Автор: В. И. Сафонов

10 писем Робинзону Автор: В.И. СафоновСканирование и обработка книги: Боровиков Алексей (Москва)Несколько добрых слов современному РобинзонуТрудно найти в наше время человека, который не читал бы всемирно известного романа Даниэля Дефо “Робинзон Крузо”, герой которого стал для многих поколений мальчишек предметом зависти и примером для подражания. Небольшая повесть В. И. Сафонова “10 писем Робинзону” – очередная дань памяти литературному герою Д. Дефо.Приятно отметить, что автору, человеку уже в годах, бывшему фронтовику, удалось сохранить чисто юношеское восприятие природыг жажду новых впечатлений и неистощимый интерес к поиску выходов из самых различных экстремальных ситуаций, в которые он добровольно ставил себя все десять дней “робинзонады” по лесам родного ему Подмосковья.Однако главная цель автора – не столько описать процесс преодоления придуманных трудностей, сколько заставить человека задуматься о том, как бы он, читатель, сам повел бы себя в условиях действительно экстремальных. Хватило бы у него выдержки и смекалки для того, чтобы выйти победителем из борьбы с непредвиденными трудностями в лесу, тайге, горах, пустыне? А ведь такое может случиться не только с туристами, отставшими от группы, но и с рыбаками, охотниками, геологами, которые в силу своей профессии вообще-то должны иметь определенные навыки и знания по правилам поведения заблудившихся.Но одно дело знать, а другое уметь применить эти знания в разнообразных условиях, вдали от населенных пунктов. Все это не гак просто в практическом применении, нужны предельно обдуманные решения. Может статься, что человек, оказавшийся в положении невольного Робинзона, будет вынужден поискать съедобное, приготовить пишу, починить порванную обувь, построить временное укрытие и г. д.Автор делится своим собственным опытом – знаниями бывалого человека, опытом других людей, которым приходилось преодолевать невзгоды и трудности в самых различных условиях. Но при всем этом автор делает соответствующие оговорки: как сварить обед и не вызвать лесного пожара, как запасти еловый лапник, бересту или лыко без ущерба для деревьев. Словом, как не принести вреда природе, ставшей для человека на какое-то время местом обитания, не отплатив ей за гостеприимство черной неблагодарностью. Эти рекомендации, безусловно, представляют ценность хотя бы потому, что их выполнение посильно каждому горожанину, даже не имеющему больших туристских навыков.В наше время забота о сохранении природы, ее экологическом равновесии стала делом общегосударственным, общечеловеческим, поэтому каждое произведение, призывающее к сохранению ее богатств, красоты, находит отклик в сердцах читателей. И в этом отношении повесть В. И. Сафонова вносит свою посильную лепту.Сергей Михалков,Герой СоциалистическогоТруда, академик Академиипедагогических наукПсихологи утверждают, что впечатления, полученные в детстве, самые стойкие и что очень часто именно они являются главными в формировании характера человека.Случилось так, что первой книгой, которую мне читали в детстве, было бессмертное произведение Д. Дефо “Робинзон Крузо”. А первым вопросом трех-четырехлетнего мальчугана отцу был: “А как он спал на дереве без одеяла?” Чтобы успокоить меня, отец, помнится, ответил, что такая спальная принадлежность у Робинзона имелась.Не скажу точно, что именно – эта ли книга из далекого детства или просто склад моего характера, но на всю жизнь заделался я “неисправимым Робинзоном”. На скучных уроках и неинтересных лекциях, на нудной работе, в компаниях с потребительскими интересами – словом, везде, где имелось время для игры моей неубывающей с возрастом фантазии, я отдавался воображаемым робинзонадам, в которых главным действующим лицом был, разумеется, я.Учеба, работа, фронт, снова работа не заглушили во мне стремления побыть один на один с нетронутой человеком природой. А отсюда туризм, предпочтительно пеший или велосипедный, отсюда две книжные полки с приключениями робинзонов всех времен и народов. Среди них: “Подводные робинзоны”, “Тюремные робинзоны”, “Добровольные робинзоны”, “Робинзоны Алеутских островов”, “Последам Робинзона” и другие – все, что мне удалось достать за многие годы и сохранить. Особо следует упомянуть альбомы со множеством карикатур на робинзонов и робинзонады, которые часто можно встретить в наших и зарубежных журналах.Вообще, я давно пришел к выводу, что большинство мужчин (о мальчишках я уже не говорю) любят робинзонов и были бы не прочь сами отведать робинзонаду в меру своих сил и возможностей. А вот женщин, рвущихся на необитаемые острова, мне встречать не приходилось. Видимо, представительницы слабого пола – существа более реалистичные, чем мужчины. Исключение из этого правила составляют только влюбленные девицы, мечтающие о “рае в шалаше” с милым их сердцу юношей, да и то, надо полагать, о таком “шалаше”, где есть максимум бытовых удобств.Примерно таким же, как я, неисправимым чудаком -является мой старый друг Игорь Владимирович П., фотограф по профессии, страстный любитель природы, общение с которой он считает едва ли не первой необходимостью для горожанина. Он собрал груды вырезок о всем, что писалось в защиту природы: леса, зверей, болот… Увы, все эти вырезки покоятся в пыльных папках без какой-либо систематизации, а их владелец никогда не просматривает своих сокровищ, беспокоясь лишь о том, как бы не пропустить в газетах чего-либо нового. Он пенсионер с десятилетним стажем, я же – только начинающий, что, однако, не мешало нам совершать с И. В. длительные пешие и велосипедные походы по европейской части России….Этот поход планировался нами еще с зимы. Мы не собирались совершать ничего выдающегося и .необыкновенного, просто хотели отдохнуть в родном Подмосковье в меру своих сил, средств и, увы, уже возрастных возможностей.Путешествовать можно по-разному. Одни довольствуются каютой экскурсионного теплохода, пополняя свои зрительные впечатления через иллюминатор каюты, другие предпочитают вагон туристского поезда, отцепляемого в чем-то примечательных городах. Наиболее молодые и предприимчивые совершают походы на байдарках, плотах, карабкаются на горы, залезают в пещеры, ныряют с аквалангами и т. д. Но большинство – это те, кто, взвалив на плечи тяжеленные рюкзаки, бредут туристскими тропами или прокладывают их первыми.На этот раз мы выбрали, точнее — спланировали, десятидневное велопутешествие, конечной целью которого должен был быть выход к реке Оке, с ее давно полюбившимися нам песчаными отмелями. Велотуризм выгодно отличается от пешего тем, что вся поклажа бивачного комфорта не тащится в рюкзаке, а навьючивается на багажник велосипеда, к которому пристраиваются емкие перекидные сумки со множеством карманов, что позволяет сразу находить искомое в любой момент, не вытряхивая на землю всего содержимого. Кроме этого, смена зрительных впечатлений происходит достаточно быстро, не утомляя внимания при прохождении однообразных участков пути, как это бывает у пеших туристов. Но, а о том, что велосипед экономит силы и время, говорить уже не приходится.Неприхотливость и надежность дорожного велосипеда позволяет забираться с ним в самые “медвежьи” уголки леса. Что это именно так, убедительно доказано нашим замечательным велопутешественником Глебом Леонтьевичем Травиным, сумевшим в тридцатых годах совершить беспримерное – проехать на велосипеде вдоль границ всего Советского Союза: по тундре и льдам наших северных морей, по непролазной тайге Уссурийского края и Сибири, по пескам Средней Азии.Мы же, повторяю, просто хотели активного отдыха в меру сил и возрастных возможностей. Поэтому подготовка к намеченному походу не доставляла особых суетных хлопот, как это всегда бывает при подготовке к сложным маршрутам.Густо обмазанные тавотом на зимнюю стоянку наши кони-велосипеды, как и остальное имущество, хранились в сарае моего садового участка – отправной точки намечаемого похода. О некотором нашем снаряжении, его особенностях и преимуществах я расскажу в приложении.До старта оставалось только приобрести продукты питания, батарейки к приемничку и фонарику да удалить с деталей велосипедов зимнюю смазку. Но, увы, резко ухудшившийся за зиму спортивный тонус моего друга не оставлял никаких надежд на совместное велопутешествие.- Ничего не могу поделать, – сказал он, – видимо, всему свое время. Езжай один, а я стану, как большинство моих сверстников, кинопутешественником. А тебе, если гы, конечно, не захочешь отказаться от поездки, я приготовил десять конвертов.- Каких конвертов?- Вот этих, с вложениями добрых пожеланий человеку, всю жизнь коллекционирующему робинзонов и. надо думать, не раз мечтавшему самому отведать настоящую робинзонаду. Их десять, на десять дней, запечатаны, вскрывать по одному ежедневно.- Я не ‘понимаю, что ты придумал?- Все очень просто. Как видишь, я не могу составить тебе компанию, но, зная, что ты не любишь путешествовать просто так, без цели, я подумал, что задания, вложенные в эти десять конвертов, как-то скрасят твое одиночество, помогут тебе почувствовать себя настоящим робинзоном. Впрочем, ты можешь и не воспользоваться конвертами, так как в них ничего, кроме придуманных мною трудностей, не содержится.Мы распрощались, пожелав друг другу самого важного – здоровья. Он поспешил в поликлинику на процедуры, а я на вокзал, к своему “садоводческому o поместью”, где хранилось все наше походное снаряжение.Сборы в дорогу, поход, путешествие, даже в слу жебные командировки всегда хлопотны. Как бы чег не забыть, что может пригодиться там, вдали от дома, без чего нельзя обойтись, без чего может сорваться намеченное предприятие и т. д. и т. п. Словом, как бы чего не забыть.Новички обычно составляют списки необходимого, бывалые полагаются на свой опыт. Что касается меня, то кроме хлопот по приобретению и укладке нужного любая, даже двух-трехдневная, отлучка из дома всегда вызывала чуть ли не волнение Колумба, отправлявшегося искать кратчайший путь в сказочну Индию. Кажется, Константин Паустовский в преди словии к автобиографии Александра Грина подмет: у него именно такую черту. Она, мне кажется, присуща многим любителям к перемене мест, но у Грина она – в особенных, золотистых тонах прирожденноп романтика.В старых, дореволюционных переводах “Робинзона Крузо” сообщается трогательно-скрупулезный перечень того, что Робинзон привозил на свой остров после очередного посещения застрявшего на подводных скалах корабля. Потом, в наше время, появились сокращенные переводы, в которых были пропущены эти милые перечисления “хозинвентаря”. А жаль.Ну да ладно, пора переходить к делу и кратко рассказать о своих сборах в десятидневный поход, который уместнее было бы назвать поскромнее, так как он по сложности маршрута не вызывал никаких опасений.Сборы всегда хлопотны, а особенно когда намеченный план требует корректировки. Так было и на этот раз. Все имущество, рассчитанное на два велосипеда, пришлось пересмотреть, исходя из потребностей и возможностей одного человека. Вполне естественно, что убавилось не только в количестве, но и в ассортименте. Все то, что осталось, должно было обеспечить мое бытие в течение десяти дней походной жизни с максимальными удобствами.Вот он, перечень того, что было уложено на багажник дорожного велосипеда и в специально приспособленные для этого перекидные сумки:Брезентовый гамак с полиэтиленовой накидкой на случай дождя.Телогрейка на случай холодных дней.Самодельный спальный мешок.Кирзовые сапоги солдатского образца.Собственной конструкции чудо-самоварчик (почему “чудо” – объясню позже).Небольшая сковородка с “секретом” (как дополнение к самоварчику).Кружка, ложка (все это помещено в утробу самоварчика).Миниатюрный складной стульчик (очень удобен в походе).”Мачете” (косарь) в одних ножнах с пилкой.Карманный фонарик.Карманный приемник.Лопатка.Мини-аптечка (йод, бинт, марганцовка).Бритва-“безопаска”, помазок, зеркальце, ножницы, мыльница, полотенце (все это в компактной складной упаковке).Складная удочка, лупа (мир насекомых тоже любопытен).Продукты питания: три банки мясной тушенки, килограмм крупы, ржаные сухари, буханка свежего хлеба, пачка чая, соль, сахар, масло.Видавшая виды полевая сумка с компасом и блокнотом, простенький фотоаппарат.На мой взгляд, опираясь на многократное опробование в походных условиях, такой набор снаряжения способен обеспечить максимальные удобства и даже комфорт и при длительных путешествиях по трудным маршрутам.Ну, еще ручные часы с миниатюрным компасом на ремешке, на голове вязанная из бумажных ниток кепочка с козырьком. Рубашка и брюки из магазина спортодежды.Да, очки! Чуть не забыл. Для них пришлось подогнать корпус старого металлического очешника. Его устойчивость к случайным нагрузкам намного выше, чем у выпускаемых ныне пластмассовых, не говоря уже о модных кожаных. К счастью, очки я надеваю только при чтении и мелких работах. Пока остановился на плюс двух с половиной, но, как утверждают (не без основания!) йоги, каждый пожилой человек может не только приостановить возрастное ухудшение зрения, но и улучшить его комплексом упражнений. Но я, как и большинство носящих очки, прошел мимо этого, что, разумеется, не может быть одобрено.^ Письмо первоеКажется, пора сказать “поехали”! Сначала – на электричке до станции Барыбино, что по Павелецкой дороге на 57-м километре от Москвы, где у меня садоводческая “латифундия” площадью в восемь соток.Никогда не забуду, как я, говоря словами Марка Твена, “укрощал велосипед”, не позволяя ему наезжать на придорожные столбы, заборы и сваливать меня в кюветы. А такое действительно было, так как я (стыдно признаться) “оседлал” велосипед в сорокалетнем возрасте!Солнечный июльский день обещал удачное начало одиночного велопутешествия по любимому Подмосковью. Белые кучевые облачка, редко разбросанные по голубому небу, подтверждали слышанный накануне прогноз погоды. Проселочная, хорошо накатанная колхозными машинами дорога шла между полями пахучего клевера с одной стороны и рослой кукурузой с другой. Впереди темнела зубчатая стена леса, за которой мне всегда мерещится встреча с чем-то новым. В детстве это были ожидания увидеть сказочных персонажей, позже – надежда на встречу с чем-то неожиданным. И даже когда за зубчатой стеной таинственной чащобы не оказывалось ничего при мечательного, это чувство не исчезало, оно лишь ждало других “зубчатых” далей.Но вот проселочная полевая дорога круто свернула в сторону видневшейся вдали деревушки. До леса оставалось несколько сот метров, которые следовало преодолеть по едва заметной тропинке. Пришлось спешиться, что, впрочем, я всегда делаю, стараясь дозировать для себя езду на велосипеде и пешие переходы. Надо сказать, что в разумных соотношениях ни тот, ни другой вид передвижения не становится в тягость.Лес, если только он тобой не исхожен вдоль и поперек, всегда таит в себе массу интересного для внимательного наблюдателя: необычные, подчас вычурной формы деревья, неожиданные сочетания красок на лесных полянах и прогалинах, птичья мелюзга, а то и промысловая птица, выпорхнувшая буквально из-под ног или соседнего куста, грациозная красавица белка, снующая в ветвях высоченных сосен, картины леса, запечатленные знаменитыми художниками наверняка не в этом лесу, но кажущиеся такими знакомыми. А присев на пенек, опустив очи долу, можно наслаждаться ландшафтами лилипутского царства – холмы мхов, изумрудных лишайников, лесного разнотравья.Приятно встретить ручеек, болотце, даже застоявшуюся лужу, в которой поспешили поселиться и остролистый камыш, и стрелолист в обрамлении мелкой осоки. Новые краски, новая живность в хлопотах по делам пропитания и брачных игр. Было бы желание видеть и наблюдать, а объекты для этого всегда в вашем распоряжении.Не было недостатка в интересных наблюдениях и на этот раз. Правда, далеко не все доставляли удовольствие. Безобразные плешины старых и новых кострищ, “украшенных” осколками бутылок, консервными банками, обрывками бумаги, гниющие вороха елового лапника и веток, служивших постелью туристам, – словом, все то, что я называю “следами дикарей конца двадцатого века”.Примерно часам к двум-трем я находился в глубине далеко не девственного леса. Обеденный привал начинается с поиска микроучастка, где было бы подходящее дерево, к которому можно прислонить велосипед, и свободный от кустарников сухой пятачок земли. Почти всегда возникает чувство неудовлетворенности и желание поискать что-то получше, поудобнее, покрасивее. Это искушение я научился быстро подавлять и довольствоваться тем, что дало первое обозрение. Затем начинается частичное “развьючива-ние” поклажи: извлекаются кухонные (в походном исполнении) принадлежности и продукты питания. После этого производятся поиски топлива для чудо-самоварчика. “Чудо” – потому что в этом самодельном самоварчике можно одновременно варить, скажем, суп и кипятить чай. “Чудо” – потому что он не оставляет плешин, как костер, а только маленькую кучку золы.Не лишаю я себя некоторого комфорта во время трапезы. Сижу не на корточках, не “по-турецки”, а на сухом пенечке или микростульчике, обычно путешествующем со мной на багажнике велосипеда. Весьма удобен и походный столик на проволочных ножках. Не надо доказывать, что прием пищи с него гораздо приятней и полезней, чем с поверхности земли, когда за каждой ложкой и куском нужно нагибаться. При необходимости его можно использовать и как таган, разведя под ним небольшой костер. Такой миником-форт вполне доступен даже при пешем туризме, если вес и габариты “мебели” будут снижены до минимума.Но пора вернуться к описываемому мною одиночному походу, которому я сразу дал “кодовое” название “Десять писем Робинзону”.Десять писем! Они ехали со мной, бережно уложенные в полиэтиленовый пакет. Что в них? Какие задания “Робинзону”?Подложив новую порцию сосновых шишек в свой чудо-самоварчик, в котором кипятилась вода по соседству с гороховым супом, я достал пакет с конвертами. На первом (все они были пронумерованы от первого до десятого) по диагонали было написано: “Вскрыть после окончания приготовлений к ночлегу”.”Что ж, так и сделаем”, – сказал я себе, довольный тем, что в моем распоряжении весь день, который я смогу провести так, как мне хочется, без выполнения каких-то заданий, таящихся в конверте номер один.Турист средних лет (я все еще отношу себя по своим физическим данным к этой категории людей) и среднего веса за семь-восемь часов затрачивает, как утверждают справочники, около 4000 калорий. Это значительно превышает затраты людей, ведущих сидячий, “стационарный” образ жизни, проводящих свой досуг у экранов телевизоров. Поэтому, не будучи гурманом, я не пренебрегаю сытной, питательной едой. Суп – на первое; поджаренный на сале корейки картофель – на второе; чай с ржаным сухарем и горсть набранной по дороге земляники – таков мой обед на этот раз.Пообедав, я повесил между двух березок свой брезентовый гамак и предался послеобеденному отдыху, уйдя в созерцание лазурного окна неба в обрамлении свежей летней листвы.Лес, его “глубрша” – это идеальное во всех отношениях место для спасения наших органов чувств от хаоса городских звуков, раздражающих запахов, резких вспышек освещения – словом, всего того, что следует за техническим прогрессом, в который втянуто подавляющее число обитателей нашей планеты.Еще со школьных лет я запомнил названия различных по форме облаков, которые нет-нет да и проходили по обозреваемому мною “пятаку” неба. Перистые – это самые высокие, почти прозрачные. Если они появляются с утра, а к вечеру пропадают, то можно ожидать устойчивой хорошей погоды. Перисто-слоистые – это когда небо покрывается сплошной белесой пеленой. Если на их фоне заметно движение других облаков, то можно ожидать ухудшения погоды. Красивы перисто-кучевые облака, постепенно меняющие свою форму. Часто они принимают фантастические очертания. Если они темнеют, принимают вид высоких башен, то следует ожидать грозы. Самые близкие к земле облака – слоистые, кучевые, грозовые. Эти облака предвещают дождь. Но если в них появляются оконца голубого неба, то это верный знак к установлению солнечной, сухой погоды.Ни вид неба, ни прослушанная по приемничку информация о погоде не обещали ее ухудшения, и я мог не спеша сняться со своей обеденной стоянки.В одном отношении она была неудачной – отсутствовала вода: ручеек, болотце, родничок, ну хотя бы лужа, в которой можно было бы сполоснуть кухонные принадлежности. Пришлось обтереть их пучками травы и листьев. Основное требование в пути – не изнурять себя чрезмерно быстрыми переходами и излишней нагрузкой. Спешить мне было незачем, а нагрузку нес мой заслуженный велосипед.Кстати говоря, мое отношение к нему очень напоминает отношение заботливого хозяина к своей лоша-oди. Это какое-то “одушевление неодушевленного”. Я мысленно полушутя говорю ему: “Ну, поехали”, “Стоп, дружище”, “Дай-ка я тебя почищу”. Оккультисты утверждают, что любая вещь, побывавшая в руках хозяина, несет в себе информацию о его характере. Я не берусь утверждать, что это так, но поразительная наблюдательность Шерлока Холмса служит тому подтверждением. Думается, что и по моим вещам этот любимый герой моего детства смог бы кое-что рассказать об их владельце.Мне, в сущности, было безразлично, в каком направлении выбирать дальнейший путь, лишь бы подальше от дорог и населенных пунктов. Ведь моей целью было встретить как можно больше нехоженых мест, а не поглазеть на достопримечательности, созданные человеком. Главное направление я себе наметил еще до отъезда – юго-восточное. Туда, где железные дороги Павелецкого и Курского направлений расширяются, подходя к Оке.Итак, надо было двигаться. Свернуть брезентовый гамак, уложить разложенное и осмотреть (не выронил ли чего) – – недолго. Следов после моего привала в виде кострища и других “отметин” современных дикарей никогда не остается. Нужна наблюдательность Дерсу Узала, чтобы заметить в траве крошечную, с розетку для варенья, пропалину с кучкой золы, высыпавшейся из колосника чудо-самоварчика, да и то прикрытую мною свежесорванной подушечкой лесного мха.Хоминг – инстинкт направления. Представителям животного мира – нашим “младшим братьям” – это передается по наследству. Человек же в процессе своего развития забыл о такой способности своих предков – инстинктивно чувствовать направление, – больше доверяясь своей наблюдательности, а еще проще – компасу. Однако это чувство не атрофировалось, чему служит доказательством способность наших северных народностей (ненцев, якутов, эвенков и др.) прекрасно ориентироваться в бескрайней тундре и в полярную беззвездную ночь, и в сплошную облачность, когда в пределах видимости отсутствуют какие-либо ориентиры. Я только могу завидовать таким людям. Сам же я редко расстаюсь с компасом, хотя всячески тренирую свою наблюдательность.Очень часто в экстремальных ситуациях необходимость определения своего положения во времени и пространстве является задачей номер один, от решения которой зависит нередко и жизнь человека. Мне, например, известно несколько случаев, когда заблудившийся теряет голову, начинает паниковать и блуждать по замкнутому кругу. Как тут не вспомнить простого и мудрого совета замечательного американского писателя Сетона-Томпсона, сказавшего: “Не пугайся, если заблудишься, выход всегда найдется”. Страх и паника – самые главные опасности, подстерегающие заблудившегося.Умение ориентироваться на незнакомой местности без компаса не утратило своего практического значения и в век сложнейших приборов. Мало ли что может произойти с человеком, оказавшимся в силу каких-то обстоятельств в тайге, лесу, пустыне, горах. Ориентирами заполнено все нас окружающее – от звездного неба над головой до мха и камня под ногами.Итак, на юго-восток! Вначале надо определить, где находится север. Это не трудно. Днем ориентироваться проще всего по солнцу. Для этого часовую стрелку надо направить на солнце. Линия, делящая угол между стрелкой и цифрой 1 (зимой) или 2 (летом) пополам, покажет направление на юг.В плохую, пасмурную погоду светило бывает скрыто сплошной облачностью, сквозь которую трудно определить его местонахождение. Остаются подручные, точнее подножные, ориентиры. Общеизвестно весьма устойчивое убеждение, что деревья (их кроны) более пышны и развиты в сторону юга. В действительности это, как правило, не так. Даже у одиноких, отдельно стоящих деревьев конфигурация кроны более зависит от состава почвы под деревом (особенно каменистой) и главным образом от направления господствующих ветров. Поэтому следует смотреть не на макушку деревьев, а себе под ноги, точнее на комель деревьев, где мехи и лишайники предпочитают селиться на северной стороне. Там их колонии, наросты заметно пышнее. Присмотревшись таким образом к нескольким деревьям, можно с уверенностью определить, где север и юг, а потом и запад и восток. Не только деревья обрастают мхом с северной стороны, но и камни, старые пни, поваленные деревья, валежник. Может служить ориентиром и кора деревьев. Она более светлая и гладкая с юга и шершавая, темная с севера. Натеки смолы на хвойных деревьях всегда обильнее с юга, чем с севера.Могут помочь сориентироваться и муравейники. Они, как правило, располагаются к югу от близстоящих деревьев, пней, кустов. Их южные склоны обычно более пологие, чем северные.Легко определить где север в звездную ночь – по Полярной звезде. Подмечено, что ночью северная сторона неба светлее южной.Зимой можно ориентироваться по снегу: он быстрее оттаивает к югу от камней, пней, деревьев.Выбрав направление и следуя по нему, надо возможно чаще проводить его корректировку по тем или иным приметам, помня, что несимметричность строения нашего тела (внешне не замечаемая) приводит к тому, что одной ногой человек делает более широкий шаг, чем другой. В результате человек идет не прямо, а по кругу, о чем в старину говорили: “Бес кружит”. Зная эту особенность и поглядывая на ориентиры, можно смело двигаться в выбранном направлении.Мне лично торопиться было некуда, и, ведя “под уздцы” своего харьковчанина, я брел по лесам и перелескам, иногда на подъемах придерживаясь за багажник. Таким образом за час я проходил, изредка проезжал, этак по три-четыре километра. На пересеченной местности и в мелколесье скорость снижалась до полутора-двух.Часто приходится слышать недоуменные вопросы:- Как это вы по лесу с велосипедом?!- Да так, – отвечаю я, – попробуйте сами; вполне проходимо, избегайте только мелколесья, обходите кустарники и буреломы и не увязайте на топких местах. И в самом деле, леса нашей средней полосы не тропические дебри, и если в них не продираться сломя голову, то вести велосипед не большая обуза.Ручеек, змейкой бегущий по заросшему осокой овражку, позволил мне навести порядок в кухонной посуде и пополнить запас воды, которую я обычно вожу в надежно склеенных полиэтиленовых мешочках. Конечно, следуя вдоль рек, озер и речушек, этого можно не делать, но когда твой путь лежит через леса, да еще юго-восточного направления Подмосковья, то эта предусмотрительность не лишняя. Можно, разумеется, заезжать в деревушки и пользоваться колодезной водой, но я этого почти никогда не делаю, чтобы не нарушать обаяния этакой экзотики путешествия по безмолвию. Повторяю, такая запасливость помогает мне останавливаться в любом уголке леса на обеденный привал или ночлег, не беспокоясь о том, где зачерпнуть котелок воды на чай, варку или умывание.Не только теперь, а еще и до войны приходилось слышать сетования о том, что родная природа скудеет. Редеют и вовсе сводятся леса, осушаются болота, питающие речки и ручейки, вымирает птичье и звериное население. Словом, сказывается преобразовательская деятельность “царя природы” – человека. Отрицать это просто невозможно. Охрана природы стала предметом межведомственных и даже межгосударственных забот, приобретя поистине глобальный характер. Нарушая сложившееся тысячелетиями экологическое равновесие в природе, хищнически эксплуатируя леса и угодья, человек рубит сук, на котором зиждется его и его потомков благополучие.Но совершенно неожиданно открылась и другая сторона медали. Рост городов привел к обезлюдению “глубинок”, периферии. А раз так, то меньше стучат топоры дровозаготовителей и реже слышны выстрелы местных охотников. Такое положение привело, по утверждению охотоведов и лесничих, к невиданному размножению зверья и птиц, почувствовавших приволье в дичающих лесах. И выходит, что сетования природолюбов на оскудение природы не всегда оказываются правильными. А если это действительно так и повсеместно, то родная природа выстоит и обновится.Однако пора вернуться к тому первому дню, к содержанию первого из десяти пакетов, адресованных добровольному робинзону.К концу дня (а летом он у нас длинный) я оказался со своим велосипедом на опушке елового лесочка. Перед ним чуть всхолмленное поле разноцветного клевера, неподалеку сухой овражек, возле которого я и облюбовал себе место для предстоящего ночлега.Обычные мои требования к месту ночевки – это сухой, открытый утреннему солнцу участок, желательно защищенный от ветра. Необходимы также два дерева для брезентового гамачка. Весьма важно, чтобы место ночлега находилось поблизости от воды.Поскольку я избегаю разводить костры, довольствуясь тем, что могу приготовить на своем “комбайне”, то топлива вблизи ночлега может быть немного: два-три пучка сухих веток плюс завиточек бересты для растопки.Идея этого “комбайна” – чудо-самоварчика – зародилась после посещения выставки “Русский самовар”, на которой экспонировались самовары самых различных типов и форм: от копии древнегреческой амфоры до винного бочонка. Были там и самовары-чайники, и самовары для варки сбитня – – старорусского кушанья, о рецепте которого я имею самые смутные представления.Если можно варить в самоваре сбитень (консистенция супа), то почему бы через перегородку за этой же дымогарной трубой не расположить отсек для кипячения воды? Один отсек предназначался бы для варки супа, ухи, картошки, второй – для кипячения воды, чая,’ кофе. Вскоре нашелся и знакомый любитель {рыболов и охотник), взявшийся изготовить опытный образец чудо-самоварчика. Опробование в полевых условиях, как это принято говорить, показало его высокие эксплуатационные качества. Но помимо явных преимуществ перед традиционными котелками, развешиваемыми над костром, он позволяет (и это самое главное) обойтись без костра. Если бы все туристы, рыболовы, охотники и грибники имели в своих рюкзаках этот самый “комбайн”, то сколько бы исчезло с лица природы безобразных, долго не зарастающих кострищ! Но для этого нужно, чтобы самоварчик перестал быть достоянием одиночки, нужна инициатива местной промышленности.Теперь несколько слов об особенностях моего ночлежного бивака.Летом я никогда не пользуюсь палаткой, обхожусь без нее даже в дождливую осень. Ее заменяет брезентовый гамачок с полиэтиленовой накидкой, надежно прикрывающей спящего от любых хлябей небесных “Вскрыть после окончания приготовлений к ночлегу”. Приготовления были окончены и можно было посмотреть, что написано в этом первом письме,”Робинзону!Прошу покинуть гамак, спальный мешок и устроиться на ночлег с помощью подручных материалов, приняв возможные меры против простуды, холода, дождя и других неблагоприятностей!Выбери самый оптимальный вариант для устройства ночлега в имеющихся условиях, но, кроме того, припомни все известные тебе варианты устройства ночлегов в различных условиях”.Сон – это треть нашей жизни. О сне написано множество книг. Философы и физиологи, поэты и прозаики, физики и химики – каждый по-своему рассматривал это блаженное для уставшего человека состояние. Теперь же мне предлагалось выполнить все возможные в моем положении приготовления, чтобы заслужить его.Итак, приступаю к выполнению задания. Напрашивалось самое простое решение – разжечь большой костер, обеспечив запас топлива, которого хватило бы до рассвета. Перед костром с наветренной стороны можно настелить подстилку из елового лапника, ветвей, травы, сена, мха, и вот так, как это обычно делается туристами и охотниками, ворочаясь с боку на бок, поочередно отогревать то одну, то другую часть тела.Но этот вариант был сразу отброшен как неоригинальный (чему, надо признаться, способствовала теплая безветренная погода) да еще из-за того, что на земле появилось бы еще одно пятно кострища, против чего я так ополчился в своих записках. Но теплый вечер сменяется прохладой ночи, а рассвет приносит такое “предвестие хорошего дня”, от которого не остается ни одной сухой нитки. Поэтому, достав “мачете” (нечто вроде косаря – тяжелого ножа, отлично заменяющего мне туристский топорик), я нарубил ворох елового лапника и ветвей, стараясь сообразовать эту ампутацию у деревьев с их пользой, то есть удаляя только нижние и переплетающиеся ветки, боковые паразитические приросты. Даже торопясь, я делал все возможное для того, чтобы не нанести опушке леса уродливой отметины.Я постарался выбрать место повыше, под сосной, ибо там всегда суше, чем, скажем, под елью или другими деревьями. После этого я начертил на земле две параллельные линии в 70-80 сантиметрах одна от другой, соединив их полукругом с одного конца. Затем по контуру этого удлиненного латинского “U” через 15-20 сантиметров воткнул концы толстых веток. Получилось нечто вроде частокола, который я старательно, виток к витку, оплел еловым лапником. После этого соединил, пригнув друг к другу, обе стороны плетня наподобие свода, и шалаш был почти готов. Осталось только прикрыть свод лапником, накладывая его так, как кроют крестьяне соломенные крыши. На подстилку пошел остаток веток с несколькими пригоршнями сухого мха, надерганного у подножия сосен.Теперь осталось подумать над тем, как утеплить свою одежду. На мне были бумажная ковбойка и тонкая курточка цвета хаки, которые обычно носят туристы. Будь рядом стог сена или соломы, проблемы не было бы. Я натолкал бы их в брюки и под куртку сколько мог и, округлившись таким образом, не побоялся даже слабых заморозков. Но если бы да кабы… Ни того, ни другого поблизости не просматривалось. Да и до жнивья еще оставалось полтора-два месяца. Пришла мысль “набить” себя мхом, но я сразу отказался от этого, так как на “подушку” еще можно было набрать кусочки без “населения”. А в больших количествах.,. Мне пришлось бы спать в муравейнике.Значит, “одеяло”. Пришлось почти вслепую заготавливать для него материал. Срезал с десяток в рост человека тонких прутьев орешника, воткнул комлями в землю и переплел их возможно плотнее самыми тонкими ветками. Была бы высокая сухая трава, то лучше бы, конечно, травой. Сырая же трава (осока, камыш), как, впрочем, и ветки лиственных деревьев, для этой цели может использоваться только в крайних случаях. Лучше воспользоваться еловым лапником. Но если “одеяло” можно изготовить загодя, дав ему просохнуть и уплотниться, то материал может быть любой влажности.Закончив плетение, соединил вместе верхние концы (дабы “одеяло” не расползлось), выдернул из земли нижний ряд и тоже скрепил. Идеальным “шпагатом” для этого может служить кора липовых веток – лыко. На заготовку материала и устройство шалаша-вольерчика и “одеяла” ушли последние полусветлые часы. Поэты говорят “ночь опустилась”, мне же больше нравится – “погрузиться в ночь”, как водолаз в чернильную темноту морской глубины. Ощущения, вероятно, схожи. Не на меня надвигалась ночь, а я иду или плыву в ее темноту. Но дело, конечно, не в художественно-поэтическом восприятии окружающего.”Одеялу”, перед тем как залезть под него, я постарался придать выгнутую форму, так, чтобы и бока были по возможности прикрыты. На голове – берет, на него “табу” я не распространил. Сами понимаете: комары да мошки, а шевелюра уже не так густ^ Письмо второеРассвет – это еще не прекращение мук бездомного, продрогшего во влажной, как компресс, одежде. Избавление приносит солнце. А если оно скрыто облачностью, то согревающее пламя костра становится жизненно необходимым. Благ