7
Дейв Эггерс (р. в 1970г.) – американский писатель, прозаик, журналист, издатель.
Один из самых известных проектов, принёсших ему славу и весомое положение в литературном мире – McSweeneys – ежеквартальный американский альманах, основанный для публикации альтернативной малой прозы, объединявший молодых авторов, не попадавших в мейнстрим. В 1998 году, когда все начиналось, Эггерс был еще никем. Ему надоело обивать пороги издательств, униженно ждать ответа и получать письма с вежливыми отказами. Он решил создать свой «Ежеквартальник Тимоти Максвини», дабы печатать неформатные рассказы, отвергнутые изданиями со «слишком хорошим вкусом». Уже к началу нулевых альманах стал самым престижным и модным литературным изданием Америки. А когда вышел на ура принятый критиками роман Эггерса «A Heartbreaking Work of Staggering Genius» (на русский язык переведен в 2007 году как «Душераздирающее творение ошеломляющего гения»), автор уже был создателем и редактором нескольких литературных проектов. В течении пяти последующих лет империя «дядюшки Максвини» сильно разрослась: в нее входят литературный сайт (www.mcsweeneys.net); ежемесячный журнал The Believer, ежеквартальник McSweeney`s и DVD-журнал Wholphin. Теперь ведущие англоязычные авторы посылают в редакцию McSweeney`s рассказы и с нетерпением ждут вердикта. К чести Эггерса и компании заметим: в альманахе всегда находится место для талантливых дебютантов, поскольку главный принцип Максвини “не имя, а текст” [1].
В США редко употребляют выражение “Великий Американский Писатель”, чаще говорят о “Великом Американском Романе”. Такой роман там хочет написать каждый, берущийся за перо всерьез. Составные части известны – произведение должно быть объёмным, охватывать длительный период времени, желательно рассказывать о нескольких поколениях одной семьи и поднимать серьёзные социальные проблемы.
Американская литература выдаёт, по крайней мере, один Великий Роман в десятилетие. В позапрошлом году в ряд, который открыли когда-то “Моби Дик” и “Унесенные ветром” встали, к примеру, удостоенные Национальной книжной премии «Поправки» Джонатана Френзена.
Но есть писатели, выбивающиеся из этого ряда. Сэлинджер, к примеру. Назвать “Над пропастью во ржи” Великим Американским Романом язык не поворачивается. Но если его изъять, в американской и даже в мировой прозе образуется огромная дыра. То же, хоть и в меньшей мере, относится к “Пролетая над гнездом кукушки” Кена Кизи, к “Голому завтраку” Берроуза, к “Страху и отвращению в Лас-Вегасе” Хантера Томпсона, к “Дзену и искусству ухода за мотоциклом” Роберта Пирсига. Подобные книги можно было бы объединить под лейблом “Частный Американский Роман” – не пытающийся охватить эпохи и поколения, а рассказывающий о частном эпизоде частной судьбы. Таких Частных романов, на самом деле, гораздо меньше, чем Великих.
Дэйву Эггерсу едва исполнилось 40. Своё первое художественное произведение, роман, который и вынес его к общенациональной славе, он выпустил в 2000-м. Роман назывался “Рвущий сердце труд потрясающей гениальности”. Удивительная наглость.
Из газеты The Times: “Рвущий сердце? Несомненно. Потрясающий? Да, потрясающий. И если гениальность – это умение показать мир новым и незабываемым способом, мы можем назвать этот роман гениальным”.
London Review of Books: “Книга поистине безжалостна, как любое гениальное произведение… Она полностью расплачивается по счетам, заданным её названием”.
Но лучше всего общее настроение выразила Tampa Tribune: “Сорок лет читатели ждали, что Джером Дэвид Сэлинджер пришлёт с Вермонтских холмов новый манускрипт. Что ж, ожидание окончено, мы можем больше не ждать вестей от Сэлинджера. Его сменил удивительный новый писатель. Которого зовут Дэйв Эггерс”.
Сравнение подхватили, и теперь редко кто не называет Эггерса новым Сэлинджером [2].
Всё творчество Эггерса, действительно, одна чудовищная провокация. Он дарит нам несбыточную надежду. Надежду на так долго искомую нами “Новую Искренность”. Мы уже Бог знает сколько лет живём в ситуации постмодернизма. Всем уже жутко надоел этот иронично-безразличный подход к жизни, но казалось, он непобедим – ведь постмодернизм поглощает и переваривает всё. Где-то в начале нового века назад пошли разговоры о том, что противостоять монстру может только искренность, открытость, честность. Но разговоры о литературной искренности, пошумев, начали утихать – по причине отсутствия предмета обсуждения. И вот, когда мы уже перестали её ждать, она, наконец, пришла. Может показаться, что сейчас пойдёт волна новых, честных с собой и с читателем писателей, что мы выбрались из лабиринта бесконечных литературных игр. Не надейтесь. Искренность, в отличие от игры, никогда не бывает массовой, это очень личная штука. Такой честной книги, как “Рвущий сердце труд потрясающего гения”, по-моему, придется ждать еще долго…[1]
Рассказ «Давай» написан в 2004 году. На русский язык переведён в 2007, опубликован в журнале «Иностранная литература» № 12 за 2007 год.
Жанровое своеобразие рассказа «Давай», мне кажется, в том, что он близок к путевым заметкам. Ему предпослана строка из «Евгения Онегина» (правда, в виде вопроса): «Охота к перемене мест?». В тексте рассказа тоже упоминаются города и страны, в которых автор бывал, и он делится с читателем впечатлениями от этих поездок.
Сюжетная основа рассказа такова: курьер, прибывший в Египет, закончил все дела в тот же день: «В Египет я попал в качестве курьера. Дело нехитрое: прямо в аэропорту вручил пакет и к полудню первого же дня свободен». Оставаясь на некоторое время: «За три или четыре дня я сбросил десять фунтов…», он впал в скуку: «Наверно, по-настоящему это звалось тоской или депрессией». В один из солнечных дней, в Гизе, встретившись с лошадником, поехал верхом к пирамидам, на экскурсию: «В Гизе я пошел с лошадником человеком, не испускавшим никакого запаха, куда-то вбок, где не было ни туристов, ни автобусов. Куда-то в глубь плато.» И вот тут-то и начинаются основные события, которые, на мой взгляд, помогают нам понять суть характера героя и смысл названия произведения – «Давай». Внешне действия его могут показаться даже бессмысленными: человек, не умеющий даже более или менее сносно держаться в седле, соглашается совершить довольно длительное путешествие верхом, в жару, по раскалённой пустыне, под палящим солнцем, зная, что «очень многие египтяне с удовольствием меня прикончат». Ради чего? Ради сомнительного удовольствия посмотреть на пустые гробницы внутри «несовершенного пика среди идеальных пиков окрестных дюн?»
Но герой с завидным упрямством терпит невыносимую боль, чтобы «доказать этому египетскому психу, что я могу ездить верхом не хуже его».И он скачет со своим лошадником, пока не достигает…цели? Но в чём она? Конечно не в посещении пирамид, а в чём-то гораздо большем.
Герой победил свою боль, увидел в своём проводнике не врага любимого «той любовью, которую испытываешь лишь к тем, кого хочешь убить», а своего единомышленника, способного понять страсть другого человека к преодолению трудностей. Слово-рефрен «Давай», повторяющееся в конце рассказа в пятый раз, звучит как признание в той людской общности:
« – Теперь на воздухе хорошо, — сказал я. Он улыбнулся.
– Есть еще одна, — сказал он.
– Я поеду, — сказал я.
– Давай?
Я кивнул, он ударил моего коня, и мы полетели».
Тематику произведения можно определить как борьбу человека с жестокостью природы: Конь не замедлял бега, и каждое движение отдавалось в копчике. Боже правый, до чего же это было больно… боль стала раздирающей, жгучей…грива шваркала меня по рукам, на ноги обрушивались залпы песка, ударяли по голым голеням». Эта борьба переходит в победу над самим собой.
Идея произведения: показать несгибаемый характер человека.
Ведущие проблемы: отношение между людьми, преодоление преград.
Основные группы персонажей. Торговцы: «Торговцы, окучивающие плато Гизы, – честно сказать, самые малосимпатичные симпатяги нашей планеты, – пытались продать мне всякую всячину: маленьких игрушечных скарабеев, брелоки с Хеопсом, пластмассовые шлепанцы… Ничего не скажешь, ловкие они, сволочи. На верблюде я уже покатался и раскаялся – платишь много, ссаживают быстро…» Агрессивно настроенное население: «Все были взвинчены: недавно какие-то террористы перебили в Луксоре семьдесят туристов.»
Люди работающие на идею: «А что, если он вздумает меня убить? Или ограбить? Кроме нас тут никого. Но вопреки всякой логике у меня отлегло от сердца. Мы встретились взглядом: ни меня, ни его не особенно пленяла шкатулка, внутри которой мы находились, но мы оба мгновенно изобразили на лицах благоговение».
Образ автора в произведении созвучен образу главного героя в основном качестве его характера – в стремлении к борьбе с жизненными трудностями и в одобрении этой войны.
Композиция: рассказ ведётся от первого лица и начинается с объяснения ситуации, в которую попадает герой произведения. Уже здесь, в начале повествования, чувствуется прелюдия к его дальнейшим приключениям: «если только брезжила отдушина – пусть ерундовая, пусть сомнительная, – я обязательно…». Затем герой рассказывает о своём прошлом: «был мужем…», «был человеком…». Со своеобразной иронией он говорит о себе сегодняшнем: «в один майский день я, вопреки рекомендациям властей моей страны обнаружил себя в Египте, с легким поносом и в полном одиночестве». Высказав своё мнение о погоде и политической обстановке, о местных торговцах и их товарах, герой в самом воинственном настроении («был готов схватиться с любым, кто желает мне смерти») соглашается прокатиться на «личный лошад» по пустыне. Всё главное – во второй части: схватка с теми трудностями, которые посылает ему судьба, и готовность к новым испытаниям… Завязка: согласие на авантюру – прогулка верхом без мало-мальского опыта. Кульминация «…и вдруг, спустя еще двадцать минут беспрестанной тряски на полном скаку, я понял, что надо делать. Раньше я не сопротивлялся, когда конь выматывал из меня душу, пытался привстать в стременах, надеясь, что чем дальше я от седла, тем слабее будут толчки, – нo оказалось, есть способ вообще избежать боли. Я освоился». Окончания не предвидится – развязка отсутствует, точнее можно отметить, что она вне текста, развязка подразумевается автором – это продолжение экскурсии не ради пирамид, а ради единения со стихией, с природой, с самим собой.
Действие рассказа происходит то на городских Каирских улицах, то в песчаной пустыне – это как бы фон рассказа, его ненавязчиво порой сопровождает меткая метафора: пустыня, по которой едут путешественники, предстаёт, как роскошный ковёр: «Попирать ее ногами было совестно: так любовно была она сделана, так тщательно, слой на слой, был уложен ее бархат». Часто пейзаж соответствует настроению героя: «Я был одинок и безрассуден, пассивность сочеталась во мне со вспыльчивостью» – и тут же: «Прекрасная была пора: повсюду всё искрило, всё отталкивало». Прекрасная и безжалостная пустыня, способная загубить неприспособленного человека: «Жара там была какая-то не такая: сухая, удушливая, непривычная». Неприспособленное место для современного человека, прожившего всю жизнь в большом мегаполисе: «Я был мужем – даже дважды; был человеком, который отпраздновал свое сорокалетие в большой компании друзей; у меня были домашние животные, подчиненные, работа на дипломатической службе».
Образ главного герои раскрывается как образ делового, общительного, современного человека, курьера: «В Египет я попал в качестве курьера. Дело нехитрое: прямо в аэропорту вручил пакет и к полудню первого же дня свободен… Я был мужем – даже дважды; был человеком, который отпраздновал свое сорокалетие в большой компании друзей; у меня были домашние животные, подчиненные, работа на дипломатической службе». В общем человека неприспособленного к жестокости пустыни: «Я всегда жил в местах, где климат влажный – в Цинциннати, например, в Хартфорде, – где люди, с которыми я был знаком, друг другу сочувствовали». И здесь, в жаре Каира, герой «не оставался незамеченным», но эмоции окружающих были противоречивы: «одни набрасывались с руганью, другие лезли обниматься…Я был кумир, неверный, враг, никто». Портрет экскурсовода Хешама также неоднозначен, «щуплый, бурозубый, с широко расставленными глазами и какими-то полицейскими усами» формирует впечатление, что герой связался с бандитом, «нечистым на руку» типом, но в финале произведения не подразумевается какого-либо конфликта, или даже разногласия, возможно они нашли друг а друге родственную душу, у них была одна цель, и это осознавали они оба…
Я считаю, что объективный анализ языковых и речевых особенностей невозможен, из-за того, что произведение переведено, и в случае анализа, будут рассматривать не особенности автора, а особенности стиля переводчика.
Смысл названия произведения. “Давай” говорит главный герой, чтобы показать что он чего-то стоит: “должен же я был показать Хешаму, что продержусь: меня, мол, просто так не возьмешь. Он на меня иногда оглядывался, и я, прищурившись, улыбался, изображал железную выносливость. В произведении герой не отворачивается от проблем, смотрит не отворачиваясь, что заслуживает похвалы.
Произведение написанное Эггерсом, открывает нам характер человека, готового на любые испытания ради своей цели.
Список использованных источников
1. Биргер Л. Проза настоящего времени [Электронный ресурс] / Л. Биргер // Weekend. – 2008. – № 12 (58). – Режим доступа : http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=873513&print=true. [о сборнике “Лучшее от McSweeney`s].
2. Бабинцева Н. Улёт : в России создана антология американской альтернативной прозы [электронный ресурс] / Н. Бабинцева // Время новостей. – 2008. – № 75. – Режим доступа : http://www.vremya.ru/2008/75/10/202871.html.