А. Аникиенко М. Стэн Центр Духовного Раскрепощения

А. Аникиенко М. СтэнЦентр Духовного Раскрепощения. Комедия раздражений.Надеюсь, при прочтении данного текста, вам будет неприятно, потому что это практически мой дневник. А. Аникиенко. Надеюсь, при прочтении данного текста, вам будет смешно, потому что это практически его дневник.М. Стэн. Special for Ира: Зря, наверное, я написал этот роман. Я так люблю тебя, и поэтому мне очень бы не хотелось, чтобы ты расстраивалась из-за какого-то бреда, который написал даже не я, а мой комплекс неполноценности.Часть 1.Мечта. Мечты имеют одну веселенькую особенность— никогда не сбываться.^ А. Аникиенко. Знавал я людей, которым это нравилось.М. Стэн. Будни. Пепел ли ветер Принес или снежинки Камню нет дела.Ч. Паланик. Бойцовский клуб. …Восьмерка червей идет на девятку крестей, туз пик и туз крестей уходят наверх… Мой рабочий день. Утро. Я прихожу. Включаю компьютер. Загружаю солитер. И так изо дня в день. Целый день. Каждый день. …тройка червей идет на четверку пик… Хотя по идее, я, как образцовый сотрудник, должен в это время носится за клиентами поджав хвост и проявлять хотя бы минимум той социальной коммуникабельности, которая так ценилась при приеме на работу. …десятка червей идет на валета крестей… Но нет,—это не по мне. Я не собираюсь лишний раз унижаться перед каким-нибудь придурком, который просто забрел в наш центр, чтобы погреться или поглазеть по сторонам, по-деревенски разевая рот. Даже выполняя свою непосредственную обязанность, я стремлюсь обернуть дело так, чтобы с моей стороны это казалось одолжением. Милостью, которую я свысока делаю среднестатистическим обывателям, нехотя позволяя себе опуститься до их уровня. …девятка крестей идет на десятку червей… Годы работы в четвертом отделении научили меня тому, что наши клиенты зависят от нас не меньше, чем мы от них. Поэтому не стоит распинаться перед этими пустоголовыми обладателями денег, а ждать пока они сами попросят тебя—фигурально выражаясь—забрать их. …король пик, король бубен, дама пик заносятся в резерв, туз червей уходит на верх (осталось 49 карт)… Только с целью издевательства я повесил над своим рабочим местом табличку «Клиент всегда прав». И теперь я нередко гадко ухмыляюсь глядя на нее. Клиент всегда прав—ха, еще чего. «Клиент—всегда лох»—вот что написано между строк на моей табличке. А если кто и раскусит мой глумеж—что ж, от этого мне будет даже немного приятнее. Мысль о том, что кто-то вынужден мириться со скрытым издевательством в свой адрес меня просто умиляет. …четверка бубен идет на пятерку крестей, король бубен и дама пик ложатся в пустое место… Попадаются клиенты, которые сначала долгое время мозолят мне глаза, пытаясь обратить на себя мое внимание. Тогда я говорю им «Что вас интересует?». Эта в целом безобидная фраза тоже скрывает в себе некий подтекст. Катись прочь, если не собираешься ничего заказывать,—говорит она.—А если и собираешься,—то заказывай и все равно катись. Кстати говоря: такой смысл придаю этой фразе не только я один. Так что теперь, услышав эту фразу от каких-нибудь жрецов торговли, знайте, что в этот момент вам предложили убраться вон. …шестерка пик и пятерка бубен заносятся в резерв, а затем в обратном порядке ложатся на семерку бубен… Более того, открою вам еще одну профессиональную тайну: у данной фразы существует бесчисленное множество синонимов. Таких например как: «Что-нибудь определенное ищите?», «Подсказать что-нибудь?», «Вас проконсультировать?». Удивлены? А теперь попробуйте подсчитать сколько раз вас обливали помоями прямо у вас на глазах, а вы даже были довольны хорошему сервисному обслуживанию. …пятерка крестей идет на шестерку бубен… Спрос рождает предложение. А большой спрос рождает снижение уровня подачи предложения. Раньше мы боролись за каждого клиента, как за источник жизни и благополучия. Мы были готовы руки их лизать, лишь бы они оказали нам удовольствие им прислужить. Теперь же клиентов—а в особенности старых проверенных личных клиентов—такое количество, что уход или прибытие кого-нибудь новенького не играет никакой роли. Это делает холодным и безразличным. Какое мне дело до уважения кучки трудяг из среднего класса, если один мой персональный VIP-клиент одним заказом перебьет сумму их вкладов за несколько лет. Поэтому, имея обширный контингент старых клиентов я могу позволить себе прохладное отношение к новичкам. …десятка крестей убирается в резерв, четверка пик идет на пятерку бубен, тройка пик ложится на нее… Опять же, все вышесказанное абсолютно не означает того, что я хоть немного уважаю тех или других. Я уважаю только людей, изображенных на обороте денежных купюр. Так что в богатых людях я ценю только большое количество бумажных людей, а в небогатых—не большое их количество. Заметьте, я сознательно не употребил антоним «бедный», так как таким людям нечего делать в нашем центре. …девятка пик убирается в резерв, туз бубен и двойка крестей уходят наверх (осталось 47 карт)… Нет, вы конечно можете прийти и заказать минимальный по обстановке уголок минут на тридцать, но я не уверен, что это доставит вам особенного удовольствия. Развлекаться надо по полной. А иначе, что это за удовольствие. Это только симуляция удовольствия или плод отчаянного самовнушения. …дама бубен убирается в резерв, тройка и четверка крестей уходят наверх (осталось 45 карт), а король пик и дама бубен ложатся в пустое место… О, кажется у меня клиент! Какая радость! Какое чудесное стечение обстоятельств! Я просто разрываюсь от счастья! Прошу меня простить, но мне еще надо отметить кое-что в моем отчете… …валет пик идет на даму бубен… –Могу ли я вам чем-нибудь помочь?—привычной фразой я послал клиента куда подальше. Клиентом оказался среднего роста человек в сером пальто надетом поверх темно-синего полосатого костюма. На лице, носящем следы усталости и недосыпания, сидели овальные очки в тонкой оправе. Первая оценка его внешнего вида не смогла дать мне полной картины состоятельности данного гражданина. С одинаковым успехом он мог оказаться как человеком высокого, так и среднего достатка. Так что теперь, мне придется некоторое время поизображать из себя пример вежливости и услужливости. –Да, пожалуй, мне понадобилась бы ваша помощь,—сказал клиент. –Так чем же я могу вам помочь? –Ну, вы знаете в последнее время я нахожусь в состоянии постоянного стресса… О, опять началось. Почему некоторые придурки начинают рассказывать мне свои истории. Для этого существуют психиатры, психоаналитики, психологи или какие-либо еще психо-кто-нибудь, которые получают деньги за выслушивание подобного рода бреда. –Да, я вас прекрасно понимаю,—сказал я приветливо улыбаясь и дружески качая головой.—И более того моими непосредственными обязанностями является помощь таким людям как вы. Идиотам. Людям в высшей мере закомплексованным. Слюнтяям и нытикам. –В общем, я решил обратиться в вашу компанию,—подытожил клиент. –Очень рад за вас,—приветливо улыбнулся я. Без вас мне ни как не обойтись. Вы у меня почетный девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девятый клиент. –Только меня интересует, сколько это будет стоить…—робко проговорил клиент. О, да ты, брат, я вижу полный неудачник. –Мы предлагаем вам полный пакет услуг, где цены колеблются в весьма широких интервалах,—участливо поспешил я его успокоить.—Так что почти любой человек сможет подобрать развлечение по средствам. Изволите почитать прайс? –Буду признателен… Еще бы, конечно будешь. Я склонился к компьютеру и сделал умное лицо. …тройка бубен и восьмерка пик убираются в резерв, семерка пик идет на восьмерку червей, бубновые двойка и тройка уходят наверх (осталось 43 карты)… Проделав эту безусловно важную работу, я достал из выдвижного ящика своего стола один из толстой пачки хранящихся там прайсов. Сам я взял в руки такой же прайс, только рядом с наименованием услуги стояла пустая клеточка в которую заносилась галочка, помечающая выбранную услугу. –Начнем с того,—сказал я.—Сколько времени вам понадобится? –Ну, я думаю,—клиент посмотрел на цены.—Около получаса. –Так,—я пометил галочкой первый вариант.—Теперь пункт второй—объем помещения. Ну-с, посмотрим, что ты сможешь себе позволить. –Думаю, что двадцати метров должно хватить… Выбор чуть ниже среднего. Если бы ты был при деньгах—повеселился бы в большом зале. –Теперь, что касается обстановки,—продолжил я.—Что собираетесь заказать? –А, что есть? Идиот, ты что слепой или тупой? Там же все написано! –Телевизор? –Давайте… –Какой? –А какие есть? И дальше все в том же духе. Ненавижу таких клиентов. Задают вопросы по всем пунктам прайса. Хотя заказ он в общем сделал неплохой: телевизор (правда старой модели), музыкальный центр, телефон, стеклянный журнальный стол, пара стульев, пара кадок с цветами, застекленные окна. Все вместе обошлось ему примерно в девяносто долларов. Почему так мало?—удивитесь вы. Отвечу вам: общая себестоимость этих вещей, произведенных кстати говоря в двенадцатом отделе нашей фирмы, не составляет и пятой части от потраченных им денег. Более того правительство сильно снизило процент снимаемого с нас налога, потому что мы входим в программу по переработке промышленных и иного рода отходов. Так, что многие наши клиенты не могут себе даже представить, что в снятых ими комнатах могут оказаться вещи, запчастями для которых служили выброшенный ими же когда-то утиль. С умным видом посмотрев на его заказ, я вновь сосредоточенно взглянул на экран монитора. …дама червей убирается в резерв, девятка пик опускается в пустое место, восьмерка бубен идет на девятку пик… –Заполните пожалуйста ваши паспортные данные на этом бланке,—протянул я ему лист.—А так же номер вашего страхового полиса. Я ознакомился с полученными от него данными и снова придал себе деловой вид. …дама крестей убирается в резерв, король пик опускается в пустое место, дама червей и валет крестей ложатся на него… –И еще один вопрос,—робко спросил клиент.—А это не будет большой декорацией, комнатой с обстановкой, выполненной из папье-маше? Какой оригинальный вопрос. Каждый идиот, который сюда приходит задает его. Хотя в принципе, все они не очень то далеки от истины. –Ну конечно же нет,—я расплылся в самой приветливой из своих улыбок.—Все в комнате вполне функционально. Телевизор вы можете посмотреть, музыкальный центр послушать, по телефону поговорить. В отличие от наших конкурентов, мы не предлагаем нашим клиентам иллюзорных удовольствий. Ну или почти не предлагаем. Да, эта техника работает. Даже с гарантией. Примерно часа этак в пол… Что с ней происходит далее никто показать не в состоянии. –И последний пункт,—подытожил я, сверившись с показаниями компьютера и переместив тройку пик в резерв.—Не желаете ли вы заказать какое-нибудь подручное средство. Как раз сейчас к нам поступили замечательные бейсбольные биты, томфы, нунчаки, пожарные топоры или, если пожелаете, простые прутья арматуры… –Пожалуй, я остановлю свой выбор на топоре,—сказал клиент и застенчиво покраснел. –Хороший выбор,—поддержал его я и занес в бланк еще одну галочку. О, кажется по своей природной забывчивости я не успел объяснить вам, где я работаю. Прошу простить мне такую оплошность. Я являюсь специалистом по работе с клиентами в четвертом отделе Центра Духовного Раскрепощения (сокращенно Ц.Д.Р.), ведущего центра в сфере «услуг цивилизованного снятия накопившейся агрессии». Вспомните, сколько раз, потерпев какую-нибудь неудачу, вы испытывали непреодолимое желание к актам неуправляемого вандализма. Но вас всегда останавливал тот факт, что вещи, которые вы стремитесь разломать, стоят немалых денег, а с ними гораздо лучше чем без них. Поэтому всякий раз когда вы хотели—к примеру—разбить о стену «глючащий» модем, глас рассудка останавливал вас, и ваш гнев оседал на дно вашего сознания. Да что там модем, признайтесь честно, разве не было в вашей жизни момента, когда зацепившись телом за какой-нибудь безобидный угол мебели, вам хотелось бы немедленно отломать его. Но всякий раз приходилось сдерживаться. И пар—образно выражаясь—скапливающийся в вашем мозгу, не пропадал бесследно. Он превращался в различные комплексы, кризисы не исполнившихся надежд, и общее разочарование в жизни. А достаточная концентрация подобных мыслей приводила в итоге либо к тюрьме, либо к психушке. Ну, с последним высказыванием я немного утрировал, но в целом дело обстоит именно так. Так вот, в последнее время появилось множество различных фирм, которые за определенную плату позволяли бы вам проявить все свои деструктивные наклонности без особого вреда для вашего интерьера. У нас вы могли бы заказать себе комнату, меблировать ее, обставить различной бытовой техникой, а потом все это разломать, разбить на мелкие кусочки, в общем, уничтожить, так сказать, физически. И центр, в котором я работал, являлся ведущим в данной области. Он предоставлял своим клиентам иллюзию максимальной реалистичности уничтожаемой бутафории. В отличие от наших конкурентов, где люди ломали жуткую рухлядь, весьма схематично напоминающую нормальную обстановку, мы предоставляли вещи максимально близкие к требуемым оригиналам. Только у нас вы могли бы разбивать ломом телевизор, который в этот момент показывал бы раздражающее вас шоу. Таким образом мы абсолютно доминировали на рынке подобных услуг. –Теперь я попросил бы вас оплатить ваш счет в банке и принести мне оплаченную квитанцию,—сказал я.—А я пока занесу ваши данные в компьютер. …четверка бубен и пятерка пик уходят наверх, шестерка бубен идет на семерку крестей, пятерка червей идет на шестерку крестей… Обязательно занесу, но потом. По идее, бланк тоже должен был заполнять я, но раз клиент не возражал, что ж, я предоставил ему такое удовольствие. У меня есть дела поважнее… …семерка червей идет на восьмерку крестей, тройка пик опускается из резерва на четверку червей… Вот уже восемь лет я работаю в четвертом отделе, и теперь с моим авторитетом считаются. Умело используя такие замечательные свои качества, как подхалимство и лицемерие, я заработал себе положительное отношение со стороны начальства. Ни раз, делая начальству очередной замысловатый комплемент, я с трудом сдерживал в себе подходящий к горлу комок смеха, грозивший испортить весь фокус. Но ни разу еще я не был разоблачен. …шестерка крестей идет на семерку червей, восьмерка пик идет на девятку бубен, восьмерка бубен и девятка пик заносятся в резерв… Надоело. Безделье иногда очень утомляет. Но и к работе энтузиазма как-то не добавилось. Почитать что ли что там пишут в прессе. ^ Внимание: розыск!Разыскивается Иевлева Наталья Дмитриевна, 1986 г.р. уроженка г. Орска Оренбургской области, которая ушла из дома 29 июля с.г. и пропала без вести. Предположительно может находиться в Москве. На вид 16 лет, рост 160 см, худощавого телосложения, волосы светлые короткие, глаза серые. На подбородке шрам длиной 2—3 см, на запястье руки шрам 4—5 см, вертикальный послеоперационный шрам на середине груди длиной 25 см. Звонить: (код 8-353-7)43-04-75, 43-04-62, 43-03-11, (095)404-35-05 или 02. Забавляет меня читать эту рубрику. Интересно кого-нибудь из них действительно находят? Что-то я в этом сомневаюсь. Чтение этой рубрики напоминает мне о смерти. В жизни каждого человека наступает момент, когда он начинает задумываться о ней. Иногда мне кажется, что я знаю, как я умру: меня отравит квазисиделка, присланная ко мне из компании, обеспечивающей уход за одинокими пенсионерами за право наследования квартиры. Однако пора возвращаться к непосильному рабскому труду. …десятка крестей опускается вниз, девятка бубен ложиться на нее, девятка пик и восьмерка бубен идут на десятку бубен… О, кажется мой любимый клиент вернулся. Человек в сером пальто вновь занял место напротив меня и протянул мне половину оплаченной квитанции. Бегло ознакомившись с ней, я попросил его подождать пока я проверю какой «кабинет» свободен. …тройка пик и четверка червей заносятся в резерв, семерка крестей идет на восьмерку бубен… На самом деле, номер кабинета мне был известен заранее, так как сразу после регистрации заказа целая бригада техников была выслана на его оборудование. –Прошу вас последовать в кабину номер пять,—протянул я ему пластиковую карточку активации таймера. Клиент принял карточку и робко направился к кабинету. Да, кстати, кабинетом называлась обширная комната, с двумя рядами стен, размеры которой в полтора раза превышали площадь заказанного помещения. За первым кольцом стен, обитых прочной сталью, следовало второе, которое, собственно говоря, и образовывало границы указанного помещения. В целом, данное помещение являлось как бы комнатой в комнате, что имело свои, до конца неясные мне преимущества. Клиент активировал карту и тут же в первой—стальной комнате зажглось большое электронное табло, ведущее обратный отсчет времени, и неприятный электронно-женский голос любезно сообщил, что программа успешно активирована и что до завершения сеанса осталось двадцать девять минут и пятьдесят девять секунд. Данное сообщение заставило меня на время оторваться от солитера и активировать программу наблюдения. Дело в том, что все кабинеты были оборудованы мощной системой слежения, что делалось с целью обеспечения безопасности клиента. В принципе, эти данные являлись строго конфиденциальной информацией, и компания строго следила за их неразглашением, но я не мог не доставить себе такого удовольствия. Это напоминало как бы проникновение в чужую сущность. В тайные, глубоко скрытые уголки человеческой души, которые не доступны никому кроме хозяина, и которые становились известными мне, благодаря совершенной электронной замочной скважине. Серый человек неуверенно вошел в комнату и оглянулся по сторонам. Было заметно, что увиденное сильно удивило его,—техники не зря получали свои деньги. Комната выглядела вполне обжитой, как будто хозяева ее просто вышли на минутку и забыли запереть дверь. Не веря своим глазам, клиент даже выглянул за дверь, но, встретив там холодную сталь, вновь вернулся в комнату. Ну же, сделай что-нибудь оригинальное. Новички постоянно ведут себя так поначалу. Все они сначала смущаются и не знают как начать. Они как будто ждут, что придет кто-нибудь и покажет им, как и что надо делать. Клиент тихо прошелся по комнате, медленно покачивая в воздухе опущенным лезвием топора. Как будто не зная, чем себя занять, он включил телевизор, где в данный момент шел какой-то рекламный ролик. В нерешительности остановившись посреди комнаты, он постоял так немного, как бы в раздумье. Пожалуй пора бы и начинать. Время все-таки не резиновое. Как все-таки жалко, что прямой эфир нельзя перематывать вперед как запись. Наконец он сделал первый ход—несильно размахнувшись он вогнал топор во входную дверь. О, интересный ход. Но если ты хотел обмануть систему оплаты, то ничего у тебя не вышло—стены, половые покрытия, двери, потолок—все это уже входит в плату за комнату. Освободив лезвие от двери, он робко оглянулся по сторонам, как бы ожидая критики и осмеяния своего поступка. Но определенный внутренний барьер уже был сломлен, и он вновь принялся за дело. Вскоре телевизор уже валялся на полу, искря пробитым экраном. Кадки были разбиты, а на стенах виднелись следы от находившейся в них земли. Под аккомпанемент подлежащего уничтожению музыкального центра, окно с грохотом разбилось, и в него вылетел один из двух заказанных стульев. А клиент, еще недавно тихий и забитый жизнью, издав дикий получеловеческий крик, принялся вырубать куски из стен. Если бы ему вчерашнему показали бы бесчинства, которые вытворял он сегоднящний, он бы наверняка не поверил. Но даже такое зрелище, как, в принципе, и любое другое имеет свойство надоедать. Что и случилось со мной и я вновь вернулся к работе. …валет червей идет на даму пик, десятка крестей идет на валета червей, семерка бубен идет на восьмерку пик, а шестерка червей идет на семерку крестей… Вот из таких-то тихих и безобидных с виду психов и получаются в последствие различные маньяки и насильники. Когда доведенные постоянным стрессом и самобичеванием до отчаяния, они переходят предел своего терпения, границы уголовных и божественных законов перестают для них существовать. А потом их друзья и коллеги, выступая свидетелями на суде, удивляются, говоря, что подсудимый всегда был тих и миролюбив. И ни что ни когда не предвещает опасности. …девятка червей заносится в резерв, дама крестей опускается вниз и на нее ложится валет бубен… Приближающаяся к моему столу фигура отвлекла мое внимание. Вечно ходят тут всякие, отвлекают от работы, а потом еще удивляются, что исполнительность падает. –Шефы послали меня,—обратился ко мне подошедший.—Они просят, чтобы ты зашел к ним сегодня в пять тридцать. –А они не сообщили зачем?—спросил я.—Мне тут еще надо отчет докончить. …девятка червей опускается из резерва в пустое место, восьмерка крестей идет на девятку червей… –Я думаю, их это мало волнует. Я тоже так думаю… –Ладно, придется заканчивать потом,—вздохнул я. Когда разносчик дурных вестей скрылся, я позволил себе легкий смешок. А все же интересно, что понадобилось от меня их высокопревосходительствам. Чем я обязан столь пристальному вниманию к своей скромной персоне. В такие моменты начинаешь вспоминать все свои грехи, и уже готовишься к суровой но справедливой каре, а все вдруг оказывается просто мелким поручением или даже просьбой. Хотя бывает и наоборот… …пятерка пик идет на шестерку червей, двойка червей уходит наверх (осталось 40 карт)… В этот момент раздался звуковой сигнал, и неприятный псевдо женский голос объявил, что в кабинете номер пять время истекло. Через несколько секунд двери кабинета открылись и оттуда показался мой клиент, выглядящий теперь несколько растрепанно но очень бодро. И все-таки, как мало надо человеку для счастья. Всего лишь организовать небольшой погром, а возможно и поджог, в комнате площадью в двадцать метров. …финальный штрих—перемещение короля в пустое место…Поздравляем, пасьянс сошелся!^ Хотите разложить этот пасьянс еще раз? В очередной раз непосильная головоломка стала легким достижением моего гения! Я чрезвычайно горжусь собой! Я гений! Я супермен! И так далее, и тому подобное… –Я просто не знаю как вас благодарить,—подошел ко мне серый человек.—Я как будто заново родился. Я бы мог подсказать, чем бы ты мог меня отблагодарить. Да думаю, что наличные у тебя закончились. –Ну что вы, что вы,—приветливо улыбнулся я.—Это просто моя работа. Когда я говорю это, я чувствую себя Дедом Морозом, окруженным толпой фанатичных ребятишек в шапках для идиотов с пропеллером на темечке. –Вы просто спасли меня,—продолжал клиент.—Я чувствую себя просто другим человеком! –Я рад за вас. Не знаю чему я больше рад: новому клиенту или тому что мой пасьянс сложился. –До свидания,—сказал клиент. –До скорой встречи,—ответил я.—Заходите еще. К нам на огонек. Хочется тебе того или нет, а ты все равно вернешься сюда. И не раз. Зависимость от вандализма не меньше, чем от других наркотиков. Так, что если не хочешь жить в разломанной квартире,—милости прошу к нам. До назначенной половины шестого я успел обслужить еще семерых клиентов (разложить бессчетное количество пасьянсов). Да с таким то рвением меня надо на доску почета вешать, и бесплатно отправлять в санаторий. Я, можно сказать, почти стахановец. Герой труда. А ведь сейчас мне, работающему буквально на убой, герою придется выслушать немало обидных слов от своего непосредственного начальства. Да, не ценят они меня, не ценят. Вот уйду я от них, что тогда с ними будет? По миру пойдут… Ну ладно, шутки в сторону. Раз меня вызывают, значит я когда-то лажанулся. Интересно бы только знать когда и с чем. Но их высокопреосвященства так просто тратить свое время не будут. Они враз доходчиво объяснят куда я могу засунуть свои права и свою незаменимость для компании. Так что надо придумать, что им сказать. Так с порога и брошусь им в ноги с криком: «Грешен я! Покарайте меня!». Или что-нибудь в этом роде. Ладно, смейся, смейся. Посмотрим, как ты посмеешься в кабинете у сестер. Я поднялся со своего рабочего места, невольно скривившись от боли в затекшем копчике. Потягиваясь и разминая отвыкшие от движения мышцы, я медленно направился к кабинету сестер. Нехорошие предчувствия по-прежнему донимали меня. А вдруг я засыпался на чем-то действительно важном. Что тогда? Может записаться добровольцем в армию, или уйти в монастырь? Путь в кабинет сестер вел через длинный узкий коридор, к которому присоединялись кабинеты секретарши и заместительницы шефов. Проходя мимо первого, я поинтересовался, на месте ли сестры, и, получив утвердительный ответ, вошел. –Ты положительно пунктуален,—расплылась в змеиной улыбке Мара. –Нам нравятся пунктуальные люди,—скопировала сестру Дара. От улыбок сестер меня пробрал холод. Я бы предпочел этой улыбке оскал льва,—там хотя бы понятно, как себя вести. Да, кстати, я забыл объяснить, почему у нашей компании была два шефа. Ну во-первых, естественно, потому что их связывали родственные связи. А во-вторых, что было более существенно, потому что их связывали связи физические. Обе сестры, в жилах которых текла загадочная азиатская кровь, отличались редкостной красотой и привлекательностью. Их лица, исполненные азиатской романтики, отличались столь четкой выраженностью черт, что вызывала сомнение их реальность. В их фигурах, осанке, манере передвигаться не было ничего лишнего. И все в них было гармонично как знак Инь-Янь. Но была одна немаловажная деталь портящая все впечатление от увиденного. А именно—у сестер была единая кровеносная система и одно сросшееся бедро на двоих; они были сиамскими близнецами. Как бы насмехаясь над своим уродством, они носили одинаковую одежду, только разного цвета: Мара тяготела к черному цвету, а Дара—к красному. В знак приветствия сестры протянули мне свои руки, причем Мара—правую, а Дара—левую, и я приблизившись, поцеловал их. После такого приветствия у меня произошла некоторая заминка, ибо я окончательно отчаялся понять причину моего вызова. Но сестры сами исправили мое положение, и первыми обратились ко мне: –Ты наверное гадаешь, зачем мы тебя сюда пригласили?—спросила Мара, а Дара продолжила за нее.—Но можешь не беспокоиться,—проблем это у тебя не вызовет. Обе сестры говорили с расстановкой, медленно и как бы томно выговаривая слова. Складывалось впечатление, что их умственная деятельность заторможена. Но это было бы досадным заблуждением—близнецы отличались очень тонким и острым складом ума, которому можно было только позавидовать. –Тебе не о чем беспокоиться,—манера сестер говорить походила на шипение удава Каа, подзывающего бандерлогов.—Ты же знаешь, как мы тебя любим и ценим. Ты—один из наших лучших сотрудников. Вот так вот! Ну что ж, я удивлен. Более того—я просто шокирован! Как бы их любовь не оказалась вдруг замаскированным издевательством. –Более того,—потягивали фразы Мара и Дара.—Мы очень смущены тем, что ты, с твоими способностями, работаешь всего лишь менеджером по работе с клиентами. И мы решили перевести тебя в Отдел «0». –Как, в Нулевой Отдел? Кажется у меня рот открылся. Нулевой отдел?! Самый высокооплачиваемый и засекреченный отдел во всей компании?! Мечта всех служащих?! Люди, попадавшие туда, сразу меняли свой жизненный статус. Они даже больше не здоровались со своими бывшими друзьями и коллегами. Теперь для них друзьями были только работники Отдела «0». Все остальные становились для них чем-то вроде прислуги, или даже оживших манекенов. Если сестры все же издеваются—то они поистине порождения тьмы. –С сегодняшнего дня нас назначают исполнительными директорам Нулевого Отдела,—медленно ответила Мара. И нам необходим на этом месте проверенный и надежный сотрудник. Это они обо мне? Вот уж никогда бы не подумал. –Нам необходимо только твое согласие—медленно протянули они.—И, конечно же, выполнение некой деликатной услуги одному из наших очень уважаемых клиентов, с которым мы тебя познакомим. Ну, что ты скажешь? –Конечно же я согласен!—попытался сказать я как можно более спокойно. –Тогда заполни этот бланк,—сестры пододвинули мне лист гербованой бумаги, и я немедленно начал его заполнять. Я старался заполнить его как можно быстрее, будто бы боялся, что его у меня отнимут, и все это окажется всего лишь жестокой шуткой. Заполняя свои данные, мне вдруг представилось, что под стандартными фразами там скрывается следующий текст. Сим, в компенсацию за ________________________, я, в возрасте _____лет, уступаю предъявителю данного соглашения все права пользования, распоряжения и владения некоей неосязаемой собственностью, именуемой моею душой. Фамилия, Имя, Отчество ______________________ Число___________________________________________Подпись_________________________________________ Но даже будь текст договора таким, я не задумываясь подписал бы его. Ведь он открывал бы мне двери в Отдел «0».Метро. Но много ли найдется людей, которые будут иметь честность сознаться, что причинять боль доставляет удовольствие? Что люди нередко развлекаются—и хорошо развлекаются —причиняя огорчение другим людям, хотя бы мысленно, и стреляя в них дробью мелкой злобы.Ф. В. Ницше Я вошел в холл метрополитена и проследовал к турникетам. В этот раз мне даже не пришлось платить—в турникете торчала чья-то карточка, и горел зеленый свет. Мне оставалось просто выдернуть ее и пройти. Однажды я ждал в метро одного человека и сделал открытие, что как минимум раз в десять минут кто-нибудь забывает вытащить карточку и получает удар по ногам. Все-таки в некоторых вопросах люди еще не очень далеко отошли от приматов. Перед эскалатором мне бросилась в глаза просящая подаяния пенсионерка, у которой на груди висел орден матери-героини. Самый нелепый из всех возможных орденов: с моей точки зрения, матери-героини—это люди, которым не хватает мозгов чтобы пользоваться предохранительными средствами. Движущееся полотно эскалатора опустило меня под землю, и двери подземного царства сомкнулись надо мной. Одновременно с этим я вставил в уши наушники и, включив плеер превратил все окружающее в подобие безумного клипа. Музыка—единственное, что помогает не сойти с ума во время поездки в метро. Не будь я убежденным пешеходом,—давно обзавелся бы каким-нибудь наземным транспортным средством, и не имел бы больше удовольствия от посещения этого подземного царства. Однажды я вычитал где-то, что метро—хороший способ избавиться от депрессии. Ну не знаю. Либо у нас с автором разные представления о депрессии, либо у меня клаустрофобия, либо автор этих слов—бездарь и писака. Лично я склоняюсь к последнему варианту. Если и есть такое место, попадание в которое само по себе действует угнетающе,—так это метро. Согласно моему мировоззрению, метро—это место, где все друг друга ненавидят. Люди, которые стоят ненавидят тех, кто сидит, сидящие ненавидят стоящих, читая ненависть в их глазах. Те, кто выходят из вагонов ненавидят тех, кто мешает им это сделать; те кто входит ненавидят и тех кто в вагоне, потому что они заняли все лучшие места, и друг друга, потому что все толкаются и давят друг на друга. А иногда в вагонах появляются своеобразные «активаторы», вызывающие бурный всплеск общей ненависти. К таким я отношу, например, БОМЖЕЙ, разносчиков зловония, и людей с хозяйственными сумками-тележками. Последних, кстати, я ненавижу больше всего. Я считаю их преступниками против морали и совести, людьми заслуживающими самой высокой из возможных наказаний. Эти люди ухитряются быть лишними везде: в вагонах, на эскалаторе, на переходах. Они являются самыми мощными стимуляторами ненависти. Представьте себе тихое, размеренное движение по переходу. Ни что не предвещает опасности. И вдруг в это спокойное течение жизни нагло вмешивается человек с хозяйственной сумкой-тележкой, внося разлад во все устройство и порядок жизни. Сразу наступает хаос, анархия… Ну в общем вы меня поняли… Но бомжей тоже не стоит снимать со счетов. Знаете как создать маленькою газовую камеру своими руками? Ответ прост: вам не надо ни запасаться ни какими сильно действующими ядовитыми веществами, ни сооружать герметичное помещение. Просто надо взять стандартный вагон метро и запустить туда на несколько минут парочку бомжей. И, вуаля, камера готова. Травитесь на здоровье. Однажды на роботе нам выдали брошюрки, в которых говорилось, в каких количествах то или иное вещество, растворенное в воздухе наносит существенный вред вашему здоровью. Признаться, некоторые пункты списка вызвали мое удивление. Так например, кроме всего прочего там были нафталин и йод. Гражданин, если ты нюхаешь по утрам йод,—считай себя покойником! Йод—это смерть, берегись его! Ну так вот, ни кто не предусмотрел внести в этот список СДЯВ (сильно действующих ядовитых веществ) запах «бомжатинки». Надо бы исправить это досадное упущение, и запатентовать идею. Далее в моем списке лишних людей следуют пенсионеры. Можете меня осуждать, но я искренне считаю, что пенсионеры—это бич нашего века. Их надо отлавливать по подвалам и чердакам и нещадно уничтожать. Эти персонажи идут вторыми в списке людей, специализирующихся на создании пробок и заторов в метро. Не говоря уже о том, что в большинстве своем они,—люди с хозяйственными сумками тележками. Но кроме того, данный подвид обладает рядом привычек, стимулирующих разжигание межчеловеческой розни. Так например, их способ занятия мест. Ну ладно, если уж прям совсем тебе невмоготу как хочется посидеть, ну попроси ты меня—может я и уступлю тебе место. Так нет же. Иногда они ухитряются втиснуться в такой узкий промежуток сидения, что не совсем понятно—сидят они на кресле или на тебе. Потом—их привычка вмешиваться в чужие разговоры, или давать оценку твоим действиям или внешнему виду. Для них одежда или обувь отличная от той, что была модна в период поднятия целины или первую послевоенную пятилетку, считается нарядом вражеским. А человек носящий ее мгновенно причисляется к врагам народа. И будь их воля—такие нежелательные элементы подвергались бы немедленному перевоспитанию или расстрелу. Ну и пусть бы они себе так думали, так ведь они тут же начинают делиться своим мнением со всеми окружающими, вне зависимости интересно им это или нет. Но в последнее время я нашел способ борьбы с ними—оскорбительным жестом из вытянутого вверх среднего пальца. Сегодняшний поход в метро не нес в себе ничего нового. Мы все также имели удовольствие лицезреть стандартный набор раздражителей, не балующий нас никаким разнообразием. Ну что ж, может это и к лучшему. Музыка была единственным, что вносило некий положительный оттенок во все происходящее. Мозг, основательно утомившийся после длительного рабочего дня, вступая в контакт с музыкой, охотно придавал всему окружающему новые тона и оттенки. Повинуясь приказам мозга, мое осознание окружающего как бы расслоилось на две части. Первая из них была выставлена на общий показ, и в ней я представлялся просто усталым человеком, утомленно следующим домой. Зато во втором слое, в котором непосредственно прибывало мое сознание, я находился внутри некоего музыкального клипа. Размеренные течения толпы, мимика и движения людей—все довольно четко попадало в ритм музыки звучащей в моих ушах. Подб