Содержание
Введение
1 Зарождение и причиныраспада древнерусского языка
1.1 Место русского языкав ряду других языков
1.2 Праславянский язык – язык-предок всех славянских языков
1.3 Возникновение письменного (литературного)языка у восточных славян, его течения и стили2 Образование русского национального языка
3 Развитие русского языка в XVIII–XIX веках
3.1 Русский язык впетровскую эпоху
3.2 ЗначениеЛомоносова в истории русского литературного языка
3.3 Развитие русского языка в советскуюэпоху
Заключение
Список литературы
Введение
Народ выражает себя всего полнее и вернее вязыке своем. Народ и язык, один без другого, представлен быть не может. Обавместе обусловливают иногда нераздельность свою в мысли одним названием: так имы, русские, вместе с другими славянами искони соединили в одном слове «язык»понятие о говоре народном с понятием о самом народе. Таким образом, в той доленауки, которую мы можем назвать нашей русской наукой, необходимо должны занятьместо и исследования о русском языке.
Языкесть собственность нераздельная целого народа. Переходя от человека к человеку,от поколения к поколению, из века в век, он хранится народом как егодрагоценное сокровище, которое по прихотям частных желаний не может сделатьсяни богаче, ни беднее, – ни умножиться, ни растратиться. Частная воля можетне захотеть пользоваться им, отречься от его хранения, отречься с этим вместеот своего народа; но за тем не последует уменьшение ценности богатств, ей непринадлежащих. Независимый от частных волей, язык» не подвержен в судьбе своейслучайностям.
Народвыражает себя в языке своем. Народ действует; его деятельностью управляет ум;ум и деятельность народа отражаются в языке его. История языка, нераздельная систорией народа, должна входить в народную науку как ее необходимая часть.
Актуальностьвыбранной темы заключается в том, что в наши дни русский язык, несомненно,активизирует свои динамические тенденции и вступает в новый период своегоисторического развития. Сейчас, конечно, еще рано делать какие-либо прогнозы опутях, по которым пойдет русский язык, служа развитию новых форм сознания ижизнедеятельности. Ведь язык развивается по своим объективным внутреннимзаконам, хотя и живо реагирует на разного рода «внешние воздействия». Именнопоэтому наш язык требует к себе постоянного пристального внимания, бережнойзаботы – особенно на том переломном этапе общественного развития, который онпереживает. Мы всем миром должны помочь языку обнаружить его первоначальнуюсуть конкретности, определенности формулирования и передачи мысли. Ведь хорошоизвестно, что любой знак – это не только орудие общения и мышления, но такжееще и практическое сознание.
Важными «внешними»стимулами в этих процессах будут такие явления, как научно-техническийпрогресс, превращение русского языка в мировой язык современности, ставшееодной из глобальных реальностей нашего времени.
Новоеполитическое мышление требует и новых речевых средств, точного их употребления.Ведь без языковой точности и конкретности не может быть ни подлиннойдемократии, ни стабилизации экономики, ни прогресса вообще. Еще М.В. Ломоносоввысказывал мысль о том, что развитие национального сознания народа прямо связанос упорядочением средств общения[1].
Исходяиз актуальности темы цель своей работы я ставлю рассмотреть историю русскогоязыка, выделить основные этапы его развития и дать им характеристику.
Длядостижения поставленной цели мне необходимо решить ряд задач.
1. Рассмотреть момент и причины зарождения и распададревнерусского языка, дать оценку значимости русского языка в ряду другихязыков, возникновение письменного (литературного) языка у восточных славян, еготечения и стили
2. Проанализироватьпроцесс образования национального языка.
3. Рассмотреть процесс развития русского языка в XVIII–XIXвеках.
1Зарождение и причины распада древнерусского языка
1.1Место русского языка в ряду других языков
Термин«русский язык» употребляется в четырех значениях.
1)Он обозначает совокупность всех живых языков восточнославянской ветви отвыступления восточных славян на историческое поприще до образования наций:великорусской, украинской и белорусской.
2)Он применяется для обозначения того письменного языка, который, сложившись наоснове общеславянского литературного языка (так называемого языкацерковнославянского), выполнял литературные функции в Киевской и МосковскойРуси до образования русского (великорусского) общенационального языка.
3)Он обозначает совокупность всех наречий и говоров, которыми пользовался ипользуется в качестве родного языка русский народ.
4)Наконец, он обозначает общерусский национальный язык, язык прессы, школы,государственной практики.
Этамногозначность термина не мешает пониманию сущности дела. Такоесловоупотребление вполне оправдывается историей русского языка.
Русскийязык относится к восточной группе славянских языков (языки русский,украинский, белорусский) и включаемой в систему славянских языков.Историко-сравнительное изучение славянских языков дает материал для определениятех общих процессов, которые пережиты восточнославянскими языками в древнейшую(дофеодальную) эпоху и которые выделяют эту группу языков в кругу ближайше сней связанных (славянских). Следует сразу же отметить, что признание общностиязыковых процессов в восточнославянских языках дофеодальной эпохи непредполагает непременного представления о совершенном единстве,нерасчлененности, тождественности языков на всей территории. В связи сэкономикой дофеодального строя и родоплеменным бытом общность языка следуетпонимать не как нерасчлененное единство, а как сумму незначительно варьирующихдиалектов. С другой стороны, следует подчеркнуть, что общность языковыхпроцессов восточного славянства не исчерпывается только эпохой дофеодальной, – этаобщность простирается и на последующие эпохи жизни восточнославянских языков,частью как дальнейшее развитие общих черт, частью как результат теснейшейэкономической, политической и культурной связи народов восточнославянскойгруппы – общие явления в грамматическом строе и лексике восточнославянскихязыков.
Однакоязык восточных славян отличался от языков других ветвей славянства целым рядомособенностей.
1)фонетических (таковы, например, полногласие: молоко, борода, берег и т.п.;звуки ч на месте более древних тj, ж – на месте dj: свеча, межа и т.д.);
2)грамматических (например, в образовании отдельных падежей имен сущ.: iь – первоначальноносовое – в формах род. пад. ед. ч. и вин. п. мн. ч. от слов женского мягкогосклонения на я; iь – в вин. пад. мн. ч. имен сущ, муж. рода типа конь и др.под.; в образовании разных падежей ед. ч. местоименного или членного склоненияимен прилагательных; в образовании основ разных глагольных форм, напримеримперфекта, в образовании формы причастия наст. вр. и т.п.);
3)лексических (сравним, например, употребление таких слов, как глаз, ковер, плуг,волога ‘жир’, паволока, клюка ‘хитрость’, окорок, пором, копытце ‘обувь’,горшек, тяжа, хорошав ‘величав’, щюпати и т.п.).
1.2 Праславянский язык – язык-предок всех славянских языков
Все славянские языки обнаруживают между собой большое сходство,но ближе всего к русскому языку – белорусский и украинский.Втроем эти языки образуют восточнославянскую подгруппу, которая входитв славянскую группу индоевропейской семьи.
Славянские ветви вырастают из мощного ствола – индоевропейскойязыковой семьи. В эту семью также входят индийская (или индоарийская),иранская греческая, италийская, романская, кельтская, германская, балтийскаягруппы языков, армянский, албанский и другие языки. Из всехиндоевропейских языков славянским наиболее близки балтийские языки: литовский,латышский и мертвый прусский язык, окончательно исчезнувший к первымдесятилетиям XVIII века. Распад индоевропейского языкового единства относятобычно к концу III – началу II тысячелетия до нашей эры.Видимо, тогда же проходили процессы, приведшие к возникновениюпраславянского языка, к его выделению из индоевропейского.
Праславянский язык – это язык-предок всех славянских языков.Он не имел письменности и не был зафиксированна письме. Однако его можно восстановить путем сравнения славянских языковмежду собой, а также с помощью их сравнения с другимиродственными индоевропейскими языками. Иногда для обозначения праславянскогоиспользуется менее удачный термин общеславянский: как представляется,общеславянскими лучше называть языковые особенности или процессы, свойственныевсем славянским языкам даже после распада праславянского.
Общий источник – праславянский язык – роднит всеславянские языки, наделяя их множеством сходных признаков, значений,звучаний… Сознание славянского языкового и этнического единства нашлоотражение уже в древнем самоназвании всех славян. По мнению академикаО.Н. Трубачева, это этимологически что-то вроде «ясно говорящие, понятныедруг другу». Это сознание сохранялось и в эпоху образования древнихславянских государств и народов. В «Повести временных лет»,древнерусском летописном своде начала XII века, говорится: «А словеньскыйязык и рускый одно есть…». Слово язык употреблено здесь не тольков древнем значении «народ», но и в значении «речь».
Прародина славян, то есть территория, где они сложились какособый народ со своим языком и где жили вплоть до своегоразделения и переселения на новые земли, точно не определенадо сих пор – из-за отсутствия надежных данных. И все жес относительной уверенностью можно утверждать, что находилась онана востоке Центральной Европы, к северу от предгорий Карпат. Многиеученые считают, что северная граница прародины славян проходила по рекеПрипять (правый приток Днепра), западная граница – по среднемутечению реки Вислы, а на востоке славяне заселяли украинское Полесьедо самого Днепра.
Славяне постоянно расширяли занимаемые ими земли. Они участвовалии в великом переселении народов в IV–VII веках. Готский историкИордан писал в сочинении «О происхождении и деянии гетов»(хронологически доведенном до 551 года), что «на безмерных пространствах»от Среднего Подунавья до нижнего Днепра расселилось «многолюдноеплемя венетов». В течение VI и VII веков волны славянского расселенияхлынули на большую часть Балканского полуострова, включая современнуюГрецию, и в том числе ее южную часть – Пелопоннес.
К концу праславянского периода славяне занимали обширныеземли в Центральной и Восточной Европе, простиравшиеся от побережьяБалтийского моря на севере до Средиземного на юге, от рекиЭльбы на западе до верховьев Днепра, Волги и Окина востоке.
Шли годы, века неторопливо сменяливека. И вслед за изменениями интересов, привычек, манер человека,вслед за эволюцией его духовного мира непременно менялась и его речь,его язык. За свою долгую историю праславянский язык пережил многиеизменения. В ранний период своего существования он развивалсяотносительно медленно, был в высокой степени единообразным, хотяв нем и тогда существовали диалектные различия, диалект, иначеговор – самая маленькая территориальная разновидность языка.В поздний период, приблизительно с IV по VI век нашей эры,в праславянском языке произошли многообразные и интенсивныеизменения, которые привели к его распаду около VI века нашей эрыи появлению отдельных славянских языков.
Славянские языки по степени их близости другк другу принято делить на три группы:
1) восточнославянская – русский, украинский, белорусский;
2) западнославянская – польский с кашубским диалектом,сохранившим определенную генетическую самостоятельность, серболужицкие языки(верхне- и нижнелужицкие языки), чешский, словацкий и мертвыйполабский язык, полностью исчезнувший к концу XVIII века;
3) южнославянская – болгарский, македонский, сербскохорватский,словенский. Южнославянским по происхождению являетсяи старославянский язык – первый общеславянский литературный язык.
Предком современных русского,украинского, белорусского языков был древнерусский (или восточнославянский)язык. В его истории можно выделить две основные эпохи: дописьменную – от распадапраславянского языка до конца X в., и письменную. Каким был этотязык до возникновения письменности, можно узнать лишь путемсравнительно-исторического изучения славянских и индоевропейских языков,так как никакой древнерусской письменности в то времяне существовало.
Распад древнерусского языка привел к возникновению русскогоили великорусского языка, отличного от украинского и белорусского.Это произошло в XIV веке, хотя уже в ХП-Х1П векахв древнерусском языке наметились явления, отличавшие диалекты предковвеликорусов, украинцев и белорусов друг от друга. В основусовременного русского языка легли северные и северо-восточные диалектыДревней Руси, кстати, русский литературный язык также имеет диалектную основу:ее составили центральные средневеликорусские акающие говоры Москвыи окружавших столицу деревень.
1.3Возникновение письменного (литературного) языка у восточных славян, его теченияи стили
С возникновением феодального строя в XI веке, у восточных славянусиливаются экономические вязи их с Византией. Феодальная верхушка ищет вполитическом и церковном союзе с Византией поддержки в деле укрепления своегогосподствующего положения в ново-возникших феодальных государственныхобъединениях. Отсюда принятие христианской церковной организации по образцувизантийской и «крещение Руси», проведенное сначала киевским князем, а затем ив других феодальных центрах древней Руси. Вместе с организацией христианскойцеркви приходят к восточным славянам и литургический (церковно-культовый) языки письменность, которую разработали ранее на основе староболгарских диалектов византийскиевельможи-братья Константин (Кирилл) и Мефодий, выполняядипломатически-миссионерские поручения византийского императора взападно-южнославянских странах. Феодальная верхушка древней Руси принимает этотязык и в качестве языка официально-административного. Таким образом, язык иписьменность, возникшие на базе староболгарских диалектов, становятсялитературным языком и письменностью на территории восточного славянства вупотреблении феодальной верхушки и высшей церковной знати, по лингвистическомусвоему составу этот язык не был тождествен с разговорной речью остальной массынаселения и даже менее образованных кругов феодальной знати.
Дальнейшее развитие этого письменного языка представляется обычноисториками русского языка как процесс постепенного его приближения кразговорной речи и к живым диалектам восточного славянства. Такоеэволюционно-идеалистическое представление искажает действительную картинуразвития литературного (письменного) языка на Руси. Во-первых, рассмотрениефактов подтверждает наличие периодов особенно интенсивной борьбы с «народными»отложениями в церковно-славянской письменности и усиленной ориентации надревнеболгарские нормы; во-вторых, привнесение «народных» элементов, черт изокружающих говоров и просторечия в письменные памятники не представляетпрямолинейного процесса вне социального членения и группировок представителейдревнерусской книжности: характер, пути и интенсивность проникновения этихэлементов зависели от разных социальных сил, выступавших на исторической сцене,их столкновений и борьбы, находивших свое отражение в идеологической продукции.
В произведениях древнейшей письменности так называемогодомонгольского периода отражены взгляды на социальное превосходствоцерковно-славянского языка и ориентация старорусского книжника на верхушкуфеодального общества как носителя этого языка. Так, митрополит Илларион в своемзнаменитом произведении «Слово о законе и благодати» высказывает такие«программные» замечания: «…не къ невъдущимъ бо пишемъ, но преизлиха насыщьшемсясладости книжныя». Еще нагляднее убеждение в социальном превосходствецерковно-славянской речи и ее носителей выступает у другого выдающегосяпредставителя старой книжности Климентия Смолятича в его послании некоему«пресвитеру Фоме» на неудобопонятность писаний Климента, разгневанный епископвысокомерно замечает: «Егда къ тебъ что писахъ? – но ни писахъ ни писати имамь…аще и писахъ но не къ тебе но къ князю…».
Показателен тот факт, что даже близкие к церковной и светскойзнати круги не понимали или с трудом понимали литературу на церковно-славянскомязыке. Мы имеем документированные жалобы читателей, обращение напр. к КириллуТуровскому.
Следует отметить еще одну характерную черту из начальной историиприменения церковно-славянского языка как письменной речи русских феодалов.Лексические «руссизмы», проникнувшие все же в памятники церковно-славянскогописьма на русской почве, к концу домонгольского периода изгоняютсястарорусскими книжниками и заменяются «высокими» словами из староболгарскихоригиналов, в значительной степени это были лексические грецизмы.
Новоеусиление церковно-славянского влияния падает на кон. XIV–XV вв., когда всвязи переносом церковного центра в Москву туда стягиваются болгарские исербские выходцы, занимая на Руси видное положение в качестве церковных иполитических деятелей. Но в зависимости от разных групп и прослоекгосподствующего класса, выходивших на историческую сцену и боровшихся заутверждение своей идеологии, можно отметить различные направления в развитиилитературной речи и соответствующие стили и строй письменного языка.
Изменениеформ феодальной экономики связи с ростом городов приносит с собою ущемлениечасти старой родовой знати. Это создает почву, на которой возникает мистическоенаправление в церковной письменности – переводятся и читаются произведенияалександрийских мистиков, византийских «отцов церкви» и т.п. В языке и стилеэто направление отражается как усиление борьбы с «искажениями» языкаписьменности, т.е. элементами разговорной, «народной» речи. Наиболее виднымипроводниками этого языкового стиля на Руси были братья Цамвлаки – родомвизантийские болгаре, Григорий и Киприан – последний московский митрополит иактивнейший «исправитель» церковно-славянских книг.
Иные чертыв процесс образования литературно-письменной речи феодальной Руси уже внеслалитература, построенная по западноевропейским образцом. В Москве XIV–XV вв.создались экономические предпосылки для интенсивных иноземельных сношений.Москва становится узловым пунктом торговых путей из западных областей (Смоленск)в Приволжье и русско-генуэзской торговли («гости-сурожане»), шедшей по Донучерез Крым. Это были пути и культурных западных влияний. Литературнымотражением иноземельных связей Москвы этой эпохи являются переводы рыцарскихроманов («Александрида»), а также космографических и географическихпроизведений западного средневековья. Цикл рыцарских романов привносит с собоюв литературную речь феодально-рыцарскую фразеологию, светское переосмысленниестарой церковно-славянской лексики и известную струю чешских и польскихзаимствований, так как переводы делались в значительной степени с чешских,польских и отчасти сербских переработок. Следует отметить, что чешские влиянияпривнесли с собой в Москву и идеи протестантизма. Особенно усилились они в XVI в.,когда в Москве начинают появляться чешские эмигранты – гуситы, которые покидалиродину, спасаясь от усилившейся католической реакции. О распространенностичешских идей протестантизма свидетельствует и тот факт, что сам московский царь(Грозный) выступил с полемическим сочинением против чеха Яна Рокиты (1570), гдес темпераментом доказывал: «во истину бо Люторъ иже лютъ глаголеться». Ясно,что эта протестантская литература, проходившая через белорусскоепосредничество, отлагала в лексике московских ее читателей известное количествозападно-руссизмов (белоруссизмов), чехизмов и полонизмов.
К этому женаправлению по характеру языка примыкает и рационалистическое течение,представленное главным образом литературой «ереси жидовствующих». В языке этойлитературы появляется новая «научная» терминология (например «осудъ» – суждение;«держатель» – субъект; и под.), бытовые слова боярско-феодального обихода иотчасти элементы еврейской лексики (например, из «Тайная тайных» «…на немъобразъ бьтоулинъ иже хоробруеть и ездить на кьфире…» – «betula» – евр.«девушка», «k’fir» – евр. «лев»).
Требуютотдельной характеристики еще два направления церковно-моралистическойписьменности XV–XVI вв. Эти направления представлены официально-церковнойпартией «иосифлян» и враждебной им группой так названных «заволжских старцев».«Заволжские старцы» были по своему времени образованные люди, начитанные ввизантийско-болгарской «высокой» церковной литературе. Отсюда и в языке ихпроизведений витиеватость, «плетение словес», равнение на нормы староболгарскойкнижности. Таким образом по языку и стилю «заволжцы» являются преемниками школыКиприана.
Противоположныйлагерь «иосифлян» (по имени возглавлявшего их епископа Иосифа Волоцкого) велборьбу и против «заволжцев» и против жидовствующих. В связи с этим в языкепроизведений «иосифлян» замечаем отталкивание от элементов разговорной речи какот новшеств и равнение на нормы староболгарской письменности, но стиль,сниженный по сравнению с произведениями заволжцев; появляется у них иадминистративно-приказная лексика и некоторые бытовые обороты.
К этому жевремени относится «исправление» церковных книг Максимом Греком. «Исправление»церковных книг, предпринимавшееся по инициативе официальной церкви и московскихвеликих князей, в основе имело заботу о «чистоте православия» какидеологического знамени московского цезаризма («Москва – третий Рим»). РольМаксима Грека в деле «исправления» была двусмысленна. Иностранец – грек, посвоим литературным вкусам примыкавший к «заволжцам», он должен был действовать,как агент правительственной партии. Поэтому в исправленных им и егосотрудниками из русских книжников книгах наблюдается отложение русских норм. Восновном однако литературным язык в XVI в. остается церковно-славянскийязыком.
Особоенаправление принимает развитие русского письменного языка с середины XVII в.,когда с присоединением Украины и привлечением в Москву славившихся своейобразованностью киевских ученых русский письменный язык насыщаетсяукраинизмами. Значительный вклад украинизмов, а вместе с тем полотинизмом илатинизмом характеризует русский язык светской, отчасти и церковной литературывплоть до начала XVIII в. Параллельное усиление борьбы за «чистоту»письменного языка и высоких жанров литературы не в силах уже приостановитьпроцесса распада церковно-славянского языка и насыщения его элементами устнойречи
На эпоху XV–XVII вв.приходится также оформление административно-приказного, делового языка – грамоты,государственные акты, судебники и т.п. По своему лингвистическому составу этотязык представляет смешение русских и усвоенных русским языком иноязыках – греческих,татарских и т.д. – корней (бытовой и официальной лексики) ицерковно-славянского фонетического и морфологического их оформления, т.е. приконструировании официально государственного русского языка проводиласьсознательная ориентация на церковно-славянские нормы.
2. Образованиерусского национального языка
ВXVII в. русский литературный язык вступает в новую фазу своего развития. Внем усиливается процесс концентрации общенациональных элементов. Хотя в русскомписьменном языке в XVII в. еще очень явственны следы былого феодальногоразобщения, но особенно резкая местная, диалектальная примесь к литературнойречи становится социальным признаком «словесности» низших, подчиненных общественныхгрупп. Московский государственный язык все более упорядочивает в своейструктуре смешение и столкновение севернорусских и южнорусских диалектальныхособенностей.
ВXVII веке со всей решительностью встает вопрос о перераспределении функций обоихписьменных языков: книжного русско-славянского и более близкого к живой,разговорной речи русского – делового, административного. В государственномписьменно-деловом языке к этому времени были устранены резкие диалектальныеотличия между Новгородом и Москвой.
ВXVII веке устанавливаются фонологические нормы общерусского государственногоязыка (аканье на среднерусской основе, различение звуков iь и е под ударением,севернорусская система консонантизма, освобожденная, однако, от резкихобластных уклонений вроде новгородского смешения ч и ц, и т.д.).
Окончательноукореняется целый ряд грамматических явлений, широко распространенных в живойнародной речи как севера, так и юга, например окончания – ам (-ям), – ами(-ями), – ах (-ях) в формах склонения имен существительных мужского и среднегорода, а также женского рода типа кость, формы на – ья типа друзья, князья,сыновья и т.п., деревья, каменья и т.п.
ВXVII же веке в русском литературном языке сформировалась категорияодушевленности, включив в себя как имена лиц мужского и женского пола, так иназвания животных (до этого выделялись в особый грамматический разряд именсуществительных лишь слова, обозначавшие лиц мужского пола). Семантический ростнационализирующегося языка протекает стремительно.
Нелишено значения, что в XVII веке исчезает система присоединительного счета вобозначениях составных чисел, характерная для русского языка до XVII века.
Московскийделовой язык, подвергшись фонетической, а еще больше грамматическойрегламентации, решительно выступает в качестве русской общенациональной формыобщественно-бытового выражения. Например, в деловом языке XVII в.устраняется чередование г||з, х||с (а также уже раньше вымиравшие к||ц) вформах склонения; выходят из живого письменно-бытового употребления энклитическиеформы личных местоимений: ми, ти, мя, тя и т.п.
Такимобразом, к концу XVII в. устанавливаются многие из тех явлений, которыехарактеризуют грамматическую систему русского литературного языка XVIII–XIX вв.
Процессобразования русского национального языка был связан с «обмирщением» просвещения.Славяно-русский язык семантически обновляется, подвергаясь влияниюзападноевропейских языков и еще теснее сближаясь с народной речью, а те егостили и разновидности, которые были проникнуты клерикальным духом, постепенновытесняются с командных высот культурной жизни.
Расширениюживой народной струи в системе литературного языка содействовали новыедемократические стили литературы, возникавшие в среде грамотной посадскоймассы.
ВXVII века на основе диалектов купечества, мелкого служилого дворянства,посадских людей и крестьянства создаются новые типы литературного языка, новыероды письменности. Ремесленники, торговцы, низший слой служилых людей – посадскиелюди до XVII века, в сущности, не имели своей литературы.
Вполовине XVII в. средние и низшие слои общества пытаются установить своиформы литературного языка, далекие от книжной религиозно-учительской и научнойлитературы, свою стилистику, на основе которой реалистически перерабатываютсюжеты старой литературы[2]. Эти новыестили литературного языка широко пользуются изобразительными средствами илексикой устной русской словесности, в частности сказки. Например, в повести «Словоо благочестивом царе Михаиле» можно подметить местами ритмичность речи истремление к созвучиям – рифмам. В «Сказании о древе златом…», кроме созвучий,постоянны повторения слов и формул. Славянизмов книжной речи в этих стиляхотносительно немного, да и те почти исключительно ходячие, шаблонные.
Характеренсинтаксис, почти вовсе свободный от подчинения предложений.
Синтаксическаяперспектива подчинения и включения предложений отсутствует. Из среды низших исредних классов русского грамотного общества XVII в. идут первые записипроизведений устной народной словесности и близкие им подражания, пересказы(например, «Повесть о бражнике», «Повесть о царе Аггее…», «Сказка о некоеммолодце, коне и сабле», «Сказание о молодце и девице», «Горе-злосчастие» и нек,др., которых роднят свободное отношение к книжной традиции, стиль, близкий кнародной словесности и живой речи, реализм).
Борьбас традициями старого книжного языка ярче всего обнаруживается в пародии,которая была широко распространена в русской рукописной литературе конца XVII в.Пародировались литературные жанры, различные типы церковнославянского иделового языка. Таким путем происходило семантическое обновление старыхязыковых форм и намечались пути демократической реформы литературной речи. Вэтом отношении характерен, например, язык пародий-лечебников конца XVII – началаXVIII в., отражающих манеру народных сказок-небылиц.
Появляютсяпародии и на разные жанры и стили высокой церковно-книжной письменности. Таков,например, «Праздник кабацких ярыжек». В языке этой пародии-сатиры второйполовины XVII в., с одной стороны, находит отражение книжная славянскаятерминология и фразеология церковных служб и песнопений (стихир, прокимнов,паремий, тропарей, псалмов и канонов и т.п.), подвергающаяся пародическому «выворачиваниюнаизнанку». В связи с этим широко представлены и морфологические славянизмы(формы аориста – погибе, лишихся и т.п.; церковнославянские формы звательногопадежа: кабаче непотребне, истощителю и т.д.; падежные формы со смягчениемзаднеязычных: в человеце, в велицеи и др. под.).
Ногораздо ярче и шире в языке этой «службы кабаку» обнаруживается живая народнаяречь, не чуждая севернорусских диалектизмов (например: на корчме испити лохом;уляпался; с радением бажите, т.е. желаете, требуете; стряпаете около его, чточерт у слуды; в мошне ни пула и т.п.).
Многонародных поговорок, нередко рифмованных, например: был со всем, а стал ни счем; когда сором, ты закройся перстом; было да сплыло; люди в рот, а ты глот; «крапивакто ее ни возьмет, тот руки ожжет» и т.д.
Пародируютсястарые формы не только литературного славяно-русского, но и делового языка. Итут подспорьем служит язык народной поэзии, например стиль небылиц, прибауток,пословиц и т. л. В литературу пробивают себе дорогу преследуемые церковью формыустного скоморошьего творчества.
Жанрыстарой литературы преобразуются, наполняясь реалистическим бытовым содержаниеми облекаясь в стилистические формы живой народной речи. Так, «Азбука о голом инебогатом человеке», написанная пословичной рифмованной прозой, чрезвычайноинтересна для характеристики литературных стилей посадских и младших служилыхлюдей с их диалектизмами, с их разукрашенным, но образным просторечием, с ихредкими славянизмами и частыми вульгаризмами.
Такимобразом, во второй половине XVII в., когда роль города становится особеннозаметной, в традиционную книжную культуру речи врывается сильная и широкаяструя живой устной речи и народно-поэтического творчества, двигающаяся изглубины социальных «низов». Обнаруживается резкое смешение и столкновениестилей и диалектов в кругу литературного выражения. Начинает коренным образомизменяться взгляд на литературный язык. Демократические слои общества несут влитературу свой живой язык с его диалектизмами, свою лексику, фразеологию, своипословицы и поговорки. Так, старинные сборники устных пословиц (изданные П.К. Симонии обследованные В.П. Адриановой-Перетц) составляются в среде посадских,мелких служилых людей, городских ремесленников, в среде мелкой буржуазии,близкой к крестьянским массам.
Лишьнезначительная часть пословиц, включенных в сборники XVII – начала XVIII в.,носит в своем языке следы церковно-книжного происхождения. Например, «Адамсотворен и ад обнажен»; «жена злонравна мужу погибель» и др. «Огромное жебольшинство пословиц, даже и выражающих общие моральные наблюдения, пользуютсяцеликом живой разговорной речью, которая стирает всякие следы книжныхисточников, если таковые даже в прошлом и были» (В.П. Адрианова-Перетц).
Языкпосадской интеллигенции – приказных служащих, плебейской, демократической частидуховенства – предъявляет свои права на литературность. Рамки литературной речишироко раздвигаются. Устно-поэтическая традиция народного творчества вплотнуюпридвигается к литературе и служит мощным источником национальнойдемократизации русского литературного языка.
Ноживая народная речь сама по себе еще не могла стать базой общерусскогонационального языка. Она была полна диалектизмов, которые отражали старуюфеодально-областную раздробленность страны. Она была оторвана от языка науки,который формировался до сих пор на основе славяно-русского языка. Она быласинтаксически однообразна и еще не освоилась со сложной логической системойкнижного синтаксиса. Генрих Лудольф, автор «Русской грамматики» (Оксфорд,1696), так изображает значение славяно-русского языка: «Для русских знаниеславянского языка необходимо, так как не только священное писание ибогослужебные книги у них существуют на славянском языке, но не пользуясь им,нельзя ни писать, ни рассуждать по вопросам науки и образования». «Так у них иговорится, что разговаривать надо по-русски, а писать по-славянски».
Отсюдапонятно, что русский национальный язык в XVII и XVIII вв. образуется наоснове синтеза всех жизнеспособных и ценных в идейном или экспрессивномотношении элементов русской речевой культуры, т.е. живой народной речи с ееобластными диалектами устного народнопоэтического творчества, государственногописьменного языка и языка старославянского с их разными стилями.
Нов XVII и даже в начале XVIII в. средневековое многоязычие еще не былопреодолено, контуры национального русского языка лишь обозначились.
Самстарославянский язык в XVII в. переживает сложную эволюцию. XVII в. –это время последнего, предсмертного расцвета традиционного средневековогомировоззрения. Вступление Московского государства в круг широких международныхсвязей и отношений обострило старинную идею о значении Москвы в историихристианского мира: Москва – третий Рим, последняя столица.
Всвязи с этим, а отчасти в противовес надвигающейся на русский язык волнеевропеизации усиливается в литературе реакционных кругов монашества и боярствариторическое «плетение словес», возрождаются традиции византийского витийства –культ греческого языка в школе Епифания Славинецкого, братья Лихуды.Еллино-славянские стили отличались «необыкновенною славянщизною». Однакопереводы с греческого в XVII в. вообще не имели успеха среди читателей, идошли до нас в ограниченном числе списков, часто только в автографахпереводчиков. За пределами исправления славянского текста священного писания,богослужебных книг и религиозно-учительной литературы греческое влияние налитературу Московской Руси XVII в. не было сильным.
Культурно-общественноезначение греческого языка, знание которого признается вовсе не обязательным идаже не нужным для интеллигента XVIII в., падает. Еллино-славянские стилитеряют всякое значение в начале XVIII в., принимая узкий,профессионально-церковный или научно-богословский характер.
Напротив,резко усиливается влияние на славянский язык украинского литературного языка,подвергшегося воздействию западноевропейской культуры и пестревшего латинизмамии полонизмами. Юго-Западная Русь становится во второй половине XVII в.посредницей между Московской Русью и Западной Европой.
Известно,что с развитием капитализма «прежняя местная и национальная замкнутость исамодовление уступают место всестороннему обмену и всесторонней зависимостинародоа как в области материального, так и в области духовного производства.Плоды умственной деятельности отдельных наций становятся общим достоянием»[3].Главная роль в процессе языкового обмена переходит из одной страны к другой всоответствии с общим ходом экономического и культурного развития.
Украинскийлитературный язык раньше русского вступил на путь освобождения от засильяцерковнославянских элементов, на путь европеизации. Там раньше развились такиелитературные жанры, как виршевая поэзия, интермедии и драмы. Там, острее инапряженнее – в борьбе с насильственной колонизацией – протекал процесснационализации славяно-русского языка. Юго-западное влияние несло с собою врусскую литературную речь поток европеизмов. За счет греческого языкавозрастает культурно-образовательная роль языка латинского, который былинтернациональным языком средневековой европейской науки и культуры. Онподготовляет почву для сближения русского литературного языка сзападноевропейскими языками.
Помимолексики и семантики влияние латинского языка отразилось и на синтаксическойсистеме русского языка – на конструкции книжного периода.
Влияниезападноевропейской культуры сказывалось и в распространении знания польскогоязыка в кругу высших слоев дворянства. Польский язык выступает в ролипоставщика европейских научных, юридических, административных, технических исветско-бытовых слов и понятий. При его посредстве происходит секуляризация, «обмирщение»научного и технического языка, а в придворном и аристократическом бытуразвивается «политесс с манеру польского». Через Польшу проникает занимательнаясветская литература.
Такимобразом, русский язык начинает обогащаться необходимым для народа, выступившегона европейское поприще, запасом европеизмов, однако приспособляя их к традициями смысловой системе национального выражения. Европеизмы выступают как союзникинародного языка в его борьбе с церковно-книжной идеологией средневековья. Онинеобходимы для расширения семантической базы формирующегося национальногоязыка. Любопытен сопутствующий явлениям заимствования процесс просеивания иотбора чужих слов. Например, церковнославянский язык XVII в. в переводе «ВеликогоЗерцала» испещрен польскими и латинскими выражениями, которые в позднейшихсписках заменяются или глоссами (к секутором, сиречь прикащиком; авватися,сиречь начальная мати…; дробина, сиречь лествица небесная), или русскими иславяно-русскими словами (гай – лес, кокош – петел и пр.).
Русскийлитературный язык экстенсивно раздвигает свои пределы. Объединяя феодальныедиалекты и вырабатывая из них общерусский разговорный язык интеллигенции наоснове столичного говора, литературный язык в то же время овладевает материаломзападноевропейской языковой культуры.
Внедрах Московского царства, средневекового по всему стилю царского ипридворного верха, неудержимо нарастает секуляризация государственной жизни иполитических воззрений. Усвоение иноземной военной и торгово-промышленнойтехники, ряд новшеств, как попытки кораблестроения, организации врачебногодела, устройства почтовых сообщений и т.п., реорганизация государственногоуправления, складывающегося в новый политический тип светской полицейскойгосударственности, – все это производило коренной перелом в направлении и общемукладе государственной жизни, было связано с проникновением новых понятий иобычаев в быт и духовный кругозор русских людей, приучало к новым приемам мыслии создавало потребность в обновлении средств и способов ее выражения.Разоблачалась и падала старая культура средневековья. На смену ей выдвигаласьнациональная культура новой России.
3. Развитиерусского языка в XVIII–XIX веках
3.1 Русскийязык в петровскую эпоху
Процессвыработки новых форм национального русского выражения происходит на основесмешения славяно-русского языка с русской народной речью, с московскимгосударственным языком и с западноевропейскими языками. Ознакомлению синтернациональной научной терминологией и выработке русскойнаучно-политической, гражданской, философской и вообще отвлеченной терминологииXVIII в. содействует укрепляющееся значение латинского языка
Языковыеновшества светско-культурного типа легче могли войти в приказный язык, чем вславяно-русский. С системой государственно-делового языка свободно сочеталисьзападноевропейские слова и выражения, относящиеся к разным областямобщественно-политической жизни, административного дела, науки, техники ипрофессионального быта.
ЯзыкПетровской эпохи характеризуется усилением значения государственного,приказного языка, расширением сферы его влияния. Этот процесс являетсясимптомом растущей национализации русского литературного языка, отделения егоот церковно-книжных диалектов славянорусского языка и сближения с живой устнойречью. В переводной литературе, которая составляла основной фонд книжнойпродукции первой половины XVIII в., господствует приказный язык. Заботыправительства о «внятном» и «хорошем стиле» переводов, о сближении их с «русскимобходительным языком», с «гражданским посредственным наречием», с «простымрусским языком» отражали этот процесс формирования общерусского национальногоязыка. Славяно-русский язык вытесняется приказным языком из области науки.
ВПетровское время бурно протекает процесс смешения и объединения – несколькомеханического – живой разговорной речи, славянизмов и европеизмов на основегосударственно-делового языка. В этом кругу выражения формируются новые стили «гражданскогопосредственного наречия», литературные стили, занимающие промежуточноеположение между возвышенным славянским слогом и простой разговорной речью.
Степеньпримеси славяно-русского витийства оценивалась как признак красоты или простотыстилей русского литературного языка. Характерно распоряжение Петра синоду:»…написать… на двое: поселяном простяе, а в городах покрасивее для сладостислышащих». Сам славяно-русский язык подвергается глубокому воздействию деловой,приказной речи. Он демократизируется и в то же время европеизируется. По словамК.С. Аксакова, в языке Стефана Яворского и Феофана Прокоповича «яркоявляется характер тогдашнего слога – эта смесь церковнославянского языка,простонародных и тривиальных слов, тривиальных выражений и оборотов русских ислов иностранных». В конструкции речи, конечно не всегда, но заметен латинизм.Таким образом, приказный деловой язык становится центром системы формирующегосянового национального литературного языка, его «посредственного» стиля.
Однакосамый этот приказный язык, отражая строительство новой культуры и старыетрадиции в Петровское время, представляет собой довольно пеструю картину. Однимкраем он глубоко внедряется в высокие риторические стили славяно-русскогоязыка, другим – в пеструю и кипящую стихию народной речи с ее областнымидиалектизмами. Феодальные областные диалекты, глубоко просочившиеся в приказныйязык, образуют богатый инвентарь бытовых синонимов и синонимических выражений.
Происходитбурное смешение и стилистически неупорядоченное столкновение разнородныхсловесных элементов внутри литературного языка, пределы которого безмернорасширяются. Процесс переустройства административной системы, реорганизациявоенно-морского дела, развитие торговли, фабрично-заводских предприятий,освоение разных отраслей техники, рост научного образования – все этиисторические явления сопровождаются созданием или заимствованием новойтерминологии, вторжением потока слов, направляющихся из западноевропейскихязыков: голландского, английского, немецкого, французского, польского иитальянского. Научно-технические стили деловой речи в это время с периферииперемещаются ближе к центру литературного языка. Политехнизация языка усложнилаи углубила систему приказного языка. Политическая и техническая реконструкциягосударства отражается в реорганизации литературного языка.Профессионально-цеховые диалекты бытовой русской речи привлекаются на помощь ивливаются в систему письменного делового языка. С другой стороны, живая устнаяречь города, язык общежития – в связи с европеизацией быта – наполняетсязаимствованиями, пестрит иностранными словами. Возникает мода на европеизмы,распространяется среди высших классов поверхностное щегольство иностраннымисловами.
Приотрыве от культуры средневековья естественно было излишнее увлечениеевропеизмом. Польские, французские, немецкие, голландские, итальянские словаказались тогда многим более подходящим средством выражения нового европейскогосклада чувств, представлений и социальных отношений. Петр I вынужден был отдатьприказ, чтобы реляции «писать все российским языком, не употребляя иностранныхслов и терминов», так как от злоупотребления чужими словами «самого делавыразуметь невозможно».
Такимобразом, из приказного языка постепенно вырастают новые стилинаучно-технического языка, новые стили публицистической и повествовательнойлитературы, гораздо более близкие к устной речи и более понятные, чем старыестили славяно-русского языка. Но культурное наследство славяно-русского языка,возникшая на его почве отвлеченная терминология и фразеология, его богатаясемантика и его конструктивные средства служили мощным источником обогащениянационального русского литературного языка в течение всего XVIII в.Символом секуляризации гражданского языка, символом освобождения русскоголитературного языка от идеологической опеки церкви была реформа азбуки 1708года. Новая гражданская азбука приближалась к образцам печати европейских книг.Это был крупный шаг к созданию национального русского книжного языка. Значениеэтой реформы было очень велико. Славяно-русский язык терял литературныепривилегии. Он низводился на роль профессионального языка религиозного культа.Отдельные его элементы вливались в систему национального русского языка.Усиливалась потребность в более четком разграничении церковнославянских иобщенациональных форм и категорий русской книжной речи. За разрешение этойзадачи взялся В.К. Тредиаковский, который подверг глубокой критикефонетические и морфологические основания славяно-русской речи, указав на отличиянародного русского языка. Тредиаковский развивал мысль о необходимости писать ипечатать книги «по звонам», т.е. в соответствии с фонетикой живого разговорногоязыка образованных кругов русского общества.
Потребностьнационально-языкового самоопределения, сознание важности общенациональногоязыка как органического элемента самобытной русской культуры ярко звучат и втеоретических высказываниях Тредиаковского о связи литературы с народнойпоэзией, о языке словенском как «языке церковном», который «в нынешнем веке унас очень темен» и «ныне жесток… слышится», о необходимости единого и общегонационального русского языка. В атмосфере столкновения и смешения разноязычныхи разностильных элементов в русском литературном языке первой трети XVIII в.восходят и развиваются своеобразные ростки новых национальных стилейповествования и лирического выражения. Они представляют оригинальное сочетаниерусской народной и западноевропейской культуры художественного слова.Углубляется связь литературы художественной речи с устной народнойсловесностью. Структура книжного стиха изменяет свои силлабические формы,тонизируясь по русским народно-поэтическим и западноевропейским литературнымобразцам. Однако язык петровской государственности еще не мог статьобщенациональным языком. Он был стилистически не организован. В разных егожанрах царила пестрая смесь грамматических и лексических категорийкнижно-славянского языка с разговорно-русскими. Стремительный наплывзападноевропейской, научной и технической терминологии, ломая старые методыобразования научных понятий из старославянских элементов, приводил к «диким истранным слова нелепостям».
К40–50‑м годам XVIII в. потребность стилистической регламентации инормализации нового русского литературного языка становится все более ощутимойи неотложной.
В.К. Тредиаковскийодним из первых выдвинул вопрос об общенациональной норме литературноговыражения, об «общем употреблении».
Так Тредиаковский под влиянием французскихаристократических теорий ищет нормы общенационального русского языка в речи «дворав слове наиучтивейшего и богатством наивеликолепнейшего», в речи «благоразумнейшихминистров и премудрых священнначальников», в речи «знатнейшего и искуснейшегодворянства». Между тем русский двор вовсе не имел своего оригинального стилянационального выражения. А собственный язык Тредиаковского носил явныйотпечаток приказно-канцелярской и духовной среды с примесьюсеминарско-схоластической учености.
3.2 Значение Ломоносова в истории русского литературного языка
Великий русский ученый и поэт Ломоносов оказал громадноевоздействие на весь ход развития русской филологической культуры, в том числена развитие русского литературного языка. Разнообразно и щедро одаренный отприроды, обладая не только творческим гением, но также обширным, трезвым исветлым умом, горячо преданный родине и потребностям ее культурногопреуспеяния, Ломоносов, как никто из его предшественников и современников,сумел правильно определить соотношение тех элементов, из которых историческискладывалась русская письменная речь, и угадать насущные, живые нужды ееразвития. Главную долю своих поистине неиссякаемых духовных сил.
Ломоносов постоянно уделял занятиям в области физики ихимии. Но, глубоко погруженный в эти свои специальные занятия, Ломоносов все жеумел находить и время, и вдохновение как для поэзии, так и для собственнофилологических работ, попеременно посвящая себя то риторике и поэтике, товопросам стихосложения, то стилистике и грамматике. Этот грандиозный размахдеятельности великого русского энциклопедиста не только вызывает восхищение унас, его потомков, но предъявляет к нам также требование внимательного,усердного и точного изучения оставленного им культурного наследства.
В первые десятилетия XVIII века русский литературный язык находился в состояниисильного брожения и внутренней неустойчивости. Это было следствием общихсдвигов в русском культурном развитии, связанных с экономическим и политическимпереустройством России на рубеже XVII и XVIII веков и особенно яркопроявившихся в царствование Петра I.
Но, начиная с 30‑х годовXVIII века, в истории русского письменного слова возникает перелом, связанныйбольше всего с наметившимися к этому времени успехами новой русской литературы,которая взяла на себя трудное и почетное дело литературной нормализациирусского языка. Самым удачливым из этих нормализаторов русского языка и былЛомоносов.
В этом движении к нормализации литературной речи на первых порах наметились дваосновных направления. Первое высказывалось за полный разрыв сцерковно-славянской традицией и за исключительную ориентацию на обиходнуюрусскую речь, но речь не народную, а избранного социального круга, на «лучшееупотребление», как выражался Тредиаковский. Этот писатель начал своюлитературную карьеру в 1730 году переводным романом «Езда в остров любви», впредисловии к которому заявлял, что свою книгу он «не славенским языкомперевел, но почти самым простым Русским словом, то есть каковым мы меж собойговорим». Но эта программа, сколь бы привлекательной она ни должна былапредставляться, на деле оказалась невыполненной. Да она была и невыполнима. Онапредполагала такую степень обработанности и такой литературный блеск обиходногоязыка образованных слоев общества, которые мерещились возможными молодомуТредиаковскому, только что вернувшемуся из Парижа и начитавшемуся тамфранцузских трактатов об изящной речи придворных и учено-литературных кругов,но каких не было и не могло быть в начале XVIII века в России. Это-топротиворечие и проявилось полностью в романе Тредиаковского, написанном, вопрекиавторскому намерению, языком тяжелым, неуклюжим, наполненным славянизмами ипровинциально-семинарскими оборотами речи.
Но нереальность программыТредиаковского сказывалась еще и в том, что желание опереться исключительно набытовой язык, не приспособленный еще вовсе к собственно литературным задачам, снеумолимой неизбежностью бросало русскую письменность в объятиязападноевропейской стихии и приводило к тому дикому переполнению русского языканаспех усвоенными иноязычными элементами, образцы которого в таком изобилиисохранились до нас в памятниках XVIII века. Где следовало искать прочныхрегулирующих начал для литературной обработки живого русского языка – наЗападе, в чуждой иноязычной среде, или же в национальном предании, в традицияхдревнерусского книжного языка? Так только мог стоять вопрос в эпоху первыхуспехов новой русской литературы. И вот появляется Ломоносов, который безвсяких колебаний, твердо и уверенно, дает последовательно и строго национальноеразрешение этой проблемы. «О пользе книг церковных в российском языке» – такназывается основополагающий, небольшой по объему труд Ломоносова, в котором онуже позднее, в 1755 году, с редкостной ясностью суждений подвел итог созданномуим и победившему направлению в обработке русского литературного языка.
Совершенно неверно было бы думать,будто, говоря о пользе церковных книг для русского языка, Ломоносов полностьювосстанавливал отжившую систему древнерусской книжной речи. Это не давало быникакого решения проблемы, да и чисто практически было бы невозможно. Но втом-то и проявилась сила позиции, занятой Ломоносовым, что он сумел отличить впредании старой книжной речи живое от мертвого, полезное и продуктивное отокостеневшего и неподвижного.
Ломоносов – первый из деятелейрусской культуры, который отчетливо увидел то, что теперь видит каждыйграмотный русский, а именно – что за время многовекового воздействияцерковно-славянской стихии на русскую письменную речь множествоцерковно-славянских слов и выражений прочно осело в устной речи грамотныхрусских людей, став, таким образом, неотъемлемым достоянием повседневного языканосителей и строителей русской культуры.
Сравните, например, в нашемсовременном языке враг, храбрый вместо древних ворог, хоробрый; нужда вместодревнего нужа; мощно вместо древнего мочно и мн. др. Сравните, далее, и такиеубедительные примеры взаимной дифференциации народных русских ицерковно-славянских элементов, как страна при сторона, невежда при невежа,горящий при горячий, истина при правда, изгнать при выгнать и множество других.Ясное понимание того, что язык русской образованности постепенно возникает напочве этого плотного сращения обеих исторических стихий русского письменногослова, сквозит в каждом положении филологических работ Ломоносова, в каждойстроке его собственных литературных произведений. Именно на этом взгляде истроится все знаменитое учение Ломоносова о составе русской лексики и ееупотреблении. Сущность этого учения состоит в следующем.
Все слова, какими может располагатьрусский язык, Ломоносов делит на три основных разряда. К первому он относитслова, общие для языка церковных книг и для простого русского языка, как,например, слава, рука, почитаю. Ко второму относятся такие слова церковныхкниг, которые в простом русском языке не употребляются, но все же понятныграмотным людям, например, отверзаю, взываю, насажденный. Есть в церковномязыке также слова непонятные и представляющиеся устарелыми, как, например,овогда – некогда, свене – прежде. Но их Ломоносов вообще не считает возможнымупотреблять в русском литературном языке. Наконец, третий разряд составляютслова, совсем неизвестные языку церковных книг, как, например, говорю, ручей,пока. В числе этого рода слов Ломоносов особо выделяет слова «презренные», тоесть грубые и вульгарные, которые он также не советует употреблять, разветолько в «подлых комедиях».
Посредством различной комбинациислов этих трех разрядов, согласно учению Ломоносова, в русском литературномязыке создаются три разных стиля: высокий, посредственный, или средний, инизкий, который часто назывался также простым. Высокий стиль составляется изслов первого и второго разрядов, то есть из слов «славенороссийских», общих дляобоих языков, и собственно «славенских», однако, как специально оговариваетсяЛомоносов, «вразумительных и не весьма обветшалых». Средний стиль составляетсяпреимущественно из слов первого разряда
(«славенороссийских»), но к ним, как говорит Ломоносов, «с великоюосторожностию» можно присоединять как чисто церковно-славянские, так и чисторусские слова. Наконец, низкий стиль состоит из слов третьего и первогоразрядов (то есть из комбинации чисто русских и «славенороссийских» слов).
Возникающая, таким образом,стройная стилистическая система покоится на двух главных основаниях. Во-первых,она вытесняет за рамки литературного употребления как церковно-славянские, таки русские лексические крайности, то есть те элементы обоих языков, которыестоят на конечных границах общей цепи словарных средств русской литературнойречи. Во-вторых, и это самое важное, в основу всей системы кладется «славенороссийское»начало русского языка, то есть такие средства, которые у русского ицерковно-славянского языка являются совпадающими, общими. В самом деле, «славенороссийские»слова, в той или иной комбинации, мы встречаем в каждом из трех стилей,устанавливаемых Ломоносовым. Но в высоком они сочетаются с чисто «славенскими»,в низком – с чисто русскими, а в среднем – с теми и другими. Следовательно,Ломоносов объявляет как бы генеральной линией развития нового русскоголитературного языка ту линию скрещения обеих языковых стихий, котораянаметилась уже на предшествующих стадиях истории русского языка и сизумительной зоркостью была им угадана. Именно таким путем удалось Ломоносовувывести русский литературный язык на тот путь развития, который в будущемпривел к такому яркому и мощному расцвету русское слово.
Указанное скрещение обоихисторических начал русского языка практически означало не что иное, какпоследовательное вовлечение в его структуру известных церковно-славянскихэлементов, постепенно переходивших из разряда собственно «славенских» в разряд
«славенороссийских». Русский язык этим путем как бы отвоевывал у церковногоязыка форму за формой, слово за словом, лишая их специфически церковногопривкуса и превращая их в свое собственное достояние. Легко понять, что этотсинтез осуществлялся легче всего на почве среднего стиля, в котором неслучайно, как мы видели, могли участвовать слова всех трех разрядов, сскрещенными «славенороссийскими» в центре. Таким образом, Ломоносов не толькоотдавал себе отчет в том, что такой фонд скрещенных славянских слов существует,но гениально предвидел также, что этот фонд будет со временем все болеерасширяться, что процесс отвоевания русским языком слов и форм из языкацерковного будет продолжаться и впредь.
В этих дальнейших завоеваниях русскогоязыка Ломоносов справедливо видел также основное противоядие против засорениярусского литературного языка ненужными заимствованиями из чужих языков.
По этому поводу Ломоносов говорит: «Такимстарательным и осторожным употреблением сродного нам коренного Славенскогоязыка купно с Российским отвратятся дикие и странные слова нелепости, входящиек нам из чужих языков… и Российский язык в полной силе, красоте и богатствепеременам и упадку неподвержен утвердится…» Это не исключало возможностивведения в русский научный язык международных научных терминов, составленных изгреческих и латинских корней, как, например, встречающиеся в собственныхсочинениях Ломоносова барометр, горизонт, инструмент, пропорция, фигура и т.п.Но это помогало создавать и собственные новые термины из «славенороссийского»материала, соответствующие западноевропейским, как, например, встречающиеся всобственных научных сочинениях Ломоносова преломление, истолкование, плоскость,явление и т.п.
Основная заслуга Ломоносовазаключается в том, что он создал прочную почву для развития нового книжного, ноуже светского, общегражданского русского литературного языка. С разработкойэтого языка связано и самое крупное из филологических сочинений Ломоносова – его«Российская грамматика», появившаяся в 1755 году. Написание этой грамматикиесть поистине величайший из подвигов Ломоносова. Ведь надо помнить, чтограмматика Ломоносова – это первая русская грамматика, потому что все болееранние грамматики были посвящены исключительно церковно-славянскому языку.
Ломоносов умело воспользовалсяпредшествующей грамматической традицией, но сделал гигантский шаг вперед,впервые в русской истории избрав предметом грамматического изучения новый,светский русский литературный язык и тем самым, положив начало дальнейшему егограмматическому совершенствованию.
История, конечно, не повторяется.И, вероятно, уже не будет людей с таким универсальным диапазоном научной деятельности,как у Ломоносова.
Науки сейчас ушли далеко вперед, иодному человеку просто невозможно достичь вершин одновременно в несколькихобластях познания. И всегда Михаил Васильевич Ломоносов – ученый, философ, поэт– будет вызывать глубокий интерес как личность, продемонстрировавшая силучеловеческого разума, как борец с тьмой и невежеством
3.3Развитие русского языка в советскую эпоху
Резкийсдвиг в русском языке произошел в эпоху социалистической революции. Ликвидацияклассов приводит к постепенному отмиранию классовых и сословных диалектов. Уходятв архив истории слова, выражения и понятия, органически связанные со старымрежимом. Разительны изменения в экспрессивной окраске, сопровождающей слова,относящиеся к сословным или сословно окрашенным социальным понятиям прошлого,дореволюционного быта, например: господин (теперь – за пределамидипломатического языка – всегда с эмоцией враждебности и иронии), барин,благотворительность, чернь, жалованье и др.
Социалистическаяреконструкция государства, рост марксистско-ленинских идей, создание единой советскойкультуры – все это находит отражение в языке, в изменении его семантическойсистемы, в бурном рождении советских неологизмов.
Новая,социалистическая культура меняет структуру русского языка в тех областях его,которые более других допускают приток новых элементов – в словообразовании,лексике и фразеологии. Осуществляется принципиальная идеологическая перестройканационального русского языка на социалистических началах. Рос и менялся егословарный запас, возникали новые нормы произношения, активизировались новыесинтаксические конструкции.
ПослеОктябрьской революции началось активное пополнение литературного языка словами,вызванными к жизни новыми условиями советской действительности, формированиемновых понятий.
Этотпроцесс получил широкое отражение в словарях. Вышедший в 1935 г. «Толковыйсловарь русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова в 4‑х томах включаетмного новых слов, порожденных советской действительностью. В словаре уже естьтакие слова, как агитка, агитпроп, агромаисимум и агроминимум, активист иактивистский, бригада (в значении «коллектив, выполняющий определенноепроизводственное задание»), бригадир (руководитель бригады), беднота, (взначении «социальная группа маломощных хозяев-крестьян»), партиец, партийка,партколлектив, партком, партнагрузка, партработник, ударник, ударный,ударничество, стахановец, стахановка и много других. Характерно, что почти всеэти и подобные им слова даются с пометой «нов.». В более поздних словаряхсоветской эпохи: «Словаре современного русского литературного языка» АН СССР в17-ти томах и 4-томном «Словаре русского языка» этих помет уже нет, аколичество новых, ранее не отмеченных слов значительно увеличилось. Но вскорепосле выхода 17-томного словаря, включающего 120 тыс. слов, возниклапотребность в издании дополнительного словаря, который вышел в 1971 г. иназывался «Новые слова и значения». В него включено много новых слов, ставшихтеперь употребительными: автовокзал, автозаправщик, автоинспектор, автоклуб,акванавт, акваланг, бионика, биоток, биофизик, вулканолог, вышкомонтажник,кемпинг, кондиционер, молоковоз, первопроходец, перфокарта, стыковка, телефильми сотни других. От многих слов, отмеченных ранее, появились производныеновообразования. Так, от самосвал теперь отмечено самосвальщик («тот, кто работаетна самосвале») и самосвальный, от пенопласт (пористый синтетический материал) –пенопластовый, ОТ прогноз – прогнозист («метеоролог, составляющий прогнозпогоды») и прогнозирование. Отмечаются целые гнезда новых производных слов.Например, отмечено 44 новых слова с элементом теле, многие из которых широкоупотребляются в нашей обыденной, повседневной речи: телебашня, телевышка,телегеничный (ср. фотогеничный), телеглаз, тележурнал, тележурналист,телеинтервью, телеинформация, телеискусство, телекамера, телекомментатор,телеоператор, телеочерк, телерепортаж, телестанция и под. Некоторыеновообразования характерны именно для разговорной речи: телевизионщик,среагировать («поступать определенным образом в ответ на что-то»), самоволка («самовольнаяотлучка на военной службе»), бытовка («помещение для переодевания и отдыхарабочих»), вахтерка («помещение для вахтера»), грудник («ребенок грудноговозраста»), дикторша, дождевалка («дождевальная машина»), загрипповать («заболетьгриппом») и т.п.
У рядаизвестных слов появились новые дополнительные значения: автомат в значении«кабина, в которой находится телефон-автомат», бархатный (путь) – «бесстыковойпуть», бронза – «бронзовая медаль на соревнованиях» (ср. золото, серебро в томже значении), головной – «ведущий в группе предприятий», голосовать – «подниматьруку в знак просьбы об остановке проезжающих мимо автомашин», грибок – «легкоесооружение для укрытия от дождя или солнца», загорать – «быть в вынужденномбездействии», заводной – «легко возбудимый, увлекающийся».
Образуютсяновые слова по типичным для русского языка моделям. Показательно, например,образование большого количества новых слов с первым элементом сверх:сверхзвезда (квазар), сверхзадача, сверхглубинный, сверхмодный (и сверхмодерн),сверхпроводник, сверхсложный, сверхстойкий, сверхсекретный и под. Много новыхслов образовано с приставками: безотвальный, бездефектный, безразмерный,безеловарный, безъядерный; запаска, запасник, заплечник («тот, кто во времяобучения наблюдает за работой другого»), заправщик, запрограммировать,зарегулировать, застолбить («отметить, обозначить что-либо») и под.
Связьпоявления новых слов с новыми явлениями интересно прослеживается в соотношенииназваний летательных аппаратов типа вертолета. Было автожир и автогир (от греч.autos – сам и gyros – круглый), геликоптер (от греч. helix – винт и pteron – крыло), затем закрепилось вертолет, апоявление нового аппарата, с несущим винтом (как у вертолета), небольшим крыломи тянущим винтом (как у самолета), привело к появлению нового слова – винтокрыл,впервые отмеченного в печати лишь в 60-е годы.
В развитиилексики особенно отчетливо ощущается действие внутренних и внешних факторов,определяющих развитие языка. Появление новых предметов, развитие новых понятийпорождает необходимость появления новых слов, а способ создания этих словопределяется особенностями самой языковой системы, типичными для неесловообразовательными средствами и тенденциями их использования. Эти факторытесно взаимодействуют друг с другом. Для языковой системы очень важно то, чтонеобходимость в появлении новых терминов способствует активизации некоторыхмоделей новых слов или новых типичных словосочетаний. Например, интенсивнорастет количество слов с суффиксами – фикация и – изация: радиофикация, теплофикация,кинофикация; советизация, машинизация, витаминизация; увеличивается количестворасчлененных аналитических терминологических наименований: меченые атомы,кинетическая анергия, скорость распространения гравитации, общественнаясобственность, социалистическое соревнование, сверхплановая продукция,производительность труда и под. Наряду с развитием аналитических образованийнаблюдается и тенденция к их сжатию: перфокарта вместо перфорационная карта,информатика – теория научной информации, КПД – коэффициент полезного действия ит.п.[4].
Ноизменения происходят не только в лексике, они захватывают и другие уровниязыковой системы.
Сложные иинтересные процессы происходят в синтаксисе современного русского языка и пауровне словосочетаний и на уровне предложений. «Система словосочетанийсовременного русского языка, – пишет Н.Ю. Шведова, автор многих работпо синтаксису, редактор академическом грамма гики русского языка, – становитсяпо сравнению со своим предшествующим состоянием более гибкой и более сложной»[5].На базе многочисленных глагольных словосочетаний типа производить операцию насердце, организовать библиотеку на общественных началах возникают именныесловосочетания нового типа – операция на сердце, библиотека на общественныхначалах, вопрос к директору. Появляются дублетные словосочетания: курсыподготовки и курсы по подготовке, книга о шахматах – книга по шахматам, податьзаявление об участии в конкурсе – подать заявление на конкурс – подать наконкурс, дом под номером вторым – дом второй – дом номер второй – дом номер два– дом два, дистанция в два километра – дистанция два километра.
Значительноменяется и структура предложений. Исчезают громоздкие, многокомпонентныепредложения, осложненные многочисленными обособленными оборотами, характерныедля русского литературного языка XIX в., когда были возможны предложения вроде следующего: В одинпрекрасный майский вечер, – извините, в июньский, – когда нашинабеленные и нарумяненные острова уведомляют петербургских жителей, что насталолето; когда петербургские жители, поверив укатанным дорожкам и напудреннойзелени, запасаются палатками, серыми шляпами и разными другими снадобьямипротив зноя, переезжают в карточные домики, называемые дачами, затворяют в нихдвери, окна и в продолжение нескольких месяцев усердно занимаются химическимразложением дерева на его составные части; когда между тем дождь хлещет вокошки, пробивает кровли, ветер ломает едва насаженные деревья, а гордая Нева,пользуясь белесоватым светом ночи, грозно выглядывает из-за парапета,докладывает гостиным, что сверх ежедневных интриг, сплетней и происковсуществует на сем свете нечто другое, – в один из таких прекрасныхвечеров, говорю, на берегу Черной речки, в загородном доме, построенном наитальянский манер, столь приличный нашему климату, несколько дам и мужчинтолпились в гостиной после раута; получено было известие, что река высока, чтовздулись мосты
и чтособираются развести их; усталая хозяйка, проклиная запоздалых гостей, радушнопредложила им переждать непогоду, уверяя, что она в восхищении от этого случая(В.Ф. Одоевский, произведение 1833 г.)[6].
Такиепредложения, конечно, были абсолютно немыслимы в литературном русском языке. Нодело не только в объеме предложений. В советский период наблюдается активизацияноминативных конструкций: повышается их употребляемость, развиваетсяраспространение зависимыми словами имени существительного в именительном падежекак главного члена номинативных предложений, что приводит к увеличениюинформативных возможностей таких предложений[7]. Влитературном языке появляются предложения типа: Утро в нашем областном городе –только что политый асфальт набережной, и нависшие низко корявые ветви старыхлип, полные круглых листьев, и черная, классического рисунка чугунная решетка,за которой блестит широкая, покойная, медленно вспухающая река (Е. Дорош)[8]3. Становятся возможными целые цепочки таких предложений. Например:Пятьдесят тысяч километров туда и обратно. Двадцать дней дороги по свету итридцать антарктических дней. (Сейчас мне все это кажется сном.) Сахарный снегГималаев. Пальмы. Экватор. Острова потухших вулканов. Красные земли Австралии.Молнии тропических гроз. Новая Зеландия. Рукопожатия с американцами. А потоммесяц жизни на льду… Свет маяка над столовой. Свет папиросы в ночное дежурствоу мигающих огоньками приборов. Струны антенн. След трактора и саней длиною втысячу километров. Черная трещина. Березовый веник в бане. Тысяча слов вгазету. Пингвины, застывшие около айсбергов. Черные очки и нос, облупившийсякак молодая картошка. Буря на острове Ричардсона. Обед в самолете на старойантарктической карте (В. Песков. Белый снег)[9].
Наметилисьсдвиги и в произносительной системе. Расширение круга носителей литературногоязыка способствовало расшатыванию старых «московских» орфоэпических норм.Перестало быть обязательным произношение типа мяг[къй], креп[кън], московс[къй]и под. (с твердыми заднеязычными согласными) и стало нормативно допустимыммяг[к’ий], креп[к’ий], московс[к’ий]. Произошли заметные изменения впроизношении сочетаний согласных с мягким исходом в словах типа спинка, ветви,зверь, разве и под. Все шире распространяется произношение без смягченияпредшествующего согласного, т.е. [сп’инка, в’етв’и, зв’ер’, разв’ь], а не[с’п’инка, в’ет’в’и, з’в’ер’, раз’в’ь]. Произошло дальнейшее ослабление информативнойроли гласных, проявившееся, например, в распространении в литературном языкеикающего произношения за счет прежнего экающего, при котором в предударныхслогах после мягких согласных различалось [и] и [э], т.е. произносились[л’иса], но [л’эса], [в’исок], но [в’эсной] и т.п., тогда как теперьпредударный гласный в словах лиса, висок и леса, весной произносится одинаково [10].
Если влексике роль внешнего фактора ощущается отчетливо, связь с внеязыковойдействительностью обнаружить легко, то определить эту связь в фонетических плисинтаксических процессах, конечно, труднее, но все же возможно. Так, изменениепроизносительных норм в ряде случаев связано с расширением круга носителейлитературного языка, с усвоением литературных норм в процессе школьногообучения, а не в раннем детстве, в семейном кругу. Рост некоторыхсинтаксических конструкций связан с возрастанием влияния языка газет и новыхлитературных жанров. «Широкое распространение в послереволюционную эпохуноминативных предложений, – читаем в специальном исследовании о судьберусского языка в советский период, – связано в первую очередь с такими ихкачествами, как лаконичность и изобразительность; оно несомненно вызваностановлением нового литературного жанра – конодраматургии, а также возросшей внаше время ролью жанра очерка»[11]. Укрепившисьв газете, они постепенно получили все большее распространение и в других жанрахлитературного языка.
Воздействие внешних факторов всегдасочетается с наличием соответствующих внутренних тенденций в структуре языка.Так и в данном случае номинативные предложения издавна существуют в системерусского языка, но в советский период отмечается их значительная активизация,рост их употребительности.
Социализмвпервые создает предпосылки для подлинной всеобщности национального языка какнациональной формы социалистической культуры. Грани между социальнымидиалектами постепенно стираются. Живая устная речь широких масс подымается наболее высокий культурный уровень, сближаясь с языком советской интеллигенции.
Врусском языке после революции – в противоположность предыдущим этапам истории –не происходит распада, не усложняется его социально-диалектная дифференциация,не умножаются говоры. Наоборот, отчетливо выступают объединительные тенденции,происходит общенациональная концентрация русского языка.
Заключение
Попроделанной работе я сделала следующие выводы.
Русскийязык принадлежит наряду с украинским и белорусским языками к восточнославянскойподгруппе славянской группы индоевропейской семьи языков. Русский язык – языкрусской нации и средство межнационального общения многих пародов, живущих в СНГи других государствах. Русский язык является одним из официальных и рабочихязыков ООН, ЮНЕСКО и других международных организаций; входит в число «мировыхязыков».
Какгосударственный язык РФ русский язык активно функционирует во всех сферахобщественной жизни, имеющих всероссийскую значимость. На русском языке работаютцентральные учреждения РФ, осуществляется официальное общение между субъектамиФедерации, а также в армии, издаются центральные российские газеты и журналы.
Современныйнациональный русский язык существует в нескольких формах, среди которых ведущуюроль играет литературный язык. За пределами литературного языка находятсятерриториальные и социальные диалекты (говоры, жаргоны) и отчасти просторечие.
В историирусского языка выделяются три периода:
1) 6 – 7 – 14 вв.;
2) 2) 15–17 вв.;
3) 18–20вв.
1. Первый период начинаетсявыделением восточных славян (предков русских, украинцев и белорусов) из общеславянскогоединства. С этого времени ведет свое существование и восточнославянский(древнерусский) язык – предшественник русского, украинского и белорусскогоязыков. В 14 в. начинается его деление на три языка восточных славян.
В 10 в., спринятием христианства, на Русь стали поступать из Болгарии церковные книги,написанные на старославянском языке. Это способствовало распространениюписьменности.
2. Началовторого периода – распад единого восточнославянского языка и возникновениеязыка великорусской народности.
3. Существенныесдвиги в общественной жизни, происшедшие на рубеже средневековья и новоговремени, вызвали серьезные изменения и в языке. Развитие экономических иполитических связей Московской Руси, рост авторитета Москвы, распространениедокументов московских приказов способствовали росту влияния устной речи Москвына территории московской Руси. Это явилось причиной того, что говор Москвы легв основу начавшего формироваться в 17 в. русского национального языка.
Расширениемеждународных связей Русского государства нашло отражение в активизациизаимствования из западноевропейских языков (часто через посредство польскогоязыка). Заимствования, в большом количестве вошедшие в язык в эпоху Петра I, затем подверглись постепенному отбору:часть их быстро вышла из употребления, другие же закрепились в языке.
Начиная со второй половины 16 в. постепенносужается сфера употребления церковно-славянского языка.
В процессесинтеза различных элементов – народно-разговорная основа, черты делового языка,западноевропейские заимствования, славянизмы, вырабатываются нормы русскогонационального литературного языка. К середине 18 в. складывается егоустноразговорная разновидность. Русский литературный язык нового временисовершенствуется и стабилизируется в произведениях А.Д. Кантемира, В.К. Тредиаковского,М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, Н.И. Новикова, Д.И. Фонвизина,Г.Р. Державина, Н.М. Карамзина, И.А. Крылова, А.С. Грибоедова,А.С. Пушкина. Пушкин нашел такие пути органического слияния трех языковыхстихий – славянизмов, народно-разговорных и западноевропейских элементов,которые оказали решающее влияние на выработку норм русского национальноголитературного языка. Язык пушкинской эпохи в своей основе сохранился до нашихдней. Все последующее развитие русского литературного языка было углублением исовершенствованием норм, заложенных в эту эпоху.
В развитии современного русскоголитературного языка, формировании его норм важную роль сыграла языковаяпрактика крупнейших русских художников слова – писателей 19 – начала 20 в. (М.Ю. Лермонтов,Н.В. Гоголь, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин,Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, М. Горький, И.А. Бунин и др.). Совторой половины 19 в. на развитие русского литературного языка оказываетбольшое влияние язык науки и публицистики.
Лексическийсостав русского языка является продуктом длительного, многовековогоисторического развития. Будучи в своей основе исконно русским, он активнопополняется за счет производных слов, создаваемых по собственнымсловообразовательным моделям. В современном литературном языке производные(словообразовательно мотивированные) слова составляют примерно 95% всегословарного состава. Другим источником пополнения словарного состава русскогоязыка были в разные исторические эпохи и являются в современном языкелексические заимствования. В целом открытость русского языка к иноязычнымзаимствованиям, их активное усвоение и приспособление к русской грамматическойсистеме – характерная черта, прослеживаемая на всем протяжении историческогоразвития русского языка, свидетельствующая о гибкости его лексического строя иявляющаяся одним из источников его словарного богатства.
Списоклитературы
1. Базиев А.Г., Исаев М.И. Язык и нация. – М.: Просвещение, 1973.
2. Баранникова Л.И. Русский язык и советское общество.Фонетика современного русского литературного языка. – М.: Просвещение, 1968.
3. Баранникова Л.И. Основныесведения о языке: Пособие для учителей. – М.: Просвещение, 1982.
4. Белошапкова В.А. Современныйрусский язык. – М.: Просвещение, 1977.
5. Борисковский П.И. Дрениейшее прошлое человечества. Л.,1979.
6. Брагина А.А. Неологизмы I русском языке. – М.: Просвещение, 1973.
7. Будагов Р.А. История слов в истории общества. – М.: Просвещение, 1971.
8. Будагов Р.А. Проблемы развитии языка. – М.: Просвещение., 1965.
9. Земская Е.А. Современный русский язык. Словообразование.– М.: Просвещение, 1973.
10. Истрин В.А. Возникновение и развития письма. – М.: Просвещение, 1965.
11. Крысин Л.П. Иноязычные слова в современном русскомязыке. – М.: Просвещение, 1968.
12. Ленинизм и теоретические проблемыязыкознания. – М.: Просвещение, 1970.
13. Леонтьев А.А. Возникновение и первоначальное развитиеязыка. – М.: Просвещение,
14. 1963.
15. Лыков А.Г. Современная русская лексикология (русскоеокказиональное слово). – М.: Просвещение, 1976.
16. Одоевский В.Ф. Соч. В 2‑х т., т. 2 – М.: Художественнаялитература, 1981.
17. Протченко И.Ф. Лексикаи словообразование русского языка советской эпохи. – М.: Просвещение, 1975, с. 18.
18. Русская разговорная речь / Под ред. с. А. Земской. – М.: Просвещение, 1973.
19. Русский язык в современном мире / Под ред. Ф.П. Филина, В.Г. Костомарова,Л.И. Скворцова. – М.: Просвещение, 1974.
20. Русский язык как средство межнационального общения. М., 1977.
21. Серебренников Б.А. Развитие человеческого мышления иструктуры языка. – В кн.: Ленинизм и теоретические проблемы языкознания. – М.: Просвещение, 1970.
22. Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ееособенности. – М.: Просвещение, 1974.
23. Шанский Н.М. В мире слов. – М.:Просвещение, 1978.
24. Шведова Н.Ю. Активные процессы в современном русскомсинтаксисе. – М.: Просвещение, 1966.