–PAGE_BREAK–Формулярный процесс
Как бы то ни было, но с течением времени легисакционный процесс, также как и обслуживаемое им цивильное право, изживает себя. Как уже было упомянуто выше, новый порядок процесса был введён законом Эбуция и двумязаконами Юлия. В результате этих законов в Риме установился новый процесс – формулярный, который покончил с формализмом и ритуальностью. На смену приходит преторская формула, от которой процесс и берёт название. Общий смысл совершившейся реформы заключается в переложении обязанности формулировать предмет спора с плеч сторон на плечи претора. В легисакционном процессе стороны сами должны были формулировать свои претензии, облекая их в соответствующие закону формулы. В формулярном процессе стороны могли излагать претору дело в любых выражениях и в любой форме. Дать же претензиям сторон соответствующее юридическое выражение составляет теперь дело претора. Из объяснений сторон он выводит юридическую сущность спора и эту сущность излагает в особой записке судье, назначаемому для разбора этого дела. Эта записка судье и есть формула. Таким образом, формула теперь представляет изложение юридической сущности спора и составляет те рамки, в которых затем должно двигаться дальнейшее производство in
judicio.
Необходимо отметить тот факт, что формула претора состояла из четырёх обязательных частей. Первая часть называлась nominatio. В ней говорилось о том, кто из судей будет рассматривать данное дело. В следующей части – demonstratio– предлагалось основание, из которого возник иск. Например, из долгового обязательства или причинения вреда. Затем шла важнейшая часть формулы – intentio
.В ней определялось содержание претензии истца. Претензия истца могла быть основана на нормах цивильного права, тогда она называлась intentio
in
jus
concepta, а иск назывался actio
civilis. Например, формула виндикационного иска собственника содержала следующую интенцию: «если окажется, что вещь, относительно которой идёт спор, принадлежит по квиритскому праву Авлу Агерию, то ты, судья…»9. Если требование истца нельзя было обосновать нормами цивильного права, а претор всё же считал справедливым защитить это требование, то в интенции описывались те факты, на которых истец основывает свою претензию и при наличии которых следует иск удовлетворить. Например, лицо договорилось со своим должником, оспаривавшим долг, что, если первое присягнёт в существовании долга, второй без суда уплатит требуемую сумму; это лицо присягнуло, однако должник всё-таки не платит, тогда претор давал истцу формулу, в интенции которой указывался факт присяги. Такая интенция называлась in
factum
concepta, а иск – actio
praetoria. Четвёртая часть формулы – condemnatio– предписывала присуждение, то есть предлагала судье удовлетворить иск, если интенция подтвердилась, и отказать в иске в противном случае.
Перечисленные части формулы являются основными, однако помимо них в формуле могли быть также второстепенные части, а именно: exceptioи praescriptio. Эксцепция буквально значит изъятие, исключение. В случае включения эксцепции в формулу судья, установив правильность интенции, должен удовлетворить иск, «за исключением того случая, если…». Таким образом, в форме эксцепции ответчик выдвигал свои возражения против иска. Однако не всякое возражение ответчика называлось эксцепцией. Если, например, в интенции говорится, что ответчик должен истцу 100 сестерциев, а ответчик заявляет, что он ничего не должен, это – отрицание иска, а не эксцепция. Если же ответчик подтверждает, что он действительно принял на себя обязательство уплатить 100 сестерциев, но заявляет, что это произошло вследствие применённого со стороны истца насилия, то такая ссылка называлась эксцепцией. В приведённом примере эксцепция могла быть заявлена, когда бы истец не предъявил иск. Такая эксцепция называется погашающей или уничтожающей. В отличие от таких эксцепций возможны эксцепции отсрочивающие. Например, против иска истца ответчик ссылается на состоявшееся между сторонами соглашение не взыскивать долга в течение двух лет. Прескрипцией, то есть надписанием, называлась часть формулы, которая следовала непосредственно за назначением судьи. Нередко такая надпись делалась для того, чтобы отметить, что в данном случае истец ищет не всё, что ему причитается, а только часть. Такая оговорка была нужна ввиду важной особенности римского процесса: однажды предъявленный из какого-либо правоотношения иск уже не мог быть повторён. Включением прескрипциии истец предупреждал погашающее действие литисконтестации и обеспечивал себе возможность в дальнейшем довзыскать остальную часть причитающейся суммы.
Подобно легисакционному формулярный процесс состоял из двух стадий. Сильные изменения произошли в первой стадии – in
jure. Производство начиналось с указания истцом иска. Истец ещё до вызова к претору знакомил ответчика с тем иском, который он ему хочет предъявить. Необходимо было ещё подготовить конкретные данные, требуемые для заполнения формулы, в особенности правильно обозначить объект иска, указав его не родовыми чертами, а видовым образом.
Истец обращался потом к претору с просьбой выдать соответствующую обстоятельствам дела формулу для разбирательства по ней судьей дела во второй стадии. Обычно претор давал её без предварительного расследования дела — sine
causae
cognitione. В отдельных случаях, однако, претор заранее удерживал за собой в эдикте право подвергнуть дело такому рассмотрению и в зависимости от его результатов дать или не дать формулу.
Ответчик должен был не только явиться с истцом к претору, но и защищать себя надлежащим образом, как-то: заключать дополнительные соглашения (спонзии и стипуляции), выставлять свои эксцепции, участвовать с истцом в составлении формулы, выборе судьи и засвидетельствовании спора. Если онне исполнял этих обязанностей, он считался indefensus— незащищённым in
jure, что влекло важные последствия10.
При исках на определенную денежную сумму долга истец мог немедленно приступить к исполнению. Магистрат, по его представлению, произносил присуждение- addictio. При неопределенных по ценности исках магистрат вводил истца во владение всем имуществом ответчика. Эта missio
in
bonaдавала истцу возможность принимать все охранительные меры, с правом, по истечении определённого, срока, продать имущество целиком особому emptor
bonorum, который являлся универсальным преемником ответчика. Этот порядок применялся в тех случаях, когда: а) ответчик умышленно скрывался, б) дав поручительство, не являлся в назначенный срок и в) просто отсутствовал на суде.
Явившись в суд, ответчик мог оспаривать требование истца, подвергать критике испрашиваемую истцом редакцию формулы и делать со своей стороны другие предложения, в особенности настаивать на включении в формулу выгодных для него возражений — эксцепции. Окончательная редакция формулы не зависела, однако, от предложений истца или ответчика и всецело находилась в руках претора. Претор в письменном виде предоставлял формулу истцу. Истец, в свою очередь, передавал ответчику копию полученной формулы или прочитывал ее. Ответчик, принимавший формулу, тем самым подчинял себя суду присяжного судьи. Предъявление формулы истцом и принятие её ответчиком было завершительным актом производства injure, называемым «засвидетельствованием спора» — litiscontestatio.В случае отказа ответчика принять формулу он становился indefensusи подвергался последствиям отказа, указанным выше.
Производство в первой стадии могло тут же и закончиться без передачи дела на дальнейшее рассмотрение in
judicium. Это бывало, когда ещё в первой стадии магистрат приходил к заключению, что требование истца было юридически необосновано (по несоответствию требованиям закона, нравов и справедливости), или сам истец признавал возражения ответчика. В этих случаях преторы и другие судебные магистраты оставляли за собой в эдикте право отказать истцу в выдаче формулы.
Этот акт назывался denegatio
actionis-отказом в иске. Он не обладал погашающей силой, которую имело бы оправдывающее ответчика решение. Отказ не был бесповоротным, и истец мог вторично обратиться к тому же или другому претору с новым иском по тому же делу, исправив допущенные ранее недостатки.
Если одна из сторон не является к судебному разбирательству, то по законамXII таблиц её ждали до полудня, после чего дело решалось в пользу прибывшей стороны- praesenti
litem
addicito. Это было наказанием за неявку. В формулярном процессе положение изменилось. Заочное разбирательствобыло допущено и получило названиеeremodicium
.При неявке ответчика истец обязан был привести доказательства, чтобы получить решение в свою пользу. Если присяжному судье были известны основательные причины, оправдывающие неявку сторон, то он мог назначить другой день для разбирательства. Даже после пропуска данной отсрочки стороны всё же могли представлять оправдывающие их неявку причины, и судебный магистрат был полномочен произвести восстановление в прежнее состояние- restauratio
eremodicii
.
Название последнего момента производства iniureименем litiscontestatio
объясняется исторически. При легисакционном процессе производство в первой стадии заканчивалось тем, что спорящие стороны приглашали приведённых ими свидетелей, в случае необходимости, подтвердить перед присяжным судьей всё, что обсуждалось в их присутствии. Это называлось contestari
litem. В формулярном процессе сначала магистрат устно сообщал формулу, которая заносилась в протокол, откуда стороны могли получить засвидетельствованные копии. Это действие называлось по-старому контестацией спора.
Момент контестации спора устанавливал процессуальное отношение между спорящими сторонами и тем судьей, который назначен в формуле для разбора дела. Сам же иск прекращал своё существование, так как наступало его процессуальное погашение. Истец уже не мог более по тому же предмету вторично обратиться к претору с требованием предоставить ему новую формулу иска.
Квинтилиан передаёт это правило в такой формулировке: bis
de
eadem
re
ne
sit
actio
-дважды по одному делу недопустим иск. В классическом праве каждый процесс должен был заканчиваться в определённый срок после litiscontestatioсудебным решением. Закон Юлия в начале принципата установил срок решения в полтора года. Дела должны были заканчиваться в течение срока службы того магистрата, при котором они были начаты.
Процессуальное погашение действует ipso
jure, т.е. на попытку вновь начать процесс магистрат отвечал отказом дать формулу иска, а если бы дело дошло до судьи, ответчик мог указать на действие погашения и без соответствующей эксцепции в формуле: его обязанности оппонента более не существовало. Для такого действия литисконтестации требовалось следующее: a) judiciumдолжно быть legitimum; б) иск должен быть личным и в) интенция иска должна быть формулирована по jus.
Причина поглощающего действия при личных исках заключалась в том, что в формулеactio воплощалось все право истца, которое формально погашалось доведением до момента контестации иска. Между тем вещный иск всегда является только однократным внешним проявлением против одного лица права на вещь, существующего постоянно и направленного против любого возможного нарушителя.
«Если же был предъявлен личный иск в законном суде по такой формуле, которая заключает интенцию цивильного права, то позднее не может в силу самого закона быть возбужден иск по тому же делу, и по этой причине, эксцепция представляется излишней; если же будет предъявлен иск [направленный] на вещь или [основанный] на факте, то в силу самого закона позднее можно тем не менее вести процесс и по этой причине необходима эксцепция о решении дела или передаче [его] в суд»11.
Этот текст указывает, что при вещных и личных исках контестация спора не погашала требования, почему возможно повторение иска. Однако если иск касается тех же лиц и того же предмета, претор мог в формулярном процессе оказать содействие, но уже путем слабее действующей эксцепции о последовавшем решении или о передаче дела в суд, а также, если не последовало решения, сослаться на контестацию дела и тем предупредить вторичный процесс.
Действие контестации спора можно описать так, что в последний момент процесса in
jureфиксируется вся совокупность обязанностей ответчика, и задача судьи состоит в том, чтобы точно установить, что именно должен был ответчик в этот заключительный момент.
Именно по этому моменту решается, следует ли ему dare
oportereили имеет ли он право собственности. Истец должен получить всё, что он имел бы, если бы процесс был окончательно решён в момент контестации.
С этого момента контестации на ответчика ложится ответственность за гибель предмета спора. Требования и обязанности, которые до контестации не переходили на наследников сторон вследствие чисто личного характера этих требований, становились после контестации переходящими по наследству на обеих сторонах. Римляне объясняли погашение иска тем, что контестация иска производила обновляющее действие на обязательства, происходила как бы новация, которую называли необходимой- necessaria.Но это неверно, так как за сторонами оставалось право не совершить контестации и не вызвать тем новации требования. Отличие контестации от новации имеется и в том, что при новации прекращаются последствия просрочки, а также обеспечение, а именно поручительство и залог, тогда как при контестации остаются в силе и последствия просрочки и ручательства. Ответчик теперь, после контестации иска, должен подвергнуться присуждению и пассивно подчиниться действию процесса.
«Многие примеры показывают, что одни основания бывают при добровольной новации и другие при вступлении в процесс. Теряется привилегия из приданого и опеки, если после развода приданое требуется из стипуляции или, по наступлении зрелости, новируется иск из опеки, если это было сделано со специальной целью: но никто не сказал, что это от контестации спора»12.
Если ответчик исполнит требование в промежуток времени между контестацией и решением in
iudicio, то он должен был бы быть присуждённым, потому что в момент контестации ещё существовало право истца. Однако практика постепенно признала, что судья по долгу службы должен освободить его. Гай сообщает краткое правило сабинианцев: omnia
iudicia
sunt
absolutoria(все решения являются освобождающими), если присуждение не может последовать.
При иске, направленном на вещь, ответчик должен представить обеспечение при содействии поручителей, что он выплатит присуждённое с него cautio. Эта cautioсостояла из трёх клаузул: a) de
re
iudicata-что он исполнит решение; б) de
re
defendenda— что он будет надлежащим образом защищаться; в) de
dolo
malo— что он не будет поступать и не поступал злоумышленно. При личных исках обязанность предоставлять обеспечение наступала только в виде исключения по отношению к подозрительным ответчикам (например, которые ранее были объявлены несостоятельными) и при известных привилегированных требованиях. Ответчик, который изъявляет готовность совершить контестацию иска, но не представляет требуемого обеспечения, приравнивается к отказывающемуся от своей защиты. Против него допускается немедленное принудительное исполнение или ввод во владение его имуществом и продажа последнего с аукциона.
Теперь рассмотрим производство во второй стадии – in
judicio. Гай сообщает, что стороны при легисакционном процессе, после назначения судьи, взаимно вызывали друг друга явиться к этому судье на третий день. Сохранился ли этот срок для формулярного процесса, остается неизвестным. Перед назначенным присяжным судьей процесс развивался в свободной устной форме и при господстве принципа свободной оценки доказательств. Такими доказательствами служили свидетели, сведущие лица, осмотр на месте, документальные данные, присяга. Свидетелей обыкновенно допрашивали под присягой, но обязанности являться в суд для дачи показаний до Юстиниана не существовало, кроме тех лиц, которые были свидетелями при формальных юридических сделках. Решение спора зависело от того, доказали ли стороны свои утверждения. Предметом доказывания служили лишь спорные факты. Тяжесть доказывания- onus
probandi— распределялась в процессе так: истец должен был доказать те факты, которыми он обосновывал иск, а ответчик- факты, на которых он основывал свои возражения. Доказывание ложится на истца, ответчик, возражая, становится в положение истца.
Обеим сторонам давалось право представить суду свидетелей, которыевыразили согласие явиться. Если свидетель отсутствовал, то допускалосьпрочтение присланных им письменных показаний— testimonia
per
tabulas. Но, как свидетельствуют Гай и Квинтилиан, таким письменным показаниям придавалось мало веры.
В качестве сведущих людей источники называют землемеров-агрименсоров, привлекавшихся к спорам о границах. Из последнего текста вытекает, что в таких же делах применялся и осмотр на месте. Упоминается также осмотр тела раненого человека. Присяга, как средство решения дела, не применялась, но для подтверждения отдельных фактовсуд мог обязать одну из сторон принести присягу. Судьи поступали здесь по свободному усмотрению и выбирали ту сторону, которая была и лучше осведомлена и заслуживала доверия.
Судья в этой стадии производства мог пользоваться советами друзей и юристов, но решение юридически зависело от него и ложилось на его ответственность. При нескольких присяжных судьях дело решалосьпо большинству голосов. Решение объявлялось устно и в присутствии сторон. Не требовалось, чтобы в решении приводились мотивы иоснования вынесенного решения.
Внешними рамками деятельности судьи во второй стадии процесса всегда оставалась переданная ему от претора сторонами формула. Судья был обязан принять эту последнюю в данной ей формулировке, хотя бы она и заключала в себе какие-либо ошибки. Особенно важно отметить значение ошибок в требовательном пункте формулы — intentio.
Этиошибки могли проникнуть в формулу при производстве injuге, но последствия их истец нес in
iudicio. Они могли заключаться в превышении или понижении требований к ответчику со стороны истца— рlusили minus
petitio.
Последствия уменьшения требований были не столь тяжелы для истца. Онсохранял за собой право взыскать в новом процессе недополученную разницу.
Более тяжёлые последствия влекло за собой преувеличение требования. Примером преувеличения служило предъявление иска в сумме, превышающей действительный долг ответчика, и, следовательно, преувеличение касалось размеров самого требования. Превышением во времени являлось требование платежа по долгу, срок которому еще не наступил. Превышение по месту касается места исполнения обязанности. Кредитор мог по договору требовать, например, платежа долга в Коринфе, но, не желая туда ехать, предъявлял иск в Риме. Претор предписывал судье установить обязанности ответчика в определенном месте, а присудить к платежу в Риме. Наконец, превышение может коснуться и оснований иска, например, в исках о праве собственности с его различными обоснованиями.
Всякое превышение истцом действительно принадлежащих ему прав влекло для истца невыгодные последствия. Поскольку он не сумел доказать с полной очевидностью правильности своего требования, постольку происходило освобождение ответчика, и притом в полной и окончательной форме, так как преувеличенный требовательный пункт- интенция- оказывался ложным и не подтверждённым, а формула обязывала судью в таком случае освободить ответчика. Начать дело вновь препятствовало исключающее действие последовавшего решения. Чтобы избежать невыгодных последствий запроса, существовало лишь одно средство- ввести в формулу прескрипцию в пользу истца, предупреждающую судью о возможности дальнейшего уточнения истцом его требований.
Присяжный судья должен был строго следовать указаниям, данным в формуле, и выразить устно свое суждение— sententia, как представляется дело- videri
sibi. Особенностью римского процесса был денежный характер присуждения: omnis
condemnatio
pecuniaria
essedebet(всякое присуждение должно быть денежным). В некоторых случаях магистрат, уполномочивая судью к присуждению в денежной сумме, ограничивал его усмотрение указанием определенной суммы, свыше которой судья не мог оценить иска. Только в императорскую эпоху отступили от принципа обязательной денежной кондемнации, установив, что если предметом иска является определённая вещь, то ответчик присуждается к ее выдаче.
Подобно litiscontestatioв первой стадии производства- in
jure, решение дела судьей во второй- in
judicioвлекло за собой погашение процесса: процесс, доведенный до решения, не мог быть вновь начат (отрицательное действие законной силы судебного решения). В отношении истца к такому результату приводило доведение дела в первой стадии процесса до литисконтестации. Но что касается ответчика, то доведение дела до литисконтестации само по себе не служило для него препятствием к возбуждению в дальнейшем спора, тождественного уже разрешённому. Например, между двумя лицами идёт спор о наследстве, причём часть наследственной массы находится во владении одного из них, часть- во владении другого. Гай говорит, что каждый из них может предъявить иск о наследстве к другому. Но если по иску первого вопрос о праве на наследство разрешён судом в пользу первого, а второй потом предъявляет иск об этом наследстве к первому, такой вторичный судебный процесс противоречил бы принципу законной силы судебного решения. Гай мотивирует это заключение так: «тем самым, что суд признал наследство за мной, оно должно считаться признанным не принадлежащим тебе»13.
С введением в практику эксцепции rei
iudicataeоформилось учение и о положительном эффекте судебного решения. Последнее признаётся для данного вопроса между спорящими за истину и имеет для участников в деле обязательную силу. Судебное решение — res
iudicata– заканчивает процесс и может быть освободительным или осудительным. Законная сила судебного решения осуществляется двумя средствами:
1. Истцу даётся вместо прежнего иска новый — actio
iudicati– бесспорный иск о выполнении решения, содержание которого определено судебным решением.
2. Каждой из сторон даётся exceptio
rei
iudicatae, если противная сторона пытается вторично возбудить решённый уже судом спор.
Условия предъявления этой эксцепции следующие: а) возбуждение того же притязания, когда отыскивается тот же предмет на основании того же самого права, имеющего тождественное основание (например, куплю-продажу, ссуду, дарение; б) между теми же лицами. К тем же лицам причисляются также универсальные или сингулярные преемники, если они приобрели своё право после litiscontestatio.
Дальнейшим выводом из основного правила было распространение содержания судебного решения только на участников первого процесса и их правопреемников.
Если ответчик отрицает законную силу судебного решения, он может против него защищаться. В классическую эпоху сторона, недовольная судебным решением, могла при наличии уважительных обстоятельств испросить у претора restitutio
in
integrum– восстановление в первоначальное состояние, что в данном случае означает признание судебного решения несостоявшимся. В императорскую эпоху судебное решение можно было обжаловать в высшую инстанцию, однако с риском присуждения в двойном размере в случае проигрыша дела. Если же ответчик не защищается и не платит, истец может произвести принудительное взыскание с помощью actio
iudicati.
Взыскание могло иметь личный, то есть содержание должника под арестом до уплаты или отработки долга, или имущественный характер. В последнем случае кредиторы вводились во владение имуществом должника – missio
inbona. Спустя некоторое время они выбирали из своей среды человека, который продавал имущество должника с аукциона. Покупатель становился собственником купленного имущества, и вместе с тем обязан уплатить долги должника в пределах покупной цены имущества.
Классическое право не знало обжалования судебного решения в собственном смысле. Однако сторона, недовольная судебным решением, могла просить у претора restitutio
in
integrum14, восстановления в первоначальное положение, то есть просить об уничтожении наступивших юридических последствий. Это средство защиты давалось претором не только против судебного решения, но и в ряде других случаев, когда по обстоятельствам дела претор не считал возможным строгое применение общих норм права. Применение этого средства производилось как по просьбе сторон, так и по собственному усмотрению магистрата в целях защиты верхушки господствующих классов.
Для применения реституции требовались три условия: а) наличие имущественного или неимущественного ущерба, причинённого действием или упущением; б) наличие у просителя оправдывающего реституцию основания, как-то: менее 25 лет, временное отсутствие и некоторые другие; в) своевременная просьба. Действие реституции заключалось в том, что она лишала силы факт, приведший юридические отношения к существующему состоянию, и восстанавливала прежнее состояние этих отношений. Истец, получивший реституцию, должен был вернуть ответчику выгоду, полученную от погашения юридического отношения, например, покупатель, получивший обратно уплаченную цену, обязан вернуть продавцу купленный товар. При применении реституции против судебного решения последнее считалось несостоявшимся и начинался новый процесс.
Стороны в гражданском процессе долго не могли возлагать на третьих лиц защиту своих интересов. Они должны были выступать лично. И Гай, и Юстиниан утверждают, что некогда признавалось правило: Nemo
alieno
nomine
lege
agere
potest
-никто не может искать по закону от чужого имени. В Институциях Юстиниана даётся краткий очерк исключений из этого правила и последующих смягчений. Допускалось выступление представителей pro
populo— за народ (выступал magistratus), pro
libertate-за свободу (assertor
libertatis) и pro
tutela-по опеке (tutor-опекун). Закон Гостилия 175 года до н.э. допустил представительство на суде за лиц, попавших в плен или отсутствующих по делам государства. При формулярном процессе представительство отсутствующих и больных достигалось путем введения формул с перестановкой имен. Именно в интенции фигурировало имя представляемого лица, а в кондемнации- имя процессуального представителя. Судебный магистрат отдавал приказ присудить последнего или, если представитель был со стороны истца,— противную сторону в пользу представителя. Конечно, это было ещё не полное судебное представительство, но преторское право этим дало толчок дальнейшему его развитию.
Сначала признано было лишь непрямое представительство, т.е. выступление лица в процессе не от имени представляемой стороны, а от собственного имени представителя, однако за счёт первой. Основанием допущения этой формы представительства служила неспособность выступать в процессе ряда лиц, в силу возраста, пола, состояния здоровья и других причин, и такая же неспособность городских общин и корпораций, как таковых, участвовать в гражданском обороте в качестве носителей прав городов и других коллективов. Интересы указанных категорий лиц в процессах представляли опекуны физических лиц, агенты и синдики городских общин.
Институт представительства получил признание по существу в формулярном процессе. Здесь представители впервые открыто выступали уже со стороны дееспособных лиц под именем когниторов. Они принимали это поручение от заинтересованной стороны-dominus
litis-и назначались последней in
jureпутём обращения к противной стороне с установленными словами: «назначаю тебе когнитора». Присутствия последнего при этом не требовалось, но его обязанности начинались с момента состоявшегося соглашения о его допущении к процессу. Дальнейшим развитием представительства и более простой его формой было назначение процессуального представителя- прокуратора. Достаточно было предварительного неформального поручения, а иногда даже фактического выступления без поручения, в качестве ведущего дела, главным образом на стороне ответчика. Преторы побуждали таких прокураторов и их доверителей заключать стипуляции о последующем одобренииих действий. Как сказано, процессуальная формула составлялась всегда так, что решение выносилось на имя представителя, который должен был, в свою очередь, передать истцу всё, им полученное. Представитель ответчика, наоборот, мог требовать от представляемого всего уплаченного им по решению в пользу истца. Позднее представляемый внешне оформлял положение своих представителей путём занесения в судебный протокол или посылкой письменного сообщения противной стороне. Аналогично назначались агенты и представители городских общин. Допущение прямого процессуального представительства обусловливалось прежде всего усложнением хозяйственной жизни. Если при неразвитом обороте хозяин лично ведёт свои дела и лично выступает в суде, то по мере развития торговли купец заключает многочисленные сделки и участвует в ряде процессов. И недопущение представительства являлось бы стеснительным для оборота крупных рабовладельцев.
Особую форму представительства составляли представители за собственный счет, procurator
in
rem
suam, издавна употреблявшуюся при передаче требований прежним кредитором новому. Допускались также к устному содействию сторонам, без представительства в собственном смысле, адвокаты, избираемые обычно самими сторонами.
Наряду с обычным исковым порядком рассмотрения частных споров, существовало особое интердиктное производство. Оно отличается от обычного искового порядка рассмотрения частных споров тем, что судебный магистрат здесь выступает исключительно как носитель высшей власти, издающий приказы по отношению к гражданам. Интердикты издревле издавались претором по расследовании дела. Поэтому интердикты были безусловными категорическими приказами, санкционированными штрафами и взятием залога. Интердиктное производство было проявлением административной власти преторов. В классическом праве интердикт претора стал условным приказом, которым начиналось особое интердиктное производство. Оно могло стать базой для последующего судебного разбирательства, перейти из области управления в область юрисдикции. Этот акт принимался магистратом для скорейшего разрешения частных споров по просьбе одной из сторон15.
Смотря по тому, обращался ли интердикт к одной или обеим сторонам, различались интердикты простые и двусторонние- simplicia
,
duplicia. Далее интердикты бывают или запретительные — prohibitoria, или восстановительные — restitutoria, или предъявительные — exhibitoria. Только запретительные интердикты оправдывают своё название, но римляне применяли этот термин и к двум другим категориям. Запретительные интердикты запрещали определённое отношение и поведение. Сюда относились интердикты, запрещавшие насильственно нарушать существующее владение- vim
fieri
veto. Восстановительные интердикты были направлены на возвращение какой-нибудь вещи отдельному лицу или на восстановление повреждённого публичного сооружения. Внешне они выражаются словом restituas— «ты должен восстановить». Наконец, предъявительные интердикты требуют предъявления лица (раба, члена семьи) или документа и словесно выражаются словами cum, eamveexhibeas
— «представь его или её». Требование приказов было направлено на безотлагательное исполнениена глазах у претора. Восстановительные и предьявительные интердикты всегда были односторонни, а запретительные могли быть и двусторонними.
В классическую эпоху интердиктное производство оставалось удобным и быстрым способом административной защиты интересов верхушки класса рабовладельцев, когда допущение судебного разбирательства явилось бы слишком медленным или почему-либо неудобным. Оно имело это преимущество даже в сравнении с преторскими исками, основанными на особо признанных фактах- actiones
in
factum16.
Эффект интердикта заключался в том, чтобы противник немедленно повиновался ему, не оспаривая фактов, указанных в интердикте, и не утверждая, что был нарушен запретительный интердикт. Если лицо, против которого выдан интердикт, не выходя от претора, оспаривало интердикт и требовало назначения судьи, это требование удовлетворялось. Судебное разбирательство могло привести или к подтверждению интердикта, и тогда он из условного приказа превращался в безусловный, или к оправданию ответчика. Если судья подтверждал интердикт, а ответчик всё-таки не подчинялся, судья присуждал его к денежной сумме, определявшейся истцом под присягой. Если лицо, против которого выдан интердикт, уходило от претора, не потребовав назначения, а интердикту всё же не повиновалось, тогда истец вызывал ответчика к заключению договора о том, что если ответчик окажется неправым, то он уплатит истцу штраф; со своей стороны и истец давал обязательство уплатить ответчику штраф в случае своей неправоты. Эти два договора назывались sponsio
et
restipulatio. Первый порядок назывался производством sine
periculo, то есть без риска штрафа, второй- cum
periculo, с риском штрафа.
Так возник процесс в Риме, который, развиваясь и совершенствуясь, действовал затем не только в период республики, но и в течение всего следующего периода, процесс, при котором совершилось перерождение римского права из узконационального в общемировое. Освобождённый от оков строгой формалистики, формулярный процесс оказался в достаточной степени гибким, чтобы воспринять в себя самые разнообразные нарождающиеся отношения и дать место различным, даже самым тонким, оттенкам каждого конкретного случая.
Глава
III
продолжение
–PAGE_BREAK–