А. И. Уткин американская стратегия для ХХI века. Москва

А. И. УТКИНАМЕРИКАНСКАЯ стратегиЯ ДЛЯ ХХI ВЕКА.МоскваОглавление Введение……………………………………………………………………………… Глава первая. Основы стратеги…………………………………………….. Глава вторая. Российское направление……………………………………. Глава третья. Региональные проблемы между США и РФ………. Глава четвертая. Атлантическое направление…………………………. Глава пятая. США и Восточная Азия……………………………………… Глава шестая. “Крепость Америка”………………………………………. Глава седьмая. Принцип самоопределения………………………………. Глава восьмая. Изоляционизм против интервенционизма…………… Заключение………………………………………………………………………………Введение Всегда непредсказуемая, мировая история сделала в 1990-е годы нашего века удивительный поворот. После полустолетия биполярного противостояния мир потерял прежнее равновесие и новую систему международных отношений возглавили Соединенные Штаты Америки. Крушение СССР лишило их конкурента в военной сфере; замедление роста Западной Европы и Японии позволило избежать опасности быть обойденными в экономической области; средоточие фундаментальной и прикладной науки в американских фирмах и университетах обеспечило лидерство в научно-технической революции. Мир вынужден так или иначе приспосабливаться к американскому всемогуществу, помноженному на главенство в Североатлантическом союзе и в союзе с Японией. Страна, которая шесть десятилетий назад пребывала в состоянии назад пребывала в состоянии изоляции, открылась миру в экономике, мире идей, в силовых параметрах. В настоящее время в мире нет сейчас страны или коалиции стран, готовых (и способных) представить собой угрозу Западу и его лидеру – Соединенным Штатам. Соединенные Штаты сегодня превосходят в военной области десять следующих по шкале мощности за ними стран. В области экономики Америка сделала в 90-е годы невероятный бросок. В 90-е годы экономический рост Америки был выше чем у ее индустриальных конкурентов. Америка превосходит минимум вдвое любого конкурента. ”Мы, – пишет Дж. Муравчик, – самая богатая нация на Земле, мы богатейшая страна в мировой истории. Мы богаче сегодня чем когда-либо прежде. Наши ресурсы не меньше, а больше, чем когда-либо”1. Американская культура и влияние ощутимы во всех углах Земли. Мир смотрит новости по CNN, слушает американскую музыку, ходит на американские фильмы, носит американскую одежду, курит американские сигареты и т. п. ООН и Бреттонвудсская экономическая система – американские идеи. Американские университеты дают абсолютное большинство нобелевских лауреатов Связанные или отторженные от внешнего мира, Соединенные Штаты, все же, в свете своего геополитического положения, будут “счастливой страной в двадцать первом веке. Защищенная в прежние времена от заокеанской угрозы со стороны, вначале, Германии, а затем России, Америка в будущем окажется спасенной процессом фрагментаризации Европы от новой угрозы, возникающей из-за пределов Западного полушария”2. В своем полушарии ей бояться будет некого, и в конечном счете она будет наслаждаться состоянием безопасности, схожей с той, в какой она находилась столетие назад – при администрации У.Маккинли. При таком сверхмогуществе можно обдумать опыт прошедшего столетия. Двумя самыми важными странами для Соединенных Штатов в ХХ веке были Германия и Япония. Именно останавливая их движение к мировому господству Америка участвовала в двух мировых войнах. Во второй половине века американский мир строился на двух основаниях – американо-западногерманском военном соглашении, выработанном во время оккупации, и на договоре США с Японией 1951 года. Как признают сейчас американские стратеги, “советская мощь была важным, но второстепенным – если сравнивать ее с германской и японской мощью – вызовом для американской стратегии. В условиях, когда вся Япония и большая часть Германии с середины 50-х годов находились в зоне влияния США, баланс сил был настолько против Советского Союза, что Москва имела очень малые шансы выиграть холодную вону… Теперь, оглядываясь назад, мы видим, насколько сложным было положение Москвы; Запад должен был действительно играть бездарно, чтобы с такими картами не выиграть”3. * * * А что же Россия? Куда ты мчишься, гоголевская тройка-Русь? Выступая недавно в Стэнфордском университете, заместитель государственного секретаря США Строуб Талбот поделился “мнением многих”: в пропасть. И другие народы, посторонясь, с изумлением смотрят на лихую погибель. Лондонский журнал “Экономист” подсказал слово для определения того процесса, когда неспособность управлять страной становится очевидной и, заполняя вакуум, за дело управления берутся пришлые из других стран: колонизация. В 1998 году правительство Соединенных Штатов выделило 453 млн. долл. (плюс 104 млн. – Европейский союз) для мониторинга ядерных объектов России, для конверсии, для переработки оружейного плутония. Еще 34 млн. выделено для того, чтобы предотвратить согласие российских ядерщиков работать в странах, чьи цели США не разделяют.4 “Экономист” размышляет: “Когда страна испытывает недостаток в людях, в управлении, способном поддерживать основные процессы жизнедействия. рано или поздно вакуум начинают заполнять иностранцы. Называется это колонизацией. Еще рано говорить определенно, но что-то вроде этого уже начинает происходить в России”.5 Иностранные врачи работают над предотвращением эпидемий. Полицейские Запада борются с российской коррупцией. Филантроп Сорос помогает четырем тысячам российских ученых, финансирует создание учебников, перепрофилирование прежних армейских офицеров. Ведущие бизнесмены страхуются в западных фирмах. В то же время возможности росийского государства резко сократились, российский государственный бюджет приблизился по объему к ирландскому. * * * А вначале – ровно десять лет назад – американцы отказывались верить в свое счастье. В недавно изданных мемуарах президента Буша можно прочесть, с каким изумлением официальный Вашингтон воспринял нисхождение своего глобального контрпартнера на путь, который в конечном счете довел его до распада и бессилия. Совершаемого Горбачевым переворота политического и социального облика своей страны в Вашингтоне не ожидал никто. Формируя в 1989 году свою администрацию, только что избранный президентом Джордж Буш потребовал экспертной оценки происходящего. Лучшие специалисты по России прибывали в резиденцию Буша в Кенебанкпорте и излагали свою точку зрения на раскол в стане прежде монолитного противника, на ступор советской системы, на готовность хозяев Кремля жертвовать многим ради партнерства с всемогущей Америкой. Информация из Москвы, вызываемый ею культурный шок были столь велики, что многие весьма сведущие специалисты – от Адама Улама до Брента Скаукрофта – заподозрили в действиях русских фантастический блеф, феноменальный обходной маневр. Сам президент Буш несколько первых месяцев своего президентства молчал, не желая попасть впросак. То была нелепая, как видно сейчас, предосторожность. Но и понятная. Уж больно лихо все шло по-западному на самом главном для США направлении мировой политики. В результате победы в холодной войне ведомый Соединенными Штатами Североатлантический союз стал доминировать на северо-западе евразийского континента. Между классическим Западом и СНГ Америка начала излучать влияние на девять прежних союзников СССР и на тринадцать бывших спублик почившего Союза. В самой России опасность сепаратизма вышла на первый план, за нею следует демонтаж экономики, распад общества, деморализация народа, утрата самоидентичности. Безусловный американский триумф 1991 года дал Вашингтону шанс – при умелой стратегии на долгие годы сохранить столь благоприятный для заокеанской республики статус кво. Где место России в мире после холодной войны? По меньшей мере, ясно, что это место уменьшилось. “Хотя Россия остается важным государством, – пишет американский генерал Одом, – она уже не способна играть ведущую роль. Она не имеет внутренне связанного правительства, которое могло бы в подлинном смысле говорить от имени страны. Ее вожди редко отражают подлинные интересы Российской Федерации или ее граждан. Большинство из них… просто желает обогатиться (“а Россия будь проклята…”). В Заире Мобуту, в Нигерии Абача, как и ряд других вождей, стали богатыми несмотря на то, что их страны нищали. То, что подобная судьба уготована России, предполагает то обстоятельство, что, по последним оценкам, с 1991 года она взяла в долг 99 млрд долл., и за это же время 103 млрд долл ушли из страны. Более того, олигархи и процветающие бизнесмены действуют абсолютно рационально в своих собственных интересах”.6 Россия. по мнению западных специалистов, поражена синдромом послеколониального слабого государства, общим для государств третьего мира. “Это состояние ни ненормально, ни временно; оно может продлиться десятилетия”.7 Россия вовсе не похожа на межвоенную веймарскую Германию – та, по меньшей мере, имела сильные государственные институты – судебная система, полиция, устоявшаяся бюрократическая система; ее население было молодым, восстановление экономики – быстрым и без иностранной помощи. Россия же – “слабое государство без практически каких-либо институтов. абсолютно обязательных для эффективной рыночной экономики: налоговая система, царство закона, установленного процесса обращения в суд и так далее. Ее население умирает молодым и общая численность населения сокращается”.8 * * * Последующие годы правые радикалы назвали русским чудом. Предоставим слово президенту Альфа-банка Петру Авену: “Оказалось возможным перенаправить тысячелетнюю историю, в которой прежде не было места ни капитализму, ни демократии – и всего за шесть лет”9. Едва ли кто-либо, кроме олигархов, может назвать период головокружительного падения валового продукта и жизненного уровня, кризис системы здравоохранения и образования чудесным периодом российской истории. Финал падения национальной экономики пришелся на лето 1998 года, когда молодому премьеру Кириенко оказалось недостаточно полученного при прямой помощи президента Клинтона кредита МВФ в 22,6 млрд долл. (Чубайс о своем визите в Вашингтон:”Мы позвонили по телефону помощи и нам ее предоставили”) и он так и не сумел ввести Россию в колею западного развития. В августе 1998 года, когда вожди российского капитализма, уверовав, что кризиа удалось избежать, покинули росийские пределы (Чубайс путешествовал на взятой напрокат машине по Ирландии, Авен – по Сардинии, Дубинин в Северной Италии, Потанин – во Франции), в России начался новый исторический этап. 13 августа Джордж Сорос обосновал в “Файнэншл таймс” необходимость девальвации рубля. Прочитав эту статью заместитель президента МВФ Стэнли Фишер пришел к мрачному выводу: “Танец окончен”. Журнал “Ньюсвик” назвал его “началом долгих сумерек России, ставшей жертвой некомпетентности своих вождей… Эксперимент Москвы с построением капитализма рухнул”.10 Петр Авен так суммировал шестилетний штурм: “Русского чуда не произошло – и не ждите его в будущем”.11 Идеологически ориентированные российские экономисты-фанатики думали, что можно, словами профессора Военного колледжа армии США Стефена Бланка, “привезти революцию из-за рубежа. не заботясь об укреплении государства, создании устойчивых институтов власти, воцарении закона… Сформировавшееся феноменально неуправляемое государство стало отчаянно пытаться создать порядок, но все усилия свелись лишь к изданию декретов”.12 Но Россия достаточно быстро обнаружила, что коммунизм не был единственной преградой на пути сближения с Западом. Православие, коллективизм, иная трудовая этика, отсутствие организации, иной исторический опыт, отличный от западного менталитет, различие взглядов элиты и народных масс – все это и многое другое смутило даже стопроцентных западников, увидевших трудности построения рационального капитализма в “нерациональном” обществе, свободного рынка в атмосфере вакуума власти и очага трудолюбия в условиях отторжения конкурентной этики. “Смелые иллюзии, что рынок неким образом сможет стать заменителем политического процесса и создаст миролюбивое королевство, ушли”13, оставив Москве и Вашингтону задачу формирования новой системы международных отношений. Администрация Клинтона смотрит на отношения с Россией под углом решения главной задачи США – уменьшение стратегического ядерного потенциала России. Только эта тема вызывает оживленное внимание американских собеседников. Но именно на этом пункте гаснет интерес многих российских прямых и косвенных участников диалога. Они видят в яростном желании американцев реализовать условия договора СНВ-2 лишь доказательство того, что не следует отдавать, как бы это ни выглядело неразумно, этот последний козырь. “Движимая ощущением своей уязвимости и нищеты, – пишет Стефен Бланк, – Россия склоняется к тому, чтобы отвергнуть Договор СНА-2, СНВ-1, Договор об обычных вооружениях в Европе. Если эта тенденция получит продолжение, то произойдет новая милитаризация отношений Востока и Запада”.14 Договор СНВ-2 нужен России. Но некоторые российские критики полагают, что Договор СНВ-2 создает асимметрию в пользу США: Россия отказывается от своего наиболее эффективного и технически наиболее софистичного оружия – мирвированных межконтинентальных баллистических ракет, в то время как США сохраняют всю мощь своего ракетно-ядерного арсенала на подводных лодках и на стратегических бомбардировщиках. С точки зрения материальных средств, деактивация МБР и создание подлодок, запускающих баллистические раеты стратегического радиуса, чрезвычайно дорогостоящи для обнищавшей России. На атлантическом берегу “Нью-Йорк Таймс” поставила свой диагноз: “Объясняйте это как хотите – спасительной строгостью по отношению к тому, кого любишь, усталостью от России сее проблемами или просто капитуляцией перед внутриполитическим нажимом, – но впервые за время пребывания у власти президента Бориса Ельцина Соединенные Штаты готовы позволить его правительству упасть лицом в лужу… Этот отстраненный подход администрации Клинтона подробно изложен в целом ряде выступлений высших руководителей госдепартамента и министерства финансов”. Прибыв в Москву в сентябре 1998 года, президент Клинтон обозначил новый, наступающий этап американо-российских отношений как период “откровенного реализма”. Более подробно суть этого подхода США и РФ была изложена госсекретарем Олбрайт 2 сентября 1998 года в речи перед Американо-российским деловым советом в Чикаго и в ряде выступлений заместителя госсекретаря Талбота. Смысл нового подхода: не “безоговорочная” поддержка отдельных российских политиков, а собственная оценка конкретных шагов руководства РФ, ограничение масштабов финансовой помощи, оказание ее строго в зависимости от программы реформ, расширение спектра контактов с политическими силами в Москве. Выступая с давно ожидавшейся программной речью в Стэнфордском университете 6 ноября 1998 года главный творец российской политики администрации Клинтона – замгоссекретаря Строуб Талбот обозначил значимость России для США: “От того, какие именно варианты решений выберет Россия, будет зависеть в значительной степени то, в каком мире будут жить американцы”.15 Томас Грэм, бывший американский дипломат в Москве не смог не откликнуться: “В речи Талбота отсутствует самоонализ, как будто мы (американцы) не играли никакой роли в том, что произошло в России”. Ведущий член комитета по международным отношениям палаты представителей конгресса США Ли Гамильтон впервые вместо прямолинейной защиты “реформ” как некоей панацеи, обратился 18 сентября 1998 года вовремя слушаний в комитете по международным отношениям к жертвам реформ: “Реформаторы не должны быть глухи к нелегкой доле русского народа, который огромную цену за реформу… Нам необходимо переосмыслить нашу политику в отношении России. Мне представляется, что западная либеральная экономическая модель потерпела крах в России… Мы должны иметь дело с Россией больше на условиях России.” Бывший государственный секретарь Джордж Шульц на тех же слушаниях в конгрессе посчитал нужным сделать следующее признание: “Надо поддерживать те страны, которые разрабатывают программы под себя, а не пытаться навязывать им наши идеи. Мы ошибались, думая, что русские нормально отнесутся к работе на условиях, выдвинутых МВФ, которые люди воспринимают как американскую программу. Они должны работать над осуществлением российской программы. Когда люди работают в рамках программы МВФ, это почти оскорбительно для их политического процесса. Что это за страна, которой управляет МВФ? Мы должны сказать им: “Управляйте сами собой”… Россия – большая важная страна. Она обладает 20 000 единиц ядерного оружия. И от этого просто нельзя отмахнуться”* * *. Данная книга посвящена оценке американской стратегии в наступающем веке. Его начало обещает быть очень благоприятным для Соединенных Штатов Америки. И напротив, будущее России видится серьезным историческим испытанием. Чтобы пройти это испытание достойно – с минимумом потерь, чтобы восстановить место России, достойное ее истории, мы должны попытаться трезво и непредвзято взглянуть в будущее, характерное американским всемогуществом, и определить оптимальную стратегическую линию.^ Глава перваяОсновы стратегииПрошлое было прекрасно своей ясностью. Размышляя в архитектурно вычурном здании американского посольства на Манежной площади, Джордж Кеннан пришел в конце 1945 г. к выводу, что нельзя допустить попадания в руки русских трех регионов Земли: Соединенного Королевства, долины Рейна и Японских островов.16 Установив контроль над этими зонами, американцы методично довели дело до 1991 г. Главными вехами на этом пути были Бреттон Вудс, “план Маршалла”, создание НАТО. Однако эффективная интерпретационная доктрина Кеннана ушла в историю вместе с холодной войной. И теперь, в конце века становится ясно, что, если бы именно агрессивность Советской России являлась причиной глобальной вахты Соединенных Штатов, то, одержав победу в холодной войне, Вашингтон не упустил бы шанса снять с себя бремя. Однако уход СССР в небытие не произвел разительных перемен. США не“закрыли” НАТО, не увели легионы из Германии, Кореи, Японии, не возвратили к своему побережью флоты, контролирующие мировую акваторию, не сократили свой военный бюджет (уменьшившийся с 310 до 260 млрд. долл., он постепенно возвращается к прежним параметрам). Введенные в мае 1997 г. в федеральный бюджет четырехлетние военные расходы – наилучшее свидетельство того, что Пентагон находится на автопилоте холодной войны (на 1999 фин. год предусмотрены расходы в 270 млрд. долл.). А в 1999 году запланировано увеличение военных расходов на 25 млрд долл. Американская стратегия базируется на присутствии 100 тыс. американских военнослужащих в Европе (сенатор Мойнихен: “Они стоят как римские легионы”), такого же числа в Азии (согласно т.н. Докладу Ная, этот уровень будет поддерживаться в Азии еще как минимум 20 лет); 25 тыс. на Ближнем Востоке, 20 тыс. – в Боснии; в состоянии постоянной боевой готовности 12 авианосных групп, на патрулировании в нефтяной кладовой мира – Персидском заливе и в проливе, отделяющем Тайвань от материка; на авиационном патрулировании Северного и Южного Ирака, края Косово. Страна, которая сама признает, что ей никто не угрожает, содержит огромную сеть баз по всему миру и в 1997 фин. году расходовала на военные закупки на 76 млрд. долл. больше, чем военный бюджет любой другой державы.17 . Гордон Адамс – заместитель директора Лондонского Института стратегических исследований без колебаний приходит к заключению, что ”ни одна страна не способна иметь (военный) бюджет, вооруженные силы, технологию, военную организацию равные американским. Даже для взятых воедино европейских военных структур понадобились бы десятилетия, чтобы достичь американского уровня; гораздо большее время требуется Китаю для реструктурирования своей военной системы и для России для восстановления своего прежнего военного могущества”.18 Силовые возможности США трудно переоценить. В настоящий момент “Америка оказывает болшее влияние на международную политику, чем какая-либо другая держава в истории”.19 После семи лет непрерывного экономического бума их валовой национальный продукт приближается к 9 трлн. долл. Военная мощь страны превосходит совокупную военную мощь десяти следующих за ними крупнейших держав мира. Америка входит в важнейшие союзы. НАФТА обеспечивает их преобладание и растущий вес в Западном полушарии. Североатлантический Союз (7,5 млн. военнослужащих) не имеет конкурентов на нашей планете. Американские расходы на исследования и создание новых образцов военной техники превышают 36 млрд долл (следующие за ними европейские члены НАТО расходуют, вместе взятые, на эти цели 11,2 млрд долл.).20 Даже самые осторожные пессимисты признают, что несказанно благоприятное стечение обстоятельств гарантирует Америке как минимум двадцать лет безусловного мирового лидерства. Что будет далее не смеет предсказать ни один футуролог, но нет оснований не верить тому, что не прошедший, а наступающий век будет подлинно американским. Противников пока не видно даже на горизонте. Страхи 1980-х гг., что Япония и Западная Европа развиваются быстрее, ушли в прошлое. “Во всех практических смыслах, – размышляет Рональд Стил, – Америка неуязвима. Ей не грозит никакое вторжение. У нее нет врагов, желающих ее крушения. Она не зависит от внешней торговли… Она кормит себя сама. Она имеет союзников и при этом не зависит от них – никогда не зависела от них даже в годы холодной войны. Соединенные Штаты распространили сеть военных баз – и созданы эти базы не ради самозащиты”.21 “Никогда со времен древнего Рима, – пишет Чарльз Мейнс, – отдельно взятая держава не возвышалась над международным порядком, имея столь решающее превосходство”.22 На долю США выпала феноменальная удача. Как пишет Мартин Уокер, “расходуя всего 250 млрд. долл. в год, Соединенные Штаты обретают военное доминирование, равное совокупной океанской мощи Пакс Британники и военной мощи имперского Рима периода его расцвета”.23 Что вызывает к жизни эту мощь? Американские интерпретаторы, потеряв фиговый листок холодной войны, в целом с большим реализмом характеризуют сущность внешней политики своей страны. Лучший исследователь современной дипломатической истории Дж. Л. Геддис: “Не многие историки готовы отрицать сегодня, что Соединенные Штаты были намерены доминировать на международной арене после второй мировой войн задолго до того, как Советский Союз превратился в антагониста”24. Консультант исследовательского центра “РЭНД корпорейшн” К.Лейн: “Советский Союз был значительно меньшим, чем это подавалось ранее, фактором в определении американской политики. На самом же деле после второй мировой войны творцы американской политики стремились создать ведомый Соединенными Штатами мир, основанный на превосходстве американской политической, военной и экономической мощи, а также на американских ценностях”25.Стратегия мирового преобладания Американские специалисты по национальной безопасности стали глобальными менеджерами. Годы холодной войны создали в США огромную армию профессионалов – государственных чиновников, шпионов, комментаторов, ученых из военных отраслей, инженеров-специалистов военных компаний, чьи карьеры и жизни зависели от наличия адекватного соперника, противостоящего Америке. “Что прикажете делать? – спрашивает Р. Стил. – Распустить этот аппарат, нанести сокрушительный удар по главным отраслям национальной экономики, включая направляемые государством высокотехнологичные отрасли, уничтожить источник национальной мощи? Или найти новую причину существования этого аппарата и избежать безработицы миллионов людей? Ответ очевиден”.26 С полным основанием американские теоретики полагают, что, “несмотря на все риторические ухищрения, широкое определение американской политики в отношении внешнего мира остается тем же, что и в прежние десятилетия”.27 Никогда США не согласятся с положением primus inter pares в многополярном мире. “Нравится вам это или нет, – констатирует Дэвид Каллео, – США будут продолжать играть роль гегемона в Европе и в Азии”.28 Представляющий Брукингский институт Майкл О”Хэнлон полагает, что “мир слишком опасен, чтобы отстраняться от него, глобальное присутствие нельзя заменить ничем”.29 Лагерь тех кто быстрее других осознал “однополярность” возникающего мира, возглавляет, пожалуй, Чарльз Краутхаммер, который уже зимой 1991 г. озаглавил свою статью в “Форин Афферс” эвристически: “Момент однополярности”.30 Название изданной тогда же книги Джозефа Ная – “Обреченные (разумеется, США.- А.У.) вести за собой.” В ней мы читаем: “Лидерство самой могучей державы укрепит глобальную взаимозависимость. Если Соединенные Штаты замедлят мобилизацию своих ресурсов ради международного лидерства, полиархия может возникнуть достаточно быстро и оказать свое негативное воздействие. Управление взаимозависимостью становится главным побудительным мотивом приложения американских ресурсов и оно должно быть главным элементом новой стратегии”.31 По мнению Ричарда Хааса Соединенные штаты на долгое время “останутся эффективным шерифом находящегося в процессе трансформации мира”.32 Теперь, когда угас (за ненадобностью) идеологический спор, в холодном свете современной реальности стало ясно по меньшей мере одно: начиная с выхода во внешний мир в 1942 г. США фактически никого не сдерживают, а следуют определенной и решительной стратегии которая имеет достоинства простоты и целеустремленности: мировое преобладание. Эта фраза была впервые официально употреблена в главном документе холодной войны, известном как НСК-68 (1950 г.), и с тех пор точнее других характеризует ту стратегию, для которой холодная война была лишь эпизодом. Речь идет о мировом преобладании над любыми силами (любым сочетанием этих сил) в целях контроля над международным развитием. Так что не будем предаваться самомнению: с Советским Союзом или без него Америка вышла бы на геополитические просторы и исчезновение яростно обличаемого противника ничего не изменило в сущности американского подхода к миру. Словесное оформление стратегических усилий США после краха СССР пришло не сразу. После окончания холодной войны нашлось немало теоретиков, которых прельщают лавры нового Кеннана – стремление найти всеобъясняющую парадигму. При этом на смену теоретикам, утверждающим, что биполярность и многополярность более стабильны,33 пришли их идейные противники – апологеты однополярности как оптимальной международной системы. Теоретики однополярности исходят из того, что многополярная система менее стабильна, чем однополярная. Развернулась дискуссия, выводом которой был тезис об уникальной возможности страны воспользоваться однополярностью как результатом победы в холодной войне.34 Пиком лингвистической определенности президента Буша стало предупреждение: “Соединенные Штаты считают своим жизненно важным интересом предотвращение доминирования на территории Евразии любой враждебной державы или группы держав”35. Джордж Буш пишет в мемуарах: “Мы просто обязаны вести за собой… Мы должны обеспечить предсказуемость и стабильность в международных отношениях. Ведь мы – единственная держава, имеющая необходимые ресурсы и репутацию… Если Соединенные Штаты не поведут за собой, в мире не будет руководства”.36 Демократы Клинтона просто не могут игнорировать тот факт, что США – крупнейший экспортер мира, больше зависящий от экспорта, чем, скажем, Япония, что заграничные филиалы американских компаний владеют большей долей мирового экспорта, чем компании на американской земле, что четверть американского ВНП зависит от мировой экономики. Придя к власти администрация Клинтона ввела термин “расширение зоны рыночной демократии”. Находясь в Белом доме, президент Клинтон посчитал неоходимым сравнить себя с Вудро Вильсоном, Гарри Трумэном, Теодором Рузвельтом и Франклином Рузвельтом – с теми президентами, которые олицетворяют глобальную активность американской политики. Cогласно принятому Пентагоном в 1992 г. директивному документу, “Соединенные Штаты должны предотвратить стремление крупных индустриальных наций бросить вызов нашему лидерству или попытаться изменить установившийся политический или экономический порядок”37. В соответствии с законом Голдуотера-Николса (1986) президент Соединенных Штатов обязан публиковать ежегодно Декларацию о стратегии национальной безопасности США. Декларация 1995 года имела название “Стратегия вовлечения и демократического расширения”. Вторая администрация Клинтона поставила во главу угла стратегию “вовлечения и расширения”.38 Теоретическим вкладом Мэдлин Олбрайт явилось выражение: “Америка – это страна, без которой невозможно обойтись”. Она же пообещала. что “мы будем сохранять наше присутствие повсюду, где есть необходимость в защите наших интересов”.39 Два члена Объединенного комитета начальников штабов – Ч.Крул (командующий морской пехотой США) и Дж.Джонсон (командующий военно-морскими операциями) так интерпретируют “доктрину Клинтона”: “Соединенные Штаты не могут позволить никакому кризису эскалировать в угрозу себе”.40 Начальник штаба армии Д. Раймер охарактеризовал армию США как “силы быстрого реагирования для глобальной деревни”. Термин “благожелательная гегемония” стал почти штампом. Обрела черты постоянной дискуссия о необходимости сохранить положение единственной сверхдержавы. Какие инструменты ипользуют американцы для достижения своих целей? Госсекретарт Олбрайт перечисляет их: “Простая логика, экономические стимулы, техническая помощь, новые соглашения. обмен игформацией, насилие, угроза насилия, санкции, угроза санкций – и любая комбинация вышеперечисленного.”41 Что же касается потенциальных конкурентов Америки, то Медлин Олбрайт считае необходимым предупредить: “Те международные лидеры, которые настаивают на том, что мир является – или должен быть – многополярным, обязаны следить за тем, чтобы их собственная роль была согласована с их ответственностью… Эфективные коалиции являются следствием, а не альтернативой лидерству США”.42 В Вашингтоне думают о следующем веке, в котором борьба за природные ресурсы бедет более ожесточенной, когда 60% населения Земли будут горожанами, когда 95% прироста населения в мире придется на развивающийся мир, стремящийся преодолеть отсталость, эпидемии, вспышки насилия. Америка как бы уже решила проблемы текущего века, ее все более волнует век грядущий. Ни в одной стране мира не ведется столь страстная дискуссия о “битве за будущее”.^ Прочность однополярности. Согласно теории однополярной стабильности, чем сильнее держава-гегемон, тем стабильнее международный порядок.43 Но даже если значительные силы выкажут свое неприятие однополярной системы, изменить ее будет чрезвычайно трудно. Апологеты однополярности полагают, что развитие глобальных процессов в ХХI веке, демократия, транснациональные рыночные процессы ослабят значимость национальных границ и упростят американскую задачу. Достаточно популярна беззаботная оценка: “Среди современных кандидатов на статус великой державы Япония занимает слишком антимилитаристскую позицию, Китай слишком слаб, Германия погрязла в европейских делах, Европа слишком разобщена, Бразилия и Индия слишком молоды, а восстановление какой-либо большой советской республики или Содружества Независимых государств в целом настолько отложено в будущее, что не представляется предметом для беспокойства… С точки зрения американской безопасности, трудно представить себе возникновение угрозы, по меньшей мере, на протяжении ближайших 15-25 лет”44. Теоретики благожелательной гегемонии утверждают, во-первых, что гегемония Соединенных Штатов может быть принята мировым сообществом, если покажет себя неагрессивной, благожелательной, приносящей блага. Если Соединенные Штаты будут действовать учитывая интересы прочих членов мирового сообщества, то это гарантирует их от объединения соседей и конкурентов. Демократические, либеральные ценности Америки, ее обширное культурное влияние должны ослабить действие второго закона Ньютона – природа сделает исключение и действие в данном случае не породить противодействия. Министерство обороны США декларирует, что “наша фундаментальная вера в демократию и гражданские права придает другим нациям уверенность в благожелательности нашей военной мощи, ее стремлении к мирному демократическому процессу”45. Во-вторых, проистекающая из американского преобладания асимметрия создает достаточно жесткую структурную иерархию, которую трудно расшатать. Другие страны практически не берутся за дело создания контрбаланса американскому преобладанию именно в свете кричащего дисбаланса сил, делающего их задачу чрезвычайно сложной – слишком уж далеко вперед оторвался лидер. Потенциальные противники еще слишком слабы и зависят от США. Германия и Япония плотно связаны сетью договоренностей и отношений с Америкой46; на территории обеих стран размещены американские войска и лишь чрезвычайное стечение обстоятельств могло бы “высвободить и противопоставить” этих двух гигантов (воевавших с Америкой в уходящем веке) лидеру мирового сообщества. Япония, вызывавшая такую тревогу (как потенциальный успешный конкурент и мировой лидер) все 80-е гг., перестала быть общенациональным пугалом. Дело не только в охватившем ее кризисе. Не возобладал пока менталитет агрессивного лидерства. “Япония – меркантилистское, пацифистское общество, прямолинейно поглощенное самообогащением и полное решимости не повторять ошибки 1930-х годов. У нее нет амбиций больше, чем быть первым кредитором Америки, первым ее торговым партнером, первым инвестором и ее первым протекторатм”.47 При этом американцы интенсивно разрабатывают теории, утверждающие, что “демократические страны не воюют друг с другом”48. Зачем Соединенным Штатам завоевывать Канаду, если они и без того имеют в ней ( и в ее лице) все, что хотят иметь?49 Многие американские специалисты на все лады обыгрывают тему “взаимозависимости”, утверждая, что во взаимозависимом мире посягательство на место лидера попросту невозможно – все активные члены мирового сообщества слишком взаимосвязаны друг с другом. Алармизм. И все же далеко не все в США так самодовольны. Американское преобладание и воля его поддерживать не может существовать бесконечно. Американская доля в глобальном продукте и, соответственно, глобальное влияние начнут уменьшаться даже если бум в американской экономике будет продолжаться. Момент однополярности не может длиться очень долго. “Предположить, что система международных отношений, – пишет Чарльз Купчан, – может бесконечно долго покоиться на американской гегемонии – и иллюзорно, и опасно”.50 Смещение национальной медианы в сторону осторожности отразили ведущие теоретические органы страны. Главный редактор влиятельного журнала “Форин афферс” У. Хайленд обратился к Америке со своего рода новым символом веры: “Если Соединенные Штаты желают создать новый мировой порядок, отражающий традиционные америанские ценности и принципы, они должны их реализовать, прежде всего, в национальных пределах… В свете реальностей последних десятилетий лозунг “Америка прежде всего” не во всем ошибочен”.51 Не далеко от этой точки зрения находится несколько более либеральный журнал “Форин полиси”, чей главный редактор Ч.У.Мейнс утверждает, что “американский народ должен осознать ограниченность своих ресурсов.52 А главный редактор созданного в качестве правой альтернативы журнала “Нэшнл интерест” О.Харрис утверждает: “Быть единственной оставшейся миров