Древнерусская иконопись – шедевры северного Возрождения.
Министерство
профессионального образования
Тамбовский
Государственный Технический Университет (ТГТУ)
Кафедра: Связи с общественностью
Реферат выполнил:
Филипчук М.В. группа А-31
Тамбов 2001
Введение. Значение древнерусской
иконописи.
Древнерусское искусство – драгоценный вклад в сокровищницу мировой
культуры. Его шедевры, созданные много столетий тому назад, волнуют и восхищают
величием своих образов, красотой колорита, вдохновенной поэтичностью. Пора
блистательного расцвета и могущества Киевской Руси продолжалась вплоть до
монгольского нашествия. И в монументальной живописи, и в иконописи звучали идеи
прославления единства и могущества Русской земли, мужества и духовной силы
человека, ощущение радости и красоты жизни. В различных музеях Москвы,
Санкт-Петербурга, Владимира и Ярославля хранится около трех десятков икон
домонгольского периода.
В начале 20 века в письме к крупнейшему исследователю древнерусского
искусства Н.П.Кондакову А.П.Чехов выражал надежду, что найдется человек,
«который написал бы историю русской иконописи». «Ведь этому труду, – указывал
он, – можно было бы посвятить жизнь».
В это же время возникли первые собрания икон, составленные по
признакам, определяющим их своеобразие и значение в истории мирового искусства.
Кому же из них принадлежит пальма первенства в этом благородном деле. Это
основатель знаменитой галереи П.М.Третьяков и ставший потом ее попечителем
И.С.Остроухов.
Вот авторитетное суждение о первом: «Он первый среди собирателей
подбирал иконы не по сюжетам, а по их художественному значению и первый открыто
признал их подлинным и великим художеством». (И.Э.Грабарь)
А вот не менее примечательные отзывы о втором: Он был не только
талантливым художником, но и пылким исследователем начальной поры русского
искусства… Ни у кого до И.С.Остроухова не было отчетливого сознания высоких
художественных качеств иконы» (П. П. Муратов). Остроухов первый собирал иконы,
не как курьезы или образцы- чтобы дать понять о культурном состоянии
допетровской Руси, – а как свидетельства высоких художественных достижений, как
проявление творческого начала в древнем русском художнике… Один из первых он
угадал, что под слоем позднейших записей, пыли и копоти древние доски хранят
горячее золото фона, небесный голубизны английских одежд, невыразимо нежную
охру ликов, музыкальную опись фигур и ясность, монументальность композиции» (Н.
М. Щекотов).
На заре нынешнего века первые расчищенные иконы буквально ошеломили
многих ценителей искусства. Прославленный французский живописец Матисс, приехав
в Москву в 1911г., был тоже ошеломлен красотой древнерусской живописи. «Это
доподлинно народное искусство, – говорил он. – Здесь первоисточник
художественных исканий. Всюду та же яркость и проявление большой силы чувств».
И так, мировое значение древнерусской живописи было открыто и признано
уже более полувека тому назад. Однако систематическое ее изучение, с выявлением
различных направлений и школ началось уже после Октябрьской революции, когда по
всей стране были организованы поиски памятники древней иконописи вместе с их
раскрытием, т.е. освобождением от позднейших записей.
Тут сыграл решающую роль изданный по инициативе В. И. Ленина декрет
Совета Народных Комиссаров от 5 октября 1918г. о регистрации, учете и
сохранении памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц,
обществ и учреждений. Тогда художественный фонд нашей страны пополнился
сокровищами, обогатившими художественное достояние всего человечества. Но
только в наши дни благодаря неустанным поискам советских искусствоведов,
поистине грандиозной работе советских реставраторов постепенно открывается
возможность воссоздать историю русской иконописи.
История возникновения иконописи.
…Как мы знаем, икона возникла до зарождения древнерусской культуры и
получила распространение во всех православных странах. Но нигде иконопись не достигла такого развития, как
на Руси, нигде не создала столько шедевров и не стала на протяжении столетий
излюбленным видом изобразительного искусства целого народа.
Культ иконы (от греч. eikon — изображение, образ)
зародился во 2 в. и расцвел в 4 в.; древнейшие сохранившиеся иконы относятся к
6 в. Икону нужно рассматривать не как тождественное Божеству изображение, в
отличие от дохристианских идолов, но как символ, позволяющий духовное
приобщение к «оригиналу» (архетипу), то есть проникновение в мир
сверхъестественный через предмет материального мира.
Иконы выполнялись первоначально в технике энкаустики (восковой
живописи), затем темперой ив редких случаях мозаикой, а позднее (в основном с
18 в.), масляной живописью. Особенно широкое распространение икона получила в
Византии; самобытные школы иконописи возникали в коптском Египте и Эфиопии, в южнославянских
странах, в Грузии. Настоящую художественную яркость и своеобразие приобрела
древнерусская икона.
На основании археологических раскопок установлено, что работа красками
была известна в Древней Руси еще до принятия христианства. Об этом свидетельствует
находка пестика для растирания красок, обнаруженного в раскопе на месте
древнего Саранского городища, там, где позднее был основан город Ростов
Великий. Но технология живописи и связующие, на которых затирали тоща краски,
пока не известны.
При археологических раскопках древнего Киева в 1938 году было
обнаружено жилище-мастерская художника, которое относят к IX—XIII векам,
сгоревшее и обрушившееся, вероятно, при пожаре и разграблении города. В
мастерской найдены 14 небольших горшочков с красками, инструменты для обработки
дерева, а также бракованные, обломанные изделия из янтаря и медный сосуд. Все
это свидетельствует о том, что здесь жил и работал художник. Он сам вытесывал
доски под иконы, готовил краски, состав которых определен анализами (белила свинцовые,
охра и другие). В медном сосуде иконописец, вероятно, выдерживал растительное
масло, как это делали все средневековые художники.
Из рукописных наставлений для художников-иконописцев более позднего
времени (XVII—XIX веков) нам известно, что в выдержанном масле, сильно нагретом
(250—325°), распускали (плавили) янтарь и получали янтарную олифу, создающую
твердую, трудноразмягчаемую пленку. Подтверждение древности янтарной олифы дали
археологические раскопки. Обломки изделий из янтаря и его кусочки обнаружены в
Новгороде в 1973—1977 годах, когда там была открыта и изучена богатая усадьба,
в которой в конце XII века находилась мастерская художника Олисея Гречина. В
мастерской найдены деревянные дощечки с ковчегами, приготовленные для писания
икон, фрагменты окладов, в большом количестве керамические чашечки для красок,
маленькие стеклянные сосуды, кусочки разноцветных красок, золотая, серебряная и
бронзовая фольга, смальта, воск.
Икона состоит из четырех-пяти слоев, расположенных в следующем порядке:
основа, грунт, красочный слой, защитный слой. Икона может иметь оклад из
металлов или каких-либо других материалов.
Первый слой — основа; чаще всего это деревянная доска с наклеенной на
нее тканью, называемой паволокой. Иногда доска бывает без паволоки. Очень редко
основу под произведения желтковой темперы изготовляли только из холста. Причина
этого явления очевидна. Дерево, а не камень служило у нас основным строительным материалом, так что
подавляющее большинство русских церквей (9/10) было деревянными. Своей
декоративностью, удобством размещения в храме, яркостью и прочностью своих
красок (растертых на яичном желтке) иконы, написанные на доска (сосновых и
липовых, покрытых алебастровым грунтом-«левкасом»), как нельзя лучше подходили
для убранства русских деревянных церквей. Недаром было отмечено, что в Древней
Руси икона явилась такой же классической формой изобразительного искусства, как
в Египте – рельеф, в Элладе – статуя, а в Византии – мозаика.
Второй слой — грунт. Если икона написана в поздней манере, сочетающей
темперу с красками на других связующих (преимущественно масляных), и слои
грунтовки имеют окраску (использованы цветные пигменты, а не традиционные мел
или гипс), то его так и называют — «грунт». Но в желтковой темпере,
преобладавшей в иконописи, грунт всегда белый. Такой вид грунта называется
левкасом.
Третий слой — красочный. Красочный слой состоит из различных красок
последовательно нанесенных на грунт. Это самая существенная часть произведения
живописи, так как именно с помощью красок создается изображение.
Четвертый — защитный (или покровный) слой из олифы или масляного лака.
Очень редко в качестве материала для защитного слоя использовали белок куриного
яйца (на белорусских и украинских иконах). В настоящее время – смоляные лаки.
Оклады для икон изготовлялись отдельно и закреплялись на них гвоздями.
Они бывают из металлов, тканей с шитьем и даже резные деревянные, покрытые
левкасом и позолотой. Закрывали окладами не всю живописную поверхность, а
преимущественно нимбы (венцы), фон и поля иконы и реже — почти всю ее
поверхность за исключением изображений голов (ликов), рук и ног.
На протяжении многих столетий на Руси писали в технике желтковой
темперы; сейчас употребляют термины «яичная темпера», или просто «темпера».
Темпера (от итальянского «temperare» — смешивать краски) —
живопись красками, в которой связующим веществом является чаще всего эмульсия
из воды и яичного желтка, реже — из разведенного на воде растительного или
животного клея с добавлением масла или масляного лака. Цвет и тон в произведениях,
написанных темперой, обладают несравненно большей стойкостью к внешним
воздействиям и сохраняют первоначальную свежесть значительно дольше по
сравнению с красками масляной живописи. Техника желтковой темперы пришла в
Россию из Византии в конце Х века вместе с искусством иконописи.
Русские художники-иконописцы вплоть до конца XIX века, говоря о
процессе смешения пигмента со связующим, употребляли выражение «тереть краски»,
или «растворять краски». А сами краски именовались «твореными». С начала XX
века твореными стали называть только краски из порошков золота или серебра,
смешанных со связующим (твореное золото, твореное серебро). Остальные краски
называли просто темперными.
Иконы на Руси появились в
результате миссионерской деятельности византийской Церкви в
тот период, когда значение
церковного искусства переживалось с особенной силой. Что особенно важно и что явилось для русского церковного
искусства сильным внутренним побуждением,
это то, что Русь Приняла христианство именно в эпоху возрождения духовной
жизни в самой Византии, эпоху ее расцвета. В этот период нигде в
Европе церковное искусство не было так развито, как в Византии. И в
это-то время новообращенная Русь получила среди прочих икон, как образец
православного искусства, непревзойденный шедевр – икону Богоматери, получившую впоследствии
наименование Владимирской.
Через изобразительное искусство
античная гармония и чувство меры становятся достоянием русского церковного
искусства, входят в его живую ткань.
Нужно отметить и то, что для быстрого освоения византийского наследия на
Руси имелись благоприятные предпосылки и, можно сказать, уже подготовленная
почва. Последние исследования позволяют утверждать, что языческая Русь имела
высокоразвитую художественную культуру.
Все это способствовало тому,
что сотрудничество русских мастеров с
византийскими было исключительно плодотворным.
Новообращенный народ оказался
способным воспринять
византийское наследие, которое
нигде не нашло столь благоприятной почвы и нигде не дало такого результата,
как на Руси.
Властно приковывая к себе взоры молящихся, иконы превращали даже самую
убогую церквушку в сказочную сокровищницу линейных ритмов и звонких красочных
сочетаний, создававших образный строй, исполненный волнующей одухотворенности.
И так же засияли они при свете лампады в крестьянской избе, просветляя своими
посулами, всей своей утешительной гармонией каждодневной жизнь русского
человека, в его заботах, раздумьях и тяжелом труде. А русская того времени,
жизнь жестокая и бесправная, требовала какого-то утешения. Нет сомнения,
красота иконы, столь созвучная красоте сокровенной мечты об упорядоченном,
справедливом мире, подчас скрашивала эту жизнь.
Древнерусская живопись – живопись
христианской Руси – играла в жизни общества очень важную и совсем иную
роль, чем живопись современная, и
этой ролью был определен ее характер.
Русь приняла крещение от Византии и вместе с ним унаследовала представление о том, что задача
живописи – “воплотить слово” воплотить в образы христианское вероучение. Поэтому в основе древнерусской живописи
лежит великое христианское “слово”. Прежде всего это Священное
Писание, Библия (“Библия”
по-гречески – книги) – книги,
созданные, согласно христианскому вероучению, по вдохновению Святого
Духа.
Воплотить слово, эту грандиозную
литературу, нужно было как можно яснее – ведь это воплощение должно было
приблизить человека к истине этого слова,
к глубине того вероучения,
которое он исповедовал.
Искусство византийского, православного мира – всех стран, входящих
в сферу культурного и
вероисповедного влияния Византии, –
разрешило эту задачу, выработав глубоко своеобразную совокупность
приемов, создав невиданную
ранее и никогда больше не повторившуюся художественную систему, которая
позволила необычайно полно и ясно
воплотить христианское слово в живописный образ.
Причины
забвения русской иконы.
Со временем искусство всего
византийского мира, и искусство Древней Руси постигло забвение. Пала под ударами турок-завоевателей
византийская империя, оказались
завоеванными мусульманами некогда христианские страны Малой Азии и многие
славянские государства. В этих бедах,
пережив татаро-монгольское нашествие, посуществу выстояла
одна Русь. После падения Византии она была подлинным
центром православной культуру.
Забвение, разорение постигли
древнерусскую культуру, в том числе и
иконопись, не в результате покорения иноземцами, а в момент высочайшего подъема
русской государственности при Петре 1.
Реформы Петра, повернувшие Россию на
Запад, отринули культурное наследие Древней Руси. Русская живопись после
петровских реформ, в том числе
живопись церковная, строится на этих новых западно-европейских принципах. И хотя чисто религиозное уважение сохранялось в европезированном
просвещенном русском обществе, но и сами отличия живописи древнерусской от
европейской воспринимались им лишь как доказательства русской отсталости и
варварства. Постепенно вся эта живопись,
как и вся допетровская старина, предавалась
забвению. Древняя художественная система в сильно упрощенном
виде сохранялась лишь в крестьянском иконописании, центрами
которого были несколько
“иконописных” сел –
Палех, Мстера и Холуй.
Но, к счастью, это забвение древних национальных корней не
было в России окончательным. Через сто
лет после петровских ре форм к нем обратилась новая, созданная как раз в результате ре формрусская культура, русская
интеллигенция.
Признание художественного значения
древнерусской иконы и возрождение интереса к ней.
Интерес к древнерусской
культуре вызвал обращение и к ее
живописи. Уже в “Истории
государства российского” Карамзин упоминает о древнерусских
художниках, приводит сведения об их
произведениях. Они становятся предметом
изучения для историков, но подлинное открытие иконописных сокровищ произошло позже. Дело в том, что люди ХIХ столетия
древнерусской иконописи по-настоящему просто не видели. Потемнели, покрылись пылью и копотью,
уцелевшие в древних храмах фрески и мозаики,
и в буквальном смысле стали
невидимы иконы – главная, самая многочисленная часть древнерусского наследия.
Ведь фресками и в особенности мозаиками украшали в древности далеко не каждую
церковь, а иконы были обязательно не только в каждом храме, но и в
каждом доме. Причина этой невидимости икон – в той особой живописной технике в которой они
создавались. Доска, на которой должна быть написана икона покрывалась левкасом
или загрунтованной тканью – паволокой, и само изображение наносилось но грунт
темперой, т.е. минеральными красками.
А сверху изображение покрывалось
слоем олифы. Олифа хорошо проявляет
цвет и, что еще важнее прекрасно предохраняет икону от повреждений. Но олифа обладает свойством со временем
темнеть, и за 70-100 лет она темнела на
столько, что почти совсем скрывала,
находящуюся под ней живопись. В древности на Руси знали и применяли
способы удаления потемневшей олифы,
т.е. способы “расчистки” древней живописи. Но способы эти были
трудоемки и со временем иконы стали не расчищаться, а “поновляться”, т.е. поверх потемневшей олифы
писалось новое изображение. Часто на
древних иконах делалось в течение веков несколько таких подновлений –
первоначальная живопись в таком
случае закрывалась несколькими слоями записей,
каждый из которых был
покрыт олифой. Таким образом в начале XIX века, к тому моменту, когда возник интерес к допетровской культуре, потемнели уже и иконы XVII века. На
всех древних иконных досках представали лишь силуэты,
контуры изображений, проступающие
сквозь потемневшую, закопченную олифу.
Среди образованных людей находились
немногие, особо чуткие к искусству люди, сумевшие ощутить в этой почерневшей живописи таящуюся в ней
художественную силу. Так в
1840 году историк Иванчин-Писарев, посетивший Троице-Сергиеву лавру, сумел
увидеть в хранящейся там сильно потемневшей “Троице” Андрея
Рублева ценнейший памятник искусств.
До середины XIX века общим оставалось
представление, что
“художества водворены у
нас в отечестве Петром I”.
Только во второй половине столетия такой представление было разрушено.
В это важную роль
сыграла русская историческая наука.
Особенно значительны были успехи, сделанные ею в изучении древней
словесности, древней литературы. Во многом именно благодаря этому ученые того
времени обратили внимание на древнюю иконопись, теснейшим образом связанную со
словом, с литературой, и сумели оценить точное и глубокое соответствие икон литературному источнику. Признание за
древней живописью художественного значения, рост интереса к ней вызвали обращение широких кругов образованных
людей к той народной среде, где эта живопись, как и вся допетровская старина,
еще продолжала жить. Для иконописи прежде всего такой средой была среда
старообрядческая, среда раскольников, т.е. крестьян и купцов, предки которых в середине XVII века
отклонились от православной Церкви, не
приняв некоторых предпринятых в то время нововведений. Старообрядцы берегли древнюю икону, как свободную от этих нововведений, не
испорченную ими, высоко ее чтили и
сохранили своеобразное понимание ее красоты.
Общение со старообрядцами давало
поэтому возможность познакомиться с большим числом принадлежащих им, собранных
ими икон, что уже само по себе было важно,
так как расширяло представления о древней иконописи. Но что еще важнее – у старообрядце учились
ценить ту “тонкость
древнего письма”, которую они сами
ценили в собранных ими иконах. Учились у них видеть и сквозь потемневшую олифу
виртуозную точность рисунка, стройную ясность композиции.
На исходе XIX века в
России складываются многочисленные коллекции. Самые знаменитые из них – коллекции
А.В.Морозов и И.С.Остроухова в которых иконы были собраны уже не как памятники
старины, а как произведения искусства. Как говорилось выше, в конце жизни
начинает собирать иконы и знаменитый Третьяков и, понимая художественное значение собранной им коллекции икон, он завещает ее своей картиной
(Третьяковской) галерее.
Естественно, что и у владельцев
иконных собраний, и у людей близких к ним возникло желание увидеть то, что
находится под почерневшей олифой,
увидеть собранную ими древнюю живопись в настоящем виде. В начала XX века были предприняты
расчистки икон. Инициатором этих
расчисток являлся И.С.Остроухов. Благодаря его знаниям, опыту нашлись и исполнители
этой работы. К ней были привлечены мастера-иконописцы, уроженцы старинных
иконописных сел. Хорошо зная технологию иконы,
вспомнив дедовские приемы, они
справились с поставленной задачей,
убрали с поверхности икон и
потемневшую олифу и поздние записи – открыли
первоначальную древнюю живопись.
С этого момента началось настоящее открытие древнерусской
иконописи. В результате расчисток, или реставрации, как мы теперь говорим,
иконы представали так ново и неожиданно, что удивляло даже специалистов. В прах
разлетелся миф о “черных иконах”.
Вслед за первыми расчистками последовало множество других: и в частных
собраниях, и музеях, и в храмах, где кроме того, начали расчищать и раскрывать
древние фрески.
Открытие древнерусской живописи в
начале XX века, признание ее художественного значения возрождало и понимание ее
подлинного духовного смысла. Но на
дальнейших судьбах и самого древнерусского искусства, и его постижения
сказались великие и грозные исторические события начала XX века, свершившиеся в
стране, преобразования в результате Октябрьских событий 1917 года. Признание атеизма в качестве
государственного мировоззрения привело к
гонению на христианское слово, к
почти полному изъятию его из народного обихода, надолго сделала невозможным изучение духовного смысла древней
иконописи. Оно грозило гибелью и самим произведениям древнерусского
искусства. Были закрыты тысячи храмов,
многое из принадлежавшего им, в том
числе и древние иконы, было уничтожено.
Однако признание иконописи
искусством, составной частью культуры сыграло свою положительную
роль: для икон открыли свои двери
музеи, куда поступали древние иконы,
собранные коллекционерами и иконы из закрываемых храмов. С послевоенных лет, когда начал возрождаться интерес к национальной культуре,
икона как явление этой культуры начала возвращаться в музейные
экспозиции: сначала очень робко, а в 60
– 80-е годы уже достаточно широко и открыто.
Происходящие сейчас в нашем обществе процессы уже привели к тому, что
древняя икона возвращается и в храмы.
Сюжеты
древнерусской живописи.
В течение долгих веков древнерусская живопись несла людям, необычайно ярко
и полно воплощая их в образы, духовные
истины христианства. Именно в
глубоком раскрытии этих истин обретала живопись византийского мира, в том числе и живопись Древней Руси, созданные ею фрески, мозаики,
миниатюры, иконы, необычайную, невиданную, неповторимую красоту.
Красота иконы.… Чтобы полностью оценить ее, нам следует вникнуть в
глубинную сущность, в основное задание иконописи.
Таинственная загадочная красота
иконы восхищала и увлекала, ее художественный язык, столь отличный от языка
европейского искусства становиться предметом изучения и исследования
специалистов. Но народ, все мы, к кому вернулась древняя икона, оказались
теперь в двойной изоляции от своей расчищенной, сохраненной, сияющей красками
живописи. Если Людям начала XX века был нов художественный мир иконы, то лежащее в ее основе слово, Евангелие, Библия, вся христианская традиция были им хорошо известны. Мы, также как и они, привыкли с детства к
европейской живописи (потому что европейской
по типу является и русская живопись XVIII-XIX веков), и нам тоже труден и непривычен художественный язык иконописи. Но, кроме
того, нам – нам в широком смысле слова – плохо известно Священное Писание, неведомы жития святых, церковные песнопения, закрыто и то “слово”, которое
лежит в основе древнерусской живописи. Начавшееся возвращение к нему идет
трудно и медленно.
Сюжет иконы – религиозно-христианский, но не всякое живописное
произведение на религиозно-христианскую тему является иконой. В искусство
иконописи органически входили образность и чувственность, в нем отразилось
мироощущение русских мастеров, светлой радостью и жизнелюбием утепливших
музыкальную живописность иконы. И потому русская икона так неотразимо
привлекательна для ценителей искусства, вне зависимости от ее
религиозно-надзирательного содержания.
Человеческие же образы, написанные наподобие живых, являлись отрицанием
самого принципа иконописи, стремящейся через чувственное восприятие возвысится
до некоего блаженного созерцания, при котором, как в пушкинском «Пророке»,
открывается мир невидимый, неслышимый и неосязаемый («и горний ангелов полет …
и дальней лозы прозябанье»).
Ясно, что в идеальные выразители такой созерцательной устремленности не
годился представительный муж или юноша даже с самым благостным взором, но с
лицом, а не ликом, вполне реальным в своем телесном обличии, будь он «толст
учинен» или худощав, «весь яко нелечин» или типичный русак. Тут дело не в
типаже и даже не в степени выразительности определенного образа. В иконе
выразительность полагалась иная, чем в картине, раз к выражаемой идее художник
мог лишь приблизится, а не точно
запечатлеть ее в каком-то единичном образе или явлении.
Образы
Спаса.
Главный, центральный образ всего
древнерусского искусства образ Иисуса Христа,
Спаса, как его называли на Руси. Спаситель (Спас) – это слово абсолютно
точно выражает представление о нем
христианской религии. Она учит,
что Иисус Христос – Человек и одновременно Бог и Сын Божий, принесший спасение человеческому роду.
Традиционно расположены на
любом его изображении по обеим сторонам от головы IC XC – обозначение
словом его личности, сокращенное обозначение его
имени – Иисус
Христос (“Христос”
по-гречески – помазанник, посланник
Божий). Также традиционно окружает головы Спаса нимб – круг, чаще всего золотой, – символическое
изображение исходящего от него
света, света вечного, потому и обретающего круглую
безначальную форму. Нимб этот в намять о принесенной им за людей крестной
жертве всегда расчерчен крестом.
В древности в византийском
искусстве сложились чисто
художественные, живописные приемы, позволяющие раскрыть одухотворяющее,
божественное начало в самих чертах, в самом реальном облике Иисуса Христа. Эти
приемы на протяжении времени развивались, что позволило раскрывать в образах
Спаса разные грани его личности.
Стремление к разнообразию никогда не
было самоцелью древнерусских художников.
Наоборот они стремились как можно полнее сохранить то, что было сделано их предшественниками. Древние
изображения Спаса повторялись художниками многих последующих
поколений. В этих случаях
никогда не возникали копии, так как воспроизводились лишь главные характерные
черты избранного образца.
Нерукотворный образ, или иначе Спас Нерукотворный, – важнейший образец, которому следовали мастера во все времена,
пока существовало древнерусское искусство.
Легенда о Нерукотворном Образе утверждала не только то, что это
изображение было создано по воле самого Иисуса Христа, но и то, что оно было
создано им в помощь страждущему человеку.
Многочисленны были иконы,
воспроизводящие Нерукотворный Образ. Древнейшая из сохранившихся – “Спас
Нерукотворный”, созданный в
Новгороде в XII веке и принадлежащий сейчас Третьяковской галерее.
Очень важным и
распространенным типом изображения Спаса в древнерусском искусстве был
тип, получивший название “Спас Вседержитель”. Понятие
“Вседержитель” выражает основное представление христианского
вероучения о Иисусе Христе. “Спас
Вседержитель” – это
поясное изображение Иисуса
Христа в левой руке с Евангелием – знаком принесенного им в мир учения – и
с правой рукой, деснице,
поднятой в жесте обращенного к этому миру благословения. Но не только
эти важные смысловые атрибуты объединяют изображения Спаса Вседержителя. Создавшие их художники стремились с особой
полнотой наделить образ Иисуса Христа божественной силой и величием.
До нас дошло выполненное мозаикой
изображение Спаса Вседержителя в куполе
одного из древнейших храмов – собора Святой Софии в Киеве ( 1043-1046 гг ).
Многочисленны были и иконописные изображения Спаса
Вседержителя. И среди них, пожалуй, самое знаменитое – икона, написанная в начале XV века величайшим русским
художником Андреем Рублевым. Ее
называют сейчас по месту находки в городе Звенигороде “Звенигородским
Спасом”.
С теми же атрибутами Владыки мира,
что и Спас Вседержитель, – с Евангелием
в левой руке и поднятой в благословении десницей – изображался Иисус
Христос и в распространенных композициях “Спас на
престоле”. На его
царственную власть указывало здесь самовосседание на престоле (троне). В этих изображениях особо ясно выступало то, что Владыка мира является и его судией, так как “воссев на престол”, Спаситель будет творить свой последний суд
над людьми и миром.
Образы
Богородицы.
Рядом с образами Спаса с
древнерусском искусстве по своему
смыслу и значению, по тому месту,
которое они занимают в сознании и в духовной жизни людей, стоят образы
Богоматери – Девы Марии, от которой
воплотился, вочеловечился
Спаситель, – образы его земной матери.
И тверда у христиан вера, что став Владычицей мира, стала Богородица и неизменной заступницей людей: извечное
материнское сострадание обрело у нее высшую полноту, ее сердце, “пронзенное” великими муками Сына, навечно
отозвалось на бесчисленные людские страдания.
Предание гласило, что первые иконы Богоматери были созданы еще
при ее жизни, что их написал один из
апостолов, автор Евангелия Лука. К произведениям художника евангелиста причислялась
и икона “Богоматерь Владимирская”,
которая считалась покровительницей России, находящаяся сейчас в
коллекции Третьяковской галереи. Существует летописное известие, что эта икона
была привезена в начале XII века в Киев из Царьграда (так
называли на Руси столицу Византии Константинополь). Имя “Владимирская” она получила на Руси: ее забрал с собой из Киева, отправляясь в
северо-восточные земли, князь Андрей
Боголюбский. И здесь, в
городе Владимире икона обрела свою славу. В центре иконы располагается поясное изображение Богоматери с младенцем
на руках, который нежно прижимается к ее щеке.
Изображение Марии и младенца в
позах взаимного ласкания – по-русски
обозначалось как
“Умиление”. Прижимая к себе
правой рукой младенца Сына, мягко склонившись к нему головой, левую руку
простирает к нему Мария в жесте моления: пронзенная своей материнской скорбью
за него, она к нему же несет свою печаль, свое извечное заступничество за
людей. Способным разрешить материнскую
печаль, ответить на ее молитву изображен здесь младенец Сын: в его лике,
в его обращенном к матери взгляде таинственно слились детская мягкость и
глубокая, неизречимая мудрость.
Почитание “Богоматери
Владимирской” привело не только к тому,
что на Руси существовало много списков с нее, много ее повторений.
Очевидно, во многом благодаря любви к этой древней иконе, особенно в
северо-восточных русских землях, широкое распространение получил сам тип
“Умиление”, к которому она принадлежала.
“Умилением” является
прославленная “Богоматерь Донская” – икона, согласно легенде,
получившая свое имя в связи с тем, что Дмитрий Донской брал ее с собой на
Дон, в битву на Куликовом поле, Где одержана была великая победа над
татарами.
Кроме изображений типа
“Умиление”, многочисленными и
любимыми были изображения Богоматери с
младенцем на руках, которые назывались
“Одигитрия”, что означает
“Путеводительница”. В композициях “Одигитрия”, Богоматерь изображена в фронтальной,
торжественной позе. Лишь правая рука Девы Марии невысоко и спокойно поднята в
жесте моления, обращенном к сыну. Иногда “Богоматерь
Одигитрию”, называют
“Богоматерь Смоленская”. Дело
в том, что согласно летописному
приданию, древнейший из привезенных на Русь списков “Одигитри”
находился в Смоленске.
Существует еще несколько различных по композиции
изображений Богородицы. К ним
относятся: “Богоматерь Казанская”, “Богоматерь Тихвинская”,
“Богоматерь Оранта (молящаяся)”, “Богоматерь Знамение”.
Кроме рассмотренных нами икон,
существует еще несколько сюжетных групп:
иконы с изображением различных праздников, например, Рождества,
Сретения, Успения и многих других; иконы с изображениями различных святых,
например, Георгия Победоносца, апостолов Петра и Павла, Козьмы и Демьяна и многих других. Все эти иконы пишутся по определенным
канонам, т.е. правилам, определяющим сюжет и композицию изображения
Иконостас.
В каждом древнерусском храме иконам были отведены определенные участки
стен и другие части интерьера. Одни иконы предназначались для иконостаса,
другие — для помещения у нижних частей столбов и стен, третьи — для временного
размещения в центре храма (на подставке — аналое) в определенные праздничные
дни. Размеры икон, их тематика обусловлены их культовой функцией. Изготовляли
иконы и для жилища, их помещали обычно в переднем или красном (то есть самом
красивом) углу дома. Домовые иконы, как правило, имеют меньшие размеры, чем
иконостасные и киотные (то есть иконы, которые ставили или подвешивали в храмах
в специальных больших коробах — киотах). Аналойные иконы по сюжетам и размерам
чаще всего совпадают с домовыми иконами.
Большинство икон, хранящихся в музеях, происходят из храмовых
иконостасов.
Иконостас состоит из нескольких рядов икон, расположенных в
определенном порядке и закрепленных на специальном каркасе; глухая стена
иконостаса отделяет алтарное пространство от основной части храма. С
художественной точки зрения иконостас представляет собой одновременно и малую
архитектурную форму в интерьере церкви, и целостный ансамбль станковых
произведений живописи, объединенных на основе единой духовно-эстетической и
иконографической системы. В каждый ряд иконостаса входит значительное
количество икон (до 12—15, иногда даже больше). В XVIII—XIX веках иконостасы
нередко перестраивали, при этом некоторые старые иконы заменяли новыми. Поэтому
в дошедших до нас иконостасах, как правило, находятся разновременные
произведения живописи.
Высокие иконостасы — это типично русское явление. Византия, откуда
берет свое начало древнерусское искусство, не знала высоких иконостасов.
Русский иконостас формировался постепенно; в нем увеличивалось число икон и
рядов, изменялись его несущие конструкции, усложнялся декор.
«В домонгольское время еще не существовало высоких иконостасов, которые
появились не ранее XV века. Их заменяли мраморные либо деревянные преграды,
состоявшие из колонок-столбиков с находившимися между ними низкими парапетами и
покоившегося на колонках архитрава. В центре помещался дверной проем, ведший в
алтарь (так называемые царские врата, или двери). Если основываться на
византийских параллелях, то иконы в это раннее время еще не размещались между
колонками на парапетах. Их либо ставили вдоль стен (настенные иконы), либо
укрепляли на восточных подкупольных столбах (настолпные иконы), либо помещали в
отдельно стоящие киоты (тогда они нередко были двусторонними), либо водружали
на архитраве (деисус). Несколько рядов икон, как в позднейших иконостасах, в
это время еще не существовало. Почти все ранние русские иконы, которые до нас
дошли, не имеют прямого отношения к алтарной преграде и, если судить по их
большим размерам, были, скорее всего, либо настенными, либо настолпными
образами» (Лазарев В.Н. Русская иконопись от истоков до начала XVI века.
М.,1983, с.32).
Алтарные преграды были каменные или деревянные. Каменные преграды
сохранились до наших дней в некоторых Древних (VIII—XIII вв.) храмах Грузии и
Армении, а также стран Балканского полуострова. Эти каменные преграды
представляли собой невысокие (ниже человеческого роста) стенки с проемами
входов в алтарное помещение. На этих стенках стояли колонки, поддерживавшие
горизонтальный брус — архитрав.
На архитраве устанавливали иконы Христа и обращенных к нему в
молитвенном предстоянии Богоматери (слева от зрителя) и Иоанна Предтечи
(справа). Иногда все три изображения помещали на одной доске; нередко вместо
образов Богоматери и Предтечи по сторонам Христа писали архангелов. От XII века
сохранились две такие иконы — одна с Эммануилом, то есть Христом в младенческом
возрасте и двумя ангелами по сторонам, и другая — более распространенного типа
— с изображением Христа в зрелом возрасте, Богоматери и Предтечи. Постепенно к
ним начали прибавлять иконы с изображениями апостолов. Этот ряд икон в Византии
стали называть деисисом (от греческого «деисис» — моление), а на Руси —
деисусом (по созвучию с именем Иисус).
Внизу под архитравом позднее начали помещать иконы с изображениями
местно чтимых святых или евангельских сюжетов, которым был посвящен храм, так
называемые храмовые иконы. Этот нижний ряд икон приобрел общее название
местного ряда, или просто местных икон. В центре ряда всегда находятся царские
врата, а по сторонам от них — иконы с изображениями Богоматери с младенцем
(слева от врат) и Христа (справа). Правее иконы Спаса всегда ставится храмовая
икона. Помимо указанных икон в местном ряду помещались также наиболее
почитаемые образы, такие, как «Троица», «О тебе радуется», «Покров Богоматери»,
«Успение Богоматери» или иконы особо прославленных святых.
Изменение формы алтарной преграды, превращение ее в сплошную стену из
рядов икон складывалось постепенно, в течение нескольких веков. До сих пор не
воссоздана целостная картина формирования иконостаса. Однако установлено, что к
концу XIV века над деисусом уже существовал праздничный ряд икон.
Некоторые этапы сложения и расширения состава иконостаса удалось, в
частности, проследить на примере главного иконостаса новгородского Софийского
собора. Так, число икон деисусного чина здесь выросло от пяти в 1438 году до
тринадцати в 1509 году. К центральным иконам (Вседержитель, Богоматерь,
Предтеча и два архангела) добавили еще восемь икон (апостолы Петр и Павел,
святители Василий Великий, Иоанн Златоуст, Григорий Богослов, Николай
Мирликийский и два великомученика — Георгий и Димитрий). Праздничный ряд в 1341
году состоял из двенадцати сюжетов, а в 1509 году их стало двадцать четыре.
В других храмах в зависимости от размеров интерьера количество икон
деисусного ряда могло быть больше или меньше.
В полнофигурных деисусах предстоящие Христу фигуры всегда изображались
в рост, причем самого Христа писали сидящим на престоле (троне). Фигуру Христа
помещали или на гладком фоне (наиболее характерно для новгородской иконописи)
или на фоне с изображением «сил небесных» — херувимов, серафимов и других (тип,
распространенный в искусстве Московской Руси). Этот иконографический вариант
представляет Христа сидящим на как бы прозрачном престоле, через который видны
сферы сияний небесной славы с херувимами, серафимами и другими «силами
небесными». Сияние часто бывает миндалевидной формы и поэтому называется обычно
мандорлой (в переводе с итальянского — миндалина). Мандорла пересекается
четырехконечной звездой, в углах которой помещены изображения четырех
евангелистов — Матфея, Марка, Луки и Иоанна или их символы — ангел, лев, телец
и орел. Левой рукой Христос всегда держит Евангелие или закрытое или же
раскрытое, на листах которого написан какой-либо текст из Евангелия.
С XIV века в русских иконостасах появляется праздничный ряд, который
первоначально помещали над деисусным рядом, а позднее (с XVII—XVIII веков) —
под деисусом. Основные сюжеты этого ряда — двенадцать наиболее чтимых праздников
церковного календаря, отмечающих вехи евангельской истории.
«Праздники обычно располагали в следующем порядке (слева направо):
«Рождество Богородицы», «Введение во храм», «Благовещение», «Рождество
Христово», «Сретение», «Крещение», «Преображение», «Вход в Иерусалим»,
«Вознесение», «Троица», «Успение Богоматери», «Воздвижение креста».
Дополнительно к этим двенадцати, или, как говорили в старину, двунадесятым,
праздникам (а иногда и взамен некоторых из них) в этот ряд включали иконы на
другие евангельские темы. Чаще всего это были «Сошествие Святого Духа на
апостолов» (иначе называемое «Пятидесятницей»), «Покров», «Воскресение Христово
— Сошествие во ад», «Преполовение Пятидесятницы» и другие. Кроме этого в
праздничном ряду могли присутствовать иконы страстного цикла, где изображались
страдания (или «страсти») Христа, связанные с его распятием и смертью на
кресте, а также непосредственно предшествовавшие «страстям» события; сюда
входили такие композиции, как «Омовение ног», «Тайная вечеря», «Суд Пилата»,
«Бичевание Христа», «Водружение тернового венца», «Шествие на Голгофу»,
«Распятие», «Снятие со креста», «Жены-мироносицы у гроба». Иногда в праздничном
ряду помещали «Евхаристию», то есть причащение апостолов. Иконы с изображением
«Евхаристии» ставили в центре ряда, но чаще этот сюжет писали на сени царских
врат.
С начала XV века в иконостасе над праздничным рядом стали помещать так
называемый пророческий ряд икон. Как правило, пророков изображали на
горизонтально ориентированных, удлиненных досках по две-три, а иногда даже по
четыре полуфигуры на одной доске. Их главный атрибут — свитки (обычно
развернутые) с краткими текстами пророчеств о Христе-Спасителе или Богоматери
(из Ветхого Завета). До XVI века центральными изображениями в этом ряду были пророки
Давид, Соломон и Даниил.
Вероятно уже с XVI века в центре пророческого ряда начали помещать
поясное изображение Богоматери Знамение; иногда вместо него писали Богоматерь
на престоле (с младенцем Христом на ее коленях). По сторонам обычно
располагались следующие пророки: Давид, Соломон, Даниил, Исайя, Аарон, Гедеон,
Иезекииль, Иона, Моисей и другие.
В XVI веке над пророческим рядом появился, а в XVII широко
распространился еще один ряд — праотеческий — с фигурами ветхозаветных
праведных старцев. В центре этого ряда помещали «Отечество» — икону,
изображающую бога Саваофа с младенцем Иисусом на его коленях, который в свою
очередь держит диск с изображением голубя — символа святого духа. Реже на
центральной иконе этого ряда писали «Новозаветную Троицу» в виде сидящих на
облаках Христа, Саваофа и парящего над ними голубя — святого духа.
В руках праотцев, как и у пророков, часто писались свитки с текстами из
Ветхого Завета. Основные персонажи этого ряда Адам, Сиф, Мельхиседек, Исаак,
Иов. Их располагали обычно слева от центра. С правой же стороны ставили иконы с
фигурами Авраама, Авеля, Иакова, Иосифа и других.
С конца XVII века в навершии иконостаса кроме большого «Распятия»
иногда помещали иконы на темы «страстей» (если не имелось отдельного страстного
ряда). Поэтому доскам таких икон, служивших одновременно завершением иконостаса
как архитектурного сооружения, придавали различные декоративные формы — круга,
эллипса и других. Обрамляли их резными золочеными картушами — рамами в ярко
выраженном барочном стиле.
В XVI веке иногда под деисусным рядом устраивали пядничный ряд.
Название это отражает малый размер их досок (пядь — старинная русская мера от
18 до 23 см). Формировался этот ряд, по-видимому, стихийно из различных по
сюжету иконок, которые приносили в церковь прихожане. По древним описаниям
иконостасов XVII века известно, что число пядничных икон порой доходило до
сорока и более.
Каждый ряд икон поддерживался тяблом —деревянным брусом, в древнейший
период просто вставлявшимся в специальные углубления в северной и южной стенах.
Фронтальную плоскость брусьев расписывали растительным орнаментом. Тябловый
иконостас просуществовал вплоть до XVII века, когда стал завоевывать
популярность более сложный тип — резной иконостас с системой не только
горизонтальных, но и вертикальных членений; в таких иконостасах иконы
отделялись одна от другой позолоченной деревянной резьбой (чаще — резными
круглыми колонками). Основной мотив резьбы — лоза и грозди винограда
(раннехристианские символы церкви и евхаристии). В конце XVII—XVIII веках под
влиянием стиля барокко резное убранство иконостасов значительно усложнилось за
счет включения в него архитектурных форм — колонн, пилястр, архитравов,
карнизов.
Техника темперной живописи на Руси постоянно совершенствовалась и
изменялась под влиянием искусства других стран. Особенно значительные изменения
наблюдаются в ней со второй половины XVII века под влиянием искусства Западной
Европы. В этот период развивается так называемая «фряжская манера» живописи, в
которой не только сочетались стилевые особенности древнерусского и
западноевропейского искусства, но и две техники — темперная и масляная
живопись. Последняя, вероятно, была завезена в Россию итальянскими мастерами,
которых было принято называть «фрязинами».
Основные направления и школы древнерусской
иконописи.
Ростово-суздальская школа.
Ростово-суздальская и Залесская Русь – это в древности обширные земли
от Оки и Волги до Белого Озера. Эти земли стали вторым после Киева очагом
русской государственности и культуры. В самом центре Руси на протяжении трех
веков, с 10 по 13, возникли города Ростов Великий, Муром, Суздаль, Владимир,
Белозерск, Углич, Кострома, Тверь, Нижний Новгород, Москва.
Рост городов на Залесской земле сопровождался замечательным
белокаменным строительством, расцветом искусства и культуры. Оно было прервано
в 1238 году татаро-монгольским нашествием.
С 14 века возвышается Москва, присоединяя постепенно русские княжества,
собирая силы на борьбу с татарами. И искусство начинает приобретать другой
характер – оно отличается разнообразием поисков новых средств выразительности.
Иконы, написанные в Ростове Великом, представляют его как центр, своего
рода академию для живописцев Северо-восточной Руси. Они подтверждают
значительность и яркую самобытность национальной среднерусской древней живописи
и ее важную роль в общественном искусстве.
Иконы ростово-суздальской школы уже при первом знакомстве поражают нас
яркостью и чистотой света, выразительностью строгого рисунка. Им свойственна
особая гармония ритмически построенной композиции, мягкие теплые оттенки цвета.
Древнейшая из суздальских икон – Максимовская Божья Матерь – была
написана в 1299 году по заказу митрополита максима в связи с перенесением
митрополичьей кафедры из Киева во Владимир. Богоматерь изображена в рост с
младенцем на руках. В иконе значительны утраты древней живописи, но необычайно
выразительный силуэт, плавно бегущие линии рисунка говорят об очень высоком
мастерстве ее создателей.
Произведения живописи 14 века – времени борьбы с монголо-татарами –
несут в себе черты времени, образы их полны глубокой скорбной силы. Они нашли
выражение в иконе Богородицы (14 век). Характерно, что даже одежда Богородицы –
мафорий – своим почти черным цветом символизирует глубину печали.
В 15 веке, в период крепнущей веры были созданы произведения,
наполненные светлым радостным настроением. Глубокая мысль запечатлена в этих
образах.
15 век справедливо считается эпохой расцвета древнерусской живописи. В
традициях ростово-суздальской школы написан в 15 веке один из шедевров – икона
с изображением праздника Покрова. Этот праздник был введен Андреем Боголюбским
и стал особенно популярен во Владимиро-Суздальской земле. Центральный образ
этого произведения – Богородица, осеняющая людей своим покровом, защищая их от
бед. Это произведение исполнено умиротворяющей гармонии. Впечатление это
создается уравновешенной композицией, колоритом, построенным на отношениях
светло-коричневых, красных и белых цветовых оттенков.
В 15 веке особое распространение получают житийные иконы, где
изображение святого обрамлено клеймами со сценами из его жития. Так выполнена
икона Николы (16 век) – святого, особенно популярного на Руси. В этой иконе
поражает богатство розовых, светло-зеленых, светло-коричневых тончайших
оттенков, рядом с синими и красными пятнами на белом фоне. Это богатство цвета
придает иконе свежесть и звучность.
Для 16 века, когда крепнет идея государственности, характерны строгие,
возвышенные образы. В это время была написана икона Богородицы Одигитрии
(по-гречески – «воительница»). Наряду с такими произведениями существуют и
другие, в них чувствуется живое народное понимание образов, их толкование.
В икону Благовещение художник вводит изображение лебедей, которые в
народном представлении связывались с образом невесты-девственницы.
Со 2-ой половины 16 века начинается усложнятся композиция икон. Эта
тенденция постепенно возрастает, и в 17 веке художник стремится как можно
подробнее передать легенду, лежащую в основе того или иного иконного
изображения. Так, икона «Сошествие во ад» не только очень подробна, но для
большей убедительности дополнена надписями. В преисподней рядом с бесами,
олицетворяющими человеческий грех, проставлены надписи: «татьба», «блуд»,
«отчаяние».
В конце 17 века в русской иконописи появляются черты, свидетельствующие
о приближении эпохи реалистической живописи. Художники стремятся писать иконы в
манере, приближенной к реалистической, передавая объем лиц, фигур, среду.
Именно эти черты характеризуют икону Владимирской Божией Матери конца 17 века.
Все эти иконы ростово-суздальской школы поражают нас то яркостью,
свежестью и гармонией художественного строя, то сложностью и занимательностью
повествования, приоткрывая нам окно в прошлое, давая возможность соприкоснуться
с богатыми и в каких-то чертах не до конца понятым миром наших предков.
Московская школа.
Московская школа сложилась и интенсивно развивалась в эпоху усиления
Московского княжества. Живопись московской школы в 14 в. представляла синтез
местных традиций и передовых течений византийского и южнославянского искусства
(иконы «Спас Ярое Око» и «Спас оплечный», 1340 г., Успенский собор Московского
Кремля). Расцвет московской школы в конце 14 — начале 15 вв. связан с
деятельностью выдающихся художников Феофана Грека, Андрея Рублева, Даниила
Черного. Традиции их искусства получили развитие в иконах и росписях Дионисия,
привлекающих изысканностью пропорций, декоративной праздничностью колорита,
уравновешенностью композиций.
Ростово-суздальская школа, известная на Руси еще с домонгольских
времен, послужила той почвой, на которой в 14-16 веках развилась и сложилась
московская живопись.
Она долго существовала рядом с ростово-суздальской, но окончательного
растворения ростово-суздальской живописи в новом московском направлении не
произошло. Самобытность первой очевидна, и даже в 16 веке их произведения
сохраняют верность своим традициям.
Когда же возникла московская школа живописи?
Это очень трудно установить, так как вначале искусство Москвы походило
на искусство Владимиро-Суздальской земли, ровно как и сама история Москвы
сливалась с ее историей.
Быть может, зарождение московской школы можно связать с такими иконами
среднерусского происхождения, как, например, «Борис и Глеб» начала 14 века.
Царственно величественны, стройны и изящны эти юные войны в великолепных
одеждах, с мечом и крестом в руках.
Уже в ранних московских иконах цвета дополняют друг друга, и красота их
мерной согласованности, а не в контрастах. И тоже мягко, но уверенно согласован
в мерном звучании и линейный ритм московской иконописи, без тех эффектов, что
дает, например, сопоставление вертикали с горизонталью.
К началу 15 века Москва заняла в Восточной Европе исключительное
положение как в политическом, так и культурном отношении. Московское княжество
крепло и разрасталось. Из многих стран в Москву устремились художники, для
которых она стала одним из крупнейших культурных центров. Так в Москве оказался
и прославившийся уже в Новгороде Феофан Грек.
Совершенство художественных приемов Феофана – наследие очень древней,
давно достигшей зенита культуры – было особенно важно для окончательного
становления искусства юной, но уже сознающей свое мировое значение державы.
В Москве, возможно под воздействием московской живописной традиции,
Феофан проявил в своих композициях меньше страсти, меньше динамизма, но зато
больше, чем в Новгороде, величавой торжественности. Об этом свидетельствуют
написанные им центральные фигуры деисусного чина иконостаса Благовещенского
собора, среди которых особенно привлекает своим живописным совершенством фигура
Марии. Других его московских работ не сохранилось.
Кроме самого Феофана, над росписью Благовещенского собора работали под
общим его руководством «Прохор старец с Городца, да чернец Андрей Рублев».
Андрей Рублев почитался уже при жизни выдающимся мастерством, но
подлинная слава пришла к нему уже после смерти, причем далеко не сразу. Зато
слава эта оказалась непререкаемой.
Открытие «Троицы» Рублева произвело ошеломляющее впечатление, всех
охватило беспредельное восхищение: из скрывавшей его так долго темницы
высвобождалось одно из самых значительных, самых одухотворенных созданий
мировой живописи.
«Троица» послужила фундаментом для воссоздания творческой
индивидуальности Андрея Рублева. И даже высказывалась мысль, что именно этот
рублевский шедевр вернее всего дает ключ к пониманию красот всей древнерусской
живописи.
Вся рублевская живопись звучит как восхитительная симфония, как
лирический стих о всеобщей братской привязанности. Сколько радости нам щедро
уготовано здесь средствами одной живописи, так что перед этим созданием Рублева
мы и впрямь готовы согласиться с
Леонардо Да Винчи, который говорил, что живопись – царица искусств.
Эти чувства, эти радости возникают в созерцании «Троицы» Рублева, даже
если не знаешь, в чем, в сущности, ее сюжет. Икона в дивных красках и образах
прославляет братство, единство, примирение, любовь и самой своей красотой
провозглашает надежду на торжество этих добрых начал.
В творчестве Рублева древнерусская живописная культура нашла свое самое
яркое, самое законченное выражение, и его «Троице» суждено было служить
светочем для всей последующей русской иконописи, пока само это искусство не
утратило полнокровность. Печать рублевского гения на многих произведениях
искусства, которыми вправе гордиться русский народ.
Ряд превосходных московских икон первых десятилетий 15 века свидетельствует
об общем расцвете живописи в рублевскую пору. Одним из крупнейших мастеров, чьи
имена не дошли до нас, был автор иконы архангела Михаила из Архангельского
собора в Москве и которая по своим художественным достоинствам может быть
поставлена в ряд с высшими достижениями древнерусской живописи. Причем в этой
иконе торжествует начало не светлой радости или умиротворяющей задушевности, а
эпическое, героическое.
Архангел Михаил здесь не кроткий, задумчивый ангел с поэтично
наклоненной головой, а грозно выпрямившийся юный воин, с мечом в руках, дышащий
отвагой. Не даром он считался вождем небесного воинства, победителем сатаны и
покровителем русских князей. Тут уже не сладостная мечта о благоустроенном
мире, а воплощение воинской доблести и воли к борьбе.
Вся композиция в ее линейном и красочном ритме динамична, все в ней
бурлит, как бы повинуясь некой силе, что сквозит во взоре крылатого стража
Русской земли.
…Факел русского искусства, так высоко поднятый Рублевым, переходит к
концу века в руки достойного его преемника Дионисия. Его фрески Ферапонтова
монастыря – памятник древнерусского искусства. В его композициях такая светлая
нарядность, такая высокая декоративность, такая изысканная грация, такая милая
женственность в их ритме, в их нежном звучании и в то же время такая
торжественная, строго размеренная, «медлительность», что соответствовала
придворному церемониалу тогдашней Москвы. В этой размеренности, сдержанности
Дионисий проявляет художественную мудрость, оцененную уже его современниками.
Повороты фигур едва обозначены, движения подчас замирают в одном жесте или даже
намеке на жест. Но и этого достаточно, ибо цельность и красота его композиций
основаны на абсолютном внутреннем равновесии всех частей. И как правильно
говорит П.П.Муратов, «после Дионисия древнерусская живопись создала много
прекрасных произведений, но Дионисиева мерность и стройность уже никогда более
не были ей возвращены».
Последний великий взмах крыльев древнерусского творчества.
Строгановская школа.
Название «строгановская школа» возникло из-за частого употребления
фамильной метки сольвычегодских купцов Строгановых на обратной стороне икон
этого направления, но авторами большинства произведений строгановской школы
были московские царские иконописцы, выполнявшие также заказы Строгановых —
ценителей тонкого и изощренного мастерства. Для икон строгановской школы
характерны небольшие размеры, миниатюрность письма, сочная, плотная,
построенная на полутонах цветовая гамма, обогащенная широким применением золота
и серебра, хрупкая изнеженность поз и жестов персонажей, сложная фантастика
пейзажных фонов.
Новгородская школа.
Наиболее полно сохранились древние памятники новгородской живописи. В
отдельных произведениях прослеживаются влияния византийского искусства, что
говорит о широких художественных связях Новгорода. Обычен тип неподвижно
стоящего святого с крупными чертами лица и широко раскрытыми глазами. Например,
«Святой Георгий», Оружейная палата, Москва; двусторонняя икона с изображениями
Нерукотворного Спаса и Поклонения кресту, конец 12 в., Третьяковская галерея.
Слава «новгородских писем» – икон новгородской школы – была столь
велика, что многие ценители считали новгородскими чуть ли не все лучшие
древнерусские иконы, а некоторые исследователи даже пытались отнести к ней
Рублева и Дионисия.
Эти попытки были не обоснованы. Но не подлежит сомнению, что в 15 веке
новгородская школа достигла расцвета, который «оставляет позади все, что
создавалось прежде». (И.В.Алпатов)
В новгородской живописи, чуть ли не с ее зарождения и во все последующие
века, проявляется с особой силой, с особой настойчивостью народное начало. В
ней найдет широкое отражение практически – хозяйственное отношение к функциям и
значениям святых.
Унаследованное от язычества теснейшее переплетение с бытом,
божественных сил с силами природы и ее благами издавна наложило свой отпечаток
на древнерусское мироощущение.
Иконописец никогда не писал с натуры, он стремился запечатлеть идею.
Для новгородской живописи особенно характерно желание сделать идею предельно
ясной, реально ощутимой, доступной.
Среди дошедших до нас самых ранних новгородских икон имеются шедевры
мирового значения. Таков, например, «Ангел златые власы», написанная, вероятно,
в конце 12 века. Какая высокая, чистая красота в этом незабываемом образе!
В иконе новгородской школы «Успение» (13 век) некоторые фигуры
апостолов буквально потрясают нас жизненной правдой тех глубоких переживаний,
что запечатлел в них неведомый нам вдохновенный художник. Часто художник
изображал вполне реальных людей, при этом типичных представителей правящей
новгородской верхушки, с высшими небесными силами. Это знаменательное явление в
древнерусской живописи, очень характерное для новгородской школы с ее
стремлением к конкретности, правдивой выразительности. Благодаря этому мы можем
ясно представить облик тогдашнего знатного новгородца.
Новгородские иконы очень эмоциональны. Так в иконах «Успение
Богородицы» с потрясающей силой художник передал великую драму смерти,
всепоглощающее человеческое горе. Эта же тема нашла свое выражение в знаменитой
иконе «Положение во гроб» (2-ая половина 15 века).
Новгородские иконы прекрасны своими цветовыми контрастами. В них каждый
цвет играет сам по себе, и каждый усиливает другой во взаимном
противопоставлении. Композиции
новгородской живописи, какой бы сложности они ни были — одно-, двух-,
трехфигурные или же многосюжетные, повествовательного характера — все они
просты, прекрасно вписаны в плоскости и согласованы с их формами. Все элементы
распределены в них равномерно и согласно их значимости. Они не имеют ни слишком
загруженных, ни пустых мест. Фоновые пространства между отдельными
изображениями принимают красивые формы, играя большую роль в композиции.
Фигуры, горы, деревья часто располагаются симметрично. Этим композиции
замыкались, получали полное завершение. Вместе с тем, эта симметрия разбивалась
поворотами фигур, наклонами их голов, разнообразными формами гор, лещадок,
построек, деревьев и других изображений.
Другие школы иконописи.
Поволжская школа.
Иконы Поволжья характеризуются следующими чертами: энергичная, четкая
построенность, темные, глубокого звучания тона. Поволжское происхождение иконы
выдает особое пристрастие к водным пейзажам. Их четыре. На трех представлены
буйные темные воды, играющие крутыми волнами. На четвертом – тихие воды, песчаный
берег, где среди бела дня совершается чудо: из разверзшегося огромного рта рыбы
сходит на берег путешественник с белым мешком на плече. Эта икона Никола
Зарайский с житием (16 век).
Интересна икона «Положение во гроб» (конец 15 века). Фигуры персонажей
расположены четкими горизонтальными рядами параллельно гробнице с телом Христа.
Как бы повторяя эти горизонтали, на фоне высятся уступы горок, расходящиеся от
центра в стороны. Фигура Марии Магдалины с высоко поднятыми руками как бы
олицетворяет безысходность и отчаяние.
В иконе «Тайная вечеря» (конец 15 века) драматическая ситуация передана
иконописцем чрезвычайно выразительно: застывшие в различных позах, с разными
жестами рук апостолы изображены вокруг белого овального стола. Слева, во главе,
восседает Христос, к которому припал в выразительном движении крайний апостол.
Ярославская школа.
Ярославская иконописная школа возникла в начале 16 в. в период быстрого
роста населения города, становления купечества. До нас дошли произведения
ярославских мастеров начала 13 в., известны работы 14 в., а по количеству
сохранившихся памятников живописи 16 и 17 вв. ярославская школа не уступает
другим древнерусским школам. В творчестве ярославских мастеров бережно
хранились традиции высокого искусства Древней Руси до самой середины 18 века. В
своей основе их живопись оставалась верна тому великому стилю, принципы
которого сформировались в глубокой древности, развивались долгое время в
миниатюрной живописи. Наряду с «мелочными» изображениями ярославские иконники
еще в 18 в. писали и композиции, в которых любовь к большим массам, к строгим и
лаконичным силуэтам, к четкому и ясному строю сцен в клеймах ощутима так же,
как и в работах мастеров 15—16 столетий. Работы ярославских мастеров второй
половины 17 — начала 18 вв. еще долго признавались в России образцами старого
национального искусства. Их собирали почитатели древней иконописи —
старообрядцы, внимательно изучали художники Палеха и Мстеры, продолжавшие в
19—20 вв. писать иконы в традициях русской средневековой живописи.
Одна из древнейших дошедших до нас икон – «Богоматерь Великая Панагия».
В декоративном оформлении иконы большую роль играет применение золота,
придающее образу впечатление величественной красоты и неземного великолепия. В
ритмичном построении иконы использованы так же и активность белого цвета,
мастерски примененного в письме ликов.
Эмоциональная насыщенность образа характерна для иконы «Спас
Нерукотворный» (13 век). Она усилена благодаря сочной, мажорной живописи фона –
плата, выдержанной в ярко-желтых и красных тонах нескольких оттенков.
Нижегородская школа.
Одна из интересных икон нижегородского происхождения «Огненное
восхождение Пророка Ильи с житием» (14 век). Она написана широко, свободно.
Сцены жития полны движения, жесты выразительны. Богатейшее разнообразие
индивидуальных характеристик персонажей. Лики написаны по темному санкирю:
свободное письмо ярким белым отмечает выразительность форм лица, остроту
взгляда. Художник концентрирует внимание на главном – душевном состоянии,
порыве, экспрессии духа; в иконе царит напряжение, какое-то сосредоточенное
состояние постижения истины и раздумья.
В этой же манере выполнена икона «Чудо Дмитрия Солунского с житием»
(первая половина 16 века) – та же характерная графическая четкость силуэта и
яркие насыщенные тона, что отличает нижегородские памятники 14-16 веков.
Тверская школа.
Тверская школа иконописи сложилась в 13 веке. Для икон и миниатюр
тверской школы характерны суровая выразительность образов, напряженность и
экспрессия цветовых отношений, подчеркнутая линейность письма. В 15 в.
усилилась свойственная ей и ранее ориентация на художественные традиции стран
Балканского полуострова.
Псковская шкала.
Псковская школа сложилась в период феодальной раздробленности и
достигла расцвета в 14—15 вв. Ей свойственны повышенная экспрессия образов,
резкость световых бликов, пастозность мазка (иконы «Собор Богоматери» и
«Параскева, Варвара и Ульяна» — обе 2-я половина 14 в., ГТГ). В живописи распад
псковской школы начался на рубеже 15 и 16 вв.