Содержание
Введение
Глава I Становление юридической лингвистики
§1 Возникновение юридической лингвистики: этапы иосновоположники
§2 Проблемы становления современной юридическойлингвистики
Глава II Юридическая лингвистика –самостоятельная юридическая наука
§1 Предмет и метод юрислингвистики
§2 Основные задачи и коллизии, решаемые современнойюридической лингвистикой
Заключение
Библиографический список
Введение
Моя работа вписанав контекст становления юридической лингвистики как специфической отраслилингвистического знания и особого раздела социолингвистики и посвящена описаниюпроблем становления юридической лингвистики, особенностей юридическогофункционирования языка.
Любые формысоциального взаимодействия, в том числе и естественная коммуникация, неизбежнорождают потребность юридизации. Конфликтные отношения, связанные сязыко-речевыми явлениями, есть социальные отношения особого типа, подлежащиеправовому регулированию.
Предопределяющийюридизацию языка его конфликтогенный потенциал обусловлен, с одной стороны,стихийностью естественного языка, которые в любой момент коммуникации могутпривести к конфликту непонимания, с другой стороны, — существованиемспециальных средств «создания» конфликта, реализуемых в собственно конфликтномпротивостоянии.
Проблемаюридизации языка связана с поиском баланса языковых и правовых презумпций.Специфическая онтология юридизации языка формирует особый гносеологическийподход, связанный с реализацией последовательного взгляда на язык сквозь призмутех законов, которые определяют вовлечение конкретных явлений языка вюридическую практику. В результате складывается междисциплинарная отрасльзнания, системно исследующая юридический аспект языка, — юрислингвистика.
Актуальность этойработы обусловлена несколькими факторами, которые сводятся к собственнолингвистическим и экстралингвистическим.
1. Вотечественном языкознании отсутствуют системные разработки юридического аспектаязыка, который в широком смысле является одним из сложных предметовсоциолингвистики, анализирующей социальные аспекты речевого взаимодействия,разные виды взаимоотношений между языком и обществом. Функционирование языка,определяемое нормой закона, до последнего времени не было предметом системныхсоциолингвистических исследований.
Комплексномусистемному рассмотрению процесса юридизации языка способствует динамизациялингвистических и юридических исследований, посвященных анализу юридическихаспектов языка (работы В.Н. Базылева, А.Н. Баранова, Ю.А. Бельчикова, Е.И.Галяшиной, Н.Д. Голева, М.В. Горбаневского, Т.В. Губаевой, В.И. Жельвиса, В.И.Карасика, Н.Б. Лебедевой, A.A. Леонтьева, Н.Б. Мечковской, Н.В. Сайковой, Ю.С.Сорокина, B.C. Третьяковой, Т.В. Чернышовой, Б.Я. Шарифуллина и др.), илингвистических аспектов права (работы A.C. Александрова, В.М. Баранова, И.В.Заяц, Е.А.Крюковой, H.A. Любимова, А.Р. Ратинова и др.).
2. Научнаяпарадигма системно-статического описания устройства языка сменилась парадигмойфункционально-динамической, что обусловило рассмотрение всех традиционных языковыхфеноменов в новом аспекте.
Пограничнаяобласть лингвистики и юриспруденции предоставляет возможность изучать язык не в«самом себе и для себя», а в контексте смежных с ним феноменов. Это привело кглобализации объекта лингвистического интереса: изучение отдельных минимальныхлингвистических единиц сменяется изучением дискурса. Функционированиеконфликтных текстов, фиксирующих конфликтные отношения или способных привести ктаковым, подлежит правовому регулированию, основания легитимности которогозаложены в его соответствии языковым законам. В связи с этим юридическоефункционирование конфликтных текстов ставит задачи комплексного анализа текста,а не какого-либо его отдельного параметра.
3.Антропоцентризм как принципиальная установка современной лингвистикипредопределяет потребность не в «очищенных» от конкретных речевыхситуаций формулах и инструкциях, а в информации, учитывающей в максимальной степенифеномен жизни человека — со всеми его психическими, социальными,этнокультурными характеристиками. «Экстремальное» функционирование языка представляетсобой воплощение различных человеческих устремлений, и юридизация такогофункционирования невозможна в отвлечении от социальных, этнокультурных, психологическихи пр. «наслоений».
4. В обществесформировался социальный заказ на исследование юридического аспекта языка. Языкимманентен праву, и их стихийное сосуществование, долгое время не замечаемое,нуждается в изучении и переводе в регулируемый процесс. Это касается всехстадий существования права — от правотворчества до реализации права.
Особеннозначим социальный заказ в сфере лингвистической экспертизы. Либерализация словав российском обществе породила многочисленные конфликтные речевые ситуации, ккоторым оказались не готовы ни традиционная лингвистика, ни классическаяюриспруденция. Наука отвечает на запросы общества увеличением числа прикладныхзадач, требующих специальных исследований. Становление юридической лингвистики показывает,что это новый вид прикладного лингвистического исследования, которое должновестись по особым правилам и для особых целей.
Социальнаязначимость юридического функционирования языка обусловливает необходимостьразработки теоретических основ и практических моделей юридизации языко-речевыхявлений.
ГлаваI Становление юридической лингвистики
§1Возникновение юридической лингвистики: этапы и основоположники
Юридическаялингвистика или юрислингвистика – это довольно новая область языкознания. Оналежит на стыке языка и права и тем самым носит междисциплинарный характер. Хотянельзя не отметить, что вопросами взаимосвязи языка и права занимаются ужедавно и юристы, и лингвисты. Юристы Древнего Рима, сформулировав положение отом, что «право может и должно быть определенным» [1. С. 68], отразили в нем тузадачу, которую и призвана решать юрислингвистика, а именно, сделатьюридический текст точным по своему содержанию и одновременно понятным.
Одна из основных проблем юрислингвистики – толкование понятийчести, достоинства, оскорбления, мнения, сведения, порочащего сведения былапоставлена в 1997 году выходом коллективного труда «Понятие чести идостоинства, оскорбления и ненормативности» во главе с А.А. Леонтьевым. В нёмбыло доказано, что данные понятия, хотя и используются в тексте закона, неявляются строгими терминами, и это обстоятельство существенно затрудняетсудебное разбирательство и обслуживающую его экспертную деятельность.
С этого времени постепенно реализуется задача выработки единыхправил и критериев судебно-экспертной деятельности. Значительным событием наэтом пути было появление коллективов лингвистов-экспертов «ГЛЭДИС» и«Лексис».
Коллектив «Лексис», в свою очередь, становитсяроссийским центром, аккумулирующим юрислингвистическую и лингвоюридическуюнаучную и практическую деятельность в их единстве.
Ещё одним значительным движением вперёд является утверждениеспециализаций «филологическое обеспечение документоведения», «…журналистики»,«…редакционно-издательской деятельности», «…искусствознания», «менеджмент вфилологической деятельности» в перечень наименований специализаций поспециальности 021700 – «Филология» Пленумом НМС по филологии УМО университетовРФ. В 2001 году в этот перечень уже была включена специальность«Лингвокриминалистика». Естественным на этом фоне выглядит и номинация«филологическое обеспечение профессиональной коммуникации (юридическаялингвистика)», к которой по сути сводится объявляемая специализация«Лингвокриминалистика» в Алтайском государственном университете.
Первая Международная конференция по юридической лингвистике прошлав г. Кемерово, где на факультете филологии и журналистики КемГУ в настоящеевремя сформировался уникальный коллектив специалистов, занимающихся проблемамина стыке языка и права. В их числе выпускники кемеровских вузов профессора Л.А.Араева, П.А. Катышев, доценты Е.В. Евпак, А.А. Бугаец, аспиранты О.С. Голикова,Т.В. Князькова. В 2004 году на работу в Кемеровский госуниверситет перешлидоктора наук профессора Н.Д. Голев, Н.Б. Лебедева, доцент Н.В. Сайкова,докторанты О.П. Сологуб и Н.И. Доронина, аспиранты Коряковцев А. и ГоловачеваО., имеющие большой опыт в теоретических исследованиях, организационной иэкспертной деятельности в юридико-лингвистической сфере.
Что касается самой номинации этой новой отрасли знания, то впоследнее время активно испытываются разные термины с разным объемом исодержанием: юридическая лингвистика, юрислингвистика, лингвоюристика, правоваялингвистика, судебная лингвистика, лингвокриминалистика, судебное речеведение,грамматика права и др.
Такое разнообразие терминов говорит, во-первых, о необходимостивыделения науки, объектом которой является стык языка и права, и во-вторых, отом, что данная дисциплина находится пока на начальном этапе.
Отдельно стоит сказать о термине «лингвокриминалистика». Онпредполагает узкий, более специализированный смысл, который привязан к термину«криминалистика», ориентирующему на деятельность по раскрытию преступлений –прежде всего, следственную и экспертную. Такое понимание в основномпредполагает и сама утверждённая в 2001 году специализация«Лингвокриминалистика» на филологическом факультете МГУ. В будущем, возможно,значение данного термина будет расширятся в связи с необходимостью вовлечения вданную дисциплину более широкого спектра знаний.
Основному же термину «юрислингвистика» 10 лет – он был введён в1999 году Н.Д. Голевым, доктором филологических наук, профессором, академикомСО РАН ВШ.
§2 Проблемы становления современнойюридической лингвистики
Социальныефункции языка исключительно широки. В литературе по социальной лингвистике регулярноотмечаются выходы языка в культуру, религию, этногенез, национальное иполитическое самосознание и государственное строительство[1].Общеизвестны связи лингвистики, которыми она весьма гордится, с биологией,психологией, географией, историей, социологией, логикой, философией и многимидругими науками. Некоторые из таких связей столь устойчивы и регулярны, что наих основе сформировались самостоятельные отрасли языковедческого знания:психолингвистика, социолингвистика, этнолингвистика, когнитивная лингвистика ит.д. Однако в лингвистических учебниках и справочниках за малым исключением[2] ненаходится места юридическому аспекту языка и связям языкознания сюриспруденцией. Есть лишь отдельные замечания в специальной литературе, свидетельствующиео том, что такой аспект объективно существует и является весьма значимымпредметом лингвистической науки… Ср., например: “Поскольку язык представляетсобой общественное явление, возникли тенденции сопоставить его с некоторымисторонами общественной жизни. Так, институциональный характер языка, в которомбольшое значение имеет явление нормы, натолкнуло лингвистов на сравнение языкас правовыми установлениями. Сравнению языка с правом большое внимание уделяютитальянские ученые… Это, по-видимому, не случайно: в Италии была живатрадиция древнеримской юриспруденции и права” [1. с.163].
У лингвистикии юриспруденции, действительно, всегда было и есть много общих сфер, итенденции к сближении этих наук вполне объективны. Видимо, не случайны в этомплане, к примеру, стихийные терминологические перекрещивания, все чащенаблюдаемые в последнее время: к “старым” лингвистическим терминам типа НОРМА,ЗАКОН, РЕГЛАМЕНТАЦИЯ, УСТАНОВЛЕНИЕ, издавна существовавшим в языкознании,добавляются новые — ПРЕЦЕДЕНТ, ПРЕЗУМПЦИЯ, СУБЪЕКТ (ДЕЯТЕЛЬНОСТИ), КОДЕКС[3], АКТ(РЕЧЕВОЙ), УЧАСТНИКИ (РЕЧЕВОЙ СИТУАЦИИ), ДИСКРИМИНАЦИЯ (ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ),ЗАЩИТА ЭКОЛОГИИ ЯЗЫКА и др. Пафос предлагаемых заметок в этом плане во многомобусловлен следующим тезисом: стихийный этап сближения двух наук исчерпан, оно(сближение) не ограничено спорадическим сходством терминологии, но имеетфундаментальный характер. Стихийный этап должен быть осмыслен и на этой основе сформирована“рациональная” юрислингвистика, осознающая свой предмет, проблемы и задачи,отличающие ее и от “чистой” лингвистики и юриспруденции.
Незамечаниеюридического аспекта языка в отечественной лингвистике явственно обнаруживаетсебя на разных фонах. Наиболее значимы из них следующие три.
Первый — очевидная социальная,политическая[4] икоммуникативно-языковая актуальность теоретического и практического характера; онапроявляется, в частности, в социальной заявке на разработку юрислингвистическихвопросов в юриспруденции, средствах массовой информации, некоторых сферах политики.
Значимостьюридического аспекта языка имеет как универсальный, так иконкретно-исторический характер. Языковое общение — одна из форм социальноговзаимодействия, носящего нередко конфликтный характер, неизбежно рождаетпотребность его “юридизации”. В самом языке во многих его сферах всегдасуществовала тенденция к регламентации, в результате которой стихийнаянормативность, как правило, сменяется кодификацией, сначала рекомендательной, азатем и более жесткой. Так, например, было с русской орфографией. Она пережила этапыстихийности, которая развилась до этапа жесткой регламентация на уровне орфографическихкодексов, неоднократно сменявших друг друга, и, наконец, достигла этапа“юридического”, связанного с участием орфографии в реализации образовательногоправа в советском и постсоветском обществах (мы имеем в виду ее роль в разногорода экзаменах). Стихийное регулирование по мере накопления и углубленияконфликтных ситуаций все более стимулирует процессы собственно “юридизации”языка, отношений людей в связи с использованием языка и т.п., которые являютсявесьма специфическими и поэтому требующими от юриспруденции особого отношения.Либерализация российской общественной жизни и особенно актуализация проблемы“права человека” породила массу конфликтов, и прежде в рамках закона о защитечести и достоинства личности, где роль языка и речи является нередкоопределяющей. Неразработанность лингвистических аспектов права являетсяопределенным стимулом увеличения их числа, с одной стороны, и стремления уклонитьсяот обращения в суд с другой, что придает проблемам разработки лингвистическихаспектов права обостренно социальный характер. Не случайно, что первойотечественной работой, посвященной конкретно-практическим аспектамвзаимодействия правоведения с лингвистикой, стала вышедшая из печати в серии“Журналистика и закон” в издательстве “Права человека” книга [изд. М: 1997] вкоторой проблема словесного оскорбления личности, представляемая в даннойработе в лингвоюридическом аспекте, заняла центральное положение.
Вторымфономявляется зарубежная юрислингвистика: в западноевропейской и американской литературеюридический аспект языка и лингвистический аспект права представлены болеешироко и разнообразно, особенно активно разрабатываются вопросы юридическойгерменевтики и логики (интерпретации, аргументации, лингвистической экспертизыи мн. др.). Полное и глубокое представление о зарубежной лингвоюристике (иотчасти — юрислингвистики) дает научно-аналитический обзор [Юридические понятияи язык права, изд. СПб: 1986] (составитель С.В. Лёзов), в котором приводитсябольшой библиографический список работ зарубежных авторов[5].
Третий фон — непосредственноюриспруденция, которая уже давно разрабатывает лингвистические аспекты права[6], и этосамо по себе делает необходимым постановку вопроса о теоретическом ипрактическом взаимодействии двух наук. В настоящее время эту проблему ставятисключительно теоретики права, чаще всего подчеркивающие приоритетную спецификуюриспруденции и обходящие или упрощенно трактующие специфику лингвистическую,хотя отдельные авторы поднимаются над одноаспектным, так сказать,“ведомственным” видением роли лингвистики в праве. Ср. мнение С.С. Алексеева,которое высказано в связи с оценкой известной работы доктора юридических наукА.А. Ушакова, посвященной лингвистическим аспектам права [2 стр. 67]: “… А.А.Ушаков рассматривает законодательную стилистику (стилистику законодательнойречи) в качестве теории, одновременно относящейся и к юридической науке, и клингвистической науке, к литературоведению. Действительно, на стыках науквозникают специфические научные дисциплины. Однако это не должно приводить ксмешению научных аспектов в теоретическом анализе. Ведь дисциплины, возникающиена стыках наук, имеют комплексный характер: в их рамках строго различаютсянауковедческие ракурсы (планы). А каждая наука имеет свою систему понятий, свойкатегориальный аппарат, при помощи которого осваиваются факты действительности”[3; с. 287-288]. И все же в большинстве правоведческих работ, касающихсяязыкового аспекта права, наблюдается тенденция отвлечения от собственноголингвистического своеобразия при рассмотрении языко-правовой сферы исосредоточения на “юридизированном” состоянии языка, определяемом его местом всистеме права. Своеобразие определяется естественными закономерностями языка,доступными лишь собственно лингвистическим методам… Необходимость широкогодиалектического взаимодействия обоих аспектов — лингвистического им юридического- представляет собой кардинальное основание для выделения таких промежуточныхдисциплин, как юрислингвистика и лингвоюристика.
Такимобразом, несмотря на всю теоретическую и практическую значимость проблемы,связанной с квалификацией специфической природы юридического языка, она нестала осознанно вычлененным объектом исследования в лингвистической науке. Вэтой ситуации вполне закономерным становится тот факт, что данную проблему, лингвистическуюпо сути, решают (точнее сказать — вынуждены решать) юристы, некоторые изкоторых — отметим еще раз — осознают не только юридический, но илингвистический ее статус. Весьма примечательной в этой связи нампредставляется следующий тезис в его логическом развитии. Начальник отделалингвистической экспертизы законопроектов Правового управления АппаратаГосударственной Думы в своем пособии, обобщая опыт работы своего управления,справедливо отмечает в “преамбуле”: “Поднимаемые в нашей работе проблемы,связанные с необходимостью более внимательного отношения к языку законодательства,особенно актуальны в связи с тем, что до сих его специфика не исследована вдолжной мере учеными-лингвистами” /выделено нами. — Н.Г./ [4; с.5]. На этутему, как полагает автор (вслед за А.С. Пиголкиным, доктором юридических наук),имеется “всего лишь несколько статей”, и самое примечательное здесь в том, чтоони принадлежат вовсе не “ученым-лингвистам”, как можно было бы ожидать изприведенного тезиса, а исключительно юристам.
ГлаваII Юридическая лингвистика – самостоятельная юридическая наука
§1Предмет и метод юрислингвистики
Объектом юрислингвистики являются взаимоотношения языка и закона.Юрислингвистика изучает отношение языка к закону. Юридический аспект языка — предмет юрислингвистики.
Юридический аспект языка — это, во-первых, те естественныеязыковые проявления, которые «сами в себе» содержат элементы права, вкаждом из которых можно увидеть определенные потенции юридизации. Говоря оюридизированных проявлениях естественного языка, мы прежде всего имеем в видуязыковые нормы, как стихийные, так и – особенно — кодифицированные. Вопределенном смысле их приближение к юридической сфере означает необходимостьдостаточно высокой степени канонизации естественных «прав» языка иносителей языка, в антрополингвистическом (социальном) плане здесь следуетговорить о правах пользователей языка на удобное (недискриминационное)пользование им. Но несомненно право на существование имеет и онтологическоепонимание языка как объекта правовой защиты.
Во-вторых, в сферу юрислингвистики входят те закономерностиестественного языка, которые лежат или должны лечь в основания текста закона,во многом определяющие как его создание, так и применение в юридическойпрактике.
С позиций лингвистики первый аспект может быть назван юридическимаспектом языка, в этом аспекте предметом юрислингвистики являются процессы,ведущие к юридизации языка и отношений людей по поводу языка. Еще разподчеркнем: предпосылки и возможности юридизации языка (и социальных отношениймежду носителями языка) вытекают из самого языка и определяются им — егособственными особенностями, законами и нормами; второй — металингвистическимаспектом юридического языка, его онтологической базой является юридическийязык.
В первом аспекте язык, носители языка — субъекты и объекты права,во втором аспекте язык представлен как средство, с одной стороны, создания ипонимания закона (законотворческая и интерпретационная функции естественногоязыка в юридической сфере) и, с другой стороны, — применения закона, где язык — предмет (или средство) экспертизы (лингвоэкспертная функция практическогознания языка и теоретических знаний о языке, требующих обращения к специальнойлингвистической компетенции).
В онтологическом основании языко-правовой сферы как предметаюрислингвистики лежит механизм нормообразования в языке, в котором заложены (втой или иной степени) потенции и начальные элементы собственно юридическойнормативности. Первые (с точки зрения последних) представляют собойстихийно-естественные начала права, являющегося рационально-искусственным образованием.Так же, как стихийные (неписаные) моральные нормы узакониваются каноническимправом, стихийные нормы языка трансформируются в законы, регулирующиевзаимоотношения человека и языка или взаимоотношения людей в связи сиспользованием языка, а в некоторых случаях — взаимоотношения различных сферязыка.
Закономерности языка как структурно-семантического образования, содной стороны, и закономерности его стихийного речевого функционирования, сдругой стороны, в «нормальном» варианте детерминируют их рациональнуюязыковую кодификацию, которая в свою очередь естественно перерастает вкодификацию юридическую. «Естественно» — в рациональном регистреозначает, конечно, то, что кодификатор основывает свою деятельность на знании(предполагающем предварительное изучение) стихийных закономерностей устройстваи функционирования языка: он выбирает из возможных вариантов оптимальный,соответствующий обеим детерминантам.
Неформальный, сущностный учет интересов языка в языко-правовомпространстве предполагает прежде всего учет диалектического единстварезультатов воздействия двух детерминант языковых норм — системной ифункциональной, — действующих далеко не всегда синхронно и непротиворечиво. Кпримеру, орфографические нормы вовсе не обязательно носят отражательный (по отношениюк законам языка как системно-структурного образования), так как во многом онивытекают из традиций письменно-речевой деятельности, и по этой причине онимогут быть достаточно условными по отношению к ним, вследствие чего передкодификатором-лингвистом всегда стоит непростой вопрос: на какую нормуориентироваться. Стоят они и перед пользователями языка. Например, издательПушкина вынужден решать, писать ли строку «Евгения Онегина» Бывало,он еще в постеле, ориентируясь на традицию передачи «еще пушкинского»написания В ПОСТЕЛЕ (отражающего определенные грамматические нормы тоговремени) или на современные нормы, прямо детерминированные структурнымиособенностями современного русского языка. Соотношение данных детерминантвообще и для данного случая в частности — проблема сугубо лингвистическая.Юридический ее аспект возникает в том случае, если возникнет необходимостьпридать выбору написания правовой характер, например — в инструкции дляиздателей последнем может быть вменено либо строго следовать современнымнормам, либо авторским написаниям (в том числе авторам прошлого века).Очевидно, что и то и другое юридическое решение было с точки зрения лингвистики(в данном случае — уже юрислингвистики) достаточно примитивным, упрощающимязыковую сторону вопроса, ибо лингвист хорошо представляет, что многоплановоеустройство языка делает нелигитимной (=объективно нефункциональной)одноплановую его регламентацию, следовательно, он должен («поопределению») настаивать на более гибкой регламентации, учитывающейинтересы языка — а именно, более или менее гармонического соотношенияпротиворечивых планов языка, обеспечивающих его динамическое (само)равновесие и(само)развитие. В данном конкретном случае — это равновесие интересовтворческих пользователей языка и консервативных интересов нормативной стороныязыка, стоящей на страже интересов взаимопонимания; понятно, что последняяфункция предполагает ограничение «чрезмерно творческого» отношения кязыковым нормам. В этих условиях рассчитывать на простую (с точки зрениялингвиста — непрофессиональную) регламентацию не приходится, что и предполагаетнеобходимость участия в разработке норм языкового права лингвистов, а именно — юрислингвистов. Последние, разумеется, ясно понимают принципиальнуюнеобходимость подхода к юридической регламентации не только со стороны языка,но и со стороны права, подходя, исходящего из системы существующих законов июридической практики, и необходимость в связи с этим аспектом определенногоупрощения объективно сложных, диалектически устроенных стихийныхзакономерностей языка. Но именно в рамках такого понимания юрислингвисты должныпротивостоять упрощению языка при его правовой регламентации.
Одна из ключевых проблем лингвистики, которая естественным образомстановится фундаментальной для юрислингвистики, — проблема сомой природы языкаего слов (имен), которая формулируется в древнем философском споре о том, каквозникают имена: по природе или по установлению. Совершенно очевидно (об этомявственно свидетельствуют многие работы правоведов, касающихся юридическогоаспекта языка), что юристы склонны видеть в языке только сторону «поустановлению» и именно на ней основывать свою законотворческую иправоприменительную деятельность в связи с языком и речью. Все, что касаетсяприродно-стихийной стороны не замечается ими, значимость этой сторонынедооценивается, а известный постулат Ф. де Соссюра, непреложный для лингвистов(«из всех общественных установлений язык оставляет наименьшее поле дляинициативы») просто не воспринимается. В сознании большинстваюристов-законодателей язык есть «рукотворный феномен»,регламентирующая деятельность юристов есть вид такой же «рукотворной»деятельности, направленной на его «улучшению» (что, разумеется,отчасти справедливо; вопрос, лишь в том, каково соотношение «частей»в разных участках языка). Возможно, именно поэтому в праве до сих пор нетпонятия языковой экологии, предполагающего защиту языка как некоегосамостоятельного, хотя и пассивного, субъекта права, нуждающегося в защите,подобно природным явлениям: чистому воздуху и рекам, животным и т.п.
Подобным же образом складывается ситуация в сложнейшем вопросе осущности языка. Его представляют логико-рационалистическое (материалистическоев своей основе) направление философии, логики и лингвистики (язык — средствовыражения мысли) и романтическое видение языка, исходящее из идеи, что языкесть орган, образующий мысль, возникновение мысли неотделимо от языка (он еевнутренняя, а не внешняя форма). Понятно, что право, основанное на логике,видит лишь первую сторону языка, но это лишь одна сторона его сущности. Язык втакой же мере рационален, как и иррационален, так же детерминируетсякатегориями логического познания мира, как и чувственного, регламентировать жеего, имея в виду только одну ипостась языка, значит создавать законы,изначально имеющие ограниченный диапазон действия. Это же самое можно сказать одиалектических антиномиях дискретного и непрерывного, творчески-динамического иконсервативно-статического начал языка: лишь лингвист (и юрислингвист, в частности)может достойно отстаивать в законотворческой и правоприменительной деятельностипервые из названных членов, составляющих внутреннюю сущность жизнедеятельностиестественных языков.
Таким образом, можно сделать вывод, что методологическую спецификуюрислингвистики в настоящее время определяет рассмотрение языко-правовых сферыи частных явлений, относящихся к ней, в аспекте важнейших лингвистическихпараметров, среди которых в первую очередь выделяются следующие пять:
1) «естественное (природное) — искусственное(рукотворное)»,
2) отражательное (по отношению к языку) — условное (по отношению кязыку),
3) «стихийно-чувственное — рационально-логическое»,
4) «консервативно-статическое — творчески-динамическое»,
5) «непрерывное — дискретное».
§2Основные проблемы и коллизии, решаемые современной юридической лингвистикой
Юрислингвистикапризвана решать самые разнообразные проблемы лингвоправового пространства, как,например, лингвистическая экспертиза юридических документов, созданиерекомендаций по разработке текстов законов и иных нормативно-правовых актов,теоретические и практические исследования в области юридического перевода, криминалистическиеисследования в определении языковой стратегии и многие другие. Вопросыюрислингвистики занимают языковедов разных стран.
Первыеисследования языка права на материале русского языка начались еще в прошломвеке, однако первоначально язык законодательства исследовался в первую очередьтолько с точки зрения его особого функционального стиля, специально предназначенногодля изложения и последующего применения правовых норм. В рамках теориифункционального стиля были разработаны общие правила, касающиеся созданиянормативного правового текста, а именно правила о порядке слов в нормативном высказывании,о синтаксической глубине предложения, о количестве определений после определяемогослова, о синтаксической структуре предложения правовой нормы и т. п. Эти правилав настоящее время носят уже не только рекомендательный характер, но и являютсяосновой для лингвистической экспертизы нормативных актов. В последнее время звучаттребования расширить теоретические основы лингвистической экспертизы законопроектов:применять не только логические и нормативно стилистические критерии оценкитекста, но и положения общего языкознания о референции (соотнесенностиязыкового знака с неязыковой действительностью), а также использовать данные психолингвистикии теории коммуникации о закономерностях смыслового восприятия текстов.
Насовременном этапе в России лингвистические исследования в области праваконцентрируются на проблеме создания достаточно высоких лингвистических стандартовв сфере языка законодательства с целью создания понятного текста закона.
Исследованияязыка права проводятся и на материале английского языка. Основным предметом исследованияамериканских и английских юристов и лингвистов является язык и стиль юридическихдокументов с точки зрения неспециалистов в области права. Центральными темамиявляются лингвистическая экспертиза в судебном процессе, проблемы коммуникациина стадии дознания в полиции, где часто используются противоположные коммуникативныестратегии, роль юридического переводчика на судебной и досудебной стадиях впроцессе, проблемы понимания речи судей и инструкций судьи присяжными. Особоевнимание английская и американская юрислингвистика уделяет роли переводчика в юридическихделах, поскольку переводчик является мостом не только для двух языков икультур, но и для двух социальных сфер. Проблему адекватности и эквивалентностиюридического перевода поднимают переводчики, а также преподаватели,интересующиеся лингводидактическими аспектами языка права как языка дляспециальных целей. В результате отсутствия специальных знаний у переводчика, каклингвистических, так и правовых, выделяется целый ряд примеров так называемогопереводческого брака, а именно: упущение важной информации, подмена терминов иофициально-деловой лексики общеупотребительными словами, замена списка слов однимобобщающим термином, Буквальный и вольный перевод, злоупотреблениетранскрипцией слов, уже имеющих эквиваленты в языке перевода, нарушениеязыковых табу вследствие незнания эвфемизмов. В 2002 году появился сборникLanguage in the Legal Process [ 5; с. 276], состоящий из статей американских ианглийских юристов, лингвистов, судей и судебных переводчиков. Этот сборник нагляднопоказывает современное состояние и перспективы развития американской ианглийской юрислингвистики.
Российская юрислингвистика в настоящее время сконцентрированана проблеме лингвистической экспертизы. В этой связи интересны исследования, гдев качестве компонента юридической экспертизы используется коммуникативный, функционально-деятельностныйподход. На примере провокационных листовок, фигурирующих в качестве доказательствапо одному из дел о разжигании межнациональной неприязни можно выделить коммуникативнуюцель и коммуникативную перспективу, что позволяет обнаружить провокационную коммуникативнуюстратегию, т.е. когда декларируемые в тексте цели и задачи оказываются далеконе первоочередными в смысловой программе сообщения, либо попросту мнимыми. В связис этим особую важность коммуникативный подход в лингвистической экспертизе представляетдля криминалистики, где для анализа важны «не только сам текст как объективнаялингвистическая данность, но и его коммуникативные характеристики: автор ичитатель, «стоящие за текстом», коммуникативная тактика и стратегия,цель и перспектива текста, особенности речевой ситуации». [ 6 ]
Углубление экспертного анализа, проникновение во всебольшие тонкости конфликтогенного текста и конфликтного речевого действия,привлечение все более новых и современных методов, стремление к объективной ивсесторонней оценке речевого конфликта приводят к одной из главных коллизийлингвистической экспертизы. Она связана с выбором критериев истинности экспертногоисследования и заключается в том, что осложнение экспертного исследованиядалеко не однозначно связано с его возможностью реально воздействовать насудебное решение, принимаемого в условиях состязательности сторон. Доверие капробированному, конвенциально и узуально закрепленному у судей, естественно,выше, чем к новостям с передового фронта лингвистической науки.
Решение этой коллизии в постепенном придании статусалегитимности норм все более высоких уровней, узаконивание все более современнойлингвистической методологии и методики. Единственный путь такого решения –взаимонаправленное сближение лингвистики и юриспруденции (как практической, таки теоретической), повышение уровня лингвистической культуры и образования уюристов, а юридической культуры и знаний – у лингвистов-экспертов.
В кругпроблем юрислингвистики входит и проблема процесса интерпретации текста закона.В связи с этим следует различать юридическую и законодательные техники. Этим вопросомзанимаются Баранов В.М., Александров А.С., Голев Н.Д. в рамках исследований о соотношениириторики и права [7]. Юридическая техника лежит в основе искусства прочтениятекста закона. Законодательная же техника– это техника письма закона.
Еще однаинтересная тема в современной юрислингвистике – вопрос о правовой коммуникациив законотворчестве. Н.А. Любимов, применяя основные положения общей теории коммуникации,разработанной американским лингвистом К. Шенноном, а в дальнейшем получившейсвое отражение в трудах Р. Якобсона [8. С. 198 ] выводит понятие правовойкоммуникации применительно к сфере общественной жизни [ 10; с 157 ]. Правовая коммуникация– это проходящий в правовой сфере общественной жизни процесс передачи правовойинформации от правотворческого органа к правоприменителю.
На основе немецкогоязыка также активно проводятся исследования языка права. Одной из центральных темв исследованиях немецких лингвистов занимает вопрос о том, что обуславливаетпомехи в коммуникации между юристами и не юристами. Отвечая на этот вопрос,делается вывод о том, что помехи в коммуникации с использованием языка праваобусловлены не столько непониманием узкоспециальных терминов, сколько в большейстепени социальными причинами. В этой связи интересны исследования Б. Эккарт,которые построены на материале семейного законодательства Германии, а именноего части, содержащей нормы о разводе [ 10; с. 162 ].
Еще однапроблема, к которой до сих пор нет единодушия — проблема ясности языказаконодательства. Как должен быть написан закон, чтобы его можно было считатьясным? Этот вопрос важен потому, что только при абсолютной ясности языка законасубъект права может нести юридическую ответственность по правовому акту. Надоотметить, в мировой практике сложились две точки зрения на эту проблему. Однаиз них заключается в том, что язык правовых актов рассматривается как особыйюридический язык, имеющий мало общего с литературным языком, а другая – в том,что язык права можно рассматривать как разновидность (стиль) общелитературногоязыка.
Первая точказрения получила распространение в Германии. А. Шнитцер утверждал, что к яснойформе выражения права может вынуждать только низкий уровень развития людей.Отто Гирке видел язык законодательных актов как абстрактный немецкий язык юристов,совершенно непонятный для не специалистов. В свою очередь это дало В. Гедемануоснование считать, что трудности, связанные с ясностью языка закона,непреодолимы [11; с. 57-58].
По-иному кэтой проблеме подходят некоторые польские и российские ученые, которые, вотличие от немецких авторов, не противопоставляют язык законодательства общелитературномуязыку, считая его специальным стилем этого языка. Я. Воленьский полагал, чтоязык законодательства есть фрагмент обыденного языка. По мнению А.А. Ушакова,термины «язык законов» или «законодательный язык» не обозначаютособого языка, противостоящего литературному языку, а связываются с особым функциональнымстилем современного русского литературного языка (законодательным стилем),который объединяет совокупность языковых средств, употребляемых для выражения мыслизаконодателя и законодательных категорий [2. С. 142].
А.С. Пиголкинтакже рассматривает язык закона как особый самостоятельный стиль литературного языка,который характеризуется специальными композиционными и стилистическимисредствами, особым словарным составом языка для выражения мысли законодателя.Подобной точки зрения придерживаются С.С. Алексеев и Н.И. Хабибуллина [12; С.19].
Различиемежду двумя вышеупомянутыми подходами состоит в том, что ясность языказаконодательства, с точки зрения немецких ученых, является его относительнымсвойством и зависит от степени подготовленности адресата, а с точки зренияпольских и российских авторов – абсолютным свойством и не зависит от степени подготовленностиадресата.
Заключение
В заключении хочетсяотметить, что юрислингвистика относительно молодой раздел лингвистическойнауки, который в настоящий момент переживает период активного развития, но впоследнее время большинство исследований языка права постепенно сменили акценты– на первый план уже выходят не просто формальные исследования специальногоязыка с точки зрения его терминологического состава или синтаксическойструктуры, а языковые исследования сменяются междисциплинарными исследованиями.Язык права исследуется как социальный феномен, не случайно в этой связипоявляются социолингвистические исследования проблем понимания юридической речине специалистами. Проблемы, которыми занимается юрислингвистика, многогранны инепросты. Одни из них требуют одновременно юридической и лингвистическойкомпетенции, для решения других необходимы глубокое теоретическое осмысление ипрактическая разработка. Тем не менее, можно сделать вывод, что состояниеюридической лингвистики как науки находится на стадии активных научныхисследований языка права во всем мире.
Библиографическийсписок
1.Алексеев С.С. Общая теория права: Курс в двухтомах. Т.2. М., 1982.
2. Баранов В.М., Александров А.С., Голев Н.Д.Риторика и право // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы.Ирбис. Сервер электронных публикаций ММЦ АГУ
3. Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998
4.Калинина Н.А. Лингвистическая экспертизазаконопроектов: опыт, проблемы и перспективы (на примере работы Правовогоуправления Аппарата Государственной Думы Федерального собрания. М. 1997.
5. Керимов Д. А. Законодательная техника – М.,1998.
6. Любимов Н.А. К вопросу о правовой коммуникациив законотворчестве // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистическойэкспертизы. Ирбис. Сервер электронных публикаций ММЦ АГУ
7. Орлова О.В К вопросу о роли коммуникативногоподхода в лингвистической экспертизе // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистическойэкспертизы. Ирбис. Сервер электронных публикаций ММЦ АГУ
8.Ушаков А.А. Очерки советской законодательнойстилистики. Ч. 1, 2. Пермь, 1967.
9. Хабибуллина Н. И. Язык закона и еготолкование. – Уфа, 1996.
10. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика //Структурализм: за и против. Сборник статей. – М., 1975.
11. Eckardt B. Fachsprache als Kommunikationsbarrire?Verständigungsprobleme zwischen Juristen und Laien. — Wiesbaden: Dt.
Univ. – Verl., 2000.
12. Language in the Legal Process / Ed. ByJ. Cotterill. N. Y.: Palgrave Macmillian Ltd., 2002.