А. Г. Иванов всемарийское языческое моление 1827 года и действия властей

МАРИЙСКИЙ АРХЕОГРАФИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК. 1998. №8.Научно-практический ежегодник. Основан в мае 1991 года.Главный редактор Ананий ИВАНОВ, доктор исторических наук, профессор МарГУМарийский государственный университет.С. 48-75А.Г.ИвановВСЕМАРИЙСКОЕ ЯЗЫЧЕСКОЕ МОЛЕНИЕ 1827 ГОДА И ДЕЙСТВИЯ ВЛАСТЕЙ В последнее время тема марийского язычества является предметом повы­шенного внимания не только специалистов-исследователей, но и публицистов, политологов, литераторов, средств массовой информации. Для современного ин­тереса к этой теме характерна убежденность многих авторов в том, что марийцы в большинстве своем (главным образом луговые и восточные) длительное время придерживались и продолжают оставаться сейчас в известной мере одними из стойких и последовательных приверженцев языческих верований в обширном по-лиэтничном и многоконфессиональном регионе Среднего Поволжья и Приуралья. В дореволюционной историографии некоторые аспекты языческих верований и обрядов различных этнографических групп марийцев с той или иной степенью полноты затрагивались в трудах С.А.Нурминского, И.Н.Смирнова, П.М. Ерусла-нова, С.К.Кузнецова, Г.Я.Яковлева, Н.В.Никольского, К.С.Рябинского и других авторов ‘. Несомненный интерес представляют важные наблюдения и оценки по данной теме, сделанные в советское время В.М.Васильевым, К.И.Козловой, Д.М.Макаровым, А.Ф.Ярыгиным, Н.С.Поповым, О.В.Даниловым и другими ис­следователями 2. По нашим наблюдениям, в многовековой истории марийского язычества осо­бое место занимает период XVIII – первой половины XIX в. В это время марий­ская языческая религия, как составная часть национальной культуры, регламенти­ровавшая важнейшие стороны народной жизни и быта и игравшая исключитель­ную роль в социально-этнической консолидации марийской общности, подвер­глась массированному натиску со стороны государственного православного хри­стианства, вызвавшему в свою очередь стихийное массовое и упорное движение народного «сопротивления» против насильственного насаждения церковью и го­сударством новой православной веры; за сохранение своих языческих верований и «возврат к старой вере» прародителей новокрещеных марийцев3. Движение неповиновения, охватившее основную массу некрещеных и ново­крещеных марийцев, явилось главнейшей причиной того, что в этот период ма­рийское язычество в целом сохранило свои позиции в народной жизни. Вопреки широкому наступлению официального государственного православия с его угро­зами наказаний и жестокого преследования «иноверцев» миссионерами, священ­никами и царскими чиновниками, православная вера почти не привилась в марий­ской языческой среде. Этому способствовали и такие факторы, как естественная природно-географическая лесная среда обитания с ее обычными объектами языче­ского поклонения и обожествления растительного и животного мира, в особенно­сти, «священного дерева», мольбищ-кереметей, священных рощ «кÿсото»; ком­пактное этническое расселение марийцев со своим родным языком; единый нату­рально-патриархальный уклад хозяйственной жизни, связанный в первую очередь с земледельческим производством; принадлежность марийцев к сословной катего­рии государственных крестьян с их ясачной ментальностью и осознанием лично свободного социального положения; определяющая роль сельской общины, рег­ламентировавшей важнейшие стороны жизни и быта марийской деревни; народная семейная педагогика, базировавшаяся на извечных истинах добра и справедливо­сти.^ А. Г. Иванов. Языческое моление 49 Традиционная языческая религия имела в это время важнейшее значение в поддержании этнического самосознания марийской общности, «не имевшей ника­кой общенародной организации, кроме как религиозной»4. Языческие моления всех типов (семейные, деревенские, общинные, патрони­мические, межобщинные и всеобщие «туня кумалтыш», собиравшие по несколь­ко тысяч человек, как, например, в 1827 г. у д. Варангуши Царевококшайского уезда Казанской губернии; в 1829 г. у д. Кюпрян Сола Уржумского уезда Вятской губернии, играли, несомненно, важную консолидирующую роль для марийской общности. В данной статье сделана попытка детально рассмотреть события, связанные с первым документально зафиксированным всемарийским молением 1827 года, со­стоявшимся у деревни Варангуши Царевококшайского уезда Казанской губернии, о котором до сих пор в историко-этнографической литературе встречаются лишь краткие упоминания . Источниковой базой этой статьи явились извлеченные нами различные виды письменных источников (законодательные акты – указы, «высочайшие повеления» и т.п.; обширная делопроизводственная документация местных, центральных и высших органов светской и духовной властей, государственных и церковных уч­реждений, а также должностных лиц – доношения, рапорты, прошения, отноше­ния, сообщения, справки, объяснения, указы, протоколы заседаний, циркуляры, резолюции, определения, показания, решения и другие судебно-следственные ма­териалы как в подлинниках, так и в копиях и «отпусках» – черновиках), компактно расположенных в составе одного архивного дела под общим названием «Дело по доношению Царевококшайской округи села Морков священника Якова Смирнова о том, что в приходе онаго села Морков было сходбище из черемис крещеных и некрещеных разных губерний до 5 тысяч человек для идолослужения» в фонде Царевококшайского духовного правления Госархива Республики Марий Эл6. Согласно описи, составленном повытчиком М.Миловским, в вышеназванном деле числилось 104 документа. Однако два документа из этого дела были изъяты: 7 августа 1829 г. рапорт протоиерея Андрея Альбинского и «Слово, читанное Аль-бинским черемисам увещевательное с переводом» безвозвратно были представле­ны казанскому архиепископу Филарету . Заметим, что данное архивное дело (д. 199), судя по содержанию находящихся в них документов, ранее (до передачи из Казани в Йошкар-Олу в фонд Царевококшайского духовного правления), видимо, находилось в коллекции документальных материалов Казанской духовной конси­стории. И еще, при написании данной статьи нами привлечены сведения несколь­ких клировых ведомостей, позволяющие в известной мере дополнить содержание рассматриваемого дела8. Первое упоминание о состоявшемся всемарийском языческом молении 1827 г. в рассматриваемом деле содержится в доношении, представленном приходским священником с. Морки Я.А.Смирновым казанскому архиепископу Ионе. Ввиду ценности информации, содержащейся в этом документе, считаем необходимым представить весь полный текст ниже помещенного доношения:1 декабря 1827 года Святейшего Правительствующего Синода члену, высокопреосвященнейшему Ионе, архиепископу Казанскому и Симбирскому и разных орденов кавалеру Царевококшайской округи села Морков50 Статьи и сообщения священника Якова Смирнова покорнейшее доношение Сего ноября месяца 19-го на 20 число собралось противозаконное сходбище крещеных и некрещеных черемис неизвестных мне из разных губерний до пяти тысяч человек в окольности двух деревень, называемых Варангуши Уразлинской волости для приношения жертвы неизвестно какой принадлежащей секте.Оными людьми принесено было молебствие в отведенной ими роще при виде моем и хотя я некоторым из прихожан своих и запрещал оное делать противоза­конное жертвоприношение, но они не слушали моих увещаний.А потому я по долгу своей обязанности сим покорнейше вашему высокопре­освященству донести честь имею для учинения о противозаконном сходбище и чрез кого следует всенижайше прошу изследовать.^ К сему доношению села Морков священник Яков Смирнов руку приложил»9. Как видно из содержания вышеприведенного источника, всемарийское моле­ние состоялось 20 ноября 1827 г. в воскресный день (по старому стилю) 10, а необ­ходимые приготовления по его непосредственному проведению начались еще в субботу, 19 ноября того же года. На языческом молении принимали участие кре­щеные и некрещеные марийцы из нескольких губерний, в том числе прихожане с.Морки Царевококшайского уезда Казанской губернии. Общая численность ма­рийских крестьян-участников моления определена очевидцем «до пяти тысяч че­ловек», что потребовало, видимо, приложения больших организаторских усилий и забот. Языческое моление состоялось в священной роще в окольности двух дере­вень, называемых Варангуши Уразлинской волости Царевококшайского уезда. Попытка приходского священника по пресечению и запрещению моления оказа­лись тщетными и «по долгу своей обязанности» тот представил доношение о про­тивозаконном «сходбище» и молении язычников (приравненном им даже к сектан­там) в Казанскую духовную консисторию, правда, с явным запозданием и даже не поставив в известность в первую очередь Царевококшайское духовное правление, в чьем непосредственном ведении находился этот церковный приход. Очевидно, что сроки и время проведения этого крупного по масштабам язы­ческого моления с воздаяниями и просьбами к марийским божествам вполне объ­яснимы и были связаны с завершением марийскими крестьянами основных сель­скохозяйственных работ. Другое дело, возникает вопрос, почему именно в этой местности была проведена столь внушительная демонстрация духовной силы ма­рийского языческого мира? В известной мере на этот вопрос могут дать ответ дан­ные клировой ведомости с. Морки Царевококшайского уезда Казанской губернии за 1827 год о составе его прихожан (см. табл. 1): ” Из данных табл. 1 видно, что основная масса некрещеных марийцев моркин-ского прихода была сконцентрирована в д. Варангуши. Из числа 801 некрещеного марийца этого прихода (а это равнялось 14,9 % к общей массе марийских прихо­жан) 413 человек проживали в вышеназванной деревне, что составляло 51, 6 % от общего числа некрещеных марийцев. Становится вполне понятным, почему орга­низаторы моления – марийские языческие жрецы остановили свой выбор на дан­ной местности и именно вблизи этой деревни состоялось всемарийское моление.^ А. Г. Иванов. Языческое моление 51Сведения о составе прихожан с. Морки за 1827 год Таблица 1 Во скольких Сколько Сколько Сколько Обоего верстах дворов душ женскаго В приходе села Морков кякия и чьи расстоянием от мужскаго пола имеются селении приходской церкви пола В селе Морках – священно- церковнослужителей 10 22 13 35 В оном же селе Морках – ясашных кре- По духовным ведомостям стьян из черемис крещеных 85 355 408 763 некрещеных 11 28 36 64 Таковых же крестьян По духовным же ведомостям из черемис в деревнях: Малых Морках, в ней крещеных 10 12 43 45 88 Других Морках – крещеных 5 38 158 181 339 некрещеных 14 56 62 118 Шиньше – крещеных 30 36 200 195 395 некрещеных 5 11 8 19 Уньже – крещеных 40 55 204 270 474 некрещеных 7 29 21 50 Большой Кушне – крещеных 12 45 201 217 418 некрещеных 1 2 1 3 Малой Кушне – крещеных 18 50 205 198 403 Янситовой – крещеных 8 33 121 137 258 Чодраял – крещеных 9 11 56 60 116 Починок Сюкренер – ясачных старорус- ских 10 18 57 67 124 Верхнем Адымаше – крещеных 8 25 108 115 223 Юплане – крещеных 8 30 122 135 257 Малых Ирах – крещеных 6 57 192 214 406 В починке Яспаринском – крещеных 10 5 18 15 33 В дЗолотых Ключах – старорусских ясашных 13 11 32 48 80 Мазиковой – старорусских 6 23 103 102 205 Чукшах – из черемис крещеных 12 7 19 22 41 Апанаевой – крещеных 5 5 18 21 39 Ельнике – крещеных, 6 5 24 22 46 некрещеных 6 22 21 43 Варангуше – крещеных 30 3 13 18 31 некрещеных 30 215 198 413 В Кужерах – вотчины коллежского ассе- сора Николая Андреевича Апехтина, крестьян 9 7 16 23 39 ^ К оному же селу причислен завод стек- лянной господ помещиков Жел- По духовным же ведомостям тухиных, в нем дворовых людей и кресть- ян 27 21 107 105 212 ^ Итого в Моркинском приходе крещеных 625 2534 2845 5379 некрещеных 85 413 388 801 ^ А всего крещеных и некрещеных 710 2947 3233 6180 Нельзя не отметить, что в доношении священника Я.Смирнова названы «две деревни Варангуши». Действительно, судя по клировым ведомостям 1827 г. в при­ходе с. Потониха Ивановское Предтеченское тож упоминается «починок Варан-гуш» с 2 марийскими крестьянскими дворами (10 муж., 8 жен.), расположенный в ^ 52 Статьи и сообщения 20 верстах от своей приходской церкви . По всей видимости, починок Варангуш, располагавшийся вблизи одноименной деревни, являлся патронимическим посе­лением, основанным выходцами из деревни Варангуши. Сведения, приведенные приходским священником Я.Смирновым в значи­тельной мере дополняются ценными материалами другого очевидца о состояв­шемся марийском молении 1827 г. – царевококшайского исправника Микулина. В записанном им по свежим впечатлениям изложении от 28 ноября 1827 г. и пред­ставленном на следующий день протоиерею Царевококшайской соборной Воскре­сенской церкви И.Билярскому в письме, в частности, отмечалось: «На требование ваше о доставлении к вам подробных сведений нащет скопища жертвоприноси-телей в противность христианской религии сим уведомить вас честь имею.В вверенном мне уезде Уразинское волостное правление рапортом от 20-го числа сего месяца за № 328 донесло, что близ подведомственной оному правлению деревни Варангуш собрались из губернии Казанской, Вятской и даже Костром­ской разных уездов крещеные и некрещеные черемиса и вотяки для принесения какой-то жертвы, противной христианской религии.Получив донесение сие, я тотчас собрал понятых разных деревень и взял с собою уразлинского волостного голову, писаря и Уральского войска казака Никиту Худякова. Отправился в то место, где находились жертвоприносители. По при­езде туда с вышеупомянутыми людьми, действительно нашел в роще, отстоящей от деревни Варангуш с версту, черемис, до четырех тысяч человек, упражняю­щихся в богопротивном жертвоприношении, которое в том состояло: что они на зделанных ими столах наклали множества печеного хлеба, …к оному заставили восковые свечи, – стояли и приговаривали что-то по-черемисски. А прочил, подхо­дя к сим столам, клали поставленныя на оных кадочки, деньги. Сверх сего видел я тут разного скота, приведенного ими для принесения в жертву до четырехсот голов, множество кадок, бочек, наполненных пивом и деланым медом п. Как видно, сведения, приведенные царевококшайским исправником Микули-ным подтверждают слова приходского священника Я.Смирнова о том, что всема-рийское языческое моление состоялось 20 ноября 1827 г., уточняют местораспо­ложение «священной рощи», отстоявшей «от деревни Варангуши с версту», опре­деляют численность участвовавших в этом молении марийцев до 4 тысяч человек, представленных жителями разных марийских деревень трех губерний – Казанской, Вятской и Костромской. Оказавшиеся волею обстоятельств в эпицентре многоты­сячной массы марийцев, исправник, в целом составил полную картину происхо­дящего на его глазах языческого моления, проводимом на родном марийском язы­ке и необходимых с таком случае священных жертвенных животных, ритуальных хлебных продуктов и напитков. Утверждение исправника о присутствии на этом молении вотяков (удмуртов) представляется ошибочным, что, видимо, объясняет­ся недостаточностью и искаженностью информации, полученной им из Уразлин­ского волостного правления. По крайней мере, материалы возбужденного судебно-следственного дела по рассматриваемому языческому молению, выявили привер­женцев языческих верований лишь из числа марийцев. В рапорте, отправленном 1 декабря 1827 г. царевококшайским протоиереем И.Билярским казанскому архиепископу Ионе, в дополнение к вышесказанному со слов исправника, уточнялось, что д. Варангуши находятся в 120 верстах от Царе-вококшайска и что «для жертвоприношения по языческому обыкновению» молив­шиеся своим божеством марийцы привели в обширную священную рощу много разного скота, как-то: лошадей, быков, коров и овец, а также и птиц» 14.^ А. Г. Иванов. Языческое моление 53 Спрашивается, а кто же были участниками этого всемарийского языческого моления? Определение поименного состава участников и тем более, организаторов моления 1827 г. представляется возможным лишь в результате сопоставления раз­личных материалов. По словам приходского священника Я.Смирнова, в языческом молении 20 ноября 1827 г. принимали участие крещеные и некрещеные марийцы различных селений церковного прихода с. Морки Царевококшайского уезда Казанской гу­бернии. Более детальные сведения содержатся в сообщении, составленном царево-кокшайским исправником Микулиным, специально собиравшим интересовавшие его данные в период его нахождения в различных селениях Царевококшайского уезда между 20-27 ноября 1827 г. По его словам, прибыв в священную рощу для разгона «сходбища» марийцев, он потребовал от участников ответить с чьего по­зволения они сделали «такое сходбище» Далее исправник отмечал: «Когда же на­чал делать им мои увещания на счет их заблуждения, то из их числа оных, первой, Вятской губернии Уржумского уездк села Торъял из черемис крещеной Григорей Иванов, подходя ко мне, не отвечая на мои вопросы, спрашивал: «Что я за человек и зачем приехал мешать их богослужению? К коему присоединились с теми же вопросами здешняго (Царевококшайского – А.И.) уезда деревни Оштурмы Уртем крещеный черемис Сергей Иванов, Петр Петров, Осип Михайлов, Ефим Ильин, Тимофей Филлипов, [деревни] Унжи – Иван Григорьев и [деревни ] Ислети – не­крещеной Мичаш Арыспаев. А к сим присоединились и еще множество черемис зденшняго и других губерниий и уездов, о коих по множеству народа, не смог подлинно осведомитсья”1 . Судя по всему, из числа всех участников моления, ис­правнику в первую очередь запомнились эти восемь марийцев, которые своим ак­тивным противодействием вызвали его негодование и бессилие. Можно предпо­ложить, что вышеназванные марийские крестьяне имели непосредственное отно­шение к организации и проведению языческого моления 1827 г. В списке, составленном Царевококшайским земским судом и отправленном им 16 июля 1828 г. в Казанскую духовную консисторию об участниках марийского языческого моления “в роще при деревни Варангуши”, даны еще более обширные сведения. В нем названы 132 человека из 5 марийских селений Царевококшайско­го уезда Казанской губернии, а именно: 16.деревни Ошторма Уртем – Сергей Иванов, Петр Петров, Осип Михайлов, Ефим Ильин, Петр Григорьев, Осип Иванов, Логин Яковлев, Филипп Федоров;деревни Шор Унжа – Игнатий Максимов, Тимофей Григорьев, Афанасий Дмитриев, Михаила Пайдышин, Никофор Макаров, Иван Филиппов, Степан Пав­лов, Николай Дмитриев, Тимофей Петров, Семен Федоров, Данила Васильев, Ере-ма Максимов, Игнатий Мукаев, Степан Степанов, Никита Никифоров, Василий Николаев, Филипп Степанов, Борис Максимов, Герасим Дмитриев, Ефим Никола­ев, Анисим Филиппов, Павел Дмитриев, Игнатий Михайлов, Тимофей Иванов, Захар Степанов, Яков Данилов, Ефим Ефимов, Алексей Герасимов, Антон Нико­лаев, Григорей Семенов, Михаила Алексеев, Микифор Иванов, Захар Осипов, Ни­кита Макаров, Павел Григорьев, Василий Никифоров, Михаила Игнатьев, Николай Михайлов, Антон Михайлов;деревни Тушак Шиньша – Григорий Андреев, Федор Никифоров, Степан Ти­мофеев, Андрей Степанов, Козьма Сидоров, Герасим Семенов, Исай Никифоров, Сергей Семенов, Денис Анисимов, Филипп Иванов, Анисим Григорьев, Михаила Иванов, Антон Григорьев, Максим Иванов, Матвей Афанасьев, Василий Алексеев, Михаила Ефимов, Филипп Тимофеев, Семен Васильев, Алексей Тимофеев, Тимо-^ 54 Статьи и сообщения фей Васильев, Семен Иванов, Ефим Тимофеев, Филипп Степанов, Герасим Иг­натьев, Ефим Михайлов, Захар Никитин, Павел Федоров, Кирилл Андреев, Ерема Афанасьев, Степан Иванов, Яков Иванов, Герасим Иванов, Иван Никифоров, Ро­ман Федоров, Григорий Николаев, Никита Иванов, Василий Васильев, Василий Никифоров;деревни Оштурма Уртем – Савин Николаев, Андрей Федоров, Филипп Фе­доров, Яков Филиппов, Николай Михайлов, Филипп Федоров, Алексей Семенов, Исай Федоров, Андрей Федоров, Иван Афанасьев, Федор Васильев Макар Василь­ев, Иван Герасимов, Иван Григорьев, Михаила Васильев, Тимофей Ильин, Тимо­фей Иванов, Василий Герасимов, Григорий Васильев, Иван Иванов, Иван Ефимов, Иван Никифоров, Алексей Афанасьев, Данила Никифоров, Никита Иванов, Степан Иванов, Артемий Герасимов, Спиридон Иванов, Ефим Андреев, Захар Михайлов, Степан Федоров, Иван Афанасьев, Савелий Самойлов, Матвей Федоров, Андрей Филиппов, Петр Михайлов, Ефим Кириллов, Никифор Андреев, Семен Тимофеев;деревни Ислеть – Сергей Андреев, Михаила Андреев, Павел Алексеев, Петр Алексеев, Егор Павлов. Разумеется, вышеперечисленный список далеко не исчерпывающий, так как в нем не названы еще многие участники марийского моления из различных селений, волостей, уездов и губерний. В известной мере неполнота сведений о конкретных участках моления 1827 г. объясняется также упорным противодействием марий­ских крестьян светским и духовным властям подавать какие-либо сведения об этом выдающемся событии в народной жизни. В этой связи весьма красноречивым представляется высказывание христианского миссионера, протоиерея Андрея Альбинского от 2 марта 1828 г. о том, что во время его пребывания в селе Морках «на спрос его о бытии их прихожан прошлого 1827-го года в ноябре месяце на со­брании идолопоклонническом Царевококшайского уезда при деревни Варангуши, никто из наличных о себе не объявлял и ни о ком другом ему не сказали, хотя и признались о именах своих богов, праздниках и качестве жертв, кои по их призна­нию состоят в заклании разных животных, в приношении разных хлебных и на-питочных жертв, от коих всегда часть кладется в огонь, а остальное то съеда­ется на месте, то разносится по домам ‘. Крещеные и некрещеные марийцы не только моркинского прихода, но и других приходов тщательно скрывали сведения о своем участии в молении 1827 г. и отказывались давать доносы друг на друга. Лишь крайние обстоятельства и безысходность ситуации (длительное тю­ремное содержание, телесные наказания, невозможность опровержения свидетель­ских показаний на очных ставках на суде и т.п.) вынуждали подозреваемых ма­рийцев давать властям показания о своем участии на языческим молении 1827 г., как например, приверженцев языческих верований Петра Петрова, Осипа Михай­лова, Ивана Григорьева, Мичака Арыспаева, Логина Яковлева, Осипа Петрова, Петра Григорьева из Царевококшайского уезда и Григория Иванова из Уржумско­го уезда «в бытии на богомолении»18. Особо следует сказать об организаторах проведения этого языческого моле­ния – марийских языческих жрецах. По свидетельству миссионера А.Альбинского, внешне распознать и отличить их от остальных марийских крестьян никак невоз­можно: «живя между самими черемисами, ничем от них не отличаются». К тому же, по его словам, марийские жрецы – «так называемые мужеды или ворожцы», все свои богослужебные дела от властей делали «скрытно». Тем не менее, на осно­ве «слухов» и словесного доноса моркинских священников, протоиерею А.Альбинскому удалось выявить марийских жрецов – участников моления 1827 г.,^ А. Г. Иванов. Языческое моление 55 оказавшимися жителями из д. Малые Морки Максима Павлова Микибая и около-дка Нуръял Никиту Яковлева Пектубая. Однако даже при содействии Царевокок-шайского земского суда церковным властям не удалось доказать их участие «в совращении легковерных черемис к многобожию и к идолопоклонническим суе­вериям». Привлеченные в качестве свидетелей 75 марийских крестьян единоглас­но на допросах 29 и 30 августа 1828 г. в земском суде утаили подлинные сведения о вышеназванных своих жрецах и их роли в молении 1827 г.19 Можно считать доказанным, что важная роль в организации и проведении всемарийского моления 1827 г. принадлежала и нескольким марийским языческим жрецам из Уржумского уезда Вятской губернии. Судя по материалам судебно-следственных дел, помещенным в сообщении от 23 сентября 1829 г. из казанской палаты уголовного суда в Казанскую духовную консисторию «из черемис креще­ной Григорий Иванов (из д. Торъял, 42 лет – А.И.) показал, что при молении и был, но служителем или жрецом не был, а был таковым жрецом Уржумского уезда деревни Кузнецовой крещеный из черемис Алексей Никитин и с ним товарищ де­ревни Токтай Беляк Кузнецово тож крещеный Иван Андреев». В указе Синода, направленном 11 августа 1828 г. в Казанскую духовную консисторию, вышекупо-мянутый Алексей Никитин назвал главным организатором моления 1827 г. и что именно он был «главным жрецом» при помянутом «сборище» 20. По всей видимости, марийские жрецы Алексей Никитин, Иван Андреев и Григорей Иванов пользовались заслуженным авторитетом и доверием среди при­верженцев языческих верований, имели богатый жизненный опыт, хорошо знали нужды и чаяния марийских крестьян, их приверженность к языческому и общин­ным устоям, обрядам и верованиям своих предков. Эти люди, отличавшиеся не­преклонностью и неустрашимостью, не испугались грозного окрика исправника и прибывшей с ним «свиты» численностбю более чем в 50 человек, не поддались уговорам православных священников и «порядочно» довели до конца свое языче­ское богослужение 20 ноября 1827 г., в ходе которого многие крещеные марийцы принародно отреклись от христианства и публично объявили о возврате к древним языческим обрядам. В дальнейшем, схваченные и брошенные в тюрьму, они, как и другие активные участники этого моления, были подвергнуты в ходе допросов особо жестоким истязаниям и наказаниям. По этой причине двое из них, Алексей Никитин и Иван Андреев, видимо, не выдержав пыток, «померли» в тюрьме в ходе проведения самого следствия. А третий, Григорий Иванов, после наказания плеть­ми в 45 ударов, был навечно сослан «в Сибирь на поселение» 21. Крупный масштаб организованного языческого моления 1827 г., широкий территориальный охват его участников, длительный и упорный характер стихий­ного неповиновения марийских крестьян-язычников духовным и светским властям с их требованиями отказаться от традиционных народных верований, неизбежно ставят важнейший вопрос и о причинах твердой устойчивости языческих традиций среди марийского населения рассматриваемого времени. Как нам представляется, одной из основных причин устойчивости языческих верований среди марийцев в первой половине XIX века, является сложившийся языческий менталитет, нисходящий своими корнями в предшествующие столетия. В частности, изученные нами материалы (архивные документы, хранящиеся в РГАДА, РГИА, Госархиве РМЭ и Кировской области, в фондах центральных, ме­стных органов светской и духовной властей; опубликованные источники – сведе­ни29венной, никак не оставят!» . Об этом единодушно на этом общинном сходе заявили новокрещеные ма­рийцы с. Большие Параты: «мирской начальник» Герасим Михайлов, рядовые Ефим Исаев, Алексей Иванов, Егор Ефимов, Алексей Савинов, Тихон Степанов, Иван Федоров, Федор Михайлов, Яков Андреев, Василий Исаев. Того же села, околодка Янситкина: Никифор Иванов, Дмитрий Тимофеев, Семен Алексеев, Тимофей Петров, Илья Исаев. Того ж села, околодка Базагурп: Семен Иванов, Семен Тихонов, Афонасей Павлов, Сергей Яковлев, Алексей Яковлев, Ефим Васильев, Данила Михайлов, Иван Михайлов, Василий Гурьянов, Василий Михайлов, Иван Тихонов, Дмитрий^ 60 Статьи и сообщения Григорьев, Данила Иванов, Козма Иванов, Семен Иванов, Яков Васильев, Антон Яковлев, Иван Михайлов, Егор Матвеев. Того ж села околодка Очекова: Иван Исаев, Федор Григорьев. Того ж села околодка Атынбайки: Семен Сергеев, Михаила Иванов, Василий Филиппов, Козма Петров, Алексей Яковлев, Захар Степанов, Степан Иванов, Иг­натий Козмин, Трофим Петров, Семен Петров, Федор Федоров. Того ж села околодка Ансыткина: Семен Степанов, Ефим Михайлов, Федор Алексеев, Иван Алексеев, Алексей Семенов, Кирилл Тимофеев, Иван Трофимов, Герасим Михайлов, Илья Петров, Иван Алексеев, Дмитрий Петров. Того ж села околодка Бизиргуп: Никита Андреев,Максим Андреев, Павел Матвеев Никифор Ефимов, Павел Иванов. Того ж села околодка Китункина: Дмитрий Иванов, Павел Тимофеев, Гаври­ла Алексеев, Афонасей Алексеев, Игнатей Ильин, Степан Никифоров, Данила Ва­сильев, Василий Иванов, Сергей Алексеев, Яков Сергеев, Николай Иванов. Того ж села околодка Очекова: Яким Козмин, Ефим Алексеев, Федор Гри­горьев, Федор Иванов, Степан Гаврилов. Того ж села околодка Атынбайки: Герасим Якимов, Борис Яковлев, Иван Матвеев, Иван Федоров,^ Деревни Моркиял: выборной – Козма Егоров, рядовые – Иван Иванов, Алек­сей Иванов, Алексей Степанов, Степан Михайлов, Иван Антонов, Семен Тихонов, Спиридон Иванов, Иван Борисов, Григорий Михайлов, Иван Борисов, Андрей Иг­натьев, Василий Алексеев, Ефим Михайлов, Василий Егоров, Дмитрий Иванов, Степан Никитин, Семен Степанов, Андрей Михайлов, Тихон Иванов, Иван Сидо­ров, Алексей Савельев, Михаила Иванов, Петр Андреев, Василий Яковлев, Ники­фор Никитин, Тихон Афонасьев, Евсей Тихонов, Григорий Михайлов, Василий Никитин, Сергей Николаев, Андрей Дмитриев, Тимофей Михайлов, Василий Ива­нов, Александр Андреев, Алексей Яковлев, Иван Григорьев, Иван Ильин, Василий Дмитриев, Степан Ефимов, Антон Алексеев, Яков Яковлев, Степан Тихонов, Дмитрий Михайлов Иван Яковлев, Егор Иванов, Максим Степанов, Тихон Яков­лев, Федор Егоров, Афанасий Петров, Трофим Иванов, Дмитрий Герасимов, Ефим Васильев, Иван Егоров, Иван Сергеев, Данила Иванов, Андрей Дмитриев, Ефим Иванов, Данила Андреев, Захар Павлов, Матвей Степанов.^ Деревни Алукьял: выборной – Иван Алексеев, рядовые – Сергей Ефимов, Ан­тон Алексеев, Григорий Андреев, Борис Васильев, Ефрем Максимов, Борис Нико­лаев, Федор Максимов, Павел Алексеев, Трофим Петров, Василий Алексеев, Осип Иванов, Михаила Васильев, Григорий Михайлов, Борис Иванов, Игнатий Тихонов, Максим Егоров30. Как видно, в устойчивом сохранении традиционных языческих верований большая роль принадлежала и общинной сплоченности крестьян. Мирские выбор­ные лица были «заодно» со всеми рядовыми общинниками в отстаивании права марийцев придерживаться своих языческих верований и обрядов перед грубым натиском официальной православной церкви и христианской религии, а также го­сударственной власти. Действия, предпринятые светскими и духовными властями в связи с состо­явшимся вблизи д. Варангуши всемарийским молением 1827 г. заслуживают осо­бого внимания. Они были в первую очередь направлены на то, впредь не допус­тить подобных многолюдных собраний-молений и подвергнуть суровому наказа­нию его организаторов и активных участников, а также выявить виновных из чис-^ А. Г. Иванов. Языческое моление 61 ла должностных лиц, не сумевших своевременно выявить и пресечь проведение этого языческого моления. Заметим, что в официальной делопроизводственной документации, всема-рийское моление 1827 г. из уст православного духовенства, чиновничества и дво­рянства, преподносится как противозаконное мероприятие и соответственно ква­лифицируется как «противозаконное сходбище», «противозаконное жертвопри-ношение», «скопите жертьотартотоси-тепеи в противность христианской -рeлигии», «богопротивное жертвоприношение», «сходбище крещеных и некрещенных. чере­мис», «идоложертвенные обряды», «собрание идолопоклонников», «собрание на­родное»,, «сборище», «беспорядок», «идолослужение», «идоложертвенное служе­ние» и т.п.31 Последовательность действий властей, судя по имеющимся в нашем распо­ряжении материалам, развертывалась следующим образом. Первыми из числа должностных лиц, встретившимися лицом к лицу с участ­никами многотысячного моления при д. Варангуши 20 ноября 1827 г., оказались приходской священник с. Морки Я.Смирнов и царевококшайский земский исправ­ник Микулин. Однако их действия по пресечению моления и разгону его участни­ков оказались тщетными и совершенно бесполезными. Прихожане из числа кре­щеных марийцев полностью игнорировали увещевания своего пастыря, и как мно­гие свои сородичи принародно отказавшись от новой христианской веры, возвра­щались к язычеству. Бессилен что-либо сделать и сам исправник. По его словам, находясь по служебным делам во вверенным ему уезде, он неожиданно 20 ноября получил донесение из Уразлинского волостного правления о многотысячном соб­рании марийцев при д. Варангуши, куда срочно на лошадях вместе с ним поскака­ли по его приказу волостной голова Губайдула Мадеев, писарь Лавров, казак Уральского войска Худяков, чистопольский мещанин Суханов, понятые татарской деревни Кисли Халилула Хамитов, Губайдула Акчурин, отставной солдат Абдул-фаиз Самеев, д. Русский Уртем крестьяне Денис Данилов, Григорий Ефимов и другие «разных деревень до 50 человек». Оказавшись в священной роще, на месте моления, исправник грозно потребовал у его участников: «По какому позволению осмелились они делать такое, противное христианской религии, жертвоприноше­ние?!» Однако, как далее отмечал исправник, якобы участники моления «вместо ответа, окружив его, исправника, и других бывших с ним людей, начали жестоко бить» и будто бы «при побойстве» кричали: «Исправника надобно убить до смер­ти!» Считая свою жизнь «в большой опасности» от угроз нападавших, исправник «защищал себя имевшею в руках саблею», а также «казака Худякова и понятых». А когда, по словам исправника, к зачинщикам «побойства» присоединились «во множестве» другие участники моления и «бросились на них с выдернутыми из снега дорожными вехами и топорами, особенно услыхавши произносимые Ур­жумского уезда села Торъял черемисом Григорьевым Ивановым и с ним от многих слова «Бейте всех до смерти!», устрашившись сего, уклонились с некоторыми по­нятыми уездом: сами верхом на лошади, а понятые – пешками». Вырвавшийся из толпы и ускакавший на лошади исправник, по его словам, через некоторое время «совершенно» лишился «чувств» и в таком состоянии его привезли в д. Русский Уртем в крестьянский дом Андрея Данилова и «внесли на руках в избу, в каковом положении я (т.е. исправник – А.И.) находился, может быть часа полутора». Придя в себя, исправник, «приказал отвезти себя в Уразлинское волостное правление», где встретился со спасшимся бегством казаком Худяковым, у которого «имевшей­ся при нем сабли ножны переломлены пополам и копейный остаток взять возму-^ 62 Статьи и сообщения тившимися». Явившиеся пешком спустя некоторое время понятые, «освободясь бегством» из места яз