А, в которых в той или иной степени представлено население, исповедующее ислам, оказались в непростой ситуации, отличающейся сходством по целому ряду параметров

Омаров Н.М.,к.п.н. Исламское возрождение и гражданское общество в Центральной Азии в контексте проблем современного глобального развитияВ настоящее время многие страны мира, в которых в той или иной степени представлено население, исповедующее ислам, оказались в непростой ситуации, отличающейся сходством по целому ряду параметров. К ним, с полным на то основанием, можно отнести и постсоветские государства Центральной Азии. Ситуация в них, в значительной степени, осложняется и тем, что политические системы и общественные структуры, вплоть до сегодня, находятся в искаженном состоянии, унаследованном от коммунистического прошлого. Построение демократии в странах региона, вследствие ненадежности ее социальной основы, порой оказывается под вопросом. Этому способствует и то, что многими не учитывается одно крайне важное обстоятельство. Демократия западного образца должна служить не какой-то идеальной моделью политики, свободной от внутренних конфликтов. Наоборот, она создает рамки, в которых ведется постоянный политический и социальный спор между различными группами населения. Неучтение этого момента постоянно приводит к тому, что ребольшевизация принимает уродливые формы, что в сочетании с традиционным обществом Центральной Азии постоянно возобновляет различные угрозы гражданскому обществу, создаваемому здесь на протяжении последнего десятилетия. Это позволяет судить о том, что в Центральной Азии основной конфликтной линией в противостоянии нового и старого является спор между прозападным либерализмом и авторитарным традиционализмом. Очевидно, что он не может не оказывать влияние на все стороны жизни государств региона, включая все более усиливающуюся глобальную проблему этнического сепаратизма и международного терроризма, которые многие аналитики связывают с исламским возрождением во всемирном масштабе.С этим, во многом, и связано то обстоятельство, что освободившееся идеологическое пространство в последние годы интенсивно заполнялось пестрым хороводом исторических фигур и символов. Важно, в данном случае, то, что все они обозначают не просто фольклорные реминисценции, а исходные точки политической мобилизации населения региона1.Как отдельный вопрос, можно поставить следующий: в какой степени влияния извне сказываются на процессе религиозного «возрождения» в постсоветских обществах? Он касается не только ислама. После достижения независимости страны СНГ с многонациональным и многоконфессиональным составом населения, например, Казахстан и Кыргызстан, подверглись наплыву иностранных миссионеров, активно действующих в роли представителей всевозможных церквей и сект Запада и Востока2.Особую роль в начале 21-го века играет рост противоречий между исламским мировоззрением и современностью, наблюдающийся на всем пространстве евроазиатского континента. Действия мусульман-фундаменталистов прослеживаются и в европейском Косово, и в индийском Кашмире, и на Ближнем Востоке, и на Филиппинах. Думается, что корни этих противоречий лежат в несоответствии международных нравственно-правовых норм современности с аналогичными нормами ислама, которые почти неизменны уже около 1400 лет. Возможно, со временем ислам переживет идейную реформацию, как это произошло с христианством после веков мракобесия, но сегодня экстремизм на почве ислама стал глобальной проблемой человечества и все жестче требует разрешения своих противоречий с современным миром. В этой связи, необходимо отметить, что история показала достаточно успешный опыт использования позитивного потенциала модернизованного ислама в целом ряде стран мира. Одним из примеров такого рода является Турция. Этим, в значительной степени, объясняется значительный интерес, проявившийся в первые годы реформирования у части руководителей постсоветской Центральной Азии (А. Акаев, Н. Назарбаев) к т.н. турецкой модели развития. Примечательна, в этой связи, одна из ее оценок, с которой трудно не согласиться: турецкая модернизация – это модель, ориентированная на Запад, в которой удалось творчески использовать достижения индустриальных лидеров мира на национальной основе3. В то же время, в таких странах как Ирак, Алжир и Афганистан мы видим и негативные примеры чрезмерного следования консервативно-радикальной исламской традиции. Наиболее отрицательными, в данном случае, выступают примеры двух последних стран, в которых на протяжении многих десятилетий сохранялось гражданское противостояние. Вследствие этого, они получили позорное клеймо стран, поощряющих международный терроризм. В свете таких примеров оправданным представляется вывод о том, что исламизация политики может и принимает порой экстремистский характер. «Подобное развитие ситуации приводит в действие деструктивные факторы: для самих мусульманских государств – установление тоталитарного, репрессивного режима; для их соседей – постоянная угроза экспансии; для всего мирового сообщества – обстановка усиления напряженности с непредсказуемыми последствиями» 4. Думается, этот вывод ярко характеризует сохранявшуюся, вплоть до последнего времени, ситуацию вокруг Афганистана. Другим фактором, непосредственно влияющим на столкновение разнонаправленных устремлений внутри переходных обществ постсоветской Центральной Азии, является отмечаемая тем же автором компенсаторная роль ислама, – «Культ восполняет в человеке то, что он хотел бы иметь, но чего лишен в повседневной жизни…»5. Неспособность в короткие сроки адаптироваться к новым условиям толкает часть населения в объятия наиболее радикальных исламских группировок. Неслучаен в этом смысле и выбор «сцен» действия: Ферганская долина в Центральной Азии, Северный Кавказ в России, СУАР в КНР. Трудоизбыточность населения, единая религия и историко-культурные традиции, отсутствие развитых традиций демократии, осознание ущемленности в правах и сходные архетипы поведения в кризисных ситуациях, – таковы наиболее очевидные причины этого. В условиях, когда с новым, (из-за приобретающих перманентный характер экономических трудностей), связываются преимущественно негативные ожидания, – убежищем для многих становится уход в ирреальный мир «справедливого прошлого» и отказ от позитивного восприятия «нехорошего настоящего и будущего». В то же время, как это подтвердил и опыт новых независимых государств Центральной Азии, дело не ограничивается лишь духовной оппозицией происходящему. Следующим шагом становится, инициируемое извне формирование в регионе политических организаций фундаменталистского толка, практически неподконтрольных официальным властям. В конечном итоге, «складываются предпосылки для возникновения своеобразного государства в государстве со своей идеологией, организационными структурами, бюджетом, средствами массовой информации, и может быть, даже вооруженными силами» 6. Все это, мы увидели в полной мере за последние несколько лет на примере такой организации как ИДУ, распространившей (в отличие от ПИВТ*) свое действие на регион в целом. Не менее яркие примеры, подтверждающие вышеприведенный тезис, дает и деятельность миссионеров радикальных исламских группировок на юге Кыргызстана. Этим, в значительной степени, и определяется контрмодернизирующее содержание современного терроризма, подкрепляемого в ряде случаев цитатами из священной книги мусульман, – Корана, что и создает основу для возникновения таких не совсем адекватных реальности определений как исламский экстремизм. Такого рода оценки подталкивают нас, в свою очередь, к не имеющей позитивного разрешения, (и трагичной в этом), теории «столкновения цивилизаций»7. Однако, думается, что действие развивается не совсем по тому сценарию, который предрекал американский политолог. Идет не столько столкновение «исламского» и «христианского» мировосприятий, сколько борьба между «прошлым» и «будущим» нашего мира, его модернистскими и традиционалистскими тенденциями. Таким образом, вполне справедливой представляется оценка устремлений наиболее консервативной и радикалистки настроенной части исламского духовенства к созданию Всемирного Исламского Халифата как глобализации наоборот. В этой связи, особого внимания заслуживает рассмотрение кажущегося парадоксальным вывода о том, что разгром центра мирового терроризма, с которым в последнее время все больше ассоциировался Афганистан, способен привести к его частичному “смещению” в Центральную Азию. Что подводит меня к такого рода оценке складывающейся ситуации? Здесь можно выделить несколько оснований, порожденных реалиями последних лет. За последнее десятилетие в регионе Центральной Азии и Кавказа возник значительный конфликтогенный потенциал, развивающийся на основе подпитываемых извне межконфессиональных и межэтнических противоречий. Их “символами” для СНГ стали события второй половины 90-х годов прошлого столетия на Северном Кавказе и в Ферганской долине, чаще всего связываемые с «ренессансом» исламского сознания у проживающего в них населения. Соединение в единую цепь Саудовской Аравии – Пакистана – Афганистана – Центральной Азии – СУАР КНР – Северного Кавказа привели к необходимости более серьезного восприятия угрозы, проистекающей для этих стран со стороны исламского фундаментализма. Как отмечено выше, Ферганская долина неслучайно избрана объектом для фактически совершающейся на протяжении последних нескольких лет агрессии извне. Условиями, в значительной степени, способствовавшими этому, явились этническая мозаика проживающих здесь народов, их нахождение на стыке нескольких государств, высокая степень религиозного сознания. Условиями, способствующими «направленному взрыву» здесь, со стороны идеологов этой агрессии, должны были явиться рост социально-экономических трудностей, и подмена понятий «традиционного» ислама в массовом сознании идеями радикалистского толка, направленными на свержение светской власти. Надо признать, что этот расчет отчасти оправдался, проявившись, в частности, в росте популярности среди населения Ферганской долины партии «Хизбут-Тахрир». В то же время, неудовлетворенность «замедленными» результатами ее деятельности, подтолкнула международных террористов на прямые вторжения в 1999-2000гг. в пограничные области Кыргызстана и Узбекистана. В этом наглядно проявляется единый сценарий действий международных террористов на Северном Кавказе и в Центральной Азии: засылка эмиссаров, «подготовка» населения путем насаждения своих идей, и последующее включение в действие механизма террора и запугивания через действия оперативных групп боевиков, которые должны, тем самым, продемонстрировать свою мощь правящим здесь светским режимам. Конечной целью действий исламских фундаменталистов в Фергане является создание исламского государства ФАНО*, которое должно стать частью Всемирного Исламского Халифата. Показательно при этом, что исламский фундаментализм за последние тридцать лет подтвердил свою способность активно бороться с государственными режимами, порой даже уничтожая их. В то же время, он ярко продемонстрировал свое бессилие в творчески-созидательной области, – решении социально-экономических проблем, обеспечении демократических свобод, преодолении разрыва с “лидерами” мирового развития и пр. Наиболее наглядным в этом смысле оказался пример Афганистана, превратившегося в годы правления здесь движения “Талибан” в огромную зону разрухи и нестабильности. Вполне очевидно, что в случае торжества сходных идей в Ферганской долине и Центральной Азии, в целом, результаты окажутся не слишком далекими от оригинала. Баткенские события показали, что основная масса населения Ферганской долины не поддерживает идей радикального переустройства существующих институтов власти. В то же время, сохраняющиеся социально-экономические трудности, растущая безработица среди молодежи, нехватка природных ресурсов воспроизводства неминуемо ведут к росту недовольства среди населения Ферганской долины итогами протекающей здесь модернизации складывавшегося веками “традиционного” общества. В значительной степени этому способствует возникающий идеологический вакуум, порождаемый несоответствием прокламируемых целей переустройства общества его текущим результатам. Светскими режимами Центральной Азии явно недостаточно используются огромные духовные возможности мусульманской религии, способной открыть новые грани ее миротворческого и конструктивно-созидательного, гуманистического потенциала в сотрудничестве со светской властью. В этой связи, одним из результатов поражение движения “Талибан” становится рассеяние групп боевиков по сопредельным с Афганистаном территориям. Вполне считываемым сценарием их поведения в этой ситуации является бегство этнических пуштунов на территорию Пакистана и Ирана, где проживает значительная пуштунская диаспора. В свою очередь, по видимому, боевики ИДУ пытаются осесть на территории Таджикистана и Узбекистана, включая Ферганскую долину. Не исключено, что уже в ближайшее время они попытаются взять «реванш» в Центральной Азии за провал своих действий в Афганистане. Его средства уже известны и вряд ли могут быть признаны «безобидными», – провокации на межэтнической и межконфессиональной почве, вооруженные террористические акты против населения и органов государственной власти, использование “внешних сил влияния” из развитых исламских стран. Развитие ситуации в Ферганской долине и Центральной Азии по подобному сценарию способно надолго дестабилизировать ее, тем самым, исключая возможности модернизации и получение странами региона финансовой, интеллектуальной, технической помощи извне. В современных условиях глобализации это может привести к фактическому исключению государств Центральной Азии из международного сообщества, результатом чего явится падение доверия населения к институту государства как основному гаранту своего благосостояния. ^ Каким видится ответ стран региона как наиболее заинтересованной в этом, стороны? Нет сомнения, что основой для него должна стать, в первую очередь, скоординированная между лидерами государств позиция, учитывающая первоочередные потребности его населения. К ним можно отнести необходимость обеспечения стабильного и безопасного развития внутри региона, продолжение и углубление реформ, направленных на модернизацию политических и экономических институтов, которые могут быть реализованы лишь путем участия региона в процессах глобального развития. В этом смысле, вполне оправданным представляется укрепление сотрудничества стран Центральной Азии со странами Запада, благодаря чему для них открывается расширенный доступ к современным финансовым, интеллектуальным, технологическим и иным ресурсам современного, постиндустриального мира. В то же время, положение региона как моста цивилизаций, связывающего между собой Восток и Запад, Север и Юг обуславливает его положение в евроазиатской системе безопасности в качестве своеобразного уравновешивающего начала. Это является основой для повышения взаимной заинтересованности всех представленных здесь «сил влияния» в сохранении высокого уровня партнерских отношений и избежании конфронтационного пути отношений между ними. Иными словами, великие державы и международные организации не вправе допустить такого развития ситуации в Центральной Азии, при которой она может превратиться в своего рода «яблоко раздора», зону долговременной нестабильности с повышенным конфликтогенным потенциалом, «излучаемым» ею в окружающее геополитическое пространство. Наиболее явным негативным примером тому из исторического прошлого выступает соперничество СССР и США в Афганистане, отбросившее эту некогда стабильную страну на сотни лет назад. Обоснованным, в этой связи, представляется выбор странами региона уже к середине 90-х годов модели многостороннего сотрудничества с ведущими мировыми державами и международными организациями как основы для их устойчивого развития и ускоренного вхождения в мировое сообщество в преддверии нового столетия. Именно такой подход более всего соответствует текущим нуждам и потребностям каждого государства, и региона в целом, являясь основой для процесса идентификации Центральной Азии в глобальной политической и экономической системе третьего тысячелетия.Важным дополняющим элементом этому должно стать создание здесь спектра институтов гражданского общества, простирающихся от государственных инстанций центра (законодательная, исполнительная и судебная власти) до общинного уровня. Развитие политической структуры нуждается в инфраструктуре партий, объединений, средств массой информации, исследовательских учреждений и т.п. Именно через них появляется реальная возможность демократическим, диалогическим, образовательным путем воздействовать не только на внутреннюю структуру общества в регионе, но и на внешний мир, включающий в себя как существенную часть широкую международную общественность. Это позволит, в конечном итоге, облегчить выработку и внедрение национальной идеологии реформ, основывающейся на духовных ценностях многонационального народа Кыргызстана как одного из базисных средств преодоления укладов традиционного общества. За минувшее десятилетие прозвучала масса различного рода мнений по данному поводу, озвученных в СМИ как официальными лицами, так и их частными оппонентами. В то же время, следует признать, что республика, фактически встав на путь модернизации по образцам западных либеральных демократий, по существу так и не смогла обрести своего собственного “лица”. В этих условиях все большую популярность, (хотим мы этого или нет), начали приобретать идеи, распространяемые на неформальном уровне, вступающие в явное противоречие с принципами создаваемого гражданского общества. Их спектр достаточно широк. Особую тревогу вызывают радикальные течения ислама, рекрутирующие своих последователей среди социально обездоленных, не сумевших найти свое место в “новом обществе”, представителей населения республики. К ним относятся откровенно обскурантистские “Джамиат-уль-ислами” и “Джамиат-уль-улема” (Пакистан), “Даават аль-иршад”, “Сунни техриб” и другие, способствующие усилению в Центральной Азии организаций псевдореформаторского толка, таких как “Хизбут-Тахрир”, “Тауба”, “Hyp”, “Узун сокол”, “Таблиг”, “Ислом лашкарлари”. Действия их последователей на территории региона, на протяжении последних лет, вполне очевидно были направлены на свержение светских политических элит, и насаждение здесь ислама в его наиболее радикальной, и неприемлемой для большинства мусульман, разновидности. В этой связи, на мой взгляд, в начале нового тысячелетия, одним из наиболее существенных должен стать вопрос о том, каким образом можно более эффективно использовать позитивный потенциал традиционных религий (ислама) и “встроить” их в создаваемую национальную идеологию Кыргызстана. Особую важность этому придает тот факт, что около 80% населения республики исповедуют ислам. Кыргызстан должен остаться светским государством, в котором будут равно защищены интересы различных народов и религиозных конфессий. В то же время, исходя из фактического положения дел, а также имеющейся национальной специфики, необходимо признать, что именно умелое использование творческого потенциала традиционного ислама позволит наконец найти свое лицо, и обрести искомую основу. Обращение только к бизнесу как идеологической основе реформ означает заранее тупиковый путь, поскольку им зачастую порождается ориентация лишь на обретение изолированного индивидуального успеха, не способствующая в наших условиях реализации все еще сохраняющего свою силу коллективного начала. Не стоит к тому же, и забывать о положительных примерах из истории того же Запада на его пути к современному процветанию. Классическим примером в этой связи является реализация идей протестантизма как идеологии “нового среднего класса” в Западной Европе 16-17 вв. Идеи скромности, экономности и коллективизма при достижении общественного блага послужили плодотворной основой, позволившей осуществиться чуду модернизации европейского общества в условиях его перехода от средневековья к капитализму. В этом смысле, именно отсутствие духовной основы реформ в республике приводит значительную часть нашего населения к разочарованию их ходом и текущими итогами. Поэтому, я разделяю мнение, что если люди не находят ответа на свои вопросы, и видят при этом расхождения между декларируемыми целями и реальной жизнью, то они ищут эти ответы в инстанциях иных идеологических образований8. Современное состояние духовности в нашем обществе, характеризуемое повсеместной деградацией моральных ценностей, и недостаточным вниманием государства к их поддержке на уровне государственной политики, не может быть признано удовлетворительным. Не вызывает сомнений, что не имея стабилизирующего духовно-нравственного начала, любая нация обречена на неуспех и поражение. Именно поэтому, главной задачей всякого просвещенного, рационально устроенного государства должна стать первоочередная забота о нравственном здоровье народа. Думается, что именно обращение к позитивным началам ислама, равно как и других религий, позволит успешно решить задачу по интеграции народных умонастроений в официальную идеологию государства. Одновременно, это позволит нам избавить ислам как разновидность духовной жизни нации от многих необоснованных нападок, порождаемых действиями его невежественных последователей. Исходя из многонациональности народа Кыргызстана, а также единства распространенных в мировых религиях принципов нравственности, именно эти принципы, – честность, скромность, милосердие – способны создать духовную основу для выработки национальной идеологии реформ. История экономически развитых стран Востока и Запада показывает, что они пришли к этому разными путями, проделав сложный и длительный процесс модернизации. Кем-то была использована идея общины, кто-то шел к этому через понятие индивидуального успеха. Вне сомнения, на это наложились и исторические условия формирования и реализации “национальных идеологий успеха”, связанные с необходимостью концентрации правящими элитами усилий различных общественных слоев на преодолении контрмодернизирующих начал, локальных для каждого общества. Этим, в значительной степени, обуславливается невозможность слепого копирования мирового опыта, – в противовес этому, он может быть использован лишь сквозь призму стратегических задач современного развития Кыргызстана и имеющиеся условия, определяющие его этнокультурную специфику. Нация кыргызстанцев, исходя из все более расширяющегося понимания гуманизации процессов безопасности, и наличия в республике противоречащих этому укладов иррационального общества, смыкающихся с традициями бесправия и тоталитаризма, должна соединить свои усилия на их преодолении. Это позволит объединить различные этнические и социальные группы на основе равноценных духовных ценностей, и одновременно будет способствовать достижению стратегически важной задачи, – переходу из состояния “до-современного” к “современному”, и в последующем, к “постсовременному” государству. Несомненным залогом успеха при этом выступает и “срединное” положение Кыргызстана (как и Центральной Азии, в целом) между культурами Запада и Востока, объективно содействующее нашей способности в равной мере использовать передовые достижения обоих цивилизационных потоков. В этой связи, определяющим для Кыргызстана как части региональной системы безопасности, является вывод о том, что в будущем особенно динамично будут развиваться те страны, которые окажутся способны систематически учиться на чужом опыте. Национальная идеология, и питающие ее национальные идеи, могут и объективно призваны стать силой, способной создать у широких слоев населения потенциал, требуемый для успешной реализации проводимых реформ. Для большинства текущие перемены в государстве из-за растущих социально-экономических трудностей ассоциируются с темными красками жизни, порождая настроения безысходности и неверия в будущее. Чтобы покончить с этим, государство должно активно воспитывать чувство справедливости и следить за его реализацией для укрепления принципов рационально устроенного, правового общества. Без этого построение государства, в котором каждый индивид мог бы проявить свою частную инициативу, и в то же время видел бы рациональный смысл политики государства, невозможно. При создании адекватной нашим условиям национальной идеологии, сочетающей в себе принципы открытого гражданского общества и духовно-нравственные начала народа, Кыргызстан имеет возможность войти в историю как истинно мультикультуральное пространство, сумевшее объединить в себе в начале XXI века позитивные начала Востока и Запада. Опубликовано: Религия и образование. Материалы круглого стола, посвященного 50-летию КГПУ им. И. Арабаева – Бишкек, ОБСЕ и КГПУ им. И. Арабаева, 2002. 1 М. Даудерштедт, М. Домитра, М. Эрке. Солидарность с Восточной Европой, сотрудничество вместо катастрофы – Дюссельдорф, 1993. – с. 36. 2 Уве Хальбах. Исламское возрождение, мусульманские движения и национальное строительство на постсоветском пространстве//Выступление на 4-м Геополитическом коллоквиуме Центра им. Дж. Маршалла “Региональное развитие, конфликты и энергоресурсы на Кавказе и Центральной Азии”/19-22 февраля 2002г., г. Мюнхен. 3 Мустафа Йылмаз. Модель модернизации Ататюрка. – Анкара, Тика, 2001. – с. 34, 109. 4 А. Сухопаров. Советские мусульмане: между прошлым и будущим. – Общественные науки сегодня. – 1991. – № 6. – с. 108. 5 Там же, с. 110. 6 А. Сухопаров. Указ. сочинение, с. 112. ** Партия исламского возрождения Таджикистана (пр. автора). 7 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций//Полис. – 1994. – № 1. – С. 33-58. * Название строится на ареале регионов, прилегающих к наиболее крупным и «системообразующим» городам Ферганской долины: Фергана-Андижан-Наманган-Ош (пр. автора) 8 Б. Мусаев. Ислам в Узбекистане – ловушка истории или срединный путь безопасности. – 2001. – www.ferghana.ru – февраль