Закурим, друг. Под этот вой
Не спится что-то, не поется.
Сейчас февраль. А нам с тобой
И март ничем не улыбнется.
Лев Платонович Карсавин
Александр Исаевич Солженицын стал известен в 60-е годы, в период «хрущевской оттепели». «Один день Ивана Денисовича» потряс читателей знанием о запретном — лагерной жизни при Сталине. Впервые открылся один из бесчисленных островков архипелага ГУЛАГ. За ним стояло само государство, беспощадная тоталитарная система, подавляющая человека.
Повесть посвящена сопротивлению живого — неживому, человека — лагерю. Солженицынский каторжный лагерь — это бездарная, опасная, жестокая машина, перемалывающая всех, кто в нее попадает. Лагерь создан ради убийства, нацелен на истребление в человеке главного — мыслей, совести, памяти.
Взять хотя бы Ивана Шухова «здешняя жизнь трепала от подъема до отбоя». И вспоминать избу родную «меньше и меньше было ему поводов». Так кто же кого: лагерь — человека? Или человек — лагерь? Многих лагерь победил, перемолол в пыль. Иван Денисович идет через подлые искушения лагеря. В этот бесконечный день разыгрывается драма сопротивления. Одни побеждают в ней: Иван Денисович, Кавгоранг, каторжник X-123, Алешка-баптист, Сенька Клевшин, помбригадира, сам бригадир Тюрин. Другие обречены на погибель — кинорежиссер Цезарь Маркович, «шакал» Фетюхов, десятник Дэр и другие.
Лагерный порядок беспощадно преследует все человеческое и насаждает нечеловеческое. Иван Денисович думает про себя: «Работа — она как палка, конца в ней два: для людей делаешь — качество дай, для дурака делаешь — дай показуху. А иначе б давно все подохли, дело известное». Крепко запомнил Иван Шухов слова своего первого бригадира Куземина — старого лагерного волка, который сидел с 1943 года уже 12 лет. «Здесь, ребята, закон — тайга, но люди и здесь живут. В лагере вот кто погибает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму стучать ходит». Такова суть лагерной философии. Погибает тот, кто падает духом, становится рабом больной или голодной плоти, не в силах укрепить себя изнутри и устоять перед искушением подбирать объедки или доносить на соседа.
Как же человеку жить и выжить? Лагерь — образ одновременно реальный и ирреальный, абсурдный. Это и обыденность, и символ, воплощение вечного зла и обычной низкой злобы, ненависти, лени, грязи, насилия, недомыслия, взятых на вооружение системой.
Человек воюет с лагерем, ибо тот отнимает свободу жить для себя, быть собою. «Не подставляться» лагерю нигде — в этом тактика сопротивления. Да и никогда зевать нельзя. Стараться надо, чтобы никакой надзиратель тебя в одиночку не видел, а в толпе только”, — такова тактика выживания. Вопреки унизительной системе номеров, люди упорно называют друг друга по именам, отчествам, фамилиям. Перед нами лица, а не винтики и не лагерная пыль, в которую хотела бы превратить система людей.
Отстаивать свободу в каторжном лагере — значит как можно меньше внутренне зависеть от его режима, от его разрушительного порядка, принадлежать себе. Не считая сна, лагерник живет для себя только утром — 10 минут за завтраком, да за обедом — 5 минут, да за ужином — 5 минут. Такова реальность. Поэтому Шухов даже ест «медленно, вдумчиво». В этом тоже освобождение.
Главное в повести — спор о духовных ценностях. Алешка-баптист говорит, что молиться нужно «не о том, чтобы посылку прислали или чтоб лишняя порция баланды. Молиться надо о духовном, чтоб Господь с нашего сердца накипь злую снимал…» Финал повести парадоксален для восприятия: «Засыпал Иван Денисович, вполне удовлетворенный… Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый». Если это один из «хороших» дней, то каковы же остальные?!
Александр Солженицын пробил брешь в «железном занавесе» и вскоре сам стал изгоем. Книги его были запрещены и изъяты из библиотек. Ко времени насильственного изгнания писателя уже были написаны «В круге первом», «Раковый корпус», «Архипелаг ГУЛАГ». Это преследовалось всей мощью государственной карательной машины.
Время забвения прошло. Заслуга Солженицына в том, что он впервые рассказал о страшном бедствии, которое испытал наш многострадальный народ и сам автор. Солженицын приподнял завесу над темной ночью нашей истории периода сталинизма.