Личность и ее понимание
Морозов А.В.
На
вопрос, что такое личность, психологи отвечают по-разному, и в разнообразии их
ответов, а отчасти и в расхождении мнений на этот счет проявляется сложность
самого феномена личности.
Проблема
личности в психологии – проблема необъятная, охватывающая огромное поле
исследований. Отчасти в силу растяжимости понятия “личность”, отчасти
из-за того, что такие слова как “личность”, “характер”,
“темперамент”, “способности”, “потребности”,
“смысл” и многие другие входят не только в систему научных понятий
психологии личности, но и в наш повседневный язык, вокруг проблемы личности
ведется очень много споров и дискуссий: ведь почти каждый в какой-то степени
считает себя специалистом по проблеме личности! При этом существует слишком
мало достоверных, экспериментально подтвержденных данных, чтобы на их основе
можно было уверенно признать одну теорию правильной, а другую – нет, оценить
истинность каждой из сталкивающихся точек зрения. Да и что такое истина?
Традиционно
выявление истины считалось основной задачей любой науки. Считалось, что чем
дальше идет развитие какой-либо науки, тем ближе она в тех или других областях
к познанию того, что есть “на самом деле”, в действительности. Эта
точка зрения подвергалась аргументированной критике с давних пор, однако именно
в нашем столетии бурное развитие философии и методологии науки привело к
окончательному разрушению этих традиционных воззрений. Стало ясно, что
объективная истина в принципе недостижима, потому что между познающим человеком
и объективной реальностью стоит множество барьеров в виде орудий познания,
которыми человек пользуется, в виде языка, на котором он описывает наблюдаемые
явления, в виде теоретических схем, с помощью которых он структурирует и
объясняет наблюдаемое, и многого другого. Все эти промежуточные звенья между
действительностью и познающим субъектом настолько сильно влияют на то, что мы
получаем в процессе познания, что говорить о постижении истины в этом процессе
оказывается явно неправомерным. Наиболее точное, на наш взгляд, определение
сущности науки, причем любой науки, заключается в том, что развитие науки
связано с развитием и усложнением различных образов реальности. Научный
прогресс состоит в том, что мы приобретаем более точные и более полные образы
реальности (критерием в данном случае является практика). Мы строим такие
картины мира, которые позволяют объяснить все то, что было объяснено раньше,
плюс еще что-то. То есть появляется возможность или более дифференцированно,
детально, тонко описывать и объяснять реальность (и на этой основе строить свои
действия), или охватывать объяснением также такие фрагменты действительности,
которые раньше объяснить не удавалось.
Исходя
из этого, давайте попытаемся построить такое представление, такой образ
личности под психологическим углом ее рассмотрения, который бы в наибольшей
степени мог помочь нам в повседневном столкновении с такой реальностью, как
личность – в лице как самих себя, так и других людей. При этом особое внимание,
со всей очевидностью, необходимо уделить некоторым мифам или предрассудкам по
отношению к личности, которые бытуют в обыденном, точнее, в обывательском
сознании, и которые порой пропагандируются в научно-популярной литературе. Эти
мифы опираются на свойственную почти каждому человеку потребность в простоте.
Они дают простые объяснения сложных явлений и не требуют от человека
размышлений, поэтому они так привлекательны. Единственный их недостаток – они
имеют мало общего с действительностью. Подобно пародиям и шаржам, они
выхватывают одну черту из картины реальности и раздувают ее до максимальных
размеров, а остальное игнорируют. Эти мифы подобны наркотикам для сознания,
поэтому их развенчанию в дальнейшем будет уделяться довольно большое место.
Очень
важно, на наш взгляд, суметь выйти за рамки расхожих, очень удобных, однако
слишком упрощенных схем и попытаться увидеть несколько больше граней в том, в
чем мы привыкли видеть, может быть, несколько более простые вещи. Оговорка
насчет обыденного и обывательского мышления отнюдь не случайна:
противопоставление обыденного и научного познания в процессе изучения
психологии в корне недопустимо. Ведь эпитет “научный” очень
неоднозначен, в нем содержится некоторая замкнутость, отрыв от практики, от
жизни. Можно точнее охарактеризовать то движение, которое мы постараемся
проделать, как движение от обывательского мышления, которое отягощено мифами и
предрассудками, к познанию личности, которое с уверенностью можно назвать
серьезным, то есть по возможности свободным от предрассудков и пристрастий,
искажающих картину мира.
Итак,
приступим непосредственно к разговору о том, что мы видим в личности и что мы в
ней можем увидеть.
Слово
“личность” часто употребляется в обыденной речи и даже иногда в
научной литературе применительно не к каждому человеку, а лишь к некоторым,
заслуживающим особого уважения: “Вот это личность! А тот – разве это
личность?” Можно только порадоваться за наше общественное сознание,
которое медленно, с трудом, но наконец дошло до понимания ценности личности, и
на смену образам человека-винтика и человека-фактора пришел образ
человека-личности. И хотя нельзя не согласиться с тем, что личность – это
хорошо, следует с самого начала поставить все на свои места: личность – не
оценочная категория, личность присуща каждому человеку, по крайней мере начиная
с определенного возраста. Только так можно всерьез говорить о личности как о
предмете научного познания.
Если
же пойти другим путем и только избранным присваивать почетное звание личности,
то вопрос “что есть личность?” теряет свой смысл. Он подменяется
другим вопросом – вопросом “кто есть личность?”, ответ на который
всегда зависит от того, кому мы его задаем: у каждого времени и у каждой даже
не страны, а компании – свой “герой”.
Если
же мы признаем, что личность есть достояние каждого человека, то, что,
собственно, и делает его человеком, перед нами открывается возможность
объективного научного анализа того, в чем состоит сущность личности. Хотя эта
проблема еще отнюдь не решена, на сегодняшний день в психологии накопилось уже
немало того, что можно сказать о личности.
Будем
отталкиваться от четырех простых аксиом:
Личность
присуща каждому человеку.
Личность
есть то, что отличает человека от животных, у которых личности нет.
Личность
есть продукт исторического развития, то есть возникает на определенной ступени
эволюции человеческого общества.
Личность
есть индивидуальная отличительная характеристика человека, то есть то, что
отличает одного человека от другого.
Общаясь
с людьми, мы прежде всего ориентируемся на особенности их личностного склада.
На
философском уровне основное отличие человека от животных определяется тем, что
человек – существо общественное, то есть взаимодействует с миром не один на
один, вооруженный лишь своим индивидуальным опытом, а использует опыт,
накопленный человечеством и присвоенный им через социальные механизмы передачи
этого опыта (общение, речь, знаковые механизмы культуры). Вместе с тем на
ранних этапах становления человеческого общества социальные узы были столь
прочны, что человек не обладал отдельным существованием в отрыве от социальной
группы. У него не было еще ни осознания себя как отдельного человека, ни
механизмов регуляции его индивидуального поведения, отличных от групповых
механизмов социальной регуляции.
Лишь
постепенно общественный человек начинает заново обретать автономное
существование – но уже на новом, высшем уровне, не имеющем ничего общего с
автономным существованием животных. Человек не отрывается от социального опыта
и социальных механизмов регуляции поведения, а вбирает их в себя
(интериоризирует), строя на этой основе свой внутренний мир. Обладая внутренним
миром, человек становится носителем социально выработанных форм поведения и
накопленного опыта. Ему уже не обязательно жить постоянно в социальном
окружении; он носит свою социальность в себе. Это значит, что он обрел личность
или стал личностью, что в данном случае одно и то же.
Таким
образом, под философским углом зрения личность – это способность человека (или
человек, способный) выступать автономным носителем общечеловеческого опыта и
исторически выработанных человечеством форм поведения и деятельности.
Разумеется, здесь не может идти речь обо всем опыте человечества – каждый
отдельный человек осваивает лишь небольшую часть его, с которой он
соприкасается в процессе своего развития и которую он в состоянии освоить. При
этом, во-первых, каждое новое усваиваемое извне содержание преломляется через
уже сформировавшиеся к данному моменту структуры внутреннего мира, и,
во-вторых, будучи усвоено, оно не сохраняется неизменным на протяжении жизни
человека, а изменяется по специфическим законам динамики внутреннего мира,
которые еще очень мало изучены.
В
своем индивидуальном развитии от момента рождения до зрелости каждый человек
проходит тот же путь – от слияния с целым и зависимости от него к обретению
независимости. Здесь, однако, в качестве первичной социальной ячейки выступает
диада “ребенок-мать”, отношения в которой характеризуются некоторыми
авторами как психологический симбиоз. Понятие симбиоза пришло из биологии, где
оно обозначает форму совместной жизни двух видов животных или растений, при
которой они удовлетворяют определенные потребности друг друга и тем самым друг
от друга зависят; по отдельности они либо вообще не могли бы существовать, либо
испытывали бы большие трудности. Этим же понятием психологи описывают отношения
младенца с матерью: без нее он не в состоянии осуществлять свою
жизнедеятельность, взаимодействовать с миром один на один. Она является для
него одновременно частью его мира и посредником в его взаимодействии с ним.
Развитие
ребенка приводит к постепенному освобождению от этой зависимости, которое
проходит ряд этапов и критических точек. Некоторые из них хорошо известны. Это
так называемый “кризис трех лет”, когда ребенок пытается утверждать
свое “Я” настойчивым “Я сам!” и демонстративным
неподчинением любым указаниям родителей. Это и пресловутый подростковый кризис,
когда потребность в самостоятельности достигает своего высшего накала, и игнорирование
родителями этой потребности может привести к тяжелым семейным конфликтам.
Официальная граница совершеннолетия – 16-18 лет – в среднем примерно
соответствует периоду завершения созревания тех личностных механизмов, которые
позволяют человеку взаимодействовать с миром один на один, самостоятельно.
Конечно, так бывает не всегда. Во-первых, в случаях выраженного невротического
развития симбиотическая зависимость от матери может сохраняться многие годы
после наступления совершеннолетия, иногда до самой смерти одного из участников
этой нездоровой связи. Во-вторых, иногда симбиотическая зависимость от матери
может сменяться другой зависимостью, например конформистской зависимостью от
мнения окружающих, которая также лишает личность свободы самовыражения,
самостоятельности в отношениях с миром.
При
этом важно учитывать два обстоятельства. Во-первых, сказанное не означает, что
до достижения рубежа автономии личности еще нет. Начало личности нельзя
обозначить четким рубежом, даже таким, как 3-4 года, на который указывают некоторые
авторы. Отдельные проявления личности можно наблюдать и в возрасте одного года,
и даже раньше. Дело в том, что личность – это не однозначно описываемая
структура, про которую можно в каждом конкретном случае точно сказать: она есть
или ее нет. Скорее, личность – это форма существования человека, которая
поначалу занимает едва заметное место среди других, более примитивных форм его
существования, затем все большее и большее и, наконец, становится абсолютно
преобладающей. Существуют, конечно, ситуации, в которых даже взрослые зрелые
люди как бы отказываются от того, чтобы быть личностью, действовать как
личность. Это хорошо изученные психологами феномены толпы и паники, когда
индивидуальное “Я” растворяется в едином массовом порыве.
Во-вторых,
развитие личности не завершается с обретением автономности и самостоятельности.
Оно проходит еще длинный путь, одним из этапов которого является достижение
самодетерминации, самоуправления, независимости от внешних побуждений, другим –
реализация личностью заложенных в ней сил и способностей, третьим – преодоление
своего ограниченного “Я” и отождествление с более общими глобальными
ценностями.
Механизмы
развития зрелой личности изучены в психологии пока еще очень слабо, намного
хуже, чем механизмы развития личности в детстве и при психических отклонениях.
Некоторых аспектов этой проблемы мы коснемся в наших лекциях, однако, в целом –
это область для будущих исследований.
Наряду
с понятиями “человек”, “личность”, в науке нередко
употребляются термины “индивид”, “индивидуальность”. Их
отличие от понятия “личность” состоит в следующем. Если понятие
“человек” включает в себя совокупность всех человеческих качеств,
свойственных людям, независимо от того, присутствуют или отсутствуют они у
данного конкретного человека, то понятие “индивид” характеризует
именно его и дополнительно включает такие психологические и биологические
свойства, которые наряду с личностными также ему присущи. Кроме того, в понятие
“индивид” входят как качества, отличающие данного человека от других
людей, так и общие для него и многих других свойства.
Итак,
личность – это понятие, обозначающее совокупность устойчивых психологических
качеств человека, составляющих его индивидуальность. В свою очередь
индивидуальность есть своеобразное сочетание индивидных свойств человека,
отличающее его от других людей. А индивид – отдельно взятый человек в
совокупности всех присущих ему качеств: биологических, физических, социальных,
психологических и др.
Рассмотрим
структуру личности. В нее обычно включаются способности, темперамент, характер,
волевые качества, эмоции, мотивация, социальные установки. Обо всех этих
структурных составляющих личности будет идти подробный разговор в следующих
лекциях, а здесь мы ограничимся только общими их определениями.
Способности
понимаются как индивидуально устойчивые свойства человека, определяющие его
успехи в различных видах деятельности. Темперамент включает качества, от
которых зависят реакции человека на других людей и социальные обстоятельства.
Характер содержит качества, определяющие поступки человека в отношении других
людей. Волевые качества охватывают несколько специальных личностных свойств,
влияющих на стремление человека к достижению поставленных целей. Эмоции и
мотивация – это соответственно переживания и побуждения к деятельности, а
социальные установки – убеждения и отношения людей.
Обрисовав
в общих чертах сущность личности, мы можем перейти к рассмотрению некоторых
мифов о ней.
Существует
известный психологический тест под названием “Кто я?” [175]. От
человека требуется за пять минут написать на листочке бумаги как можно больше
характеристик, дающих ответ на вопрос “кто я?”. Эти характеристики
представляют собой интереснейший материал для анализа того, что видит человек в
самом себе (изнутри) и каким он видит себя (извне). Отталкиваясь от этих
самоописаний, чрезвычайно удобно будет рассмотреть “из чего состоит”
личность.
Довольно
часто встречаются предельно общие характеристики: кто я? – “человек”,
“личность”. Нет сомнения в том, что человечество принципиально едино
и люди едины, то есть всех их связывает между собой общая человеческая
сущность, человеческая природа, принадлежность человечеству, и это более
существенно, чем то, что их различает, разъединяет. Любой человек может сказать
другому человеку знаменитую киплинговскую фразу: “Мы с тобой одной крови –
ты и я”.
Встречаются
и, наоборот, характеристики сугубо индивидуальные. В анализ такого рода
характеристик мы не будем вдаваться: написать на любого человека подробную
характеристику, включающую множество его индивидуальных черточек очень легко, а
систематизировать эти черточки гораздо труднее.
Исходя
из целей, которые были сформулированы в самом начале данного раздела, прежде
всего следует сосредоточиться на том, что объединяет людей между собой и что их
одновременно различает, то есть на каких-то общих характеристиках, которые
присущи не всем, но более чем одному человеку.
Из
такого рода характеристик прежде всего следует назвать типологические
“ярлыки”. Клеить на себя и на других ярлыки – это один из наших самых
любимых способов познания личности. В самоописаниях это один из любимых
способов ответа на вопрос “кто я?”, а в обыденной жизни – на вопрос
“кто ты такой?”. Когда мы описываем себя и других с помощью таких
ярлыков, мы относим себя и других к каким-то типам.
С
типологиями мы сталкиваемся на каждом шагу. Приведем несколько примеров.
Скажем, нозологический подход в психиатрии относит людей с теми или иными
признаками психических аномалий к типам невротиков, психопатов, шизофреников и
т. д. Астрология описывает “львов” и “близнецов”,
“стрельцов” и “водолеев”, а также “крыс”,
“петухов”, “собак”, “драконов”…
Еще
один вариант типологий характерен сейчас для нашей общественной и политической
жизни: “левые” и “правые”, “радикалы” и
“консерваторы”, “экстремисты” и “прагматики” и т.
д. Наконец, надо вспомнить господствовавшую в педагогической и
психолого-педагогической литературе, особенно в 60-70-х гг., но бытующую
кое-где и по сей день типологию школьников, студентов по “направленности”
их личности. Она различает “индивидуалистов” и
“коллективистов”; иногда еще выделяется дополнительно
“деловой” тип направленности.
Вообще
типологий может быть сколько угодно, их очень легко изобретать. Так, герой
философско-юмористического романа В. Пьецуха [268, с. 278] делит всех людей на
восемь “наций”: крохоборы, бессребреники, простофили, бандиты,
работники, святые, мыслители, идиоты.
Чем
же так привлекательно типологическое мышление?
Универсальностью.
Наклеивание “ярлыков” срабатывает всегда. Нет человека, которого с первого
взгляда нельзя было бы подвести под какой-то тип. Более того, одного человека
можно подвести под неограниченное количество типов.
Это
путь наименьшего сопротивления при познании личности, так как, по сути,
отнесение человека к какому-то определенному типу избавляет нас от
необходимости познавать его дальше. Если мы, допустим, определяем человека как
хулигана или вундеркинда, уже нет необходимости проникать в него глубже и
познавать, чем один хулиган отличается от другого. Если мы двух людей назвали
хулиганами, то различия между ними нас уже мало интересуют. И дальше, действуя
как-то по отношению к этим людям, мы уже ориентируемся не на самого человека, а
на тот типологический ярлык, который мы ему дали.
Облегчая
нам жизнь, типологическое мышление оказывает одновременно медвежью услугу. В
чем она выражается?
Как
уже было сказано, типологизация останавливает дальнейшее познание. Подведение
под тип дает нам знание не о самой личности, а о соответствии ее нашей
типологии. Мы не можем узнать о человеке ничего сверх того, что заложено в саму
типологию.
Подводя
человека под определенный тип, мы делаем его равным самому себе. Изменение
невозможно. Непонятно, как хулиган может стать не хулиганом, экстремист – не
экстремистом, а невротик – здоровым. Тем самым мы консервируем человека,
помещаем его в заранее определенную ячейку. Замечательно выразился по этому
поводу Борис Пастернак: “Принадлежность к типу есть конец человека, его
осуждение. Если его не подо что подвести, если он не показателен, половина
требующегося от него налицо. Он свободен от себя, крупица бессмертия достигнута
им” [175, с. II].
Типологические
обозначения почти всегда категоричны. Человек оказывается либо хулиганом, либо
не хулиганом, либо левым, либо правым, либо коллективистом, либо индивидуалистом.
В рамках типологического подхода промежуточные стадии и градации невозможны –
нельзя быть немножко хулиганом или слегка правым. Или все или ничего.
Оценочность.
Не всем, но большинству типологических характеристик присуща или положительная
или отрицательная оценка.
Здесь
хотелось бы сделать небольшое отступление. Отличительная особенность
психологического подхода к личности, в отличие, например, от традиционного
педагогического, заключается в его безоценочности. Это не значит, что оценка
отсутствует вообще, или разные формы поведения оцениваются одинаково. Речь идет
о том, что оценка формируется уже после восприятия человека, сначала
воспринимается объективно человек и то, что он делает, и уже после этого,
отдельно, в случае необходимости дается оценка. Традиционная же педагогика по
своему замыслу, по определению исходит из необходимости сформировать некоторые
идеальные типы, качества, и всегда смотрит на конкретного человека уже через
призму этого идеала, что мешает видеть человека самого по себе. Типологический
подход к личности по нагруженности оценочными характеристика ми близок
традиционному педагогическому подходу. Нет нужды добавлять, что сегодня немалую
силу приобрела творческая струя в педагогике, смыкающаяся с психологическим
подходом, однако традиционная педагогика еще отнюдь не в прошлом.
Некоторая
искусственность. Это связано с тем, что каждый тип основывается на каком-то
одном качестве личности, которое абстрагируется и раздувается до таких
размеров, чтобы охарактеризовать человека в целом. По сути, тип всегда на этом
строится, то есть одно качество выделяется как определяющее и становится
обозначением этого типа. Все типологии, по словам одного из основоположников
психологии личности Г. Олпорта, устанавливают границы там, где границ нет
[385]. И любая типология определяется задачами, которые мы ставим. Отнесение
человека к определенному типу является не познанием человека как такового, а
познанием того, как он соотносится с какими-то нашими задачами.
Итак,
отнесение человека к определенному типу не является познанием человека. Но было
бы неверным сказать, что это вредно, не нужно и т. д. Оно может дать ответы на
какие-то конкретные практические вопросы. Например, в ситуации профориентации,
где стоит совершенно конкретная проблема сопоставления склонностей конкретных
людей и различных типов профессий, типология играет конкретную практическую
роль. В другой ситуации – возьмем ту же нозологию в психиатрии – тоже стоит
практическая задача найти формы лечения, определить режим и т. д. Здесь тоже в
соответствии с определенной практической целью типология работает. И те
политические ярлыки, которые я называл, тоже работают в конкретной практической
ситуации. То есть все типологии работают в рамках решения конкретных
практических задач, но вне этих задач, сами по себе какой-то самостоятельной
познавательной ценности не несут.
И
второй вывод, который можно сделать из сказанного: если типологии и ярлыки
абстрагируют какой-то отдельный сегмент личности, то противоположный путь,
ведущий ближе к истинному познанию, – это путь познания личности в разных
аспектах и проявлениях, не сводя ее к какому-то одному общему обозначению.
Следующий
вид характеристик, встречающихся в самоописаниях чаще всего, – это констатация
тех или иных черт личности: “ворчливый”, “добрый”,
“честный”, “рассудительная”, “целеустремленная”,
“злопамятная” и т. д. Описание личности на языке черт является самым
распространенным в повседневной жизни. Это, пожалуй, наиболее привычный язык,
который позволяет описывать себя и других выпукло и дифференцирование, который
лишен категоричности и искусственности типологических ярлыков. Что такое черта?
Мы говорим, что человек такой-то, если он проявляет определенную склонность
устойчиво воспроизводить одни и те же особенности поведения. Если я себя (или
другого) раз поймал на злопамятности, два поймал на злопамятности, три, я делаю
вывод, что я (или соответственно он) злопамятный. Две основные характеристики
черт – это их устойчивость (под чертами понимаются некоторые устойчивые
личностные характеристики, которые во времени склонны относительно мало
меняться) и обобщенность (то есть то, что проявляется не в одной какой-то
ситуации, а в разных). При этом есть черты сугубо индивидуальные, которые мало
у кого повторяются, а есть и такие, по которым можно сравнить большое
количество людей.
Но
если говорить о таких чертах личности, как обобщенность и устойчивость, встает
вопрос: в каких пределах сохраняется это постоянство? Одна и та же черта
проявляется в схожих ситуациях. Ситуация меняется; черта опять проявляется.
Ситуация меняется сильнее, ситуация меняется еще сильнее… Вот пример, который
приводит Г. Олпорт: “Исключительно методичный человек может стать
неаккуратным и деморализованным, опаздывая на поезд, человек, правдивый до
щепетильности, может солгать, если на карту поставлена его жизнь, более того,
человек, обычно вежливый и рассудительный, может в силу специфических имеющихся
у него предрассудков грубить евреям, рыжим или таксистам” [385, р.
330-331].
Возьмем
еще один пример из нашей жизни: классический образ подхалима, человека,
идеально приспособившегося к существованию в административном аппарате, в его
несколько уже устаревшем варианте. Каковы его характерные черты? Грубость –
однако лишь по отношению к подчиненным. Вежливость и предупредительность – но
только с начальством. Преданность – вышестоящим, коварство – с сослуживцами.
Что это – грубость или вежливость, коварство или преданность? С точки зрения
здравого смысла очевидно, что все эти проявления ничуть не противоречат друг другу.
Тем самым оказывается, что или нам придется описывать каждую ситуацию и
характерные для нее черты по отдельности (если он общается с начальством, то
ему присуща черта вежливости, если общается не с начальством, то ему присуща
черта грубости, если он опаздывает на поезд, ему присуща черта неаккуратности,
а если нет, то наоборот) или придется двигаться от поверхности наблюдаемых черт
к каким-то более глубинным структурам, которые могли бы объяснить разные
внешние проявления в разных ситуациях.
Вторая
сложность, которая возникает при описании личности на языке черт, – это
субъективность такого описания, его зависимость от критериев оценки. Если мы
называем кого-то “добродетельным”, подразумевается наличие какого-то
определенного критерия, критерия добродетели, которым мы пользуемся, который мы
прикладываем к этому человеку и оцениваем его по соответствию или
несоответствию этому критерию. Однако универсальных критериев добродетели не
существует, они у всех различны, как различно и то, какими причинами мы объясняем
те или иные особенности своего или чужого поведения. Поэтому то, что один
оценит как упрямство, другой назовет принципиальностью, а третий –
твердолобостью. То, что один назовет гибкостью, другой назовет
беспринципностью, а третий – свободой от предрассудков. Один назовет человека
тревожным, другой – ответственным. Один – смелым, другой – агрессивным. Один –
непримиримым, другой – кляузником.
Наконец,
третья сложность заключается в том, что описание человека на языке черт также
не дает понимания возможностей изменения этого человека. Если он такой, то он
такой. Непонятно, как человек, который был трусливым, вдруг стал смелым. Таким
образом, здесь приходится сделать тот же вывод: если мы стремимся к серьезному,
то есть непредубежденному познанию личности, то понятие черт нас также не
устраивает.
Теперь
мы можем перейти к современным психологическим представлениям о том, как
“устроена” личность – не статичная неизменная структура, а
изменяющаяся личность в изменяющемся мире. В центре дальнейшего рассмотрения
будут находиться элементы и подсистемы, из которых складывается личность, и их
отношения между собой.
Тот
образ личности, который мы будем строить, с одной стороны, не является
стопроцентно оригинальным, с другой стороны, не является пересказом какой-либо
готовой теории или набора теорий. Скорее он будет представлять собой синтез
того, что наработано за последнее время разными специалистами в этой области, и
будет преследовать цель, сформулированную в самом начале, – приблизиться к
более многогранному и непредвзятому представлению о личности.
Начнем
с того, что выделим в структуре личности три иерархических уровня, сразу
подчеркнув, что границы между ними достаточно условны. Высший уровень – это
уровень ядерных структур личности, тот психологический скелет, или каркас, на
который впоследствии наслаивается, нанизывается все остальное. Второй уровень –
это отношения личности с миром, взятые с их содержательной стороны, по сути то,
что обозначается понятием “внутренний мир человека” (к нему мы
относим эмоциональную, волевую и мотивационную сферы личности). Наконец,
третий, нижний уровень – это экспрессивно-инструментальные структуры,
характеризующие типичные для личности формы или способы внешнего проявления,
взаимодействия с миром, ее внешнюю оболочку (здесь мы можем выделить такие
составные, как темперамент, характер, способности человека).
В
заключение данной лекции предлагается ответить на вопросы теста (№ 7), выбрав
один из трех вариантов ответа. Если у вас есть сомнения, выберите просто
наиболее подходящий для вас ответ. Тот или иной ответ говорит не о том, что вы
лучше или хуже, а лишь подчеркивает мысль о том, что вы – тот или иной.
1.
Мне 12 лет, я собрался гулять, а мама вдруг заявляет: “Уже поздно, никуда
ты не пойдешь”. Я:
а)
очень-очень попрошу маму, чтобы она меня все-таки пустила на улицу, но если она
будет все равно настаивать на своем, то останусь дома;
б)
скажу себе: “А я никуда и не хочу идти” и останусь дома;
в)
скажу: “Ничего не поздно, я пойду”, хотя мама потом и будет ругаться.
2.
В случае разногласий я обычно:
а)
внимательно прислушиваюсь к чужому мнению и стараюсь найти возможность
взаимного согласия;
б)
избегаю бесполезных споров и пытаюсь добиться своего другими путями;
в)
открыто выражаю свою позицию и стараюсь переубедить собеседника.
3.
Я представляю себя человеком, который:
а)
любит нравиться многим и быть как все;
б)
всегда остается самим собой;
в)
любит подчинять других людей своей воле.
4.
Мое отношение к романтической любви:
а)
быть рядом с любимым человеком – величайшее счастье в жизни;
б)
это неплохо, но пока ее от тебя не требуют слишком много и не лезут в душу;
в)
это прекрасно, особенно когда любимый дает мне все, что мне нужно.
5.
Если я расстроен, то:
а)
постараюсь найти кого-то, кто бы меня утешил;
б)
стараюсь не обращать на это внимание;
в)
начинаю злиться и не могу разрядиться на окружающих.
6.
Если начальник не совсем справедливо раскритиковал мою работу, то:
а)
меня это заденет, но я постараюсь этого не показывать;
б)
меня это возмутит, я буду активно защищаться и могу высказать в ответ свои
претензии;
в)
я огорчусь, но приму то, в чем он прав, и постараюсь эти ошибки исправить.
7.
Если кто-то “уколет” меня моим недостатком, то я:
а)
раздражаюсь и молчу, переживая обиду внутри себя;
б)
наверное, разозлюсь и отвечу тем же;
в)
расстраиваюсь и начинаю оправдываться.
8.
Я лучше всего действую, если я:
а)
сам по себе;
б)
лидер, руководитель;
в)
часть команды.
9.
Если я закончил какую-то сложную работу, я:
а)
просто перехожу к другому делу;
б)
показываю всем, что я уже все сделал;
в)
хочу, чтобы меня похвалили.
10.
На вечеринках я обычно:
а)
тихонечко сижу в углу;
б)
стремлюсь быть в центре всех событий;
в)
провожу большую часть времени, помогая накрывать на стол и мыть посуду.
11.
Если кассир в магазине не додает мне сдачу, то я:
а)
естественно, ее потребую;
б)
расстроюсь, но промолчу; я не люблю препираться с кассирами;
в)
не обращу внимания; мелочь не стоит того, чтобы обращать па нее внимание.
12.
Если я чувствую, что злюсь, я:
а)
выражаю свои чувства и освобождаюсь от них;
б)
чувствую себя неудобно;
в)
пытаюсь себя утихомирить.
13.
Когда заболеваю, я:
а)
делаюсь раздражительным и нетерпимым;
б)
ложусь в постель и очень жду, что за мной будут ухаживать;
в)
стараюсь не обращать на это внимание и надеюсь, что это же будут делать все
окружающие.
14.
Если какой-то человек вызвал мое сильное возмущение, я предпочту:
а)
выразить ему свои чувства открыто и в лицо;
б)
разрядить свои эмоции в каком-нибудь постороннем деле или разговоре;
в)
дать ему знать об этом косвенно, например, через других людей.
15.
Мой девиз, очевидно, будет:
а)
“Победитель всегда прав”;
б)
“Весь мир любит любящего”;
в)
“Тише едешь – дальше будешь”.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.i-u.ru/