К вопросу об изучении проблемы духовной ситуации
России конца XIX-начала XX вв на уроках литературы
Е. В. Веникова
В
историко-литературном курсе проблема духовной ситуации России рубежа XIX –
начала XX века не является предметом специального и пристального интереса.
Школьная программа по литературе построена таким образом, что 10 класс
завершается изучением творчества Чехова, а 11 класс открывается поэтическим
наследием Бунина. Вместе с тем проблема рубежа веков на теоретическом уровне
давно разработана, а на уровне ее практического использования в школе пока еще
не рассматривалась.
Для
понимания специфики русской культуры период конца XIX-начала XX века имеет
огромное значение. Из кризисных явлений XIX века вырастает уникальный
творческий потенциал века ХХ. На рубеже веков национальное самосознание
активизируется в своем поиске новых путей развития культуры и поиске новых
художественных форм, чем подтверждается национальная особенность русской
культуры и перспектива ее развития.
На
рубеже XIX – ХХ вв. Россия как никогда осознала себя на перепутье временном
(между двумя эпохами) и географическом (между Западом и Востоком). Это повлияло
на самоощущение творческой личности: философов, поэтов, художников,
композиторов, театральных деятелей -и нашло отражение не только в образной
системе, но и в мемуарной литературе А.Белого, А.Бенуа, Н.Бердяева, В.Розанова,
Вс.Мейерхольда, И.Стравинского, в их переписке и воспоминаниях современников.
Философская
система, представленная в трудах Вл.Соловьева, Н.Бердяева, Вас.Розанова и др,
.дает концептуальные предпосылки для понимания культуры конца XIX века. На
труды этих философов можно ссылаться, вводя учащихся в круг дальнейших проблем
изучения литературы и культуры начала ХХ века.
Проанализировав
собственное мироощущение, Н.Бердяев в книге “Самопознание” при помощи
ключевых понятий сумел передать психологическую атмосферу жизни целого
поколения “детей рубежа”. Бердяев признавался, что ему всегда было
свойственно чувство одиночества: “Я всегда был ничьим человеком, человеком
своей идеи, своего призвания, своего искания истины. И это иногда предполагает
разрыв с объективным миром” [3.С.54].
Одиночество,
оторванность от мира – это следствие утраты мировой гармонии и невозможность
найти выход из ситуации конца.
Вместе
с одиночеством возникает чувство глубокой тоски, скуки, страдания. Тоска
“может побуждать богосознание, но… есть также переживание богооставленности”
[3.C.58]. Тоска становится выражением одиночества на фоне общего катастрофизма
жизни, когда каждое ее явление воспринимается как конечное, финальное. Поэтому
Бердяев писал: “У меня всегда была болезнь времени. Я всегда предвидел в воображении
конец и не хотел приспособляться к процессу, который ведет к концу. Время есть
тоска, неутомленность, смертоносность” [3.C.60].
В
сознании людей конца XIX века появляется не просто ощущение конца эпохи, но и
апокалиптичность времени: “Я… стала тоже замечать, и не только в
воздухе, но и в душе… все какая-то тревога и предчувствие какое-то
зловещее…”[6.C. 435].
Подобные
настроения были присущи целой группе современников конца XIX – начала XX в.,
которые независимо от возраста имели сходные идеалы, устои, взгляды на мир:
так, А.Белый писал: “В 1900-1901 году мы подошли к рубежу с твердым
знанием, что рубеж – Рубикон, ибо сами мы были рубеж, выросший из недр конца
века” [1.C.46].
Как
известно, ситуация кризиса сознания преодолевается художниками в творческом
поиске новых тем, новых форм выражения.
“Творчество
вызывает образ иного… во мне раскрывается мир более прекрасный, чем этот
объективный мир, в котором преобладает уродство”, – писал Н.Бердяев
[3.C.62].
Чувственное,
ассоциативное мироощущение рубежа веков нашло свое конкретно-эстетическое
воплощение в творчестве символистов. “Символы, – утверждал Мережковский
еще в 1893 году, – должны естественно и невольно выливаться из глубины
действительности”. Символизм явился актом противопоставления искусства
классического (реализма) и того, что выражено в призыве Треплева: нужны новые
формы. К.Бальмонт писал: “Реалисты всегда являются простыми наблюдателями,
символисты – всегда мыслители. Символизм – могучая сила, стремящаяся угадать
новые сочетания мыслей, красок, звуков, нередко угадывающая их с неотразимой
убедительностью” [5.C.34].
В
дальнейшем мы обратимся к символизму, который будет интересовать нас как
художественный материал, подтверждающий специфику духовной ситуации рубежа
веков.
Изучение
литературы символизма в подготовленном классе, на наш взгляд, логичнее начать с
творчества Метерлинка (“Слепые”, “Смерть Тентажиля”) и его
художественной интерпретации на русской сцене, а затем уже переходить
непосредственно к изучению поэтического наследия русских поэтов А.Белого и
А.Блока.
Необходимость
проведения интегрированных уроков подсказана самой спецификой символизма:
поэтикой намека, ощущений, ассоциаций. Кроме того, интегрированный урок
позволяет проследить взаимодействие разных видов искусства. Урок может быть
плодотворно осуществлен на примере синтетического вида искусства, которым
является театр. Театральная интерпретация становится посредником между двумя
культурными традициями. Кроме того, театральные постановки обладают особой
конкретикой: это и фотографии, и рисунки, и эскизы декораций. Все это можно
использовать на уроке для создания дополнительного эмоционального впечатления у
учащихся.
При
изучении творчества символистов каждый должен проявить свое творческое видение
художественного пространства. Поэтому при анализе пьес Метерлинка, в частности
“Смерти Тентажиля” важно обратиться к воспоминаниям, дневниковым
записям одного из ее постановщиков – Всеволода Мейерхольда. Нам важно увидеть
западного автора не самого по себе, а изучить его творчество на русской сцене,
чтобы получить целостную картину восприятия Метерлинка на русской почве.
В
работе над “Смертью Тентажиля” (1905 г.) Мейерхольд впервые показал
на сцене человека, безвыходно изолированного от внешнего мира, его
беззащитность перед лицом рока и смерти. Ситуация, отражавшая реальную
действительность, подчеркивала невозможность человека разобраться в
противоречиях жизни. “Тема рока и смерти выступает как символ фатальной
непостижимости общественного бытия”, – свидетельствует один из исследователей
театральной постановки – Рудницкий [5.C.51-52].
Сам
Мейерхольд раскрыл замысел своего спектакля в речи, обращенной к публике перед
его премьерой:
“Королева,
о которой в пьесе так много говорится, – символ смерти. Но символ можно
увеличить в масштабе. Попробуйте, когда будете слушать пьесу, негодовать вместе
с Игреной не против смерти, а против причинности ее. И перед вами будет не
символическая пьеса только. Не смерть, а тот, кто несет с собою смерть, вызывая
негодование. И тогда остров, на котором происходит действие, – это наша жизнь.
Замок Королевы – наши тюрьмы. Тентажиль – наше юное человечество, доверчивое,
прекрасное, идеально чистое…” [5.C. 50].
Для
реализации своего творческого замысла Мейерхольд использовал особые сценические
приемы: условные декорации, яркий грим, сложный пластический рисунок. Подробнее
об этом можно прочитать в книге Рудницкого “Режиссер Мейерхольд”.
Причину
пристального внимания многих деятелей русского театра к творчеству Метерлинка
Рудницкий объясняет так: “Смутность Метерлинка, к которой вдруг так жадно
потянулась русская сцена, вполне соответствовала противоречиям между желанием
осмыслить мир, жизнь, судьбу и неспособностью осмыслить Россию. Россия
загадывала… загадки, которым инфернальность символизма… ассоциативно
соответствовала” [5.C.45].
Символизм
на русской почве обрел свою вторую родину, стремясь предугадать судьбу России в
ее глобальных переменах. Мейерхольд признавался: “Мой символизм возник из
тоски по искусству больших обобщений” [5.C. 41]. Круг проблем, подлежащих
рассмотрению, и выразительные средства символизма на русской почве значительно
изменились, так как это происходит с любым явлением при попытке перенесения его
в другую национальную культуру.
О
специфике русского символизма А.Белый писал: “Русская литература в близком
видела дальнее, в страдании народа какими-то вторыми очами она видела страдание
Божие, в борьбе с темными силами увидела апокалиптическую борьбу с драконом
времени” [2.C.349]. Проблема национального самосознания рубежа веков в
творчестве русских символистов оказывалась неизменно сопряженной с темой
России: “Сама Россия оказалась нашей собственной душой”, – писал
А.Блок. И как подтверждение этому звучат строки:
Русь
моя, жизнь моя,
Вместе
ли нам маяться?
Таким
образом, на русской почве символизм обретает особую духовную подоплеку, с одной
стороны поднимается до уровня больших философских обобщений, а с другой – идет
по пути психологизации своих образов.
Эта
специфика русского символизма проявляется в пьесе А.Блока “Балаганчик”
(1906). Хотя пьеса не входит в число традиционно изучаемых произведений А.Блока
в школе, мы рекомендуем ее для рассмотрения. “Балаганчик” расширяет
представление учащихся не только о творчестве А.Блока, но и в целом о
самосознании русского художника на рубеже веков, так как произведение несет в
себе не только синтез искусств, но и синтез различных культурных традиций:
Запада и России. В пьесе действуют известные персонажи итальянской комедии
dell`arte: Пьеро, Арлекин, Коломбина. Но у Блока традиционный любовный
треугольник раскрывает историю несостоявшейся нереализованной человеческой
любви, которую удивительно точно удалось передать в своей сценической
интерпретации “Балаганчика” Вс.Мейерхольду (1906).
В
постановке Мейерхольд с помощью особых режиссерских решений, организации
пространства, костюмов, пластики сумел передать условность искусства и жизни в
искусстве. Он писал: “Подмечаю кошмар всевозможных случайностей… сумму
всяких мелочей жизни, синтезирую, указываю, как все случайно, как все смешено,
как все ненужно, словом, – весел, когда спускаюсь на землю, потому что
раскрывается марионеточность… на каждом шагу” [7.C.14].
Мейерхольд
намеренно психологизировал своих героев. Глубоко трагической личностью является
Пьеро в исполнении самого Мейерхольда. “Победно звучит бубенчик Арлекино,
– вспоминал Ауслендер, – мелькают страшные маски и он, белый Пьеро. Весь в
острых углах, сдавленным голосом шепчущий слова нездешней печали, он какой-то
колючий, пронизающий душу, нежный и вместе с тем дерзкий” [5.C.56].
“Его одухотворенность была равнозначна его уязвленности, но в этой-то
ранимости Пьеро Мейерхольд… утверждал высший смысл призвания художника. Тема
Пьеро читалась как тема горького и прекрасного одиночества, поэзии, искусства,
обреченного быть непонятым” [5.C.56]. Мейерхольд в роли Пьеро передал
своей игрой противоречия эпохи, показал ситуацию духовного кризиса художника и
культуры в целом на рубеже веков.
Подчеркнув
условность происходящего на сцене действия, Вс.Мейерхольд продолжил традицию
западноевропейского символизма, но в то же время, психологизировав свои
персонажи, режиссер развил традицию русского классического искусства. Благодаря
такой театральной версии “Балаганчика” обогащается представление о
русском символизме.
Таким
образом, рубеж XIX-XX веков, многообразно отрефлектированный на понятийном
уровне, нашел отчетливое образное решение и в разных видах искусства.
Культура
символизма, в которой мир космоса поворачивается иной гранью, космоса
духовного, в полной мере отражает самосознание художника конца XIX – начала ХХ
веков, что позволяет углубить характер восприятия учащимися литературного
материала ХХ века.
Список литературы
[1] Белый А. На рубеже двух столетий. М.:
Художественная литература, 1989.
[2]
Белый А. Настоящее и будущее русской литературы. //Белый А. Символизм как
миропонимание. М.: Республика, 1994.
[3]
Бердяев Н. Одиночество, тоска, свобода //Бердяев Н. Самопознание. Л.: Лениздат,
1991.
[4]
Бердяев Н. Русский культурный ренессанс начала 20 века //Бердяев Н.
Самопознание. Л.: Лениздат, 1991.
[5]
Рудницкий К. Режиссер Мейерхольд. М.: Наука, 1969.
[6]
Соловьев В. Три разговора // Cоловьев В. Собр. cоч. в двух томах. Т.1. М.:
Мысль, 1988.
[7]
Вс. Мейерхольд. Cтатьи. Письма. Речи. Беседы. М.: Искусство, 1968.
Планы уроков
1.
Духовная ситуация России на рубеже 19-20 вв. (Мироощущение творческой личности.
Круг авторов “рубежа”).
2.
Символизм в западно-европейской литературе. Творчество Метерлинка. (История и
теория символизма. Своеобразие творчества Метерлинка в пьесах “Слепые”
(обзорно), “Cмерть Тентажиля”).
3.
Своеобразие русского символизма. Лирика и Драма. (Особенность русского
символизма. Круг тем, авторы, Блок “Балаганчик”).
4.
Мейерхольд как интерпретатор символистских драм (“Cмерть Тентажиля” и
“Балаганчик”).
Вопросы для обсуждения
1.
Чем, на ваш взгляд характеризуется ситуация рубежа 20-21 веков? (в экономике,
политике, социальной, культурной жизни страны). В ходе урока сопоставьте ее с
ситуацией рубежа 19-20 вв.
2.
В ходе анализа образной системы произведений символистов назовите тот круг
проблем, который связан с мироощущением человека на рубеже веков.
3.
Рассмотрите эскизы костюмов Тентажиля, Игрены, служанки. Как с помощью
орнамента, фактуры ткани, покроя передается символика образа каждого из
персонажей спектакля?
4.
Как пластическая партитура “Смерти Тентажиля” помогает реализовать
замысел спектакля?
5.
Подумайте, почему пьесу “Балаганчик” А.Блок посвятил Вс.Мейерхольду?
Список иллюстраций, фотографий
1.
Фотографии художников, философов, театральных деятелей конца 19 -20 века
(Н.Бердяева, Вс.Мейерхольда, А.Блока и др.)
2.
Рисунки, эскизы костюмов и декораций (см. [5. C. 54-61]).
Литература для учащихся
[1]
Метерлинк. “Слепые”. “Смерть Тентажиля”.
[2]
Блок А. “Балаганчик”.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.yspu.yar.ru