Н. А. Янко-Триницкая
При
словоизменении в основах существительных и глаголов наблюдаются регулярные и
нерегулярные изменения, связанные с беглыми гласными в основах существительных
и глаголов, типа: корень – корня, сон – сна, тереть – тру; или с
морфологическими чередованиями согласных в основах глаголах, типа: печь – пеку
– печешь, водить – вожу – водишь, жить – живу – живешь, или еще с наращением
основ, типа: время – времени и под.
Все
такие варианты основ могут встречаться в морфологически выводимых
(аффиксальных) [1] основах, например: корен-н(ой) и корн-ев(ой), сон-н(ый) и
сн-и(ть)ся, тер-к(а) и тр-ениj(е), пек-арь и печ-енj(е) вож-ак и води-тель,
жи-знь и жив-ность, вре-мен-н(ый) и врем-ечк(о) и под.
Однако,
помимо этих словоизменительных вариантов основы базового слова могут быть такие
варианты базовой основы, которые наличествуют только в морфологически выводимых
словах. Например, основы существительных на задненебный в выводимых из них
словах могут изменяться в результате чередований: медведь – медвеж-онок, рыбак
– рыбач-и(ть) – ры-бац-к(ий) и т. п. Основ медвеж-, или рыбач-, рыбац- нет в
базовых словах. Такие варианты основы, носящие сугубо словообразовательный
характер, можно в отличие от словоизменительных вариантов базовой основы
назвать словообразовательными вариантами базовой основы.
В
глаголах, как правило, существует два основных варианта основы (так называемые
две основы глагола: основа инфинитива и основа спрягаемых форм), а кроме того
возможны варианты, связанные с чередованием согласных и отчасти гласных в
личных формах глагола. Так, в словоформах глагола водить используется три
варианта основы: води-, вож-, вод’-; в словоформах глагола сидеть: сиде-, сиж-,
сид’- и т. п.
Кроме
того, возможны словообразовательные варианты базовой основы, характерные только
для морфологически выводимых слов, например: води(ть) -вож(у) -вод'(ишь), но
вождь; угоди(ть) – угож(у), – угод(ишь), но угожд-а(ть); награди (ть)
-награж(у) – наград(ишь), но награжд-ениj(е) и т. п.
Остановимся
на одном нерегулярном случае словообразовательных вариантов базовой основы
глаголов.
Если
взять слово женитьба и соотнести его значимые части с значимыми частями других
слов, то совершенно ясно, что его корневая часть по смыслу связана с глаголом
женить (или жениться), у которого есть варианты основы жени- и жен’-. С другой
стороны, в целом ряде существительных со значением действия по глаголу есть
суффикс -б(а): косьба, борьба, стрельба, гульба, ходьба и др. Однако в слове
женитьба между базовой основой жени- и суффиксом -б(а) есть еще отрезок -т-.
Что он собой представляет: часть основы или часть суффикса?
Если
бы этот отрезок был систематически связан с суффиксом -б(а), его можно было бы
считать частью суффикса и говорить о варианте суффикса -тьб(а). Однако ни в
одном другом отглагольном существительном современного русского литературного
языка нет такого -т- перед суффиксом -б(а) (ср. украинское боротьба). В слове
молотьба -т- является элементом базовой основы, наличествующей в глаголе при
словоизменении: молоти(ть) – моло-т'(ишь), молот'(ит) и т. п.
Только
в одном отадъективном существительном перед суффиксом -б(а) есть отрезок -ыть-
– гол-ыть-б(а). Ни в каких других словах такого отрезка нет, он явно относится
к несопоставимым морфемам, к тому же морфемам пустым, ничего не обозначающим.
Из всего сказанного можно сделать вывод, что -т- в слове женитьба к суффиксу не
относится.
Вместе
с тем наличие -т-, отсутствующего в вариантах основы базового глагола,
характерно для целого ряда отглагольных существительных и прилагательных,
например: брить – бритва; сбить – сбитень; взять – взятка и взяток (у пчел);
вить – виток; свить – свиток; завить – завиток, завитушка; слить – слитный,
слиток; повить – повитуха; жать – жатва; понять – понятный, понятливый; ныть –
нытик; жить – житуха; прожить – прожиточный; пожить – пожитки; зажить –
зажиточный; пережить – пережитки; объять – необъятный; скрыть – скрытный;
скрытчик и др. Ср.: “Вы отмолчитесь, скрытчица, Я ж выболтаюсь
вдрызг” (Б. Пастернак. “Лейтенант Шмидт”).
Сопоставляя
эти слова с причастиями и отглагольными существительными, типа: литье, слитый,
битье, битый, взятие, взятый, бритье, бритый, прожитье, прожитый, объятый,
скрытый, нытье и под., – можно предположить, что -т- в приведенных выше словах
сродни -т-, имеющемуся в основах причастий и отглагольных существительных и что
именно причастия или отглагольные существительные являются базовыми словами для
данных слов. То, что большинство рассматриваемых слов не выводится по смыслу из
причастий и существительных, не является аргументом против такого
предположения, так как морфологическая и семантическая выводимость зачастую не
совпадают, особенно в словах непродуктивных, нерегулярных разрядов [2].
Однако
есть немало отглагольных образований, которые имеют -т- в основе, но никак не
могут морфологически сопоставляться с причастиями на -т(ый) или
существительными на -тиj(е), -тj(e), поскольку таковых в современном русском
литературном языке нет, например: женить – женитьба, внять – внятный, быть –
быт, бытность, небытность, сбыть – сбыт, съесть – съестное, дать – придаток,
задаток, знать – знаток, знатный, сесть – насест, присест; пасти – пастбище,
пастырь, паства; блюсти – блюститель и т. п. Сюда же, видимо, смерть, мертвый.
Ср.
также во второй части сложных слов: кровопролитный, глинобитный, самобытный,
сыромятный, шерстобитный, благодатный и др.
Ср.:
“- Смотри, пожалуйста, – говорил старик, радостно и даже восторженно вертя
в пальцах модель поморского корабля, искусно и необыкновенно точно вырезанную
руками сына, – ну, скажи, пожалуйста, и откуда что берется в парне? Ведь точно,
все точно. Это шестнадцатый век, правильно? В семнадцатом киль на английский
манер начали строить, а это именно что шестнадцатый. Лыкошитные они назывались
по той причине, что лыком их сшивали. Молодец, право, молодец. Где ж ты лыко-то
достал, чтобы пошить, ведь у вас там никакого лыка и в помине нет. Лапоть, что
ли, разодрал старый?” (Ю. Герман. Студеное море).
В
связи с этим нет оснований соотносить с причастиями и отглагольными
существительными на -тиj(е), -тj(е) и все слова, к которым есть однокоренные
образования причастий и существительных, т. е. слова слиток, скрытный,
повитуха, бритва, жатва, пожитки, нытик и др., за исключением некоторых с
суффиксом -к(а) и, может быть, -ок, соответствующих продуктивным образцам,
например: открытка (открытое письмо), взятка (взятое) и взяток и под.
Следует
заметить, что с этими же и подобными глаголами как с базовыми могут
сопоставляться существительные и прилагательные, не имеющие в составе своей
основы -т-, а использующие один из словоизменительных вариантов основы глагола,
например: жн-ец, жив(ой), под-пас-ок, вы-пас, да-нь, жен-их, зна-ниj(е), брад-о-брей
и др.
Поэтому
можно сделать вывод, что это -т- относится к базовой основе и создает
нерегулярный словообразовательный вариант глагольной основы.
Такие
образования чаще всего сопоставимы с глаголами непродуктивных классов: а)
имеющими в форме инфинитива флексию -ть после гласного, являющегося частью
корня, например: лить, бить, быть, взять, вить, скрыть, брить, жать, жить,
вить, понять, дать и т. п. и б) имеющими флексию -ти или -ть после согласного,
например: пасти, блюсти, есть, сесть.
Крайне
редки случаи сопоставимости подобных образований с глаголами продуктивных
классов: женитьба – женить (IV продуктивный класс).
Слово
пастух на фоне слов: паства, пастбище, пастырь, которые, как следует из
вышеизложенного, выводятся из словообразовательного варианта базовой основы
паст-, членится паст-ух. Суффикс -ух не представляет несопоставимой морфемы,
поскольку он обнаруживается в ряде существительных, преимущественно –
неотглагольных: личного значения – конюх, предметного значения – кожух,
подсолнух. Кроме того, суффикс -ух встречается в существительных тоже личного
значения, но с иной системой флексий: грязнуха, толстуха, стряпуха, старуха и
под.
Отдельного
замечания требуют слова, сопоставимые с глаголом расти, как-то: рост, росток,
растение, растительный, подросток, отросток, возраст, нарост, прирост, (на)
вырост и даже каузативный глагол растить.
Глагол
расти (и префиксальные от него) отличается от всех приводимых выше глаголов не
только тем, что сопоставимых с ним именных образований с -т- внутри основы
значительно больше, но прежде всего тем, что в этом глаголе -т- есть и в личных
формах глагола: расту, растешь, растет, растем, растете, растут, расти,
растите. В формах прошедшего времени это -т- закономерно утрачивается перед
-л-, как утрачивается перед -л- каждое -т- и -д- корня и в других глаголах:
веду – вела, кладу – клала, плету – плела, приобрету – приобрела, расту –
росла. А в форме мужского рода -л- закономерно утрачивается после согласного
основы, как и в других глаголах: несла – нес, везла – вез, гребла – греб, росла
– рос. Ср. отсутствие -т- перед -л- в выводимых из этой же основы словах:
рослый, отрасль, поросль, недоросль и под.
Следовательно,
во всех приведенных образованиях -т- является частью корня глагола, а в
инфинитиве имеем одно -т- только вследствие невозможности произнесения двойного
или долгого -т- после согласного: раст + ти > расти (т. е. фонематически
ростти).
Можно
предположить, что возникновение словообразовательных вариантов глагольных основ
происходит за счет флексии (или части флексии) инфинитива. Такое предположение
подтверждается тем, что возникновение словообразовательных вариантов основы за
счет флексий базового слова встречается и в других случаях, хотя никогда не
носит регулярного характера. Так, например, суффикс -ическ(ий) или -ичн(ый)
прилагательных присоединяется обычно к основе базового существительного:
сатир(а) – сатир-ическ(ий), метафор(а) -метафор-ическ(ий) и т. п., однако в
некоторых прилагательных, сопоставимых с заимствованными, хотя и вполне
освоенными существительными, флексия именительного падежа существительного -а
входит в основу морфологически выводимого слова, например: алгебра-ическ(ий),
проза-ическ(ий). То же наблюдается и в существительных, сопоставимых с этими
основами: алгебра-ист, проза-ик, проза-изм и устаревшее проза-ист.
Большинство
образований, включающих флексию -а, приобретает в соответствии с общими
закономерностями интеграции морфем в русском языке (стремление избежать
стечения гласных на стыке основы и суффикса) интерфикс, хотя интерфикс для
русского языка и необычный: травма-т-ическ(ий), синтагма-т-иче-ск(ий),
флегма-т-ическ(ий), флегма-т-ичн(ый), спазма-т-ическ(ий), астма-т-ическ(ий),
система-т-ическ(ий), система-т-ичн(ый), фоне-ма-т-ическ(ий),
лроблема-т-ическ(ий), проблема-т-ичн(ый), схема-т-ическ(ий), схема-т-ичн(ый),
идиома-т-ическ(ий), идиома-т-ич-н(ый), тема-т-ически(ий), драма-т-ическ(ий) и
т. п. [3].
Ср.
также в существительных: астма-т-ик, флегма-т-ик, догма-т–ик, система-т-ик;
система-т-ик(а), идиома-т-ик(а), проблема-т-и-к(а), тема-т-ик(а),
синтагма-т-ик(а); схема-т-изм, идиома-т-изм, догма-т-изм и т. п.
Интерфикс
-т- в данной группе образований всегда стоит после -а-, которое создает
словообразовательный вариант основы базовых существительных женского рода с
основой преимущественно на -м и флексией -а в именительном падеже [4]. Ср.:
однако: луна-тик, луна-т-изм.
Этими
двумя группами образований ограничиваются в простых словах случаи
словообразовательных вариантов базовой основы, включающих элементы флексий
базового слова.
Слово
отсебятина, хотя и сопоставляется с предложно-падежной конструкцией от себя,
тем не менее не включает флексии базового слова, а членится так:
от-себ’-атин(а). Ср. пошл’-атин(а), сер’-атин(а), вкусн’-атин(а) и под.
В
словах ничтожный и ничтожество заключена словоформа местоимения ничто, за
которой следует ничего в настоящее время не обозначающее -ж-; если и можно
назвать это -ж- интерфиксом, то совершенно непродуктивным, наличествующим
только в этих двух словах. В слове тожество, сопоставляемом с то же, -ж-
указывает на частицу, вошедшую в выводимое слово. Также особняком стоят
разговорные слова с суффиксом субъективной оценки ничегошеньки и никогошеньки,
в которых налицо словоформы ничего и никого. Ср. неупотребительность
образований типа ничемушеньки и никомушеньки.
Что
касается наречий, выводимых из косвенных падежей существительных и
прилагательных, то в них флексии имен не создают словообразовательных вариантов
базовой основы, а становятся в выводимых словах суффиксами, например: бегом,
верхом, наедине, издавна, впустую, вкрутую и т. п.
В
ряде сложных слов также можно обнаружить следы флексий базовых слов.
Во-первых,
сохраняют словоизменительное значение (и соответственно изменяются внутри
слова) флексии в сложных числительных: пятьдесят, шестьдесят, семьдесят,
восемьдесят, двести, триста, четыреста, пятьсот, шестьсот, семьсот, восемьсот,
девятьсот – всего 12 слов. Наличием изменяемых флексий в обеих частях сложения
они сближаются со словосочетаниями, но все же единство ударения, а также невстречаемость
в качестве отдельных слов отрезков -сти и -десят и малая употребительность
отдельного слова сот (несколько сот) не позволяют отнести их к словосочетаниям.
Во-вторых,
сохраняют флексию базового слова сложные слова с числительным в первой части: пятиэтажный,
двухместный, трехстворчатый и т. п. Можно считать, что флексии родительного
падежа числительных выступают здесь в функции интерфиксов, соединяющих основу
числительного с основой существительного.
В-третьих,
промежуточное положение между словосочетанием и сложным словом занимают
образования типа пол-яблока, в которых возможен разрыв между частями сложения,
например, пол зеленого яблока, и типа предместкома, завгаражом, где сохраняются
флексии родительного или творительного падежа второго слова, связывающие эти
слова с словосочетаниями председатель месткома, заведующий гаражом. Может быть,
и слова типа пол-яблока находятся в таком же отношении к словосочетаниям типа
половина яблока.
В-четвертых,
существует некоторое количество единичных образований, в той или иной мере
сохраняющих формы словосочетания, но вместе с тем сцементированных аффиксами и
флексиями в одно слово. В этих сложных словах словоформы базовых слов утратили
свое словоизменительное значение, но не стали суффиксами, интерфиксами или
иными составными частями сложных слов, например: себялюбие, себестоимость,
умалишенный, ничегонеделание, вертихвостка, сорвиголова; потусторонний,
повсеместный, сумасшедший, втридорога, заблагорассудиться, сногсшибательно,
немогузнайка и т. п.
Такие
сложные слова можно назвать словами со слитной основой. Они фразеологичны в
высшей степени; включая различные словоформы, утратившие словоизменительное
значение, и служебные слова, утратившие самостоятельное употребление, они в то
же время явно указывают на соотнесенность этих слов со словосочетанием, в
котором использованы данные формы и данные служебные слова, например:
“Стародум.
Тут не самолюбие, а так сказать себялюбие. Тут себя любят отменно, о себе одном
пекутся, об одном настоящем суетятся” (Д. И. Фонвизин. Недоросль).
Ср.
также: “Почему же в повестях последних лет… на первый план выступают
поиски “своего места”, этакое “себяустройство”?”
(Литературная газета, 16. XI. 1961).
Сюда
же примыкают фольклорные и окказиональные образования, предназначенные для
детей, как например: Мальчик-с-паль-чик, Мойдодыр, Айболит, ванька-встанька.
Последнее слово содержит словоформу повелительного наклонения встань и частицу
-ка, согласный которой вошел в основу слова, а гласный превратился в флексию
именительного падежа и соответственно стал заменяться в других падежах другими
флексиями. Ср.:
“Один
только мальчик – по имени Ванька,
По
прозвищу Встанька – не спит никогда.
У
Ваньки, у Встаньки – несчастные няньки”
(С.
Маршак. “Ванька-Встанька”).
Таким
образом, в словарном составе современного русского литературного языка есть
немало морфологически выводимых слов, в основах которых скрываются, вне всякого
исторического исследования, флексии или элементы флексий базовых слов,
утратившие, за исключением первых флексий в двенадцати сложных числительных,
свою словоизменительную функцию. В простых словах эти рудименты флексий, или
эксфлексии, либо создают словообразовательные варианты базовых основ, что
характерно для существительных и прилагательных, либо становятся суффиксами
выводимых слов, что характерно для наречий. В сложных же словах флексии базовых
слов, утратив свою словоизменительную функцию, служат соединительным
интерфиксом или просто указывают на большую или меньшую близость данных слов к
конкретным базовым словосочетаниям, свидетельствуя в то же время о снятых
синтаксических отношениях.
Примечания
1.
О преимуществах терминов “выводимый” и “базовый” перед
терминами “производный” и “производящий”,
“мотивированный” и “мотивирующий” при синхронном
исследовании см.: Н. А. Янко-Триницкая. Членимость основы русского слова. –
Известия АН СССР, Серия литературы и языка, 1968, т. XXVII, вып. 6, стр.
532-533.
2.
Если же считать, что причастия только формы глаголов, то в них -т- является
аффиксом словоизменения, т. е. флексией (так и рассматривает морфологический
состав причастий М. В. Панов, о чем см. его статью “Русский язык” в
кн. Языки народов СССР, т. I, Индоевропейские языки, 1966, стр. 70), и тогда
привлечение их ничего не дает для решения поставленного вопроса.
3.
Образования с суффиксами -ическ(ий) и -ичн(ый) и интерфиксом -т- возможны от
всех существительных данной группы, образования же с суффиксом -н(ый) без
интерфикса – только от тех, в которых основа оканчивается на один, а не на два
согласных: системный, фонемный, проблемный, односхемный, многотемный и др.
4.
Предположить, что здесь не вариант базовой основы на -а и интерфикс -т-, а
просто интерфикс -ат- можно было бы, если бы был достаточный ряд
существительных мужского рода с основой на -м, присоединяющих суффиксы
-ическ(ий), -ичн(ый) с помощью интерфикса -ат-. Таких существительных почти
нет. Одно такое существительное симптом (в XIX в. было и симптома), другое
спазм, существующее наряду со спазма.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.philology.ru
Дата добавления: 27.06.2008