Содержание
Введение………………………………………………………………………..3 Развитие криминологии в Японии……………………………………..4 Развитие криминологии в Китае……………………………………….8
3. Развитие криминологии в иных государствах Азиатско-тихоокеанского региона…………………………………………………………………………14
Заключение……………………………………………………………………..17 Список используемой литературы……………………………………………18 Введение
Термин «криминология» происходит от двух слов: лат. Crimen – преступление + греч. Logos – наука, учение. Впервые слово «криминология» было использовано итальянским юристом Р. Гарофало, который в 1885 г. выпустил книгу под таким названием. Как видно, это сравнительно молодая наука, получившая своё развитие главным образом в xx веке.

Криминология – это общетеоретическая наука о преступности, её причинах и условиях, ей сопутствующих, личности тех, кто совершает преступления, а также о методах контроля за преступностью и борьбы с ней (включая в понятие борьбы с преступностью и её предупреждение на всех стадиях и во всех выработанных наукой и практикой формах).

Страны восточного региона интересны для криминологического анализа тем, что во многих из них уровень преступности весьма низок. Кроме того, в этих странах накоплен значительный опыт успешного противостояния криминальному злу. Исследования причин успеха позво­ляют понять особую роль национальной культуры и тра­диционного образа жизни в системе антикриминогенных факторов. Культура и образ жизни оказываются теми феноменами, которые настолько существенно трансфор­мируют меры воздействия на преступность, что на раз­ном культурном и социальном фоне одни и те же меры могут привести к диаметрально противоположным результатам.

1. Развитие криминологии в Японии

Японская система воздействия на преступность наи­более интересна тем, что в ней почти идеально удалось совместить относительную мягкость с высокой эффектив­ностыо. Американский криминолог Д. Фут назвал её патерналистской и охарактеризовал ее как «благожелатель­ную».

В Японии даже существует специальная судебная подсистема (первичные суды), которая занимается разбирательством преступлений, за которые может быть назначен только штраф. Судебная процедура в пер­вичных судах предельно упрощена и дела разрешаются в ускоренном порядке! Уголовные дела о преступлениях несовершеннолетних рассматриваются так называемыми се­мейными судами. Эти суды особое внимание уделяют ис­следованию причин и условий преступления, а также на­значению наиболее оптимального наказания (обычно не связанного с лишением свободы). Теория стигмы в опреде­ленной мере работает и в Японии.

3начительный интерес представляет деятельность японских полицейских. Создано ориги­нальное структурное подразделение — так называемая полицейская будка. Методика работы такой будки несложна: один полицейский объ­езжает участок (обычно на велосипеде) в поисках сигналов о происшествиях, другой полицейский дежурит у входа в будку в готовности принять соответствующие заявления граждан, резервный полицейский отдыхает либо оформля­ет документы о поступившем сигнале.
Полиция стимулирует мероприятия по предупрежде­нию преступлений. В конце 80-х гг. особую тревогу стал вызывать рост так называемых слепых мест в городах-кварталах, где никто ничего не видел и ничего не знает, т. е.
районов, находящихся под контролем преступных групп. Работники полиции прилагают огромные усилия для того, чтобы организовать жителей этих районов, научить их со­вместно противостоять преступности и оказывать им в этом необходимую помощь. Эти усилия обычно завершались со­зданием в криминогенных кварталах общин безопасности. Благодаря такому стилю работы между населением и по­лицией поддерживаются тесные контакты, люди питают глубокое доверие к сотрудникам полиции и оказывают им всяческое содействие при проведении расследований.

Значительную роль в привлечении общественности к проблемам противостояния преступности играют ежегодно проводящиеся начиная с 1977 г. общенациональные кампании по предупреждению преступлений. Такие кампании способствуют повышению озабоченности общества необхо­димостью принятия мер воздействия на преступность.

Значительное место в стратегии воздействия на преступность в Японии занимает забота о потерпевшем. 1 ян­варя 1981 г. в Японии вступил в силу закон о выплатах компенсаций потерпевшим от преступлений.

Японские ученые Матсумура и Текеучи в 1992 г. про­вели интересное исследование факторов, влияющих на пре­ступность. Результаты их изучения вскрыли парадоксаль­ный факт: безработица оказывает воздействие на уровень убийств, в то время как количество арестов или смертных казней не оказывает сколь-нибудь существенного воздей­ствия на уровень преступности.

Главными в японской системе воздействия на преступ­ность являются следующие фундаментальные факторы:

— традиционная послушность, готовность подчинять­ся, строго придерживаться установленных правил поведе­ния. Для них характерно благоговение перед иерархичнос­тыо жизни (японская женщина, например, на любое заме­чание мужа должна ответить: «Вы правы,» — и лишь пос­ле этого может попытаться доказать, что муж не прав. Практика пяти конфуцианских постоянств оказалась в япон­ском сознании весьма живучей);

низкий уровень разводов (на тысячу браков прихо­дится один развод);

традиционная общинность и семья из нескольких поколений;

мононациональность страны и монорелигиозность;

Япония со всех сторон окружена морем и имеет ярко вы­раженную гомогенную (однородную) культуру;

система пожизненного найма в японских фирмах;

уровень безработицы в стране низок, разрыв между богатыми и бедными не значителен, людям гарантированы равные права в получении работы и социального статуса;

огнестрельное оружие и наркотические вещества находятся под строгим контролем!

Результаты деятельности японской системы воздей­ствия на преступность весьма впечатляющи. С 1946 г. по 1988 г. преступность выросла на 59% (с 387 тыс. до 2,2 млн.). Однако этот рост преступности в большей мере обуслов­лен ростом населения. Если анализировать преступность в относительных величинах (количество преступлений, приходящееся на 100 тыс. населения), то наивысший ко­эффициент преступности был зарегистрирован в 1948 г. (2000/100 000). К 1973 г. он снизился до 1091/100000. В 1985 г. коэффициент преступности достиг 1328/100 000, и с тех пор с небольшими колебаниями сохраняется примерно на том же уровне (например, в 1986 и 1987 гг. регистриро­валось его снижение, в 1987 г. — незначительный рост). Одним словом, можно констатировать достаточно благопри­ятную динамику, отражающую стабильность криминально­го феномена. Весьма благоприятна и структура японской преступности, наибольший удельный вес имеют преступ­ления, не представляющие значительной общественной опас­ности (квартирные кражи, кражи из магазинов, кражи ве­лосипедов). В 1987 г. в Японии было зарегистрировано пол­торы тысячи убийств (численность населения Японии со­ставляла 122 млн.), в том же году в США было зарегистри­ровано 20 тыс. убийств (население США составляет 243 млн.), в Великобритании (население 49 млн.) — 2,7 тыс. убийств, в ФРГ (население 61 млн.) — 2,6 тыс., во Франции (население 55 млн.) — 2,2 тыс.

Отмечая замечательные успехи Японии в воздействии на криминальный феномен, нельзя не упомянуть о доволь­но тревожной тенденции в развитии преступности этой страны. Речь идет о японской организованной преступнос­ти, так называемом сообществе «Бориокудан», которое многими оценивается как одно из самых развитых и самых влиятельных в мире (членов этой организации называют якудза, боевиков – сокайя, их помощников из числа молодёжи (криминальный резерв) – сансита, аналогичные мафии преступные синдикаты – гуми). К 90-м гг. годовой доход японского преступного мира не уступал прибылям концернов типа «Тойота» или «Сони». Проникновение орга­низованной преступности во все сферы жизни общества настолько велико, что ее с полным основанием называют «Джапан инкорпорейтед». Запрещенные законом проститу­ция и игорный бизнес находятся под негласным покрови­тельством властей!

Особую озабоченность в обществе вызывает растущее влияние организованных криминальных структур на различ­ные слои общества, и особенно на молодежь. За послевоенный период (с 1945 г.) Япония пережила три волны молодежной преступности. Первый пик: пришелся на вторую половину 40-х (послевоенная дезоргани­зация). Второй — на средину 60-х, когда сельская молодежь начала активно переселяться в города. Третья волна была вызвана экономической депрессией 70-х гг. До сих пор Япо­нии удавалось справляться с негативными тенденциями мо­лодёжной преступности.

В 80-х гг. весьма тревожной стала ситуация с пьянст­вом. К 1985 г. Япония оказалась мировым лидером по коли­честву потребляемого алкоголя на душу населения, причем половина пьющих — женщины. Соответственно резко воз­росло число женщин, совершающих преступления. Эти тревожные симптомы могут свидетельствовать о серьез­ных негативных процессах, происходящих в недрах япон­ской культуры.

Настораживают и факты криминала в полицейской среде. Например, в августе 1996 г. к двум годам лишения свободы был приговорен полицейский Нагана, который не­законно проникал в детские сады, штаб-квартиры профсо­юзов, офисы различных фирм и совершил более 30 хище­ний на общую сумму более 100 тыс. долларов.

Немалую озабоченность в Японии вызывает проблема преступности иностранных военнослужащих. После очеред­ной криминальной акции — изнасилования в 1995 г. на Окинаве американскими солдатами японской девочки – по всей Японии прошли массовые демонстрации протеста. С 1972 г. 27 тыс. американских военнослужащих, проходящих службу на Окинаве, совершили 4700 преступлений, вклю­чая 12 убийств и 110 изнасилований.

Анализ процесса противостояния общества и преступ­ности в Японии показывает, что даже в такой благополуч­ной стране он идет непросто (в этом смысле японскую прак­тику надо изучать, но не следует ее идеализировать). На месте решенных проблем возникают новые, а пристальный анализ социальных процессов, не вызывающих тревоги на первый взгляд, может дать повод для достаточно неблаго­приятных прогнозов. Социальное воздействие на преступ­ность должно быть столь же гибким и динамичным, как криминогенная обстановка в стране: система разрушения криминального феномена должна трансформироваться соответственно разрушению или блокированию одних кри­миногенных факторов и возникновению новых.
2. Развитие криминологии в Китае
Ядром системы воздействия на преступность является общественно-политическая структура китайского общества, основанная на социально-экономическом равенстве, все­общей занятости и материальной обеспеченности (по мини­мальному уровню удовлетворения потребностей). Такой под­ход отвечает менталитету китайцев, выработанному в тече­ние тысячелетий, — достаточно скромный образ жизни можно считать атрибутом китайского общественного сознания.

Весьма существенные факторы воздействия на пре­ступность в КНР — китайская идеология и пропагандист­ско-воспитательная политика. Ее принципиальными уста­новками являются формирование у граждан с раннего дет­ства беззаветной преданности родине, безграничной веры в политических лидеров, их мудрость и граничащую с боже­ственным провидением: правильность проводимой ими по­литики, справедливость установленного в стране порядка.

Мощный пропагандийский аппарат позволяет привлекать широкие массы к решению общенациональных проблем. К числу таковых с конца 80-х гг. стали относить и избавление от преступности. Когда в развитии криминальных процессов наметились тревожные тенденции в стране развернулась общегосударственная кампания против роста преступности. Вообще, проведение широкомасштабных кам­паний — один из основных методов руководства обществом в КНР, наиболее любимый китайскими руководителями способ оказания действенного влияния на развитие различ­ных социальных процессов, в том числе и криминальных.

В 80-х гг. в Китае развернулась общенациональная кампания против коррупции, которая сопровождалась до­статочно жесткими репрессивными мерами: публичными процессами над взяточниками и публичным приведением в исполнение смертных приговоров над ними, причем для устрашения расстрелянных оставляли на улицах в течение некоторого времени. Эта кампания имела определенный положительный результат, однако к концу 80-х проблема коррупции вновь стала актуальной. В августе 1991 г. ки­тайское правительство объявило, что оно продолжает борьбу против коррупции, вызванной «пагубным влиянием идео­логии эксплуататорских классов». Одновременно было за­явлено об ужесточении борьбы с незаконным распростра­нением наркотиков.

Конец 80-х в КНР ознаменовался значительным рос­том преступности. Если в 1987 г. было зарегистрировано лишь 570 тыс. преступлений, то в 1988 г. — уже 827 тыс. В 1989 г. преступность выросла более чем вдвое — зарегист­рировано 1 млн. 971 тыс. преступлений, а в 1990 г. преступ­ность перевалила двухмиллионный рубеж — 2 млн. 216 тыс. Коэффициент преступности с 1987 г. возрос почти в 4 раза: в 1987 г. он составлял 540 / 100 000, в 1990 — 2000/100 000. Директор Центра изучения молодежной преступности при Китайском университете политических наук и права Гау Ксянг объяснил этот рост переменами, происходящими в трех важнейших областях социальной жизни Китая: государственной политике, экономике и культуре. Дают себя знать и интенсивные процессы урбанизации в Китае. Чис­ло крупных городов (с населением свыше 1 млн. человек) за десятилетие возросло вдвое: с 13 (в 1978 г.) до 25 (в 1987 г.). Соответственно традиционные методы социального контроля стали работать менее эффективно. Попытки противопоста­вить этому процессу полицейские меры (регистрацию на­селения, административные аресты лиц, не имеющих раз­решения на жительство, и т. п.) особого успеха не имели. К началу 90-х в КНР стала ощущаться потребность в смещении приоритетов в работе народной милиции. Были проведены некоторые реформы. Цели полицейской дея­тельности сместились с преступников на наиболее кри­миногенные регионы. Этому способствовали проведенные в КНР криминологические исследования, которые показа­ли, что 40% всех преступлений в Китае регистрируется в 11 наиболее неблагополучных городах, провинциях и авто­номных областях.

В конце 80-х в китайском обществе значительно обо­стрилась проблема молодежной преступности. Первые тре­вожные симптомы были отмечены еще в 70-х гг. Столкно­вения студенчества с вооруженными силами в июне 1989 г. на площади Тяньанмынь дали мощный импульс развитию криминальной активности молодежи. Доля преступлений, совершенных молодежью в возрасте до 25 лет, в общей структуре китайской преступности составляет 75%. Среди лиц, отбывающих уголовное наказание в тюрьмах КНР, молодые люди составляют 45%.

Одним из важнейших инструментов проведения госу­дарственной политики в КНР является семья. Почти так же, как в Древней Спарте, китайцам удалось обеспечить достаточно всеобъемлющий контроль семейных отношений. Это позволило сделать первичную ячейку социальной жизни одним из главных элементов китайской системы воздейст­вия на преступность. Серьезные надежды на китайскую семью возлагаются в работе по предупреждению преступлений несовершен­нолетних.

Административно-судебной и пенитенциарной систе­ме отводится одна из главных ролей в воздействии на пре­ступность. В КНР насчитывается 680исправительных заведений, которые делятся на три категории: 110 тюрем, 533 лагеря перевоспитания физическим трудом и 37 исправительных центров для молодых правонарушителей. Направление в трудовые лагеря и центры по перевоспитанию молодёжи – это не уголовная, а административная санкция. Эта мера имеет целью принятие превентивных мер исправительного воздействия на граждан, которые совершили правонару­шения и данные о личности которых позволяют предполо­жить, что они находятся на грани преступления. Правонару­шители направляются в эти учреждения решением админи­стративной комиссии по ходатайству их семей или пред­приятия, где они работают, как правило, на 1-2 года (максимальный срок — 4 года). С тех пор как в Китае начали практиковать трудовое воспитание, в подобные учреждения ежегодно направляется в среднем 50 тыс. человек.

Лозунг изменений пенитенциарной системы Китая ­«Реформы через образование». В соответствии с этим на­правлением политики в 1980 г. в Китае впервые были оп­робованы учебно-трудовые школы, которые сразу же весьма положительно зарекомендовали себя. Вот выдержка из за­ключения Государственной комиссии по образованию КНР: «Факты свидетельствуют, что китайская система учебно­-трудового образования вполне эффективна в плане преду­преждения преступлений, контроля и перевоспитания труд­ных подростков, совершивших правонарушения и преступ­ления. С 1980 г. по 1987 г. эти школы закончили 30 тыс. трудных учеников. Практически все они встали на путь исправления и успешно продолжили обучение. В 1980 г. было создано 100 таких школ со штатом 3 тыс. учителей, рассчитанных на 6 тыс. учеников. Направление в такую школу дает комитет соседей по собственной инициативе, по представлению директора общеобразовательной шко­лы, по заявлению соседей или родителей. Главная задача школы — трансформация ученика (обращение его из пло­хого в хорошего). Эта реабилитация — достаточно дли­тельный процесс сроком в 2-3 года (по усмотрению администрации школы). ­В этой же школе проходят краткий курс обучения и родители (их готовят продолжать воспитание трудного подростка в правильном направлении после воз­вращения того домой).

Вообще, низкий уровень рецидива можно отнести к уникальным достижениям китайской пенитенциарной сис­темы — в течение многих лет он колеблется в пределах 6-8 процентов (в то время как в развитых странах этот показатель достигает 30 и даже 50 процентов).

К числу непростых проблем относится проникновение организованной преступности в Китай, возрождение там кланов «Триад», уничтоженных социалистическим режи­мом. Организованное преступное сообщество в Китае до народной революции относилось к числу наиболее мощных и развитых. Придя к власти, народное правительство уничтожило эту криминальную сеть в Китае, однако доста­точно развитая сеть «Триад» продолжает функционировать за пределами КНР (на Филиппинах, в Гонконге, Таиланде, США и др. странах).

В мае 1996 г. руководство КПК предприняло широко­масштабную акцию по ликвидации возрождающейся сети организованной преступности — началась общенациональ­ная кампания по пресечению убийств, грабежей, проститу­ции и наркомании, незаконного владения оружием и боеприпасами. Органы общественной безопасности ликвиди­ровали свыше ста крупных банд, изъяли несколько тысяч единиц огнестрельного оружия. «Решительный удар» — под таким кодовым названием проходила вся операция. Главная сила удара пришлась на южные провинции Гуандун и Юньнань, в наибольшей степени пораженные наркомафией. Там удалось ликвидировать несколько группировок (мест­ных отделов транснациональной мафии), занимавшихся контрабандой и сбытом наркотиков. У пойманных с полич­ным преступников конфисковано свыше 600 кг героина (для Китая это значительный объем). Правоохранительные ор­ганы этих провинций выявили и ликвидировали свыше 170 публичных домов, начато расследование в отношении тор­говцев «живым товаром». Ряд преступников были пригово­рены к смертной казни.

Чем большее воздействие на общественную жизнь оп­ределенной страны оказывает современная цивилизация (изрядно пропитанная всевозможными пороками), тем бо­лее неблагоприятно развиваются криминальные процессы. Реформирование китайского общества наряду с гуманиза­цией общественных отношений инициировало и процесс их криминализации. Пример Запада показывает, что рост криминала ведет к ограничению демократических свобод и прав человека. Поэтому риск возврата к политике «затягивания гаек» во избежание сползания в криминальную пропасть очень велик.
3. Развитие криминологии в иных государствах Азиатско-тихоокеанского региона

Очень похожа на китайскую система воздействия на преступность в Северной Корее. В противостоянии пре­ступности в этой стране акцент делается на информацион­ную обработку граждан на фоне достаточно жестких мер подавления инакомыслия. Мощная пропагандистская сеть (от электронных и печатных средств массовой информации до передвижных мегафонных установок) подобно паутине опутывает сознание всех граждан и уничтожает в зароды­ше мысли о преступлении. В арсенале корейских лидеров культ руководителя, единство взглядов, нетерпимость к инакомыслию, превентивные полицейские меры.

Не чужды корейским политикам и жесткие репрес­сивные меры: только за 5 месяцев с октября 1995 г. по март 1996 г. в Северной Корее было проведено более трехсот показательных смертных казней. Так новый корейский вождь Ким Сен Ир продемонстрировал свою твердую руку.

Таиланд продемонстрировал миру оригинальный под­ход к перевоспитанию преступников и преодолению нега­тивных тенденций их отчуждения от общества. Раз в год в этой стране в течение семи дней в тюрьмах проводится акция, получившая название «Открытые двери». В этот пе­риод заключенные могут неограниченно общаться с родст­венниками и близкими. Этот эксперимент проводится уже несколько лет, и, по отзывам специалистов, такая практи­ка положительно влияет на фиксируемое в Таиланде сни­жение уровня рецидива.

Австралию можно считать экспериментальным поли­гоном для макромасштабной проверки теорий криминаль­ного наследования. Несколько столетий назад англичане об­любовали этот материк для ссылки своих преступников. Одичавшие собаки, которых завезли в Австралию из Ста­рого Света, образовали новую породу — динго. А вот из английских преступников новая порода человека (гомо кри­минал) не сформировалась. Более того, в плане преступ­ности обстановка в современной Австралии куда более бла­гоприятна, нежели в Соединенном Королевстве. Интересно, что в австралийском городе Порт-Артур, который в про­шлом веке был прибежищем для наиболее опасных пре­ступников, сейчас практически не фиксируются преступ­ления, местная каторжная тюрьма там превращена в му­зей (и серия убийств, совершенных там 28 апреля 1996 г. маньяком, была для портартурцев все равно, что гром сре­ди ясного неба).

На территории Афганистана, контролируемой религи­озным движением «Талибан», полностью отменено граждан­ское судопроизводство. В этой части страны действуют ис­ключительно средневековые нормы права – религиозные догмы (все тот же закон шариата). Талибы практикуют весьма суровые меры наказания преступников. За кражу отрубают руку, за грабеж — руку и ногу, изменившую своему супру­гу женщину родственники мужа забивают камнями. Экзеку­ции обычно проводятся на центральных площадях, где пре­ступник, лишенный той или иной части тела, остается исте­кать кровью. Наказанный таким образом часто умирает от потери крови — к преступнику не отваживаются подойти даже его близкие. Нередко приговор религиозного суда при­водят в исполнение родственники потерпевших.

Когда в 1975 г. 64 страны предоставили в ООН данные об уровне преступности, Непал оказался среди наиболее благополучных государств. Американская исследователь­ница Фреда Адлер попыталась изучить причины столь низ­кого уровня преступности в этой горной стране. Главным элементом непальской системы сдерживания преступности является семейная община — род и клан. Королевство Не­пал — бедная страна, уровень доходов и материального потребления непальцев очень низок низка и преступность. Причина этого заключается в относительном социальном равенстве. Конечно, далеко не все непальцы одинаково бед­ны. Однако патриархальный уклад жизни, замкнутость ро­довой жизни сельских общин в горных долинах формируют достаточно низкие стандарты потребления и относительно бесконфликтный образ жизни. Коммуникации и средства связи в стране развиты слабо, большинство сельских об­щин находится в естественной информационной блокаде соответственно порокам развитых стран не удалось пора­зить непальскую молодежь. Сопоставление непальской и швейцарской систем воздействия на преступность показы­вает, что наиболее действенными элементами социального контроля являются семья и община небольшого населенно­го пункта.

Заключение

Традиционный уклад жизни Японии, Китая и иных стран Азиатско-тихоокеанского региона существенно повлиял на развитие криминологии в этих странах. Основными инструментами проведения политики в этих странах является традиционная общинность и семья. Воспитательная политика сочетается с весьма жесткими мерами воздействия на нарушителей. Большое значение в снижении преступности играет сотрудничество населения и полиции, например, в Японии в конце 80-х гг., благодаря созданию в криминогенных кварталах общин безопасности снизилось количество преступлений. Так же в Японии и Китае значительную роль в привлечении общественности к проблемам противостояния преступности играют широкомасштабные общенациональные кампании по предупреждению преступлений. Такие кампании способствуют повышению озабоченности общества необхо­димостью принятия мер воздействия на преступность. Однако, отмечая значительно успешное воздействие на криминогенную обстановку в этих государствах, нельзя не упомянуть о развитии в них организованной преступности и растущем влиянии организованных криминальных структур на различные слои общества, и особенно на молодёжь.

В мусульманских же странах прослеживается функционирование системы социального контроля, основанной на исламской традиции, где для уменьшения преступности к нарушителям применяются суровые меры наказания. Например, в Афганистане экзеку­ции обычно проводятся на центральных площадях, где пре­ступник, лишенный той или иной части тела, остается исте­кать кровью.

Наиболее низкий уровень преступности среди государств Азиатско-тихоокеанского региона наблюдается в Непале. Главным элементом непальской системы сдерживания преступности является семейная община — род и клан, которые являются наиболее действенными элементами социального контроля.

Учитывая положительные и отрицательные стороны развития криминологии в восточных странах, можно сделать вывод, что социальное воздействие на преступ­ность должно быть столь же гибким и динамичным, как криминогенная обстановка в стране: система разрушения криминального феномена должна трансформироваться соответственно разрушению или блокированию одних кри­миногенных факторов и возникновению новых.
Список используемой литературы

Белявская О. А. Уголовная политика в Японии. М., 1992. – 27 с.

Блувштейн Ю. Д., Добрынин А. В. Основания криминологии. Минск, 1990. – 37 с.

Иншаков С. М. Криминология зарубежных стран. М.: ИНФРА-М-НОРМА, 1997. – 272-294 с.

Кваша Ю. Ф., Зайналабидов А. С., Зрелов А. П. Криминология. Ростов-на-Дону: ФЕНИКС, 2002. – 56-68 с.

Келина С. Г. Криминология и уголовная политика. М.: ИГПАН, 1985. – 123 с.

Криминология. Учебник/Под ред. Кудрявцева В. Н., Эминова В. Е. М.: ЮРИСТЪ, 1999. – 10,46 с.

Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировой криминологический анализ. М., 1997. – 50-62 с.

Судебная и пенитенциарная система в Китае // Борьба с преступностью за рубежом. 1993. — № 7 – 32 с.

Уэда К. Преступность и криминология в современной Японии. М., 1989. – 95 с.

Хохряков Г. Ф. Криминология. М., 1999. – 78-83 с.

­

Содержание
Введение………………………………………………………………………..3 Развитие криминологии в Японии……………………………………..4 Развитие криминологии в Китае……………………………………….8
3. Развитие криминологии в иных государствах Азиатско-тихоокеанского региона…………………………………………………………………………14
Заключение……………………………………………………………………..17 Список используемой литературы……………………………………………18 Введение
Термин «криминология» происходит от двух слов: лат. Crimen – преступление + греч. Logos – наука, учение. Впервые слово «криминология» было использовано итальянским юристом Р. Гарофало, который в 1885 г. выпустил книгу под таким названием. Как видно, это сравнительно молодая наука, получившая своё развитие главным образом в xx веке.

Криминология – это общетеоретическая наука о преступности, её причинах и условиях, ей сопутствующих, личности тех, кто совершает преступления, а также о методах контроля за преступностью и борьбы с ней (включая в понятие борьбы с преступностью и её предупреждение на всех стадиях и во всех выработанных наукой и практикой формах).

Страны восточного региона интересны для криминологического анализа тем, что во многих из них уровень преступности весьма низок. Кроме того, в этих странах накоплен значительный опыт успешного противостояния криминальному злу. Исследования причин успеха позво­ляют понять особую роль национальной культуры и тра­диционного образа жизни в системе антикриминогенных факторов. Культура и образ жизни оказываются теми феноменами, которые настолько существенно трансфор­мируют меры воздействия на преступность, что на раз­ном культурном и социальном фоне одни и те же меры могут привести к диаметрально противоположным результатам.

1. Развитие криминологии в Японии

Японская система воздействия на преступность наи­более интересна тем, что в ней почти идеально удалось совместить относительную мягкость с высокой эффектив­ностыо. Американский криминолог Д. Фут назвал её патерналистской и охарактеризовал ее как «благожелатель­ную».

В Японии даже существует специальная судебная подсистема (первичные суды), которая занимается разбирательством преступлений, за которые может быть назначен только штраф. Судебная процедура в пер­вичных судах предельно упрощена и дела разрешаются в ускоренном порядке! Уголовные дела о преступлениях несовершеннолетних рассматриваются так называемыми се­мейными судами. Эти суды особое внимание уделяют ис­следованию причин и условий преступления, а также на­значению наиболее оптимального наказания (обычно не связанного с лишением свободы). Теория стигмы в опреде­ленной мере работает и в Японии.

3начительный интерес представляет деятельность японских полицейских. Создано ориги­нальное структурное подразделение — так называемая полицейская будка. Методика работы такой будки несложна: один полицейский объ­езжает участок (обычно на велосипеде) в поисках сигналов о происшествиях, другой полицейский дежурит у входа в будку в готовности принять соответствующие заявления граждан, резервный полицейский отдыхает либо оформля­ет документы о поступившем сигнале.
Полиция стимулирует мероприятия по предупрежде­нию преступлений. В конце 80-х гг. особую тревогу стал вызывать рост так называемых слепых мест в городах-кварталах, где никто ничего не видел и ничего не знает, т. е.
районов, находящихся под контролем преступных групп. Работники полиции прилагают огромные усилия для того, чтобы организовать жителей этих районов, научить их со­вместно противостоять преступности и оказывать им в этом необходимую помощь. Эти усилия обычно завершались со­зданием в криминогенных кварталах общин безопасности. Благодаря такому стилю работы между населением и по­лицией поддерживаются тесные контакты, люди питают глубокое доверие к сотрудникам полиции и оказывают им всяческое содействие при проведении расследований.

Значительную роль в привлечении общественности к проблемам противостояния преступности играют ежегодно проводящиеся начиная с 1977 г. общенациональные кампании по предупреждению преступлений. Такие кампании способствуют повышению озабоченности общества необхо­димостью принятия мер воздействия на преступность.

Значительное место в стратегии воздействия на преступность в Японии занимает забота о потерпевшем. 1 ян­варя 1981 г. в Японии вступил в силу закон о выплатах компенсаций потерпевшим от преступлений.

Японские ученые Матсумура и Текеучи в 1992 г. про­вели интересное исследование факторов, влияющих на пре­ступность. Результаты их изучения вскрыли парадоксаль­ный факт: безработица оказывает воздействие на уровень убийств, в то время как количество арестов или смертных казней не оказывает сколь-нибудь существенного воздей­ствия на уровень преступности.

Главными в японской системе воздействия на преступ­ность являются следующие фундаментальные факторы:

— традиционная послушность, готовность подчинять­ся, строго придерживаться установленных правил поведе­ния. Для них характерно благоговение перед иерархичнос­тыо жизни (японская женщина, например, на любое заме­чание мужа должна ответить: «Вы правы,» — и лишь пос­ле этого может попытаться доказать, что муж не прав. Практика пяти конфуцианских постоянств оказалась в япон­ском сознании весьма живучей);

низкий уровень разводов (на тысячу браков прихо­дится один развод);

традиционная общинность и семья из нескольких поколений;

мононациональность страны и монорелигиозность;

Япония со всех сторон окружена морем и имеет ярко вы­раженную гомогенную (однородную) культуру;

система пожизненного найма в японских фирмах;

уровень безработицы в стране низок, разрыв между богатыми и бедными не значителен, людям гарантированы равные права в получении работы и социального статуса;

огнестрельное оружие и наркотические вещества находятся под строгим контролем!

Результаты деятельности японской системы воздей­ствия на преступность весьма впечатляющи. С 1946 г. по 1988 г. преступность выросла на 59% (с 387 тыс. до 2,2 млн.). Однако этот рост преступности в большей мере обуслов­лен ростом населения. Если анализировать преступность в относительных величинах (количество преступлений, приходящееся на 100 тыс. населения), то наивысший ко­эффициент преступности был зарегистрирован в 1948 г. (2000/100 000). К 1973 г. он снизился до 1091/100000. В 1985 г. коэффициент преступности достиг 1328/100 000, и с тех пор с небольшими колебаниями сохраняется примерно на том же уровне (например, в 1986 и 1987 гг. регистриро­валось его снижение, в 1987 г. — незначительный рост). Одним словом, можно констатировать достаточно благопри­ятную динамику, отражающую стабильность криминально­го феномена. Весьма благоприятна и структура японской преступности, наибольший удельный вес имеют преступ­ления, не представляющие значительной общественной опас­ности (квартирные кражи, кражи из магазинов, кражи ве­лосипедов). В 1987 г. в Японии было зарегистрировано пол­торы тысячи убийств (численность населения Японии со­ставляла 122 млн.), в том же году в США было зарегистри­ровано 20 тыс. убийств (население США составляет 243 млн.), в Великобритании (население 49 млн.) — 2,7 тыс. убийств, в ФРГ (население 61 млн.) — 2,6 тыс., во Франции (население 55 млн.) — 2,2 тыс.

Отмечая замечательные успехи Японии в воздействии на криминальный феномен, нельзя не упомянуть о доволь­но тревожной тенденции в развитии преступности этой страны. Речь идет о японской организованной преступнос­ти, так называемом сообществе «Бориокудан», которое многими оценивается как одно из самых развитых и самых влиятельных в мире (членов этой организации называют якудза, боевиков – сокайя, их помощников из числа молодёжи (криминальный резерв) – сансита, аналогичные мафии преступные синдикаты – гуми). К 90-м гг. годовой доход японского преступного мира не уступал прибылям концернов типа «Тойота» или «Сони». Проникновение орга­низованной преступности во все сферы жизни общества настолько велико, что ее с полным основанием называют «Джапан инкорпорейтед». Запрещенные законом проститу­ция и игорный бизнес находятся под негласным покрови­тельством властей!

Особую озабоченность в обществе вызывает растущее влияние организованных криминальных структур на различ­ные слои общества, и особенно на молодежь. За послевоенный период (с 1945 г.) Япония пережила три волны молодежной преступности. Первый пик: пришелся на вторую половину 40-х (послевоенная дезоргани­зация). Второй — на средину 60-х, когда сельская молодежь начала активно переселяться в города. Третья волна была вызвана экономической депрессией 70-х гг. До сих пор Япо­нии удавалось справляться с негативными тенденциями мо­лодёжной преступности.

В 80-х гг. весьма тревожной стала ситуация с пьянст­вом. К 1985 г. Япония оказалась мировым лидером по коли­честву потребляемого алкоголя на душу населения, причем половина пьющих — женщины. Соответственно резко воз­росло число женщин, совершающих преступления. Эти тревожные симптомы могут свидетельствовать о серьез­ных негативных процессах, происходящих в недрах япон­ской культуры.

Настораживают и факты криминала в полицейской среде. Например, в августе 1996 г. к двум годам лишения свободы был приговорен полицейский Нагана, который не­законно проникал в детские сады, штаб-квартиры профсо­юзов, офисы различных фирм и совершил более 30 хище­ний на общую сумму более 100 тыс. долларов.

Немалую озабоченность в Японии вызывает проблема преступности иностранных военнослужащих. После очеред­ной криминальной акции — изнасилования в 1995 г. на Окинаве американскими солдатами японской девочки – по всей Японии прошли массовые демонстрации протеста. С 1972 г. 27 тыс. американских военнослужащих, проходящих службу на Окинаве, совершили 4700 преступлений, вклю­чая 12 убийств и 110 изнасилований.

Анализ процесса противостояния общества и преступ­ности в Японии показывает, что даже в такой благополуч­ной стране он идет непросто (в этом смысле японскую прак­тику надо изучать, но не следует ее идеализировать). На месте решенных проблем возникают новые, а пристальный анализ социальных процессов, не вызывающих тревоги на первый взгляд, может дать повод для достаточно неблаго­приятных прогнозов. Социальное воздействие на преступ­ность должно быть столь же гибким и динамичным, как криминогенная обстановка в стране: система разрушения криминального феномена должна трансформироваться соответственно разрушению или блокированию одних кри­миногенных факторов и возникновению новых.
2. Развитие криминологии в Китае
Ядром системы воздействия на преступность является общественно-политическая структура китайского общества, основанная на социально-экономическом равенстве, все­общей занятости и материальной обеспеченности (по мини­мальному уровню удовлетворения потребностей). Такой под­ход отвечает менталитету китайцев, выработанному в тече­ние тысячелетий, — достаточно скромный образ жизни можно считать атрибутом китайского общественного сознания.

Весьма существенные факторы воздействия на пре­ступность в КНР — китайская идеология и пропагандист­ско-воспитательная политика. Ее принципиальными уста­новками являются формирование у граждан с раннего дет­ства беззаветной преданности родине, безграничной веры в политических лидеров, их мудрость и граничащую с боже­ственным провидением: правильность проводимой ими по­литики, справедливость установленного в стране порядка.

Мощный пропагандийский аппарат позволяет привлекать широкие массы к решению общенациональных проблем. К числу таковых с конца 80-х гг. стали относить и избавление от преступности. Когда в развитии криминальных процессов наметились тревожные тенденции в стране развернулась общегосударственная кампания против роста преступности. Вообще, проведение широкомасштабных кам­паний — один из основных методов руководства обществом в КНР, наиболее любимый китайскими руководителями способ оказания действенного влияния на развитие различ­ных социальных процессов, в том числе и криминальных.

В 80-х гг. в Китае развернулась общенациональная кампания против коррупции, которая сопровождалась до­статочно жесткими репрессивными мерами: публичными процессами над взяточниками и публичным приведением в исполнение смертных приговоров над ними, причем для устрашения расстрелянных оставляли на улицах в течение некоторого времени. Эта кампания имела определенный положительный результат, однако к концу 80-х проблема коррупции вновь стала актуальной. В августе 1991 г. ки­тайское правительство объявило, что оно продолжает борьбу против коррупции, вызванной «пагубным влиянием идео­логии эксплуататорских классов». Одновременно было за­явлено об ужесточении борьбы с незаконным распростра­нением наркотиков.

Конец 80-х в КНР ознаменовался значительным рос­том преступности. Если в 1987 г. было зарегистрировано лишь 570 тыс. преступлений, то в 1988 г. — уже 827 тыс. В 1989 г. преступность выросла более чем вдвое — зарегист­рировано 1 млн. 971 тыс. преступлений, а в 1990 г. преступ­ность перевалила двухмиллионный рубеж — 2 млн. 216 тыс. Коэффициент преступности с 1987 г. возрос почти в 4 раза: в 1987 г. он составлял 540 / 100 000, в 1990 — 2000/100 000. Директор Центра изучения молодежной преступности при Китайском университете политических наук и права Гау Ксянг объяснил этот рост переменами, происходящими в трех важнейших областях социальной жизни Китая: государственной политике, экономике и культуре. Дают себя знать и интенсивные процессы урбанизации в Китае. Чис­ло крупных городов (с населением свыше 1 млн. человек) за десятилетие возросло вдвое: с 13 (в 1978 г.) до 25 (в 1987 г.). Соответственно традиционные методы социального контроля стали работать менее эффективно. Попытки противопоста­вить этому процессу полицейские меры (регистрацию на­селения, административные аресты лиц, не имеющих раз­решения на жительство, и т. п.) особого успеха не имели. К началу 90-х в КНР стала ощущаться потребность в смещении приоритетов в работе народной милиции. Были проведены некоторые реформы. Цели полицейской дея­тельности сместились с преступников на наиболее кри­миногенные регионы. Этому способствовали проведенные в КНР криминологические исследования, которые показа­ли, что 40% всех преступлений в Китае регистрируется в 11 наиболее неблагополучных городах, провинциях и авто­номных областях.

В конце 80-х в китайском обществе значительно обо­стрилась проблема молодежной преступности. Первые тре­вожные симптомы были отмечены еще в 70-х гг. Столкно­вения студенчества с вооруженными силами в июне 1989 г. на площади Тяньанмынь дали мощный импульс развитию криминальной активности молодежи. Доля преступлений, совершенных молодежью в возрасте до 25 лет, в общей структуре китайской преступности составляет 75%. Среди лиц, отбывающих уголовное наказание в тюрьмах КНР, молодые люди составляют 45%.

Одним из важнейших инструментов проведения госу­дарственной политики в КНР является семья. Почти так же, как в Древней Спарте, китайцам удалось обеспечить достаточно всеобъемлющий контроль семейных отношений. Это позволило сделать первичную ячейку социальной жизни одним из главных элементов китайской системы воздейст­вия на преступность. Серьезные надежды на китайскую семью возлагаются в работе по предупреждению преступлений несовершен­нолетних.

Административно-судебной и пенитенциарной систе­ме отводится одна из главных ролей в воздействии на пре­ступность. В КНР насчитывается 680исправительных заведений, которые делятся на три категории: 110 тюрем, 533 лагеря перевоспитания физическим трудом и 37 исправительных центров для молодых правонарушителей. Направление в трудовые лагеря и центры по перевоспитанию молодёжи – это не уголовная, а административная санкция. Эта мера имеет целью принятие превентивных мер исправительного воздействия на граждан, которые совершили правонару­шения и данные о личности которых позволяют предполо­жить, что они находятся на грани преступления. Правонару­шители направляются в эти учреждения решением админи­стративной комиссии по ходатайству их семей или пред­приятия, где они работают, как правило, на 1-2 года (максимальный срок — 4 года). С тех пор как в Китае начали практиковать трудовое воспитание, в подобные учреждения ежегодно направляется в среднем 50 тыс. человек.

Лозунг изменений пенитенциарной системы Китая ­«Реформы через образование». В соответствии с этим на­правлением политики в 1980 г. в Китае впервые были оп­робованы учебно-трудовые школы, которые сразу же весьма положительно зарекомендовали себя. Вот выдержка из за­ключения Государственной комиссии по образованию КНР: «Факты свидетельствуют, что китайская система учебно­-трудового образования вполне эффективна в плане преду­преждения преступлений, контроля и перевоспитания труд­ных подростков, совершивших правонарушения и преступ­ления. С 1980 г. по 1987 г. эти школы закончили 30 тыс. трудных учеников. Практически все они встали на путь исправления и успешно продолжили обучение. В 1980 г. было создано 100 таких школ со штатом 3 тыс. учителей, рассчитанных на 6 тыс. учеников. Направление в такую школу дает комитет соседей по собственной инициативе, по представлению директора общеобразовательной шко­лы, по заявлению соседей или родителей. Главная задача школы — трансформация ученика (обращение его из пло­хого в хорошего). Эта реабилитация — достаточно дли­тельный процесс сроком в 2-3 года (по усмотрению администрации школы). ­В этой же школе проходят краткий курс обучения и родители (их готовят продолжать воспитание трудного подростка в правильном направлении после воз­вращения того домой).

Вообще, низкий уровень рецидива можно отнести к уникальным достижениям китайской пенитенциарной сис­темы — в течение многих лет он колеблется в пределах 6-8 процентов (в то время как в развитых странах этот показатель достигает 30 и даже 50 процентов).

К числу непростых проблем относится проникновение организованной преступности в Китай, возрождение там кланов «Триад», уничтоженных социалистическим режи­мом. Организованное преступное сообщество в Китае до народной революции относилось к числу наиболее мощных и развитых. Придя к власти, народное правительство уничтожило эту криминальную сеть в Китае, однако доста­точно развитая сеть «Триад» продолжает функционировать за пределами КНР (на Филиппинах, в Гонконге, Таиланде, США и др. странах).

В мае 1996 г. руководство КПК предприняло широко­масштабную акцию по ликвидации возрождающейся сети организованной преступности — началась общенациональ­ная кампания по пресечению убийств, грабежей, проститу­ции и наркомании, незаконного владения оружием и боеприпасами. Органы общественной безопасности ликвиди­ровали свыше ста крупных банд, изъяли несколько тысяч единиц огнестрельного оружия. «Решительный удар» — под таким кодовым названием проходила вся операция. Главная сила удара пришлась на южные провинции Гуандун и Юньнань, в наибольшей степени пораженные наркомафией. Там удалось ликвидировать несколько группировок (мест­ных отделов транснациональной мафии), занимавшихся контрабандой и сбытом наркотиков. У пойманных с полич­ным преступников конфисковано свыше 600 кг героина (для Китая это значительный объем). Правоохранительные ор­ганы этих провинций выявили и ликвидировали свыше 170 публичных домов, начато расследование в отношении тор­говцев «живым товаром». Ряд преступников были пригово­рены к смертной казни.

Чем большее воздействие на общественную жизнь оп­ределенной страны оказывает современная цивилизация (изрядно пропитанная всевозможными пороками), тем бо­лее неблагоприятно развиваются криминальные процессы. Реформирование китайского общества наряду с гуманиза­цией общественных отношений инициировало и процесс их криминализации. Пример Запада показывает, что рост криминала ведет к ограничению демократических свобод и прав человека. Поэтому риск возврата к политике «затягивания гаек» во избежание сползания в криминальную пропасть очень велик.
3. Развитие криминологии в иных государствах Азиатско-тихоокеанского региона

Очень похожа на китайскую система воздействия на преступность в Северной Корее. В противостоянии пре­ступности в этой стране акцент делается на информацион­ную обработку граждан на фоне достаточно жестких мер подавления инакомыслия. Мощная пропагандистская сеть (от электронных и печатных средств массовой информации до передвижных мегафонных установок) подобно паутине опутывает сознание всех граждан и уничтожает в зароды­ше мысли о преступлении. В арсенале корейских лидеров культ руководителя, единство взглядов, нетерпимость к инакомыслию, превентивные полицейские меры.

Не чужды корейским политикам и жесткие репрес­сивные меры: только за 5 месяцев с октября 1995 г. по март 1996 г. в Северной Корее было проведено более трехсот показательных смертных казней. Так новый корейский вождь Ким Сен Ир продемонстрировал свою твердую руку.

Таиланд продемонстрировал миру оригинальный под­ход к перевоспитанию преступников и преодолению нега­тивных тенденций их отчуждения от общества. Раз в год в этой стране в течение семи дней в тюрьмах проводится акция, получившая название «Открытые двери». В этот пе­риод заключенные могут неограниченно общаться с родст­венниками и близкими. Этот эксперимент проводится уже несколько лет, и, по отзывам специалистов, такая практи­ка положительно влияет на фиксируемое в Таиланде сни­жение уровня рецидива.

Австралию можно считать экспериментальным поли­гоном для макромасштабной проверки теорий криминаль­ного наследования. Несколько столетий назад англичане об­любовали этот материк для ссылки своих преступников. Одичавшие собаки, которых завезли в Австралию из Ста­рого Света, образовали новую породу — динго. А вот из английских преступников новая порода человека (гомо кри­минал) не сформировалась. Более того, в плане преступ­ности обстановка в современной Австралии куда более бла­гоприятна, нежели в Соединенном Королевстве. Интересно, что в австралийском городе Порт-Артур, который в про­шлом веке был прибежищем для наиболее опасных пре­ступников, сейчас практически не фиксируются преступ­ления, местная каторжная тюрьма там превращена в му­зей (и серия убийств, совершенных там 28 апреля 1996 г. маньяком, была для портартурцев все равно, что гром сре­ди ясного неба).

На территории Афганистана, контролируемой религи­озным движением «Талибан», полностью отменено граждан­ское судопроизводство. В этой части страны действуют ис­ключительно средневековые нормы права – религиозные догмы (все тот же закон шариата). Талибы практикуют весьма суровые меры наказания преступников. За кражу отрубают руку, за грабеж — руку и ногу, изменившую своему супру­гу женщину родственники мужа забивают камнями. Экзеку­ции обычно проводятся на центральных площадях, где пре­ступник, лишенный той или иной части тела, остается исте­кать кровью. Наказанный таким образом часто умирает от потери крови — к преступнику не отваживаются подойти даже его близкие. Нередко приговор религиозного суда при­водят в исполнение родственники потерпевших.

Когда в 1975 г. 64 страны предоставили в ООН данные об уровне преступности, Непал оказался среди наиболее благополучных государств. Американская исследователь­ница Фреда Адлер попыталась изучить причины столь низ­кого уровня преступности в этой горной стране. Главным элементом непальской системы сдерживания преступности является семейная община — род и клан. Королевство Не­пал — бедная страна, уровень доходов и материального потребления непальцев очень низок низка и преступность. Причина этого заключается в относительном социальном равенстве. Конечно, далеко не все непальцы одинаково бед­ны. Однако патриархальный уклад жизни, замкнутость ро­довой жизни сельских общин в горных долинах формируют достаточно низкие стандарты потребления и относительно бесконфликтный образ жизни. Коммуникации и средства связи в стране развиты слабо, большинство сельских об­щин находится в естественной информационной блокаде соответственно порокам развитых стран не удалось пора­зить непальскую молодежь. Сопоставление непальской и швейцарской систем воздействия на преступность показы­вает, что наиболее действенными элементами социального контроля являются семья и община небольшого населенно­го пункта.

Заключение

Традиционный уклад жизни Японии, Китая и иных стран Азиатско-тихоокеанского региона существенно повлиял на развитие криминологии в этих странах. Основными инструментами проведения политики в этих странах является традиционная общинность и семья. Воспитательная политика сочетается с весьма жесткими мерами воздействия на нарушителей. Большое значение в снижении преступности играет сотрудничество населения и полиции, например, в Японии в конце 80-х гг., благодаря созданию в криминогенных кварталах общин безопасности снизилось количество преступлений. Так же в Японии и Китае значительную роль в привлечении общественности к проблемам противостояния преступности играют широкомасштабные общенациональные кампании по предупреждению преступлений. Такие кампании способствуют повышению озабоченности общества необхо­димостью принятия мер воздействия на преступность. Однако, отмечая значительно успешное воздействие на криминогенную обстановку в этих государствах, нельзя не упомянуть о развитии в них организованной преступности и растущем влиянии организованных криминальных структур на различные слои общества, и особенно на молодёжь.

В мусульманских же странах прослеживается функционирование системы социального контроля, основанной на исламской традиции, где для уменьшения преступности к нарушителям применяются суровые меры наказания. Например, в Афганистане экзеку­ции обычно проводятся на центральных площадях, где пре­ступник, лишенный той или иной части тела, остается исте­кать кровью.

Наиболее низкий уровень преступности среди государств Азиатско-тихоокеанского региона наблюдается в Непале. Главным элементом непальской системы сдерживания преступности является семейная община — род и клан, которые являются наиболее действенными элементами социального контроля.

Учитывая положительные и отрицательные стороны развития криминологии в восточных странах, можно сделать вывод, что социальное воздействие на преступ­ность должно быть столь же гибким и динамичным, как криминогенная обстановка в стране: система разрушения криминального феномена должна трансформироваться соответственно разрушению или блокированию одних кри­миногенных факторов и возникновению новых.
Список используемой литературы

Белявская О. А. Уголовная политика в Японии. М., 1992. – 27 с.

Блувштейн Ю. Д., Добрынин А. В. Основания криминологии. Минск, 1990. – 37 с.

Иншаков С. М. Криминология зарубежных стран. М.: ИНФРА-М-НОРМА, 1997. – 272-294 с.

Кваша Ю. Ф., Зайналабидов А. С., Зрелов А. П. Криминология. Ростов-на-Дону: ФЕНИКС, 2002. – 56-68 с.

Келина С. Г. Криминология и уголовная политика. М.: ИГПАН, 1985. – 123 с.

Криминология. Учебник/Под ред. Кудрявцева В. Н., Эминова В. Е. М.: ЮРИСТЪ, 1999. – 10,46 с.

Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировой криминологический анализ. М., 1997. – 50-62 с.

Судебная и пенитенциарная система в Китае // Борьба с преступностью за рубежом. 1993. — № 7 – 32 с.

Уэда К. Преступность и криминология в современной Японии. М., 1989. – 95 с.

Хохряков Г. Ф. Криминология. М., 1999. – 78-83 с.

­