Содержание
Введение
Глава 1. Концепция «массовогочеловека» как научная проблема
1.1 Понятие и характерные черты«массового человека»
1.2 Условия и причины формирования«массового человека»
Глава 2. Перспективы формирования исуществования «массового человека» в современном обществе
2.1 Теории «постиндустриальногообщества»
2.2 Место и роль «массовогочеловека» в «постиндустриальном обществе»
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Актуальностьпроблемы, связанной с положением «массового человека» впостиндустриальном обществе, определяется целой совокупностью взаимосвязанныхобстоятельств. Важнейшим из них является построение информационного общества ввысокоразвитых странах и вхождением в это пространство России.
Практикапоказывает, что те теоретические модели, которые сформировались в западнойфилософии и социологии, не могут быть применены без достаточно существеннойкоррекции для рассмотрения отечественных социокультурных процессов. Более того,даже в тех странах, где признаки информационного общества проявляются явно,теория не позволяет дать достаточно четкого ответа на вопросы о том, какимиособенностями будет обладать зрелое информационное общество, каким будет егосубъект, останется ли в нем место «массовому» человеку или он уступитсвою историческую роль индивидуализированной личности новой эпохи.
Критическоеотношение к массовому обществу, основанному на экономическом, политическом исоциальном отчуждении и порождающему специфического субъекта культуры «человека-локатора»(Д. Рисмен), «одномерного человека» (Г. Маркузе), «самоотчужденнойличности» (Э. Фромм), в постиндустриальных концепциях сменилось достаточнолояльным ее восприятием.
Характерно,что в рамках и европейского варианта постиндустриализма, представляющегорадикальное направление развития постиндустриального общества (А. Турен, Ж.Фурастье), и американского, либерального (Д.К. Гэлбрейт, К. Боулдинг, Г. Кан,Э. Тоффлер, З. Бжезинский), постиндустриальное общество рассматривалось какдетерминированное не столько экономическими, сколько социальными и культурнымифакторами, формирующее особый стиль мировосприятия и мышления, свободный отидеологической интерпретации и задаваемых извне пределов творческой активности.В этом обществе социально-политическая сфера должна быть центрирована не напроизводственно-техническом прогрессе, а на человеке и «качестве жизнипотребителя».
Объектисследования: «массовый человек».
Предметисследования: трансформации «массового человека» в «постиндустриальном»обществе.
Цельи задачи исследования:
— проанализировать научные исследования по проблеме «массового человека»и «постиндустриального общества»;
— выявить характерные черты «массового человека»;
— рассмотреть признаки “«постиндустриального общества»
— проанализироватьвозможности сосуществования таких социокультурных явлений как «массовыйчеловек» и «постиндустриальное общество».
Глава1. Концепция «массового человека» как научная проблема
1.1Понятие и характерные черты «массового человека»
Впервыесерьезное осмысление проблем массового общества, появления «массовогочеловека», возрастания уровня урбанизации и технизации в обществе, а такжеусиления тенденций демократизации общественно-политической и культурной жизнибыло предпринято в работах Ф. Ницше, О. Шпенглера, Х. Ортеги-и-Гассета, а такжеК.-Г. Юнга и Г. Лебона.
Появлениена рубеже XIX — ХХ вв. «среднего человека» или «массовогочеловека», а также массового общества было достаточно быстро осмыслено какрезультат глобальных изменений ценностной системы, которые стали необходимымусловием для появления нового типа общества.
К.-Г.Юнг и Густав Лебон в своих работах пишут, что массовыйчеловек – это продукт деятельности эпохи Просвещения, Реформации и промышленнойиндустриальной революции.
Авторывычленяют следующие факторы-характеристики массового человека, а именно:
— способность группы влиять посредством внушения на сознательную ибессознательную психику этого индивида;
— инстинктивная склонность человека к подражанию;
— менее требовательная интеллектуальная и моральная природа коллективногомышления и действия;
— «мягкоеи безболезненное ускользание в царство детства, в рай без заботы», т.е.склонность человека изыскивать ситуации, в которых с него будет снятаответственность.
«Массовыйчеловек» оказывается помещенным в урбанизированную среду, составленную измножества таких же изолированных, или атомизированных индивидов. Однако Юнг,комментируя эту ситуацию, подчеркивает, что психического равновесия эточеловеку не придает, напротив, массовый человек особенно предрасположен кмассовым психическим эпидемиям. При этом даже его физического присутствия в группене требуется для того, чтобы такая эпидемия могла вспыхнуть .
Итак,массовый человек – это человек, принадлежащий массе, а массы — безымянны ибезответственны. Приведенные в активное состояние, они ищут выхода своейактивности и энергии, например, опору в виде вождя, который даст им ориентиры ивозьмет на себя всю ответственность за них и их действия.
Нанаш взгляд, точки зрения Х. Ортеги-и-Гассета, Ф. Ницше, О. Шпенглера каккрупных социальных философов и социологов, на эти проблемы являются особенно интереснымии принципиальными ввиду того, что они были современниками и очевидцамипроисходящих перемен.
Фактическиони были первыми исследователями, кто выделил как принципиально важные понятия «массовогочеловека» и «массового общества» и попытался дать имопределение.
Ортега-и-Гассети Ницше утверждают, что «массовый человек» был всегда, но в кризисныймомент масса восстала и начала вести себя агрессивно. Для Ортеги-и-Гассета «толпа»явление новое. «Люди, составляющие эти толпы, были и ранее, но не были толпой.Теперь они заняли места, отведенные для узкого круга лиц, для меньшинства».Для Ортеги-и-Гассета масса не является чисто социальной категорией и неопределяется чисто количественными характеристиками. Он подчеркивает, что «масса»- это качественная характеристика человека нового типа. «По одномучеловеку можно понять, масса это или нет. Масса это любой, кто не мерит себяособой мерой, ощущает себя, как все, и не удручен по этому поводу. Эта масса, всвою очередь, может быть разделена на два класса, или слоя – первые – те, ктохотят от жизни большего, не боясь тягот и социальных обязательств. Вторые – те,для кого жить – значит плыть по течению, но оставаться самим собой и непытаться перерасти себя».
Ницшеутверждает, что «массового человека» породила господствующая в Европена протяжении почти 2000 лет мораль. Апогей и торжество этой «стадной»морали приходится именно на конец XIX — начало ХХ вв. Мораль рассматриваетсяавтором как принцип, направленный против «мощных», который полезен ивыгоден для «униженных».
Ницшевосхищается некоторыми качествами, которые характерны, как он считает, лишь дляаристократического меньшинства, а большинство – это только средство длявозвышения меньшинства. Простые люди, как правило, глубоконеполноценны, и, если необходимо их страдание для создания великого человека,то это не страшно. «Что означает обнаружившаяся в моральных ценностях воляк власти? Ответ: три силы скрыты за ней: инстинкт стада против сильныхи независимых; инстинкт страждущих и неудачниковпротив счастливых; инстинкт посредственности против исключения».
ПоНицше, только стадный инстинкт признает индивида в согласии с целым и винтересах целого, отсюда — ненависть к одиночкам и, соответственно, единицпротив целого. «Инстинкт стада видит в середине и среднем нечто высшее инаиболее ценное: это — то положение, которое занимает большинство. Стадоощущает исключение, стоящее как над ним, так и под ним, как нечто емувраждебное и вредное».
Ницшене просто делит человечество на сильных и слабых, на исключительных ипосредственных, на индивидуальностей и стадо — он обосновывает естественностьжестокой и непримиримой борьбы между элитой и «средним человеком».
Шпенглерпридерживается мнения, что «массовый человек» явление, присущееисключительно периоду конца XIX — начала ХХ вв., поскольку этот периодсоответствует концу «истории большого стиля», осуществлявшейся двумяпервосословиями дворянством и духовенством. На первый план выходит третьесословие буржуазия, которая приносит с собой эпоху цивилизации.
Эпохацивилизации совпадает с периодом формирования большого города, «мировойстолицы», а это характерно для всех развитых цивилизаций. «Мироваястолица, этот чудовищный символ и хранилище полностью освободившегося духа,сосредоточие, в котором сконцентрировался ход всемирной истории… Мировыестолицы — это ограниченные по числу гигантские города всех зрелыхцивилизаций… Все теперь провинция — и село, и малый город, и город большой,за исключением нескольких крупных точек… И существуют только жители столиц ипровинциалы».
Человекстановится жертвой каменной пустыни, абсолютного и самодовлеющего города.Шпенглер определяет «мировые столицы» как массовые города, которыестановятся приютами для нужды, что, однако, не уменьшает их притягательностидля человека. Человек большого города не способен жить ни на какой другойпочве, кроме искусственной, то есть почве мировой столицы. Мегаполисы могутполностью обескровить деревню не только все возрастающей урбанизацией, но итем, что человек, живущий в них, может найти себе родину в любом подобномгороде, но не в ближайшем селе.
Конец«истории большого стиля» обезличивает человека, лишившегосяруководства со стороны первосословий как носителей высшей духовности и культурыи потерявшего свою укорененность в истории. «Цивилизация застает этопонятие в готовом виде и уничтожает его понятием четвертого сословия — массы,принципиально отвергающей культуру с ее органическими формами.Это нечто абсолютно бесформенное, с ненавистью преследующее любого вида форму, всеразличия в ранге, всякое упорядоченное владение, упорядоченное знание… Темсамым четвертое сословие делается выражением истории, переходящей вовнеисторическое. Масса — это конец, радикальное ничто».
Шпенглерчетко выделяет массу как некое самоконституирующееся целое, качественноотличное от классических сословий феодального общества и буржуазии. Он напрямуюсвязывает появление этого сословия с нарастающей тенденцией потери культурнойтрадиции, корней, а главное — с утратой элитой власти.
Массачрезвычайно опасна, она откровенно враждебна всему немассовому. Поскольку онанаходится за пределами любой культуры, она отвергает культуру с ее зрелымиформами. Это — безликая, бесформенная толпа, ненавидящая все духовные икультурные ценности, стремящаяся к их уничтожению.
Шпенглерсчитает, что цивилизационные тенденции фиксируются тогда, когда гуманистическаятрадиция и высокая культура Запада подвергаются атаке со стороны массовогообщества, направленного на подавление индивидуальности. Масса — продукт этогогорода, уничтожающего деревню. Он рисует картину полного духовного вырождения:лишенная духовных корней масса, бесформенная, враждебная всякой форме, бродитпо каменным лабиринтам, поглощающим остатки человечности. Она не имеет родины,это — ожесточенная, несчастная, полная ненависти к прочным традициям старойкультуры толпа, которая обречена на бессмысленное, бесцельное, почти животноесуществование. «Посреди края лежат древние мировыестолицы, пустые обители угасшей души, которые неспешно обживает внеисторичноечеловечество. Всяк живет со дня на день со своим малым счастьем и терпит.Массы гибнут в борьбе завоевателей за власть и добычу сего мира, однаковыжившие заполняют бреши своей первобытной плодовитостью и продолжают терпеть».
1.2Условия и причины формирования «массового человека»
Причиныпоявления «среднего человека» или «массового человека»философы и социологи видят в сущности изменений, произошедших вследствиеевропейского кризиса рубежа веков. Ортега-и-Гассет видит их в улучшениикачества жизни масс, неограниченных возможностях, которые они получили, а такжев огромном потенциале жизненных сил и новом взгляде на мир. И как следствие — вощущении вседозволенности для «массового человека». «Мы живем вэпоху уравнивания: уравниваются богатства, культура, слабый и сильный пол,континенты. Нашествие масс выглядит как прилив огромных сил и возможностей.Быстрота, с которой все меняется, энергия и напор, с которым все совершается,угнетает людей архаического склада — разлад их жизненного ритма с ритмом эпохи».Скорее всего, философ сам ощущал себя тем самым человеком архаического склада.
Ницшесчитает, что человеческое стадо было всегда, на рубеже веков он отмечает толькообострение антагонизма массы и элитарного меньшинства. Шпенглер утверждает, чтопоявление «массового человека» и нашествие масс происходят из-засильного роста урбанизации и технизации жизни.
Признаетсяи особо подчеркивается в работах Ницше, Ортеги-и-Гассета и Шпенглера поляризацияобщества и своеобразная концентрация на его полюсах масс и элиты. Жестокаяборьба между массами и элитарным меньшинством присутствует в культуре, вполитике. Не менее важной и принципиальной проблемой для этих философовявляется проблема кризиса современного европейского общества и его последствий.
ВыводОртеги-и-Гассета состоит в том, что современная ему эпоха вовсе не имеет ничегообщего с упадком и бессилием; в его видении, это — эпоха неисчерпаемых сил иогромных возможностей, но она может стать и эпохой заката вековой европейскойкультуры. Техника не может уничтожить культуру, поскольку является еепорождением, но может способствовать «массовизации» и варваризациижизни.
Ницшеуказывал на неизбежность существенных изменений в духовной жизни человека,которые проявятся в ХХ в. Он связывал эти изменения в основном с развитием техники,однако воздерживался от прямых оценок технического прогресса. Свое мнение поэтому вопросу Ницше сформулировал не в форме вывода, а в форме предположения:он утверждал, что психические нагрузки человека будут возрастать и не впоследнюю очередь из-за появления новых типов культуры, овладения человеком, неимеющего для этого адекватно развитого мышления, гигантскими силами природы.Все эти процессы могут вызвать саморазрушение человека. Гегемония стада и егоморали вызовет все большее падение интереса к истинному и прекрасному,преобладание иллюзии и заблуждения.
Шпенглерпрямо настаивает на закате европейской культуры и замене ее цивилизацией,которую он понимал как «технику». Шпенглер, единственный из этихфилософов, кто поднял проблему технизации жизни и ее последствий, диктатабездуховной технократической цивилизации.
ДляШпенглера и Ортеги-и-Гассета кризис европейской культуры порожден изменениями вмировоззрении людей. Именно изменение условий жизни и, как следствие этого,изменение миропонимания, вызвали появление «среднего человека», дляНицше же «средний человек» был всегда, и современные перемены лишьобострили конфликт стада и элиты. Для этих мыслителей основная борьба вкультуре проходит по линии: принцип личности и принцип коллектива, противостояниеоригинальности и общественного мнения, элиты и посредственности.
Ещеодну принципиально важную проблему эти философы видят в возрастании ролигосударства в общественной жизни. Именно новое качество государства в конце XIX- начале ХХ в. видится им одной из важных причин «восстания масс»:появление демократического государства и господство либеральных свобод вызываетвосстание масс и является идеальным условием для диктатуры масс.
Пониманиемассы как «среднего человека», который является «средним» втой мере, в какой он повторяет общий тип, своеобразный шаблон, предвосхитилоидею середины ХХ в. европейского социального государства, ориентированного насредний класс. Ортега-и-Гассет делает вывод о том, что масса не способнауправлять собой в силу особенностей массового мышления, а господстволиберально-демократического, социального государства — первый шаг к тотальномуогосударствлению всех сторон жизни. Массовое мышление, не желающее ни с кемуживаться и стремящееся навязать свою точку зрения силой, способствует рождениютоталитарного государства масс.
Современнаяему политическая ситуация вызывает серьезные опасения у Ортеги-и-Гассета, онуказывает на то, что торжество гипердемократии — это время, когда массатиранически навязывает свои желания обществу. Масса — это посредственность;значит, в политике она — гегемония посредственности. Для того чтобы приниматьрешения, необходимо обладать двумя качествами, которых лишен «массовыйчеловек»: нужно обладать свободой и ответственностью. «У большинствалюдей нет собственного мнения, нужно, чтобы оно происходило извне поддавлением, а для этого необходимо, чтобы властью обладало духовное начало».
Раньшемассы, как правило, не решали, а присоединялись к решению меньшинства, сейчасрешают именно массы, у власти представители масс, они столь всесильны, чтосвели на нет любую возможность оппозиции. Таким образом, по мнениюОртеги-и-Гассета, именно демократия и всеобщие свободы, явившиеся завоеваниемконца XIX — начала ХХ вв., а также отсутствие меньшинства, которое осуществлялобы разумную и дальновидную политику, стали первым шагом к диктатуре масс.
«Массовыйчеловек», как правило, руководствуется не перспективой, а злобой дня,масса плывет по течению, «массовый человек» не созидает. Поэтомумассе необходимо следовать чему-то высшему, исходящему от меньшинства. Действуясама по себе, масса способна только к одному способу воздействия — к расправе,когда торжествуют массы, торжествует насилие. Философ прямо указывает в своейработе на то, что фашизм — доктрина именно «массового человека», аорудием для установления жестокой диктатуры масс является государство.
«Массовыйчеловек» гордится государством, ибо ему известно, что именно онообеспечивает ему удобную и выгодную жизнь. Масса не воспринимает государствокак продукт усилий меньшинства и господства ценностей цивилизации, она видит вгосударстве безликую силу, которая очень похожа на силу толпы, и считает егосвоим. «Массовый человек» привык, чтобы все проблемы решалогосударство, взяв на себя заботы и прибегнув к неограниченной силе. Этовызывает главную опасность — огосударствление всех сторон жизни. «Массовыйчеловек» уверен, что государство — это он. И он всегда попробуетиспользовать давление государственной машины, чтобы уничтожить всякоетворческое мышление. Это самый короткий путь к диктатуре.
Глава2. Перспективы формирования и существования «массового человека» всовременном обществе
2.1Теории «постиндустриального общества»
Начинаяс 40-50-х годов ХХ столетия, после появления работ теоретиков Франкфуртскойшколы, а также после оформления теории индустриализма, сформулированной Р.К.Ф.Ароном в его лекциях в Сорбонне (1956- 1959) и У. Ростоу в книге «Стадииэкономического роста. Некоммунистический манифест», объектом изучениязападной философии стала «индустрия культуры» как механизмпроизводства массовизированного обезличенного индивида.
Рассматриваяисторию общества как последовательную смену доиндустриальной, индустриальной ипостиндустриальной стадий его развития, теоретики постиндустриализма сопоставлялиэти эпохи по таким параметрам:
— основной производственный ресурс (соответственно сырье, энергия, информация);
— тип промышленной деятельности(добыча, изготовление, последовательная обработка);
— характер базовых технологий (трудоемкие, капиталоемкие, наукоемкие).
Этасхема позволила в качестве принципиального отличия постиндустриальной культурырассматривать переход от взаимодействий человека с природой в доиндустриальноми преобразованной природой в индустриальном обществе к взаимодействию между людьми,где характер межличностных отношений определяется не имитацией действий другихлюдей и не усвоением опыта предыдущих поколений, а комплексным социальнымвзаимодействием.
Вэтих теоретических системах наиболее значительное внимание отводилось информации,информационным технологиям и средствам коммуникации. В качестве ведущихпризнаков нового типа общества его исследователи называли ускорениетехнического прогресса, уменьшение доли материального производства в совокупномобщественном продукте, развитие сектора услуг, повышение качества жизни.
Вместес этим, как отмечалось еще в технократической утопии Д. Белла «Приходпостиндустриального общества. Авантюра в социальном предсказании» (1973),в обществе, где основным фактором социальных трансформаций становитсяпроизводство и использование информации, существенному обновлению неизбежноподвергается не только экономика, но и человек. Эта «демассифицированная»культура должна отличаться высоким уровнем инновативности и сложности, чтонапрямую связано с индивидуализацией и дестандартизацией различных сторонполитической и экономической жизни.
Д.Белл связывал эти процессы с тем, что в постиндустриальном обществе возникаетновый интеллектуальный класс, «представители которого наполитическом уровне выступают в качестве консультантов, экспертов илитехнократов», что приводит в итоге к персонализации культуры.
Концепцияпостиндустриального общества по Беллу:
— вкачестве базисного феномена выступают знание и информация;
— ведущее значение интеллектуальных технологий;
— качественно новый способ организации технологической сферы;
— демонтаж классовой структуры и формирование профессиональной дифференциации;
— реорганизация культурной сферы и ее переориентация на интеллектуальныеприоритеты;
— формирование индустрии знания.
Показательно,что Белл представил оптимистический вариант доктрины «массового общества»,где масса рассматривалась как преобладающая часть населения, удовлетвореннаясвоим положением и отказавшаяся от борьбы, поскольку «определенный образжизни, права, нормы и ценности, стремления, привилегии, культура все то, чтокогда-то составляло исключительное достояние высших классов, распространяетсятеперь на всех».
Эвристичностьпредложенной Д. Беллом социальной модели была столь высока, что вызвалапоявление множества уточняющих и вариативных концепций, расширяющих поледанного социокультурного исследования.
Представлениео том, что ведущей тенденцией развития современного общества, перерастающего вобщество нового информационного порядка, является интеграция новейших массовыхинформационных и коммуникационных технологий и существующей социальной системы,лежит и в основе концепций информационного общества, составляющих существеннуючасть постиндустриальной теории и разработанных Е. Масудой, Дж. Нейсбитом, Дж. Бенингером,Т. Стоуньером, М. Маклюэном, Э. Тоффлером, М. Кастельсом.
Критериемпрогресса в таком обществе является возрастание скорости внедрения инноваций,увеличение объема и скорости коммуникации, рост объема полезной информации иускорение ее обработки за единицу времени в контурах управления за счетавтоматизации этой сферы. В новом обществе изменяются типы организационныхстилей, характер восприятия реальности, семейные ценности.
Осуществляяпоследовательное сопоставление индустриального и постиндустриального общества,сравнивая их экономическую основу, особенности аппарата управления, исследуяпсихологические характеристики индивидов, включенных в процесс производства,Тоффлер, в частности, приходит к выводу о том, что супериндустриальное обществохарактеризуется не только высоким уровнем инновативности, но и демассификациейи дестандартизацией всех сторон политической и экономической жизни.
Изменениехарактера труда и межличностных отношений изменяет систему ценностей иориентации человека на психологические, социальные и этические цели. Изменяетсяи профессиональная характеристика индивида, прошедшего многоуровневое обучение,обладающего не только мастерством, но и информацией, развитого не толькофизически, но и духовно.
Какотмечает автор, современный этап развития цивилизации делает «метакультурнуюиндивидуальность», проявляющую способность к отказу от привычных матрицповедения и восприятия и выходу за рамки привычного видения мира, типичнымпроявлением новой формирующейся информационной культуры. Для человека новойкультурной формации мобильность ориентации в рамках стремительно изменяющейсясреды и новый способ ее освоения становятся принципиальным моментом, возможно,вопросом его выживания. «В быстро меняющемся мире прошлый опытреже может служить надежным компасом, необходимы гораздо более быстрое освоениенового, большая реактивность Я, подвижность, умение действоватьметодом проб и ошибок».
Тоффлероптимистически оценивает перспективы роста субъекта «Третьей волны».В этой спецификации мышления футуролог видит формирующуюся способность квосприятию огромных массивов информации, пульсирующих и растущих потоковданных, что соотносится с требованиями новой социальной и технологическойреальности. Подобная структура информационной сферы, сменившая старую,перегруженную и «изношенную», была изначально определена увеличениемобъема и скорости обновления информации, необходимой для поддержанияустойчивости социальной системы. Для успешной социальной и информационнойадаптации в качественно изменившихся условиях субъект новой культуры вынужденпостоянно обновлять свою собственную «базу данных».
Втаких условиях становится реальностью неизбежный в современной ситуации переходк личности нового типа — информационно-адаптированной, основнымихарактеристиками которой могут быть представлены естественное включение винформационные процессы, способность к адекватному восприятию полученнойинформации и настроенность на эффективное ее использование в своейдеятельности.
Вновом обществе под индивидуальные потребительские нужды подлаживается икультура, специфика которой описывается Тоффлером в категориях «приспособленияк возрастанию жизненного уровня» и «совершенствования технологий»,позволяющих снижение себестоимости «культурных продуктов» даже приусловии введения их различных вариантов. «Поскольку удовлетворяется всебольше и больше основных нужд покупателей» — отмечает исследователь, — можно твердо предсказать, что экономика будет еще энергичней идти навстречутонким, разнообразным и глубоко персональным потребностям покупателя,потребностям в красивых, престижных, глубоко индивидуализированных и чувственноприятных для него продуктах”.
Такимобразом, как считает Тоффлер, уровень потребляемой культуры становится иным:массовая культура продолжает существовать как уникальный механизм, обладающийкомпенсаторной и рекреативной активностью, удовлетворяя нужды значительнойчасти общества, однако, она перестает быть единственной культурой, удерживающеймонополию на массовое сознание. Элитарная же культура теряет свое значениеклассово чуждой и недоступной массам, но, наоборот, начинает выполнять ролькультурного образца и занимает в иерархии ценностей достойное ее место. Именноэтот феномен Тоффлер и обозначает как индивидуализацию личности идемассификацию культуры.
2.2Место и роль «массового человека» в «постиндустриальном обществе»
Сегодняв западном мире стали реальностью социокультурные трансформации, которыеотмечались Тоффлером как тенденции в том числе, изменение стиля жизни, «домо-центризм»и «индивидуализм», обусловленные в значительной степени улучшениемоснащения европейских домов электронным оборудованием, повышением безопасностижилища и его комфортабельности, «включенностью» в мир при помощисредств массовой коммуникации и посредством подключения к глобальныминформационным анклавам через компьютерную Сеть.
Преобразованияпретерпела и социальная сфера, где значительно повысился уровеньвостребованности профессий, требующих достаточно высокого образовательногоуровня, а также налицо ярко выраженное доминирование индивидуальных формпотребления культуры. Все эти социокультурные трансформации можно рассматриватькак признаки рождения иной культуры и формирования такого ее субъекта, которыйутрачивает качества «массового человека».
Признаниеунификации в качестве устаревшей установки и утверждение права на отличиепроявляется не только в изменении образа жизни и плюрализме в бытовой сфере, нои в многообразии подходов в искусстве и науке, освободившихся от ссылок наавторитеты и реальность. Эти особенности информационной культуры характеризуютее и как культуру постмодерна. В постмодернизме радикальные изменения западногообщества, которые стали очевидными к 60-м годам прошлого столетия, получилиоценку не в экономическом аспекте (как в постиндустриальных, а такжерассматривающих более узкий технологический ракурс информационных теориях), а васпекте социокультурном. В частности, взаимообусловленность экономических исоциокультурных факторов учитывается в концепции постэкономического общества.
Характерно,что, существуя как самостоятельные теоретические построения, и концепцииинформационного общества и постмодернистские концепции свой толковательныйпотенциал обращали на одни и те же экономические, социальные и культурныепроцессы. Отражением этих процессов стали, с одной стороны, стремительныетехнологические изменения и отказ от форм индустриального производства, сдругой изменения социокультурные, связанные с принципиально иным уровнемпроявления субъективности.
Наиболееярким выражением этих социокультурных трансформаций стали такие процессы, какдемассификация и индивидуализация, как трансформация характера потребления иего мотивации, где характерной особенностью обмена начинает выступать неэкономический, а символический характер, как замена экономических — постэкономическими ценностями, принципиальной особенностью которых, какотмечали теоретики постмодернизма, является их символическая природа, связаннаясо статусными аспектами.
Изучаяэкономические процессы с точки зрения их субъекта, теоретики постмодернизмапришли к выводу, что, в отличие от индустриальной, постиндустриальная экономикапровозглашает иной принцип, где вещи артикулируются не в дискурсепотребительной или меновой стоимости, а в дискурсе стоимости знаковой.
БодрийярЖ. рассматривал современного человека как активную личность, проявляющую своиособые, индивидуальные качества в процессе потребления, чему способствует, вчастности, высокое экономическое развитие, обеспечившее первичные потребностичеловека.
Инымисловами, содержание вещи, степень ее полезности определяется не потребительскойстоимостью, достаточно универсальной, но его высокоиндивидуализированнойсимволической ценностью. Вещи в такой системе отношений не могут быть сравнимыдруг с другом по признаку эквивалентности, более того, ценность каждойотдельной вещи не является закрепленной, но произвольно устанавливается врамках индивидуальной системы потребностей.
Вподобных обстоятельствах человек становится более свободным в реализацииповседневных потребностей, в общении и образовании, в страсти к развлечениям иувеличению свободного времени, в одежде, танцах, даже в новых способах лечения,цель которых освобождение своего «Я».
Исследователиотмечают, что та философия гедонизма, которая была характерной для общества60-х годов, к 80-90-м годам претерпела существенные изменения. Сегодня успехассоциируется не с обладанием вещами, а с качеством жизни, а сам гедонизмперсонализируется и ориентируется на «любование собственной душой».При этом гедонистическая этика 60-х с ее активным сопротивлением пуританству иотчуждению труда, и безоглядным погружением в «эротически-психопатическую»массовую культуру сменяется умеренными идеалами, осуждением «потребительскойвсеядности», неприятием урбанизированной и стандартизированной жизни.
«Культдуховности, и спортивного развития заменил собой контркультуру, состояниенеподвижности; толерантная и экологическая „простая жизнь“ заняламесто страсти к обладанию; нетрадиционная медицина, основанная на применениимедитации, трав, наблюдение за собственным организмом и своими „биоритмами“указывают на дистанцию, которая отделяет нас от гедонизма в первоначальном еговарианте». Эта система ценностей, означавшая преодоление прежней системыматериальной, экономической мотивации и формирование постматериальных,постэкономических потребностей, определяемых не внешними, а внутреннимипобудительными стимулами к деятельности, была названа «постматериалистической»или «постэкономической».
Еепоявление было обусловлено рядом причин: во-первых, изменением характера производства,основанного на технологическом прогрессе, что позволило человеку удовлетворятьматериальные потребности достаточно просто и за счет достаточнонепродолжительного рабочего времени. Вследствие этого, само по себематериальное благополучие утрачивает свою значимость, а на первый план выходят такиепроблемы, как «необходимость сочетать безопасность и свободу,справедливость и ответственность».
Во-вторых,превращением науки и знания в производительную силу, что, делает очевиднойкорреляцию между образованием и достатком и повышает социальный статус ихносителей. Это, в свою очередь, изменяет отношение человека к информации, всторону которой смещается потребление, что стимулирует генерацию новых знаний.Благодаря этому потребление превращается в «элемент производства», аотношение человека к самому себе и другим людям влияет наряду с информацией изнанием на экономический прогресс.
Вместес тем, необходимо отметить, что все обозначенные особенности общества,ориентированного на развитие новейших информационных технологий, отнюдь неявляются доминирующими и полностью выявленными. Практика показывает, чтотенденции демассификации и в постиндустриальном и в информационном обществе,несмотря на их ощутимость, все-таки остаются достаточно поверхностными, атенденции к унификации усиливаются.
«Массовыйчеловек» продолжает существовать и по-прежнему выступает как один изнаиболее типичных субъектов социального действия. В этой ситуации становитсяпринципиальным вопрос: является ли актуальность стереотипизированного обществаи воспроизводство его основного носителя, «массового человека»временным явлением, а массовая культура с неизбежностью уступит местовысокоиндивидуализированной культуре и ее носителю персонализированномуиндивиду, или эта культура в обществе нового типа сохранит свои позиции каксистема, выполняющая совершенно особые, присущие только ей одной функции?
Пытаясьопределить характер и специфику постиндустриального и информационного общества,прежде всего, необходимо учитывать эволюционный, а не революционный характерразвития общества, что, в частности, подтверждает и содержание самойпостиндустриальной теории, где все этапы социального развития(доиндустриальный, индустриальный и постиндустриальный), во-первых,преемственны по отношению друг к другу, и, во-вторых, не определяются в четкиххронологических границах.
Здеськаждый из этапов развития формируется в пределах предшествующего, где новые тенденции «незамещают предшествующие общественные формы как „стадии“ общественнойэволюции», но «частососуществуют, углубляя комплексность общества и природу социальной структуры», когда новыеэкономические, социальные и политические формы взаимодействуют сустановившимися, приводя к значительному усложнению всей социокультурнойсистемы.
Так,переходот аграрного общества к индустриальному сделал доминирующим индустриальныйуклад, но не привел к исчезновению сельского хозяйства. На следующем этапе развитиявсе большее значение приобретают наукоемкие информационные технологии, аиндустриальный сектор существенно сокращает свою долю в валовом национальномпродукте. Эта закономерность проявляется достаточно отчетливо на каждом этаперазвития общества, что, в частности, позволило М. Кастельсу сделать вывод отом, что качественного различия между обществом индустриальным ипостиндустриальным нет: «когда в самых развитых странахзанятость в промышленном производстве достигла пика, рост производительности набазе знаний был чертой индустриальной экономики».
Именноэти складывающиеся новые формы и дают основание предположить, что в рамкахстарого типа общества в данном случае постиндустриального создаются предпосылкидля перехода к качественно новой деятельности человека, где труд как основаэкономического производства постепенно сменяется таким новым видом производственнойактивности, как творческая деятельность, а отношения между человеком и природойзамещаются межличностным общением. Между тем даже в рамках информационногообщества подобные отношения не выступают в качестве доминирующих, нососуществуют с продолжающей оставаться актуальной осознанной орудийнойдеятельностью, осуществляющейся в форме материального производства.
Посуществу, подобной коррекции может быть подвергнута любая из тех тенденций,которые характеризуют изменившийся тип производительных сил и производственныхотношений нового типа общества, что и позволяет сделать вывод о том, чтоформирование новых производственных отношений в постиндустриальном обществеявляется лишь тенденцией, но отнюдь не ведущим процессом.
Вчастности, это касается и такой существенной особенности постиндустриальныхобществ, как приоритет сферы услуг и сокращение производственной сферы, в томчисле предприятий, где уровень массовизации то есть, концентрации рабочей силыдостаточно велик. Вслед за М. Кастельсом, можно сослаться на исследования Коэнаи Зисмана, которые утверждают, что многие услуги «зависят отпрямых связей с промышленным производством и что промышленная деятельность(отличная от промышленной занятости) является критически важной дляпроизводительности и конкурентоспособности экономики».
Этопозволяет различать в качестве равноправных две модели экономического развития «модельэкономики услуг», представляемую США, Великобританией и Канадой, и «модельиндустриального производства», наглядно демонстрируемуюЯпонией и в значительной мере Германией. Таким образом, постиндустриальнуюэкономику можно рассматривать как существенно более развитую индустриальнуюэкономику, а демассификация производства, констатируемая теоретикамипостиндустриализма, есть лишь тенденция, не перерастающая, возможно, покавременно, в закономерность.
Взащиту тезиса о переходном состоянии современной экономики и культуры можнотакже отметить, что многие тенденции развития общества, основанного на знании иинформации, еще не стали широкой практикой. И это не позволяет говорить о нихкак о преобладающих, очевидных и доминирующих. Так, по наблюдениям Кастельса, рост работычерез телекоммуникации является «самым обычным допущением, касающимсявоздействия информационной технологии на большие города, и последней надеждойплановиков городского транспорта, почти готовых смириться с неизбежностьюмегапробок». Автор не без юмора отмечает, что имеетсябольше людей, исследующих работу через телекоммуникации, чем фактическиработающих.
Можнопривести данные, которые позволяют среди работников через телекоммуникациивыделить три категории:
а)людей, которые заменяют работу, ранее выполнявшуюся в традиционнойпроизводственной обстановке, работой дома;
б) «самозанятыхлиц, работающих on-line из дома»;
в) «лиц,берущих на дом из своего офиса дополнительную работу».
Изних первая категория охватывает между 1 и 2% общей рабочей силы, причем, какпоказало национальное обследование 1991 года, проведенное в США, менее половиныиз них пользовалось компьютерами, а остальные работали с телефоном,пером и бумагой.
Большиепланы здесь связываются с двумя другими категориями, которые становятся всеболее перспективными и открывают возможности дезагрегации труда и формированиявиртуальных деловых сетей, что подразумевает диверсификацию рабочих мест,особенно для самого динамичного профессионального сегмента населения.
Неизменяют принципиальным образом социокультурной реальности и многие видыдеятельности, выполняемые on-line, в том числе телемагазины, которые, скорее,заменяют традиционные каталоги заказов по почте, банковские операции с помощьютелекоммуникаций, которым в большинстве случаев предпочитается продажафинансового продукта путем персонализированных отношений, медицинские услуги вреальном времени. Несмотря на весьма широкие возможности сетевых коммуникаций,используются они достаточно ограниченно, в противовес сфере электронныхразвлечений, продолжающих выступать в качестве одной из наиболее прибыльныхотраслей экономики.
Еслиже рассмотреть социальную структуру общества, основанного на знании иинформации, то можно отметить, что количественный рост управленческих,профессиональных и технических страт, представляющихсобой ядро новой структуры, не является единственной тенденцией.Процесс активного развития сферы, связанной со сложными технологиями,сопровождается ростом неквалифицированных занятий в сфереуслуг на нижних ступенях социальной лестницы.
Причем,по абсолютной численности эти рабочие места составляют существенную долю ипостиндустриального и информационного социального организма, образуя вместе срасширяющейся интеллектуальной и управленческой элитой поляризирующуюсясоциальную структуру, взаимодействия между составляющими которой достаточнонапряженны и противоречивы.
Соотношениемежду этими стратами по уровню дохода начиная с 80-90-х годов радикальноизменилось и начало устойчиво определяться уровнем образования. Если в 60-егоды, когда доминировали индустриальные тенденции, реальный доход, к примеру,американцев практически не был связан с образовательным уровнем, то в 80-еразличие в заработках между людьми с незаконченным средним образованием ивыпускниками колледжей исчислялось 49%, а в 90-е приблизилось к 90%. Именнообразовательный уровень в большой степени начинает определять и социальныйстатус.
Статистикапоказывает, что состав экономической элиты развитых стран за последнее столетиесущественно трансформировался. Если в начале ХХ века руководители крупныхкомпаний принадлежали, по преимуществу, к состоятельным фамильным кланам, и ихуровень образования на 70% ограничивался пределами средней школы, то уже к 70-мгодам присутствие представителей финансовой аристократии в структурахэкономического управления сократилось до 5,5%, общий же уровеньпрофессиональной подготовки вырос до 95% имеющих высшее образование и 65%имеющих ученые степени.
Такимобразом, сегодня можно констатировать вполне ощутимое имущественное расслоениепо признаку образования, где причиной существующих в настоящее время классовыхразличий становится именно образовательный уровень.
Несмотряна то, что стоимость образовательных услуг в частных университетах ввысокоразвитых странах с 70-х по 90-е годы выросла почти в 5 раз, инвестиции вобразование остаются самой прибыльной сферой размещения капитала, «способнойокупить себя в 10-кратном размере,принося в среднем 30% годового дохода в течение 30 лет». Увеличениепроизводственной сферы, требующей квалифицированной рабочей силы, приводитсегодня к интенсификации конкуренции и в секторе массового индустриальногопроизводства и в сфере примитивных услуг, где постоянно сокращается количестворабочих мест.
Именноэти слои представляют потенциальных потребителей продукции культуриндустрии: вее традиционных формах преимущественно, низшими слоями неквалифицированныхработников, средним же классом и элитой в новых формах, связанных, в частности,с информационными технологиями.
Заключение
Можносделать вывод, что постиндустриальное или информационное обществохарактеризуется не только изменением характера производства, но и, в первую очередь,трансформацией потребностей и ценностных ориентиров человека. Согласнопрогнозам и утверждениям теоретиков постиндустриализма и постмодернизма,современная эпоха является эпохой демассификации общества, дестандартизациикультуры и персонализации человека.
Вовзглядах исследователей на проблему «массового человека» общая идеязаключается в выделении и противопоставлении творческой части и инертной,нетворческой массы. Творить и воспринимать ценности способно лишь творческоеменьшинство, элита, а массы — нетворческое большинство — даже не воспринимаютсознательно эти ценности, а лишь имитируют взгляды и вкусы элиты.
Общественноеустройство «постиндустриального общества» характеризуется невиданнымусложнением социальной организации, интенсификацией культурных связей иобменов, ростом культурного многообразия, отходом от господствующей в эпохумассового индустриального общества унификации и стандартизации и формированиемчеловека, обладающего критическим сознанием и стремлением реализовать свойтворческий потенциал.
Необходимоотметить, что культурная индустрия сегодня ориентируется, во-первых, не наудовлетворение креативных потребностей личности, а на «экономику здравогосмысла». Во-вторых, новые экономические формы достаточностандартизированы, что предполагает и достаточно существенную унификациюкультурного продукта. И, в-третьих, «метакультурная индивидуальность»Э. Тоффлера, становящаяся субъектом нового типа культуры и характеризуемаяспособностью дифференцировать поступающую информацию, точно так же нуждается врекреации и психологической разгрузке, как и «массовый» человек.
Своеобразиеэтого периода составляет верховенство индивидуального начала над всеобщим,психологии над идеологией, связи над политизацией, многообразия надодинаковостью, разрешительного над принудительным. Т.е. ведущим в социальнойжизни становится комплексное социальное взаимодействие индивидов, а не массовоедейство в толпе.
Список использованнойлитературы
1. Белл Д. Основы постиндустриальногообщества // MAGISTER. 2000 — № 2 –С. 44-57.
2. Бодрийяр Ж. Система вещей.Ростов: Феникс, 1995. 340 с.
3. Дилигенский Г.Г. Историческаядинамика человеческой индивидуальности // Одиссей. М., 1994 — № 6 – С. 92-101.
4. Друкер П. Рыночная экономиказавтра // Мировая экономика и международные отношения. 2007- № 4 – С. 66-72.
5. Иноземцев В.Л.: За десять лет. Кконцепции постэкономического общества. М., 1998.
6. Информационная эпоха ипостиндустриальное общество: социально-философский аспект // MAGISTER. 2007 — № 3 –С.34-35.
7. К теории постэкономическойобщественной формации. Сборник статей. Саратов: Изд-во СГУ, 2005. 130 с.
8. Кастельс М. Информационная эпоха:экономика, общество и культура / Пер. с англ.; под науч. ред. О.И. Шкаратана.М., 2000. 420 с.
9. Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе осовременном индивидуализме. М., 2001. 198 с.
10. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. СПб.: Азбука, 1996. 334с
11. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. М.: АСТ, 2003. 520 с.
12. Психология господства и подчинения. Хрестоматия. Минск:Харвест, 1998. С. 217.
13. Психология толп. – М.: Институт психологии РАН, «КСП+»,1999. С. 127
14. Тоффлер Э. Шок будущего. М.,2003. 380 с.
15. Шпенглер О. Закат Европы. Брянск: Курсив. 2001. Т. 1-4.