Codependent

Melody BeattieCODEPENDENTNO MOREАлкоголик в семье, или Преодоление созависимости Вторая книга (после первой — “Двадцать четыре часа в день”), предназначенная для участников движения Ано­нимных Алкоголиков. В ней идет речь о том, как помочь себе в жизни, чтобы не зависеть от окружающих тебя алкоголиков и наркоманов, даже если это близкие тебе люди.Это нелегко найти счастье в себе самом, но где-нибудь вне себя его найти просто невоз­можно.Агнес Риплайер, “Источник сокровищЗа помощь в написании этой книги я благодарю: Бога, мою маму, Дэвида, моих детей, Скотта Иглстоуна, Шерон Джордж, Джоан Маркусон и всех созависимых людей, которые чему-то учились у меня и позволили мне учиться у них. Эта книга посвящается мне. СОДЕРЖАНИЕВведение ……………………………………………………………………………………………………………3 Часть I. ЧТО ТАКОЕ СОЗАВИСИМОСТЬ, КТО ПОПАЛСЯ В ЕЕ СЕТИ? …………………………………..7 L История жизни Джессики …………………………………………………………………………………..7 2 Другие истории ………………………………………………………………………………………………9 3. Созависимость…………………………………………………………………………….…………………14 4. Характеристики созависимых ……………………………………………………………………………..18 Часть II. ОСНОВЫ ЗАБОТЫ О СЕБЕ …………………………………………………………………………..26 5. Отстраненность.…………………………………………………………………………………………… 26 6. Не будь былинкой на ветру ………………………………………………………………………………..31 7. Освободи себя ………………………………………………………………………………………………34 8. Довольно быть жертвой ……………………………………………………………………………………38 9. Независимость………………………………………………………………………………………………44 10. Живи своей собственной жизнью…………………………………………………………………………51 11. Любовные взаимоотношения с собой……………………………………………………………………53 12. Учимся искусству принимать себя и дейст­вительность ……………………………………………….57 13. Испытывать свои собственные чувства …………………………………………………………………63 14. Гнев …………………………………………………………………………………………………………67 15. Да, ты умеешь думать ……………………………………………………………………………………..72 16. Ставьте свои собственные цели ………………………………………………………………………….74 17. Общение ……………………………………………………………………………………………………77 18. Работайте по программе “12 шагов” ……………………………………………………………………..81 19. Остатки …………………………………………………………………………………………………….89 20. Учимся жить и любить снова …………………………………………………………………………….98 Эпилог …………………………………………………………………………………………………………101 Впервые я столкнулась с созависимыми в начале 60-х годов. Это было до того, как людей, страдающих от поведения других людей, стали называть созависимыми, и до того, как людей, пристрастившихся к алкоголю либо к другим химическим веществам, стали называть химически зависимыми. И хотя я не знала, что такое созависимость, я знала, какие это люди. Поскольку я сама зависима от алкоголя и наркотиков, я жила столь бурной жизнью, что спо­собствовала другим стать созависимыми. Созависимые — это неизбежно надоедливые лю­ди. Они враждебно настроены, склонны контро­лировать жизнь близких, манипулировать другими, избегают прямых отношений (иногда говорят через третье лицо), стремятся вызвать у других чувство вины, с ними трудно жить. В общем, они нелегко идут на согласие, временами же они полны не­нависти. Все это обусловило то, что созависимые были препятствием на пути к достижению мною эйфории, опьянения. Они кричали на меня, прятали мои таблетки, с помощью которых я достигала эй­фории, смотрели на меня с мерзким выражением лица, выливали в песок мой алкоголь, пытались удерживать меня от употребления одурманиваю­щих веществ, хотели знать, что же я делаю, и спра­шивали, что со мной происходит, что у меня не в порядке. Однако они всегда были тут как тут, гото­вые спасать меня от несчастий, которые я сама же себе и сотворила. Созависимые в моей жизни не понимали меня, и наше непонимание было взаим­ным. Я сама не понимала себя, и я не понимала их. Моя первая профессиональная встреча с созависимыми произошла много позже, в 1976 году. В то время в Миннесоте алкоголики и наркоманы стали называться химически зависимыми, их семьи и друзья — значимыми близкими, а я именовалась по новой терминологии “выздоравливающая наркоман­ка и алкоголичка”. К тому времени я уже работала в качестве консультанта в области химической зави­симости в той широкой сети учреждений, программ, агентств, которые помогают химически зависимым людям достичь благополучия и хорошего здоровья. Поскольку я — женщина и большинство моих зна­чимых близких в то время тоже были женщины, и поскольку я не занимала тогда высокой должности, и никто из моих сотрудников не хотел дать мне подобную должность, мой начальник предложил мне организовать группу поддержки для жен тех зависимых, которые находились в лечебной прог­рамме. Я не была готова к выполнению такой задачи. Я все еще находила созависимых враждебными, конт­ролирующими, манипулирующими, непрямыми в общении, вызывающими у других чувство вины, в общем, теми людьми, с которыми трудно общаться и даже более того. В своей группе я увидела людей, которые чувст­вуют себя ответственными за целый мир, но они отказывались взять на себя ответственность за то, чтобы управлять своей собственной жизнью, и за то, чтобы просто жить. Я увидела людей, которые постоянно что-то от­давали другим, но не знали, как брать себе от других. Я видела людей, которые отдавали до тех пор, пока не становились злобными, психически истощенны­ми и опустошенными. Я видела, что некоторые отда­ют себя до тех пор, когда они вынуждены прек­ратить это. Я даже видела одну женщину, которая так страдала и буквально всю себя отдала настоль­ко, что умерла “от старости” по естественной при­чине в возрасте 33 лет. Она была матерью пятерых детей и женой алкоголика, который к тому времени был уже третий раз в тюрьме. Я работала с женщинами, которые очень хорошо умели заботиться о каждом из окружающих, тем не менее эти женщины сомневались в том, как им следует заботиться о себе. Передо мной были не люди, а лишь оболочки от них. Они бессмысленно бросались от одной деятель­ности к другой. Я видела людей, чьим призванием было ублажение чьих-то желаний, людей-мучени­ков, стоиков, тиранов Некоторые были похожи на виноградную лозу, ползучее растение. Они как буд­то заимствовали строку из пьесы Х-Сэклера “Боль­шая белая надежда”: “С изголодавшимися лицами все отдают бедным”. Большинство созависимых были постоянно пог­лощены другими людьми. С большой точностью, с множеством деталей они могли приводить длинные перечни деяний и проступков зависимых людей: о чем он (или она) подумал, что почувствовал, сделал и сказал. Созависимые всегда знали, что алкоголик или наркоман должен был делать и чего не должен. И они очень сильно удивлялись, почему же он или она сделали это и не сделали то. Тем не менее эти созависимые, которые так про­никновенно могли знать других, совершенно. Не мог­ли видеть себя.^ Они не знали, что они чувствовали. Онмуж сейчас на работе? Может быть, он пригласил другую женщину на ланч? Может быть, он сейчас крутит свои любовные делишки? Может быть, он ушел с работы, чтобы выпить? Может быть, он на работе, но ведет себя так, что создает себе проблемы? Как долго он тогда еще удержится на этой работе? Еще неделю? Еще месяц? А тогда он уволится или его выгонят как всегда. Зазвонил телефон, прерывая мои тревожные раз­мышления. Это звонила соседка, подруга. Мы пого­ворили, я рассказала ей о том, как проходит мой день. “Я собираюсь завтра пойти в Ал-Анон, — сказала она. — Хочешь проводить меня туда?” Я раньше слышала об Ал-Аноне. Это группа для людей, состоящих в браке с пьяницами. В сознании невольно всплыл образ “маленьких женщин”, со­бирающихся на свои встречи, потворствующих пья­нству своих мужей, прощая им и думая о мелких ухищрениях, как помочь им. “Я подумаю, — соврала я. — У меня очень много работы”, — объясняла я, и это уже не было ложью. Ярость обуяла меня, и я едва помню окончание нашего разговора. Конечно же, я не хотела идти в Ал-Анон. Я и так только и делала, что помогала и помогала. Неужели я еще мало сделала для него? Я была в ярости, услышав предложение, что я могла бы сделать еще что-то. В моем сознании это означа­ло продолжать бросать свои силы в эту бездонную бочку неудовлетворенных потребностей, называе­мую супружеством. Я уже была сыта по горло тем бременем, которое взвалила на свои плечи, я чувст­вовала себя ответственной за все успехи и провалы во взаимоотношениях. Это его проблема, ругалась я мысленно. Пусть он ищет выход. Увольте меня от этого. Не просите меня больше ни о чем. Если он станет лучше, то и я почувствую себя лучше. После того как я повесила телефонную трубку, я буквально потащила себя на кухню, чтобы приго­товить ужин. Во всяком случае, я не тот человек, который нуждается в помощи, думала я. Я не пила, не употребляла наркотики, не теряла работу и не обманывала тех, кого любила, не врала им. Я удер­живала семью от распада, иногда путем напряжения всех своих сил, буквально стиснув зубы. Я оплачива­ла счета, поддерживала ведение домашнего хозяйст­ва на очень скромном бюджете, всегда была доступ­ной при любой неотложной ситуации (а если вы замужем за алкоголиком, то всегда бывает огромное множество различных неотложных ситуаций). Я пе­режила труднейшие времена в одиночку и трево­жилась до такой степени, что стала часто болеть. Нет, я не могу сказать, что я безответственная жен­щина. Наоборот, я была ответственной за все и за всех. Уж со мной-то все в порядке. Мне просто необходимо встать и начать делать свои бесконеч­ные ежедневные дела. Мне не нужны встречи, и я туда не буду ходить. Я просто чувствую себя вино­ватой, когда выхожу из дома, не сделав всю домаш­нюю работу. Господь ведает, мне не нужно чувство­вать себя еще более виноватой. Завтра я встану и сразу займусь делами по дому. Все будет лучше — завтра. Когда дети вернулись домой, я обнаружила, что кричу на них. Это не удивило ни их, ни меня. Мой муж был легким человеком, этакий добряк. Я же считалась ведьмой. Я пыталась быть приятной для окружающих, но это было трудно. Гнев всегда был где-то в глубине души. В течение длительного вре­мени я терпела так много. И больше я не хотела и уже была не в состоянии терпеть что-либо. Я всегда готова была защищаться, как будто мне необходимо было отбиваться от кого-то и защищать свою жизнь. Позже я поняла, что так и было: надо было за себя бороться. К тому времени, когда муж пришел домой, я сделала над собой усилие, чтобы приготовить ужин, но без всякого интереса. Почти не говоря друг другу ни слова, мы поели. “У меня был хороший день”, — сказал Фрэнк. Что это значит? Я недоумевала. Что в дейст­вительности ты делал? Да был ли ты даже на работе? Более того, кого это волнует? “Это хорошо”, — сказала я в ответ. “Как у тебя день прошел?” — спросил он. “Как, черт тебя дери, ты думаешь он мог пройти? — ругалась я мысленно. — После всего того, что ты со мной сделал, ты еще думаешь, что у меня может быть какой-либо день?” Я вспыхнула, принудила себя улыбнуться и сказала: “Мой день был нормаль­ным. Спасибо, что спросил”. Фрэнк посмотрел в сторону. Он слышал то, что я не высказала. Он хорошо знал, о чем не надо говорить. Я тоже это знала. Мы обычно были на волосок от жуткой ссоры с перечислением прошлых обид, с криками и угрозами развода. Мы привыкли бросать друг другу свои аргументы, но мы уже были сыты ими по горло. Поэтому теперь мы делали то же самое молча. Дети прервали нашу тишину, наполненную враждебностью. Сын сказал, что хочет пойти по­играть на улицу за несколько кварталов. Я ему не разрешила. Я не хотела, чтобы он пошел без отца или без меня. Сын вопил о том, что он хочет пойти, что он пойдет, что я ему никогда ничего не разре­шаю. Как всегда, я пошла на попятную. “Ладно, иди, но будь осторожен”, — предупреждала я. Я чувство­вала себя так, как будто давно была потерянной. Я всегда чувствовала, будто потерянная — и со своими детьми, и с мужем. Никто никогда меня не слушает; никто не принимает меня всерьез.^ Я сама себя не принимала всерьез. После ужина я помыла посуду, в то время как мой муж смотрел телевизор. Как всегда: мне работа, ему игра. Я в тревоге, он в расслабленности. Я беспокоюсь, а он нет. Он чувствует себя хорошо, я уязвлена. Черт его подери! Я нарочно прошла через гостиную несколько раз, специально закрывая со­бой экран телевизора, исподтишка бросая на него ненавистные взгляды. Он меня игнорировал. Устав от этого, я вошла уже спокойной походкой в гос­тиную, вздохнула и сказала, что собираюсь пойти на улицу, чтобы заровнять граблями двор. Это фак­тически мужская работа, объяснила я, но я подо­зреваю, что мне придется ее сделать. Он сказал, что сделает эту работу позже, Я ответила, что его “позже” никогда не наступает, я не могу ждать, меня уже беспокоит этот двор. Пусть он забудет об этом, я уже привыкла делать все сама, и это я тоже сде­лаю. Он сказал, ну ладно, он забудет об этом. Я пулей выскочила из дома и бесцельно ходила по двору. Устала я ужасно и слишком рано легла в постель. Спать с мужем стало для меня таким же мучением, как и проводить с ним время в период бодрствования. То мы совсем не разговаривали, откатываясь на противоположные стороны кровати как можно дальше один от другого. То он делал попытки, как будто все между нами было прекрасно, заниматься сексом со мной. В любом случае это было большое напряжение. Если мы поворачивались спинами друг к другу, то я лежала и меня одолевали путаные, отчаянные мысли. Если он пытался прикоснуться ко мне, я застывала как будто замороженная. Как он мог еще ожидать от меня любви? Как он мог прика­саться ко мне, как будто ничего не случилось? Обычно я резко отталкивала его со словами: “Нет, я слишком устала”. Иногда я соглашалась. Изредка я делала это потому, что мне хотелось этого. Но обыч­но, если я и имела с ним близость, то только потому, что я чувствовала себя обязанной заботиться об удовлетворении его сексуальных потребностей и ис­пытывала вину, если этого не делала. В любом слу­чае сексуальная жизнь не удовлетворяла меня ни физиологически, ни эмоционально. Но я говорила себе, что мне все равно. Это не имеет значения. Не совсем так. Когда-то давно-давно я перекрыла все свои сексуальные желания. Когда-то давно-давно я перекрыла свою потребность отдавать и получать любовь. Та часть во мне, какая когда-то чувствовала и заботилась, заморозилась и одеревенела. Мне при­шлось сделать эту заморозку, чтобы выжить. Я так много ожидала от этого брака. Я лелеяла множество мечтаний для нас обоих. Ни одна мечта не осуществилась. Я была обманутой, меня предали. Мой дом, моя семья — место, где люди должны чувствовать тепло, заботу, комфорт, где люди испы­тывают верх блаженства от любви — сделались для меня капканом. И я не могла высвободиться из капкана. Может быть, я продолжала говорить себе, станет лучше. В конце концов, все трудности случаются по его вине. Он — алкоголик. Когда он станет лучше, наша супружеская жизнь тоже станет лучше. Однако я начинала удивляться. Он жил трезво и посещал Анонимных Алкоголиков в течение шести месяцев. Он постепенно улучшался. А я нет. Дей­ствительно ли его выздоровления было достаточно, чтобы сделать меня счастливой? До сих пор его трезвость как будто ничего не меняла в моем само­чувствии. В свои 32 года я чувствовала себя так, как будто меня выпотрошили, использовали, сломали. Что случилось с нашей любовью? Что случилось со мной? Спустя месяц я начала подозревать ту правду, которую вскоре мне пришлось узнать. Единствен­ное, что изменилось к тому времени, — то, что я почувствовала себя еще хуже. Моя жизнь остановилась, мне хотелось покончить с ней. У меня не было никакой надежды, что положение улучшится; я даже не знала, что было неправильно. У меня не было никакой цели, кроме постоянного стремления заботиться о других людях, но и в этом у меня ничего хорошего не получалось. Я застряла в прош­лом и приходила в ужас от будущего. Бог как будто отверг меня. Я чувствовала себя виноватой все время и недоумевала, уж не схожу ли я с ума. Что-то ужасное, что-то такое, что я не могла объяснить, происходило со мной. Это навалилось на меня и разрушило мою жизнь. Каким-то образом пьянство мужа повлияло на меня, и это влияние повлекло за собой мои проблемы. И теперь уже совсем неважно, чья это была вина. Я потеряла контроль.Я встретилась с Джессикой в этот момент жизни. Она была близка к постижению трех фундоментальных идей. 1) Она не была ненормальная; она была созависимая. Алкоголизм и другие компульсивные нарушения являются действительно семейными болез­нями. Состояние членов семьи, на которых воздействует болезнь их близкого, называется созависимостью. 2) Как только члены семьи попали под влияние, как только “это” случилось — созависимость начинает развиваться по своим собственным зако­нам. Это похоже на то, когда мы подхватываем воспаление легких или приобретаем деструктивную привычку. Как только вы “это” заимели, оно у вас теперь есть. 3) Если вы хотите избавиться от этого, вы вынуж­дены сделать что-то такое, чтобы это ушло. И неваж­но по чьей вине это случилось. Ваша созависимость становится вашей проблемой; разрешать свои проб­лемы — это ваша ответственность. Если вы созависимы, вам необходимо искать путь к своему собственному выздоровлению. Помо­гает начать этот путь понимание созависимости, некоторых ее свойств, собственных чувств и своего поведения, обычно сопровождающих созависимость. Очень важно изменить некоторые формы своего поведения, иногда отношение к проблеме, и при этом важно понимать, чего следует ожидать в ре­зультате подобных изменений. Эта книга будет вести вас в глубь такого по­нимания и будет ободрять вас на пути необходимых перемен. Я счастлива сообщить, что история Джессики имела счастливый конец, или новое начало. Ей стало лучше. Она начала жить своей собственной жизнью. Я надеюсь, что вы тоже сможете.2. Другие истории Когда я говорю, что я созависимая, я не имею в виду, что я немножечко coзависимая. Я имею в виду, что я действительно созависимая. Я вышла замуж за такого человека, который ограничивается несколькими кружками пива после работы. Я вышла замуж за мужчину, который просто не будет работать.Элен, член Ал-Анона Может быть, вы нашли что-то общее у себя Джессикой в предыдущей главе. Ее история — это крайний пример созависимости, но о таких примеpax мне часто приходится слышать. Тем не менее опыт Джессики — это не единственный тип созависимости. Существует столько разновидностей той истории, сколько и созависимых, рассказыва­ющих о себе.^ Вот несколько из них. Геральд, красивый, представительный мужчина сорока с небольшим лет, называет себя “воплоще­нием успеха в бизнесе и типичным примером пора­жения во взаимоотношениях с женщинами”. Когда он учился в старших классах школы и в колледже, ухаживал за многими женщинами. Он имел успех и считался хорошей добычей. Однако, завершив обра­зование, Геральд ошеломил свою семью и друзей тем, что женился на Рите. Рита обращалась с Геральдом хуже, чем любая другая из женщин, за кото­рыми он когда-либо ухаживал. Она была холодна и враждебна к нему и к его друзьям и, казалось, не особенно-то заботилась о Геральде. Как будто ей было все равно. Спустя тринадцать лет брак за­кончился разводом. Тогда Геральд обнаружил, что то, в чем он подозревал жену в течение ряда лет, казалось правдой: Рита была в любовной связи с другими мужчинами с того момента, как они по­женились, и она (и это тоже длилось некоторое время) злоупотребляла алкоголем и другими хи­мическими веществами. Геральд почувствовал себя раздавленным, опу­стошенным. Но, попечалившись около двух месяцев, он страстно влюбился в другую женщину, которая начинала пить с утра и пила до полной отключки. Она была алкоголиком. Несколько месяцев он пот­ратил на то, что тревожился о ней, пытался помочь ей пытался понять, что же она делает и почему она пьет, пытался сдерживать ее пьянство и очень злил­ся на нее, поскольку она не прекращала пить. Ге­ральд оставил ее. Вскоре он встретил другую жен­щину, влюбился в нее и переехал к ней жить. Про­шло несколько месяцев, и он заподозрил, что эта женщина тоже страдает химической зависимостью. Вскоре Геральд начал замечать, что тратит много времени на то, что тревожится о своей подруге. Он проверял ее, рылся в ее сумочке, выискивая таб­летки или другие доказательства ее пагубного при­страстия, допытывался, где она была и что делала. Иногда же он просто отрицал тот факт, что у нее есть проблема. В эти периоды он был постоянно чем-нибудь занят, пытался наслаждаться совмест­ным времяпрепровождением со своей подругой (хо­тя и говорил, что чувствовал себя нелегко) и говорил себе: “Нет, дело во мне. Что-то не в порядке со мной”. Во время одного из многих кризисов во взаимоот­ношениях, когда на время удалось стряхнуть с себя отрицание проблемы, он пошел за советом к кон­сультанту в области химической зависимости. “Я знаю, что я должен прекратить эти взаимоот­ношения, — сказал Геральд, — но я просто не готов оставить ее. Мы можем вместе с ней говорить обо всем на свете. Мы такие хорошие друзья. И я люблю ее. Почему все так происходит? Ну почему это всегда, случается со мной?” “Если я окажусь в комнате, где множество женщин, я обязательно влюблюсь в ту, у которой больше всего проблем, в ту, которая будет относиться ко мне наихудшим образом. Если честно, то такие женщины представляют для меня определенный вызов — признался Геральд. — Если женщина относится ко мне очень хорошо, это меня отталкивает от нее”. Геральд рассматривал себя как человека пьющего в социально приемлемых нормах, у которого никогда не было проблем в результате употребления спиртного. Геральд сказал консультанту, что он никогда не употреблял химических веществ с целью опьянения. Брат Геральда, возраст которого приближался к пятидесяти, был алкоголиком с под­росткового возраста. Геральд отрицал, что кто-либо из его покойных родителей был алкоголиком, но нехотя отметил, что его отец, возможно, “пил слишком много”. Консультант предположил, что алкоголизм в чрезмерное пьянство в ближайшем семейном окру­жении Геральда может все еще оказывать на него влияние и в какой-то мере определяет его взаимоот­ношения с женщинами. “Как их проблемы могут влиять на меня? – спросил он. — Отец умер много лет назад, а с братом я вижусь редко”. После нескольких встреч с консультантом Ге­ральд начал называть себя созависимым, но он не мог точно сказать, что это значит и что делать с этим. Когда гнев в связи с последними проблемами в его взаимоотношениях уменьшился, он перестал посещать консультанта. Геральд решил, что пробле­мы с наркотиками у его подруги не такие уж тяжелые. Он все больше убеждал себя в том, что его проблемы с женщинами были просто результатом невезения. Он говорил, что невезение кончится когда-нибудь. Во всяком случае, он надеялся на это. Является ли проблема Геральда просто невезением? Или это созависимость? Петти, женщина лет тридцати пяти, состояла в браке вот уже одиннадцать лет, когда обратилась за помощью к частному психотерапевту. У нее трое детей, младший из них страдает детским церебраль­ным параличом. Петти посвятила свою жизнь тому, чтобы быть хорошей женой и хорошей матерью. Она сказала своему психотерапевту, что любит своих детей, что не сожалеет о своем решении сидеть дома и воспитывать их, но ненавидит свои ежедневные рутинные обязанности. До замужества у нее было много друзей и разнообразные хобби, она работала медсестрой и интересовалась окружающим миром. Однако после рождения детей, особенно ребенка-инвалида, она потеряла жизненную энергию. Она имела лишь немногих друзей, прибавила в весе 80 фунтов, не испытывала никаких чувств, кроме чув­ства вины. Она пыталась активно помогать друзьям, работать добровольцем в общественных организа­циях, но все ее усилия обычно приводили к тому, что она чувствовала свою бесполезность, и появля­лось какое-то негодование. Она подумывала о том, чтобы вернуться к работе, но не делала этого. “Все, что я умею, это быть медсестрой, но я устала заботиться о людях. Моя семья и друзья думают, что я — сгусток энергии. Добрая, старая Петти, на которую все можно навалить. Всегда ря­дом. Всегда владеет собой. Всегда готова помогать им. А правда состоит в том, что я разваливаюсь, очень медленно, но совершенно определенно. Я подавлена уже много лет. Я не могу это преодолеть и то и дело плачу. У меня совсем нет сил. Я все время кричу на детей. Меня совершенно не интересует секс, во всяком случае с моим мужем. Все время я чувствую себя виноватой во всем. Я даже чувствую себя виноватой в том, что пришла к вам на прием, — сказала она консультанту. — Я должна была разрешить свои проблемы сама. Я должна была просто отсечь их. Это же смешно занимать ваше время, тратить деньги моего мужа на те проблемы, которые я, может быть, вообразила себе и раздула до невероятных размеров”. “Но я вынуждена была что-то предпринять, призналась Петти. — В последнее время я думала том, чтобы покончить с жизнью. Конечно, я никогда в действительности не убью себя. Слишком многим людям я нужна. Слишком много людей полагаются на меня. Я не могу допустить, чтобы они страдая. Но я тревожусь, я боюсь”. Консультант узнал, что еще до женитьбы у её мужа были проблемы с алкоголем. В период их семейной жизни он пил меньше, удерживался на одной и той же работе, хорошо обеспечивал семью. Но, помимо ответов на вопросы, Петти сказала консультанту, что ее муж не посещает группу Aнoнимных Алкоголиков или какую-либо другую гpyппу поддержки. Вместо этого он может просто “завязать” на несколько месяцев. И все это чередуется запоями в конце недели. Когда он пьян, он ведёт себя как ненормальный: когда не пьет, он злой и враждебно настроен. “Я не знаю, что случилось с ним. Это не тот человек, за которого я выходила замуж. И, что пугает меня еще больше, я не знаю, что происходит мной и кто я, — говорила Петти. —Мне трудно точно объяснить, в чем проблема. Я сама этого не понимаю. Здесь нет одной большой проблемы, на ко­торую я могла бы указать и утверждать: вот это у нас идет не так, как надо. А я чувствую, как будто потеряла себя. Временами мне кажется, уж не схожу ли я с ума. Что со мной?” “Возможно, ваш муж — алкоголик, и ваши проб­лемы обусловлены семейной болезнью — алкого­лизмом”, — предположил консультант. “Как это может быть? — спрашивала Петти. — Мой муж не пьет так часто”. Консультант расспросил о родословной Петти. Петти с симпатией говорила о своих родителях и о двух взрослых братьях. Она происходит из хорошей семьи, которая добилась больших успехов, была сплоченной. Консультант продолжал изучать семью глубже. Петти упомянула, что ее отец посещал группу Ано­нимных Алкоголиков, начиная с ее подросткового возраста. “Отец жил трезво, когда я училась в старших классах школы, — сказала она. — Я действительно люблю его и горжусь им. Но те годы, когда он пил, были довольно жуткими для нашей семьи”. Петти не только была замужем за человеком, который, вероятно, был алкоголиком, но она также была одной из тех, кого сейчас называют “взрослый ребенок алкоголика”. Вся семья находилась под вли­янием семейной болезни — алкоголизма. Ее отец перестал пить, ее мать посещала Ал-Анон, семейная жизнь улучшилась. Но Петти тоже находилась под влиянием. Неужели она думала, что ей удастся ка­ким-то магическим образом избежать этого влияния только потому, что пьянство прекратилось? Вместо того чтобы назначать приемы у себя, консультант направил Петти на курс повышения самоуважения и в класс тренинга уверенности в себе. Консультант также рекомендовал Петти посе­щать заседания Ал-Анона или Взрослых детей алкого­ликов. Все это группы самопомощи, основывающи­еся на программе 12 шагов Анонимных Алкоголиков. Петти последовала совету консультанта. Она, ко­нечно, не выздоровела за сутки, но по прошествии нескольких месяцев она обнаружила, что может принимать решения с большей легкостью, что мо­жет чувствовать и выражать свои чувства, может говорить то, что думает, может уделять внимание своим потребностям. И она чувствовала себя не такой виноватой. Она стала более терпеливо от­носиться и к себе, и к своим ежедневным обязанностям. Постепенно ее депрессия прошла. Она меньше плакала и больше смеялась. Ее энергия и энтузиазм вернулись. Так совпало, что без всякого подстрекательства со стороны Петти, ее муж присоединился Анонимным Алкоголикам. Он стал менее враждебным, и их супружеская жизнь начала улучшаться. Очень важно то, что Петти снова могла контролировать свою жизнь. Ее жизнь снова заработала. Если вы спросите Петти, в чем была или в чем сейчас заключается ее проблема, она ответит вам: “Я – созависимая”. Клиенты, обращающиеся за помощью в учреждения по проблемам психического здоровья и химической зависимости, не исчерпывают контингент людей, страдающих от созависимости. Рэндел был консультантом по химической созависимости и выздоравливающим алкоголиком с не­сколькими годами трезвости, когда обнаружил у себя некоторые затруднения. Рэндел был также взрослым ребенком алкоголика; его отец и три брата были алкоголиками. Интеллигентный, мыслящий человек, который любит свою работу, Рэндел испы­тывал затруднения во время досуга. Почти все свободное время он тревожился — причем навязчивым образом — о других людях и их проблемах. Иногда он пытался разгрести тот хаос, который создавали алкоголики; в другой раз он злился на алкоголиков за сотворение того хаоса, который он расчищал, так как чувствовал, что обязан это делать. Иногда его угнетало, что люди, не обязательно алкоголики, ве­дут себя определенным образом. Свое поведение и отношение к таким людям он обозначал словами “доброта”, “беспокойство”, “любовь” и иногда — “праведное возмущение”. Теперь, после того, как он получил помощь по своей проблеме, он называет это созависимостью. Иногда поведение, характерное для созависимо­сти, сложнейшим образом переплетено со стрем­лением быть хорошей женой, матерью, хорошим мужем, братом или христианином. В свои сорок с небольшим Мерлис — привлека­тельная женщина, когда следит за собой. Большую же часть времени она заботится о своих пятерых детях и о муже — выздоравливающем алкоголике. Она посвятила свою жизнь тому, чтобы сделать их счастливыми, но не преуспела в этом. Обычно она бывает злой, чувствует, что ее усилия не ценят, а ее семья злится на нее. Она занимается сексом со своим мужем, когда бы он ни захотел, независимо от того, как она себя чувствует. Она тратит слишком боль­шую часть семейного бюджета на игрушки и одежду для детей, покупает им все, чего они захотят. Она их возит на машине, читает им, готовит для них, уби­рает за ними, прижимает их к себе — и в то же время варит на медленном огне всех вокруг себя. Но никто не отдает ей хотя бы частицу себя. В большинстве случаев они даже не говорят ей спасибо. Мерлис негодует в связи с тем, что она всю жизнь отдает себя другим. Она негодует, что потребности членов семьи правят ее жизнью. Она избрала профессию медицинской сестры и часто негодует и по этому поводу. “Но я чувствую себя виноватой, когда не делаю того, о чем меня просят. Я чувствую себя виноватой, если не соответствую высоким стандартам жены и матери. Я чувствую себя виноватой, если моя жизнь не соответствует жизненным стандартам других лю­дей. Да я просто чувствую себя виноватой, — го­ворила она. — Фактически я планирую свой день, распределяю очередность дел в соответствии с чув­ством вины”. Означает ли бесконечная забота о других людях (без всякого ожидания получить что-либо взамен) и, в то же время негодование по этому поводу, что Мерлис является хорошей женой и матерью? Может быть, это означает, что Мерлис — созависимая?Алкоголизм (или химическая зависимость) не является единственной семейной проблемой, которая может создавать созависимую личность. Алиса, мать двух подростков, работала на пол-ставки в психиатрическом учреждении, когда об­ратилась к семейному консультанту. (Еще раньше она ходила ко многим семейным консультантам в поисках помощи.) Она пошла к консультанту пото­му, что ее старший ребенок, 14-летний мальчик, постоянно доставлял неприятности. Он убегал из дома, нарушал “комендантский час”, возвращался домой позднее установленного времени, прогуливал занятия в школе, не подчинялся другим правилам в семье и вообще делал что хотел и когда хотел. “Этот ребенок, — говорила Алиса консультанту, сводит меня с ума”. Именно это она и имела ввиду. Она тревожилась так, что становилась больной, а в некоторые дни она была так подавлена и расстроена, что не могла встать с постели. Алиса уже испробовала все, что она могла придумать, чтобы помочь этому ребенку. Она помещала его на ле­чение три раза, помещала его в два различных вос­питательных дома и таскала всю семью от одного консультанта к другому. Алиса пробовала приме­нять и другие методы: она угрожала, плакала, крича­ла и умоляла. Она ожесточалась и вызывала по­лицию к нему. Она испытывала также мягкость и прощение. Она даже пробовала вести себя подобно тому, как он себя вел, когда делал невообразимые вещи. Она запирала дверь и не впускала его. И она же объездила почти полштата, чтобы вернуть его домой, когда он убежал. И хотя ее усилия не помо­гали ребенку, Алиса была поглощена поисками нужного средства, пыталась сделать что-нибудь та­кое, что “заставит его увидеть свои ошибки” и помо­жет ему измениться. “Почему, — спрашивала она консультанта, — он все это делает? Из-за него я чувствую себя загнанной лошадью, он разрушает мою жизнь!’ Консультант согласился, что проблема сына Алисы болезненная, удручающая и требует дей­ствия. Но консультант также сказал, что эта пробле­ма не должна была приводить ее в состояние загнан­ной лошади и не должна разрушать жизнь Алисы. “Вы были не в состоянии контролировать своего сына, но вы могли осуществлять контроль над со­бой, — сказал он. — Вы можете что-нибудь делать со своей собственной созависимостыо”.Шерил тоже называет себя созависимой. Вскоре после того, как вышла замуж за мужчину своей мечты, она почувствовала себя как в кошмарном сне. Она узнала, что ее муж был сексоголиком (бо­лезненно зависимым от секса). В его случае это означало, что он не мог контролировать свои по­буждения наслаждаться порнографией, у него было непреодолимое, почти насильственное стремление заводить любовные связи с другими женщинами. И, как выразилась Шерил, “только Бог знает, кто и что еще его привлекало”. Она узнала, что ее муж – сексоголик, через неделю после свадьбы, когда обна­ружила его в постели с другой женщиной. Первой реакцией Шерил была паника. Затем она разозлилась. Затем она сильно задумалась — о своем муже и о его проблеме. Друзья советовали бросить его, но она решила остаться в браке. Он нуждался b помощи. Она ему была нужна. Может быть, он изменится. Кроме того, она была не готова расстать­ся со своей мечтой о розовом будущем в их совмест­ной жизни. Ее муж присоединился к Анонимным Зависимым от Секса. Это группа самопомощи, работающая по программе 12 шагов, подобно группам Анонимных Алкоголиков. Шерил отказалась пойти в группу для родственников сексуально зависимых (подобную группе Ал-Анона). Она не хотела на людях говорить о своей проблеме, не хотела обсуждать ее даже в условиях конфиденциальности. Через несколько месяцев Шерил, преуспевающая манекенщица, обнаружила, что она принимает все меньше и меньше предложений поработать, отвер­гает возможность провести вечер с друзьями, а все больше стремится быть дома. Она хочет сама отве­чать на телефонные звонки в том случае, если жен­щины будут звонить ее мужу. Она хочет быть дома, чтобы виде