Афоризмы в романе Тургенева Отцы и дети

АФОРИЗМЫ В РОМАНЕ «ОТЦЫ И ДЕТИ» Половина стихов «Горя от ума» вошла в пословицы, как и предсказывал А. С. Пушкин. О баснях Крылова нечего и говорить. Но в русской литературе существует еще один источник афоризмов — роман И. С. Тургенева «Отцы и дети». Может быть, это не такой богатый источник, как стихи Грибоедова и Крылова, может быть, афористичность высказываний Базарова и других героев романа не так широко вошла в наш речевой обиход, но и жанр философского романа Тургенева — это не жанр комедии или басни. И все же… «Природа не храм, а мастерская». Весь строй романа отрицает эту базаровскую философию. Сам Базаров к концу романа приходит к осознанию своей ошибки. Но фраза осталась, а вторая половина ее («человек в ней работник») не раз выдавалась за синоним горьковского «Человек — это звучит гордо». Хорошо, конечно, что другое высказывание Базарова, всем известные слова о порядочном химике, не стало руководством к действию для современных деятелей прогресса. Впрочем… Забытая ныне дискуссия о физиках и лириках в пору научно-технической революции лет двадцать — тридцать назад проходила под этим знаком. Удивительно точно и емко сформулировал Тургенев устами своего героя credo физиологов (Павлова и др.). «Мы с тобой те же лягушки», — объяснял Базаров дворовым мальчишкам физиологию человека. Зловещий смысл этой фразы, вложенный в нее Тургеневым, раскрылся в начале XX века, когда «Роковые яйца» и «Собачье сердце» Булгакова показали весь ужас такого подхода к природе и человеку. Афоризмы Базарова о воспитании человека, о психологии и сложной душевной жизни, которую он в начале своего поприща склонен был отрицать, тоже несут в себе пугающе-пророческий смысл, неясный, конечно, для героя, но предчувствуемый автором. «Люди что деревья в лесу»… Отсюда один шаг до знаменитого: «Лес рубят — щепки летят». «Ни один ботаник, — как говорил Базаров, — не станет заниматься каждою отдельной березой». Конечно, если между древесиной и человеком не усматривается принципиальной разницы (а древесина — это ведь даже не лягушка!), всегда найдется «ботаник», который пустит на щепки «русский лес». И пустили. Так вот, если первобытный человек видел в дереве дриаду, в ручье — наяду, то есть душу, то от физиолога Базарова, не желающего видеть душу в самом человеке, один шаг до какого-нибудь киборга. И вполне в духе этой логики отношение Базарова к любви. У лягушек разве есть любовь? А мы с тобой те же лягушки. Значит, нет таинственных отношений между мужчиной и женщиной. «Mы, физиологи, знаем, какие это отношения». А женщины… «Свободно мыслят между женщин только уроды», — считает Базаров. В тоталитарном государстве замечательный герой Тургенева сделал бы карьеру Благодетеля из романа Замятина. Личность отменяется, поэтому все — «Мы». Любовь отменяется, всем выдаются билеты на «физиологические отношения». Свобода мысли тоже ни к чему. Свободно не мыслят уже ни женщины, ни мужчины. Впрочем, для себя Базаров оставляет некоторую недосягаемую для других высоту. Известно его высказывание: «Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мной, тогда я изменю свое мнение о самом себе». Значит, «мы с тобой» лягушки, «твари дрожащие», а Базаров-то, оказывается, «право имеет», говоря словами другого «сверхчеловека», который уже не лягушек «распластал», а человека убил. И для Раскольникова человек тоже был лягушкой, «вошью». Впрочем, некоторые интересные в анатомическом отношении экземпляры таким сверхчеловекам даже очень нравятся. «Этакое богатое тело! Хоть сейчас в анатомический театр» — так оценивает Базаров прекрасный экземпляр «той же лягушки». Когда-то мы писали сочинение на тему: «Почему Одинцова не ответила на любовь Базарова?» А вы бы ответили на «любовь» индивидуума, сладострастно прикидывающего, как лучше пустить вас под скальпель? Как и следовало ожидать, природа сумела отомстить за себя, «лягушка» оказалась не «тварью дрожащей», а «царевной-лягушкой», тайну которой Базаров не постиг, «спасовав» перед непостижимой природой и величием Вселенной. Сообразил герой Тургенева довольно-таки поздно, что он «атом», «математическая точка». Раньше он готов был отказаться даже от неба («Я гляжу в небо только тогда, когда хочу чихнуть»), а теперь увидел, что «может быть, точно, всякий человек — загадка». Последний афоризм в жизни Базарова — его слова, обращенные к Одинцовой: «Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет». Поэтично. И слова эти сказал уже не тот Базаров, который гордо провозглашал: «Рафаэль гроша медного не стоит». И не тот Базаров, который рекомендовал «не говорить красиво». Страшное, гибельное ослепление, за которое Базаров поплатился жизнью, которое он осознал (недаром последние его слова — перифраз из «Гамлета» — «теперь темнота») — удел тех, кто посягает на загадку жизни, предсказанный автором великого романа. Но у меня есть любимый герой в этом романе, и есть любимый афоризм. Это, по-моему, ключевые слова произведения, сказанные ключевым героем, Павлом Петровичем. «Материализм, который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и всегда оказывался несостоятельным». Об этом и написан роман Тургенева. В романе показано, как потерпела крах передовая теория, выраженная в афоризмах, потому что никакие умники и сверхчеловеки, никакие Чацкие и Базаровы, самые передовые и умные, не смогут понять «живую жизнь», а тем паче сформулировать ее сущность в двух броских словах. Как видим, средства выражения авторской позиции в тургеневском романе многообразны. Это и композиция произведения, и авторские характеристики, и комментарии, и деталь (зачастую символическая), и пейзаж. Мотивы и образы предшествующей литературы (реминисценции из пушкинской поэзии, «Героя нашего времени» Лермонтова, баллад Жуковского, даже греческой мифологии) создают своеобразный интертекст (литературный и мифологический контекст) романа, помогающий выявить авторскую позицию. По-разному можно интерпретировать такое, казалось бы, точное, ясное, напоминающее формулу название («Ни отцы, ни дети», — остроумно заметила Тургеневу одна читательница). И все-таки этот роман всегда останется одним из самых загадочных произведений мировой литературы наряду с «Горем от ума» Грибоедова; в этих книгах отражены извечные противоречия человеческой жизни — максимализм юности и житейская умудренность, бескомпромиссность и умение прощать, дерзание и философская созерцательность… Что лучше? Ответ на это в вечности, в спокойствии «равнодушной природы», в последних, примиряющих строках романа.