ВВЕДЕНИЕ
Тема работы «Конфигурация геополитической карты мира».
В работе дается характеристика процессов превращениягеополитической картымира с учетом кризиса глобальных рынков, отстаивается точка зрения, согласно которойв будущем будет преобладать процесс формирования глобальных региональных объединений,конфигурация которых пока еще не имеет законченного вида, также характеризуютсяподходы к осуществлению следующеговхода к ним Украины как равноправного, а не маргинализованного участника.
КОНФИГУРАЦИЯГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ КАРТЫ МИРА
Начало XXI в. ознаменовалось достаточно однозначным пониманием какидеологической разнородности мира, так и разнородности его экономической карты,хотя в них часто традиционно представлены или Запад и Восток, или развитые иразвивающиевя страны, но с весомыми признаками неполноты. Вместе с темсуществуют и другие трактовки. Так, есть концепция монизации карты мира Ф.Фукуямы, трактующая мир как такой, где победила идеология либерализма, отцом иматерью которого был и остается Запад, предложивший миру целесообразностьуважения прав и свобод человека и нормы демократии, которым разные страны покаследуют в разной степени. Однако в глобальном отношении идеология победившегоЗапада и западных демократических основ существования и развития мираоказалась, по крайней мере, неоднозначной, хотя, по мнению В. Иноземцева, имеютместо «экспансия „западной модели“ общества и приспособлениемира к потребностям этой модели» Причем в отдельных случаях экспансиядействительно приобретает формы силового давления и навязывания странам инародам, жизнедеятельность которых отличается от западных ценностей.
Но не все так однозначно и в самом западном мире — например, средистран ЕС как участников сообщества, которое опирается на права человека идемократию, «используя морально-идеологическую аргументацию для повышениялегитимности собственных целей… Это позволяет оказывать общественное иморальное давление на те государства-члены, которые сопротивляются дальнейшейконституционализации ЕС… Общественное внимание заставляет страну, оказавшуюсяобъектом морального давления, принимать в расчет „правильное“ мнениепо поводу собственных действий… По утверждению европейских специалистов, такфункционирует в Европейском союзе организационно-психологический механизм,именуемый цивилизующей силой лицемерия». Иначе говоря, для победы«западной модели», даже в условиях достаточно жестких критериеввступления в члены ЕС, необходимым оказывается придерживаться стратегииорганизационно-психологического давления, несмотря на общеевропейский такназываемый «Лиссабонский договор», который должен был бы означать всвоей основе начало нового этапа политической интеграции стран ЕС, что небеспроблемно в настоящее время, поскольку сегодняшний анализ эволюции ЕСсвидетельствует о том, что, чем дальше, тем больше «союзный внешнеполитическийавторитет и экономическую стабильность будут укреплять преимущественно вдольпараллели „Берлин — Париж“, а не генерировать на брюссельскихширотах». А это все означает, что Европейский Союз все больше и большевстает на путь, который позволяет получить отдельным странам и собственныевыгоды, и возможности изменить баланс сил в свою пользу, о чем дальше будетидти речь в теоретическом отношении, когда мы коснемся вопросов геополитическойдинамики Г. Коллинза.
Что касается других стран мира, стремящихся к близости к«западной модели» (в частности, к объединению с ЕС), то для нихустановлены жесткие критерии допуска, являющиеся, как известно, инструментомдавления на прохождение процессов сближения и последующего присоединения,которое в будущем, однако, не гарантируется. Кроме того, для стран, нарушившихнормы «западной модели» в части как обустройства общественной жизни,так и функционирования соответствующей модели и стандартов рынка, разработанымеры воздействия на «непослушных». Особенно они ужесточились в ходеборьбы с последствиями мирового финансового кризиса 2008—2009 гг..
В идеологии монизации победившего Запада, которой придерживаетсяФ. Фукуяма, заложена, как известно, Кантовская методология разумнойдеятельности человека, который, благодаря этой своей способности, принимаетрешения, ограниченные морально и тем самым соответствующие свободе человека,действующего автономно, но согласно морали. Это своеобразные идеалистическиевосприятие и трактовка поведения человека, в которых уже изначально заложенаметодологическая ошибка. Она состоит в том, что у каждого человека присутствуеткак бы единообразное представление о морали, тогда как единообразия в пониманииморальных устоев нет и быть не может, поскольку с течением времени они меняютсядаже в обществах, живущих в соответствии с представлениями западной моделижизнеустройства, не говоря уже о странах и народах, где уровень знаний о жизнии о природе весьма отличается в силу просвещенности одних и беспросветногобезразличия к образованию других. В связи со сказанным представление отрактовке свободы и способе ее достижения является идеализированным, тогда какна практике на микроуровне (то есть для отдельного человека) и на макроуровне(то есть для отдельно взятой страны) действуют реальные интересы и цели,достижение которых, как известно, морально обусловлено не Кантовским пониманиемморали. Поэтому в реальности для достижения свободы выбора приходитсяиспользовать если не организационно-психологическое, то политическое и дажесиловое давление. Поскольку всеобщего счастья от свободы выбора нет и быть неможет, то приходится искатькомпромиссы, уступать,
добиваться целей и удовлетворения интересов с тем, чтобы нестатьзаложником идеалистической Кантовской морали, которая должна была бы быть длявсех стран и народов одним и тем же результатом разумной деятельности. Этимотрицается и универсализм западной модели, якобы, позволяющей реализоватьвсеобщий интерес и достичь желаемой цели. Вместе с тем «Западостаетсяединственной гегемонической силой в современной глобальной политике. И чтобыпонять историческое значение и эволюцию этого концепта, мы должны обратиться кдиалектике глобальной гегемонии — западного господства, легитимность которогоодновременно признается и отрицается теми, на кого оно направлено». Такоеположение Запада обусловлено «прежде всего тем, что при всем еговнутреннем многообразии он постоянно заставляет внешний, незападный, мир иметьдело со своим универсалистским проектом распространения демократии. Оперируятаким понятием, как демократия и права человека, он претендует на правоустанавливать пределы человеческого в политике, и это означает для егооппонентов опасность оказаться за пределами человеческого как такового».Но ведь, как уже было показано, это Кантовская утопия идеализированногопредставления о морали, способность достижения и целостность которой находятсяпод сомнением в силу разностепенности, разноуровневости и разносодержательностисвободного выбора, основанного на знании и понимании, являющихся результатомразумной деятельности людей, обладающих разной исторической памятью и,соответственно, разными знаниями, на базе которых формируются ценностныеориентиры жизнедеятельности, а следовательно — и нравственные ограничения,определяющие свободу выбора.
Доминирующая роль Запада, претендующего на право устанавливатьпределы человеческого в политике и в стандартах рыночного понимания экономики,ведущего к реализации его целей путем, в том числе, использования ресурсовдругих нередко в своих же интересах, применяя на разных этапах развитияразличные, но не Кантовские механизмы (от колонизации и силового принуждения домягкого организационно-психологического давления), рождает и поддерживаетмиропорядок, в котором глобализация как понятие, появившееся в конце XX в., носуществовавшее задолго до этого времени, есть «мегатенденция к объединениючеловечества, воплощенная в диалектике пространственно-временных перемещений,взаимодействий и трансформаций (т. е. культурно и политически связанных)».Исторический экскурс в этом отношении выглядит как «история превращениялокальных историй первобытных и постпервобытных обществ в региональную историюдревних и средневековых этнических государств и империй, а затем во всемирнуюисторию наций, национальных государств и образованных ими колониальных империй,связавших человечество не только силой государственных форм контроля, но исоздавших новые „анонимные“ системы власти: транснациональныеорганизации и многонациональные корпорации», дополненные (правда, невсегда) «мягкой», как ее иногда называют, силой действия различныхмеждународных организаций, поставивших на повестку дня вопросы о существованиинационального государства, его суверенитета и создания глобального управления.
В настоящее время это пока осуществляется в прежней мировойфинансовой архитектуре, которая модернизируется, поскольку перворожденная такаяархитектура, действовавшая в системе глобальных координат и финансилизировавшаямир, оказалась действующей бесконтрольно. «Эксцессы мирового финансовогокризиса весьма предсказуемо привели к тому, что у большинства государств и ТНК(представляющих „анонимные“ системы власти глобального характера)возможноестественное острое желание заменить хаос и неограниченное соперничество(геоэкономическую конкуренцию) глобальных финансовых группировок (кланов) в тойили иной форме международного экономического порядка. Таким образом, речь идето завершающей стадии реализации стратегии „глобального управления“,предполагающей минимизацию де-факто в международной практике роли суверенныхнациональных государств и переход к системе частной власти наднациональных элитв лице глобальных финансово-экономических кланов. При этом формирование новоймировой финансовой (и не только) архитектуры подразумевается сразу по многиммироформирующим направлениям», то есть речь идет о формированиинаднационального управления: если «соблюдаются принципы демократии иобеспечиваются права человека, проблема суверенитета утрачивает свою прежнююзначимость». Свидетельством тому есть опыт ЕС, у которого «надеждасвязана с экспериментом по введению наднационального управления, осуществляемымсегодня в Европе. Европейский Союз не является в полной мере демократическойполитсилой. Он не защищает права человека, а обеспечивает права граждан.Проблемы, возникающие в отношениях между его членами, решаются консенсусом, ане большинством. Европейцы не вмешиваются в дела остального мира, так какпонимают, что не располагают ни принципами, ни алгоритмами такоговмешательства».
В целом же в мире, как пишет В. Иноземцев, ситуация неуправляема,а «безвыходность ситуации порождалась неспособностью»развивающихся” стран применить полезные западные рецепты вполитической сфере и усугублялась их приверженностью давно устаревшей западнойэкономической стратегии”. В итоге “… как и мировой беспорядок,расколотая цивилизация стала одним из определяющих признаков современнойдействительности”. Но вот выход из этого состояния, когда признанапериферия и определился курс на глобализацию, ведущую, по мнению В. Иноземцева,к формированию более открытого, богатого и свободного мира, видится в том, что«через несколько десятилетий „развивающиеся“ страны самивозжелают глобализации, условия которой будут продиктованы им предельно жестко.И только тогда возникнут предпосылки преодоления современного цивилизационногораскола».
Однако тут же встает вопрос: кто и каким образом будет диктоватьусловия и требовать их выполнения? Но не в стремлении ли к всеуправляемостикроется фундаментальная ошибка современности, когда желанием управлятьподменяется естественный процесс регионализации, что является ничем иным, какрудиментарным элементом территориального расширения, которое в прошлом за счетэкспансионизма приводило к превращению отдельных государств в империи, которыесо временем распадались?
Такой процесс превращения достаточно хорошо описывается теориейсоциальных конфликтов Р. Коллинза, включающей и исследование динамикирегиональных систем в глобальном масштабе. Но, согласно пятой аксиомегеополитической динамики Р. Коллинза, территориальная экспансия отдельногогосударства, приводящая к его чрезмерному расширению, в последующем влечет засобой его распад. Таким образом, основываясь на теории геополитическойдинамики, можно утверждать, что попытка преодолеть цивилизационный раскол междуразвитым и развивающимся мирами на пути к глобализации, условия которой будутдиктоваться в их предельно жестком значении, есть не что иное, как путь не кконсолидации и преодолению этого раскола, а в обратном направлении. Ведь, какпоказывает обобщение теоретических положений теории геополитической динамики Р.Коллинза, «международная система стабильна и сохраняет свою устойчивостьдо тех пор, пока ни одно из государств не видит ни собственной выгоды, ниресурсных возможностей в изменении сложившегося баланса сил в свою пользу».Вместе с тем известно, что «борьба за ресурсы из чисто военной области,связанной с обладанием геофизическим пространством, как физическим объектомсуществования человека, постепенно перемещается в экономическую, финансовую,информационную и когнитивную сферы», имеющие все признакиглобализированного масштаба и находящиеся под контролем отдельных государств иих альянсов. Собственно, через них формируются современные жесткие условия икритерии взаимодействия, позволяющие, в том числе, контролировать ииспользовать ресурсы менее развитых стран, попавших и попадающих сейчас вдолговую ловушку и, соответственно, находящихся в зависимости от центровпринятия и реализации решений в виде, как уже указывалось, ТНК и банков, атакже международных институтов, контролирующих, прежде всего, финансовую иэкономическую политику, что, в свою очередь, приводит к утрате авторитета исуверенитета национальных государств. Тем более это важно, если учесть:«Суверенитет… отнюдь не предполагает демократию… Если… международноесообщество признает своей целью защиту прав человека, то принцип суверенитетанужно объявить утратившим силу и не только четко определить, какие нарушенияправ человека легитимизируют вмешательство в дела суверенного государства, но и(что гораздо более проблематично) указать условия, при которых государствовообще лишается суверенного статуса… К сожалению, невозможно ответить навопрос о реализуемости (такого рода идей)… Но можно утверждать, что мы имеемдело со всемирным беспорядком, в нарастание которого вносят свой вклад почтивсе члены организованного международного сообщества, не говоря уже онелегитимных движениях и организациях».
Однако следует заметить, что в современных формах геополитическойдинамики глобального характера, приведших к массовому развитию наднациональныхи субнациональных центров принятия решений в виде наднациональных региональныхобъединений (ЕС, НАФТА, АСЕАН и др.), представляющих собой промежуточный уровень иконкретное воплощение, хотя и частичное, но, по нашему мнению, достаточноустойчивое геополитическое воплощение глобализации в некоторых из них(например, в ЕС), возникает стремление к частичному лишению странынационального суверенитета, и уже реально наблюдается этот процесс. Кроме того,все эти объединения реализуют свое стремление к усилению взаимодействия и имеютдипломатическую поддержку. Но проблемы новой послекризисной архитектоники ЕС ипроцессы, их сопровождающие, а также все возможные последствия породили нановом уровне проблемы консолидации ЕС, требующие самостоятельного рассмотрения,хотя уже сегодня звучат голоса о целесообразности выхода, например, из зоныевро.
Вместе с тем в современных условиях наднациональная исубнациональная глобальная регионализация может рассматриваться как процесссмещения центров принятия решений, имеющих долговременные последствияглобального характера и определенные исторические аналоги, согласно которым«параллельно или сменяя друг друга, на просторах Евразии формировались иразвивались „китайская“, „индийская“, „эллино-македонская“,»римская”, «арабо-мусульманская» и«западноевропейская» формы и векторы глобализации, соответствующие им«полюсы» регионального и межрегионального развития”, которые«естественным образом считали себя „центром“ окружающего мира и,формируя глобализационные стратегии, реально претендовали на мировоегосподство». В этих процессах в прошлом и в соответствующего характераизменениях современности все нации-государства не обходились без союзников и(что особенно важно для настоящего времени) не обходятся без них и сейчас, дажев условиях развивающегося ЕС. Когда же речь заходит о региональных образованияхглобального характера, то эти нации-государства выделяют среди вновьформирующихся объединение, например, стран ШОС с планом присоединения к немуИндии, Ирана, Малайзии, а это может означать, что опять наступает «эпохаАзии», в которой формируется новый регион глобального характера, гдеусиливаются торговые потоки, имеют место дипломатические взаимодействия, а внекоторых случаях — координация внешних политик расположенных рядом государств(в том числе и путем создания многосторонних организаций, сущность деятельностикоторых даже применительно к ЕС тоже требует отдельного рассмотрения).
Но не только такого рода глобальные региональные объединенияформируют конфигурацию геополитической карты мира (хотя признаки или критерииэтой конфигурации имеют пространственную, а не монистическую природу), котораяв первую очередь носит основополагающий региональный характер, выходящий зарамки «Запад — Восток», с разнообразной палитрой стратификации. Помнению В. Якунина, геоэкономические зоны, среди которых он выделяет четыре,часто совпадают с цивилизационными границами. Итак, согласно классификации В.Якунина, первая зона — это Атлантический альянс во главе со США; вторая — этоВосток, где лидируют растущие экономики Китая и Индии с участием Японии; третья- это Латинская Америка; и наконец, четвертая — это мусульманский пояс Залива иАфрики. Из истории известно, что Запад лидировал не всегда, и, как показываетВ. Якунин, в 1820 г. доля этого региона в общем объеме мирового производствасоставляла 25%, а азиатского — 58%. К середине XX в. ситуация поменялась сточностью до наоборот, и тогда на западный мир приходилось уже 56%, а наазиатский — 19%. К 2025 г. ожидается, что Азия опять будет иметь 58%, а Запад —25%. Согласно позиции В. Якунина, в условиях такой трансформации только Россиягеоэкономически связана с первой и второй зонами, что ставит перед ней рядстратегических задач по активному участию в новой евразийской интеграционнойконфигурации, с возможностью участия в ней или как региона с сырьевым статусом;или как региона с непосредственным участием в одной из формирующихсярегиональных валютно-финансовых систем типа зоны «Евро», зоны «Золотогоюаня», зоны «Динар Залива», зоны «Амеро»; или каксамостоятельного финансового центра, подкрепленного глобальнымиинфраструктурными проектами в части транспортно-логистического центра снефтепроводом восточного вектора геоэкономической ориентации.
Общим моментом для всех трех сценариев являютсяпространственно-региональные признаки, хотя у каждого из них есть собственнаяконфигурация, в которой изначально имеет место и борьба за лидирующие позиции,что, как известно, соответствует тенденции глобальной регионализации, свыделением партнеров и соответствующих центров силы. Как видим, для России и,следовательно, для Украины пространство СНГ, тоже одновременно связанное сконфигурацией первой и второй зон, становится малопривлекательным в глобальнойконкуренции между регионами со своими лидерами. Поэтому каждой стране, непретендующей на роль центра притяжения или ядра регионального объединения,необходимо определиться со своим местом в одном из конкурирующих регионов, неисключая при этом «нарастающее вовлечение великих держав в управлениеконфликтами между малыми другими государствами в отдаленных регионах, которыеэти державы будут стремиться институционализировать выгодным для нихобразом». И этот процесс также является составляющей современнойглобальной трансформации, несмотря на наличие «мягких» инструментовпринуждения, о которых речь уже шла.
Для примера можно сослаться на выводы из анализа Европейскойполитики соседства (ЕПС), проведенного Национальным инвестиционным советомРоссии и Институтом экономики РАН. В частности, авторы этого анализа отмечают,что Евросоюз действует в СНГ путем усиления попытки «отсечь» Россиюот ЕС и от остальных стран — членов СНГ, окружив ее поясом «восточныхсоседей». В практическом воплощении на восточном направлении ЕПС проявляетсебя как стратегия и политика вовлечения постсоветских государств в сферувлияния ЕС и США — как противодействие интеграционной политике России и СНГ. Итут же авторы этого анализа пишут: «Российской стороне нужна собственнаяполитика соседства на „евровосточном“ направлении, как составнаячасть внешней политики». Эти противоречия наглядно свидетельствуют оналичии конфликта интересов между глобальными игроками, совместно участвующимив происходящих процессах новой глобальной регионализации мира, куда вовлеченыотносительно небольшие государства, экономики которых относятся к малымоткрытым, зависящим, прежде всего, от экзогенных как политических, так иэкономических факторов.
В глобальной региональной пространственной организации,складывающейся на будущее, разные авторы по-разному строят новую региональнуюконфигурацию, однако в каждой из них практически однозначно утверждается, чтоСША вряд ли превзойдут Западную Европу или Юго-Восточную Азию, и, какрезультат, «роль США в ближайшие 20-30 лет видится в наименее выгодном дляних свете… В такой ситуации реальная конкурентная борьба будет вестись междустранами Западной Европы и Японией, причем каждая из этих стран будетстремиться заполучить в союзники США. Полагаю, что экономический альянс США — Японияболее вероятен, чем американо-европейский союз. Но в любом случае США вряд листанут ведущим партнером».
И. Валлерстайн отводит ключевую роль в Юго-Восточной Азии Японии,однако, “… согласно оценке ЦРУ США, по состоянию на 2005 год, ВВП Китаяпо паритету покупательной способности составляет 8,9 трлн. долларов, а ВВП США-12,3 трлн. долларов,… по валовому потреблению природных ресурсов Китай ужесравнялся с США. А в ближайшие годы станет крупнейшим и наиболее быстрорастущимпотребителем ресурсов… Теперь же Китай из силы, поддерживающей уровень жизнина Западе, начал превращаться в конкурента за этот самый уровень жизни.Грядущие последствия такого принципиального изменения еще не до конца осмысленызападной общественностью”. Но мы можем к этому однозначно добавить, что вслучае развития событий в Китае и Индии по сценарию доминированияконсьюмерических предпочтений в новых глобальных проектах интенсивно растущиеэкономики, которые будут все больше требовать ресурсов роста (и прежде всегоприродных), очень быстро сформируется новый конфликт интересов в борьбе за этиресурсы, преодолеть который без нового инновационного подъема, ведущего кэкономному расходованию ресурсов и массовому использованию новых инновационныхтехнологий гуманитарного характера, будет весьма трудно и маловероятно,поскольку это бесконфликтный путь. В противном случае избежать конфликтов врядли удастся.
В новых глобального характера координатах в Юго-Восточной Азииключевая роль отводится Китаю, который оказался наиболее приспособленным к условиямобострившегося глобального финансового и экономического кризиса и не толькосохранил высокие темпы роста экономики, но и осуществил стабилизирующеевоздействие на финансовую систему США. Это подтвердило возросшую роль Китая вглобальной региональной конкуренции, тогда как оправдался прогноз относительноЕС, в котором указывалось: «Реальная ситуация в Европе очень сложная.Евросоюз являлся относительно беспроблемным образованием, пока был достаточносбалансированным экономическим клубом. Сегодня, когда он стал гораздо болееразношерстным, когда предпринимаются попытки переформатировать его всупергосударство, количество внутренних противоречий резко возросло». Чтокасается характера этих противоречий и возможности их развития, то этоотдельная проблема, однако есть смысл отметить, что сегодня внутренние проблемыв среде стран ЕС вполне могут перерасти во вторую волну глобального кризиса2008—2009 гг., от потрясений которого мир еще не оправился. Что касается итоговдискуссии относительно проектов новой конфигурации глобального мира, то можносогласиться с выводом П. Быкова о том, что резкая дестабилизация ситуации вмире — следствие исчерпанности предыдущих глобальных проектов и отсутствияновых.
В качестве одного из таких проектов, важных для Украины и ееближайших соседей, являющихся участниками первой и второй зон, о которых речьуже шла, рассматривалось региональное объединение СНГ, образовавшееся послераспада СССР. Однако современные исследования трансформационных изменений врегиональном пространстве этих стран показали, что распад СССР привел кдезинтеграции постсоветского пространства, и, «хотя в целом постсоветскоепространство подвержено преимущественно центробежным силам, на нем все жесохраняется ядро, эволюция которого определяется центростремительнымифакторами». Особенно это касается субрегиона СНГ среди стран ЕврАзЭС,включающих, в частности, Россию, Беларусь и Казахстан. Вместе с тем, порезультатам исследования Е. Винокурова и А. Либмана, Казахстан одновременноявляется вторым интеграционным ядром на отдельных рынках. По мнению ученых, этирезультаты «четко свидетельствуют о существовании противоречия междуиздержками поиска консенсуса и спросом на интеграцию», что, с их точкизрения, есть один из основных барьеров на пути регионального взаимодействия, вкотором также наблюдается усиление роли Китая. Кроме того, по всей видимости,идет процесс формирования нового центра интеграционного взаимодействия вЦентральной Азии, в котором будет расти роль Казахстана. Однако Восточныйпроект глобализации мира имеет ряд системных рисков в развитии глобальногорегионального проекта по обеспечению доминирования Азии в XXI в. как возможнойстратегии установления нового глобального порядка:
— внутриполитическая нестабильность и невозможность успешного импортадемократии при слабом среднем классе;
— ошибочные (банальные) представления об укреплении мира истабильности в регионе за счет импорта демократии (в том числе и военнымисредствами);
— конфликт между медленной демократизацией и потенциальной политическойдестабилизацией;
— структурные риски, связанные с демографическим бумом, следствиемчего являются проблемы обеспечения продуктами питания, нехватка рабочих мест,прорехи в системе здравоохранения, рост преступности, наркомания, торговляоружием, разрушение окружающей природной среды, потенциальнаямежгосударственная напряженность;
— бедность и проблемность ее преодоления;
— увеличение нагрузки на ресурсы, рост потоков беженцев,миграционный прессинг на Европу и Америку;
—стремительный рост потребности в энергии, разрушительное влияние этого процессана окружающую природную среду и на климат, нарушение равновесия на мировыхэнергетических рынках, усиление конкуренции и рождение конфликтов на этихрынках;
— распространение эпидемий, снижение уровня здоровья как местногонаселения, так и населения окружающих стран и регионов глобального мира;
— разрушение окружающей природной среды из-за экономического ростаи урбанизации жизни, несущей загрязнение вод и воздуха, а также накоплениемусора;
— отсутствие безопасности, терроризм и распространение оружиямассового уничтожения.
Вместе с тем, как указывает Э. Зандшнайдер, несмотря на системныериски, «радикальным общественным преобразованиям в Азии свойственна тяга кулучшению, а не отчаянное отставание достижений предыдущих поколений.Европейские ревнители устоев вполне могли бы отрезать себе „горбушку“от инновативного каравая Азии». Тем более индустриальная мощь европейскихгосударств и компаний с имеющимися механизмами ее глобального распространенияпозволяет им не только получить для себя новые рынки, но и поддержать процессыпостиндустриального развития на будущее, развивая, совершенствуя ираспространяя индустриальные технологии и культуру управления, укрепляя темсамым свое влияние на Востоке, где стремительно развивается Китай,подтверждающий выводы профессора Д. Арричи о том, что сегодня А. Смит находитсяв Пекине.
Все сказанное означает, что в Европейском глобальном проектедостаточно четко и на идеологическом, и на практическом уровнях просматриваетсястремление к движению, смысл которого заключается в индустриальном походе наВосток, который, вероятнее всего, может осуществляться, в том числе, и черезтерритории стран, лежащих на пути этого движения, куда входят Беларусь, Россияи Украина. Возможно, в этом в настоящее время заложен глубокий смысл развитияархитектоники Европейского экономического пространства (ЕЭП) в посткризисныйпериод, когда и рост экономики, и усиление влияния среднего класса, аследовательно — и демократизация общественной жизни, будут последовательнораспространяться на Восток, включая и нашу страну.
Возможно, этому проекту и не суждено осуществиться, поскольку ужесегодня, по крайней мере, в Украине, западный вектор развития замещаетсявосточным путем вытеснения с ее внутреннего рынка традиционно сильных западныхпроизводителей в сфере индустриальных технологий китайскими машинами имеханизмами. Иначе говоря, в таком направлении в борьбу за рынки основательновключился Китай, который и дальше будет конкурировать с индустрией Запада,особенно если учесть массовую подготовку инженерных кадров в Китае и весьманевысокое стремление молодежи западных стран, и не только западных, но и,например, в Украине, к овладению инженерными специальностями, что ставит передЗападом задачу обеспечить свое развитие трудовыми ресурсами как одну изприоритетных.
Однако следует отметить, что охарактеризованные движения в ту илииную сторону могут в одних случаях быть результатом сложения усилий, а в других— носить характер конкурентных отношений в борьбе за рынки и, особенно, заресурсы. В частности, например, на семинаре в Нижнем Новгороде на тему«Центральная Азия — регион сотрудничества России и ЕС»подчеркивалось: «Основные цели ЕС в энергетической сфере — экспортэнергетического законодательства, диверсификация маршрутов поставок иисточников сырья, содействие энергетическим компаниям ЕС в установке контролянад ресурсами, стремление перетянуть на наднациональный уровень полномочия вэнергетической сфере… В регионе Центральной Азии интересы сторон не просто несовпадают по ряду аспектов, а вступают в жесткую конкуренцию». Вместе стем, подводя итоги этого семинара, и представители ЕС, и представители России«сошлись в своих характеристиках стратегии ЕС (в данном случае мы понимаемее как расширение влияния ЕС на Восток через Центральную Азию)врегионе, отметив в ней объективную слабость и ограниченность, примат интересов,а не ценностей, и, соответственно, сосредоточенность на проблематикеэнергообеспеченности».
В то же время “… историческая задача Евросоюза и Россиисостоит в том, чтобы избежать как конфронтации между ними, способности строитьмировое сообщество, как в мрачные времена биполярного мира и «холоднойвойны», так и кондоминиума между Вашингтоном и Пекином в ущерб остальнымцивилизационным полюсам — Индии, Японии, Латинской Америке,арабо-мусульманскому миру, Африке… Только сочетание европейской экономическоймощи с неисчерпаемыми природными ресурсами России на основе общего культурногонаследия способно обеспечить прочное геополитическое равновесие Евразийскогоконтинента”.
Что касается Украины, то она, естественно, должна не усугублятьрешение проблем достижения геополитического равновесия, а наоборот,способствовать ему путем реализации, как уже указывалось, проектов,представляющих взаимный интерес в треугольнике ЕС — Россия — Украина. Но, как иу каждого независимого государства, у Украины были, есть и будут свои интересыи свои проекты, которые она будет реализовывать, одновременно активносотрудничая, например, с Казахстаном, торговые отношения с которым имеютускоренную динамику, а также со странами Центральной Азии, о которых уже шларечь, — равно как и другие проекты (например, со странами ГУАМ об активизациисотрудничества, о чем заявил министр иностранных дел Украины К. Грищенко на 12-ом заседании Советаминистров иностранных дел ГУАМ в Нью-Йорке в 2010 г.).
Целесообразно подчеркнуть, что сегодня процесс поиска консенсуса иобъединения усилий ЕС и России является прогнозируемым, в частности — именнодля России, которую ожидает вторая волна экономического подъема, с чегоначнутся новый цикл роста, повышающий эффективность экономики, и как результат— увеличение среднего класса до 40-60% населения страны. Причем надо иметь ввиду, что в послекризисный период 2009-2010 гг. западные инвесторы началиактивно искать и реализовывать инвестиционные проекты в России, в том числе напути интенсификации взаимодействия в сфере развития современных высокихтехнологий. В этом есть логика, способствующая одновременно распространениюевропейских ценностей развития демократии и рыночной экономике в движении наВосток, в котором не может не участвовать и Украина, меняющая подходы к моделиразвития как на политическом, так и на экономическом уровнях (в том числе всвязи с изменением структуры внешнеторговой деятельности, характеризующейсявсевозрастающим увеличением ее доли на Востоке и сокращением этой доли состранами ЕС — тем более, что в развитом мире наметилась тенденция к замедлениюэкономического роста, при его одновременном ускорении в развивающихся странах).
В целом же и для Восточного региона подтверждается вывод обисчерпании мобилизирующей и интегрирующей роли прежних глобальных региональныхинтеграционных проектов, и для будущей стабилизации, как никогда, важны будутновые проекты. В силу этого нами ведутся исследования о возможностях, путях иперспективах более глубокой интеграции в новую архитектонику ЕЭП Украины иРоссии, потенциально находящихся одновременно в нескольких возможныхинтеграционных объединениях, а также о возможности их развития в будущем всвоеобразное ЕЭП, имеющее перспективы и одновременно решающее существующиепроблемы своего будущего развития за счет продвижения на Восток.
Для того, чтобы в возможных будущих региональных проектахинтеграции Украина не потерялась и не превратилась в страну-маргинала безглубокой модернизации, важно, чтобы процессы нашей модернизации шли не только ине столько путем поглощения, слияния или просто банальной продажи бизнесовиндустриальным китам современного глобального сообщества, но и с одновременнымразвитием собственных высокотехнологичных производств. При этом, каксвидетельствуют наши исследования по Украине, необходимо учитывать, что вкаждом из основных видов деятельности, на которых она специализируется,сохранились или сформировались такие (хотя пока только отдельные или дажеединичные) примеры высокотехнологичных производств, которые могут и должны напути глубокой модернизации экономики и общества при участии государствавыполнить роль инноваторов в будущей модели роста, что весьма важно иперспективно. Ведь современная модернизация — это та, которая обеспечиваетсяопережающим развитием и осуществляется на основе креативных действий в сферахнауки, образования и инноваций как в экономике, так и в социальномконструировании и в их институциональном обеспечении, с использованием новыхформ и методов управления, включающих эффективный корпоративный игосударственный менеджмент. В то же время в реальности мы пока имеем в нашейстране не модернизационный вариант развития событий, а тот, который заключаетсяв логике следования за изменениями, приспосабливаясь к доминирующим векторамразвития событий, на которые мы, как правило, влиять не можем. И на деле этодаже не адаптивный вариант поиска будущего, ведь в его условиях разрушительныепоследствия глобального влияния были бы менее значимы. А поскольку практическиза 20 лет трансформаций Украина так и не восстановила уровень докризисного(1990 г.) состояния национальной экономики, то это дает мне право утверждать,что приспособленчество, если оно сохранится на будущее, ни к чему хорошему неприведет.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, конфигурация геополитической карты мирахарактеризуется возникновением и разноскоростным движением разнородныхгеоэкономических, цивилизационных, военно-политических и других образований,которые находятся в противоречивом взаимодействии друг с другом, порождающимразнообразные коллизии, кризисные ситуации, резкие изменения в направленияхдвижения и т. д. Задача Украины заключается в том, чтобы правильно определитьобщемировые тенденции и найти собственную траекторию движения.
ИСПОЛЬЗОВАНЫ ИСТОЧНИКИ
геополитическаякарта мир глобальный кризис
1. ИноземцевВ.Л. Вестернизация как глобализация и «глобализация» какамериканизация. «Вопросы философии» № 4, 2004, с. 60.
2. СтержневаМ. Условия партнерства с Европейским союзом. «Мировая экономика имеждународные отношения» № 6, 2007, с. 4—5.
3. ТюшкаА. Германо-французская школа политического лобби или директорат меньшинства вЕС? «Зеркало недели» от 11-17 декабря 2010 г., с. 5.
4. МорозовВ. Запад без кавычек. «Свободная мысль» № 11, 2009, с. 53. 5Тамже, с. 60.
5. ГранинЮ.Д. «Глобализация» или «вестернизация». «Вопросыфилософии» № 2, 2008, с. 6.
6. ХелдД., ГольдблаттД., МакгрюЭ., ПерратонДж.Глобальные трансформации. Политика, экономика и культура. М.,«Праксис», 2004, с. 45.
7. АгеевА, Логинов Е. Глобальное управление — ключ к новой мировой финансовойархитектуре. «Мы» и «они» в системе глобальных финансовыхкоординат. «Экономические стратегии» № 3, 2010, с. 26-27.
8. ИноземцевВ. Несколько гипотез о мировом порядке XXI века. Суверенитет, демократия, правачеловека: несовместимая троица. «Свободная мысль» № 10, 2003, с. 8.
9. ИноземцевВ. Несколько гипотез о мировом порядке XXI века. «Центр» и«периферия»: вызревание расколотой цивилизации. «Свободнаямысль» № 11, 2003, с. 5. 12Там же, с. 6. 13Там же,с. 8.
10. Со11ins R. Conflict Sociology. N.Y, 1974
11. Со11іns R. № berianSociological Theory. N.Y, 1986
12. Collins R. TheSociology of Philosophies. A Global Theory of Intellectual Change. Ithaca, 1998.
13. Карякин В.Геополитическая динамика Р. Коллинза и современность. «Свободнаямысль» № 1, 2010.
14. Луценко К. Кто победит.Национальное государство в эпоху глобализации. «Свободная мысль» № 3,2006, с. 194.
15. Nye J. S. International Regionalism. Readings. Boston, 1968, p. VII.
16. Якунин В. Реконфигурацияфинансово-экономической карты мира, вклад текущего кризиса и возможностиРоссии. «Экономические стратегии» № 4, 2010, с. 12.
17. Троицкий М. Глобальныйрегионализм и внешняя политика России. «Свободная мысль» № 11,2009,с. 46.
18. Европейская политикасоседства: шансы и риски для России. Национальный инвестиционный совет. М.,2008, с. 30.
19. Валлерстайн И. Геополитическоеразмежевание в XXI столетии. «Экономические стратегии» № 5-6, 2006,с. 20.
20. Быков П. Ни Ялты, ниТегерана. «Эксперт» № 1-2, 2007, с. 41.
21. Винокуров Е., Либман А.Тренды региональной интеграции на постсоветском пространстве: результатыколичественного анализа. «Вопросы экономики» № 7. 2010, с. 96.
22. Зандшнайдер Э. Азиатскиеамбивалентности. «Internationale Politik» № 5, 2004, с.95-99.
23. Кондратьева Н.Б. Россия иЕС в Центральной Азии: сложение усилий? «Современная Европа» №4,2009, с. 137.
24. Рубинский Ю.И. Россия иФранко-Германский тандем: история, проблемы, перспективы. «СовременнаяЕвропа» № 4, 2009, с. 45.
25. Гурова Т. Вторая волнаподъема. «Эксперт» №21, 2010, с. 21.