергман о Бергмане”, но на этотраз более честной, более объективной. Бергстрем будет задаватьвопросы, а я рас- сказывать – в этомзаключалось единственное сходство с предыдущей. Так, подначивая другдруга, мы внезапно сели за работу. Я не могпредвидеть лишь одного: что подобноеко- пание в прошлом окажетсядовольно-таки кровавым заня- тием. Кровавое занятие – звучиткроваво, но я не нахожу других слов: занятие было действительно кровавое. По какой-топричине, о которой я раньшене заду- мывался, я упорноизбегал просматривать собственные фильмы. Те немногие разы,когда в том появлялась нужда или же меня одолевало любопытство,я всегда, без единого исключения, независимо от того, чтоэто была за картина, впадал в дикое возбуждение,ощущал неотложную потреб-“Земляничная поляна”: “Лицо Виктора Шестрема, его глаза…” ность помочиться, опорожнить кишечник,трепетал от стра- ха, был готов разразиться слезами, гневался,боялся, чувст- вовал себя несчастным, испытывалностальгию, становился сентиментальным и так далее. Такимобразом, из-за этого не вмещавшегося ни в какие планыурагана чувств я свои фильмы не смотрел. Вспоминал жео них вполне доброже- лательно, даже о плохих: я сделал все, чтомог, и в тот раз было по-настоящему интересно.Ты только послушай, до чего интересно было именно в тотраз! И какое-то время я бродил по залитой мягким светом улице в кулисах памяти. И вот,столкнувшись с необходимостьюпересмот- реть свои картины, яподумал: теперь-то, когда прошло уже столько времени – теперь-тоя способен принять этот эмоциональный вызов. Некоторые опусыя сразу же отбро- сил. Их Лассе Бергстремпосмотрит в одиночестве. Он же как-никак кинокритик,человек закаленный, но не прожженный. Созерцать результатысорокалетней деятельности в течение целого года неожиданнооказалось работой на из- нос, порой невыносимой. Я пришелк безжалостному и ре- шительному выводу, что чащевсего мои фильмы зарожда- лись во внутренностях души, в моемсердце, мозгу, нервах, половых органах и, не в последнююочередь, в кишках. Кар- тины были вызваны к жизнине имеющим имени желанием. Другое желание, которое можноназвать “радостью ремес-“Сны были в основном подлинные: опрокидыввющийся катафалкс открытым гробом…” ленника”, облекло их в образы чувственного мира. Итак, мне предстоялоуказать источники и выта- щить на свет божий расплывчатыерентгеновские снимки души. И сделать это, опираясь на записи,рабочие дневни- ки, возвращенные воспоминания и, конечноже, на мудрый взгляд и объективное отношение семидесятилетнегочелове- ка к болезненным и наполовину стершимся переживаниям. Мне предстояловернуться к своим фильмам и про- никнуть внутрь, в их ландшафт.Дьявольская получилась прогулка. Прекрасный примертому – “Земляничная поляна”. На примере “Земляничной поляны”я могу продемонстри- ровать коварность моего сегодняшнеговосприятия. Мы с Лассе Бергстремом смотрели этот фильмлетним вечером в моем просмотровом зале на Форе.Копия была великолеп- ная, меня до глубины души потряслолицо Виктора Шест- рема, его глаза, губы, хрупкий затылок сжидкими волоса- ми, неуверенный, ищущий голос. По-настоящемубрало за душу! На следующий день мы проговорилио картине мно- го часов, я рассказывал о ВиктореШестреме, о наших сложностях и неудачах, нои мгновениях контакта и триумфа. Следует заметить,что рабочий дневник со сценари- ем “Земляничной поляны” пропал. (Яникогда ничего не хранил, это своеобразное суеверие. Другие хранят, я – нет.)18Когда мы позднее прочитали расшифрованнуюс магнитной ленты запись нашей беседы, я обнаружил,что не сказал ничего разумного по поводу того, каквозник этот фильм. Процесс работы над сценариемсовершенно изгла- дился из памяти. Я лишь смутно припоминал,что написал его в Каролинской больнице, куда меня поместилидля об- щего обследования и подзарядки. Главнымврачом был мой друг Стюре Хеландер, и потому я имелвозможность посе- щать его лекции, посвященные новомуи необычному явле- нию – психосоматическим расстройствам.Я лежал в кро- шечной палате, куда с трудом втиснулиписьменный стол. Окно выходило на север. Из него открывался видна десят- ки километров вокруг.Год этот прошел в довольно-таки лихорадочной работе: летом 1956 года были завершенысъемки “Седьмой печати”. А далее последовалипостановки в Городском театре Мальме: “Кошка нараскаленной крыше”, “Эрик XIV” и ” Пер Гюнт”, премьера которого состояласьв мар- те 1957 года.После чего я почти два месяца находился в Каро- линской больнице. Съемки “Земляничнойполяны” нача- лись в начале июля и закончились 27 августа.И я немед- ленно вернулся в Мальме,чтобы поставить там “Мизан- тропа”.Зиму 56-го я помню туманно. Каждый шаг вглубь этого тумана причиняет боль. Из кипы писемвдруг выска- кивает отрывок письма совсем другого сорта.Оно написано в Новый год и, очевидно,адресовано другу Хеландеру: “…на следующий день после крещенскихпраздников нача- ли репетировать “Пер Гюнта”, все было бы хорошо,если бы не мое дурное самочувствие. Труппа на уровне, аМакс бу- дет великолепен, это можно утверждать ужесейчас. Тяже- лее всего по утрам – никогда не просыпаюсьпозже полови- ны пятого, внутренности выворачивает наизнанку.И одно-======================================================К стр. 18 А далее последовали постановки в Городскомтеатре Мальме… Ингмар Бергман работал художественным руководителемГородского театра в Мальме с 1952-го по 1958 г…. а Макс будет великолепен…Речь идет о Максе фон Сюдове (наст. имя Карл Адольф) (р. 1929) – шведском артисте театра и кино,сыгравшем у Бергмана в 1956 – 1970 гг. в 11-ти фильмах. В спектакле”Пер Гюнт” по пьесе Иб- сена он сыграл главного героя.===================================================================19 временно горелка страха выжигает душу.Не знаю, что это за страх, он не поддается описанию.Возможно, я просто боюсь оказаться не на высоте. Повоскресеньям и вторни- кам (когда у нас нет репетиций) я чувствую себя лучше”. И так далее.Письмо не отослано. Вероятно, я пола- гал, что чересчур разнылся, а нытьебессмысленно. Я не очень-то терплю нытье – ни своесобственное, ни чужое. Неизмеримое преимущество и в тоже время недостаток ре- жиссерского труда состоит в том, чтоздесь не бывает ви- новных. Практически каждыйчеловек при случае может кого-то обвинить или на что-то сослаться.Но не режиссе- ры. Они обладают непостижимойвозможностью создавать собственную действительность или судьбу,или жизнь, или назовите это как хотите. Я не раз обретал утешениев дан- ной мысли, горькое утешение, приправленное долей досады. По дальнейшемразмышлении, сделав еще один шаг в расплывчатое пространство”Земляничной поляны”, я под покровом трудовой сплоченности иколлективных уси- лий обнаруживаю отрицательный хаосчеловеческих отно- шений. Развод с моей третьей женой всееще вызывал силь- ную боль. Это было необычное переживание- любить че- ловека, с которым ты не можешьжить. Милая творческая близость с Биби Андерссон началаразваливаться, не пом- ню по какой причине. Я отчаянновраждовал с родителями, с отцом не желал и не мог говорить. С матерьюмы то и де- ло заключали временное перемирие, нослишком много бы- ло там спрятанных в гардеробахтрупов, слишком много Воспалившихся недоразумений. Мы старались изовсех сил, потому что оба хотели заключить мир,но нас преследовали постоянные неудачи. Мне представляется,что именно в этом крылось од- но из сильнейших побуждений, вызвавшихк жизни “Зем- ляничную поляну”. Представив себя вобразе собственного отца, я искал объяснения отчаяннымсхваткам с матерью.”закончившийся катастрофой экзамен, прилюдно совокупляющаяся жена…” ============================================================К стр. 19 Развод с моей третьей женой… Бергман имеет в виду Гун Хагберг (Грут). Оботношениях с ней под- робно рассказано в книге “Латерна Магика”.См. русское издание (М., ” Искусство”, 1989, с. 159 – 170).Андерссон Биби (р. 1935) – шведская актриса. Впервые сня- лась у Бергмана в 1951 г. в рекламном ролике.С 1955-го по 1973 г. сыг- рала у него в 10-ти фильмах.===========================================================22Мне казалось, будто японимаю, что был нежеланным ре- бенком, созревшим в холодномчреве и рожденным в кризи- се – физическом ипсихическом. Дневник матери позднее подтвердил мои догадки,она испытывала очень двойствен- ное чувство к своему несчастному, умирающему дитяте.В каком-то выступлении или интервью вгазете или на телевидении я упомянул,что лишь много позднее понял смысл имени главного героя – ИсакБорг. Как и все, что го- ворится в средствах массовойинформации, это ложь, впол- не вписывающаяся в сериюболее или менее ловких прие- мов, с помощью которых создается интервью. ИсакБорг = И Б = Is (лед)Borg (крепость). Просто и банально. Я смоделировал образ,внешне напоминавший отца, но, в сущности, то был от началаи до конца я сам. Я, в возрас- те тридцати семи лет, отрезанныйот человеческих взаимо- отношений, отрезающийчеловеческие взаимоотношения, самоутверждающийся, замкнувшийсянеудачник, и притом неудачник по большому счету.Хотя и добившийся успеха. И талантливый.И основательный. Идисциплиниро- ванный.Я блуждал в тщетных поисках отца иматери. Поэ- тому-то заключительная сцена”Земляничной поляны” не- сет сильный заряд тоскии желания: Сара, взяв за руку Исака Борга, ведетего на освещенную солнцем лесную опушку. По ту сторону проливаон видит своих родителей. Они машут ему руками.Вся история пронизанамногократно варьируемым лейтмотивом: поражения,бедность, опустошенность, ника- кого помилования. Каким-тоспособом – каким не знаю и тогда не знал,- но “Земляничнойполяной” я взывал к ро- дителям: увидьте меня, поймитеменя и – если можете – простите.”Виктор Шестрем был превосходным рассказчиком…” 24В книге “Бергман о Бергмане” я довольно подробно рассказываю об однойавтомобильной поездке ранним ут- ром в Уппсалу. Как у менявдруг возникло желание посетить бабушкин дом на Трэдгордсгатан.Как я, стоя на пороге кухни, в какой-товолшебный миг испытал возможность вернуться в детство.Это достаточно непритязательная ложь. На самом деле япостоянно живу в своем детстве, брожу по сумеречным этажам,гуляю по тихим уппсальским улицам, стою перед дачейи слушаю, как шумит листва ог- ромной сдвоенной березы.Перемещение происходит мгно- венно. В сущности, я все времяживу в снах, а в действи- тельность лишь наношу визиты.В “Земляничной поляне” я без малейшихусилий и вполне естественно перемещаюсьво времени и пространст- ве, от сна к действительности.Не припомню, чтобы само движение причиняло мнекакие-либо технические сложно- сти. То самое движение, котороепозднее – в “Лицом к ли- цу” – создаст непреодолимыепроблемы. Сны были в ос- новном подлинные: опрокидывающийсякатафалк с откры- тым гробом, закончившийсякатастрофой экзамен, прилюд- но совокупляющаяся жена (этотэпизод есть уже в “Вечере шутов”).Таким образом, главная движущая сила”Землянич- ной поляны” – отчаяннаяпопытка оправдаться перед от- вернувшимися от меня,выросшими до мифических разме- ров родителями, попытка, с самогоначала обреченная на не- удачу. Лишь много лет спустямать и отец обрели в моих глазах нормальные пропорции -растворилась и исчезла ин- фантильно-ожесточенная ненависть.И наши встречи на- полнились доверительностью и взаимопониманием.Итак, я забыл причины, побудившие меняк созда- нию “Земляничной поляны”.Когда пришла пора говорить, мне нечего было сказать.Загадочное обстоятельство, со”По ту сторону пролива он видит своих родителей.Они машут ему рукой”. 26временем вызывавшее все большийинтерес – по крайней мере у меня.Сейчас я убежден, что зтот провал в памяти, зта за- бывчивость связаны с ВикторомШестремом. Когда мы ра- ботали над картиной, разница ввозрасте была велика. Се- годня ее практически не существует.Как художник Шестрем с самого начала затмевал всех. Он создал картину, по значимостипревосходящую все остальное. Первый раз я посмотрелее в пятнадцать лет. Те- перь я смотрю этот фильм раз вгод, каждое лето, либо в одиночестве, либо в компании людейпомоложе. И отчетли- во вижу, какоевлияние, вплоть до мельчайших деталей, оказал ” Возница” на мое профессиональноетворчество. Но это уже совсем другая история.Виктор Шестрем был превосходным рассказчиком, остроумным, увлекательным – особеннов присутствии мо- лодых красивых дам… Чертовскиобидно, что в то время еще не пользовались магнитофоном.Все внешнее легко восстановить в памяти. Лишь од- ного я не понимал вплоть до сегодняшнегодня – Виктор Шестрем вырвал у меня из рук текст,сделал его своим, вло- жил свой опыт: собственные муки,мизантропию, отчуж- денность, жестокость, печаль,страх, одиночество, холод, тепло, суровость, скуку. Оккупировавмою душу в образе моего отца, он превратил ее всвою собственность – не ос- тавив мне ни крошки! И совершилэто с независимостью и одержимостью великой личности.Мне нечего было доба- вить, ни единого сколько-нибудьразумного или иррацио- нального пояснения. “Земляничнаяполяна” перестала быть моей картиной – она принадлежалаВиктору Шестрему.Вероятно, весьма знаменательно, что, когда я писал сценарий, у меня ни на мгновениене возникла мысль о Ше- стреме. Его кандидатуру предложилКарл Андрес Дюм- линг. Кажется, я довольно долгосомневался.=====================================================К стр. 26 Шестрем Виктор (1879 -1960) – актер и режиссер. В шведском кино – с 1912 г. В 1923 – 1930 гг. работал вГолливуде. У Бергмана снимался в двух картинах: “Крадости” и “Земляничная поляна”. ОВикторе Шестреме Бергман написалв “Латерне Магике” (с. 177- 179). Фильм “Возница” (“Korkarlen”)(1921) был поставлен Шестремом по роману Сельмы Лагерлеф.Дюмлинг Карл Андерс (1898 -1961) – директор “Свенск Фильминдустри” в 1942 -1961 гг. В сборнике “Ингмар Бергман. Ста- тьи. Рецензии. Сценарии.Интервью” (М., “Искусство”, 1969, с. 93 – 96) напечатано егопредисловие к американскому изданию (1960) сценариев Бергмана.===================================================================”Час волка”27Мне сперва никак не удавалось найти рабочийдневник по “Часу волка”, и вдруг он оказался передомной. Демоны иногда помогают. Но надо быть начеку.Порой их помощь может загнать тебя в ад. Записи начинаются12 декабря 1962 года. Я только что закончил “Причастие”. В каком-то приступеотчаянного энтузиазма и ус- талости принимаюсьза осуществление этого про- екта. Долженбыл поехать в Данию, писать набро- сок, заработатьмиллион. Три дня и три ночи пани- ки, духовногои физического запора. После чего я сдался. Существуетведь определенная грань, ко- гда самодисциплинаиз чего-то положительного превращаетсяв чертовски вредное насилие над со- бой. Я сдался,написав две страницы и съев упа- ковку слабительного…Этого я не помню. Помню, что был в Дании, собираясьчто- то написать. Возможно, речь идет о синопсисепо роману Яльмара Бергмана “Начальница госпожаИнгеборг”. Ин- грид Бергман очень хотелось осуществить эту идею. Как хорошо вернутьсядомой. Напряжение отпус- тило, по крайней меревременно. Вылазки в неус- тойчивость никогдане бывают особо творческими.============================================================ К стр. 27 Бергман Яльмар (1883 – 1931) -шведский писатель, драматург и ки- носценарист. Бергман Ингрид (1915 – 1982) – шведская киноактриса, при- глашенная в 1939 г. в Голливуд и покинувшаяего в 1949 г., чтобы сни- маться в фильмах Росселлини. УБергмана снималась в фильме “Осен- няя соната”. Оставила воспоминания овстречах с Бергманом и съемках фи