А. Ю. СОЛНЫШКОВ
СОЛНЫШКОВАлексей Юрьевич — кандидат социологических наук, преподаватель Авиационногоучебного центра аэропорта Домодедово.
Напротяжении более чем полувека дедовщина является едва ли не самой острой социальнойпроблемой армейской жизни. Иной раз до половины времени различных совещаний исобраний уделялось её обсуждению. Так было до тех пор, пока армейскийпартийно-политический аппарат «отвечал» за состояние воинскойдисциплины. В постсоветские годы командиры в своём противостоянии дедовщинеостались без «опеки». В этих условиях одни самостоятельно училисьпротиводействовать ей (часто, впрочем, применяя меры противоправногопринуждения), другие, не найдя способов ее обуздать, становились сторонникамитеорий, оправдывающих собственное организационно-социальное бессилие, объясняяэто неистребимостью дедовщины, ибо такова природа человека, её полезностью длявоспитания воинов и управления подразделениями, тем, что ее причины — не вармии, и поэтому армия не в состоянии повлиять на функционирование дедовщины.
Сталочуть ли не хорошим тоном указывать среди причин дедовщины такие«объективные обстоятельства», как развал армии, социальнаянезащищенность офицеров, нежелание молодежи служить, забывая о том, что и в благополучные1970-е — 1980-е годы в советской армии она также процветала. В дополнение кэтому указывалось, что её аналоги существуют и на «гражданке» — вдетских садах и школах [см. напр.: 1; 2].
Можетпоказаться невероятным, но для того, чтобы противодействовать дедовщине, требуютсянесложные умения. Сошлюсь на собственный опыт. Придя в 1981 г. молодым лейтенантом на корабль, я за десять месяцев методом проб и ошибок «набрёл»на удачный алгоритм работы. Реализуя его при содействии офицеров вместе снесколькими матросами, удалось лишить годков1 неформальной власти вподразделениях [2, с. 192 — 193]. В дальнейшей моей службе, используянакопленный опыт, мне для пресечения годковщины, хватало одной-двух недель, ак 1990 г. уже требовалось всего несколько часов в течение двух-трех днейработы. Замечу, что ни один из годков за это время (а занимался я этим с апреля1982 по апрель 1990 г.) не был привлечен к уголовной ответственности, неподвергся противоправному принуждению с моей стороны или по моему приказанию, илишь одному я по недоразумению нанес необоснованный вред, о чем до сих порсожалею.
Дедовщинупреодолеть несложно (сказанное не относится к криминальным организациямвоеннослужащих по призыву, особенно аффилированных с местным криминалитетом).Но для того, чтобы научиться ее преодолевать, надо понимать её сущность исодержание, а для этого, в первую очередь, требуется освободиться от ошибочныхидей относительно её природы, содержания и способов функционирования.
Вовторой половине 1960-х годов в отечественной военной науке сформироваласьсоциальнопсихологическая школа А. Д. Глоточкина, ученые которой примерно заполтора десятилетия существенно продвинули науку о противодействии дедовщине[3; 4]. Однако для развития и распространения их знаний требовалось оперироватькатегориями, несовместимыми с провозглашаемыми идеологическими и политическимипостулатами. Поэтому многие исследователи подменяли категории, ёмко отражающиесущность дедовщины, понятиями-эвфемизмами. В результате этого произошло, нарядус прочим, смещение к началу 1980-х годов предмета исследований от феноменов, связанныхс функционированием дедовщины, к феноменам, характеризующим отклонения вформальных отношениях военнослужащих по призыву. В исследованиях причинанарушений связывалась, главным образом, с недостатками социального контроля задеятельностью подчиненных [5]. Одним из примеров таких подмен служит изменениесмысла понятия «неуставные отношения». Сначала, в 1960 г., вместо неприемлемого слова «дедовщина» Н. С. Кравчун ввел не вполне удачныйэвфемизм «неправильные взаимоотношения» [6, с. 48], а в 1964 г. А. Д. Глоточкин вводит более удачный заменитель — «неуставные взаимоотношения» [см.3]. И если на момент появления этого термина всем посвященным было ясно, чтосмысл его идентичен понятию «дедовщина», то сейчас — спустя сорок слишним лет, существует множество его интерпретаций [7, с. 11; 8, с. 3; 9, с. 5- 8]. Это приводит к терминологической путанице и свидетельствует об отсутствииединого понимания дедовщины и, следовательно, об стр. 109 отсутствии теории, котораябы удовлетворительно описала ее как целостное явление. Это обстоятельстводелает невозможным согласованное противодействие дедовщине на всех уровняхгосударственного и военного управления.
Тому,что нежелательный «дрейф» предмета исследования не привлек к себевнимание специалистов, способствовало и не слишком строгое соблюдение авторамиметодологии. Значительная часть научных выводов о «неуставныхотношениях» основывается на результатах, полученных в «формирующихпедагогических экспериментах». В них исследователи, вне зависимости отметодов коррекционного воздействия, всегда добивались значимого снижения уровнянеуставных отношений в экспериментальных подразделениях [см., напр.: 10].
Обратимсяк методологии. Эксперимент предусматривает выявление характера связи междунезависимой и зависимой переменными. Это возможно лишь в том случае, еслиудается «физически» или «аналитически» удалить (реально — уменьшитьдо приемлемого уровня) влияние: а) дополнительных переменных — известныхисследователю факторов, совместно с независимой переменной изменяющих параметрызависимой переменной; б) побочных переменных — неизвестных исследователюфакторов, в ходе эксперимента неизвестным образом действующих на зависимуюпеременную. «Формирующий педагогический эксперимент», предусматривающиймаксимально полный охват корректирующими воздействиями испытуемых, с точкизрения методологии исследования, признается одним из наихудших вариантовисследовательского плана. Это обусловлено тем, что удовлетворительно условия«а» и «б» соблюсти в нем почти невозможно. Более того, зачастуюименно побочные и дополнительные переменные, возникающие в процессепедагогического взаимодействия в ходе такого эксперимента, вносят наибольшийвклад в изменение параметров «зависимой» переменной [см.: 11, с. 82 — 105, 134, 137]. Одним из примеров этого являются «хотторнские эксперименты»Э. Мэйо, в которых внимание к личности испытуемых давало значительно большийприрост производительности труда, нежели варьируемые «независимыепеременные» [12, с. 300 — 301]. Анализ ряда исследований дедовщины, построенныхв методологии «формирующего эксперимента», позволяет с высокойвероятностью предположить, что в них реально действующий фактор аналогиченфакторам, выявленным Э. Мэйо, но в плане каждого конкретного исследования этотфактор может быть отнесен только к категории побочных переменных [см., напр.:10].
Подступаяськ исследованию дедовщины, следует, по возможности, не допуститьметодологических уклонений. Полагаю, что термин «неуставные(взаимо)отношения» неудобен в применении, так как характеризуется размытымсмысловым содержанием. Более того, он в значении, характеризующим именнодедовщину, характеризует не её саму по себе, а её «проекцию» надругую категорию — «уставные отношения». Очевидно, что такоенаименование явления строится на логическом нарушении и запутываетисследователя. Поэтому целесообразно отказаться от термина «неуставныеотношения» в пользу «дедовщина».
Дедовщина,как признают все исследователи, существует в неформальных отношенияхвоеннослужащих по призыву2. Однако уже в ответе на следующий вопрос — в какомсегменте неформальных отношений она существует? — возникают расхождения.Военные психологи, педагоги, следуя за А. Д. Глоточкиным, характеризуют её каксоциально-психологическое явление. Военные социологи считают, что дедовщина — этонеформальные социальные отношения [13; 14; 15]. Казалось бы, какая разница? Ноответ на этот вопрос определяет меры, необходимые для пресечения дедовщины.Если она — явление социально-психологической природы, то меры её пресеченияцелесообразно искать в сфере психологии управления, если социологической, потребуютсямеры социального регулирования. Возможен вариант сочетаемой природы дедовщины — в этом случае рационально предполагать применение психологических и социальныхкоррекционных мер.
Действительно,в психологии некоторые аспекты отношений дедовщины могут быть исчерпывающеобъяснены и предсказаны. В частности, примененная А. Д. Глостр. 110 точкиным (иего учениками) теория психологического отношения личности, сформулированная иразвитая в школах В. М. Мясищева и А. А. Бодалева [16], позволила емуобнаружить личностную особенность активного организатора и участника дедовщины:потребительское отношение к сослуживцам, приоритет негуманистических ценностей,стремление использовать сослуживца как объект для личного самоутверждения [17, с.254].
Нодедовщина, как целостное явление, не нашла корректного объяснения в категорияхсоциальной психологии. Более того, концепции дедовщины, созданные военнымипсихологами в конце 1980-х годов, привели к её упрощенному пониманию [18].Например, “… все социально-психологические явления в рамках психологииколлектива рассматриваются как отражение деятельности коллектива, охватывающейвсе сферы его жизни. Тогда очевидна задача такой организации всех видовдеятельности подразделения, чтобы на выходе была требуемая психология воинскогоколлектива, в которой бы не нашлось места неуставным взаимоотношениям, что иозначало бы сплочение личного состава на нравственной основе” [7, с. 38].Верны ли эти утверждения? Если да, то в «правильных» условияхвоинской деятельности чуть ли не автоматически должна происходить новая(вторичная?) и «правильная» социализация личности путеминтериоризации индивидом общественного опыта. Или, всё-таки, наоборот — вповедении субъекта экстериоризируется его личный опыт, социальные знания иумения, ценности, потребности, преломленные через отражение им его текущейситуации? Кстати, возможно ли обеспечить такую организацию «всех видовдеятельности подразделения, чтобы на выходе была требуемая психология воинскогоколлектива, в которой бы не нашлось места неуставным взаимоотношениям»?
По-видимому,обеспечить «такую организацию» прежде того, как будет ликвидированадедовщина, невозможно. Согласно Э. Мэйо, неформальные отношения являютсядополнительным каналом удовлетворения потребностей членов организации, неудовлетворяемых в официальных отношениях [12, с. 301]. Р. Мертон делает вывод, чтосоздать организацию, в которой через формальные отношения можно было быосуществлять весь спектр реально действующих отношений, в принципе невозможно[19, с. 164 — 183]. По Э. Мэйо и Р. Мертону хороший менеджмент учитывает этиобстоятельства и институциализирует некоторые из практикующихся в организациинарушений формальных норм. Кроме того, хороший менеджмент распространяетсоциальное управление на сферу неформальных отношений, осуществляя управлениеими в двух направлениях: а) удовлетворяя потребности членов организации, которыене могут быть удовлетворены через формальные отношения и которые не нарушаютинтересы других членов организации и организации в целом; б) блокируявозможность реализации в неформальных отношениях тех потребностей членоворганизации, которые нарушают интересы других членов организации и/илиорганизации в целом. В этом случае неформальные отношения, дополняя формальные,не противоречат интересам организации в целом.
Плохойсоциальный менеджмент, не учитывающий это, удовлетворяет только те потребностиподчиненных, обязательность удовлетворения которых указана в формализованныхдокументах, а также оставляет сферу неформальных социальных отношений внеуправления, что приводит к накоплению и усугублению отклонений, которые, нарастая,могут войти в противоречие с интересами организации и/или её членов [12; 19].Р. Мертон указывает, что попытка бороться с нежелательными неформальными отношениямис целью их ликвидации, не переложив их латентную социальную функцию наальтернативную социально желательную структуру, обречена на неуспех. В случаеборьбы формальной структуры организации с неформальной среди участниковпоследней формируется конфронтационное отношение к формальной структуре, еёцелям и ценностям. В неформальных отношениях ужесточаются групповые нормы исанкции за отступление от них, что приводит к социальному неравенству внутринеформальной группы, при этом наиболее конформные члены группы получаютсоциальное преимущество [19, с. 179 — 184]. стр. 111 Р. Мертон, М. Шерифотмечают, что чем более ограниченными оказываются свободные материальные, социальныеи духовные ресурсы в организации, тем более закрытой оказывается организация, ичем слабее между членами организации социально-психологические связи, темжестче оказывается конкурентная борьба за ресурсы внутри группы, включающейучастников неформальных социальных отношений [19, с. 409 — 412, 508; 20]. Изэтого легко сделать вывод, что чем активнее командование подразделения будетстремиться насадить «идеальную» организацию, тем более группа будетсплачиваться и закрываться, тем более жесткие санкции будут применяться котступникам, тем легче будет «дедам» сохранять влияние на всех участниковнеформальных отношений. Практическим доказательством данного вывода служитнеудачная попытка внедрения в конце 1980-х годов «Методики поэтапнойпрофилактики неуставных отношений» [21], выстроенной вокруг идеи приматаидеальной организации.
Авот пример альтернативного подхода к профилактике нарушений дисциплины — размышленияротного командира Н. Д. Бутовского: “… известно, что мера дляпредотвращения зла наиболее полезна та, которая не паллиативна, то есть, еслине залечивая верхушек зла, она влияет непосредственно на корень. Так, начальник,формально относящийся к требованиям дисциплинарного устава, то есть, неоставляющий проступков своих подчиненных без взысканий, но худо знающий их каклюдей, не искореняет зла. Такой начальник будет карать только одни отпрыски зла,выражающиеся в отдельных проступках, нисколько не подозревая, что корень, например,гнездится в дурном выборе им же назначенных унтер-офицеров… Одни карательныемеры весьма мало влияют на уменьшение проступков против дисциплины и нравственности.В этом случае полезнее всего… постараться выдвинуть хорошие элементы иобессилить дурные… Во всяком обществе, в том числе и в солдатском, всегдабывают господствующие взгляды, дающие тон всей жизни этого общества. Характертаких взглядов зависит от вожаков данного общества… Если эти люди хороши, тодурной элемент в роте, в лице неисправимых людей, будет находиться подпостоянным давлением и будет, так сказать, обессилен” [22].
Возможно,неудача психологов в выработке теоретической модели дедовщины обусловлена тем, чтоона не является социально-психологическим явлением? Выяснить, к какому сегментунеформальных отношений следует ее отнести — социально-психологическому илисоциальному, поможет анализ результатов исследования межличностных отношений, проведенныхМ. Ю. Кондратьевым в закрытых малых группах принудительной изоляции: в отрядахнесовершеннолетних заключенных, в группах воспитанников детских домов для сироти интернатов для одаренных детей [23; 24]; к этому же типу малых групп относятсяи подразделения военнослужащих по призыву. Он организовал исследование всоответствии с психологической концепцией трехфакторной модели «значимогодругого» [25] и указал, что в первых двух типах и, отчасти, в третьем типегрупп официально задаваемая деятельность является единственной ибезальтернативной, не ориентирована на потребности членов группы, имеет низкуюили отрицательную значимость для всех или большинства членов группы [23, с. 57- 58]. В таких группах первоначально их члены являются равными друг другу, имежду ними существуют неформальные социально-психологические межличностныеотношения, которые характеризуются тремя независимыми друг от другакомпонентами (симпатия-антипатия, референтность-антиреферентность, власть-подчинение).Однако скоро в них формируется новая структура отношений, основанная на властии поглощающая, преобразующая, прекращающая значительную частьсоциально-психологических отношений. Здесь отношения между членами группыопределяются только тем, какую позицию к власти занимает тот или иной членгруппы. Субъекты власти оказывались референтными для подвластных в силупоявления у них властных прав и антипатичными, вызывая у подвластных страх иненависть. Подвластные — нереферентыми (по причине своей безвластности) иантипатичными для субъектов власти, вызывая у последних чувство презрения3.
Формальносоциально однородная стр. 112 группа подразделялась на четыре неформальныестраты, жестко отграниченные друг от друга. Первая — субъекты власти, вторая — агентысубъектов власти, имеющие ограниченные властные права и меньшие свободыраспоряжаться подвластными, третья — подвластные, обладающие четко определенными довольно значительным объемом личных свобод, не нарушающих властные правачленов «верхних» страт, четвертая — подвластные, лишенныезначительной части неформальных прав и личных свобод, в том числе права наличное достоинство.
Исследовательуказал, что основным содержанием межстратных отношений является отчуждение, присвоениеи потребление представителями двух высших страт благ, создаваемых илипринадлежащих представителям низших страт, а также насилие, применяемое дляудержания подвластных в навязанных им внутригрупповых позициях. Он такжеотметил, что личностные достоинства или недостатки члена группы не влияют наего принадлежность к страте, его место в одной из страт обусловливается егоспособностью подчинять себе других членов группы и соблюдением им неформальных,но жестких норм поведения и отношений. Обычные межличностные отношения из трехвзаимонезависимых компонентов сохраняются только внутри страты между еёчленами. На основе этого он сделал вывод о том, что в группе существуетнеофициальная институциализированная структура отношений с жестко заданнымистатусами, правами и обязанностями и с жесткими нормами взаимоотношений. Кнарушителям статуса и норм поведения применяются угрозы и наказания в виденасилия и лишений. В группах такого типа продвижение вверх по статусной«лестнице» сопрягается с большими трудностями, зато понизить статусоказывается легко, так как существует большое число неписаных норм, занарушение которых лишают статуса и соблюдение которых требует постоянноймобилизованности [23, с. 25 — 34].
Значимостьсоциально-психологического исследования М. Ю. Кондратьева для социологиинеформальных отношений в малой группе в том, что он показал: а) условиепреобразования неформальных социально-психологических межличностных отношений внеформальные социальные отношения — модуляция (неформальными) властнымиотношениями остальных отношений в группе; б) признак, обозначающий границумежду неформальными межличностными социально-психологическими и неформальнымисоциальными отношениями — появление в группе социальной стратификации; в)указал тип группы, в которой неформальные властные социальные отношенияявляются основными и определяющими для остальных отношений — закрытые малыегруппы принудительной изоляции4; г) доказал, что факторами, обеспечивающимистабильность такой социальной организации, являются насилие и угроза насилия, применяемыесубъектами власти и их агентами к подвластным, и невозможность для подвластныхпокинуть группу из-за того, что все её члены входят в принудительно закрытуюформальную социальную группу. Сходные данные о неформальной социальнойструктуре и содержании социальных отношений в закрытых группах приводят В. Ф.Пирожков на примере молодежных криминальных групп, А. Н. Олейник на примерекриминальных организаций [26]; И. М. Отмахов, исследовавший взаимоотношениясреди военнослужащих, проходящих службу в дисциплинарных частях за воинскиепреступления [27, с. 86 — 90], И. В. Образцов и С. А. Белановский, изучающие«неуставные взаимоотношения» [13; 15]. Все исследователи дедовщиныили неуставных отношений указывают на существование в них стратификации посрокам службы, при этом в последние годы (с начала 1990-х годов) практически, всеавторы характеризуют такую стратификацию как социальную. Так, например, И. В.Образцов, А. Г. Тюриков, Д. В. Клепиков, Н. И. Марченко, Ю. А. Кретоводнозначно квалифицируют «неуставные отношения», «дедовщину»как неформальные социальные отношения военнослужащих, проходящих службу попризыву. Таким образом, можно сделать вывод о том, что дедовщина являетсянеформальными социальными отношениями в закрытых малых социальных группахпринудительной изоляции среди военнослужащих по призыву.
Акак моделировать эти неформальные социальные отношения — как отношения, детерминируемыеисключительно социальными причинами, или как социальные отстр. 113 ношения, вкоторых также экстериоризируются личностные (психологические) потенциалы участниковэтих отношений? Приходится констатировать, что среди тех, кто обучает будущихофицеров противодействию дедовщине, встречаются мыслители, опирающиеся натеоретические высказывания Э. Дюркгейма того периода его творчества, когда онактивно и небезболезненно пытался отмежевать социологию отсоциально-психологической науки, удаляя из неё всё, что связано с действиемпсихологического фактора5. По моему мнению, такой подход страдаетмеханистичностью, препятствует пониманию дедовщины как социального явления изатрудняет приобщение к социологическим знаниям о дедовщине, содержащимся вработах военных психологов.
Обращениек теоретическому положению М. Вебера о едином субъект-объектном социальномпространстве, в котором субъективные категории реализуются как социальныекатегории и теории Т. Парсонса о системе социальных действий [28], котораяобъясняет поступок актора как результат взаимодействия компонентов внешней, еговнутренней среды и среды его интериоризированного опыта, позволяет утверждать, чтопричина поступка выходит за границы текущей социальной ситуации вокруг субъектаи также обусловливается его внутриличностными процессами. Применение положенийП. Бурдье о габитусе существенно упрощает теоретическую модель Т. Парсонса ипозволяет выделить циклы взаимодействия субъекта с социальной средой, в каждомиз которых чередуются процессы интериоризации субъектом социального опыта иэкстериоризации им личностного потенциала в социальной деятельности. Структурыгабитуса, произведенные прошлым опытом агента, постоянно строят его новый опыт;в свою очередь, новый опыт трансформирует его исходные структуры [29, с. 101 — 102].«В качестве системы… схем восприятия, оценивания, мышления и действия, габитусявляется „порождающей основой“ практик… У агентов, обладающиходинаковым габитусом, не возникает нужды в согласовании для того, чтобыдействовать аналогичным образом… В основном коллективные практики обязанысвоей связанностью и единством эффекту габитуса. Именно он составляет дляагентов, находящихся в сходных социальных условиях, одновременно и принцип, производящийспонтанные… практики, и принцип классификации практик других агентов»[30, с. 66 — 67].
Изконцепции П. Бурдье следует, что содержание поступков разных людей в общей дляних объективной ситуации зависит от прошлого опыта каждого из них. Из этоговытекает различие векторов социальной направленности действий разных участниководной и той же ситуации. Раз так, то и среди «молодых» жертвдедовщины, и среди «дедов» должны быть, по меньшей мере, три группывоеннослужащих: апологетически, конформно и оппонентно относящихся к дедовщине.Причем персональный состав каждой из групп в течение всей службы не долженсущественно меняться. Среди «молодых» военнослужащих такие группыбыли впервые описаны в работах психолога Ж. Г. Сенокосова и социологов С. А.Белановского и И. В. Образцова [см.: 31, с. 113 — 117; 13; 15]. Но никто изсоциологов до последнего времени не изучал социальную направленность личностистарослужащих воинов. Вместе с тем, в трудах А. Д. Глоточкина и его учениковнаходим, что в характеристиках старослужащих есть весь спектр (от позитивногодо отрицательного) социальных направленностей личности, нопсихолого-педагогическая ориентированность этих работ выводит на перифериюисследования феномен, значимый для социологии дедовщины [см.: 3; 4]. В нашихисследованиях на репрезентативной выборке было обнаружено, что около 2, 5%респондентов имеют острую потребность в безграничном подчинении себе зависимыхвоеннослужащих, около 9% положительно относятся к личному участию в дедовщине6,около 13, 5% (от 7, 6 до 16, 3%) декларируют апологетическое отношение к нормами ценностям дедовщины7. Среди старослужащих выразили резко отрицательноеотношение: к нормам и ценностям дедовщины (13, 7%), к личному участию вдедовщине (49, 7%), к безграничному подчинению себе «молодых» (64, 9%).У «молодых» не сильно отличающиеся показатели — резко отрицательноотносятся к нормам стр. 114 и ценностям дедовщины (17, 3%), к личному участию вдедовщине (68, 4%), к безграничному подчинению себе подвластных (63, 3%) [8;32]. То есть, диаметральная смена социальной позиции респондента — от жертвынасилия, лишений и издевательств до потребителя благ от дедовщины — не оченьзначительно или почти не влияет на направленность диспозиции военнослужащего.
Анализэтих величин позволяет сделать вывод о том, что личностный потенциал, обусловливающийто, кем станет военнослужащий — активным и инициативным сторонником дедовщины, илипоследовательным её противником, формируется до прихода на военную службу, и завремя службы диспозиция меняется несущественно или вообще не меняется. Другойвывод — число апологетов и активно заинтересованных в дедовщине невелико — всреднем не более 1/7 части военнослужащих, при этом наиболее заинтересованных вдедовщине еще меньше — примерно 1/40 часть военнослужащих. Третий вывод — последовательныепротивники дедовщины есть во всех призывных категориях, их не меньше, скореебольше, чем сторонников данного явления.
Последнийвывод обосновывает возможность опереться (в большей или меньшей мере) впротиводействии дедовщине на военнослужащих из всех призывных категорий.Впрочем, двигателями противодействия дедовщине будут «молодые», а вотмладших командиров можно назначить и из лучших старослужащих. Активнопрепятствовать этой борьбе будут не сторонники дедовщины во всех призывныхкатегориях, но только сторонники дедовщины из старослужащих — те, кто уже имеетстатус неформальных «хозяев» в подразделении. Но и эта социальнаягруппа может быть разобщена — среди апологетов дедовщины значительная частьпредпочитает не отвоёвывать у командования свои «дедовские» права, рискуяпонести наказание, а только пользоваться ими тайно от командиров.
Список литературы
1Флотский аналог дедовщины.
2Точнее, она существует в неформальных отношениях среди членов низовогосоциального слоя в организации, к ней могут примыкать представители болеевысокого социального слоя, для которых ценности низового слоя являются болеереферентными, нежели официально провозглашаемые ценности организации. Однакоэто обобщение не является, в данном случае, принципиально важным, так каксолдаты (и, как правило, сержанты), служащие по призыву, являются низовымсоциальным слоем в формальной структуре подразделения.
3 М. Ю. Кондратьев отмечает существование, наряду с этим, высокой утилитарной значимостинизкостатусного в качестве полезного объекта для корыстного использования.
4Исследования В. Ф. Пирожковым молодежных криминальных групп и А. Н. Олейникоморганизаций типа мафиозных, показывают, что в любых закрытых группах, конфронтирующихс окружающей их социальной средой и вынужденных «закрываться» от неё,возможно формирование аналогичной социальной структуры [см.: 26].
5«Социальные факты — по Э. Дюркгейму — способы мышления, деятельности ичувствования, находящиеся вне индивида и наделенные принудительной силой, вследствиекоторой они ему навязываются» [27].
6Количественные значения со сроком службы не коррелируют.
7Доля тех, кто декларирует апологетическое отношение к дедовщине, максимальнасреди «молодых» и «дедов», минимальна у военнослужащихсредних сроков призыва.
1.Фельгенгауэр П. Иванов рассуждает на уровне детского сада. Он понял, откуда вармию приходит дедовщина // Новая газета, 2006. 20 февраля; Дедовщина — садизм,принесенный в армию с «гражданки»:
Интервьюс начальником Генштаба Ю. Балуевским // Аргументы и факты. 2006. N 4.
2.Солнышков А. Ю. Как я защищал молодых матросов // Индекс. Досье на цензуру.2006. N 24.
3.Глоточкин А. Д. Формирование взаимоотношений в воинском коллективе (взвод, рота)на основе требований воинских уставов: Дис.… канд. пед. наук (попсихологии). М., 1964.
4.Каширин В. П. Психология самоутверждения личности в военно-морском курсантскомколлективе: Дис.… канд. псих. наук. М.: ВПА, 1979; Китов А. И.Психологические основы предупреждения нарушений воинской дисциплины: Дис.…канд. псих. наук. М.: ВПА, 1967; Лазарев В. П. Управление стр. 115социально-психологическим климатом корабельного коллектива: Дис.… канд.псих. наук. М.: ВПА, 1981.
5.Ковалев В. Н. Социалистический воинский коллектив (Социологический очерк). М.:Воениздат, 1980; Бородин М. И. Проблемы научного управления социальнымипроцессами в воинском коллективе. М.: ВПА, 1981.
6.Кравчун Н. С. Пути сплочения воинского коллектива // Труды Академии /Военно-политическая академия им. В. И. Ленина. М., 1960. N 32.
7.Сьедин С. И., Крук В. М. Дедовщина в воинских коллективах: причины, путивыявления и искоренения (социально-психологический аспект). М.: ВПА, 1990.
8.Солнышков А. Ю. Неформальные отношения военнослужащих, проходящих службу попризыву в ситуациях управленческого взаимодействия: Автореф. дис.… канд.соц. наук. М., 2008.
9.Хомяков А. И. Преступления против порядка подчиненности и воинских уставныхвзаимоотношений: Уголовно-правовое и криминологическое исследование: Дисс.…канд. юр. наук. М., 2002.
10.Полевой Ю. В. Психологические особенности становления сержантов в воинскойчасти: Дисс.… канд. псих. наук. М., 1989; Васильев Ю. С. Совершенствованиепроцесса педагогической профилактики неуставных отношений во внутренних войскахМВД РФ: Дисс.… канд. пед. наук. М., 2001.
11.Дружинин В. Н. Экспериментальная психология. СПб.: Питер, 2001.
12.Занковский А. Н. Организационная психология: Учебное пособие для вузов поспециальности «Организационная психология». 2-е изд. М.: Флинта: МПСИ,2002.
13.Белановский С. А. Метод интервью в исследованиях экономических процессов: Дис.… докт. соц. наук, (в форме научного доклада). М., 1994.
14.Меркулов И. В. Происхождение и сущность дедовщины в армии // Социол. исслед.1993. N 12. С. 109-112; Клепиков Д. В. Дедовщина как социальный институт: Дис.… канд. соц. наук. СПб., 1997; Anion Oleynik. Dedovschninaaz an Element of the «Small Society»: Evidence From Russia and OtherCountries // The Jounal of Power Institutions in Post-Soviet Societies / Anelectronic journal of social sciences. Issue. 1. 2004. Dedovshchina:
From Military to Society // www.pippss.org.
15. Образцов И. В. Неуставныевзаимоотношения: сущность, формыпроявления и профилактика. Учебнометодическое пособие.М., 1994.
16.Мясищев В. Н. Психология отношений. М., Воронеж, 1995; Бодалев А. А. Обизучении общения // Психология общения: Обзорная информация. Вып. 3. М., 1978.
17.Глоточкин А. Д. Социально-психологические проблемы формирования первичногоколлектива.: Дисс.… доктора псих. наук. М., 1972.
18.Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность М.: Политиздат, 1975;Петровский А. В. Принцип отраженной субъектности в психологическом исследованииличности // Вопросы психологии. 1985. Вып. 4. С. 17 — 30.
19.Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М.: ACT: ACT МОСКВА:ХРАНИТЕЛЬ, 2006.
20. Sherif M. Group conяict and cooperation:their social psychology. London, 1966. 21. Методика поэтапнойпрофилактики неуставных взаимоотношений в подразделении. М.: Воениздат, 1987.
22.Бутовский Н. Д. О казарменной нравственности и о внутреннем порядке в войсках(заметки ротного командира) Публикация 1884 г. // Информационно-методический сборник ЦВСППИ ВС РФ, 1993. N4. С. 60 — 61.
23.Кондратьев М. Ю. Психология межличностных отношений подростка в закрытыхучебновоспитательных учреждениях: Дис. (в виде научного доклада)… докт.психол. наук. М.: РАО ИРЛ, 1994. 24. Кондратьев М. Ю. Подросток в замкнутомкруге общения. М.: Издательство «Институт практической психологии».Воронеж: НПО «МОДЭК», 1997.
25.Петровский А. В. Трехфакторная модель «значимого другого» // Вопросыпсихологии. 1991. N 1. С. 7 — 18.
26.Пирожков В. Ф. Криминальная субкультура учащихся — подростков и юношей: Дис. (ввиде научного доклада)… докт. психол. наук. М., 1992; Олейник А. Н.«Малое» общество: теоретическая модель и эмпирические иллюстрации //Мир России, 2004. N 1. С. 49 — 90.
27.Словарь по общественным наукам. Глоссарий.ру //slovari.yandex.ru/dict/gl_social/article. 28. Вебер М. Основные социологическиепонятия // Избр. произв. М., 1990. С. 602 — 633; Парсонс Т. Система координатдействия и общая теория систем действия: культура, личность и место социальныхсистем // Американская социологическая мысль: Тексты. М.: Изд-во МГУ, 1994. С.462 — 478. 29. Bourdieu P. Raison pratiques. Sur latheorie de l’action. Paris:Ed. de Seuil, 1994. 30. Шматко Н. А. «Габитус» в структуре социологическойтеории // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998, Том 1, N 2. С. 60- 70.
31.Сенокосов Ж. Г. Социально-психологическая адаптация молодых солдат к воинскойслужбе. Дисс.… кандидата псих. наук. М., 1989.
32.Солнышков А. Ю. Социальные причины армейской дедовщины // Социол. исслед. 2007.N 4. С. 108- 114. стр. 116
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.ecsocman.edu.ru