Экологическая доктрина России как основа для
социального согласия
Торлопов В.А.
В
политическом отношении экологическая доктрина, разрабатываемая по инициативе
Президента Российской Федерации на междисциплинарной основе с привлечением
ведущих ученых, представителей регионов и при непосредственном участии
неправительственных организаций – это веление времени, фактор социальной
стабилизации и свидетельство зрелости институтов власти современной России. В
методологическом плане такая доктрина – не только необходимая составная часть
общенациональной стратегии долгосрочного развития и построения социального
государства, но и нечто большее: необходимая критериальная основа для
формирования и реализации этой стратегии.
Экологическая
доктрина призвана объединить регионы России вокруг общей цели защиты
общенационального природного достояния, которое не сводится к ресурсной базе, а
составляет важнейшее из условий поддержания высокого качества жизни,
понимаемого как интегральный показатель. Этот показатель не имеет, как
известно, универсального толкования в различных областях знания, но успешно
используется рядом представительных международных организаций в качестве
эталона при проведении экспертиз национальных стратегий. В частности, именно
для такой прикладной цели Всемирная организация здравоохранения предложила
целый набор соответствующих критериев. При этом важно иметь в виду, что
некоторая “размытость” понятия качества жизни позволяет
представителям всех или почти всех научных дисциплин и сфер практической
деятельности найти общий язык при решении теоретических и практических задач,
требующих межсекторального или междисциплинарного подхода. А именно к такому
классу задач относится разработка экологической доктрины.
Постоянные
корректировки наших представлений о качестве жизни неизбежны и обусловлены как
развитием наших знаний о взаимосвязи природы и общества, так и развитием
институтов самого гражданского общества. Отметим в этой связи, что в
“Стратегии развития России до 2010 года” при определении ее цели (и,
соответственно, количественных и качественных критериев социально-экономической
политики) говорится не о качестве жизни как интегральном показателе
эффективности курса, а только о качественном повышении уровня жизни на основе
самореализации каждого гражданина. Вероятно, по этой причине среди таких
установок стратегии, как резкое повышение уровня жизни населения
(предполагается увеличение среднедушевых доходов более чем в два раза,
радикальное снижение уровня бедности и т.п.) не нашлось должного места
экологическому измерению стратегии. Вместе с тем именно экологическая
составляющая качества жизни становится определяющей при корректировке курса на
этапе выхода из системного кризиса и связанной с ним трясины массового
обнищания.
Ключевая
задача государственной политики на этом этапе, прямо вытекающая из положения
Конституции Российской Федерации о социальном государстве, – обеспечение
равного доступа граждан не только к основным бюджетным услугам, социальным
гарантиям и социально значимой информации, но и к природным ресурсам своей
земли, к чистым истокам питьевой воды, не отравленной атмосфере, сохраненным
лесам. Все это – из области основных прав человека. С этой точки зрения факт
разработки экологической доктрины следует рассматривать в контексте
стратегического планирования, как важное звено долгосрочной стратегии развития
России.
Как
отмечается в Хартии европейской безопасности – “Конституции” для ОБСЕ
(Стамбул, 19 ноября 1999 года), в настоящее время не только стала самоочевидной
угроза безопасности, порождаемая ухудшением состояния окружающей среды и
истощением природных ресурсов , но и не вызывает сомнений тот факт, что
национальные стратегии должны строиться на основе триединства: экономическая
свобода, социальная справедливость и ответственность за сохранение окружающей
среды. Более того, в Хартии европейской безопасности, как и в ряде
основополагающих документов ООН, этот принцип рассматривается как условие
содействия интеграции стран с переходной экономикой в систему мирового
хозяйства. Явная тенденция к расширению экологического содержания требований к
национальным стратегиям (вплоть до требований отказаться от установок на
развитие постиндустриального общества в пользу идеалов биоцентризма) во многом
является следствием высокой социальной активности “зеленых” как новой
политической силы, заявившей о себе в ряде европейских стран в последние годы.
Важно, чтобы мы научились, определяя контуры экологической доктрины России,
отделять зерна от плевел, критически осмысливая и используя опыт тех стран, в
которых “зеленое движение” оказало существенной влияние на выбор
экономических и энергетических стратегий.
Самостоятельная
экологическая доктрина России – это действенный инструмент, позволяющий нам не
только корректировать стратегию России, следуя духу международного права, но и
активно участвовать в становлении новых подходов к определению перспектив
развития мирового сообщества, с учетом наших национальных интересов, а также экономического,
ресурсного и человеческого потенциала России. Этот момент принципиально важен,
так как концепция устойчивого развития, ставшая своеобразной доктринальной
основой для глобального утверждения “нового порядка”, сама по себе,
как известно, не может устранить социального неравенства между богатыми и
бедными странами; не может она отменить и политику двойных стандартов по
отношению к России. Для того, чтобы концепция устойчивого развития не
использовалась в качестве инструмента геополитического диктата и была полностью
приемлемой для России и других государств, население которых не относится к
золотому миллиарду, требуется наше непосредственное участие в “идейном
переоснащении” стратегий, претендующих на роль мировой лоции. Эта задача
должна быть поставлена и в рамках экологической доктрины, а ее решение требует
активизировать исследования в различных областях фундаментальной и прикладной
отечественной науки.
Но
важна не только сама экологическая доктрина и не только результаты ее
осуществления. В социальном плане не менее важен процесс ее разработки,
позволяющий использовать и приумножить потенциал экологов-государственников,
идеи которых оказались, наконец, востребованы обществом и государством.
Экологическая доктрина способна стать социальным фактором, консолидирующим
российское общество, поскольку она позволяет привлечь к конструктивному
сотрудничеству с федеральным центром миллионы граждан и, прежде всего, молодых
людей, искренне озабоченных проблемой защиты природного наследия и снижением
риска глобальных техно- и антропогенных катастроф. Расширение социальной базы
доктрины позволит многим из них рассматривать экологические движения не как
жесткую альтернативу (алармистскую или радикально антигосударственную)
господствующей идеологии и основанному на ней политическому курсу, а как
реальную возможность прямого участия в создании этой идеологии, в разработке и
осуществлении действенных программ по защите и восстановлению уникального
природного богатства регионов России. Вместе с тем экологическая доктрина не
претендует и не должна претендовать на то, чтобы дублировать функции
экологических движений, составляющих важную часть социального спектра
современного гражданского общества. Среди этих движений всегда останется место
организациям “экологического давления” на власть. Однако, усилив
экологическую составляющую государственной политики, мы расширим тем самым
возможности и для конструктивного диалога между государством и так называемыми
“однопроблемными группами”, в том числе и “зелеными”.
Экологическая
доктрина должна стать программой, в которой четко определены не только
приоритетные направления, но и пилотные региональные проекты и программы
общенациональной значимости, способные вырасти до уровня региональных стратегий
сбалансированного развития (стратегий областей, краев и республик в составе
Российской Федерации). К этим региональным инициативам уже на этапе их
разработки следует относиться как к стратегически перспективным векторам единой
социально-экономической политики. От успешности реализации именно этих проектов
будет, в конечном итоге, зависеть эффективность общего политического курса и
самой власти на всех ее ступенях.
Трудно
переоценить социально значимый интеграционный потенциал экологической доктрины:
ее разработка совпадает (и по времени, и по направленности поиска) с процессом
качественного обновления всей системы управления государством на основе
введения новой модели разграничения полномочий центра и регионов. Мы не имеем
права упустить такую возможность для укрепления единства и мощи России. Работу
надо начинать с выявления четких приоритетов в развитии каждого из регионов,
что возможно только в одном случае – если наряду с оценкой регионального
экономического потенциала будет учитываться природная и этнокультурная
специфика регионов, сложившаяся социальная инфраструктура и сам уклад народной
жизни, то есть социальное лицо региона. Задача широко понятой региональной
социально-экономической и национальной политики – в обеспечении системного
подхода к такому развитию территории, который позволит раскрыть и сохранить ее
потенциал в интересах грядущих поколений.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://polit.mezhdunarodnik.ru/