СОДЕРЖАНИЕ:
Введение 2
Глава1. «Самоубийствос лазейкой»: Образ ИпполитаТерентьева.
1.1.Образ Ипполитаи его место вромане 10
1.2.Ипполит Терентьев:«заблудшаядуша» 17
1.3.Бунт Ипполита 23
Глава2. Трансформацияобраза «смешногочеловека»: отлогическогосамоубийцыдо проповедника.
2.1.«Сон смешногочеловека» иего место в«Дневникеписателя» 32
2.2.Образ «смешногочеловека» 35
2.3.Тайны сна «смешногочеловека» 40
2.4.«Пробуждение»и перерождение«смешного
человека» 46
Заключение 49
Списоклитературы 55
ВВЕДЕНИЕ.
Мир находитсяв постоянномпоиске истины.После появленияХриста, какидеала человекаво плоти, сталоясно, что высочайшее, последнееразвитие человеческойличности именнои должно дойтидо того, чтобы«человек нашел, сознал и убедился, что высочайшееупотребление, которое можетсделать человекиз своей личности– это уничтожитьсвое Я, отдатьего каждомубезраздельнои беззаветно»,- считает ФедорМихайловичДостоевский.1Человеку «необходимо, прежде всего, чтобы, несмотряна всю бессмысленностьмировой жизни, существовалообщее условиеосмысленности, чтобы последней, высшей и абсолютнойее основой былне слепой случай, не мутный, всена миг выбрасывающийнаружу, и опятьвсе поглощающийпоток времени, не тьма неведения, а Бог как вечнаятвердыня, вечнаяжизнь, абсолютноеблаго и всеобъемлющийсвет разума».2
Христос– это любовь, доброта, красотаи Истина. К нимнеобходимостремитьсячеловеку, ибоесли человекне исполняет«закона стремленияк идеалу», тождут его страданияи духовноесмятение.
Достоевский, безусловно, человек «интеллигентногосклада», и он, несомненно, человек, пораженныйвселенскойнесправедливостью.О царящей вмире несправедливостион и сам заявлялнеоднократнос мучительнойболью, и именноэто чувствосоставляетоснову постоянныхраздумий егогероев. Чувствоэто порождаетв душах героевпротест, доходящийдо «бунта»против Творца: тем отмеченыРаскольников, Ипполит Терентьев, Иван Карамазов.Чувство несправедливостии бессилиеперед нею калечатсознание ипсихику героев, превращаютих порой виздерганных, кривляющихсяневрастеников.Для человекаразумного, думающего (темболее, для русскогоинтеллигента, склонного крефлексии)несправедливостьвсегда «бессмыслица, неразумие».Достоевскийи его герои, пораженныебедствиямимира, ищут разумногооснованияжизни.
Обретениеверы – не одномоментныйакт, это – путь, у каждого свой, но всегда осознанныйи безграничноискренний.Полным горяи сомнений были путь самогоДостоевского, человека, пережившегоужас смертнойказни, попавшегос вершиныинтеллектуальнойжизни в болотокаторги, оказавшегосясреди ворови убийц. И в этойтемноте – светлыйобраз Его, воплощенныйв Новом Завете, единственноеприбежище дляоказавшихся, как Достоевский, на грани жизнии смерти с одноймыслью – выжитьи сохранитьдушу живой.
Не счестьгениальныхпрозренийДостоевского.Он увидел ужасжизни, но такжеи то, что естьвыход в Боге.Он никогда неговорил о брошенностилюдей. При всейих униженностии оскорбленностиесть для нихвыход в вере, покаянии, смирениии прощении другдруга. Самоебольшое достоинствоДостоевскогов том, что онудивительноясно показал, что если Боганет, то и человеканет.
С одной стороны, Достоевскийпредсказывает, что будет впоследниевремена. Жизньбез Бога – полныйраспад. А с другойстороны, он такярко описываетгрех, так живописуетего, как бы вовлекаячитателя внего. Он делаетпорок не лишеннымразмаха, очарования.Любовь русскогочеловека кзаглядываниюв бездну, о которойтак вдохновенноговорит ФедорМихайловичДостоевский, обернуласьдля человекападением в этубездну.
«Камю, Жидназывали Достоевскогосвоим учителемпотому, что имнравилосьрассматривать, до какой глубиныпадения можетдойти человек.Герои Достоевскоговступают вопасную игру, ставя вопрос:«Могу ли я илинет переступитьчерту, котораяотделяет человекаот бесов?». Камючерез этопереступает: ни жизни нет, ни смерти нет, ничего нет, если Бога нет».3Экзистенциалисты– все поклонникиДостоевскогобез Бога. «Достоевскийкак-то писал, что «если Боганет, то вседозволено».Это – исходныйпункт экзистенциализма(позднелат.«существование»).В самом деле, все дозволено, если Бога несуществует, а потому человекзаброшен, емуне на что оперетьсяни в себе, ниво вне. Преждевсего, у негонет оправданий.Действительно, если существованиепредшествуетсущности, тоссылкой на рази навсегдаданную человеческуюприроду ничегонельзя объяснить.Иначе говоря,«нет детерминизма», человек свободен, человек – этосвобода.
С другойстороны, еслиБога нет, мы неимеем передсобой никакихморальныхценностей илипредписаний, которые оправдывалибы наши поступки.Таким образом, ни за собой, ниперед собой– в светломцарстве ценностей– у нас не имеетсяни оправданий, ни извинений.Мы одиноки, инам нет извинений.Это и есть то, что я выражаюсловами: человекосужден бытьсвободным.Осужден, потомучто не сам себясоздал; и все-такисвободен, потомучто, однаждыброшенный вмир, отвечаетза все, что делает».4Таким образом, экзистенциализмотдает каждомучеловеку вовладение егобытие и возлагаетна него полнуюответственностьза существование.
В связис этим в мировойфилософскоймысли выделилисьдва основныхнаправленияэкзистенциализма- христианскийи атеистический– объединяетих лишь одноубеждение втом, что существованиепредшествуетсущности. Оставимза рамкамиисследованияпроблемы, интересующиеэкзистенциалистов-атеистов, а обратим вниманиена направлениехристианское, к коему русскойфилософииотносятся трудыБердяева, Розанова, Соловьева, Шестова.5
В центрерусского религиозногоэкзистенциализмастоит проблемачеловеческойсвободы. Черезпонятие трансцендирования– выход за пределы– отечественныефилософы приходятк трансцендированиюрелигиозному, которое, в своюочередь, выводитих на убеждение, что истиннаясвобода – вБоге, а сам Боги есть выходза пределы.6
Неизбежнымдля русскихэкзистенциалистовбыло обращениек наследиюДостоевского.Как философскоетечение экзистенциализмвозник в началеХХ века в России, Германии, Франциии ряде другихстран Европы.Основным вопросом, которым задавалисьфилософы, сталвопрос о свободесуществованиячеловека – одиниз основныхдля Достоевского.Он предвосхитилряд идей экзистенциализма, в числе которыхи индивидуальныечесть и достоинствочеловека, и егосвобода – каксамое главное, что есть наземле. Духовныйопыт, необыкновеннаяспособностьДостоевскогопроникать всокровенноечеловека иприроды, знаниео том, «чегоникогда ещене было» сделалитворчествописателя поистиненеисчерпаемымисточником, питавшим русскуюфилософскуюмысль концаXIX-началаХХ века.
Творчествоэкзистенциалистовнесет в себетрагическийнадлом. Еслисвобода длячеловека дорожевсего на свете, если в ней егопоследняя«суть», то онаже оказываетсябременем, снестикоторое оченьтрудно. Свобода, оставляя человеканаедине с самимсобой, раскрываетв душе его лишьхаос, обнажаетсамые темныеи низшие еедвижения, тоесть превращаетчеловека в рабастрастей, приноситодни лишь толькомучительныестрадания.Свобода привелачеловека напуть зла. Злостало ее испытанием.
Но Достоевскийв своих произведенияхпреодолеваетэто зло «силоюлюбви, из негоисходившей, разгонял потокамипсихическогосвета всякуютьму, и как взнаменитыхсловах о «солнце, восходящемнад злыми идобрыми» — онтоже разламывалперегородкидобра и зла иснова чувствовалприроду и мирневинными, дажев самом злеих»7.
Свободаоткрываетпростор длядемонизма вчеловеке, ноона же можетвозвысить иангельскоеначало в нем.В движенияхсвободы присутствуетдиалектиказла, но есть вних и диалектикадобра. Не в этомли заключаетсясмысл той потребностив страдании, через которую(часто черезгрех) приходитв движение этадиалектикадобра?
Достоевскогоинтересуюти им вскрываютсяне только грех, порочность, эгоизм и «демоническая»стихия в человекевообще, но неменее глубокоотражаютсядвижения правдыи добра в человеческойдуше, «ангельское»начало в нем.Всю жизнь Достоевскийне отходил отэтого «христианскогонатурализма»и веры в скрытое, не явное, ноподлинное«совершенство»человеческойнатуры. Всесомнения Достоевскогов человеке, всеобнажения хаосав нем, нейтрализуютсяу писателяубеждением, что таится вчеловеке великаясила, спасающаяего и мир, — горелишь в том, чточеловечествоне умеет использоватьэту силу.
Напрашиваетсясвоего родавывод, что поистинене столько Богмучил и испытывалчеловека, сколькомучил и испытывалБога сам человек,- в его реальностии в его глубине, в его роковыхпреступлениях, в его светлыхпоступках идобрых деяниях.
Целью даннойработы являетсяпопытка выделитьсквозные темыпозднего творчестваФедора МихайловичаДостоевского(темы свободы, существования, смерти и бессмертиячеловека) иопределитьих значение(в интерпретацииДостоевского)для русскихфилософов-экзистенциалистовСоловьева, Розанова, Бердяева, Шестова.
ГЛАВА1. «Самоубийствос лазейкой»: Образ ИпполитаТерентьева.
1.1.Образ Ипполитаи его место вромане.
Замысел романа«Идиот» появилсяу Федора МихайловичаДостоевскогоосенью 1867 годаи в процессеработы над нимпретерпелсерьезныеизменения. Вначале центральныйгерой – «идиот»- был задуманкак лицо моральноуродливое, злое, отталкивающее.Но первоначальнаяредакция неудовлетворилаДостоевскогои с конца зимы1867 года он начинаетписать «другой»роман: Достоевскийрешает воплотитьв жизнь свою«любимую» идею– изобразить«вполне прекрасногочеловека». Какему это удалось- впервые читателисмогли увидетьв журнале «Русскийвестник» за1868 год.
Интересующийнас более всехпрочих действующихлиц романаИпполит Терентьеввходит в группумолодых людей, персонажейромана, которыхсам Достоевскийв одном из писемохарактеризовалкак «современныхпозитивистовиз самой крайнеймолодежи» (XXI,2; 120). Среди них:«боксер» Келлер, племянникЛебедева –Докторенко, мнимый «сынПавлищева»Антип Бурдовскийи сам ИпполитТерентьев.
Лебедев, выражая мысльсамого Достоевского, говорит о них:«…они не то, чтобы нигилисты…Нигилистывсе-таки народиногда сведущий, даже ученый, а эти – дальшепошли-с, потомучто преждевсего деловые-с.Это, собственно, некоторыепоследствиянигилизма, ноне прямым путем, а понаслышкеи косвенно, ине в статейкекакой-нибудьзаявляют себя, а уж прямо наделе-с» (VIII;213).
По мнениюДостоевского, не раз высказываемомуим в письмахи записках,«нигилистическиетеории» шестидесятников, отрицая религию, являвшуюсяв глазах писателяединственнойпрочной основойнравственности, открываютширокий простордля различныхшатаний мыслисреди молодежи.Рост преступностии аморальностиДостоевскийобъяснял развитиемэтих самыхреволюционных«нигилистическихтеорий».
Пародийныеобразы Келлера, Докторенко, Бурдовскогопротивопоставленыобразу Ипполита.«Бунт» и исповедьТерентьевараскрываютто, что самДостоевскийв идеях молодогопоколениясклонен былпризнаватьсерьезным изаслуживающимвнимания.
Ипполит– фигура отнюдьне комичная.Федором МихайловичемДостоевскимбыла возложенана него миссияидейного оппонентакнязя Мышкина.Кроме самогокнязя, Ипполит– единственноедействующеелицо в романе, которое имеетзаконченнуюи цельнуюфилософско-этическуюсистему взглядов,- систему, которуюсам Достоевскийне принимаети стараетсяопровергнуть, но к которойотносится сполной серьезностью, показывая, чтовзгляды Ипполита– это ступеньдуховногоразвития личности8.
Как оказывается, в жизни князябыл момент, когда он переживалто же, что и Ипполит.Однако разницав том, что дляМышкина выводыИпполита сталипереходныммоментом напути духовногоразвития кдругому, болеевысокому (сточки зренияДостоевского)этапу, в то времякак сам Ипполитзадержалсяна ступенимышления, котораялишь обостряеттрагическиевопросы жизни, не давая на нихответов (См.обэтом: IX;279).
Л.М.Лотманв работе «РоманДостоевскогои русская легенда»указывает, что«Ипполит являетсяидейным ипсихологическимантиподом князяМышкина. Юношаяснее другихпроникает вто, что самаяличность князяпредставляетчудо»9.«Я с Человекомпрощусь», — говоритИпполит передпопыткой самоубийства(VIII, 348). Отчаяниеперед лицомнеизбежнойсмерти и отсутствиенравственнойопоры для преодоленияотчаяния заставляетИпполита искатьподдержки укнязя Мышкина.Юноша доверяеткнязю, он убежденв его правдивостии доброте. Внем он ищетсострадание, но тут же мститза свою слабость.«Не надо мневаших благодеяний, ни от кого неприму, ни откого ничего!»(VIII, 249).
Ипполити князь – жертвы«неразумияи хаоса», причиныкоторых нетолько в социальнойжизни и обществе, но и в самойприроде. Ипполит– неизлечимоболен, обреченна раннюю смерть.Он сознает своисилы, стремленияи не можетпримиритьсяс бессмысленностью, которую видитво всем вокруг.Это трагическаянесправедливостьвызывает возмущениеи протест молодогочеловека. Природапредставляетсяему в виде темнойи бессмысленнойсилы; во сне, описанном висповеди, природаявляется Ипполитув образе «ужасногоживотного, какого-то чудовища, в котором заключаетсячто-то роковое»(VIII;340).
Страдания, вызванныесоциальнымиусловиями, дляИпполитавторостепенныпо сравнениюсо страданиями, которые причиняютему извечныепротиворечияприроды. Юноше, всецело занятомумыслью о своейнеизбежнойи бессмысленнойгибели, самымстрашным проявлениемнесправедливостипредставляетсянеравенствомежду здоровымии больнымилюдьми, а отнюдьне между богатымии бедными. Вселюди в его глазахделятся наздоровых (счастливыебаловни судьбы), которым онмучительнозавидует, ибольных (обиженныхи обкраденныхжизнью), к которымон относитсамого себя.Ипполиту кажется, что если бы онбыл здоров, ужеодно это сделалобы его жизньполной и счастливой.«О, как я мечталтогда, как желал, как нарочножелал, чтобыменя, восемнадцатилетнего, едва одетого,…выгнали вдругна улицу и оставилисовершенноодного, безквартиры, безработы,… безединого знакомогочеловека вогромнейшемгороде,… ноздорового, итут-то я бы показал…»(VIII;327).
Выход изтаких душевныхстраданий, поубеждениюДостоевского, способна датьтолько вера, только тохристианскоевсепрощение, которое проповедуетМышкин. Знаменательно, что и Ипполит, и князь – обатяжело больны, оба отвергнутыприродой. «ИИпполит, и Мышкинв изображенииписателя исходятиз одних и техже философско-этическихпосылок. Но изэтих одинаковыхпосылок ониделают противоположныевыводы»10.
То, о чемдумал и чточувствовалИпполит, знакомоМышкину не состороны, а пособственномуопыту. То, чтоИпполит выразилв обостренной, сознательнойи отчетливойформе, «глухои немо» волновалокнязя в одиниз прошлыхмоментов егожизни. Но, в отличиеот Ипполита, он сумел переборотьсвои страдания, достичь внутреннейясности и примирения, а помогли емув этом его вераи христианскиеидеалы. Князьи Ипполитапризывал свернутьс пути индивидуалистическоговозмущенияи протеста напуть кротостии смирения.«Пройдите мимонас и проститенам наше счастье!»- отвечает князьна сомненияИпполита (VIII;433). Духовно разъединенныйс другими людьмии страдающийот этого разъединения, Ипполит может, по убеждениюДостоевского, преодолетьэто разъединениетолько «простив»другим людямих превосходствои смиренноприняв от нихтакое же христианскоепрощение.
В Ипполитеборются двестихии: первая– гордость(гордыня), эгоизм, которые непозволяют емувозвыситьсянад своим горем, стать лучшеи жить для других.Достоевскийписал, что «именноживя для других, окружающих, изливая на нихдоброту своюи труд сердцасвоего, вы станетепримером» (XXX,18). И вторая стихия– подлинное, личное «Я», тоскующее полюбви, дружбеи прощению. «Имечтал, что всеони вдруг растопырятруки и примутменя в своиобъятия и попросяту меня в чем-топрощения, а яу них» (VIII, 249). Ипполитмучается своейординарностью.У него есть«сердце», нонет душевныхсил. «Лебедевпонял, что отчаяниеи предсмертныепроклятияИпполита прикрываютнежную, любящуюдушу, ищущуюи не находящуювзаимности.В проникновениив «тайное тайных»человека онодин сравнялсяс князем Мышкиным»11.
Ипполитмучительноищет поддержкии пониманиядругих людей.Чем сильнееего физическиеи нравственныестрадания, темнужнее емулюди, способныепонять и отнестиськ нему по-человечески.
Но он нерешается признатьсясебе в том, чтоего мучаетсобственноеодиночество, что главнаяпричина егостраданий –не болезнь, аотсутствиечеловеческогоотношения ивнимания состороны других, окружающихего людей. Настрадания, причиняемыеему одиночеством, он смотрит какна позорнуюслабость, унижающуюего, недостойнуюего как мыслящегочеловека. Постоянноища поддержкиу других людей, Ипполит прячетэто благородноестремлениепод лживоймаской самоупивающейсягордости инаигранно-циничногоотношения ксамому себе.Эту «гордость»Достоевскийпредставлялкак главныйисточник страданийИпполита. Стоитему смириться, отказатьсяот своей «гордости», мужественнопризнатьсясебе в том, чтонуждается вбратском общениис другими людьми, уверен Достоевский, и страданияего кончатсясами собой.«Подлиннаяжизнь личностидоступна толькодиалогическомупроникновениюв нее, которомуона сама ответнои свободнораскрываетсебя»12.
О том, чтообразу ИпполитаДостоевскийпридавал большоезначение, говорятпервоначальныезамыслы писателя.В архивныхзаметках Достоевскогомы можем прочитать:«Ипполит –главная осьвсего романа.Он овладеваетдаже князем, но, в сущности, не замечает, что никогдане сможет овладетьим» (IX;277). В первоначальномварианте романаИпполит и князьМышкин должныбыли в будущемрешать однии те же вопросы, связанные ссудьбой России.Причем ИпполитрисовалсяДостоевскомуто сильным, тослабым, то бунтующим, то добровольносмиряющимся.Какой-то комплекспротиворечийостался в Ипполитепо воле писателяи в окончательномварианте романа.
–PAGE_BREAK–
1.2. ИпполитТерентьев:«заблудшаядуша».
Потеряверы в вечнуюжизнь, по мыслиДостоевского, чревата оправданиемне только любыхбезнравственныхпоступков, нои отрицаниемсамого смысласуществования.Мысль эта нашлаотражение ив статьяхДостоевскогои в его «Дневникеписателя»(1876г.). «Мне показалось,- пишет Достоевский,- что я ясно выразилформулу логическогосамоубийцы, нашел ее. Верыв бессмертиедля него несуществует, он объясняетэто в самомначале. Мало-помалу, мыслью своеюо собственнойбесцельностии ненавистьюк безгласностиокружающейкосности ондоходит донеминуемогоубеждения осовершеннойнелепостисуществованиячеловеческогона Земле» (XXIV,46-47). Достоевскийпонимает логическогосамоубийцуи уважает в немего поиски имучения. «Мойсамоубийцаи есть именнострастныйвыразительсвоей идеи, тоесть необходимостисамоубийства, а не индифферентныйи не чугунныйчеловек. Ондействительнострадает имучается… Длянего слишкомочевидно, чтоему жить нельзяи – он слишкомзнает, что прав, что опровергнутьего невозможно»(XXV, 28).
Практическилюбой персонажДостоевского(Ипполит темболее), как правило, действует насамом пределезаложенныхв нем человеческихвозможностей.Он почти всегдаво власти аффекта.Это герой смятущейсядушой. Мы видимИпполита вперипетияхострейшейвнутреннейи внешней борьбы.Для него всегда, в каждый моментслишком многоепоставленона карту. Именнопоэтому «человекДостоевского», по наблюдениюМ.М.Бахтина, нередко поступаети говорит «соглядкой», «слазейкой» (тоесть оставляетза собой возможность«обратногохода»).13Неудавшеесяже самоубийствоИпполита являетсяничем иным как«самоубийствомс лазейкой».14
Этот замыселверно определилМышкин. ОтвечаяАглае, предполагающей, что Ипполитхотел застрелитьсятолько длятого, чтобы онапотом прочлаего исповедь, он говорит: «Тоесть, это… каквам сказать? Это очень трудносказать. Толькоему навернохотелось, чтобывсе его обступилии сказали ему, что его оченьлюбят и уважают, и все стали быего очень упрашиватьостаться вживых. Оченьможет быть, чтоон вас большевсех имел ввиду, потомучто в такуюминуту о васупомянул…хоть, пожалуй, и сам не знал, что вас имеетв виду» (VIII, 354).
Это отнюдьне грубый расчет, это именно«лазейка», которую оставляетволя Ипполитаи которая втакой же степенипутает егоотношение ксамому себе, как и его отношениек другим. И этоверно угадываеткнязь: “…к томуже, может быть, он и не думалсовсем, а толькоэтого хотел…емухотелось впоследний разс людьми встретиться, их уважениеи любовь заслужить”.(VIII, 354). Поэтому голосИпполита имеетнекоторуювнутреннююнезавершенность.Недаром егопоследние слова(каким долженбыть по егозамыслу исход)и фактическиоказались несовсем последними, так как самоубийствоне удалось.
Достоевскийзнакомит насс новым типомдвойника: одновременномучитель имученик. Воткак пишет о немВ.Р.Переверзев:«Тип двойникафилософствующего, двойника, поставившеговопрос об отношениимира и человека, впервые являетсяперед нами влице одногоиз второстепенныхперсонажейромана «Идиот»ИпполитаТерентьева”15.Самолюбие иненависть ксебе, гордостьи самооплевывание, мучительствои самоистязаниеявляются лишьновым выражениемэтого основногораздвоения.
Человекубежден, чтодействительностьне соответствуетего идеалам, а значит, онможет требоватьиной жизни, значит, он имеетправо обвинятьмир и буйствоватьпротив него.16В противоречиисо скрытойустановкойна признаниедругими, определяющейвесь тон и стильцелого, находятсяоткрытыепровозглашенияИпполита, определяющиесодержаниеего исповеди: независимостьот чужого суда, равнодушиек нему и проявлениесвоеволия. “Нехочу уходить,- говорит он, — не оставивслова в ответ,- слова свободного, а не вынужденного,- не для оправдания,- о, нет! Проситьпрощения мнене у кого и нев чем, — а так, потому что самжелаю этого”(VIII, 342). На этом противоречиипостроен весьобраз Ипполита, им определяетсякаждая егомысль, каждоеслово.
С этим “личным”словом Ипполитао себе самомпереплетаетсяи слово идеологическое, которое обращенок мирозданию, обращено спротестом: выражениемэтого протестаи должно бытьсамоубийство.Его мысль омире развиваетсяв формах диалогас когда-то обидевшейего высшейсилой.
Дойдя до“предела позора”в сознаниисобственного“ничтожестваи бессилия”, Ипполит решилне признаватьничьей властинад собой – идля этого свестисчеты с жизнью.“Самоубийствоесть единственноедело, котороея еще могу успетьначать и окончитьпо собственнойволе моей”(VIII, 344).
Для Ипполитасамоубийствои есть протестпротив бессмысленностиприроды, протест“жалкой твари”против всемогущейслепой, враждебнойсилы, которойявляется дляИпполита окружающийего мир, в процессестолкновенияс которым инаходится геройДостоевского.Он решаетзастрелитьсяпри первыхлучах солнца, чтобы этимвыразить главнуюсвою мысль: “Яумру прямосмотря на источниксилы и жизни, и не захочуэтой жизни”(VIII, 344). Его самоубийстводолжно статьактом высшегосвоеволия, ибосвоей смертьюИпполит хочетвозвеличитьсебя. Он не приемлетфилософииМышкина из-заее основногопринципа –признаниярешающей ролисмирения. “Говорят, смирение естьстрашная сила”(VIII,347) – отметил онв исповеди, ион с этим несогласен. Бунтпротив “бессмыслицыприроды”противоположенпризнаниюсмирения как“страшнойсилы”. По убеждениюДостоевского, выход из техмук и страданий, которые испытываетИпполит, способнадать толькорелигия, толькото смирениеи христианскоевсепрощение, которое проповедуеткнязь Мышкин.Свои размышленияна эту темупредставилВ.Н.Захаров: «ВбиблиотекеДостоевскогобыл переводкниги ФомыКемпийского «О подражанииХристу», изданныйс предисловиеми примечаниямипереводчикаК.Победоносцевав 1869 году. Заглавиекниги раскрываетодну из краеугольныхзаповедейхристианства: каждый можетповторитьискупительныйпуть Христа, каждый можетизменить свойобраз – преобразиться, каждому можетоткрыться егобожественнаяи человеческаясущность. И уДостоевскоговоскресают«мертвые души», но умирает«бессмертная», забывшая Бога, душа. В егопроизведенияхможет воскреснуть«великий грешник», но не исправилсябы «настоящийподпольный», чья исповедьне разрешается«перерождениемубеждений»– покаяниеми искуплением»17.
И Ипполити Мышкин тяжелобольны, обаодинаковоотвергнутыприродой, нов отличие отИпполита, князьне застыл наступени тойтрагическойразорванностии разлада ссобой, на которойстоит юноша.Ипполит несумел переборотьсвои страдания, не сумел достичьвнутреннейясности. Ясностьи гармонию ссобой князюдали его религиозные, христианскиеидеалы.18
1.3. Бунт Ипполита.
Бунт ИпполитаТерентьева, нашедший своевыражение вего исповедии намеренииубить себя, полемическинаправленпротив идейкнязя Мышкинаи самого Достоевского.По мысли Мышкина, сострадание, являющеесяглавным и, возможно, единственным«законом бытия»всего человечестваи «единичноедобро» способныпривести кнравственномувозрождениюлюдей и, в будущем, к общественнойгармонии.
Ипполит жеимеет на этосвой взгляд:«единичноедобро» и дажеорганизация«общественноймилостыни»не решают вопросао свободе личности.
Рассмотриммотивы, приведшиеИпполита к«бунту», высшимпроявлениемкоторого должнобыло статьсамоубийство.По нашему мнению, их четыре.
Первый мотив, он лишь намеченв «Идиоте», апродолжениебудет иметьв «Бесах», — бунтради счастья.Ипполит говорито том, что хотелбы жить радисчастья всехлюдей и для«возвещенияистины», чтоему хватилобы всего четвертичаса, чтобыговорить иубедить всех.Он не отрицает«единичноедобро», но еслидля Мышкинаоно – средствоорганизации, изменения ивозрожденияобщества, тодля Ипполитаэта мера нерешает главноговопроса – освободе иблагосостояниичеловечества.Людей он обвиняетв их бедности: если они мирятсяс таким положением, то они виноватысами, их победила«слепая природа».Он твердо убежден, что на бунтспособен далеконе каждый. Этоудел лишь сильныхлюдей.
Отсюдавозникаетвторой мотивбунта и самоубийствакак его проявления– заявить своюволю к протесту.На такое волеизъявлениеспособны лишьизбранные, сильные личности.Придя к мысли, что именно он, Ипполит Терентьев, может сделатьэто, он «забывает»первоначальнуюцель (счастьелюдей и свое)и видит обретениеличной свободыв самом изъявленииволи. Воля, своеволиестановятсяи средствоми целью. «О, будьтеуверены, чтоКолумб былсчастлив нетогда, когдаоткрыл Америку, а когда открывалее… Дело в жизни, в одной жизни,- в открыванииее, беспрерывноми вечном, а вовсене в открытии!»(VIII;327). Для Ипполитауже не важнырезультаты, к которым могутпривести егодействия, длянего важен сампроцесс действия, протеста, важнодоказать, чтоон может, чтоу него есть наэто воля.
Посколькусредство(волеизъявление)становитсяи целью, уже неважно, что совершатьи в чем проявлятьволю. Но Ипполитограничен вовремени (врачи«дали» емунескольконедель) и онрешает, что:«самоубийствоесть единственноедело, котороея еще могу успетьначать и окончитьпо собственнойволе моей»(VIII;344).
Третий мотивбунта – отвращениек самой идееобретениясвободы черезволеизъявление, которая принимаетуродливыеформы. В кошмарномсне жизнь, всяокружающаяприрода представляютсяИпполиту в видеотвратительногонасекомого, от котороготрудно скрыться.Все кругом –сплошное «взаимноепоядение».Ипполит делаетвывод: еслижизнь такотвратительна, то и жить нестоит. Это нетолько бунт, но и капитуляцияперед жизнью.Эти убежденияИпполита становятсяеще болееосновательнымипосле того, какон увидел картинуГанса Гольбейна«Христос вогробу» в домеРогожина. «Когдасмотришь наэтот труп измученногочеловека, торождается одинособенный илюбопытныйвопрос: еслитакой точнотруп (а он непременнодолжен был быбыть точнотакой) виделивсе ученикиего, его главныебудущие апостолы, видели женщины, ходившие заним и стоявшиеу креста, все, веровавшиев него и обожавшиеего, то какимобразом моглиони поверить, смотря на такойтруп, что этотмученик воскреснет?.. Природа мерещитсяпри взглядена эту картинув виде какого-тоогромного, неумолимого, немого зверя…», который поглотил«глухо и бесчувственновеликое и бесценноесущество, котороеодно стоиловсей природыи всех ее закономерностей»(VIII, 339).
Значит, существуютзаконы природы, которые сильнееБога, допускающеготакое глумлениенад лучшимисвоими созданиями– над людьми.
Ипполитзадается вопросом: как стать сильнееэтих законов, как победитьстрах передними и передвысшим их проявлением– смертью? И онприходит кмысли о том, что самоубийствоявляется темсамым средством, которое способнопобедить страхсмерти и темсамым выйтииз-под властислепой природыи обстоятельств.Идея самоубийства, по замыслуДостоевского– логическоеследствиеатеизма – отрицанияБога и бессмертия.В Библии неоднократноговорится отом, что «началопремудрости, нравственностии законопослушания– это страхБожий. Речьидет при этом, не о простойэмоции страха, а о несоизмеримостидвух такихвеличин, какБог и человек, а также о том, что последнийобязан признаватьбезусловныйавторитет Богаи Его право набезраздельнуювласть надсобой»19.И речь идетотнюдь не обоязни загробных, адских мук.
Ипполитне принимаетво вниманиеважнейшую иосновополагающуюидею христианства– тело лишьсосуд для бессмертнойдуши, основаи цель существованиячеловеческогона земле – любовьи вера. «Завет, который Христосоставил людям,- завет самоотверженнойлюбви. В нейнет ни тягостнойунизительности, ни превозношения:«Заповедь новуюдаю вам, любитедруг друга, какя возлюбил вас»(Ин. XIII, 34)»20.Но в сердцеИпполита нетверы, нет любви, а надежда, единственная– на револьвер.Поэтому и мучаетсяон, и страдает.Но страданияи мучения должныпривести человекак раскаяниюи смирению. Вслучае с Ипполитомего исповедь-самоказньне являетсяраскаяниемпотому, чтоИпполит по-прежнемуостается замкнутымв своей собственнойгордости (гордыне).Он не способенпросить прощения, а, следовательно, и не может проститьдругих, не можетискренне раскаяться.
Бунт Ипполитаи его капитуляцияперед жизньюосмысливаютсяим как нечтоеще болеенеобходимое, когда сама идеяобретениясвободы череззаявление волина практикепринимаетуродливые формыв действияхРогожина.
«Одна изфункций образаРогожина вромане именнов том, чтобыбыть «двойником»Ипполита вдоведении дологическогоконца его идеиволеизъявления.Когда Ипполитначинает чтениесвоей исповеди, Рогожин с самогоначала одинпонимает егоглавную идею:«Разговорумного, — ввернулмолчавший всевремя Рогожин.Ипполит посмотрелна него, и, когдаглаза их встретились, Рогожин горькои желчно осклабилсяи медленнопроизнес: «Нетак этот предметнадо обделывать, парень, не так…»(VIII;320).
Рогожинаи Ипполитасближает силапротеста, проявляющаясяв стремлениизаявить своюволю»21.Разница междуними заключаетсяв том, на нашвзгляд, чтоодин заявляетее в акте самоубийства, а другой – убийства.Рогожин дляИпполита тожепорождениеуродливой истрашнойдействительности, именно этимон неприятенему, что усугубляетмысль о самоубийстве.«Вот этот особенныйслучай, которыйя так подробноописал, — говоритИпполит о посещенииего Рогожинымво время бреда,- был причиной, что я совершенно«решился»…Нельзя оставатьсяв жизни, котораяпринимает такиестранные, обижающиеменя формы. Этопривидениеменя унизило»(VIII;341). Однако и этотмотив самоубийствакак акта «бунта»не являетсяглавным.
Четвертыймотив связанс идеей богоборчестваи вот он-то истановится, на наш взгляд, основным. Онтесно связанс вышеизложеннымимотивами, подготовленими и вытекаетиз раздумийо существованииБога и бессмертия.Именно здесьсказалисьразмышленияДостоевскогоо логическомсамоубийстве.Если нет Богаи бессмертия, то путь к самоубийству(и убийству, идругому преступлению)открыт, таковапозиция писателя.Мысль о Богенужна какнравственныйидеал. Нет его– и мы наблюдаемторжествопринципа «послеменя — хоть потоп», взятого Ипполитомв качествеэпиграфа длясвоей исповеди.
По Достоевскому, этому принципуможет противостоятьтолько вера– нравственныйидеал, причемвера без доказательств, без рассуждений.Но бунтарьИпполит выступаетпротив этого, он не хочетслепо верить, он хочет всепонять логически.
Ипполитбунтует противнеобходимостисмириться передобстоятельствамижизни толькопотому, что этовсе – в рукахБожьих и всеокупится натом свете. «Неужтонельзя меняпросто съесть, не требуя отменя похвалтому, что менясъело?», «длячего при этомпонадобилосьсмирение мое?»- негодует герой(VIII;343-344). Причем, главное, что лишаетчеловека свободы, по мнению Ипполита, и делает егоигрушкой вруках слепойприроды, — этосмерть, котораярано или позднопридет, нонеизвестно, когда будет.Человек послушнодолжен ждатьее, не распоряжаясьсвободно срокомсвоей жизни.Для Ипполитаэто невыносимо:«…кому, во имякакого права, во имя какогопобуждениявздумалосьбы оспариватьтеперь у менямое право наэти две-тринедели моегосрока?» (VIII;342). Ипполит хочетрешать сам –сколько житьи когда умереть.
Достоевскийсчитает, чтоэти претензииИпполита логическивытекают изего неверияв бессмертиедуши. Юношазадается вопросом: как стать сильнеезаконов природы, как победитьстрах передними и передвысшим их проявлением– смертью? ИИпполит приходитк мысли о том, что самоубийствоявляется темсамым средством, которое способнопобороть страхсмерти и темсамым выйтииз-под властислепой природыи обстоятельств.Идея самоубийства, по мысли Достоевского,- логическоеследствиеатеизма – отрицаниябессмертия, болезни души.
Очень важноотметить томесто в исповедиИпполита, гдеон намереннозаостряетвнимание натом, что егоидея самоубийства, его «главное»убеждение, независит от егоболезни. «Пустьтот, кому попадетв руки мое«Объяснение»и у кого станеттерпения прочестьего, сочтетменя за помешанногоили даже загимназиста, а вернее всего, за приговоренногок смерти… Яобъявляю, чточитатель мойошибется и чтоубеждение моесовершеннонезависимоот моего смертногоприговора»(VIII;327). Как видно, нестоит преувеличиватьфакта болезниИпполита, какэто сделал, например, А.П.Скафтымов:«Чахотка Ипполитаиграет рольтого реактива, который долженслужить проявителемзаданных свойствего духа… нужнабыла трагедияморальнойущербности…обида»22.
Таким образом, в бунте Ипполитаего отрицаниежизни являетсянепререкаемопоследовательными неотразимым.
продолжение
–PAGE_BREAK–
ГЛАВА 2. Трансформацияобраза «смешногочеловека»: отлогическогосамоубийцыдо проповедника.
«Сон смешного человека» и его место в «Дневнике
писателя».
Впервыефантастическийрассказ «Сонсмешного человека»был опубликованв «Дневникеписателя» вапреле 1877 года(ранний набросокдатируетсяприблизительнопервой половинойапреля, второй– концом апреля).Интересноотметить, чтогерой этогорассказа –«смешной человек», как он сам себяхарактеризуетуже в первойстроке повествования– видел свойсон в «прошломноябре», а именно3 ноября, а в прошломноябре, то естьв ноябре 1876 года, в «Дневникеписателя» былопубликовандругой фантастическийрассказ — «Кроткая»(о безвременнопогибшей молодойжизни). Случайноесовпадение?23Но, как бы тамни было, «Сонсмешного человека»развиваетфилософскуютему и решаетидейную задачурассказа «Кроткая».К этим двумрассказам можноотнести ещеодин – «Бобок»– и нашему вниманиюпредстаеторигинальныйцикл фантастическихрассказов, опубликованныхна страницах«Дневникаписателя».
Заметим, чтов 1876 году на страницах«Дневникаписателя»появилась такжеисповедь самоубийцы«от скуки» подназванием«Приговор».
В «Приговоре»дается исповедьсамоубийцы-атеиста, который страдаетот отсутствиявысшего смыслав его жизни. Онготов отказатьсяот счастьявременногосуществования, потому чтоуверен, чтозавтра «всечеловечествообратится вничто, в прежнийхаос» (XXIII,146). Жизнь становитсябессмысленнойи ненужной, если она имеетвременныйхарактер и всезавершаетсяраспадениемматерии: “…планетанаша не вечнаи человечествусрок — тот жемиг, как и мне”(XXIII, 146).Возможнаябудущая гармонияне спасет отразъедающегокосмическогопессимизма.«Логическийсамоубийца»думает: «И какбы разумно, радостно, праведнои свято ни устроилосьна земле человечество- все равно неизбежноразрушение»,«все это тожеприравняетсязавтра к томуже нулю» (XXIII; 147). Длячеловека, сознающегов себе духовно-свободноевечное начало, оскорбительнажизнь, возникшаяпо каким-товсесильным, мертвым законамприроды…
Самоубийцаэтот — последовательныйматериалист- исходит изтого, что несознание создаетмир, а природасоздала егои его сознание.И вот этого-тоон и не можетпростить природе, какое правоона имела создаватьего «сознающего», стало быть«страдающего»? И вообще, несоздан ли человекв виде какой-тонаглой пробы, чтобы посмотреть, уживется лина земле такоесущество?
И «самоубийцаот скуки», приводядостаточноубедительныелогическиедоводы, решает: так как природу, произведшуюего, он истребитьне может, тоистребляетсебя одного«единственноот скуки сноситьтиранию, в которойнет виноватого»(XXIII;148). По утверждениюЭ.Гартмана,«стремлениек индивидуальномуотрицанию волистоль же нелепои бесцельно, даже нелепее, чем самоубийство».24Он считал необходимыми неотвратимымконец мировогопроцесса в силувнутреннейлогики егоразвития, ирелигиозныеоснования тутне играют роли.Федор МихайловичДостоевский, наоборот, утверждал, что человекне в состояниижить, если унего нет верыв Бога и в бессмертиедуши.
Такой быламысль Достоевскогов конце 1876 года, а спустя полгодапосле «Приговора»он печатаетфантастическийрассказ «Сонсмешного человека»и в нем признаетвозможность«золотого векачеловечества»на земле.
Что касаетсяжанра, то Достоевский«наполнилрассказ глубокимфилософскимсмыслом, придалему психологическуювыразительностьи серьезноеидеологическоезначение. Ондоказал, чторассказ способенрешать такиепроблемы высокихжанров (поэмы, трагедии, романа, повести), какпроблеманравственноговыбора, совести, истины, смыслажизни, местаи судьбы человека»25.Рассказом моглостать все –любая жизненнаяситуация илипроисшествие– от любовнойистории до снагероя.
Анализ образа «смешного человека».
«Смешнойчеловек» –герой рассматриваемогонами рассказа– «положил»себе застрелиться, другими словами– решился насамоубийство.Человек теряетверу в себя вБога, им овладеваюттоска и равнодушие:«В душе моейнарастала тоскапо одномуобстоятельству, которое былоуже бесконечновыше всегоменя: именноэто было постигшееменя одно убеждениев том, что насвете вездевсе равно… Явдруг почувствовал, что мне всеравно было бы, существовалли бы мир илиесли бы нигденичего не было…»(XXV; 105).
Болезньвремени – болезньдуха и души: отсутствие«высшей идеи»существования.Это характернои для всеевропейскогокризиса традиционнойрелигиозности.А из нее, из этойсамой «высшейидеи», из верывыходит весьвысший смысли значениежизни, саможелание жить.Но для того, чтобы искатьсмысл и идею, нужно сознаватьнеобходимостьэтого поиска.В письме А.Н.Майковусам Достоевскийзаметил (март,1870 года): «Главныйвопрос … тотсамый, которымя мучился сознательнои бессознательновсю мою жизнь– существованиеБожие» (XXI,2; 117). В записнойтетради 1880-1881 годовон говорил освоей вере, прошедшей черезбольшие испытания(XXVII;48, 81). «Смешногочеловека» жене посещаетмысль о подобныхисканиях.
Идеи этой«великой тоски»словно витаютв воздухе, ониживут ираспространяются-размножаютсяпо непостижимымдля нас законам, они заразительныи не знают ниграниц, ни сословий: тоска, присущаявысокообразованномуи развитомууму, может передатьсявдруг существумалограмотному, грубому и нио чем никогдане заботившемуся.Объединяетже этих людейодно – потеряверы в бессмертиедуши человеческой.
Самоубийствоже, при невериив бессмертие, становитсянеизбежнойнеобходимостьютакого человека.Бессмертие, обещая вечнуюжизнь, крепкосвязываетчеловека сземлей, как нипарадоксальноэто может звучать.
Возникает, казалось бы, противоречие: если есть еще, кроме земной, другая жизнь, то зачем тогдацепляться заземную? Вседело в том, чтос верой в своебессмертиечеловек постигаетвсю разумнуюцель пребываниясвоего на грешнойземле. Без этогоубеждения всобственномбессмертиисвязи человекас землей рвутся, становятсятонкими и непрочными.А потеря высшегосмысла (в видетой самойбессознательнойтоски), несомненно, приводит ксамоубийству– как единственноверному решениюв сложившейсяситуации.
Бессознательнаяэта тоска иравнодушие«смешногочеловека» есть, в сущности, мертвое равновесиеволи и сознания– человек пребываетв состоянииподлиннойинерции. «Человекподполья» уДостоевскоготолько говорилоб инерции, ана самом делеактивно отрицалмир, и для негонаступает конецистории –добровольноелишение себяжизни. «Смешнойчеловек» идетдальше – онубежден, чтожизнь бессмысленна, и решает застрелиться.
«Смешнойчеловек» отличаетсяот других самоубийцДостоевского: Кириллов застрелился, чтобы доказать, что он – Бог; Крафт покончилс собой от неверияв Россию; Ипполитпопыталсялишить себяжизни от ненавистик «слепой инаглой» природе; Свидригайловне мог вынестисобственноймерзости; «смешнойчеловек» жене может выдержатьпсихологическойи моральнойтяжести солипсизма.26
«Застрелюсья, — размышляетгерой рассказа,- и мира не будет, по крайнеймере, для меня.Не говоря ужео том, что, можетбыть, действительнони для когоничего не будетпосле меня, ивесь мир, тольколишь угаснетмое сознание, угаснет тотчас же, как призрак, как принадлежностьодного моегосознания, иупразднится, ибо, может быть, этот мир и всеэти люди – я-тосам один и есть»(XXV,108).
«Смешнойчеловек» могбы присоединитьсяк пессимистическомуафоризмукьеркегоровскогоэстетика: «какжизнь пуста, ничтожна! Хоронятчеловека, провожаютгроб до могилы, бросают в неегорсть земли; туда едут вкарете и возвращаютсяв карете, утешаютсебя тем, чтоеще долгаяжизнь впереди.А что такое всущности 7-10 лет? Отчего не покончитьсразу, не остатьсяна кладбищевсем, бросивжребий – на чьюдолю выпадетнесчастье бытьпоследним ибросить последнююгорсть землина могилу последнегоусопшего?»27Внутренняяпустота такойфилософиибезразличияи привела «смешногочеловека» крешению покончитьс собой, а заоднои с миром. Вноябрьскомномере «Дневникаписателя» за1876 год в «Голословномутверждении»Достоевскийговорит: “…безверы в своюдушу и в еебессмертиебытие человеканеестественно, немыслимо иневыносимо”(XXIV; 46). Потеряв верув Бога и в бессмертие, человек доходитдо неминуемогоубеждения всовершеннойнелепостисуществованиячеловечествана земле. В этомслучае мыслящийи чувствующийчеловек снеизбежностьюподумает осамоубийстве.«Не буду и немогу быть счастливпод условиемгрозящегозавтра нуля»(XXIV; 46), — говоритсамоубийца-безбожникв «Голословныхутверждениях».Здесь есть отчего прийтив отчаяние, исамоубийствологическоеможет превратитьсяв настоящее– таких случаевмного.
«Смешнойчеловек» невыполнил своегонамерения.Самоубийствупомешала нищаядевочка, встретившаясяему на путидомой. Она звалаего, просилао помощи, но«смешной человек»прогнал девочкуи ушел к себе«в пятый этаж», в бедную маленькуюкомнату с чердачнымокном. В этойкомнате проводилон обычно своивечера и ночинапролет, предаваясьсмутным, бессвязными безотчетныммыслям.
Он вынулревольвер, лежащий в ящикестола и положилего перед собой.Но тут задумался«смешной человек»о девочке –почему не откликнулсяон на ее призыв? А не помог-тоон ей потому, что «положил»через два часазастрелиться, а в таком случаене может иметьникакого значенияни чувствожалости, ничувство стыдапосле сделаннойподлости…
Но вот теперь, сидя в креслеперед револьвером, он понял, что«не все равно», что девочку-тожалко. «Я помню, что я ее оченьпожалел, докакой-то дажестранной боли, и совсем даженевероятнойв моем положении…и я был оченьраздражен, какдавно уже небыл» (XXV; 108).
В сознании«смешногочеловека»образоваласьморальнаябрешь: его идеальновыстроеннаяконцепцияравнодушиядала трещинув тот самыймомент, когда, казалось бы, должна былавосторжествовать.
Тайны сна «смешного человека».
Он заснул,«чего никогда…не случалосьпрежде, за столом, в креслах»(XXV;108).
Следуетотметить, чтодля героя егосон такая жедействительность, как явь, свойсон он проживаетдействительнои реально. Невсякий сон –фантастика.Многие из нихлежат в пределахреального иливероятного, в них нет ничегоневозможного.«Сновидец, дажезная, что онвидит сон, веритв реальностьпроисходящего»28.Есть у Достоевскогосны, которыеостаются снамии только. Напервый планв них выступаетпсихологическоесодержание, они имеют важноекомпозиционноезначение, ноне создают«второго плана».«В рассказе«Сон смешногочеловека» сонвводится «именнокак возможностьсовсем другойжизни, организованнойпо совсем другимзаконам, чемобычная (иногдапрямо как «мирнаизнанку»)»29.Жизнь, увиденнаяво сне, остраняетобычную жизнь, заставляетпонять и оценитьее по-новому(в свете увиденнойиной возможности); сон несет всебе определеннуюфилософскуюзначимость.И сам человекво сне становитсядругим, раскрываетв себе иныевозможности(и лучшие, и худшие), он испытываетсяи проверяетсясном. Иногдасон прямо строитсякак увенчание-развенчаниечеловека ижизни»30.
«Сон смешногочеловека» –рассказ онравственномпрозрении герояпосредствомсна, об обретенииим истины. Самсон можно назватьсобственнофантастическимэлементом врассказе, норожден он сердцеми рассудкомгероя, обусловленреальной жизньюи многими понятиямис ней связан.Сам Достоевскийв письме к Ю.Ф.Абазаот 15 июня 1880 годаписал: «Пустьэто фантастическаясказка, но ведьфантастическоев искусствеимеет предели правила.Фантастическоедолжно до тогосоприкасатьсяс реальным, чтовы должны почтиверить ему»(XXV;399).
Началсясон с вполнереальных(долгожданныхдля героя) событий– он застрелился, его похоронили.Далее же он был«взят из могилыкаким-то темными неизвестнымсуществом», и они «оказалисьв пространстве»(XXV;110). Существомэтим «смешнойчеловек» былвознесен нату самую звезду, которую онвидел в просветеоблаков, когдавечером возвращалсядомой. А звездаэта оказаласьпланетой, совершенноподобной нашейЗемле.
Ранее, в середине60-х, Достоевскийвысказывалпредположение, что будущая«райская» жизньможет бытьсоздана накакой-нибудьиной планете.А теперь онпереносит героясвоего произведенияна другую планету.
Подлетаяк ней «смешнойчеловек» увиделсолнце, совершеннотакое же, какнаше. «Неужеливозможны такиеповторенияво вселенной, неужели таковприродныйзакон?.. И еслиэто там земля, то неужели онатакая же земля, как наша… совершеннотакая же, несчастная, бедная…» (XXV;111), — восклицалон.
Но Достоевскогозанимала отнюдьне научнаясторона вопросао повторах воВселенной. Егоинтересовало: возможно липовторениенравственныхзаконов, поведения, психологии, свойственныхлюдям Земли, на иных обитаемыхнебесных телах?
«Смешнойчеловек» попална планету, накоторой не былогрехопадения.«Это была земля, не оскверненнаягрехопадением, на ней жилилюди не согрешившие, жили в такомже раю, в какомжили, по преданиямвсего человечества, и наши согрешившиепрародители»(XXV;111).
С религиознойточки зрения, решение вопросао цели истории, о «золотомвеке» счастьячеловечестванеотделимоот историигрехопадениячеловека.
Что же произошлона этой планете? Что увидел ичто пережилна ней «смешнойчеловек»?
«О, все былоточно так же, как у нас, но, казалось, всюдусияло каким-топраздникоми великим, святыми достигнутым, наконец, торжеством»(XXV;112).
Люди на планетене испытывалигрусти, ибо имне о чем былогрустить. Тольколюбовь царилатам. Не было уэтих людейникакой тоскиоттого, что ихматериальныенужды удовлетворялисьполностью; вих сознаниине существовалоантагонизмамежду «земным»(преходящим)и «небесным»(вечным). Сознаниюэтих счастливыхобитателей«золотого века»свойственнобыло непосредственноепознание тайнбытия.
Религия, в нашем, земном, смысле, у нихотсутствовала,«но у них былокакое-то насущное, живое и беспрерывноеединение сЦелым вселенной», а в смерти виделиони «еще большеерасширениесоприкосновенияс Целым вселенной».Сущностью ихрелигии была«какая-товлюбленностьдруг в друга, всецелая ивсеобщая» (XXV;114).
И вдругвсе это исчезает, взрывается, летит в «чернуюдыру»: «смешнойчеловек», пришедшийс земли, отягченныйпервороднымгрехом сынАдама, ниспроверг«золотой век»!..«Да, да, этокончилось тем, что я развратилих всех! Какэто могло совершиться– не знаю, непомню ясно…Знаю только, что причинойгрехопадениябыл я» (XXV;115).
Достоевскийумалчиваето том, как этомогло свершиться.Он ставит насперед фактом, а от имени «смешногочеловека»говорит: «Онинаучились лгатьи полюбили ложьи познали красотулжи» (XXV;115). Они позналистыд и возвелиего в добродетель, они полюбилискорбь, желаннымстало для нихмучение, таккак истинадостигаетсятолько страданием.Появилосьрабство, разъединение, обособление: начались войны, полилась кровь…
«Появилисьучения, призывающиевсем вновьсоединиться, чтобы каждому, не переставаялюбить себябольше всех, в то же времяне мешать никомудругому и жить, таким образом, всем вместе, как бы в согласномобществе» (XXV;117). Идея эта оказаласьмертворожденнойи породилатолько кровавыевойны, в ходекоторых «премудрые»старалисьистребить«немудрых», не понимающихих идеи.
Мучительнопереживая своювину в развращениии уничтожении«золотого века»на планете,«смешной человек»хочет искупитьее. «Я умолялих, чтобы онираспяли меняна кресте, яучил их, каксделать крест.Я не мог, не всилах был убитьсебя сам, но яхотел принятьот них муки, яжаждал мук, чтобы в этихмуках пролитабыла вся моякровь до капли»(XXV;117). Вопрос обискуплениисвоей вины, омуках совестиставил передсобой и пыталсярешить его нетолько «смешнойчеловек». «Мукисовести страшнеедля человека, чем внешняякара государственногозакона. И человек, пораженныймуками совести, ждет наказания, как облегчениясвоей муки»,- делится своиммнением Н.А.Бердяев.31.
Сначала«смешной человек»оказалсязмеем-искусителем, а затем пожелалстать спасителем-искупителем…
Но не сталон на той планете-двойникеземли подобием-двойникомХриста: сколькони упрашивалон распять егово искуплениегреха, над нимтолько смеялись, видели в немюродивого, сумасшедшего.Более того, жители «потерянногорая» оправдывалиего, «говорили, что получилилишь то, чегосами желали, и что все то, что есть теперь, не могло небыть» (XXV;117). В его душувошла скорбь, невыносимаяи мучительная, такая, что онпочувствовалблизкую смерть.
Но тут «смешнойчеловек» проснулся.Планета жеосталась всостоянии грехаи без надеждына искуплениеи избавление.
продолжение
–PAGE_BREAK–«Пробуждение» и перерождение «смешного человека».
Очнувшись, он видит передсобой револьвери отталкиваетего от себя. К«смешномучеловеку» вновьвернулосьнепреодолимоежелание житьи… проповедовать.
Он поднялруки и воззвалк вечной, открывшейсяему Истине: «Явидел истину, и видел, и знаю, что люди могутбыть прекрасныи счастливы, не потерявспособностижить на земле…Главное – любидругих каксебя, вот чтоглавное, и этовсе, большеровно ничегоне надо: тотчаснайдешь какустроиться»(XXV;118-119).
После своегофантастическогопутешествия«смешной человек»убежден: «золотойвек» возможен– возможноцарство добраи счастья. Путеводнойзвездой на этомсложном, извилистоми мучительномпути становитсявера в человека, в необходимостьсчастья человеческого.А путь к нему, как указываетДостоевский, прост до невероятности– «возлюбиближнего своегокак самогосебя».
Любовьнаполнила душу«смешногочеловека», вытеснив оттудатоску и равнодушие.Вера и надеждапоселилисьв ней: «судьбане фатум, а свободавыбора междудобром и злом, являющаясясущностьючеловека. Очищаетсяне душа, а дух, изживаются»не страсти, аидеи – черездионисийскуюпоглощенностьили, через утерюв них человеческоголица – утверждаетсяв них человек, любовью соединенныйс миром, взявшийна себя всюполноту ответственностии вину за злоэтого мира»32.
Живое, подлинноеотношение кжизни людейизмеряетсялишь степеньювнутреннейсвободы человека, лишь любовью, переступающейграницы рассудкаи разума. Любовьстановитсясверхразумной, поднимаясьдо ощущениявнутреннейсвязи со всеммиром. Истинане рождаетсяв пробирке ине доказываетсяматематическойформулой, онасуществует.И, по Достоевскому, истина являетсятаковой, толькоесли представлена«в форме исповедальногосамовысказывания.В устах другого…то же высказываниеприобрело быиной смысл, иной тон и ужене было бы правдой»33.
«Я виделистину, — не то, что изобрелумом, а видел, видел, и живойобраз ее наполнилмою душу навеки.Я видел ее втакой восполненнойцелости, чтоне могу поверить, чтоб ее не моглобыть у людей»(XXV;118).
Вновьобретенныелюбовь, вераи надежда «отвели»револьвер отвиска «смешногочеловека». Обэтом «рецепте»от самоубийстваговорил Н.А.Бердяев:«Самоубийствокак явлениеиндивидуальноепобеждаетсяхристианскойверой, надеждой, любовью»34.
Из логическогосамоубийцыза одну ночь«смешной человек»переродилсяв глубоко иистово верующегочеловека, спешащегоделать добро, нести любовьи проповедоватьоткрывшуюсяему истину.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
В 1893 годуВасилий Розановв статье«О Достоевском»писал: «В чемвообще значениегения в истории? Не в другомчем, как в обширностидуховногоопыта, которымон превосходитдругих людей, зная то, чтопорознь рассеянов тысячах их, что иногдаскрываетсяв самых темных, невысказывающихсяхарактерах; знает, наконец, и многое такое, что никогдаеще не былопережито человеком, и только им, внеобъятнобогатой еговнутреннейжизни, было ужеиспытано, измеренои оценено»35.На наш взгляд, несомненнаязаслуга ФедораМихайловичаДостоевскогозаключаетсяв том, что онмногих привелк пониманиюидей христианства.Достоевскийзаставляетзадуматьсяо самом главном.Мыслящий человекне может неставить вопросыо жизни и смерти, о цели своегопребыванияна земле. Достоевскийвелик потому, что он не боитсязаглядыватьв глубинычеловеческогосуществования.До конца стараетсяон проникнутьв проблему зла, которая приобретаетвсе более трагическоезначение длячеловеческогосознания. Проблемаэта, по нашемумнению, в истокеразных видоватеизма, и онаостается мучительной, пока не откроетсяумиротворенномучеловеку благодатноИстина.
Многиевеликие писателикасались этойтемы, и поройболее глубокои ярко, чем философыи даже богословы.Они являлисьсвоего родапророками. Надознать глубинызла, чтобы нестроить иллюзийв социальномили нравственномплане. И надознать глубинудобра, чтобыпротивостоятьатеизму. Намостается толькосогласитьсяс нашим современникомпротоиереемАлександром, по мнению которого«самый великийиз наших пророков, самая великаядуша, мучившаясявопросомпротивостояниядобра и зла, был Федор МихайловичДостоевский»36.
Тягостнаяатмосферароманов Достоевскогоне действуетна читателяугнетающе, нелишает егонадежды. Несмотряна трагическийисход судебглавных героев, в «Идиоте» каки в другихпроизведенияхписателя слышнастрастная тоскапо счастливомубудущемучеловечества.«Отрицательнаяразвязка уДостоевскогодоказала, чтобезнадежностьи цинизм неоправданы –что зло подточено, что выход, хотяи неизвестенпока, но он есть, что нужно вочто бы то нистало его найти– и тогда блеснетлуч утреннейзари»37.
Герой Достоевскогопрактическивсегда поставленв такое положение, что нуждаетсяв шансе на спасение.Для «смешногочеловека» такимшансом сталсон, а для ИпполитаТерентьева– так и не выстрелившийревольвер.Другое дело, что «смешнойчеловек»воспользовалсяэтим шансом, а Ипполит умер, так и не придяк согласию смиром и, преждевсего, с самимсобой.
Безоговорочнаявера и христианскоесмирение – вотключи к счастью, считал Достоевский.«Смешной человек»оказался способнымвновь обрестиутраченные«высшие цели»и «высший смыслжизни».
В конце концов, каждый геройДостоевскогоупирается вбезысходность, перед которойон бессилен, как перед глухой«Мейеровойстеной», о которойтак мистическикрасноречивоговорит Ипполит.Но для самогоДостоевскогобезысходность, в которой оказываетсяего герой, — лишьновый поводдля поискадругих средствпреодоленияее.
Не случайново всех последнихроманах писателятакую большуюроль играютпредставителимолодого поколения– юноши и дети.В «Идиоте» сэтой идеейсвязан образКоли Иволгина.Наблюдениенад жизньюродителей, других окружающихего людей, дружбас князем Мышкиным, Аглаей, Ипполитомстановитсядля Коли источникомдуховногообогащенияи роста егоиндивидуальности.Трагическийопыт старшегопоколения непроходит дляИволгина-младшегобесследно, заставляетего рано задуматьсяо выборе своегожизненногопути.
Читая Достоевского, роман за романом, будто читаешьединую книгуо едином путиединого человеческогодуха с моментаего зарождения.В произведенияхвеликого русскогописателя словнозапечатленывсе взлеты ипадения человеческойличности, понятойим как единоецелое. Все вопросыдуха человеческоговыступают вовсей своейнеотразимости, посколькуличность егоединственнаи неповторима.Ни одно изпроизведенийДостоевскогоне живет самопо себе, отдельноот других (тема«Преступленияи наказания», например, практическипрямо переливаетсяв тему «Идиота»).
В Достоевскоммы наблюдаемполную слитностьпроповедникаи художника: он проповедуеткак художник, а творит какпроповедник.38Всякий гениальныйхудожник тяготеетк изображениюзакулисныхсторон человеческихдуш. Достоевскийзаходил здесьдалее, чем ктобы то ни былоиз великихреалистов, нетеряя при этомсвоего призвания.Писательисключительнорусской темы, Достоевскийввергает своегогероя, русскогочеловека, вбездну проблем, возникающихперед человекомвообще на протяжениивсей его истории.На страницахпроизведенийДостоевскогооживает в преломлениииндивидуальногосознания, всяистория человечества, человеческоймысли и культуры.«В лучших, золотистыхсвоих страницахДостоевскийнавевал начитателя грезывсемирнойгармонии, братствачеловеков инародов, гармониижителя землис этою, обитаемоюим землею инебом. «Сонсмешного человека», в «Дневникеписателя», инекоторые местав романе «Подросток»дают в Достоевскомпочувствоватьсердце, котороене словеснотолько, но реальноприкоснулосьтайне этихгармоний. Наполовинуслава Достоевскогоосновываетсяна этих егозолотых страницах, как ее другаяполовина назнаменитомего «психологическоманализе»… Напрямой и краткийвопрос: «Да зачто вы любитетак Достоевского»,«за что Россиятак чтит его», всякий скажеткратко и почтине думая: «Какже, это самыйпроницательныйв России человек, и самый любящий»39.Любовь и мудрость– вот секретвеличия Достоевского.
Вероятно, именно в этом, на наш взгляд, главная причинаего всемирной, ныне все нарастающейславы. И, безусловно, именно в этомпричина интересак творчествуДостоевскогофилософовразличныхтечений инаправлений, основным средикоторых, несомненно, является течениеэкзистенциальное.В наследииДостоевскогоприсутствуютвсе основныевопросы, интересовавшиеи интересующиефилософов –и самый главныйвопрос: о бытии, свободе исуществованиичеловека.«Достоевский– самый христианскийписатель потому, что в центреу него стоитчеловек, человеческаялюбовь и откровениячеловеческойдуши. Он весь– откровениесердца, бытиячеловеческого, сердца Иисусова.Достоевскийоткрывает новуюмистическуюнауку о человеке.Человек – неперифериябытия, как умногих мистикови метафизиков, не преходящееявление, а самаяглубина бытия, уходящая внедра Божественнойжизни»40 — отмечаетН.А.Бердяев.Достоевскийантропоцентричен, он поглощенчеловеком, ничто так неволновалописателя какчеловек и движенияего духа и души.
Современныймир, пережившийи переживающийвеличайшиесоциально-историческиепотрясения, так уж устроен, что люди нынешнихпоколенийнаделены небывалойсклонностьюзаглядыватьв самые дальние, скрытые и темныеглубины своейдуши. И лучшегопомощника вэтом, чем Достоевский, не отыскатьи по сей день.
СПИСОК ЛИТРАТУРЫ
I
1. ДостоевскийФ.М. Идиот. Полноесобрание сочиненийв 30-ти томах. Т.8.Л., 1972-1984.
2. ДостоевскийФ.М. Дневникписателя за1876г. Полное собраниесочинений в30-ти томах. Т.23.Л., 1972-1984.
3. ДостоевскийФ.М. Сон смешногочеловека. Полноесобрание сочиненийв 30-ти томах. Т.25.Л., 1972-1984.
4. ДостоевскийФ.М. Дневникписателя за1881г. Полное собраниесочинений в30-ти томах. Т.27.Л., 1972-1984.
II
5. АльтманМ.С. Достоевский.По вехам имен.М., 1975.
6. БачининВ.А. Достоевский: метафизикапреступления.СПб, 2001.
7. Бахтин М.М.Проблемы поэтикиДостоевского.М., 1972.
8. Бахтин М.М.Проблемы творчестваДостоевского.Л., 1929.
9. БелопольскийВ.Н. Динамикареализма. М.,1994.
10. БердяевН.А. О русскойфилософии.Свердловск,1991.
11. БердяевН.А. О самоубийстве.М., 1998.
12.Бердяев Н.А.Откровенияо человеке втворчествеДостоевского// О Достоевском; ТворчествоДостоевскогов русской мысли.1881-1931гг. М., 1990.
13. БулановА.М. Святоотеческаятрадиция понимания«сердца» втворчествеФ.М.Достоевского// Христианствои русская литература.СПб, 1994.
14. ВетловскаяВ.Е. Религиозныеидеи утопическогосоциализмаи молодойФ.М.Достоевский// Христианствои русская литература.СПб, 1994.
15. ГроссманЛ.П. Достоевский.М., 1965.
16. Гус М.С. Идеии образы Ф.М.Достоевского.М., 1971.
17. ГуревичА.М. Динамикареализма. М.,1994.
18. ЕрмаковаМ.Я. РоманыДостоевскогои творческиеискания в литературеXX века. Горький,1973.
19. ЗахаровВ.Н. ПроблемыизученияДостоевского.Петрозаводск,1978.
20. ЗахаровВ.Н. СиндромДостоевского// «Север», 1991. №11.
21. ЗахаровВ.Н. Системажанров Достоевского.Л., 1985.
22. ЗахаровВ.Н. Фантастическоекак категорияпоэтики романовФ.М.Достоевского«Преступлениеи наказание»и «Идиот» // Жанри композициялитературногопроизведения.Петрозаводск,1978.
23. Иванов В.Достоевскийи роман-трагедия// ТворчествоДостоевскогов русской мысли1881-1931гг. М., 1990.
24. Кашина Н.В.Человек в творчествеДостоевского.М., 1986.
25. КасаткинаТ. ХарактерологияДостоевского.М., 1996.
26. КирпотинВ.Я. Достоевский-художник: Этюды и исследования.М., 1972.
27. КирпотинВ.Я. Мир Достоевского: Статьи и исследования.М., 1983.
28. КунильскийА.Е. Принцип«снижения»в поэтикеДостоевского(роман «Идиот»)// Жанр и композициялитературногопроизведения.Петрозаводск,1983.
29. ЛосскийН.О. Бог и мировоезло. М., 1994.
30. Лотман Ю.М.Роман Достоевскогои русская легенда// Русская литература,1972, №2
31. ОсмоловскийО.Н. Достоевскийи русскийпсихологическийроман. Кишинев,1981.
32. ПереверзевВ.Р. Гоголь.Достоевский.Исследования.М., 1982.
33. ПоспеловГ.Н. ТворчествоДостоевского.М., 1971.
34. ПруцковВ.Н. Достоевскийи христианскийсоциализм //Достоевский.Материалы иисследования.Л., 1974. Вып.1.
35 РозановВ.В. О размолвкемежду Соловьевыми Достоевским// Наше наследие,1991. №6.
36. РозановВ.В. О Достоевском// Наше наследие,1991г. №6.
37. РозенблюмЛ.М. ТворческиедневникиДостоевского.М., 1981.
38. СартрЖ.П. Бытие и ничто: Опыт феноменологическойонтологии. М., Республика,2000.
39. СкафтымовА. Тематическаякомпозицияромана «Идиот»// Нравственныеискания русскихписателей. М.,1972.
40. СоловьевВ.С. Собраниесочинений в9-ти т. СПб, Общественнаяпольза, 1999.
41. СопровскийА. Пристанищеветхой свободы// Новый мир, 1992,№3.
42. ТюнькинК.И. Романтическаякультура и ееотражение втворчествеДостоевского// Романтизм вславянскихкультурах. М.,1973.
43. Франк С.Л.Смысл жизни// Вопросы философии,1990г. №6.
44. ФридлендерГ.М. Достоевскийи мировая литература.Л., 1985.
45. ФридлендерГ.М. Роман «Идиот»// ТворчествоФ.М.Достоевского.М., 1959.
46. ФридлендерГ.М. РеализмДостоевского.М., 1964.
47. ШаргуновА. Ответы протоиерея// Русский дом,2002, №2.
III
48. Достоевский: Эстетика ипоэтика. Словарь-справочникпод ред.Г.К.Щенникова.Челябинск,1997.
49. Новая философскаяэнциклопедияв 4-х т. Т.4. М., Мысль,2001.