"Как ветра осенние"

“Как ветра осенние”Как ветра осенние подметали плахуСолнце шло сторонкою, да время – сторонойИ хотел я жить, да умирал да сослепу, со страху,Потому, что я не знал, что ты со мнойКак ветра осенние заметали небо,Плакали, тревожили облака.Я не знал, как жить, ведь я еще не выпек хлеба,А на губах не сохла капля молока.Как ветра осенние да подули ближе.Закружили голову – и ну давай кружить.Ой-oй-oй, да я сумел бы выжить,Если бы не было такой простой работой – жить.Как ветры осенние жали – не жалели рожь.Ведь тебя посеяли, чтоб ты пригодился.Ведь совсем неважно, от чего помрешь,Ведь куда важнее, для чего родился.Как ветра осенние черной птицей голосили:”А ты откуда взялся, богатырь-снегирь?”Я хотел бы жить, жить и умереть в России,Если б не было такой страны – Сибирь.Как ветра осенние уносят мое семя.Листья воскресения да с весточки – весны.Я хочу дожить, хочу увидеть время,Когда эти песни станут не нужны.”Влажный блеск наших глаз”Влажный блеск наших глаз…Все соседи просто ненавидят нас. А нам на них наплевать.У тебя есть я — а у меня диван-кровать.Платина платья, штанов свинецДушат только тех, кто не рискует дышать.А нам так легко — мы наконецСбросили все то, что нам могло мешать. Остаемся одни Поспешно гасим огни И никогда не скучаем. И пусть сосед извинит За то, что всю ночь звенит Ложечка в чашке с чаем.Ты говоришь, я так хорош –Это от того, что ты так хороша со мной.Посмотри: мой бедный ежСбросил все иголки — он совсем ручной.Но если ты почувствуешь случайный укол –Выдерни занозу и забудь о ней скорейЭто от того, что мой ледоколНе привык к воде тропических морей. Ты никогда не спишь. Я тоже никогда не сплю. Наверное я тебя люблю. Но я об этом промолчу, Я скажу тебе лишь То, что я тебя хочу. За окном — снег и тишь.Мы можем заняться любовью на одной из белых крыш.А если встать в полный рост,То можно это сделать на одной из звезд.Наверное, зря мы забываем вкус слез.Но небо пахнет запахом твоих волос.И мне никак не удается успокоить ртуть.Но если ты устала — давай спою что-нибудь. Ты говоришь, что я неплохо пою, И, в общем, это то, что надо. Так это очень легко: Я в этих песнях не лгу — Видимо, не могу. Мои законы просты – Мы так легки и чисты. Нам так приятно дышать. Не нужно спать в эту ночь, А нужно выбросить прочь Все, что нам могло мешать.” Вишня “В поле вишенка одна ветерку кивает.Ходит юная княжна, тихо напевает:- Что-то князя не видать, песенки не слышно.Я его устала ждать, замерзает вишня.В поле снег да тишина. Сказку прячет книжка.Веселей гляди, княжна! Да не будь трусишкой.Темной ночью до утра звезды светят ясно.Жизнь – веселая игра, a игра прекрасна.Будь смела и будь нежна даже с волком в поле.Только радуйся, княжна, солнышку и воле.Будь свободна и люби все, что сердцу мило.Только вишню не руби – в ней святая сила.Пусть весна нарядит двор в яркие одежды.Все, что будет до тех пор, назовем надеждой.Нам ли плакать и скучать, открывая двери ?Свету теплого луча верят даже звери.Всех на свете обними и осилишь стужу.Люди станут добрыми, слыша твою душу.И войдет в твой терем князь, сядет к изголовью…Все, что будет всякий раз, назовешь любовью.Всем дается по душе, всем на белом свете.В каждом добром мальчише, в женщинах и в детяхЭта песенка слышна, и поет Всевышний…Начинается весна, расцветает вишня.”Все будет хорошо”Как из золота ведра каждый брал своим ковшомВсе будет хорошоТы только не пролейСтрашно, страшноА ты гляди смелейГляди да веселейКак из золота зерна каждый брал на каравайВсе будет хорошоВелика казнаТолько, толькоТы только не зевай, бери да раздавайНо что-то белый свет в кровиДа что-то ветер за спинойВсем сестрам – по любвиТы только будь со мнойДа только ты живиТолько не бывать пустуОй да месту святомуВсем братьям – по кресту виноватомуТолько, только подмоги не просиПрими и донесиИ поутру споет трубач Песенку твоей душиВсе будет хорошоТолько ты не плачьСкоро, скороТы только не спешиТы только не спеши”На жизнь поэтов”Поэты живут. И должны оставаться живыми. Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.Поэты в миру оставляют великое имя,затем, что у всех на уме – у них на языке. Но им все трудней быть иконой в размере оклада. Там, где, судя по паспортам – все по местам. Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада, По чистым листам, где до времени – все по устам.Поэт умывает слова, возводя их в приметыподняв свои полные ведра внимательных глаз.Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, еще раз! Как вольно им петь, и дышать полной грудью на ладан… Святая вода на пустом киселе неживой. Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада Пойдут по воде над прекрасной шальной головой.Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам.Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам. Позты идут до конца. И не смейте кричать им “Не надо!” Ведь Бог… Он не врет, разбивая свои зеркала. И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола.Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку,свой вечный допрос они снова выводят к кольцу.В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу. Не верте концу. Но не ждите иного расклада. А что там было в пути? Эти женцины, метры, рубли… Неважно, когда семь кругов беспокойного лада позволят идти, наконец, не касаясь земли.Ну вот, ты – поэт… Еле-еле душа в черном теле.Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать. Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату. Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой. Короткую жизнь. Пять, шесть, семь кругов беспокойного лада Поэты идут. И уходят от нас на восьмой.”Поезд №193″Нет времени, чтобы себя обмануть,И нет ничего, чтобы просто уснуть,И нет никого, кто способен нажать на курок.Моя голова – перекресток железных дорог.Здесь целое небо, но нечем дышать.Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать.Я прочно запутался в сетке ошибочных строк.Моя голова – перекресток железных дорог.Нарушены правила в нашей игре.И я повис на телефонном шнуре.Смотрите, сегодня петля на плечах палача.Скажи мне – прощай, помолись и скорее кончай.Минута считалась за несколько лет,Но ты мне купила обратный билет.И вот уже ты мне приносишь заваренный чай.С него начинается мертвый сезон.Шесть твоих цифр помнит мой телефон,Хотя он давно помешался на длинных гудках.Нам нужно молчать и стискивать зубы до боли в висках.Фильтр сигареты испачкан в крови.Я еду по минному полю любви.Хочу каждый день умирать у тебя на руках.Мне нужно хоть раз умереть у тебя на руках.Любовь – это слово похоже на ложь.Пришитая к коже дешевая брошь.Прицепленный к жестким вагонам вагон-ресторан.И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран.Любовь – режиссер с удивленным лицом,Снимающий фильмы с печальным концом,А нам все равно так хотелось смотреть на экран.Любовь – это мой заколдованный дом,И двое, что все еще спят там вдвоем.На улице Сакко-Ванцетти мой дом 22.Они еще спят, но они еще помнят слова.Их ловит безумный ночной телеграф.Любовь – это то, в чем я прав и неправ,И только любовь дает мне на это права.Любовь – как куранты отставших часов.Стойкая боязнь чужих адресов.Любовь – это солнце, которое видит закат.Это я, это твой неизвестный солдат.Любовь – это снег и глухая стена.Любовь – это несколько капель вина.Любовь – это поезд Свердловск-Ленинград и назад.Любовь – это поезд сюда и назад.Нет времени, чтобы себя обмануть.И нет ничего, чтобы просто уснуть.И нет никого, кто способен нажать на курок. Моя голова – перекресток железных дорог. ” Рождественская “Крутит ветер фонарина реке Фонтанке.Спите, дети… До зари с вами – добрый ангел.Начинает колдовстводомовой-проказник.Завтра будет Рождество,Завтра будет праздник.Ляжет ласковый снежокна дыру-прореху.То-то будет хорошо,То-то будет смеху.Каждый что-нибудь найдетв варежках и в шапке.А соседский Васька-котспрячет цап-царапки.Звон-фольга, как серебро.Розовые банты.Прочь бумагу! Прочь перо!Скучные диктанты.Замелькают в зеркалахплатья-паутинки.Любит добрая игладобрые пластинки.Будем весело делитьдольки мандарина.Будет радостно кружитьелка-балерина.Полетят из-под рукиклавиши рояля.И запляшут пузырькив мамином бокале.То-то будет хорошо!Смеху будет много.Спите, дети. Я пошел.Скатертью тревога…^ Интервью Александра Башлачёва Сайт: http://www.bashlachev.net/inter1.shtmlИнтервью в “РИО”. КОРНИ ВСЕГДА ОСТАёТСя В ЗЕМЛЕРИО: Саша, насколько я знаю, ты тоже был журналистом – мне попадались в Череповецких газетах твои статьи о РОК-СЕНТяБРЕ…^ АБ: Да, это моя последняя профессия – перед тем как я, оставив все это дело, пришел за наукой в Питер.РИО: Что (или кто) тебя к этому подтолкнуло?АБ: А Троицкий посоветовал.^ РИО: Честно говоря, именно от него я и услышал впервые твое имя – это было весной года три назад…АБ: В общем-то, мы как раз тогда и встретились с ним в Череповце.^ РИО: Кстати, в этом городе раньше была очень мощная рок-сцена. Ты не был с ней связан?АБ: Да, город очень музыкальный, и я был связан с музыкой, но больше как наблюдатель. я не играл ни в одной группе, но общался с ребятами…^ РИО: А ты бы хотел сейчас играть с группой?АБ: Видишь ли, сейчас у меня гитара составляет группу. Если бы я играл с группой, я бы освободился от гитары, но при одном условии: чтобы группа давала мне такой же драйв, какой дает мне гитара.^ РИО: С кем именно хотел бы ты играть?АБ: Со всеми хотел бы. Например, с Курехиным.РИО: Ну, это вполне осуществимо, и, что важно, позволило бы выйти за рамки формы…АБ: Здесь вопрос надо немного не так сформулировать: я хотел бы играть со всеми, но играл бы я. я мог бы войти в состав любой группы (допустим, на концерте), но это совсем другая игра…^ РИО: Кого бы ты мог назвать из тех, кто работает в близком к тебе направлении?АБ: А, собственно, что такое направление? я не знаю своего направления – ведь направление как жизнь – его не выбирают. Вот, в Новосибирске я слышал группу КАЛИНОВ МОСТ, знаешь ее?РИО: Ну да.АБ: Так вот, эта группа по формам очень близка мне. Но я бы не сказал, что она близка мне по какому-то направлению… Что-то у нас не сходится.^ РИО: А со Славкой Задерием играть не пробовал?АБ: У него своя группа…РИО: А тебе кто, вообще, нужен: аккомпаниаторы или личности?АБ: Разумеется, чтобы сами могли работать, т.е. не настолько глупые, чтобы им все объяснять на каждом шагу… Видишь ли, есть несколько типов групп. БИТЛЗ – это определенный тип группы, СТОУНЗ – тоже, но совсем другой. Есть такой тип, как ДОРЗ, я считаю, это идеал группы. Но вкаждом из них – свои особенные отношения. Как нет двух совершенноодинаковых слов… И какой должна быть моя группа, я прекрасно себепредставляю… Хотя практически никогда не играл на сцене.^ РИО: Так с чего же для тебя начался рок?АБ: Сначала надо определить, что такое рок. “Что такое миф?”Некоторые полагают, что слово “рок” – это слияние разных мифов…^ РИО: …только поданных в современном изложении?АБ: Да, я тоже так считаю. И начинался он… по-разному.РИО: Ну, хорошо. Есть, например, теория, согласно которой первым советским рокером был Высоцкий. (Мы тоже такого мнения придерживаемся). Он для нас вовсе не то, что Пресли или Дилан для американцев – единственно, что фигуры одного масштаба,но у нас своя музыка. и он всему этому придал новый смысл.Человек, которого можно боготворить…^ АБ: А что, у кого-то есть другая точка зрения?РИО: Кого любишь слушать (если слушаешь вообще)?АБ: Как что слушаю?РИО: Ну, что нравится, что можешь слушать в любое время?АБ: А-а-а. Люблю АКВАРИУМ. Просто не представляю ситуацию, в которой он может помешать. Когда-то, году в 1981 случилось так (волею судеб, как говорится),что я услышал две песни – “Ты дрянь” и “Железнодорожнуюводу”. И мне сказали, что это все АКВАРИУМ. Понимаешь? И эти двепесни не были для меня чем-то разным. я считал, что это одна группа.РИО: Пожалуй, с некоторым допущением можно было и у наспредполагать в те годы, что эти песни написал один человек.^ АБ: И с тех пор АКВАРИУМ мне не помешает никогда.РИО: Слушай, а был какой-то толчок, первопричина того, что ты начал петь?АБ: я вообще не думаю, что существуют какие-торазумные объяснения того как это происходит…РИО: Отсчетный пункт? Первая песня? Первое стихотворение? Или это все былов глубине себя, не выходило на поверхность…^ АБ: Скорее всего. я искал для себя более тесного общения. Понимаешь?РИО: А как тебе кажется, существует ли русский рок? Именно русский, со своим, идущим из древности, поэтическим словом, со своим языком? Веришь ли ты в него?АБ: Верить в то, что существует, нельзя. И, потом, слово “русский” здесь очень неточно: что именно – российский? Советский? Понимаешь, как трудно определить само слово “рок”, так же трудно подобрать правильный эпитет.А отсюда нельзя понять, о чем мы говорим…^ РИО: Давай подойдем с другой стороны. Существует ли у нас аналогтого, что, скажем, в Англии называют роком?АБ: Знаешь, давай оставим всю эту путаницу с терминологиейи просто договоримся, что мы друг друга понимаем. В Англии и Америке рок-н-ролл это дерзкий удел одиночки,а русский рок-н-ролл предполагает партнера…Если рок-н-ролл – мужского рода, то партнер должен быть женского.Понимаешь? Когда я выступаю, у меня есть некий оппонент – публика,кстати, именно женского рода (раз уж мы говорим на уровне лексикирусского языка). И с этой публикой происходит диалог… Вообще туттакая штука: рок-н-ролл американский все равно не мыслим без партнера.Если музыкант не воспринимает публику – тогда он играет сам с собой.Внутри себя – с собой. На сцене – с публикой… Что интересно: есливзять западный рок-н-ролл и русский, то тут может подойти такоесравнение. Смотри: у них собор венчает шпиль, на котором крест.Шпиль, казалось бы, и говорит об игре (между прочим, “spiel”по-немецки “игра”! – ред.). А у нас существует купол. Как голова.Ёто что означает? Что люди, которые не уверены в своей победе, т.е.в неком шпиле, они магическим образом воздвигают купол, чтобы убедитьсебя, что они победят. Понимаешь, что я хочу сказать? Люди делают шпиль,но они пролетают, потому что в действительности оказывается, что ониверят не в себя. А неуверенные люди (не то, чтобы неуверенные – простоони иначе играют) заранее ставят себе цель в виде купола, и этоозначает только одно: они готовы обрести реальность в войне, в игре,в работе… Вот в этом и есть большая разница между Россией и Западом.РИО: Саша, вопрос с точки зрения филологии: есть ощущение, что у тебя слово существует как бы само по себе, вне контекста, т.е. оно вмещает в себя гораздо больше, чем оно представляет из себя “внешне”, как если бы за скромным фасадом прячется огромный дом… У тебя постоянные ссылки на внутреннюю структуру слова.АБ: Видишь ли, мы ведем разговор на разных уровнях – ты на уровнесинтаксиса, а я на уровне синтаксиса как-то уже перестал мыслить, ямыслю (если это можно так назвать) на уровне морфологии: корней,суффиксов, приставок. Все происходит из корня. Понимаешь? Вот, недавно одна моя знакомая сдавала зачет по атеизму. Перед ней стоял такой вопрос: “Основная религия”. я ей сказал:”Ты не мудри. Скажи им, что существует Имя Имен (если помнишь, у меня есть песня по этому поводу).Ёто Имя Имен можно представить как некий корень, которым являетсябуддизм, суффиксом у него является ислам, окончанием – христианство,а приставки – идиш, ересь и современный модерн. Понимаешь? я вот так,примерно, мыслю – на уровне морфем, а ты – на уровне синтаксисаспрашиваешь. я не могу тебе дать ответ, потому что весь синтаксис втвоей голове. У меня тоже, но я не могу.РИО: Если дело в этом, то как в таком случае ты относишься к тому, чтотвои тексты “снимают” с пленок и перепечатывают? Есть дажесамиздатовский сборник.АБ: Понимаешь, тут такая штука. С одной стороны, может, стоит напечататьтексты и подсчитать в них… гласные и согласные, а с другой…Если бы кто-то отнесся к этому творчески (как человек, участвующийв группе, но не музыкант), как некий филолог, он просто совершил быпроизвольное членение, а любая фиксация так или иначе неточна. я сейчасразговариваю на языке твоего плэйера. Возникает дискретность. Понимаешь?Можно членить эти слова на кодовые приставки: не просто сплошным рядомпечатать, а подразделять, разбить каким-то образом. Ёто творческийподход.^ РИО: Видимо. автор тоже должен в этом участвовать…АБ: Согласен. Наверное. Но я этим не занимаюсь. И не хотел бы – боюсь.РИО: Боишься?АБ: я бы сказал, не стоит. Самому мне не стоит. Может, это позиция эгоиста но я не хотел бы этого делать.^ РИО: Тогда это неизбежно сделает кто-то другой и вольно или невольно даст иное толкование.АБ: Ради Бога. Сразу станет ясно, у кого какой интерес:к Слову или так, к общему потоку. Ёто только кажется, что существует контекст слов, на самомделе речь идет о контексте корней.^ РИО: Слово как корень?АБ: Да-да-да! Возьми хотя бы название города – Питер. В моей голове оночитается П и и т е р. Постоянно. Помнишь: “Пиитер, я – поэт…”Но это слово для меня связано не с пиететом, а с корнем “пить”.Ёто гораздо проще. я, в основном, стараюсь идти к старым корням. яглубоко убежден, что любой город хранит в себе свою древнюю географию.Люди ее не помнят, но она есть. Ёто очень важно. В одном месте былаберезовая роща, в другом рос столетний дуб, еще в каком-то была топь.И они естественным образом связаны с нашим временем. Ёта нить -что называется, связь времен – никогда не рвалась. Скажем, где былатопь, там никогда не построят храм. Через 200 лет на месте березовойрощи – спокойный район, а где была топь – наоборот, опасный так илииначе. А где был дуб – срубили его и построили храм. Самое главное,когда лес рубят, его рубят на корню, т.е. корни всегда остаются в земле.Они могут тлеть сотни лет, могут смешаться с землей, но онио с т а л и с ь – корни этих деревьев. По моему убеждению, это не можетне влиять на весь ход последующих событий. Главное – корни. Вот если лесвырублен, то все корни выкорчеваны должны быть… А ствол и листья -это, собственно, объедки дерева.^ РИО: А как ты пишешь свои песни?АБ: Они возникают из совокупности событий, которые я не могу так вот просто перечислить. Но я знаю их и просто принимаю к сведению. В песне можнорассказать самому себе о себе все, как есть на самом деле. По этомуповоду вот, что могу сказать. Мне приходится много путешествоватьавтостопом. И в любой квартире я обнаруживаю, что человек, которыйтак или иначе живет в Своем Доме, занимается искусством интерьерапо образу и подобию… У человека может быть мания его величества,ее величества, чьего угодно… В общем, я хотел сказать, чтоединственное искусство (само по себе это слово я просто ненавижу)живо только на кухне. Кухня не терпит лишних предметов. Бываютпрекрасные кухни, просто удивительные, а зайдешь в комнату, и видишь,что она вне хозяина, чужая.^ РИО: Вот, ты говоришь, что видел много городов – как ты относишься к Москве?АБ: Москва… там невозможно просто гулять. Для этого нужно очень хорошознать Москву: проехать три остановки на метро, потом две автобусом итолько потом можно выйти и сказать: “я начинаю гулять”. я в Москвеисходил пешком очень много. А если говорить о корнях Москвы, то у неекорень “кау” (так же, как и в Каунасе, где на гербе бык). Москва -корова. Точно так же, как Вологда – от корня “влага”, дословнообозначает “богатырский водохлеб”. Волга – то же самое… О Питере мыуже говорили…^ РИО: И поэтому ты перебрался в Ленинград…АБ: Да. Видишь ли, в Москве, может быть, и можно жить, а в Ленинграде с т о и т жить.Интервью с Дж.Стингрей: 1986Вопросы задает Дж.Стингрей (перевод Б.Г.). Лето 1986 года.- ^ Что ты делал, когда был моложе?- Когда мне было 3 года, я написал первое стихотворение. Вот я с тех порпродолжал писать. Есть вещи, которые можно не писать, а есть вещи,которые нельзя не писать.- Каким образом люди знакомятся с твоими вещами, ты из как-то записываешь?- Нет, я пою для друзей, там, куда меня позовут. Ну, а другом я считаюлюбого человека, который меня понимает и, я думаю, что друзей все больше…- Ты что-нибудь записываешь?- Нет, я никогда ничего не писал.- О чем же ты, собственно, поешь?- О чем… Ну как?.. Russian soul. (Русская душа) О чем?.. О себе!!!О себе, в основном пою. То, что внутри (то, что хочу, то и могу петь)?- У тебя есть влияния русских или западных поэтов, как ты считаешь?- Как я считаю?..я думаю, что все что мы есть – это, так или иначе, клубок каких-товлияний. Влияние любви… Там, где есть любовь… Ну, не зря же людижили… скажем так…Ёто влияет на меня – я (или и) на тысячи и миллионы.- Что, ты думаешь, люди будут испытывать, когда будут слушать это дело,не зная языка? Будут ли они чувствовать? (что-то об американском TV)- я думаю, что поймут, я хорошо понимаю англоязычную народную музыку, я знаю, о чем там поется и у нас один и тот же корень… я считаю, что корень один и тот же. ^ Все дело… в корне.- У тебя есть какие-либо планы на будущее (надежды)?- Конечно. У меня не только надежда, у меня есть еще что играть и буду.- Ты женат? Ты никогда не был женат?- Нет.- А ты любишь?- Любил, люблю, и буду любить.- (что-то о цели)?- Но цели у меня нет. Какая может быть цель? Потому что любая конкретнаяцель, она предполагает, что человек должен ее немедленно достигнуть,поэтому он начинает бежать, не замечая ничего вокруг себя.- Ты хотел бы стать официальным поэтом?- ^ Нет. Ну, что значит стать официальным поэтом?.. я был бы рад, если бы мои песни, скажем, записала фирма “Мелодия”. То, что я делаю… Почему бы и нет. ^ Ёто означало бы какую-то перемену в том,что вокруг нас, но я не верю в это, а в той ситуации, которая есть, я не хотел бы стать официальным поэтом.(что-то о представившейся ситуации выступить по американскому TV)- Что бы ты хотел сказать?- ^ Не знаю… сложно это… Да нет… Мы все живые люди, в общем, не знаю, это сложный вопрос. я знаю, что и там нашлись бы люди, которые меня поняли. Там бы нашлись у меня и друзья.^ Америка – это очень далеко, и я туда никогда не попаду. я рад, что живу в России, и дай Бог мне здесь умереть.Здесь очень весело.- Тебе нравится, хотелось бы путешествовать?- Да, я и путешествую. Конечно, хотелось бы… посмотреть… конечно.- Представь здесь сейчас друзей. О чем ты хочешь с ними поговорить в первую очередь?- О том, что болит.Интервью для передачи “Веселые ребята”. 198611 мая 1986 года для передачи “Веселые ребята”на проспекте Калинина ТВ снимала материал с участием А. Башлачева. Передача вышла в эфир в декабре, отснятый в этот день материал в нее не вошел, Ч по неофициальной информации, благодаря спетому Сашей ” Времени колокольчиков”.Материал смыт, интервью подготовлено к публикации по сохранившемуся подстрочнику. С А. Башлачевым беседует А. Кнышев.^ К. Глядя на Вас, трудно сказать, что Вы тяготеете к западной эстраде, к западной музыкеБ. Видите ли, наш учитель Козьма Прутков учил нас «зри в корень». И вот, если зреть в корень, то корень рок-музыки это корень человеческой души. И мы в свое время не поняли, что запутались в рукавах чужой формы. я просто хочу сказать, что надо искать корень своей души. Каждый долженпоискать корень своей души. Мы живем на русской земле, и мы должны искать корень свой, русский. И он даст ствол, а ствол даст ветви, а к ветвям подойдет музыкант. Он ветвь срежет, из коры сделает дудочку и будет на ней играть, а саму ветвь использует в качестве розги, скажем так, вицы. И вот будет он этой вицей сечь, а люди боятся, когда их секут, им больно. Они понимают, что секут не для того, чтобы сечь, а для того, чтобы высечь. А высечь можно искру из человека, если его сечь.^ К.: Вы высекаете?Б.: А Вы как думаете? Давайте, я Вам лучше спою.К.: Давайте.Б.: Знаете, есть такая пословица: “Простота хуже воровства”. Я понимаю эту пословицу так, что, если ты не обрел в себе какой-то корень, то лучшесначала попробовать на себя чужую форму. Потому, что твоя простота никому не нужна, ты ничего не скажешь, если ты пуст. А вот уже потом нужнопереодеваться. И когда мы переодеваемся, уже нужно видеть, что мы в своей форме, в своих рубахах, в своих, в том, что есть. Своя рубашка ближе к телу.К.: Как Вас принимают?Б.: Меня принимают? я не играю в залах, я не играю больших концертов, я играю тем, кто хочет меня слышать. Тот, кто зовет меня к себе домой, например, соберет двадцать, тридцать, может, и пятьдесят человек, я играю, меня принимают хорошо. Понимаете, самое главное, когда человек скажет:”Ты спел, и мне хочется жить”, Что мне после этого тоже хочется жить. А вот когда человек говорит ” Мне не хочется жить”, я бессилен.К.: А как Вас можно назвать? Раньше были барды. Как Вы себя Б.: Как я себя величаю? я – человек поющий. Есть человек поющий, рисующий, есть летающий, есть плавающий. Вот я – поющий, с гитарой.К.: Человек летающий – он летает для себя.Б.: И я пою для себя, а как же? Конечно, я пою для себя, это помогает мне жить, делает меня, я расту. К.: Слава Богу, что Вы поете такие песни, которые делают нас. А если бы Вы пели другие песни? Б.: я бы не пел другие песни. Если кто-то поет другие песни, это его вина. Беда скорее, а не вина. А я пою эти песни. А потом, если человек вообще поет песни, пусть они неграмотно сделаны, плохо он поет, даже если это песня это песня, которая не помогает жить, которая ноет. То есть, если мне плохо, и ко мне придет кто-то, кому тоже плохо, нам не станет от этого хорошо. Мне не станет хорошо от того, что кому-то плохо. Мне Ч не станет. Вот. И поэтому нытик разрушает, не создает. Но раз он уже ноет, значит, у него уже болит, значит, он запоет в конце концов. Своей болью запоет он. Когда человек начал петь, это был плач сначала.К.: Вы когда поете, себя со стороны слышите?Б.: Да.К.: Любуетесь собой?Б.: я же слышу, а не вижу. А любоваться можно глазами. Нет, конечно, не любуюсь я собой, я собой редко бываю доволен. Ну, сегодня, может быть, больше чем обычно.К.: Дело критиков – подбирать термины, но вы могли бы согласиться, если бы вас назвали представителем русского народного рока?Б.: Конечно, ради Бога, ради Бога.К.: Этот термин Вы не считаете ругательным?Б.: Замечательный термин. Русский народный. А что, рок всегда народный. Рок – это Дух, а Дух – это что такое без народа? Что такое народ без Духа? Это мы уже видели. К.: Рок не может быть у нас русским народным, так сказать.Б.: я же говорю, что мы путались в рукавах чужой формы очень долго. Мы приняли ее, как свою, а ведь это очень близко все, очень близко, потому, что это плач, а плачут во все времена, во всех странах, и с самого раннего детства.К.: Как Вы думаете, послушав такую песню, в чем могли бы Вас упрекнуть люди?Б.: Они могли бы упрекнуть меня только с том, что они сами не в состоянии спеть такую песню и поэтому не в состоянии оценить ее, полюбить. Люди злятся потому, что не могут объяснить.К.: Так просто?Б.: я думаю, что да. я думаю, что зло всегда бессильно, а бессилие как раз и злит.К.: Не раздражит, не разозлит текст?Б.: Кого конкретно Вы имеете в виду?К.: я имею в виду Ивана Ивановича Иванова из Свердловска, с улицы Юбилейной.Б.: я жил в Свердловске пять лет, мы с Иваном Ивановичем знакомы, я ему пел, и он меня понял. Я хочу, я стараюсь, чтобы все поняли. Понимают невсе. Значит, я пою для себя и для тех, кто мне близок. Мы говорим – как ты относишься к кому-то, предполагая, что уже относимся, и вопрос стоит именно “как?”. Если человек далек от меня, у него – свой путь, у меня -свой. У него свои познания. Но, в принципе, мы идем тем же самым путем, к одному и тому же источнику огня. И если мы вместе, то в каком-то одном месте с ним, и мы поймем друг друга.^ Александр Башлачев: “Было бы содержание – формы придут”Беседа Александра Башлачева с Алексеем Шипенко и Борисом ёхановым, Москва, 1986 год. А.Б.: …Гигантское явление рок-н-ролла все захлестнуло, волна за волной, сотни групп по всей стране, в каждом городе есть свой коллектив. Но – удивительно – нет плодов! я их не вижу. Буквально три-четыре имени, может пять-шесть. И эти люди, они, на мой взгляд, исключают явление рок-музыки, а не поддерживают его, они просто его зачеркивают, потому что остальные занимаются такой беднейшей по своему содержанию деятельностью, такой пеной по сути своей… Почему? Потому что люди не задают себе вопроса: ЗАЧЕМ? Люди задают себе вопрос: КАК? Как угодно, в каких угодно формах, но они постоянно уходят от вопроса: ЗАЧЕМ? Постоянно уходят, потому что стоит только задать себе: ЗАЧЕМ? – и все, король оказывается голый. Моментально, пронимаешь? Его даже чаще всего не оказывается вовсе. То есть: а был ли мальчик? – возникает вопрос у меня. Сотни групп, а слушать нечего. Мы путаемся в рукавах чужой формы, без конца, десять лет, двадцать лет… И дальше так будет продолжаться. Так или иначе, но содержание, та самая жизнь – она проходит мимо. Мимо! Или она принимает такие комические формы… карикатурным образом возникает в текстах. Потому что я подхожу к рок-музыке с точки зрения, безусловно, литературной, с точки зрения идеи. Для меня цель – прежде всего. И, вероятно, постоянно отвечаю на вопрос: ЗАЧЕМ?ЗАЧЕМ: – это главный вопрос. На вопрос – КАК? – можно отвечать без конца. Появляется, скажем, на Западе та или иная новая форма, новый стиль -можем работать в этом стиле, возникает еще какая-то форма -будем работать уже в ней. Но мы не вложили в нее свое содержание, оно просто не войдет туда, это чужая одежда, чужие рукава. Речь идет не о том, хорошо это или плохо, хорошая форма или плохая. Чужая – она и есть чужая. Любая форма прекрасна там, где она должна расти, где у нее есть корни. Искусственная пересадка даже сердца, например, по сути дела, – чужое сердце. Нужно иметь совсем другую кровь, другое строение организма, дышать совсем другим воздухом. Это естественно. А когда мы пытаемся влезть во все это, пытаемся тянуть на себя – это либо лопнет, либо…Ведь наше содержание совсем другое. Мы живем в совсем другой стране, мы живем в гораздо более сложной ситуации, нам труднее постичь эту жизнь, понять, полюбить ее. Потому что мы, как правило, занимаем такую позицию… я говорю о той музыке, которая так или иначе социальна, я не имею в виду коммерческую музыку. Хотя отсутствие характера- это всегда характер. Так же как отсутствие позиции – это всегда позиция.Любая музыка – коммерческая – намеренное выколачивание денег из своего инструмента или… чего – угодно! Это называется превращения цели в средст^ Краев Павел Организатор многочисленных квартирных концертов. В восьмидесятые годы делал концерты Майку Науменко, Виктору Цою, Александру Башлачёву и другим.17 января 2006Санкт-ПетербургПК: О Башлачёве мне Майк сказал, но как-то странно. У меня должен был быть концертик Рыженко, но Рыженко приболел. Майк мне вместо него посоветовал: “Вот есть такой Саша Башлачёв. Наверное, будет очень хорошо, но если ты не боишься… таких вот сильных… какое слово-то подобрать… не антисоветских… сильно не лояльных текстов, скажем так. Это очень здорово”. Вот и всё, но тогда Башлачёв так и не пришёл, не состыковались как-то. Он пришёл позже на концерт Юрия Наумова, как слушатель. А потом, уже после концерта, он спросил: “Майк про эту квартиру говорил? У тебя можно поиграть?” Он говорил, что тогда не смог, но хотел бы как-нибудь сделать концерт.^ ЛН: А вы тогда занимались организацией концертов?ПК: Квартирных.ЛН: Для рок-клуба?ПК: Нет, независимо от рок-клуба.ЛН: И чьи концерты организовывали, например?ПК: Цой, Майк прежде всего. Ну и все остальные, все подряд.^ ЛН: Башлачёву вы сделали только один квартирник или больше?ПК: Три.ЛН: Всё в Питере?ПК: Да, все на одной и той же квартире.ЛН: А где это было?ПК: На улице Композиторов.ЛН: А какова была методика организации? Люди сообщали, что, мол, можно у нас на квартире организовать, а потом Вы искали…ПК: Рыба [Алексей Рыбин] об этом написал страничку в книге “”Кино” с самого начала”. У меня была квартира и ещё была соседка. Даже, прежде всего, была соседка. Училась она в Институте культуры вместе с Вадиком Шебашовым. Шебашов был ярым поклонником, его всегда называют первым фаном группы “Кино”, Майка и всех остальных. Тогда было не так уж много групп, поэтому всех любили. Поскольку объявилась такая квартира у его однокурсницы, мы предложили ей сделать концертик. Жили тогда такой коммуной. У неё была трёхкомнатная квартира, родители уехали в Мончегорск, она одна там жила, а я, фактически, один в двухкомнатной квартире. Была жена, но она появлялась нечасто. Насчёт квартирника соседка мне сказала: “Давай, решай сам. Я не знаю, что это такое и как это выглядит. Позвони, узнай”. Позвонил я Шебашову, спросил его, как это выглядит, потому что сам тоже плохо себе представлял, как можно играть рок-н-ролл на квартире. Он сказал: “Просто под гитарку и всё”. Ну, давай попробуем. И сначала концерты были как раз у соседки. Как же её звали-то?.. Забыл… Первый концерт был – Цой с