Художественное время в рассказе А.П. Чехова «Студент» Прежде чем перейти к непосредственному анализу художественного времени в рассказе А.П. Чехова «Студент», на наш взгляд, стоит сначала обратиться к самому понятию «художественное время». Итак: художественное время – категория литературного произведения, которая обеспечивает целостное восприятие художественной действительности и организует композицию произведения.
Время, изображенное в произведении, имеет границы протяжения, которые могут быть более или менее определенными (например, охватывать день, год, несколько лет, века) и обозначенными или не обозначенными по отношению к историческому времени. Иными словами, это явление самой художественной ткани литературного произведения, подчиняющее своим художественным задачам и грамматическое время, и философское его понимание писателем. Рассказ «Студент» – один из самых коротких, но и наиболее совершенных по форме чеховских рассказов,
с четко выстроенным сюжетом. Мы встречаемся со студентом духовной академии Иваном Великопольским, когда он идет по лесу. Затем проводим с ним немного времени у костра и прощаемся во время его переправы через реку. То есть действие рассказа умещается всего в несколько часов. Однако Чехов выходит далеко за рамки этого короткого периода. Благодаря мыслям студента, а также его рассказу об апостоле
Петре, художественное время в рассказе значительно расширяется. А сейчас мы хотим остановиться на всем этом немного подробнее. "Погода вначале была хорошая, тихая. Кричали дрозды, и по соседству в болотах что-то живое жалобно гудело, точно дуло в пустую бутылку" – так начинает Чехов свой рассказ. Нескольких предложений достаточно, чтобы читатель ощутил себя непосредственным свидетелем происходящего. Вдохнув полной грудью весенний воздух, в котором "раскатисто и весело" звучит выстрел охотника, прислушиваемся к тихому весеннему лесу. И вдруг одно-единственное слово заставляет читателей судорожно вздрогнуть от холода: "некстати". Всеми чувствами своими воспринимаем мы это "некстати". Чувствуем, как холоден подувший ветер, видим, как по весенним лужам потянулись ледяные иглы, слышим, как "глухо" стало в лесу, ощущаем даже, как "запахло зимой".
Смысловая ось вступления рассказа – смена погоды и настроения. И эта ось проходит как раз через это самое слово «некстати». «Возникает контраст «было – стало». Контраст звуковой («гудело», «выстрел прозвучал раскатисто и весело» – «все смолкло», «стало глухо»); световой (было светло – «стемнело»); эмоциональный («весело» – «неуютно, глухо, нелюдимо»); временной («весенний ветер» – «запахло зимой») . Благодаря такому "вступлению", с полуслова понимается
и ощущается читателем состояние главного героя рассказа – Ивана Великопольского, студента духовной академии. Человеку, оказавшемуся в такой обстановке, не просто холодно – он чувствует тоску и безысходность, чувствует холод во всём мире и в душе своей. "Ему казалось, что этот внезапно наступивший холод нарушил во всём порядок и согласие, что самой природе
жутко ". Под стать состоянию и мысли Ивана. Следуя особенности своего мышления, он от своего, частного, конкретного поднимается в мыслях к всеобщему, надысторическому, выходит на уровень обобщения и осмысления того, что видит и чувствует. Но во всём: и в теперешнем своём состоянии, и в жизни своей, и в истории – видит Иван лишь холод, ветер и страдания. "И теперь, пожимаясь от холода, студент думал о том, что точно такой же ветер дул и при Рюрике, и при Иоанне Грозном, и при Петре, и что при них была точно такая же лютая бедность, голод; такие же дырявые соломенные крыши, невежество, тоска, такая же пустыня кругом, мрак, чувство гнёта – все эти ужасы были, есть и будут, и оттого, что пройдёт ещё тысяча лет, жизнь не станет лучше". Рядом с именами Рюрика, Иоанна, Петра – великих деятелей русской истории – стоят вечные "ветер", "голод", "чувство гнёта". Причём автор подчёркивает неизменность людских несчастий
вне зависимости от времени, повторяя сходные синтаксические конструкции: "точно такой же ветер", "точно такая же лютая бедность", "такая же пустыня кругом". Подчёркивают эту неизменность и три глагольные формы: "были, есть и будут". Прошлое, настоящее и будущее объединены ветром, голодом и страданиями. Полный таких мыслей, Иван не хочет возвращаться к своей жизни, в которой он ничего не может изменить.
"Ему не хотелось домой". И он подходит к костру, возле которого сидят две вдовы. Эпизод отречения Петра рассказывается Иваном очень эмоционально, он чувствует какую-то связь между собой и евангельским персонажем. Тогда была такая же унылая длинная, страшная ночь, и так же, как Иван, был изнеможён и замучен тоской и тревогой Пётр, и так же грел у огня свои озябшие руки. Рассказ Ивана находит, может быть, не вполне ожидаемый им отклик в душах слушательниц.
Одна из них плачет, а вторая смущается, словно чувствуя "сильную боль". В этом рассказе Чехов употребил нечто вроде кольцевой композиции: Иван из темноты видит костёр, идёт к нему, говорит с женщинами и опять уходит в темноту, откуда видит лишь огонь, но не людей вокруг него. Эта особенность подчёркивается употреблением Чеховым слова "опять": "опять наступили сумерки возвращается зима". Однако в мыслях, в душе Ивана подобного возвращения нет, недаром встречаются в тексте как контекстуальный антоним слову "опять" слово "теперь". Иван думает о другом, о том, что события евангельских времён имеют отношение и к настоящему, что Василиса "всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душе Петра". Не стоит забывать о том, что писатель дал нам точное указание на то, что описываемые события
происходят в Страстную пятницу. Таким образом, это «включает Ивана Великопольского, Василису и Лукерью в общее для всех христиан противочувствие: личностное переживание смерти на кресте земного Иисуса Христа сплетено с непоколебимой верой в его вечное царствие» . Можно сказать, что рассказ содержит аллюзию на перенесение духа. «Как мы знаем из Писания, Иисус "испустил дух" (Евангелие от
Матфея 27, 50), но "ожив духом" (Первое Послание Петра 3, 18) – божественным духом – и воскрес. Таково символическое значение пасхального преображения, которое произошло в Иване" , Василисе и Лукерье. «На метафизическом уровне сюжетного пространства рассказа оба события Страстной недели – Четверга и Пятницы – объединены. Студент рассказывает о событиях
Великого Четверга, но происходит это в момент смерти Иисуса на кресте, весть о которой донес «восточный ветер», <подувший до того, как Иван подошел к вдовьим огородам>. Таким образом, события налагаются одно на другое. Иван вспоминает о Петре и одновременно мистически переживает смерть Иисуса» . И только сейчас герой оказывается способным понять, что главное в человеческой жизни "
и вообще на земле" – правда и красота, продолжающиеся непрерывно до сего дня. Только сейчас он смог ощутить чувство молодости, здоровья, силы. Только сейчас узнаём мы, читатели, что герою, размышлявшему в начале рассказа о бесцельности и бессмысленности бытия, двадцать два года. Только сейчас чувствует герой "невыразимо сладкое ожидание счастья, неведомого, таинственного счастья". И только сейчас, ощутив себя частью жизни, видит он жизнь "восхитительной, чудесной и полной высокого смысла". По мысли Ольги Николаевны Павляк, «история Петра, рассказанная студентом, вместе с ее внетекстовым продолжением – это история восхождения к истинной вере, дающая надежду и самому студенту, и Василисе, и Лукерье. В этом и состоит ответ на вопрос, почему студент говорит в Страстную пятницу, в день смерти Спасителя, именно о
Петре и почему Василиса «всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душе Петра». Слезы Василисы – это слезы жалости и сочувствия к Петру, но это и слезы откровения. Страдания и сострадание приводят героев рассказа к “соборному единению”». Обращает внимание то, что в рассказе трижды встречается выражение «ему казалось», что соответствует трем разным этапам размышлений и жизненных представлений
Ивана Великопольского. В первый раз это представление о мире как о мрачной пустыне: «Ему казалось, что этот внезапно наступивший холод нарушил во всем порядок и согласие, что самой природе жутко…» Во второй раз это представление о мире, где все взаимосвязано, «ужасы» с «радостью», «прошлое» с «настоящим»: «ему казалось, что он только что видел оба конца этой цепи…». В третий раз это представление о мире, в котором правда и красота «всегда составляли главное в человеческой
жизни и вообще на земле»: «и жизнь казалась ему восхитительной, чудесной и полной высокого смысла». В этой последовательности рассуждений каждое новое «казалось» не опровергает предыдущее «казалось», а дополняет его. Ужасы были, есть и будут, но также были и есть правда и красота, которые продолжались непрерывно до сего дня и останутся главной составляющей человеческой жизни. В структуре рассказа, где так важен образ связующей цепи, три последовательно включенных «казалось» предстают тремя звеньями, формально поддерживающими главный смысловой образ. По мере движения рассказа постигаются смысл и значение каждого отдельного звена, но к финалу рассказа они мыслятся только в совместном существовании. Внешнее восприятие повторяющейся формулы: «ему казалось» — «ему казалось» — «жизнь казалась ему» — наводит на представление о круге. На самом же деле здесь идет приращение смысла: каждое новое ощущение героя, каждое новое размышление
не опровергает предыдущего, но существенно дополняет его и тем самым корректирует общую идею произведения. В раскрытии идеи немаловажную роль играет и название рассказа – «Студент». Иван Великопольский – будущий священник, но он еще не стал им, он только учится. Таким образом, в названии запечатлен сам процесс ученичества. И в ученичестве Ивана и заключается его главная связь с
Петром, Василисой и Лукерьей, связь, которую он ощутил в конце произведения. Апостол Петр – ученик Иисуса. Именно про него Христос сказал: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ея». Петр был поставлен Иисусом учить и вести за собой паству, своих учеников, в числе которых и Иван Великопольский. В то же время Иван – будущий священник, то есть тоже пастырь.
Следовательно, апостол Петр и Иван объединены общей миссией пастырства. Студент говорит Слово Божие Василисе и Лукерье, и эти две женщины становятся его первой паствой. «Студент – действительно и «непринужденно» – становится «учеником и учителем». Таким образом, «”уроки” апостола Петра с помощью Божией благодати позволили студенту в прежнем мире открыть новый. Иван Великопольский не стал богаче, ему не стало теплее, и в мире не убавилось «бедности», «голод