Введение
Говоря о национальной экономике, мы имеем в виду национальную хозяйственную систему, исторически сложившуюся и развивающуюся в определенном цивилизационно-культурном пространстве, государственных и природно-географических границах, поставленную в рамки определенных политических и правовых координат, хозяйственных традиций, трудовой и предпринимательской культур с присущей им этикой, моралью, образцами экономического поведения. В ходе эволюции национальной хозяйственной системы складываются внутренне присущие и органичные для нее институты экономического регулирования, организации и управления.
Регулирующее воздействие на экономику происходит через систему институтов и механизмов государственной экономической политики (механизмы федеральной бюджетно-налоговой, денежно-кредитной, валютной, инвестиционной политики; политики экономического роста и занятости; политики цен проходов; внешнеторговой и таможенной политики) и распространяется на ресурсный потенциал страны, производство и рынки в целом, отдельные отрасли и системообразующие предприятия государственной, смешанной и частной форм собственности, обеспечивающих национальную безопасность России и определяющих стратегию экономического развития страны.
Закономерности формирования наиболее значимых национальных экономических интересов, определение фундаментальных целей и приоритетов экономического развития страны, условий и инструментов их реализации, критерии эффективности функционирования целостного народнохозяйственного организма страны, механизмы обеспечения конкурентоспособности национальных производителей, экономики в целом, изучаются в учебной дисциплине “национальная экономика”. При этом учитывается то обстоятельство, что нормальное функционирование национальной экономики напрямую связано с проблемами обеспечения национальной и, прежде всего, экономической безопасности, последовательной защитой национальных интересов. Политика национальной и экономической безопасности и принципе образует необходимый и важный элемент рыночной инфраструктуры. В условиях недостаточной развитости рыночных отношений и соответствующих экономических институтов, слабости необходимых регулирующих и управляющих систем, девальвации ценностей, происшедших в последнее десятилетие, эти проблемы приняли небывалую остроту. Все это в совокупности определяет целесообразность их выделения в самостоятельный раздел учебной дисциплины.
Надо отметить, что единый народнохозяйственный организм, определяющий существо национальной экономики, рассматривается нами как взаимосвязанная система комплексов и потенциалов, которая включает совокупный экономический потенциал национальной хозяйственной системы, выявляющий современные уровни её эффективности и конкурентоспособности; природно-ресурсный комплекс; трудовой потенциал; научно-технический и инновационный комплекс; инвестиционный потенциал; аграрно-промышленный, военно-промышленный, внешнеторговый, потребительский, рекреационный комплексы.
1. Теория хозяйственного порядка как методологические исследования экономической власти
1.1. Азбука форм
По Ойкену, крупнейшему немецкому экономисту, существует две основные формы хозяйственного регулирования, характеризующиеся противоположными отношениями экономической власти. На одном конце спектра возможных форм находится централизованно-административное хозяйство, в котором индивид максимально лишен прав и влияния. На другом – полная конкуренция, при которой каждый составляет собственный хозяйственный план, и эти планы связаны неиерархической координацией. Существует 25 рыночных форм – от монополии до полной конкуренции, а также несколько денежных систем.
Между полной конкуренцией, где все индивиды управляют хозяйственным процессом через цены, и регулированием посредством центральной инстанции существует третий вид регулирования: через властные группы.
Как из 30 с небольшим букв может быть сложено громадное число слов разного состава и длины, так из ограниченного числа основополагающих чистых хозяйственных форм может образоваться бесчисленное множество хозяйственных порядков. Итак, национальная экономия должна предлагать не схемы, претендующие на отражение конкретной экономики (но не делающие этого), а чистые формы, применение которых делает возможным познание данного хозяйственного порядка.
Своей теорией хозяйственного порядка Ойкен поставил анализ конкретного соотношения власти и свободы в центр экономической теории. Но тем самым способность теории к обобщениям не принесена в жертву отдельным наблюдениям за хозяйственной практикой.
Однако Ойкен сделал еще один существенный шаг: он анализировал взаимозависимости между хозяйственным и правовым порядками и политической системой. Хозяйственный порядок понимался им лишь как часть совокупного общественного порядка.
Вывод Ойкена о том, что централизованно-административное хозяйство несовместимо с демократическим правовым государством, вошел сегодня в учебники. Но другой не вполне приятный вывод из теории взаимозависимости порядков сегодня нередко вытесняется, а именно вывод о том, что доминирующим типом хозяйственного порядка в богатых промышленно развитых странах является не результативная конкуренция, а во все возрастающей мере регулирование хозяйства властными группами. Экономическая власть в современных демократических государствах представляет собой законную, но разрушающую свободу политическую власть. Она может трансформировать правовое демократическое государство в парализованную демократию или в режим групповой анархии [7, c.337 ].
1.2. Методологический примат свободы
Экономическая реальность характеризуется, прежде всего, тем, в какой мере каждый индивид свободен в реализации собственных хозяйственных планов. Это центральная предпосылка теории хозяйственного порядка. Власть на рынке определяется способностью одного из его участников ограничивать экономическую свободу других участников. Каждый имеет одинаковую меру экономической свободы, но каждый в равной степени безвластен на рынке, поскольку вынужден принимать рыночную цену. Все хозяйственные порядки можно характеризовать через различные формы распределения власти и свободы[7; с.339].
1.3. Как возникли хозяйственные порядки прошлого и настоящего?
Большинство из них складывалось постепенно, в ходе исторического процесса, и только некоторые созданы согласно заранее выработанным масштабным, всеохватывающим планам, когда хозяйственные порядки возникали благодаря созданию «хозяйственной конституции», под которой следует понимать общее решение о порядке хозяйственной жизни той или иной общности. Но и в тех случаях, когда хозяйственные конституции нацелены на установление хозяйственного порядка в целом или порядков отдельных частей экономики, фактически на основе хозяйственных конституций часто складываются такие хозяйственные порядки, которые не соответствуют или не вполне соответствуют основным идеям этих конституций.
Короче говоря, по своему происхождению выделяются хозяйственные порядки двух типов: естественно «выросшие» и «рукотворные». Хотя прежде преобладал первый тип, в последнее время на передний план все больше выходит второй. Ибо современный индустриализированный мир больше не допускает самопроизвольного «роста» хозяйственных порядков[7, с.75].
2. Национальная модель социально-экономического развития: концепция и структура
2.1. Анализ хозяйственных систем
На сегодняшнем Тибете под влиянием определенных обычаев и воззрений экономическая жизнь протекает иначе, чем в Польше; на востоке США – не так, как в центре Бразилии. Это первое впечатление оказывает определяющее воздействие на дальнейшие научные исследования[7, с.27].
Однако если повседневная хозяйственная практика является фрагментом общеисторического бытия соответствующей эпохи, то и вопрос об ее взаимосвязях должен рассматриваться подобающим образом, т.е. как вопрос исторический.
В сельском хозяйстве, ремесле, торговле и на транспорте во всех странах и всегда существовали и существуют свои специфические отличия; повсюду определенным образом организованы трудовые отношения, существует известный порядок в денежной сфере. Однако все эти частичные порядки переплетаются и являются всего лишь звеньями совокупного порядка, т.е. конкретного хозяйственного порядка. Хозяйственный порядок той или иной страны заключается в совокупности тех устойчивых форм, в которых ежедневно протекает экономический процесс.
Национальная (страновая) модель развития относится к числу экономических понятий, наиболее востребованных в наши дни. Она вызывает активный интерес практиков, потому что характер ее трактовки влияет на то, что и как нужно заимствовать из зарубежного опыта. В то же время глубокие сдвиги в современном развитии не могут не внести существенных новаций в макроэкономический уровень теоретического обобщения воспроизводственных процессов. Современная страновая модель – это развернутая системно-логическая, подкрепленная традициями конструкция.
Прежде всего, и практически, и концептуально необходимо различать роль общих и специфических черт развития разных стран. При этом часто на первый план выходят различные локальные черты, которые несут отпечаток неповторимого исторического своеобразия, политической структуры, традиций, курса и форм управления и т.п. выбор наиболее приемлемых форм из огромного их разнообразия практически неизбежно становится случайным.
При свободном действии общих механизмов самодвижения воспроизводства опора на собственные национальные формы, как и заимствование подходящих зарубежных, происходит легко и естественно под спонтанным воздействием требований эффективности.
Когда же упор делается на выявление специфики, возникает вопрос, к чему и как эту специфику привязать «воспринимающий опыт» в стране.
Если общие условия эффективного ведения хозяйства представляют безусловную ценность, то национальный опыт других стран может оказаться для отечественной практики и безразличным, и полезным, и вредным в зависимости от множества условий как глубинного, так и конъюнктурного характера. Причем сразу выявляется то важное обстоятельство, что в ряду специфических особенностей чужого опыта наибольшее социально-экономическое значение имеют именно те характеристики, которые в принципе нельзя перенести из одной страны в другую.
К их числу относятся, прежде всего, национальные особенности (гражданский и бытовой уклад, религия и обряды, традиции), состояние генофонда и т. п. Поэтому с точки зрения формирования стратегии эффективной экономики вопрос заключается не в том, какая национальная практика или система хозяйствования лучше сама по себе, а то, в какой мере она соответствует имеющемуся в данной стране спектру социально-экономических потребностей, способствует наилучшему использованию ресурсов, особенно человеческого потенциала. Следовательно, наиболее полезной целью изучения национальных особенностей являются не столько сами специфические формы, сколько то, как эти страны в процессе своего исторического развития нашли те или иные наиболее пригодные для себя методы, средства и пути приспособления к общим условиям воспроизводства, которые дают высокий конечный результат.
Известны самые различные народнохозяйственные модели: экономического роста (трудовые и многофакторные), рыночных систем, матрицы межотраслевых связей и т.д. Особый интерес представляют модели общего экономико-политического (социально-рыночного) равновесия, которые могут характеризовать распределение экономических ресурсов, величину вознаграждения факторов производства, объем выпуска благ при условии осуществления пакета мер государственного и общественного регулирования, социальной и коммерческих сферах (рынках). Данный тип моделей исходит из того, что экономические и политические рынки подчиняются одним и тем же законам, то есть к политическому процессу можно применять обычные методы формального экономического анализа.
Критериальным принципом экономических моделей всегда было распределение производимых и реализуемых стоимостей, либо равновесие, складывающееся на основе соотношений спроса и предложениями со всеми их возможными конкретными формами и модификациями[6, c.17-20].
2.2. Теория альтернативных систем капитализма
Теория альтернативных систем капитализма – сильное аналитическое орудие, созданное в последние годы группой европейских ученых-обществоведов.
Авторы нового подхода убеждены, что в мире нет единообразного и универсального капитализма. В различных районах он воплощается в специфических экономических системах – североамериканской, японской, западноевропейской и т.д. – встроенных в соответствующую общественную среду. Общество ими рассматривается как триада, включающая экономическую систему, общественные институты и культуру. «… Силы, действующие на этих трех уровнях, находятся в постоянном взаимодействии, – пишет известный британский ученый Г.Реддинг, – причинно-следственные связи между ними являются обоюдными, сложными и по сути своей эволюционными, причем выбор конкретных методов приспособления и изменений определяется историческими условиями. Экономическая система развивается под воздействием институциональной структуры, в которую она встроена. Институциональная структура, в свою очередь, развивается под воздействием культуры данного общества. Внешние влияния, повсюду вторгающиеся в этот процесс, могут быть двух типов. Это либо материальная логика цен и технологии, либо мыслительная логика чужих ценностей и идей. Именно эти последние влияют на роль коренной культуры».
Сама экономическая система имеет три основных измерения: структура собственности и владения, характер внутрифирменного управления и форма межфирменных связей. Социальные институты рассматриваются под углом зрения обеспечения трех основных предпосылок капиталистического производства: собственно капитала, в первую очередь финансового; человеческого капитала (способностей и навыков людей, которые формируются системами образования и найма); и социального капитала, или доверия, необходимого для нормального рыночного обмена. Главными чертами культуры, влияющими на формирование экономической системы, являются рациональность, самоидентификация (идеалы и нормы, формирующие горизонтальный порядок, или характер гражданского общества) и власть (ценности и нормы, определяющие вертикальный порядок, или природу государства)[1,c.13-14].
2.3. Национальная модель развития России
Новая теория идеально подходит для анализа молодого российского капитализма и нарождающейся новой буржуазии.
С формальной точки зрения набор форм собственности и владения, существующих в сегодняшней России, идентичен западноевропейскому и североамериканскому образцам. Однако их социальная основа – институт частной собственности – является совершенно иной. Право частной собственности предполагает, прежде всего, уважение к собственности других. В России этот основополагающий элемент гражданского общества все еще находится в стадии становления. Частная собственность ненадежна, будучи не защищенной эффективной системой правоприменения. Сами частные собственники по объективным причинам не являются законопослушными. Отсюда – устрашающая степень криминализации и широкое распространение хищнических методов бизнеса. Внутрифирменное управление во многих отношениях все еще строится по советским образцам. Менеджеры связаны по рукам и ногам глубоко укоренившейся практикой социального обеспечения работников и недопущения экономически оправданных увольнений. Межфирменные связи поражены коррупцией и привычными нравами “капитализма для своих”. Российская буржуазия является слишком разобщенной и социально незрелой для того, чтобы быть в состоянии распознать и защитить свои коллективные интересы.
Что касается доступности капитала, то ситуация выглядит поистине парадоксально. С одной стороны, экономика производит огромное количество общественного богатства. Однако ни банковская система, ни фондовый рынок не в состоянии направить это богатство в русло производительного использования. Способность реальной экономики абсорбировать инвестиции чрезвычайно ограничена, а инвестиционные риски высоки. В сочетании с системной слабостью частной собственности это ведет к громадному оттоку капитала, что делает невозможным нормальное экономическое развитие. Для мировой экономики 70-80-х годов типичными стали изменения, связанные с усилением ее целевой ориентации на развитие человека и социальной инфраструктуры. Человеческий фактор стал не просто источником экономических возможностей, но и жестким экзаменатором социальной дееспособности экономики. Недовложение средств в отрасли, обеспечивающие надлежащий уровень образования, культуры, нравственности и отдых населения имеет крайне тяжелые последствия для экономики страны.
Российский человеческий капитал находится в процессе радикальной трансформации. Старые способности и навыки быстро исчезают, новые лишь начинают складываться. Состояние социального капитала остается плачевным: люди не доверяют правительству, не доверяют общественным институтам, и, что хуже всего, они не доверяют друг другу, и по вполне основательным причинам.
Советская система базировалась на административной и научной рациональности. Этот тип рациональности был разрушен с приходом капитализма. Новая, экономическая рациональность все еще является несовершенной, о чем свидетельствует крайне низкий уровень эффективности российской экономики. Тем не менее, экономические операторы быстро учатся искусству делать деньги, в некоторых случаях, возможно, слишком успешно. Возникновение новой самоидентификации русских и формирование нового горизонтального порядка сдерживается отсутствием традиции добровольной ассоциации и кооперации. Тем не менее, несмотря на все трудности, этот процесс развивается и является необратимым, хотя достигнутые к настоящему времени результаты совершено недостаточны.
Еще один парадокс сегодняшней России – проблема власти. Прежний, абсолютистский вертикальный порядок был сметен до основания, а новая, демократическая система остается незрелой. В этой области имел место явный перехлест. Складывается впечатление, что современные русские основательно подзабыли понятия общественного блага и сознательной государственной дисциплины.
Все эти особенности накладывают свой отпечаток на процесс формирования национальных интересов России и на тот мандат, который новый класс должен вручить правительству в будущем, в частности и в его европейской политике[1, c.14-15].
3. Становление рыночной экономической системы России
3.1. Наследие командной экономики
Постсоциалистические страны унаследовали от предыдущей системы много серьезных экономических проблем, такие как:
1. Полная или почти полная национализация, резко сузившая роль частных сбережений и прямым, либо косвенным образом ограничившая частную хозяйственную деятельность. Непосредственным ее следствием было инвестирование за счет бюджетных или квазибюджетных средств (внебюджетные фонды, средства объединений и отраслевых министерств, целевые кредиты Центрального Банка), лишь дополняемое инвестированием за счет прибыли самих предприятий и сбережений населения;
2. Существование огромных структурных диспропорций, являющихся, прежде всего следствием политики автаркии государственного регулирования цен и централизации инвестиционных решений. Отсутствие конвертируемости валют, государственный контроль за ценами, торговые ограничения и государственная монополия во внешней торговле были факторами в большей или меньшей степени отгораживающими эти страны от мирового рынка;
3. Огромный груз социальных обязательств государства, несоизмеримый с уровнем экономического развития этих стран.
Страны СНГ и балканские страны начали комплексные попытки стабилизации и системных реформ позже и не всегда последовательно. Некоторые из них (Россия, Украина, Румыния) неоднократно приступали к процессу достижения макроэкономической стабильности. Болгария и Албания, несмотря на серьезные реформаторские усилия в 1991-93г. И первоначальные успехи в снижении уровня инфляции, так и не достигли фискальной сбалансированности и в 1996-97г. оказались в состоянии глубочайшего экономического и политического кризиса[9, c.335].
3.2. Модели трансформации хозяйственного порядка
С известной долей условности модели трансформации можно подразделить на китайскую и чешско-венгерскую. В обоих случаях речь идет о трансформации в направлении большего «подключения» рыночных отношений. Однако на этом их сходство завершается.
Первую модель отличают две принципиально важные особенности. Во-первых, ее задачей является формирование классической двухсекторной экономики, включающей государственный (как правило неэффективный, но стратегически важный) и рыночный секторы. Во-вторых, необходимым условием выступают сохранение жесткого политического контроля со стороны правящей партии и тем самым сохранение в полном объеме тоталитарного государства коммунистического или националистического типа. Преобразования такого рода отличаются поэтапной, как правило, начинающейся с с/х и сектора услуг коммерциализации.
Чешско-венгерская модель предполагала включение в рыночную систему всего н/х (безотносительно к формальному типу собственности), а также проведение политических реформ.
Из китайского опыта можно сделать ряд выводов.
1. Глубокие преобразования могут осуществляться на протяжении длительного времени не только без спадов в объеме производимого ВВП, но и при обеспечении высоких темпов его роста.
Для обеспечения такой траектории движения страны необходима соответствующая организация верхушки (элиты) правящего класса страны.
2. Возможно, высокая эффективность китайского перехода к капиталистической рыночной экономике и передовых в этом отношении постсоциалистических стран Восточной Европы, опирается на общую модель экономического роста. Суть этой модели – в привлечении разными способами массированных иностранных инвестиций в традиционные, старые для передовых западных стран отрасли с их ярко выраженной экспортной ориентацией. Иностранному капиталу принадлежит теперь подавляющая часть этих новых экспортных отраслей. Россия же в силу некоторых особенностей не пошла по этому пути, и западный капитал фактически оказывается не вовлеченным в достаточной мере в процесс реконструкции встающей на новой основе экономики России. Наш национальный капитал как бы барахтается в собственной среде, особенно не допуская западный капитал. Отсюда и сам трансформационный спад, и медленное выкарабкивание из глубокого кризиса.
При всем том, что Китай после начала реформ демонстрировал блестящие экономические результаты, а рыночный социализм чешско-венгерского образца существовал пока больше в теории, советское руководство явно склонялось к выбору именно последней модели преобразований. И тому было несколько причин.
Во-первых, сама структура советской экономики к этому времени уже принципиально отличалась от китайской. Во-вторых, объективные экономические условия, сложившиеся в СССР, подталкивали именно к этому выбору[9, c.13].
3.3. Российский капитализм
Все хозяйственное становление проявляется в двух формах: в изменениях конкретного хозяйственного порядка и изменениях экономического процесса, протекающего в рамках этого порядка. Во-первых, преобразования претерпевают структура хозяйства. Во-вторых, хозяйственная повседневность не повторяется в неизменном виде. Изменяются способ и объем снабжения благами, использование производительных сил, техника и размещение производства. Любая перестройка хозяйственного порядка обусловливает переориентацию экономического процесса, но не наоборот. Не каждая подвижка экономического процесса требует изменения хозяйственного порядка[7, c.77].
Принципиальной особенностью развития России последнего десятилетия является революционный характер осуществляемых здесь сдвигов.
Глубокий системный характер российских преобразований обычно не подвергается сомнению. Здесь возникает необходимость решения сложного комплекса задач, которые редко переплетаются в одной стране и в то же время в ходе социально-экономической трансформации 80-90-х годов практически одновременно приходилось осуществлять коренные изменения в отношениях собственности и проводить соответствующие институциональные преобразования, радикально менять конституционно-политическое устройство страны, решать задачи макроэкономической стабилизации.
Каждому из этих элементов можно найти аналогии в современном мире: Латинской Америке приходилось решать задачи стабилизации и политических реформ, Израиль осуществлял стабилизационные мероприятия вместе со структурной трансформацией своей экономики, Китай проводит глубокие структурные реформы и отчасти реформу отношений собственности без решения политических и стабилизационных задач. Понятно, что по комплексности и характеру всех этих проблем ситуация в России ближе всего может быть поставлена со странами посткоммунистического лагеря. Однако и здесь все не так просто.
Россия (и отчасти Украина и Белоруссия близкие ей по типу трансформаций) существенным образом отличается от других посткоммунистических стран тем, что здесь происходит преодоление социально-экономической системы, порожденной когда-то их собственными особенностями и противоречиями развития, а не навязанной из вне. В известном смысле освобождение от коммунизма в странах Центральной и Восточной Европы, а также и в некоторых республиках бывшего СССР, может быть уподоблено освобождению от внешней оккупации, т.е. сродни национально-освободительному движению[7,c.10].
Считается, что с 1992 года Россия начала свой « переход к рыночной экономике». Этот термин обманчив: рыночная экономика воцарилась в стране автоматически, сразу после того, как были демонтированы институты государственного социализма. [1,с. 13] .
«Рыночные реформы» – это всего лишь более благозвучное обозначение капиталистической революции. В ноябре 2002 года Европейский Союз официально признал Россию страной с рыночной экономикой.
Место нынешней российской экономики в мире может быть охарактеризовано следующими сравнениями. Наша экономика примерно равна экономике Нидерландов – страна, по своей территории и населению равной территории и населению Москвы и Московской области[10, c.5].
А что собой представляет сложившаяся на сегодняшний день в стране экономическая система и каковы ее главные характеристики? Самая главная особенность – появление “двойственной” экономики, причем в России она проявляется по двум направлениям: в отношении прав собственности и в отношении рынков. В первом смысле этого слова двойственность экономики постепенно уменьшается, чего нельзя сказать о втором. В начале 1990-х годов (в некоторой степени еще и сейчас) распределение прав собственности сложилось не так, как в других странах. Тогда большая часть предприятий перешла в собственность внутренних для компании лип. Ситуация меняется довольно медленно, по мере того как внешние владельцы усиливают свои позиции в большинстве компаний, где прежде доминировали внутренние владельцы. В настоящее время в переходных экономиках европейских стран и России известны три основные модели приватизации: массовая программа приватизации (МП), продажа инсайдерам (ПИ), модель установления единовременного мажоритарного контроля.
Особое место практически во всех странах занимает модель смешанного (частно-государственного) контроля.
Массовая программа приватизации (МП). Принцип бесплатного наделения граждан частью госсобственности не стал всеобщим в странах Вост.Европы. Наиболее широко эта модель применялась в России, Чехословакии (позже – в Чехии), Литве, Монголии.
В некоторых странах такие схемы не использовались принципиально (бывшая ГДР, Македония, Таджикистан, Узбекистан).
Продажа инсайдерам (ПИ). Эта модель основана на приобретении приватизируемого предприятия целиком или доминирующей доли в его капитале занятыми на нем работниками и менеджерами с разбиением этой доли на индивидуальные акции с формальным правом последующей купли-продажи. Такая практика получила широкое распространение в Польше, Румынии, Словении и Хорватии. В России и Грузии эта модель по сути стала официальной «субмоделью» в рамках МП. В Литве и Монголии ситуация была аналогичной, но развивалась спонтанно.
Модель установления единовременного мажоритарного контроля. Эта модель основана на единовременном или, по крайней мере не растянутом по времени установлении мажоритарного контроля над предприятием со стороны «внешнего» собственника. Эта наиболее простая с точки зрения корпоративного управления модель получила широкое распространение лишь в Венгрии и Эстонии [9,с.19;5,с. 90].
Эти обстоятельства представляются крайне важными, поскольку большая часть российских компаний выпускает продукцию для внутреннего рынка, причем после сильной девальвации рубля в результате августовского кризиса 1998 года многие из них смогли увеличить масштабы производства. Теперь, когда резкие изменения курса рубля прекратились, экономический рост в России больше не может основываться на импульсах, которые исходят непосредственно от внешней торговли, он должен основываться главным образом на росте внутреннего потребления и инвестиций. Мировой опыт свидетельствует, что страна сохраняет свою независимость, если доля импорта во внутреннем потреблении (пороговые значения экономической безопасности) не превышает 30%, в том числе по продовольствию – 25%. В годы реформ первый показатель превышал 50%, а по отдельным промышленным товарам доля импортной зависимости России достигала 90%.
Зависимость от импорта сырья и материалов является важным фактором, сдерживающим экономическое развитие многих стран. Россия богата природными ресурсами и обеспечивает свои потребности в сырье практически полностью за счет собственного производства. Со всей остротой в настоящее время стоит задача повышения эффективности деятельности природно-ресурсного комплекса и более полной переработки добываемых природных ресурсов. Именно природные ресурсы помогли стране выжить в тяжелейшие годы перехода к рыночным отношениям, а доходы от их использования и продажа за рубеж позволили смягчить катастрофическое падение уровня жизни для большинства россиян[4, с.34-35].
По уровню обеспеченности земельными ресурсами Россия занимает первое место в мире. Вместе с тем, значительная часть земельных ресурсов России (70%) расположена в районах Кр.Севера и приравненных к ним местностей, т.е. в зонах крайне сложных природно-климатических условий, что обусловливает их труднодоступность. По абсолютному размеру пашни Россия занимает 3-е место в мире после США и Индии, а по размеру пашни на душу населения – 4-е место – после Австралии, Казахстана и Канады.
На экспорт в России минерального топлива приходится: нефти – 44 %, угля – 11%, газа – 35 %. Несмотря на огромные поставки нефти и газа в Европу, наша роль во внешней торговле ЕС сравнима с ролью такой небольшой страны, как Венгрия. Такие страны, как Норвегия, Великобритания, Канада, Австралия в значительной степени специализируются на экспорте топливно-сырьевых ресурсов, но от этого они не переходят в разряд слаборазвитых государств, а, наоборот, наращивают свой потенциал[10,c.4].
Ресурсный потенциал экономики, определяемый основными фондами, за период 90-х годов ощутимо понизился, причем не столько количественно, сколько по качественным характеристикам (проявляющимися в способности производить конкурентоспособную продукцию), т.е. по уровню их потенциальной производительности.
Новых статей российского экспорта не появилось. Стране до сих пор не удавалось повысить конкурентоспособность или существенно перестроить производство. Чем более развита в экономическом отношении страна, тем активнее она участвует в международном обмене капиталами на сбалансированной основе. И наоборот, менее развитые страны в меньшей степени «притягивают» иностранный капитал и еще меньше служат источником таких инвестиций. Вступив на путь рыночных преобразований, открыв свою экономику перед мировым рынком товаров и услуг, страна уже не может игнорировать тенденции «интернационализации» хозяйственной деятельности. К этому же ее подталкивают и существующие проблемы нехватки собственных инвестиционных ресурсов для восстановления и развития национального экономического потенциала.
Инвестиции растут, но они не достигают 20% от объема совокупного производства, что заметно ниже, если сравнивать с советским прошлым или другими странами переходного перехода. Большая часть инвестиций финансируется из накопленной прибыли, а не за счет финансового сектора. Дело в том, что получение банковского кредита затруднено из-за нехватки приемлемых для банков активов для гарантирования кредитов, ведь рынок земли и другой недвижимости только начал развиваться. В сравнении с ведущими западными странами уровень развития филиальной сети банков в России остается достаточно невысоким.
В сравнении с другими странами в России слишком много банков (прежде всего средних и мелких) и слишком мало крупных, обладающих развитой филиальной сетью.
В России на банковскую систему приходится в основном денежные вклады населения. В этом Россия похожа на другие государства с развивающейся рыночной экономикой, где доля банковских активов в общей сумме активов финансовых институтов составляет 75-95%. Подавляющая часть привлеченных средств населения в российских банках носит краткосрочный характер, в то время как в западных банках основной объем приходится на срочные и сберегательные вклады.
Это является, по-видимому, главной причиной слабого развития в России малого предпринимательства, а из-за этого в России отсутствует самый важный источник роста, которым располагает большинство других стран в переходный период.
Российская модель рыночного механизма впитала в себя многие элементы от немецкой модели. В первую очередь это касается проведения политики хозяйственного порядка, которая включает в себя и конкурентную, и структурную (в том числе отраслевую и региональную ), и социальную, и финансовую, и денежно-кредитную политику. Германская модель построена на грамотном концептуальном сочетании этих достаточно действенных политик, что во многих отношениях и обеспечивает эффективность ее модели. Она учитывает не только особенности рыночного хозяйства в целом, но и специфику конкретных этапов экономического развития страны.
Одной из фундаментальных основ экономики Германии являются именно малые и средние предприятия ( миттельштанд). На них приходится около 70 % всех рабочих мест в экономике. Поэтому немецкое государство уделяет миттельштанду особое внимание, в том числе путем косвенной и прямой поддержки их деятельности, особенно в самом ее начале. Во многом за это отвечают федеральные земли и муниципальные образования, а также специализированные частные компании, которые работают в тесном сотрудничестве с органами власти. Россия пока еще отстает от западноевропейских стран по всем показателям малого предпринимательства. Наш малый бизнес производит только 12 % ВВП, в нем занято не более 10 % работающего населения, а на одну тысячу человек приходится всего 5 – 6 малых предприятий. Нельзя сказать, что правительство России не предпринимает усилий для развития малого бизнеса. Так, если до 1 июля 2002 года требовалось потратить три месяца, чтобы зарегистрировать малое предприятие, то со вступлением в силу нового закона о государственной регистрации юридических лиц этот срок сократился до пяти дней. Была также создана система мониторинга в центре и в регионах, с тем, чтобы чиновники, отвечающие за регистрацию бизнеса, не могли произвольно вводить платежи за оформление лицензий, экспертизу, выдачу справок[3,с. 57].
С другой стороны, ограниченное число сырьевых компаний, на которые приходится большая часть российского экспорта, находится в руках внешних собственников. Это флагманы российской экономики, и именно они осуществляют большую часть налоговых платежей. В этом секторе доминирует немногочисленная группа так называемых олигархов. Такие компании тесно связаны с мировым рынком, и их деятельность все больше интернационализируется. Они являются ядром экономической структуры России. Будущее ее экономики находится именно здесь. Нынешняя экономика России – это высококонцентрированная и от того низкоконкурентная, громоздкая экономика естественных монополий. На долю отраслей ТЭК приходится около 30% объема промышленного производства России, 32 % доходов консолидированного и 54% федерального бюджетов, 54% экспорта, около 54% валютных поступлений страны. По многим отраслям США и Россия имеют почти одинаковые коэффициенты концентрации, но количество предприятий этих отраслей в США во много раз больше, т.е. доля рынка крупнейших предприятий России примерно такая же что и у гигантских промышленных фирм США, но остальной объем продукции в России производит относительно небольшое число средних предприятий, а в США – бесчисленное множество мелких и очень мелких компаний[5,с. 91; 8,c.8-9].
Этот сектор, вероятно, способен осуществить реформирование в соответствии с международными стандартами производительности и менеджмента. Двойственный характер экономики России при этом усилится.
Негативные последствия существования дуальной экономики достаточно известны: это низкие стандарты жизни населения, огромные контрасты по уровню благосостояния, нестабильность, склонность к политическому авторитаризму и т.п. Многое из того, что наблюдается в России, мы уже видели в других странах, где тоже существует двойственная экономика.
Глубокий спад промышленного производства, экспорта и НИОКР весьма ослабил возможности России идти другим путем развития. Если такое положение сохранится, то шансы действительно интегрировать российскую экономику в мировую (в частности, в быстро развивающееся Балтийское экономическое пространство) будут поставлены под сомнение. Ситуация вокруг Балтийского моря будет, как отмечалось, определяться Европейским Союзом, но Россия остается вне его.
Вторая специфическая черта российской рыночной системы состоит в том, что наблюдается нехватка денежной массы из-за низкого уровня монетаризации ее экономики. Хотя после кризиса 1998 года использование денежных расчетов в рублях заметно выросло, бартер все еще широко используется и на него приходится примерно одна четвертая часть объема промышленного производства. Мало того, что стандартное соотношение между денежной массой М2 и ВВП намного ниже, чем в любой другой стране, еще хуже то, что почти нет перелива внутренних сбережений во внутренние инвестиции. Несмотря на то, что уровень внутренних накоплений довольно высок (он составляет примерно 30%) приблизительно третья их часть уплывает за границу, а из того, что остается внутри страны, значительная часть уходит на покупку долларов. Поэтому, как уже было сказано выше, реально внутренние инвестиции остаются на весьма низком уровне, так как большая их часть вынужденно финансируется за счет нераспределенной прибыли. Нехватка инвестиционных ресурсов препятствует экономическому росту и структурной перестройке, а также созданию новых предприятий. Пока такая ситуация будет сохраняться, России едва ли удастся достичь увеличения промышленного производства.
Третья особенность российской экономической ситуации состоит в том, что региональное развитие страны не позволило достичь позитивных экономических и политических результатов. Частично это объясняется малыми размерами и экономической слабостью большинства российских регионов. Еще более важно, что в России отсутствует общенациональная партийная система. Местные избираемые лидеры, не встречая в своих действиях никаких ограничений, начинают обслуживать интересы тех, кто финансировал их избрание. В России это зачастую приводит к слиянию экономической и политической власти, усилению монополизма.
Крупной проблемой продолжает оставаться непредсказуемость и произвол региональных властей. Реформа президента Путина, возможно, ограничила влияние региональных элит на процессы принятия решений в Центре, но она почти ничего не сделала для обуздания региональных лидеров и ограждения регионов от их произвола.
Еще одна особенность российской рыночной системы состоит в нечеткости разделения полномочий. Границы между легальным и незаконным часто плохо определены, особенно на региональном уровне. Хотя применение юридических процедур для решения экономических конфликтов заметно возросло, правовую систему все еще часто используют в политических целях. Это одно из главных препятствий для иностранных инвестиций, так как способствует появлению широко известных проблем, которые возникают при пересечении границ, налогообложении, лицензировании и осуществлении различных инспекций. Повышению инвестиционной привлекательности России по-прежнему мешают слабость законодательной базы, невысокий профессионализм управляющих компаниями, а также отсутствие гарантий прав инвесторов. Все это создает вокруг новой частнопредпринимательской деятельности неблагоприятный климат и серьезно препятствует развитию малого и среднего бизнеса. Похоже на то, что в России действительно происходит становление весьма своеобразной экономической (а возможно и политической) системы вследствие того, что она на протяжении последних 15 лет оказалась в институциональной ловушке, по крайней мере так это называется в теории[5,c.91-92].
Из-за “успешного” разрушения действовавшего механизма управления единым народнохозяйственным комплексом и без адекватного рыночной системе механизма управления экономика России погрузилась в глубокий кризис. В настоящее время валовой внутренний продукт (ВВП) составляет менее 2/5 уровня 1990 г. Промышленное производство за эти годы потеряло в своем объеме более половины, сельскохозяйственный сектор “похудел” на 40%, а объем капитальных вложений составил менее четверти уровня 1990 г[4,c.3].
Главное – это уникальное положение России в мировой экономике, которое опрокидывает официальную доктрину экономического развития на базе экспортной экспансии и прямых иностранных капиталовложений. Источником этой уникальности являются особенности как самой страны, так и ее экономических операторов.
Огромные расстояния, разделяющие редкие центры хозяйственной деятельности, в соединении с холодным климатом создают тяжелое бремя для российской экономики в целом. При всех политических режимах страна была вынуждена поддерживать обширнейшую и дорогостоящую транспортную и энергетическую инфраструктуру. Низкая плотность населения и хозяйственной деятельности предопределяет относительную редкость возможностей, открывающихся перед отдельными экономическими операторами. Это не оставляет обществу иной альтернативы, кроме концентрации промышленного производства в больших городах или же отдаленных населенных пунктах, где все социальные услуги обеспечиваются построенными там предприятиями. Все это вместе взятое делает положение России в международной конкуренции системно невыигрышным[2,c.72].
Системные особенности национальной экономики оказывают сильнейшее отрицательное воздействие на экспортный потенциал российских экономических операторов. К нему добавляется влияние специфических черт российского капитализма. В свете этого не удивительно, что эффективность подавляющего большинства российских машиностроительных фирм, которые потенциально могли бы экспортировать свою продукцию, недопустима низка. Сохранение в России нынешней экономической ситуации препятствовало бы достижению подлинного благосостояния, а также ее полной интеграции в международное сообщество. Если Россия останется вне европейской системы, основанной на ЕС, это прямо отразится на будущем Балтийского экономического пространства. На восточных границах Норвегии, Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы появятся несколько линий раздела. Возникнет не только ужасающий разрыв в уровнях благосостояния, но и водораздел в нормативной практике, будут возрастать различия по всем показателям[5,c.93].
3.4. Перспективы развития российской национальной экономики
Что могло бы повлиять на развитие России в более позитивном направлении? Первоначально робкие надежды на революцию Путина затем ослабли, правда, сейчас заметны перемены к лучшему. Программа экономической реформы, которую режим Путина недавно узаконил, намного шире, сильнее и амбициознее, чем можно было надеяться в начале 2000-х годов. И хотя ее реализация под вопросом, но без этого вообще мало, что можно было бы сделать. Во внешней политике следует ожидать более быстрого продвижения вперед, причем Путин может действовать в неожиданных для элиты направлениях. В то же время зависимость политики от намерений одного-единственного человека и его близкого окружения представляет собой крупную проблему, которой в настоящее время нет альтернативы.
Кое-кто может сказать, что технологический сдвиг в сторону информационного общества и глобализация, в конечном счете, вынудят все страны измениться по единому образцу, но в действительности в истории такого не было. Поэтому возможность принятия Россией европейских ценностей в качестве фундамента своей политики волнует воображение. Для превращения ее в действительность нужно решить сложные задачи, которые стоят и перед РФ, и перед ЕС, а конечные результаты их выполнения не вполне ясны[5,c.93].
Выход из создавшегося положения видится, в том числе в обобщении и использовании применительно к российским условиям мирового опыта по выводу страны из системного кризиса. Здесь придется ко двору и опыт США (1929-1932 гг.), когда усилия государства в области антикризисного регулирования, разумное сочетание рыночных и нерыночных механизмов привели к образованию по сути новой для капитализма модели смешанной экономики. Известные американские исследователи П. Самуэльсон и В. Нордхауз писали, что “смешанная экономика полагается в первую очередь на ценовую систему для своей организации, однако использует и многообразие форм правительственного вмешательства для того, чтобы справиться с макроэкономической нестабильностью и недостатками рынка”‘.
Везде этот опыт имеет нечто общее: уважение к национальным традициям и ценностям; прагматизм и осторожность при дозировании скорости и масштабов преобразований; учет реальной экономической обстановки; активная роль государства в регулировании экономики, направлении трансформационных процессов в русле национальных интересов данных стран, в поддержке отечественного предпринимательства, в активной социальной политике. Необходимо особо подчеркнуть, что результатам этого опыта явились разные по типу, но во многом близкие по уровням эффективности национальные модели рыночной экономики[4,с. 3-4].
Лидеры и наши ориентиры в современном экономическом соревновании (сейчас и надолго) – это Канада, Бразилия, Испания, Австралия, Южная Корея, Мексика[10,c.4].
Заключение
Часто слышимый упрек, будто национальная экономия чужда действительности, как правило, раздается со стороны заинтересованных лиц, выступающих против этой неудобной для них науки, и поэтому не заслуживает внимания. Но когда его выдвигают представители науки, он не лишен основания. В национальной экономии отсутствует целостный и надежный метод научного познания. Она не в состоянии пробиться сквозь обыденные поверхностные наблюдения, чтобы увидеть реальность такой, какова она на деле.
Все усилия должны быть направлены на то, чтобы преодолеть данное состояние. Продолжить искания в традиционном направлении – будь то «историческом» или «теоретическом» – не имеет смысла. В данном пункте необходим подлинный радикализм. Вначале мы не исходим из какого бы то ни было учения национальной экономии. Мы только наблюдаем повседневную хозяйственную действительность и задаем вопросы. Важно подходить к ее познанию совершенно спонтанно. Это не означает невнимания к огромной работе, проделанной предшественниками. Напротив, именно в силу того, что мы от изучения мнений авторитетов поворачиваемся к изучению самих предметов, по ходу исследования мы обретаем верное представление о действительных и мнимых величинах среди ученых прошлого.
Первая проблема национальной экономии – взаимосвязь хозяйственной повседневности и вторая проблема – построение хозяйственных порядков, в рамках которых и разворачивается повседневное течение хозяйственной жизни. Стоит решить обе эти проблемы для известного периода в развитии какого-либо сообщества, и хозяйственная действительность познана. Выяснилось, что на оба основных вопроса невозможно ответить исходя из повседневного опыта. Познание хозяйственной действительности – той, какова она ныне и какой она была прежде, – может быть осуществлено только благодаря научному решению обеих тесно связанных друг с другом кардинальных проблем. (с.92)
Очевидно, что и в России одним из результатов системной трансформации, с которым страна будет входить в XXI в., должно стать формирование российской модели национальной экономики, главными чертами которой явятся эффективность, конкурентоспособность, способность к динамичному экономическому прогрессу в русле самых современных тенденций.
Исследования отдельных хозяйственных систем в их разнообразных проявлениях, разумеется, должны опираться друг на друга; однако нельзя прямо переносить их результаты с одной систему на другую. Недопустимо также, не раздумывая долго, трактовать определенные результаты как универсально действующие.(с.200)